Зов природы

Единственный путь, ведущий прочь из Имры, представляет собой подземный проход, выдолбленный в черной вулканической породе. Горог с факелом идет впереди – как оказалось он превосходно выбрал себе инструмент. Пока что от его факела гораздо больше пользы, чем от моего кинжала или плаща Кэроль. Но даже несмотря на то, что у нас есть огонь, мы продвигаемся вперед далеко не с той скоростью, как мне бы хотелось. Когда Помба Джайра сотворила двойника Кэт, это было для меня не меньшим искушением, чем мираж для человека, заблудившегося в пустыне. Я ощущаю отчаяние чисто физически: каждый мой выдох наполнен тоской, страстное желание изливается из каждой поры моего тела.

– Эй, Саймон! Ты не поверишь, что я тебе скажу.

Голос Кэроль прерывает мои мысли, как только Имра остается позади. Я слушаю ее без особого внимания.

– Я видела Аркана и его девушку в новостях – там, в реальном мире. Могла бы и сразу опознать его костюм, он одет точно так же, как в тот вечер, когда они попали в аварию. Насколько я помню, его полное имя – Джереми Аркан. Они с его девушкой жили через два городка от меня.

Я останавливаюсь, внезапно заинтересовавшись.

– Ты хочешь сказать, что живешь в Нью-Джерси? Я думал, ты откуда-то с юга, судя по акценту.

– Я выросла в Мемфисе, но сейчас живу в Морристауне, – отвечает Кэроль.

Я снова трогаюсь с места.

– Горог! – зову я, прибавляя шаг, чтобы нагнать великана. – Откуда ты родом?

– В реальной жизни? Элизабет, Нью-Джерси.

Итак, мне известны шесть человек, получившие диски от Компании. И все шестеро проживают в маленьком штате Нью-Джерси. По меньшей мере трое из них – Кэт, Брайан и Уэст – находятся в больнице с чрезвычайно редким диагнозом. В моей голове снова звучит заданный Бусарой вопрос, на который я тогда не смог ответить: каковы шансы?

Просеивая в голове все случайные факты, которые мне удалось собрать, я внезапно налетаю на волосатую спину Горога. На моем языке вертится забористое проклятие, но не успевает слететь, поскольку я вижу причину нашей резкой остановки. Впереди туннель делает поворот, и сразу же за ним виднеется призрачный голубой свет из неизвестного источника.

– Что за чертовщина? – шепчет Кэроль.

Наконец-то вопрос, на который я могу ответить.

– Кажется, это мой проводник.

Я обхожу Горога и двигаюсь вперед.

– Неужели мы действительно с ним встретимся? – Горог оживляется намного больше, чем можно было ожидать. – Ух ты, вот здорово!

И вправду, за поворотом нас ожидает Глиняный. Он стоит, облокотившись спиной о неровную каменную стену и прикрыв глаза. Амулет на его груди сияет. При нашем приближении он открывает глаза.

– Ты пришел не один.

Интонация Глиняного ясно дает понять, что он этого не одобряет. Если мне когда-то и было не наплевать, это время давно прошло.

– Их зовут Горог и Кэроль, – отвечаю я. – Я собираюсь искать выход вместе с ними.

Никто из ребят не решается подойти ближе. Радостное возбуждение Горога уступило место настороженности, и по обоим видно, что они готовы в любой момент пуститься наутек.

– Не беспокойтесь, он вас не обидит, – обещаю я, хотя сам не очень в этом уверен.

– Ты не должен допускать, чтобы эти аватары тебя тормозили, – говорит Глиняный.

– Тормозили? Да без них я вообще не выбрался бы из Имры! – Я начинаю не на шутку злиться. – И кстати, где в это время был ты, черт побери? Мне бы там не помешал добрый совет. Разве не в этом состоит твоя работа?

– Как я уже говорил, в Otherworld я могу передвигаться только в переходных областях. Пустоши, туннели, пространства возле границы – все это я могу себе позволить, но заходить в любое из царств для меня слишком опасно.

– Я не понимаю, – говорит Горог. – Кто ты такой? Ты один из нас или один из них?

– Тебе нет необходимости понимать, – пренебрежительно произносит Глиняный.

– Может быть, ты один из Детей, о которых рассказывал Саймон? – спрашивает Кэроль.

– Разумеется, нет! – резко отзывается тот.

