Правда

Я сижу на краю канала. Бурая вода покрыта слоем пузырящейся пены. На вид это похоже на капучино, но пахнет дерьмом. Тем не менее я чувствую желание прыгнуть в эту воду. Каким это было бы облегчением – покончить со всем этим! Провести оставшуюся вечность в прохладе и покое на дне Гованус-канала.

– Я все ждал, когда ты появишься. Сколько времени ты уже не спал?

Мой дед сидит рядом, как и я, свесив ноги с парапета.

– Ты мертв, а у меня нет настроения, – говорю я ему. – Убирайся.

– Я мертв, это верно. Но я никуда не делся. Видишь это? – Он протягивает руку и средним пальцем легонько бьет меня по носу. – Вот эта вот штука означает, что я бессмертен! Я внутри каждой твоей клеточки. Ты хочешь реальности? Вот она, прямо посередине твоего лица!

Не так давно это приободрило бы меня, но сегодня мысль о собственном шнобеле едва ли может принести мне утешение. Кэроль умерла из-за того, что считала меня Избранным. Я прочел, наверное, миллион комиксов и просмотрел кучу фантастических фильмов, и ни в одном из них Избранный не был склонным к правонарушениям внуком носатого гангстера.

– Итак, что дальше?

– Может, оставишь меня наконец в покое, черт подери? – взрываюсь я. – Неужели я не заслужил хотя бы минутной передышки?

– Нет, – отвечает мой дед. – Та леди умерла, чтобы помочь тебе. Ты перед ней в долгу. Я хочу знать, что ты собираешься делать дальше.

– Я не знаю! – ору я.

– Эй-эй! Зачем так кричать? – шепчет кто-то мне в ухо.

Я оглядываюсь. Деда больше нет рядом. Я внутри форта, который мы с Кэт построили в лесу на полпути между нашими домами. Протянув руку, я провожу кончиками пальцев по поверхности дерева.

– У тебя все в порядке? – спрашивает Кэт.

Она сидит передо мной, скрестив ноги. На ее плечи накинут спальный мешок с магистром Йодой. Я стараюсь впитать в себя каждую ее черточку – медно-рыжие волосы, ореховые глаза… Что, если я вижу ее в последний раз?

– Нет, – отвечаю я. – У меня не все в порядке. Ты нужна мне, прямо сейчас.

А что еще я могу ей сказать?

– Я здесь, – говорит Кэт. – Я всегда здесь.

Я отдал бы все что угодно, чтобы это было правдой.

– Ты мой сон внутри виртуального мира.

– Я та девочка, которую ты встретил в лесу, когда нам было по восемь лет. Даже когда ты не видишь меня, я все равно тут. Я помогла тебе стать таким, какой ты есть.

И я знаю, что это правда.

– Что мне теперь делать?

– Продолжать то, что начал, – говорит она.

– Я пришел сюда только из-за тебя, – признаюсь я. – Я не тот, кем они меня считают.

– Может быть, ты не был им вначале. Но, может быть, ты стал им сейчас.

– Это так не работает.

– Разве? – спрашивает Кэт. – Ты думаешь, что можешь прийти в такое место, как Otherworld, и уйти отсюда тем же самым человеком? Опасен не только диск, Саймон. Опасна сама игра. Она меняет тебя.

Я вспоминаю об аватарах, охотящихся друг на друга в джунглях Назтронда.

– Я бы сказал, что у большинства людей, которые сюда приходят, с самого начала проблемы с головой, – говорю я.

Кэт пожимает плечами.

– Конечно. Таких много. Otherworld придуман для того, чтобы люди могли удовлетворять все свои желания. Здесь можно жрать, убивать, собирать сокровища, трахаться направо и налево – и никто тебя не осудит и не прикажет остановиться. Несомненно, кто-то из этих людей с самого начала был психопатом. А что, как ты думаешь, происходит со всеми остальными?

– Я не понимаю. Это же виртуальная реальность! – говорю я.

Кэт наклоняется ко мне.

– Да нет же! Видишь ли, в этом весь секрет, – шепчет она. – Нет ничего виртуального в том, что делает тебя другим человеком. Это все реально, Саймон. Это реально.

