Книга: Золотая клетка
Назад: 20
Дальше: 22

21

Аби
Рот был забит грязью и пылью, как если бы ее похоронили заживо. Аби поморгала, и это причинило боль. Песок царапал глазные яблоки, но она продолжала моргать до тех пор, пока не полились слезы, смывая его. Даже дышать было трудно. Казалось, ноздри, рот и легкие расцарапали тысячи крошечных игл.
Может она пошевелиться? Да.
Что случилось?
Был взрыв.
Люк застрелил канцлера.
Память нахлынула потоком, неся с собой, как прилив после кораблекрушения – обломки, обрывочные картины ужаса.
Она не видела самого момента выстрела. Они услышали звук выстрела, и Дженнер побежал посмотреть, что случилось.
И только когда начала кричать Эвтерпа Парва и люди стали падать на пол, Аби увидела Люка. Брат, забрызганный кровью, с недоумением глядел на кровавое месиво, которое только что было канцлером Зелстоном. В руке он держал пистолет.
Взрыв Восточного крыла был ничто по сравнению с поступком Люка.
Аби закашлялась и села. Где брат? Его надо найти.
Она с трудом поднялась на ноги и огляделась. Картина была настолько ужасной, что Аби на несколько мгновений забыла о Люке.
В новостях показывали военные действия в каких-то отдаленных уголках планеты: на границе между Мексикой и США; на островах в западной части Тихого океана, которые обстреляли поочередно японцы посредством Дара и русские ядерными ракетами. Безоговорочная победа режимов, обладающих Даром, над их Бездарными противниками показывалась в подробностях. Но смотреть на жестокое уничтожение людей на экране и самому оказаться в эпицентре трагедии – не одно и то же.
Повсюду лежали тела. И Восточное крыло Кайнестона превратилось в руины.
Аби и все несколько сот парламентариев и рабов были погребены под обломками. Над головой простиралось ночное небо. Оседала пыль. Аби показалось, что это пепел, и она огляделась, пытаясь понять, где горит, и только тогда увидела, что каменная стена дома тоже снесена, словно ее сдуло ветром.
Щебень и большие куски кирпичной кладки были разбросаны – так Либби, играя, разбрасывает свои маленькие кубики. Но этого, должно быть, показалось недостаточно, и часть кирпичной кладки была стерта в пыль. Оседала именно эта пыль, и именно эту пыль Аби ощущала во рту.
Она отшатнулась, увидев в нескольких метрах свой планшет и рядом с ним – руку, торчавшую из-под огромной бронзовой двери, теперь лежавшей плашмя на земле. Пыль слегка припорошила руку. И ее можно было принять за руку статуи, если бы не струйка ярко-красной крови, которая бежала из-под рукава. Бедный церемониймейстер. Весь вечер Аби простояла буквально в метре от него.
Подумав, что вся ее семья должна была уцелеть, Аби облегченно выдохнула, и на мгновение от этого закружилась голова. Мама весь вечер провела у экономки – они там устроили импровизированный пункт первой медицинской помощи. Отец возился с каким-то генератором где-то далеко от центрального дома. Дейзи сидела в коттедже с Либби. Будь они здесь, они могли бы погибнуть.
И вдруг весь мир враз завопил.
Это у Аби отложило уши. Она потрясла головой и поморщилась. Должно быть, взрыв оглушил. До этого момента от шока она этого просто не замечала.
Металлический каркас Восточного крыла был разорван в клочья, его массивные балки сплющены и раздроблены отчаянным всплеском Дара Эвтерпы Парвы. Металл валялся искореженной грудой, как кости, обнаруженные археологами во время раскопок на месте убийства, совершенного много веков назад.
Под руинами в беспорядке лежали тела, вернее, то, что от них осталось, – жидкие сгустки плоти, отдельные конечности, кости, сломанные, словно тонкие прутики. Аби увидела руку, несомненно женскую, свернувшуюся, как новорожденный, еще голый детеныш какого-то животного; она лежала рядом с мужской, большой, как медвежья лапа, в черной униформе обслуживающего персонала.
Большинство Равных оказались живы.