– И кстати, о Детях, – встреваю я. – Мы только что имели удовольствие повстречать матушку того козла. Можно без красочных подробностей, но как, черт побери, такое вообще возможно?

Очевидно, Глиняный не разделяет грязных склонностей моего воображения.

– Сколько раз я должен тебе объяснять, что этот мир функционирует не так, как твой? – наставительно произносит он. – Цифровая ДНК может комбинироваться самыми различными способами. Половой контакт – далеко не единственная из возможностей.

– Похоже, ты действительно много знаешь об этих вещах, – признает Кэроль. – Я начинаю думать, что ты все же, наверное, не из этих тупых NPC.

– Я проводник Саймона, не больше и не меньше. Моя цель – чтобы он оставался в живых, пока его миссия не будет завершена.

– Ладно, хорошо. Но почему именно Саймону досталось особое внимание? То есть он, конечно, отличный парень и все такое, но мы, остальные, тоже хотим выбраться отсюда живыми!

Горог толкает Кэроль в бок.

– Я же говорил тебе: Саймону уделяется особое внимание, потому что он Избранный!

– Никакого Избранного не существует, – информирует их Глиняный.

– Да, да, знаю, – невозмутимо отзывается Горог. – Саймон еще не готов для правды. Ты не хочешь его волновать прежде времени.

Глиняный предпочитает игнорировать это предположение.

– Саймон, я пришел сказать тебе, что ты должен сделать привал.

– Прямо здесь, в туннеле? – насмешливо хмыкает Кэроль.

Делая вид, что не слышит, Глиняный продолжает обращаться исключительно ко мне:

– До следующего царства неблизкий путь. У тебя недостаточно энергии на такой переход. Тебе нужно временно покинуть Otherworld, чтобы пополнить свои запасы.

– Я в порядке, – лгу я. На самом деле я далеко не в лучшей форме. – Там, в Имре, я до дури обожрался бизонятиной, так что, наверное, смогу продержаться еще какое-то время. Кроме того, мне казалось, что я все равно никуда не могу отсюда деться, пока не найду выход. Каким образом ты предлагаешь мне выйти из игры?

– Я тебе помогу, – обещает Глиняный. – У меня нет выбора. Ты провел в Otherworld почти сорок восемь часов. Ваш заход в Имру был непредвиденным; никто не рассчитывал, что ты пробудешь здесь так долго. Хотя твой аватар и выглядит здоровым, твое тело в реальном мире не получало жидкостей и пищи на протяжении двух дней. Если ты и дальше будешь пренебрегать его нуждами, твой квест закончится, еще не начавшись по-настоящему.

Мне наплевать, пускай даже я пробуду здесь две недели – я не собираюсь оставлять Кэт одну в этой дыре только для того, чтобы съесть сэндвич.

– Говорю тебе, я могу двигаться дальше!

– Боюсь, я должен тебя остановить, – говорит Глиняный. – Как я уже сказал, у меня нет выбора.

Он хватается рукой за свой амулет и исчезает, но я остаюсь на месте.

Мне ничего не остается, кроме как продолжать путь. Я снова шагаю в проход. Внезапно меня ослепляет пронзительная белая вспышка, и я чувствую, как будто от моего затылка отрывают кусок кожи вместе с плотью. Туннель куда-то пропадает; мои глаза отчаянно пытаются сфокусироваться на совершенно другом мире. Я ослеп, у меня кружится голова, я полностью дезориентирован.

– Саймон! – доносится до меня женский визг. Голос ужасно знакомый, но я никак не могу сообразить, кто это может быть. – Что тут происходит, черт побери? Сколько ты здесь уже лежишь? И что ты сделал со своими волосами?.. О боже, Саймон, неужели… это то, что я думаю? Кошмар, я чувствую запах! Вставай сию же секунду! Твой матрас совершенно испорчен!

Я мечусь, словно рыба, попавшаяся на крючок. Вокруг меня все сырое. Я понимаю, что обмочился. И не один раз. Мир вокруг приходит в фокус. Я вижу свою мать, стоящую над кроватью с диском в руке. Ее волосы всклокочены, она все еще в халате. Мельком я замечаю Луиса, нашего садовника – он заглядывает в дверь спальни. Наши взгляды на мгновение встречаются, и он тут же поспешно убирается прочь.

