Книга: Таймхакинг. Как наука помогает нам делать всё вовремя
Назад: Глава 4 Середина Что свечи Хануки и дискомфорт среднего возраста могут поведать нам о мотивации
Дальше: Часть третья Погружаясь в синхронность

Глава 5
Финал
Марафоны, шоколадки и сила трогательности

Если вам нужен счастливый конец, все зависит от того, где остановить рассказ.
Орсон Уэллс
Каждый год более полумиллиона жителей США участвуют в марафоне. Потренировавшись несколько месяцев, одним прекрасным утром выходного дня эти люди встают пораньше, шнуруют кроссовки и пробегают 42 км 195 м в одном из 1100 марафонских забегов, которые ежегодно проводятся в стране. К ним можно добавить еще более 1 млн человек, участвующих в 3000 подобных спортивных мероприятий по всему миру. Многие из этих людей бегут марафон впервые в жизни. По некоторым оценкам, примерно половину участников типичного марафонского забега составляют дебютанты.
Что же заставляет новичков делать это, рискуя получить травму колена, вывихнуть лодыжку и нанести вред своему организму передозировкой энергетических напитков? Ред Хонг Йи, художница из Австралии, призналась: «Марафон всегда казался мне одной из таких невероятных вещей, что я решила пожертвовать выходными и просто дерзнуть». После полугода тренировок она пробежала свой первый марафон в Мельбурне. Нью-Йоркский марафон 2005 г. стал первым для ювелира из Тель-Авива Джереми Меддинга, который объяснил мне, что «всегда есть вещи, которые ты обещаешь себе сделать», а марафон оставался единственным незакрытым пунктом в его личном списке. Адвокат из Флориды Синди Бишоп заявила, что впервые пробежала марафон в 2009 г., «чтобы изменить свою жизнь и переосмыслить собственную личность». Зоолог Энди Морозовски, ставший руководителем компании, которая занимается биотехнологиями, в 2015 г. впервые принял участие в марафоне в Сан-Франциско, хотя до этого никогда не бегал на подобные дистанции. «Я не намеревался побеждать. Я собирался всего лишь дойти до конца дистанции. Я хотел проверить, на что способен», – сказал он мне.
Эту четверку людей разных профессий из разных уголков земного шара объединяет общее стремление пробежать 42 км 195 м. Но есть и нечто другое, что связывает этих бегунов, а также бесчисленное множество других марафонцев-новичков.
Ред Хонг Йи впервые участвовала в марафоне, когда ей было 29 лет, а Джереми Меддинг – когда ему исполнилось 39. Синди Бишоп дебютировала в марафоне в возрасте 49, а Энди Морозовски – 59 лет.
Все четверо относились к категории, которую психологи Адам Олтер и Хэл Хершфилд называют «девятишники» – люди на последнем году одного из десятилетий своей жизни. В возрасте 29, 39, 49 и 59 лет они заставили себя совершить то, о чем и не задумывались годом раньше. Ближе к концу очередного десятилетия они мысленно встряхнулись и изменили привычный ход вещей. Это вообще характерно для окончания какого-либо временнóго периода.
Подобно началу и середине, финал незаметно определяет направление и образ наших действий. На самом деле любые разновидности финалов – отношений, проектов, семестров, переговоров, жизненных этапов – влияют на наше поведение в четырех вполне предсказуемых аспектах: они придают новые силы, способствуют кодировке и корректировке, а также помогают нам испытать душевный подъем.

С новыми силами: почему мы (обычно) ускоряемся ближе к финишу

С точки зрения физического состояния хронологические десятилетия не слишком важны. Биолог или медик не увидят особых различий между, скажем, физиологией Фреда в возрасте 39 и 40 лет, во всяком случае, эти различия наверняка будут не больше, чем в 38 и 39. Да и жизненные обстоятельства не претерпевают резких изменений в связи с тем, что последняя цифра нашего возраста сменилась с девятки на ноль. История жизни обычно движется от эпизода к эпизоду, как в главах книг, и зависит от круглых цифр не больше, чем содержание романов. Действительно, вы же не оцениваете книгу постранично: «Между 160-й и 169-й страницами все было очень интересно, а начиная со 170-й стало скучновато». Тем не менее ближе к конечной отметке любого десятилетия жизни в сознании людей пробуждается нечто, изменяющее их поведение.
Так, например, исследуя данные участников марафонского забега, Олтер и Хершфилд обнаружили, что «девятишники» составляют непропорционально большую долю среди дебютантов – целых 48 %. 29 лет – для дебюта в марафоне этот возраст оказался наиболее вероятным из всех. Желающих пробежать марафон среди двадцатидевятилетних было вдвое больше, чем среди двадцативосьми- и тридцатилетних.
Наряду с этим количество марафонцев-новичков в возрасте после 40 падает, но резко подскакивает к концу следующей декады. Желающих пробежать марафон среди тех, кому 49 лет, в три раза больше, чем среди тех, кто всего лишь на год старше.