Проснувшись, я обнаруживаю возле себя Глиняного. Он стоит спиной ко мне, глядя вниз на место последнего упокоения Кэроль. После того как я отыскал Горога, мы с ним приложили все усилия, чтобы похоронить ее, однако могила получилась не особенно впечатляющей. Вокруг нас нет ничего, кроме красных скал и покрывающего их пурпурного слоя шелковистой пыли. Ветер взметает вверх высохшую почву и закручивает ее в смерчи, бесцельно бродящие среди пустошей. Мы с великаном потратили несколько часов, прежде чем собрали достаточно камней, чтобы завалить безжизненный аватар. Впрочем, я не уверен, что он все еще лежит там, под каменной грудой.

Глиняный стоит, скорбно склонив голову. В самом начале моего пути он потребовал, чтобы я не брал с собой Кэроль с Горогом. Он сказал, что они будут отвлекать меня от моей миссии. Однако правда состоит в том, что без них моя миссия окончилась бы много дней назад.

– Наконец-то ты соизволил появиться, чтобы почтить ее память, – говорю я.

– Как она умерла? – спрашивает Глиняный.

Я сажусь и осматриваюсь по сторонам. Горог тоже проснулся. Он сидит, обхватив руками колени и уткнувшись в них лбом.

– Я попытался напасть на элементаля Маммоны и в наказание был отправлен в Назтронд. Кэроль явилась туда вслед за мной и пожертвовала собой, чтобы спасти мне жизнь. У нее была безумная идея, что я – тот самый парень, который должен освободить всех носителей дисков, застрявших в игре.

– Ты – Избранный, – бормочет великан в свои колени. Я вижу, что он отчаянно хочет, чтобы это оказалось правдой.

– Ничего подобного! – настаиваю я. – Ты смотрел слишком много фильмов.

Горог поднимает голову.

– Ну и что? Те шизики, которые придумали это место, тоже их смотрели. Может, они специально сделали так, что здесь должен быть Избранный!

– Я не думаю, что существует один Избранный, – говорит Глиняный.

– Вот видишь? – торжествующе говорю я Горогу.

– Но, возможно, их двое, – продолжает Глиняный. – Если это так, то Саймон один из них.

– А кто второй?

По голосу Горога понятно, что он очень надеется услышать свое имя. Но этого не случится. Я в точности знаю, кого имеет в виду Глиняный.

Я слишком устал и выбит из колеи, чтобы продолжать играть в эти игры.

– Мне надо знать, кто ты в реальной жизни, – говорю я. – Я не сделаю ни шагу дальше, пока ты мне не скажешь.

– Понимаю, – отзывается Глиняный. – И действительно, пришло время тебе показать. Позволь мне на время забрать тебя из игры, и я все объясню.

Еще чего не хватало!

– Нет. Я не оставлю Горога в Otherworld одного. Мы будем говорить здесь.

– Горогу пока ничто не угрожает. На этих пустошах нет ни Зверей, ни Детей. Он присмотрит за твоим аватаром, пока ты не вернешься из Нью-Джерси.

Я снова собираюсь отказаться, но Горог опускает здоровенную руку на мое плечо:

– Все в порядке. Мне не нужна нянька. Ступай и возвращайся, я буду ждать тебя здесь.

– Ты уверен?

Он закатывает глаза к небу.

– Да, папочка. Обещаю не включать микроволновку, пока тебя не будет.

Грустная улыбка Горога – последнее, что я вижу перед тем, как меня ослепляет мощный поток света. Я снова в «Элмерсе». Солнечные лучи заливают пространство сквозь пустые оконные проемы. Кто-то стоит, склонившись надо мной, но я могу различить только контур головы. Тем не менее это явно не та голова, которую я ожидал увидеть.

– Ох, парень, тебе нужно срочно помыться, – произносит девичий голос. – Я же оставила тебе памперсы, почему ты ими не воспользовался?

Я узнаю голос как раз в тот момент, когда среди сияния начинает проявляться лицо.

– Бусара? – запинаясь, произношу я. – Так это ты – Глиняный!

– Ну да, – подтверждает она.

Я с трудом принимаю сидячее положение.

