Печать и телевидение с удовлетворением отметили завершение спасательной операции на пароме Norman Atlantic. Есть погибшие и пропавшие без вести, но в целом операция прошла успешно. В частности, средства массовой информации подчеркивали, что капитан Арджилио Джакомацци, завершив руководство эвакуацией, последним покинул корабль. Это произвело на всех яркое впечатление, учитывая предыдущий эпизод отвратительного поведения другого капитана, и в некоторых сообщениях стало появляться слово «герой».

Невозможно сдержать восторженность средств массовой информации, которая, если кто-то с чем-то не согласен, говорит, что он гремит, словно Зевс Громовержец. Люди больше не говорят, а «гремят», не попадают в затруднительное положение, а оказываются в эпицентре циклона (что, кстати, ошибка, потому что в эпицентре циклона царит полный штиль, но на публику это производит впечатление).

Вернемся к капитану Джакомацци. Я прекрасно понимаю, что говорю все это с опозданием, потому что часть мыслей, с которыми я согласен, уже высказал, например, Лучано Канфора в интернет-газете Lettera 43 от 2 января. Но неплохо бы еще раз обратиться к этой теме. Капитан Джакомацци, безусловно, достойный человек (даже если потом будет доказано, что он в какой-то степени несет ответственность за причину трагедии), и надеемся, что любой капитан в подобном случае поведет себя так же. Он не герой, он человек, который честно, не струсив, выполнил свой долг. Морская традиция и профессиональная этика предписывают, что капитан должен покинуть корабль последним, и этот долг подразумевает, конечно же, опасность, как и долг десантника, который может погибнуть в перестрелке.

Кого считать героем? Если мы будем придерживаться теории Томаса Карлейля, герой – это любой великий человек с яркой харизмой, который оставил след в истории, и в этом смысле героями являются как Шекспир, так и Наполеон, независимо от того, что, возможно, они были (absit iniuria) из робкого десятка. Но идеи Карлейля осудили сначала Толстой, а позднее историки-материалисты, которые придавали меньше значения великим событиям прошлого, а изучали прежде всего экономические и социальные явления, или общественные силы. Если же мы заглянем в словари и энциклопедии, мы узнаем, что герой – это мужественный, бесстрашный человек, который, рискуя своей жизнью, совершает смелые, необычные по своей храбрости поступки, помогая другим. Героем был Сальво д’Аквисто: никто не требовал от него брать на себя вину и выходить вперед перед расстрельной командой, чтобы спасти жителей городка; однако он сделал это сверх своего долга и погиб. Чтобы стать героем, не нужно быть солдатом или полководцем: герой тот, кто ценой своей жизни спасает тонущего ребенка или товарища в шахте или бросает спокойную работу в больнице у себя на родине и, рискуя собой, едет в Африку лечить больных лихорадкой Эбола. С другой стороны, кажется, тот же Джакомацци в своем интервью после возвращения сказал: «Не называйте меня героем, надо вспомнить о тех, кого больше нет с нами». Разумный способ избежать медийной канонизации.

Почему же человека, безусловно обладающего мужеством и хладнокровием, который просто выполняет свой долг, мы называем героем? Брехт говорил нам (в «Жизни Галилея») о том, что несчастна та страна, которая нуждается в героях. Почему несчастна? Значит, ей не хватает нормальных людей, которые делали бы свое дело честно, без воровства или уклонения от своих прямых обязанностей, и делали бы его (пусть это звучит тривиально) «с профессионализмом». Когда нет нормальных граждан, страна отчаянно начинает искать героев и раздавать золотые медали направо и налево.

Выходит, несчастная страна – та, где люди, не понимая, в чем состоит их долг, отчаянно ищут себе вождя, которого можно наделить харизмой и который будет отдавать им приказы, что делать. А это, если я правильно помню, идея, выраженная Гитлером в Mein Kampf.