Аби наблюдала, непроизвольно завороженная, как девушка чуть старше ее осматривала свои травмы. Она была одета в лохмотья, оставшиеся от алого вечернего платья, и от каждого ее движения казалось, что алые лоскуты выполняют приседания, но достать руками пальцы ног она не могла – пальцев на ногах не было. Ступня левой ноги, все еще обутая в изящную золотую туфельку на шпильке, лежала в полуметре, держась только на тонких сухожилиях. Правая нога была распорота до кости обломком шпиля, который, как окровавленный кинжал, валялся неподалеку.
Слезы текли по щекам девушки, лицо напряглось, и она начала сильно дрожать всем телом. Это была Равенна, наследница Киртона, Аби вспомнила, хотя казалось, прошла целая вечность с того момента, как церемониймейстер зычно выкрикнул ее имя. Как сматываются нитки шерсти в клубок, подтянулись сухожилия. Наследница Равенна продолжала трястись, и ступня приросла к своему положенному месту, она нежно разгладила место приращения руками, и под ними разорванные мягкие ткани обрели целостность. И наконец Равенна, словно разглаживая юбку, провела по ноге руками, и кожа под ними разгладилась. Аби была так увлечена, что не заметила, как восстановилась другая нога. Кожа там сошлась, будто приятель помог застегнуть вам молнию на спине слишком плотного платья, пока вы задерживали дыхание.
Неизвестно, сколько времени это заняло. Но когда плечи наследницы Равенны тяжело опустились и ресницы слиплись от слез и туши, Аби подумала, что никто и никогда не догадается, какие тяжелые увечья она получила в Кайнестоне. Можно подумать, будто она выпила чуть больше нормы и не устояла на своих высоких каблуках.
Аби тряхнула головой, негодуя, что отвлекается на всякую ерунду, когда каждая секунда на счету.
Где же Люк?
Она еще раз оглядела руины. Был март, и сейчас, когда адреналин растворился в плазме крови, Аби почувствовала, что ночь сырая и холодная и что дрожит от холода. Кто-нибудь оказывает помощь раненым рабам? Мама здесь?
Да, мама была здесь. Джеки Хэдли опустилась на колени рядом со скрюченным телом и криком подгоняла рабыню, работницу с кухни, которая суетливо рылась в зеленой сумке с белым крестом. Девушка наконец нашла что-то и протянула Джеки. Мама, разумеется, ничего не знала о поступке Люка, иначе она бы весь Кайнестон перевернула вверх дном, чтобы найти его.
Что же здесь все-таки произошло? Последнее, что помнила Аби, – истошный крик Эвтерпы Парвы. Неужели Люк сделал еще нечто более ужасное, чем убийство Зелстона? Такие разрушения могли быть следствием взрыва бомбы.
Где-то справа от Аби раздались громкие рыдания. Не услышать их или пропустить мимо ушей было просто невозможно. Аби поспешила на крик, внимательно глядя под ноги, стараясь не наступить на осколки разбитого стекла.
Ее опередили. Удивительно, но это была Равная – красивая девушка в платье с блестками. Она показалась Аби смутно знакомой. Видела ее в каком-то глянцевом журнале? Девушка прижимала руку ко лбу раба, на груди которого лежал тяжелый обломок железной конструкции.
– Я не чувствую ног! – вопил мужчина. – Мне холодно! У меня четверо детей!
– Подумай о чем-нибудь хорошем, например что ты им напишешь в следующем письме, – осипшим голосом сказала девушка и ободряюще улыбнулась. – Давай-ка для начала уберем эту железку.
Длинный железный обломок значительно превышал рост девушки и наверняка был во много раз тяжелее. Но она взялась одной рукой за край обломка – на лице отразилось легкое напряжение, – приподняла обломок на высоту вытянутой руки, затем согнула локоть и толкнула его, отбрасывая в сторону.
– Не могу… пошевелиться, – выдохнул мужчина.
Девушка не зло шикнула, чтобы он замолчал, и положила, едва касаясь, обе руки ему на грудь, прямо на мокрое пятно на форменной рубашке.
– Я знаю доктора. – Девушка нежно улыбнулась. – Он лучше меня умеет это делать. Только, боюсь, он сейчас очень занят, ищет нашего друга, но обещаю, я все сделаю хорошо. Держись.
