Разумеется, людей, достигших более чем зрелого возраста, иногда коробит развитие языка, и причина – в их неспособности принять новые словечки подростков. Они только и надеются, что эти словечки будут в употреблении недолго, как случилось с выражениями типа старпер (пятидесятые-шестидесятые годы, и тот, кто его до сих пор употребляет, сам относится к «старперам») или зверский (я услышал его из уст женщины неопределенного возраста и понял, что детство ее пришлось на далекие пятидесятые). Пока новые обороты циркулируют в молодежной среде, я бы сказал, это ее дело, порой это даже забавно. Они раздражают, если мы все используем их.

Мне лично совершенно не нравилось, когда, начиная годов этак с восьмидесятых, ко мне стали обращаться «проф». Разве инженера называют «инж», а адвоката «адв»? Случалось, «док» обращались к доктору, но это было в Америке, и, как правило, «док» заканчивал свои дни чахоточным алкоголиком.

Я никогда открыто не возмущался, поскольку есть в этом обращении некое доверие и симпатия, но оно меня раздражало и раздражает до сих пор. Мне больше нравилось, когда в шестьдесят восьмом студенты и служители учебного заведения называли меня Умберто и обращались ко мне на «ты».

Другая традиция, к которой я привык, – это деление женщин на блондинок и брюнеток. А сейчас слово брюнетка, кажется, вышло из моды; конечно, есть в нем что-то, что воскрешает в моей памяти мелодии сороковых годов и прически с челкой. Дело в том, что в какой-то момент не только молодежь, но и взрослые стали называть брюнеток «морами» (вчера я встретил это определение в статье о балетном танцовщике). Это ужасное выражение, потому что в прошлые времена «морами» называли одалисок-мусульманок, которые танцевали на трупах последних защитников Фамагусты, а сегодня мое воображение рисует потного детину в майке, кричащего проходящей мимо девушке: «Эй, красотка, бэлла мора!», и в памяти неизбежно всплывают пышные формы с иллюстраций Боккасиле или победительницы первого в Италии конкурса красоты «Пять тысяч лир за улыбку», благоухающие национал-народными духами, с зарослями под мышками. Так или иначе, но блондинки остались блондинками (платиновыми, пепельными или соломенными), а темноволосые превратились в «мор», даже если у них лицо Одри Хепберн. В общем, я предпочитаю англичан, которые говорят «темноволосые» или «брюнетки».

Однако сказанное не означает, что я ревнитель древности, постепенно и я обогатил свою лексику, если не активную, то пассивную множеством новых словечек: под газом, доставать, грузить, просечь фишку, тусовка, гламур, культовый, прикольно, до фига, бомжара, продвинутый, брутально, новодел, тупить, обкуренный, динамить, башню сорвало, жесть, нищеброд, макаронить уши, оторваться, кранты, угарно, раздолбай, вынести мозг, крутейший, выпендрежничать. Совсем недавно один четырнадцатилетний подросток сообщил мне, что в Риме, хотя и понимают еще выражение свалить с уроков, уже не употребляют слово слинять, а говорят забить на школу.

Сказать по правде, я предпочитаю неологизмы молодежи дурной привычке взрослых повторять на каждом шагу «типа того». Разве нельзя сказать «своего рода» или «похоже на то»? К счастью, такие модные словечки, как «секундочку» или «вот именно», используются у нас все реже, но вот именно, что «типа того» слышится в речах серьезных людей. Это сравнимо с часто употребляемым во Франции выражением incontournable, когда речь идет (внимание!) о чем-то важном (более того, неминуемом). Когда ты сталкиваешься с incontournable, как ни верти, никуда не деться: это может быть человек, проблема, истечение срока уплаты налогов, обязанность надеть намордник на собаку или существование Бога.

Но лучше уж слова-паразиты, чем неуместное использование слов. Не так давно один наш депутат хотел сказать, что не будет затягивать речь, и заявил в парламенте, что себя «обрежет». Лучше бы он сказал «буду краток, типа того». Однако он, по крайней мере, не был антисемитом.