– Это я прислала тебе диск. Из-за меня ты угодил во всю эту историю. Мне реально очень жаль. Вот, держи. – Она вытаскивает из рюкзака бутылку воды и протеиновый батончик, потом садится на пол рядом со мной. – Это тебе сейчас нужнее всего.

Я пью большими глотками и жую батончик, а мои мозги тем временем постепенно переваривают полученную информацию. Следовало догадаться, что Глиняным может оказаться Бусара, но я был уверен, что это Мартин.

– Как тебе удалось заполучить диск? – спрашиваю я, тут же понимая, что у нее самой тоже должен иметься экземпляр.

– Моим отцом был человек по имени Джеймс Огубу. Он изобретатель этой технологии. И он любил брать работу на дом, – отвечает она. – Я использую мастер-диск, тот, которым пользовался он сам. Никто даже не знает, что такая штука существует. С ним я могу входить и выходить из игры, когда пожелаю. А диск, который я прислала тебе, отец когда-то сделал для меня. Эти два диска связаны между собой, поэтому я могу находить тебя в Otherworld.

Вот это новости. Я на мгновение даже перестаю жевать.

– Твой отец работает на Компанию? – переспрашиваю я с набитым ртом.

– Больше не работает, – отзывается Бусара. – Я почти уверена, что Майло Йолкин приказал его убить.

– Майло Йолкин… что?

Из моего рта вылетает фонтан крошек от непрожеванного батончика. Не знаю, почему услышанное так меня шокирует после всего, что я видел в OW и в учреждении. Но мне по-прежнему трудно поверить, что основатель Компании, этот симпатичный вундеркинд в кроссовках, может нести персональную ответственность за такое количество смертей. Как если бы я вдруг обнаружил, что мой любимый кокер-спаниель – на самом деле воплощение дьявола.

– Прошу прощения, сорвалось, – извиняется Бусара. – Надо было подвести тебя к этому помягче. Я не хотела так сразу взрывать тебе мозг.

Какое-то время она молчит, словно собираясь с мыслями и пытаясь расположить информацию в таком порядке, который будет иметь для меня смысл.

– Когда мне впервые диагностировали порок сердца, доктора сказали моим родителям, что я никогда не смогу жить нормальной жизнью. Мама проплакала несколько недель, а папа вообще отказался с этим мириться. Он начал искать возможные решения – а он умел их находить, такой уж был человек. Папа возглавлял инновационную лабораторию Компании на Западном побережье, так что в его распоряжении были деньги, ресурсы и лучшие в мире разработчики.

– Ты хочешь сказать, что диск был разработан для тебя?

– С этого все началось. Но потом папа увлекся проектом, так что его команда продолжила работу даже после того, как мне сделали операцию на сердце и мое положение улучшилось. В результате через какое-то время они изобрели диск и экран, а также написали программное обеспечение для Белого Города. Технология должна была помогать людям, по какой-либо причине лишенным возможности двигаться. В реальном мире девочка с пороком сердца может быть прикована к постели, но в Белом Городе она могла бы бегать, танцевать и играть в баскетбол.

Я вспоминаю поля вокруг Белого Города и представляю себе маленькую Бусару, радостно скачущую среди цветов и бабочек.

– Звучит просто отлично! Представить себе не могу, как это могло закончиться таким вот дерьмом?

Бусара вздыхает.

– Два слова: Майло Йолкин. Команда моего отца уже тестировала диск, когда до Майло дошли слухи о проекте. У него хватило мозгов, чтобы сообразить, что мой отец изобрел технологию, способную перевернуть мир. Дело было не только в диске. Графика и искусственный интеллект тоже на мегапарсеки опережали все остальные разработки Компании. Поэтому Майло взял всю команду моего отца и перевел их сюда, в Брокенхерст. Он хотел, чтобы они были поближе к головному офису Компании в Принстоне, но на достаточном расстоянии, чтобы работать над проектом в полной секретности.

– Так вот почему вы переехали в Нью-Джерси?

– Ага, в прошлом году. Прежде чем они начали расширяться, в здании на Данделион-драйв располагалась папина лаборатория.

Картинка понемногу начала складываться.