 

 

Более того, приближение конца десятилетия, видимо, еще и ускоряет бегунов. Бежавшие марафон неоднократно показывали лучшие результаты в возрасте 29 и 39 лет, чем за 2 года до или через 2 года после.

 

 

С точки зрения Энди Морозовски, марафонца-ученого, эффект появления новых сил в конце десятилетия выглядит нелогичным. «Следить за возрастом? Планете это совершенно безразлично. А людям нет, потому что жизнь коротка. Мы обращаем на это внимание, чтобы понимать, как обстоят наши дела, – сказал он мне. – Я захотел справиться с этим физическим вызовом до того, как мне стукнет шестьдесят. И так и сделал».
Австралийскую художницу Ред Хонг Йи также мотивировало приближение хронологического горизонта. «В преддверии тридцатника я решила, что на двадцать девятом году жизни должна что-то совершить. Не хотела, чтобы этот последний год прошел просто так», – признается она.
Однако смена цифры на одометре жизни на девятку не всегда побуждает к здравым поступкам. Олтер и Хершфилд также обнаружили, что «процент самоубийств среди “девятишников” выше, чем среди людей, чей возраст заканчивается на любую другую цифру». Похоже, что и предрасположенность мужей к супружеским изменам тоже подчиняется этой закономерности. На сайте знакомств с целью интрижек Ashley Madison почти каждый восьмой мужчина был в возрасте 29, 39, 49 или 59 лет, что на 18 % выше простой математической вероятности.
Судя по всему, конец десятилетия побуждает человека с новыми силами пускаться в погоню за чем-то значимым, имеющим как позитивный, так и негативный оттенки. Олтер и Хершфилд поясняют:
«Поскольку приближение нового десятилетия представляет собой выраженную границу между жизненными этапами и служит маркером срока жизни, а также потому, что смена этапов жизненного пути обычно влечет за собой изменения в самооценке, люди в большей степени склонны подводить итоги в конце хронологического десятилетия, чем когда-либо еще. “Девятишников” особенно заботят старение и смысловое наполнение, что приводит к поступкам, предполагающим поиски смысла жизни или кризис в его понимании».
Ближе к концу люди раскачиваются и начинают действовать активнее и на других полях. Взять, например, матчи Национальной футбольной лиги (НФЛ). Каждая игра длится 60 минут, разбитых на 4 периода по 15 минут каждый с перерывом после второго. Согласно статистике, за десятилетний период между сезонами 2007–2008 и 2016–2017 гг. команды заработали в общей сложности 119 040 очков. Примерно 50,7 % этих очков было получено в первой половине игры и около 49,3 % – во второй. Разница несущественная, особенно с учетом того, что команды, ведущие в счете к концу матча, зачастую не играют на результат, а просто тянут время. Но, если посмотреть на более детальную статистику в виде поминутного распределения, то эффект активизации станет очевиден. В течение этих сезонов на последней минуте матчей командами было заработано 3200 очков, что больше, чем почти во всех других минутных отрезках игрового времени. Но и это меркнет на фоне 7900 очков, полученных на последней минуте первой половины игр. В этот промежуток времени команда, владеющая мячом, в максимальной степени мотивирована на изменение счета, и количество очков, заработанных за последние 60 секунд, более чем вдвое превышает результаты любых других временных периодов.