Она была божественно красива. Аби не удивилась, если бы раненый мужчина считал, что умер и попал на небеса. Он доверчиво смотрел в это ангельское лицо, пока девушка лечила его с помощью своего Дара. Помощь Аби здесь была не нужна.
Единственный, кто нуждался в ее помощи, – Люк. Но где же он?
Аби снова огляделась в поисках хоть какой-то подсказки.
И она застыла, увидев того, кого меньше всего ожидала здесь увидеть.
В пятне света вырисовывался силуэт Собаки, он медленно расхаживал по руинам Восточного крыла. На нем был грязный рабочий комбинезон, за плечами небольшой рюкзак, и он явно что-то искал.
Он ее должник. И у него есть серьезные причины, чтобы ненавидеть Джардинов. Нужно попросить его помочь найти Люка. Приподняв подол платья, Аби начала осторожно пробираться между обломками к Собаке.
Полуразрушенный дом являл собой страшное зрелище. Отвалившаяся стена обнажила внутренние интерьеры Кайнестона, как в кукольном домике. Равные и слуги суетились внутри, словно ими, как марионетками, кто-то управлял. Аби совершенно не хотела знать, какой спектакль они там разыгрывают.
– Думаю, в таком виде он мне нравится больше, – послышался у нее за спиной голос. – Так лучше видно, что люди намереваются сделать. Согласна?
Аби обернулась, хотя, судя по мурашкам, которые пробежали по телу, уже знала, кто это.
Сильюн Джардин.
– Собаке нужна помощь, – сказал он, глядя, как тот остановился и снял рюкзак. – Он столкнулся с той же проблемой, что и твой брат.
– Что? – резко выкрикнула Аби, нимало не смутившись своей резкости.
Что Сильюну Джардину известно о ее брате?
Но Юный Хозяин повернулся к ней спиной и пошел прочь, легко перешагивая через обломки, битое стекло, а также стонущего в луже крови и грязи раба. И Аби не остановилась: пробормотав «прости», поспешила за Сильюном.
А когда догнала, тот уже разговаривал с Собакой:
– Ты же знаешь, что привязан к поместью и заклятие тебя не отпустит.
Собака вперился в Сильюна взглядом. Черты его лица казались неестественно острыми после того, когда с него ножницами грубо состригли густую поросль. Глаза его горели. Свой поводок он намотал на руку, часть его свободно свисала.
Аби глянула внутрь полуразрушенного дома. В лишенном стены Большом солярном зале в кресле с высокой спинкой, с лицом, измазанным сажей, с закрытыми глазами, чтобы не видеть царящего вокруг хаоса, сидела леди Гипатия Верней.
– Ты создал привязку, – прохрипел Собака. – Ты можешь ее убрать.
– Конечно могу. – Сильюн Джардин улыбнулся. – Но она – член нашей семьи. Почему я должен это делать?
Собака прищурил глаза. Возможно, он все еще чувствовал в себе собачью природу и сейчас раздумывал, не вцепиться ли зубами в Юного Хозяина. С видимым усилием он сдержал себя.
– Когда взамен попросишь жизнь… я это сделаю. Я буду тебе обязан.
Сильюн помолчал, казалось обдумывая предложение.
«Он наверняка может убить любого одним только Даром», – подумала Аби, вспомнив мертвого оленя и засохшее вишневое дерево в осеннем лесу, где они гуляли несколько месяцев назад.
Наконец Сильюн Джардин кивнул. И в то же самое мгновение Собака конвульсивно дернулся. Будто кто-то разом рассек веревки, связывавшие его руки. Замок в мозгах Собаки разжался.
Аби не понимала, что на самом деле произошло, но со стороны это было похоже на разрешение.
– Ты будешь мне обязан за три вещи, – сказал Юный Хозяин Собаке. – Побег, жизнь и имя.
– Имя?
– Ты не хочешь знать своего имени?
– Не мое. – Страшная тоска наполнила глаза Собаки. – Моей жены.
Сильюн Джардин улыбнулся. Наклонился, что-то прошептал ему в самое ухо, затем отстранился.
– Увидимся позже, как договаривались. А пока у меня много дел.