– А я-то все гадал, как тебе удалось провести меня в учреждение.

– Я не была уверена, что из этого что-то получится. Но у меня был доступ к папиным старым файлам, и, к счастью для нас, в учреждении все еще работает тот же кадровик. Они предпочитают нанимать для черновой работы людей, прошедших военную подготовку. Папе это всегда казалось странным, но теперь все понятно. Им нравится, когда работники выполняют приказы, не задают вопросов и держат язык за зубами. Мой отец никогда не умел ничего из этого. Видимо, потому его и убили.

Еще одно убийство… Сколько людей уже погибло из-за этого проклятого диска?

– Я по-прежнему не врубаюсь, зачем Майло было убивать твоего отца. Что у них там произошло, черт возьми?

– Во время тестирования папа начал находить повсюду баги, софт Белого Города ими просто кишел. Он хотел, чтобы город ощущался как реальный, поэтому создал самоподдерживающуюся экосистему, где растения и животные росли, размножались и умирали сами по себе. Но потом начали появляться всякие непонятные гибридные особи. К тому же NPC, которых папа наделил, как он это называл, зачаточным искусственным интеллектом, стали вести себя непредсказуемым образом. Папа чувствовал, что понемногу теряет контроль над миром, который построил. Впрочем, он считал, что это можно поправить, даже если придется начинать все с самого начала. Но самой большой проблемой была не программа. Хуже всего дело обстояло с диском.

Я издаю горький смешок:

– Еще бы! Он убивает людей. Я бы сказал, это довольно серьезная проблема.

– Диск посылает в мозг носителя сигналы, убеждающие его, что все, что человек ощущает, обоняет или осязает в виртуальном мире, реально. И это выглядит просто фантастически, когда ты катаешься на лошадке или жуешь стейк. Но невозможно создать виртуальную среду, где происходят только хорошие вещи. Мой отец понял это однажды, когда вошел в Белый Город, чтобы потестить программу. Он уронил себе на ногу планшет – и почувствовал боль. Его мозг был абсолютно убежден в том, что ушиб реален! В этот момент он понял, что диск несет в себе опасность. Если человек, находясь в Белом Городе, получит серьезную травму, мозг может отреагировать отключением «поврежденной» части тела. А это может оказаться такая часть тела, без которой человек не сможет дальше жить.

– И что сделал твой папа, когда обнаружил эту проблему с диском?

– Он закрыл проект. Некоторые разработчики из его команды решили, что он окончательно спятил, но он знал, что продолжать работу слишком опасно. И тогда Майло заявился к нам домой.

– Майло Йолкин был у вас дома? Ты с ним встречалась?

Даже сейчас, после всего, что я узнал, я чувствую укол зависти. Эта девчонка в капюшоне, сидящая передо мной со скрещенными ногами на грязном полу фабричного здания, находилась в присутствии божества!

– Да, конечно. Майло – суперприятный парень. Весь такой обаятельный, вежливый. Никогда не подумаешь, что он воплощение мирового зла. Прилетел сюда из Принстона на вертолете, они приземлились у нас на заднем дворе. Майло хотел поговорить с папой насчет Otherworld. Сказал, что они втайне ведут подготовительную работу по перезапуску проекта и что он позаимствовал несколько разработок из Белого Города.

– Позаимствовал? Твой отец что, допускал его к программному обеспечению Белого Города?

Бусара гневно фыркает.

– Разумеется, нет! Но Компания принадлежит Майло. А лаборатория принадлежала Компании. Майло просто взял, что хотел, и папа мало что мог с этим поделать. Не уверена даже, что папа знал о том, что его босс имеет доступ к софту, до тех пор, пока любимый проект Майло не начал глючить.

– Дай-ка угадаю: в Otherworld тоже появилась куча багов?

– Точно. И еще каких. Майло скопировал самовоспроизводящуюся экосистему, которую папа создал для Белого Города, но наделил некоторых из своих NPC – элементалей – полноценным искусственным интеллектом. На тот момент, когда он заявился в наш дом, с экосистемами в Otherworld творилось черт-те что. Звери и элементали совокуплялись друг с другом, и в результате возникали совершенно невероятные существа.

– Дети.