Кларк Халл родился за 40 лет до основания НФЛ, но не нашел бы ничего удивительного в вышеописанной картине. Этот выдающийся американский психолог первой половины ХХ столетия, один из ведущих представителей бихевиоризма, полагает, что поведение людей не слишком отличается от поведения крыс в лабиринте. В начале 1930-х гг. Халл выдвинул свою «гипотезу градиента цели». В рамках эксперимента ученый построил длинный лабиринт, разделенный на равные отрезки, и на каждом «финише» положил кусочек еды. А затем запустил в лабиринт крыс и засекал скорость, с которой они пробегали каждый отрезок. Халл установил, что «по мере приближения к цели животные передвигались со все увеличивающейся скоростью». Другими словами, чем ближе был корм, тем быстрее бежали к нему крысы. Предложенная Халлом гипотеза градиента цели продержалась значительно дольше многих других идей бихевиористов. В начале пути нас обычно больше мотивирует то, насколько далеко мы продвинулись; к концу же, как правило, у нас прибавляется сил на то, чтобы попытаться как можно быстрее покрыть расстояние, оставшееся до финиша.
Мотивирующая сила финалов – одна из причин того, что установление контрольных сроков часто (хотя и не всегда) бывает эффективной мерой. Например, некоммерческая организация Kiva предоставляет мелким предпринимателям небольшие ссуды, беспроцентные или на льготных условиях. Чтобы заявку на ссуду рассмотрели, будущие заемщики должны заполнить онлайн анкету из множества пунктов. Многие начинают это делать, но бросают, так и не закончив. Для решения этой проблемы Kiva привлекла Common Cents Lab – лабораторию по исследованию поведения. И специалисты предложили решение: дайте людям конкретный срок (например, пару недель) на то, чтобы заполнить анкету до конца, и предупредите, что те, кто не сделает это вовремя, лишатся возможности претендовать на ссуду в будущем. Поначалу подобная идея вызвала скепсис. Однако вскоре в Kiva убедились, что, после того как в рассылке с напоминанием установили дедлайн, количество заемщиков, заполнивших анкету, возросло на 24 %. Схожую картину выявили и другие исследования. Столкнувшись с необходимостью принять решение к определенной дате, люди чаще давали официальное согласие на то, чтобы стать донорами органов, чем в случаях выбора сроков на собственное усмотрение. Подарочные сертификаты с двухнедельным сроком действия отоваривали в три раза чаще, чем аналогичные с двухмесячным. В переговорах, ограниченных по срокам, к соглашениям приходят гораздо чаще, причем эти соглашения достигаются преимущественно в самом конце отведенного времени.
Считайте это явление двоюродным братом эффекта нового старта – эффектом скорого финиша. Приближаясь к концу, мы ускоряемся.
Разумеется, этот эффект неоднороден и не всегда позитивен. Например, если при приближении к финишу мы обнаруживаем несколько различных способов его достижения, то наше продвижение может замедлиться. Контрольные сроки иногда способны понижать изначальную мотивацию и креативность, что особенно характерно для творчества. Да и обозначение четких сроков окончания переговорного процесса, например, в трудовых спорах или даже в мирных переговорах, может приводить отнюдь не к самым лучшим и стабильным результатам.
И все же ощущение близости ждущей на финише награды – будь то кусочек сыра или элемент понимания смысла жизни – заставляет двигаться быстрее и крыс из опытов Кларка Халла, и людей.
Ред Хонг Йи, которой сейчас 31 год, продолжает бегать для поддержания физической формы, но она больше не пыталась пробежать марафон и не планирует принять участие в нем в ближайшие несколько лет. «Может, сделаю это позже, в виде подарка на свой тридцать девятый день рождения», – говорит она.