– Что ты здесь делаешь? – вопрошаю я. – Я думал, ты в Лондоне!

В моей глотке настолько пересохло, что я с трудом могу говорить. Тем не менее, мне удается выхватить диск у нее из рук.

– Мы вернулись вчера вечером! А потом я просыпаюсь от эсэмэски, в которой говорится, что ты в своей комнате и что ты умрешь, если я не сниму с твоей головы какой-то аппарат! А потом я прихожу к тебе в комнату и не могу попасть внутрь, так что мне пришлось позвать Луиса, чтобы он взломал дверь! Черт побери, Саймон, что за штуковину ты на себя напялил?

– Тебе пришла эсэмэска? От кого? Кто ее послал?

Это доказательство того, что кто-то в реальном мире управляет Глиняным. И этот человек, очевидно, знает про диск. Возможно, это тот, кто прислал его мне? Значит ли это, что Глиняный – это Мартин? Или Марлоу? Или, может быть, даже Тодд?

– Откуда мне знать, кто ее послал! – восклицает мать, суя мне свой телефон.

Я беру его и смотрю на экран. В эсэмэске написано в точности то, что она мне сказала. Номер мне неизвестен.

– Убирайся из моей комнаты, – велю я.

– Только после того, как ты мне объяснишь, что происходит, Саймон! Ты что, принял какую-то наркоту? Может быть, вызвать тебе «Скорую»?

– Убирайся! Сейчас же! – повторяю я громче.

Я сползаю с кровати. На неверных ногах я делаю шаг по направлению к ней.

– Я иду будить твоего отца! – объявляет она, устремляясь прочь из комнаты. Ее телефон остается у меня в руке.

Последнее, что мне сейчас нужно, – это визит отца с его любимой «девяткой». Я вытаскиваю из стенного шкафа большую спортивную сумку, сую в нее кое-какую одежду, телефон моей матери, две запасные батареи и гарнитуру для игры, потом натягиваю на себя футболку. Переодевать джинсы нет времени. Все еще сырой, вонючий и ослабевший, я вываливаюсь из окна на лужайку перед домом.

Мой отец всегда говорил, что я никогда ничего не добьюсь в жизни, если не перестану действовать, повинуясь импульсу, и не начну продумывать все заранее. Как ни мерзко это признавать, но даже абсолютные говнюки иногда бывают правы. Мне следовало разработать хотя бы какой-то план действий перед тем, как выпрыгивать из окна. У меня нет ни денег, ни кредитной карты. Мобильник моей матери показывает, что сейчас утро субботы, чуть больше семи, а это значит, что ни один магазин в Брокенхерсте еще не открылся. Моя голова выглядит так, словно ее побрили тупым мачете, а джинсы на протяжении последних двух дней мариновались в моче. Я притормаживаю на соседской лужайке, чтобы глотнуть немного воды из садового шланга. Голод настолько силен, что мне приходит в голову мысль залезть к ним в дом, чтобы поискать какую-нибудь пищу. Однако сейчас я не могу позволить себе рисковать. А вдруг меня арестуют? Мне необходимо вернуться обратно в OW как можно скорее.

Дверь соседского гаража внезапно оживает и начинает подниматься. Поспешно юркнув за куст, я наблюдаю за выруливающим на дорожку «Мерседесом». Внутри сидит немолодая пара в одинаковых розовых рубашках-поло и полосатых матерчатых козырьках от солнца. Внезапно я совершенно точно понимаю, куда мне следует направиться.

Когда я появляюсь в Брокенхерстском загородном клубе, дежурный за стойкой выказывает явные признаки смятения, видя, как я поднимаюсь по лестнице. При мне нет бумажника, но здесь мне едва ли понадобится удостоверение личности – «кишка» говорит за меня лучше, чем любая пластиковая карта. Чем ближе я подхожу, тем больше трудностей возникает у дежурного с тем, чтобы держать рот закрытым. Его взгляд беспрерывно перебегает от моей дикой прически к хлюпающей промежности и обратно.

– С утречком! – приветствую я его, пуская в действие свою особую улыбку.

Ноздри дежурного слегка дергаются – запах добрался до его носа.

– Здравствуйте, мистер Итон.

– Когда у моего папаши начинается игра? – спрашиваю я. (Мой отец каждый уик-энд играет в клубе в гольф.)