– Ага. Подозреваю, что Майло сперва пытался избавиться от них, но здесь получилась маленькая проблемка. Мой отец всегда был очень осторожен, он не наделял NPC в Белом Городе настоящим искусственным интеллектом. Майло же пошел до конца. Он хотел создать настолько реальный мир, чтобы игрокам вообще не хотелось из него выходить. И вот теперь на его голову свалились все эти незапланированные существа – опасные твари, которые не желали видеть в Otherworld гостей из человеческого мира. Причем Дети не были роботами – они обладали сознанием! Для Майло была невыносима мысль о том, что их нужно истребить. Он хотел, чтобы папа помог ему найти какой-то способ исправить ситуацию.

Что-то здесь не складывалось. Этот человек навлек смерть на десятки людей только для того, чтобы протестировать свою технологию. И внезапно оказывается, что природная доброта не позволяет ему перебить горстку виртуальных уродцев?

– И что, твой папа ему помог? – спрашиваю я.

– Там уже ничем нельзя было помочь. Он сказал, чтобы Майло просто все удалил. Но Майло отказался. Папа говорил, что тот как будто не мог этого сделать. И вот тогда папа понял, что Майло не просто украл у него программу – он сам пользовался диском. Он подсел на Otherworld.

– Вау!..

Что еще тут можно сказать? Я вспоминаю о том, что Кэт говорила мне во сне: «Игра меняет тебя». Похоже, Майло Йолкин пал ее первой жертвой.

– Папа рассказывал, что он пригрозил Майло опубликовать всю эту историю, если тот не остановит проект. Не успела я оглянуться, как мой отец исчез, а Майло запустил Otherworld как гарнитурное VR-приложение. А потом когда я набралась храбрости опробовать папину старую аппаратуру, то внезапно выяснила, что Компания бета-тестирует диск и что они соединили Otherworld с Белым Городом. Подозреваю, что у них не было другого выхода. В Белом Городе едва ли можно было получить серьезную травму, а для тестирования требовались реальные повреждения, чтобы Компания могла понять, каковы могут быть физические последствия для тел. Наверное, они решили, что могут пожертвовать парой сотен человек, чтобы выправить все баги диска.

Какое-то время мы сидим молча, пока я перевариваю услышанное.

– Хорошо, а я как попал во всю эту историю? – наконец спрашиваю я.

– Я уже довольно давно брожу по Otherworld. В царства не захожу – сердце слишком слабое, любая стычка может меня убить. А так я могу приходить и уходить когда угодно, и никто этого не замечает. Они сейчас заняты отладкой царств перед запуском проекта, у них нет времени мониторить пустоши и переходные зоны. К тому же, я думаю, мое состояние помогает мне избежать внимания Компании. Кажется, они не верят, что какая-то девчонка-инвалид может представлять для них угрозу. Я и сама не верила. Я всегда знала, что мало что могу сама по себе. Но потом я увидела тебя в той ледяной пещере…

– Как ты поняла, что это я?

– Смеешься? Ты выбрал для своего аватара точно такой же нос. К тому же девушка, которая была с тобой, назвала тебя Саймоном.

– Это была Кэт.

– Да, я так и поняла. После происшествия на фабрике я увидела способ, как мы можем друг другу помочь. Ты хотел спасти Кэт. Я хотела убить Магну. Все, что было нужно, – это чтобы ты убил его и провел Кэт через выход в пещере. С отключенным диском она была бы в безопасности, пока ее тело не удалось бы спасти.

Я не сразу соображаю, кто такой Магна. Потом вспоминаю: это имя того красного великана внутри ледника.

– Не врубаюсь. Зачем тебе было нужно, чтобы я убил Магну?

– Это тот, кого называют Создателем.

Пожалуй, это кое-что проясняет, но я все равно не могу понять, почему Бусара так хочет его смерти.

– Разве Создатель не часть игры?

– Нет, – отвечает она. – Магна – это аватар Майло Йолкина.

Внезапно я ощущаю себя невероятно глупо. Мне следовало бы давным-давно провести эту параллель, но я думал только о спасении Кэт. Потом мне приходит в голову еще кое-что.