Собака стоял и пристально смотрел на Сильюна, и во взгляде его не было преданности, хотя и ненависти тоже.
«Это благодарность», – решила Аби, и это означало, что отныне Сильюн Джардин в большей степени, чем она, мог рассчитывать на помощь Собаки. Благодарность – серьезная сила для реализации плана.
Собака вытер нос рукавом комбинезона и намотал на вторую руку свободно болтавшийся конец поводка, рывком растянул, проверяя на прочность.
Затем, не сказав ни слова, повернулся к ним спиной и пошел к дому. Аби не хотела видеть того, что сейчас должно было произойти.
– Этой ночью у каждого так много дел, – беззаботно произнес Сильюн. – К твоему брату я вернусь чуть позже. Вначале мне нужно кое-что сделать. Думаю, тебе, Абигайл, это понравится.
– Где мой брат?
– Он может мне еще понадобиться. – Сильюн неопределенно махнул рукой. – Я почувствовал у него потенциал, когда встретил у ворот в ночь его прибытия. Думаю, мои зрители уже достаточно пришли в себя, чтобы обратить внимание.
И Сильюн пошел дальше, легко и беспечно, словно и не было руин и хаоса вокруг. Он шел туда, где недавно находился центр зала и где Аби в последний раз видела своего брата – дрожащего, в крови.
Понимал ли Люк, что он делает? И по собственной ли воле он это сделал?
Аби не хотела думать на эту тему, но, если быть честной с самой собой, такое было вполне возможно. Кто знает, как жил и что делал ее младший брат в Милмуре. Там как раз в это время происходили беспорядки. Она знала об этом благодаря туманным комментариям Дженнера и обрывкам разговоров между лордом Джардином и Гаваром, которые слышала, проходя мимо комнат по коридору.
В Милмуре кто-то нашел слабые места Люка и поймал его на крючок? Свернул ему мозги набекрень и использовал в своих целях?
Если все именно так, то она найдет этих людей.
И им будет несдобровать.
Ее отвлек звук. Насколько тяжелыми и мрачными были ее мысли, настолько восхитительно прекрасным оказался звук. Мелодичный переливчатый всплеск, словно разом зазвонили тысячи колокольчиков. У Аби зазвенело в ушах.
Приятный звук перекрыл испуганный крик женщины. Аби, как и все вокруг, обернулась на крик. В эту ночь уже произошло столько ужасного, что еще одну трагедию она может не перенести. Что еще могло случиться?
Черное небо было усыпано звездами из стекла. Они висели над головой, невероятно яркие и мертвые. От острых как лезвие осколков – некоторые все еще окаймленные кровью – до крошечных осколков и сверкающей пыли. Однажды Аби прочитала в какой-то книге, что тысячи лет назад люди считали небеса кристаллической сферой, окружающей Землю. И сейчас ночное небо над Кайнестоном выглядело так, как будто эта кристаллическая сфера разбилась на миллионы крошечных кусочков, которые на мгновение застыли, прежде чем упасть на землю.
Но они не падали. Галактика из стеклянных звезд медленно вращалась, наполняя холодный воздух ночи чарующим перезвоном; осколки соприкасались друг с другом, но ни один не упал на землю.
Аби посмотрела на Сильюна. Он стоял в центре звездно-стеклянной вселенной с поднятыми вверх руками, с выражением восхищения на лице и походил на гениального дирижера, руководившего только ему видимым оркестром.
Обломки металла: от обширных балок до кружевных орнаментальных деталей – все поднялись в воздух, освобождая стонущих и рыдающих, которые лежали, придавленные их тяжестью. Аби вздрогнула, когда рядом с ней массивная боковая стойка поднялась и на мгновение зависла на высоте человеческого роста, а потом продолжила свое вознесение.
В воздухе куски металла плавились и соединялись в единое целое, подобно тому как наследница Равенна восстанавливала целостность своего тела. Появился металлический каркас с хребтом крыши, колоннами и балками и даже заклепками. Висящие в воздухе осколки стекла начали облеплять металлическую конструкцию.
Восточное крыло нависло над ними подобно огромному сияющему стеклянно-металлическому монстру, проглотившему стоявших под ним Равных и рабов.