– В десять часов, сэр, – информирует меня дежурный.

Значит, мне нужно будет смотаться задолго до этого времени.

– Отлично! – говорю я. – Он просил меня передать, что хочет угостить коктейлем всех участников, когда доберется до девятой лунки.

– Очень хорошо, сэр, – отзывается дежурный. – А что я сегодня могу сделать для вас? Возможно, вам требуется какая-нибудь помощь?

– Вы можете заказать для меня столик в ресторане – я буду завтракать. Но прежде чем садиться есть, надо смыть с себя всю эту мочу. Ужасная проблема, знаете ли, но что я могу поделать? Это у нас семейное. Мой старик ссытся по три раза на дню. – Челюсть дежурного окончательно падает, и я многозначительно ему подмигиваю: – Только пускай это останется между нами, ладно?

– Разумеется, сэр, – отвечает он с готовностью, хотя я уже вижу, как его рука нашаривает в кармане мобильник.

Когда я добираюсь до раздевалки, моя одежда тут же отправляется прямиком в мусорную корзину. Душ кажется благословением Господним – я бы остался тут навечно, если бы меня не звал бекон в ресторане. Выйдя из кабинки, я нахожу ножницы и подравниваю мою новую прическу. Без волос на голове моя «кишка» кажется вдвое больше. Я перегибаюсь через стойку, чтобы как следует ее рассмотреть. Когда я снова выпрямляюсь, из зеркала на меня смотрит еще одна пара глаз.

Первое, что я замечаю, – это что парень одет в розовые шорты, что говорит о нем как о полном гондоне. Затем я вижу бинты на его руках.

– Марлоу, – говорю я.

Поворачиваясь, я ожидаю, что он бросится бежать. По нему видно, что ему этого хочется, но он удерживается.

– Похоже, кое-кто решил сменить имидж.

Он умеет приводить себя в порядок, мой малыш Марлоу. Все эти неряшливые лохмы куда-то делись, вместе с черными джинсами и надвинутым на глаза капюшоном. Его одежда наконец-то соответствует смазливому лицу модели J.Crew – лицу, с которого, как я замечаю, постепенно сбегает вся краска. Мне приходит в голову, что я никогда прежде не видел его в загородном клубе. Теперь, когда это случилось, я вижу, что Бусара была права: он действительно богатенький мальчик. Здесь он явно в своей стихии.

– Мне очень жаль, – говорит он.

Я не могу понять, то ли это признание своей вины, то ли просто выражение сочувствия. Впрочем, я изобью его до полусмерти в любом случае.

– Вот как? – рычу я, делая шаг к нему. – А ну, давай-ка выясним, насколько тебе жаль!

Он поднимает руку, словно желая защититься.

– Я серьезно! Она действительно мне нравилась. Я и представить себе не мог…

В ближайшем душе выключается вода. Марлоу нервно взглядывает в направлении кабинки. Он практически трясется от ужаса.

– Мне надо идти. Я просто хотел узнать, что ты его получил, – шепотом произносит он.

Из душа выходит мужчина.

– Получил что?

В первое мгновение я думаю, что он говорит о диске, но тут же понимаю, что это нереально – никогда в жизни прототип Компании не смог бы попасть в руки к такому убожеству.

Марлоу не сводит глаз с подходящего к нам человека. Это маленький, заросший шерстью хоббит в таких очках, по которым сразу видно, что он проводит по меньшей мере десять часов в день, пялясь на электронные таблицы. Тем не менее этот парень, судя по всему, ужасно нервирует Марлоу.

– Поговорим позже, – бросает он мне, разворачиваясь и направляясь к выходу из раздевалки.

– Еще чего! – ору я, бросаясь за ним. – Сейчас!

– Сэр! Сэр! – Мускулистая рука преграждает мне путь как раз в тот момент, когда Марлоу исчезает за закрывающейся дверью.

– Чего еще? – рявкаю я, раздраженный тем, что Марлоу удалось от меня сбежать.

– Прошу прощения, сэр, но я не могу позволить вам покинуть раздевалку в таком виде.

Взглянув вниз, я осознаю, что на мне нет никакой одежды, кроме полотенца.