– То есть ты солгала, – говорю я Бусаре. – Ведь это ты мне сказала, что Создатель – часть программы.

Бусара нервно сглатывает. Видимо, чувствует, как я киплю.

– На данный момент так и есть. Майло все время проводит в Otherworld. Он почти не снимает диск с головы. Игра затянула его полностью; он часами просто сидит в этой пещере, придумывая, как исправить свое творение. Убить его аватара – единственный способ остановить этот проект.

– Но если он играет с диска, то, убив его аватара, я могу…

Я замолкаю. Информация стремительно складывается в моей голове, и получающаяся картина выходит невероятно бредовой.

– Так вот почему ты прислала мне диск? Ты хотела, чтобы я по-настоящему убил Майло Йолкина?

– Да, – признает она, хотя в ее голосе не слышно особой гордости этим фактом.

– Потому что ты думаешь, что он убил твоего отца?

Бусара досадливо встряхивает головой. Кажется, ей не нравится, что ее план целиком списывают на месть.

– Мой отец не единственный, кого убил Майло. Подумай обо всех тех, кто был вынужден принять участие в бета-тестировании диска. О таких людях, как Кэт, Кэроль или Горог, – Майло использовал их как подопытных кроликов! Я почти уверена, что у большинства пациентов, участвующих в тестировании, вообще нет никакого «синдрома запертого человека».

– Это точно. Но есть ли у тебя доказательства? – спрашиваю я.

– Судя по папиным файлам, диск погружает людей в состояние, похожее на сонное оцепенение. Во сне люди не могут сознательно контролировать свое тело, но это не всегда значит, что они не двигаются или не разговаривают. Помнишь ту ночь, когда ты встретил меня в больнице, в палате Кэт? Я тогда проткнула ее капельницу, и, как только жидкость вытекла, Кэт заговорила, верно? Так вот, люди с «синдромом запертого человека» говорить не могут. Я думаю, что Компания держит их на наркотиках. Они подмешивают что-то в физраствор или в лекарства, отчего пациенты остаются парализованными. Я уверена в этом.

Я поднимаю ладонь.

– Так. Вот сейчас остановись на секундочку. – Мы только что вступили на очень темную и опасную территорию. – То есть ты хочешь сказать, что намеренно повредила капельницу Кэт в больнице? Просто чтобы проверить свою догадку? А что, если бы ты ошиблась?

Глаза Бусары округляются. Наверное, до сих пор она не понимала, насколько далеко зашла.

– Но я не ошиблась! – возражает она.

– Могла и ошибиться. И если хорошенько подумать, ты ведь с самого начала знала, что диск способен привести к смерти своего носителя. Ты даже предупреждала, что у меня в Otherworld может не оказаться запасных жизней. И после этого преспокойно продолжала смотреть, как я им пользуюсь!

– Мой отец предполагал, что диск может быть опасен, но клянусь, Саймон, до настоящего момента я ничего не знала наверняка!

Тут я начинаю заводиться по-настоящему.

– То есть ты не возражала против того, чтобы я был твоим подопытным кроликом? Ты возложила на меня весь риск, а сама отсиживалась в безопасности. И как ты думаешь, насколько ты после этого лучше Майло Йолкина?

У Бусары падает челюсть. Она явно не подготовила подходящего ответа.

– Я очень виновата перед тобой, – наконец произносит она. И действительно, вид у нее вполне виноватый; но я не сомневаюсь, что при случае она поступила бы точно так же. – Я послала тебе диск, потому что видела тебя в игре и не сомневалась, что ты выживешь. И это был единственный способ как-то защитить Кэт. Если бы я сказала тебе правду, неужели бы это тебя остановило и ты не отправился бы за ней?

– Нет, – признаю я.

Это и сейчас меня не останавливает. По факту, сейчас я еще больше хочу вытащить Кэт из этой проклятой игры. Я подбираю с пола мой диск и экран.

– Но тебе следовало быть со мной честной. Спасибо, что дала мне возможность покончить с собой. Думаю, мне пора вернуться назад и закончить свою миссию.