Конструкция сияла так ярко, что больно было смотреть. Аби долго моргала, фокусируясь, и только потом увидела – огромный бальный зал возник в своей первоначальной неповрежденной красоте, словно и не было кошмара тотального разрушения.
Но Сильюн еще не закончил свою работу. Куски каменной кладки летели к разрушенному каменному особняку, вставая каждый на свое место; выглядело это словно версия какой-то компьютерной игры. Разрушенная стена Кайнестона поднималась слой за слоем, люди внутри постепенно исчезали из виду, будто Юный Хозяин замуровывал свою семью заживо.
– Абигайл!
Чьи-то руки подхватили ее и закружили.
Дженнер! Он сиял так, что даже веснушек не было видно.
– Слава богу, с тобой все в порядке. – Он взял ее лицо в свои руки – осторожно, будто оно тоже было стеклянным, только что слепленным из осколков.
И поцеловал.
И на мгновение она воспарила в кристаллической сфере, головокружительно высокой и совершенной.
Она забыла о брате, о Сильюне. Забыла Собаку, сделавшего из своего поводка удавку. Забыла о погибшем под обломками церемониймейстере, о канцлере Зелстоне в луже запекшейся крови. Ничего не существовало – только губы Дженнера, слитые с ее губами.
Аби оттолкнула Дженнера. Больше всего на свете она хотела именно этого, но это произошло слишком поздно. Слишком поздно! Люк стал убийцей. Лорд Джардин захватил власть. Эвтерпа Парва разверзла небеса. А Сильюн Джардин одним лишь Даром восстановил Кайнестон.
– Это Великая демонстрация, – сказала она, осознав всю глубину смысла произошедшего и происходящего. И снова оттолкнула Дженнера, который попытался покрепче ее обнять.
– Что?
Дженнер ничего не понимал. Он гладил ее рукой по шее, вызывая дрожь в теле, но она увернулась, избавляясь от его руки. Неужели он ничего не видит и не понимает?
– Это Великая демонстрация. Подобная той, во время которой Кадмус силой своего Дара возвел Дом Света.
– Он просто восстанавливает разрушенное.
– Восстанавливает? Дженнер, это не украшения твоей матери. Это Кайнестон. Смотри!
Она показала на стеклянное Восточное крыло, которое взлетело над их головой, безупречное в своем совершенстве, без единого шва или скола, точно такое же, каким оно было до разрушения.
Но разве они, люди, после увиденного остались теми же? То, что она вначале по ошибке приняла за дым, а потом за тень, оказалось ни тем ни другим.
Это были тускло сияющие формы, передвигавшиеся за стеклом, как в Доме Света.
Страх охватил Аби. Каждый школьник в Британии усвоил урок Великой демонстрации. Но никогда ранее не было такого безоговорочного утверждения несокрушимой силы Дара. И этот Дар обладал большей мощностью, чем тот, что убил последнего короля.
Великая демонстрация Кадмуса положила конец одному миру и открыла двери другому, совершенно иному, в котором те, кто не имел Дара, стали рабами.
– Что твой брат пытается доказать? – пробормотала Аби.
– А что хотел доказать твой? – вопросом на вопрос ответил Дженнер, нежно приобнимая Аби за плечи и разворачивая лицом к себе. – Отец посадил его под стражу. Он застрелил Зелстона, Абигайл. А отец вбил себе в голову, что он хотел убить его.
– Убить твоего отца? Но как в таком случае Люк мог промахнуться? Он стоял в двух шагах от него.
– Заклинание, Аби, которое Сильюн наложил на каждого из вас у ворот. Ни один из наших слуг не может причинить вреда нашей семье. Если Люк действительно целился в моего отца, его рука была отведена в сторону. Мама и тетя Эвтерпа… они тоже наша семья… – Дженнер пожал плечами, не зная, что сказать в утешение. – Незащищенным оставался только Зелстон.
Аби тряхнула головой. Неужели все это правда?
Да и так ли это важно? Какой бы ни была правда, факт остается фактом: Люк убил Зелстона.
Сейчас только одно имеет значение: Люк все еще в Кайнестоне. Его нужно спасти.
Но как?
Назад: 20
Дальше: 22