К тому времени, как я опять оказываюсь одетым, Марлоу уже давно след простыл, а я слишком голоден, чтобы пускаться на его поиски. Мне надо поесть. Я направляюсь прямиком к ресторану, сажусь за столик и заказываю по двойной порции блинчиков, бекона и сосисок. Каждый раз, обнаружив, что кто-либо из других посетителей на меня пялится, я нагло ему подмигиваю, и он тут же отводит глаза. Я не помню, чтобы когда-либо в жизни был так голоден; мне приходится отвлекать себя, чтобы не хватать еду с тарелок у соседей. Поэтому я принуждаю себя сосредоточиться на том, что только что произошло.

Я мысленно составляю список всех вещей, за которые Марлоу мог извиняться, – он оказывается настолько длинным, что практически не имеет смысла. Может быть, Марлоу жалеет о том, что пытался убить Кэт. Или всего лишь, что привел ее на ту вечеринку. Или о том, что разыгрывал из себя одетого в черное укурка, когда в душе ему всегда были ближе розовые шорты; наверняка сказать невозможно. Однако извинение Марлоу – еще один ключ, который я бросаю на растущую груду свидетельств того, что здесь происходит что-то очень странное. И что он имел в виду, спрашивая, «получил ли я его»? Получил ли я что? Неужели он действительно говорил о диске?

Я мог бы провести в раздумьях все утро, однако сейчас у меня есть дела поважнее. Я вытаскиваю из кармана джинсов мамашин смартфон и с приятным удивлением вижу, что она еще не отключила его обслуживание. Открыв браузер, я ввожу в строку поиска «Джереми Аркан». На экране появляется изображение рыцаря из Otherworld. Он и его девушка жили в небольшом городке милях в двадцати от Брокенхерста. Я проматываю сопровождающую статью и останавливаюсь, когда мой взгляд падает на знакомое словосочетание: «синдром запертого человека». У Джереми Аркана был тот же диагноз, что и у Кэт, Брайана и Уэста.

Я открываю новое окно и запускаю комбинированный поиск по словам «синдром запертого человека» и «Нью-Джерси». Список результатов тянется на четыре страницы. Я насчитываю по меньшей мере двадцать пять человек, которым поставили такой диагноз – и это все за последние три месяца. Бусара говорила, что синдром запертого человека – редкое заболевание, но сделав очередной запрос, я все равно удивлен, обнаружив, насколько оно редкое. И тем не менее меньше чем за год на севере Нью-Джерси обнаружено несколько десятков случаев.

Я бегло просматриваю статью о пятнадцатилетнем мальчике из Хобокена по имени Дариус, которому поставили диагноз «синдром запертого человека» после того, как он попал в аварию. В конце статьи упоминается, что в настоящее время он госпитализирован в лечебном учреждении для хронических больных в Нью-Джерси, специализирующемся на пациентах с подобными заболеваниями. Однако там не приводится ни название учреждения, ни его адрес. Я снова возвращаюсь к поиску и добавляю к запросу «учреждение для хронических больных». В десяти статьях, каждая из которых посвящена отдельному случаю, упоминается подобное учреждение, однако ни в одной нет его названия.

Я открываю историю своего поиска и в ужасе смотрю на список веб-документов. Нескольким десяткам жителей Северного Нью-Джерси диагностировали редкое заболевание, делающее их превосходными кандидатурами для испытаний диска, разработанного Компанией. И похоже, что многие из них, если не все, были переведены в одно и то же заведение. Кроме того, кажется чрезвычайно необычным, что ни один из репортеров не сумел выяснить, как называется это место.

Когда я отрываю взгляд от экрана, мир вокруг меня уже не тот, что прежде. До того, как я ввел в строку поиска имя Аркана, я сидел в ресторане загородного клуба, который посещал с тех пор, как мне исполнилось восемь лет, в окружении знакомой толпы привилегированных, но в целом безвредных говнюков. Теперь я чувствую, будто каждый из них – потенциальный подозреваемый, участник какой-то непонятной игры. Я не имею представления, как много человек замешано в этом возможном заговоре; ясно лишь одно: происходит что-то серьезное. На одном маленьком участке земного шара множеству пациентов ставят диагноз редкого заболевания мозга, и, как ни сложно в это поверить, похоже, что в этом как-то замешана Компания. «Синдром запертого человека» внезапно входит в моду – а у них, совершенно случайно, оказывается под рукой готовый метод лечения? Однако что ни говори, а идея все равно бредовая. Это должно означать, что Майло Йолкин тоже замешан, а такое почти невозможно переварить. Тот поехавший на играх гений, которого я видел по телевизору, кажется последним человеком на земле, способным иметь интерес в подобных темных делишках.