– Нет! Неужели ты не видишь? Тебе не нужно этого делать, – говорит Бусара. – Поэтому я и вытащила тебя из Otherworld. Кэроль умерла. Это значит, что у нас наконец-то есть доказательство того, что диски действительно убивают людей. Теперь мы можем покончить с этим учреждением, а заодно и с Компанией.

Бусара протягивает мне смартфон. На экране я вижу статью из «Моррис Ньюсби» с фотографией Кэроль. Она выглядит немного полнее, чем в OW, но, не считая этого, у нее то же самое лицо. Создавая себе аватар, Кэроль могла выбрать что угодно, но предпочла остаться собой. Я проглядываю текст. Это некролог. Кэроль Эллиот, сорок три года, умерла вследствие травм, полученных при автомобильной катастрофе. Оставила после себя мужа и четверых детей. Выходит, Кэроль действительно была домохозяйкой.

Я протягиваю смартфон обратно Бусаре. Проходит несколько секунд, прежде чем я чувствую, что снова могу говорить.

– И что это доказывает? – спрашиваю я.

– Ты видел, что Кэроль вчера погибла в Otherworld. И в тот же самый день она умирает в учреждении.

– Ты недостаточно внимательна. Это не доказывает ровным счетом ничего. Просто мое слово против слова Компании. И как ты думаешь, кому больше поверят копы – Майло Йолкину или какому-то малолетнему идиоту с криминальным прошлым?

Бусара затихает.

– Ну, хорошо, допустим, ты прав, – тихо говорит она. – Но все равно я не хочу, чтобы ты возвращался в Otherworld. Наверное, я не была готова к тому, что мои догадки подтвердятся. Но это становится слишком реальным, Саймон! Кэроль погибла. Ты можешь оказаться следующим.

– У меня нет выбора. Я должен вернуться. Кэт по-прежнему там, Горог тоже. Я больше не выйду из игры, пока они оба не окажутся свободны. Если для этого надо убить Майло Йолкина – я не возражаю.

– А если ты погибнешь в поединке с Магной? – спрашивает меня Бусара. – Что случится со всеми остальными, участвующими в бета-тестировании?

Честно говоря, такая мысль мне в голову не приходила. Действительно, на мне ведь не только эти две жизни – я отвечаю за всех, кто находится в учреждении! Собственное существование никогда не казалось мне настолько омерзительным, как в данный конкретный момент.

– Ладно, – говорю я сквозь зубы. – У Кэт может быть информация, которая поможет тебе остановить Компанию, если с нами что-нибудь произойдет. Кэт видела, что случилось в «Элмерсе». После того как я найду ее и поговорю с ней, я передам эту информацию тебе. Если мы погибнем, ты должна будешь найти способ ее использовать.

– Я не понимаю, – говорит Бусара. – Что за информация может быть у Кэт?

– В ночь, когда обрушилось здание, я был на фабрике. Я видел, как какой-то человек что-то бросил через дыру в перекрытии третьего этажа на пол второго. Все ребята собрались вокруг, и из-за этого перекрытие обрушилось. Может быть, доски прогнили, или, возможно, они были подпилены, но кто-то знал о том, что перекрытие не выдержит большого веса, если он будет собран в конкретной точке.

– Погоди-ка! – перебивает Бусара. – Ты говоришь, кто-то бросил какой-то предмет? А как он выглядел, этот предмет?

– Маленький, круглый. И он светился, когда ударился об пол. Это все, что я знаю. Но Кэт его видела. Может быть, она даже видела человека, который его бросил. Ставлю что угодно, что он как-то связан с Компанией.

– А что делал Марлоу, когда увидел этот предмет?

– Марлоу? – Я пытаюсь припомнить ту ночь, когда это все случилось. – Он что-то кричал. Кажется, предупреждал, чтобы ребята не подходили близко.

Мне ужасно нравится выражение, которое я вижу на лице Бусары. Приятно знать, что в кои-то веки мне удалось ее удивить.

– Ты никогда не упоминал ни о чем подобном!

– Ну, ты мне тоже много чего не говорила, – парирую я.

Я наклоняю голову и начинаю прилаживать диск к основанию своего затылка.

– Подожди, – говорит Бусара. – Дай мне еще один час. Пожалуйста! Возможно, есть другой путь.