Если здесь и можно найти какие-либо ответы, они находятся в том учреждении, куда направили всех этих больных. Мне приносят завтрак в тот момент, когда я поспешно набиваю сообщение для Элвиса, хакера, обязанного мне своей свободой. Прикрепив ссылки на пять из найденных мною статей, я прошу его пошарить по серверам ближайших больниц и найти для меня название и адрес того учреждения для хронических больных, куда перевели пациентов с «синдромом запертого человека». Покончив с делом, я с жадностью набрасываюсь на еду. Мои пальцы и лицо сплошь вымазаны жиром от бекона, когда мне приходит ответная эсэмэска от Элвиса:

Мать моя женщина! Пожалуй, он в чем-то прав.

Аппетит у меня совершенно пропал, но я продолжаю отрешенно запихивать в себя еду. Мне необходима энергия: мне нужно остаться в Otherworld на достаточно долгое время, чтобы завершить свою миссию. Пока Элвис в реальном мире выясняет адрес учреждения, я должен отыскать Кэт в OW. Катастрофа на фабрике явно не была случайной. Неужели Компания несет ответственность и за это тоже? Неужели они не просто похищают умы людей, пострадавших в несчастных случаях, но и сами подстраивают эти несчастные случаи? Если это действительно так, то есть шанс, что Кэт обладает информацией, с помощью которой я мог бы разоблачить масштабнейший заговор и закрыть это учреждение, а также освободить саму Кэт.

Я пережевываю очередную порцию блинчиков с сосисками, когда в ресторан, словно шикарнейшие из призраков, вплывают четыре женщины в белых халатах. Одна из них доктор Ито. Комок пищи застревает у меня в горле, и я заливаю в себя стакан апельсинового сока, чтобы его проглотить. Мое первое побуждение – нырнуть под стол, однако мне удается сохранить благоразумие. Когда мне больше не угрожает опасность умереть от удушья, я маскирую свой нос листком меню и изо всех сил стараюсь сохранять абсолютную неподвижность. Ее взгляд три или четыре раза скользит по мне, не задерживаясь. Видимо, я обязан этим своей новой прическе.

Дождавшись, пока доктор погрузится в беседу со своими компаньонками, я предпринимаю попытку покинуть свое место. К несчастью, как раз в этот момент появляется официант, чтобы наполнить мой стакан водой. Мы кружим вокруг друг друга, словно танцоры, пытаясь уступить друг другу дорогу. Потом вода из его графина выплескивается на девчонку за соседним столиком, и она взвизгивает, ощутив стекающую за шиворот ледяную струйку. Доктор Ито поднимает голову, и ее взгляд устремляется на меня. Ее лицо не меняет выражения; любой наблюдатель со стороны никогда бы не подумал, что мы встречались прежде. Однако ее взгляд перемещается с моего носа на отсутствующие волосы, и я вижу, как в ее глазах вспыхивает прозрение. Она понимает, почему я выбрил затылок. Поворачиваясь обратно к своей подруге, доктор Ито небрежным жестом достает из кармана своей короткой юбки телефон, взглядывает на экран и нажимает кнопку вызова.

Ровно через пять секунд я уже нахожусь за дверью загородного клуба. Бросив взгляд на ведущую к улице длинную подъездную дорожку, я сразу понимаю, что не имею никаких шансов добраться куда-либо пешком. Насколько я вижу, у меня есть только одна возможность – и нет времени на нравственные колебания. Рядом со входом в клуб располагается велосипедная стойка, и, к счастью для меня, никто из членов никогда не пристегивает свой велосипед. Зачем им это делать? Богатые ведь не воруют, верно?

Изо всех сил крутя педали и чувствуя, как спортивная сумка бьет меня по спине, я одновременно перебираю в уме свои возможности. Мне необходимо найти какое-то укромное и безопасное место, откуда можно будет снова войти в OW – и как можно скорее. О том, чтобы вернуться домой, не может быть и речи. То же самое относится к дому Кэт. Других друзей у меня нет, а без бумажника я не смогу заплатить за гостиницу. Мысленно пробежав взглядом свой очень короткий список вероятных мест, я вижу лишь одно, удовлетворяющее всем критериям, – и это самый отстойный из вариантов. Тем не менее я поворачиваю на следующем светофоре вправо и направляюсь к «Элмерсу». Мне не особенно хочется возвращаться туда, где произошло преступление, но я решаю, что это последнее место, где меня будут искать.

Я не был здесь с тех пор, как случилась катастрофа. При свете дня здание выглядит просто кошмарно. Стены все еще стоят, но снаружи навалена гора обломков – очевидно, их выгребли из подвала, когда спасатели искали уцелевших. Я притормаживаю рядом с кучей, слезаю и тщательно маскирую велосипед найденными рядом досками. Когда я заканчиваю, его практически невозможно заметить снаружи.

Здание сплошь обмотано желтыми лентами с надписями «ОПАСНО! НЕ ВХОДИТЬ!». Изо всех сил стараясь не оборвать их и никак не потревожить, я протискиваюсь под лентами и залезаю в пустой оконный проем. Через руины первого этажа пробираюсь к лестнице, которая осталась неповрежденной, и поднимаюсь на третий. Днем здесь все выглядит по-другому, но я без труда нахожу дыру, возле которой стоял в ту ночь, когда произошло несчастье. Наклонившись над краем, я обнаруживаю, что гляжу прямо в подвал, где погибли четыре человека.

Пол вокруг меня покрыт слоем пыли, в центре комнаты виднеется мандала из отпечатков ног. Прочерчивая пол свежей цепочкой следов, я иду в сторону ниши, где прятался в последний раз, когда был здесь. Выясняется, что спальный мешок по-прежнему тут – скомканный, он валяется в углу. Покрывающая его пыль никем не потревожена, так что со стороны он кажется просто грудой тряпья. Это бонус, на который я не рассчитывал.

Подняв спальник с пола, я понимаю, что он детского размера. Я хорошенько вытряхиваю его из ближайшего окна, над заросшей сорняками полоской земли позади здания. Когда пыль оседает, на ткани проявляется лицо. Это магистр Йода – с самодовольным видом он стоит под деревом, опираясь обеими руками на рукоять своего посоха. Я сразу же узнаю этот рисунок. Точно такой же спальник много лет назад купила Линда в городском магазине подержанных вещей и отдала его нам с Кэт для нашего форта. В холодные дни мы частенько укутывались им, чтобы согреться.

Обычно я не из тех людей, кто верит в знаки, но сейчас я совершенно уверен, что это неспроста. Почему он оказался здесь в ночь вечеринки? Неужели это действительно тот самый спальник из форта? Я засовываю руку внутрь и провожу ладонью по подкладке. В мешке Кэт посередине была небольшая прореха, так что получалось нечто вроде кармашка, мы часто оставляли там друг другу записки. Мое сердце пропускает удар, когда я нащупываю засунутый внутрь квадратный листок бумаги. Так значит, это действительно ее спальник! Но что он делает здесь, на фабрике? Ухватив листок двумя пальцами, я вытаскиваю его наружу и разворачиваю. Однако это вовсе не записка. Это сделанная в спешке фотография чертежей какого-то здания, к тому же распечатанная на обычной копирке. Изображение размытое и не в фокусе, но я могу различить что-то вроде стены, усеянной десятками шестиугольных окон. Чем-то это напоминает осиное гнездо. Прищурившись, я подношу бумагу к самому носу, но все равно не могу разобрать мелкий шрифт. Почему это оказалось у Кэт? И почему она спрятала это в спальном мешке? Когда я отыщу ее в OW, то обязательно спрошу, что все это значит.

Я засовываю бумажку в свою сумку, вытаскиваю оттуда гарнитуру для OW и расстилаю спальник на полу. Только улегшись, я внезапно осознаю, что собираюсь пойти на величайший риск в своей жизни. Я собираюсь оставить свое тело здесь, на заброшенной фабрике, где оно будет абсолютно беззащитным. Меня могут сожрать еноты, и я даже не узнаю об этом. И ведь никто не знает, где я нахожусь! Если в OW что-то пойдет не так, рядом не будет никого, кто сможет снять с меня диск.

Тем больше причин постараться побыстрее добраться до выхода, решаю я. Я напяливаю на себя щиток экрана, прикрепляю диск к своему затылку – и пропадаю.