Кодировка: Джимми, Джим и хорошая жизнь

8 февраля 1931 г. у Милдред Мэри Уилсон из Мэриона, штат Индиана, родился ее первый и единственный ребенок – сынишка, которого они с супругом окрестили Джеймсом, а между собой называли Джимми. В детстве у Джимми были свои радости и горести. В начальную школу он пошел в Южной Калифорнии, куда его родители переехали из Индианы. Но несколько лет спустя мать мальчика внезапно умерла от рака, и скорбящий отец отослал Джимми обратно в Индиану и отдал его на попечение родственников. Остаток его детства и отрочества прошел ровно и спокойно, вполне в духе Среднего Запада: посещение церкви, занятия спортом, участие в школьных дебатах. Окончив школу, Джимми вернулся в Калифорнию, чтобы продолжить образование. Там он буквально заболел кинематографом, и в 1951 г., незадолго до своего двадцатилетия, бросил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе ради актерской карьеры.
С этого момента обычная история приобретает необычный оборот.
Джимми сразу же стал сниматься в рекламных роликах и получил несколько эпизодических ролей на телевидении. Когда ему исполнилось 23, один из самых именитых режиссеров того времени пригласил его сниматься в экранизации романа Джона Стейнбека «К востоку от рая». Фильм, в котором Джимми исполнил одну из главных ролей, имел большой успех, а сам актер был номинирован на «Оскар». В том же году он снялся в еще более успешном фильме под названием «Гигант», который принес ему вторую номинацию на премию Американской академии кинематографических искусств и наук. В мгновение ока, будучи еще совсем молодым, актер превратился в невероятно популярную звезду Голливуда. А потом, примерно за четыре месяца до своего двадцатипятилетия, Джимми, полное имя которого звучало как Джеймс Байрон Дин, погиб в автокатастрофе.
Остановитесь на секунду и подумайте вот над каким вопросом: насколько, по-вашему, завидной была жизнь Джимми в целом? Как бы вы оценили ее по девятибалльной шкале?
Теперь давайте пофантазируем. Допустим, что Джимми прожил еще несколько десятков лет, но больше никогда не достигал такого же успеха, как в молодости. Нет, он не превратился в бомжа или алкоголика. Актерская карьера не рухнула. Просто его звезда скатилась с недосягаемых высот. Может быть, он снялся в паре сериалов и получил несколько ролей в не самых успешных фильмах, а затем умер – скажем, не дожив до шестидесяти. И как бы вы оценили его жизнь в этом случае?
Изучая подобные сценарии, ученые выяснили странную вещь. Обычно люди оценивают первый вариант сценария (короткая жизнь, прервавшаяся на подъеме) выше, чем второй (более долгая жизнь, завершившаяся на спаде). С чисто утилитарной точки зрения это выглядит нелепостью. В конце концов ведь гипотетический Джимми прожил на 30 лет дольше! И эти годы не омрачались бедами, просто они были не столь же блестящими, как молодые. Кумулятивная сумма позитива этой более долгой жизни (в которую входит и молодой «звездный» период), бесспорно, выше.
«В это трудно поверить, но несколько вполне достойных лет жизни, следующих за годами яркого успеха, воспринимаются как снижение ее качества, – пишут социологи Эд Динер, Деррик Уирц и Сигехиро Оиси. – Мы называем это эффектом Джеймса Дина, поскольку самое положительное восприятие вызывает короткая, но очень яркая жизнь, подобная той, что прожил этот легендарный актер».
Эффект Джеймса Дина – еще один пример того, как концовка изменяет наше восприятие. Она становится одной из основ кодировки (то есть оценки и сохранения в памяти) полученного опыта. Возможно, вы слышали о «правиле пик – конец». В начале 1990-х гг. его сформулировали Дэниел Канеман и его коллеги Дон Ределмайер и Барбара Фредриксон, изучавшие впечатления пациентов при проведении колоноскопии и прочих неприятных процедур. Правило это гласит, что при запоминании любого события мы придаем главное значение самым сильным ощущениям (пику) и ощущениям, испытанным в конце. Таким образом, менее продолжительная колоноскопия, в самом конце которой пациент чувствует интенсивную боль, переносится им тяжелее, чем длительная, с намного большим общим количеством болезненных ощущений на протяжении всей процедуры, но не столь неприятная в момент окончания. Мы придаем меньшее значение продолжительности эпизода (Канеман называет это явление «пренебрежение длительностью») и преувеличиваем важность происходящего в конце.
Кодирование финала во многом способствует формированию мнения и вытекающих из него решений. Так, ряд исследований показывает, что мы нередко оцениваем качество еды, фильма или отпуска не по всей совокупности впечатлений, а по отдельным моментам, в особенности заключительным. Поэтому, делясь своими оценками с другими людьми (в разговорах или отзывах на сайтах), мы в основном передаем свою реакцию на то, что произошло в конце. (Почитайте, к примеру, отзывы о ресторанах, и вы заметите, насколько часто посетители пишут о том, чем увенчалась трапеза – неожиданным угощением-комплиментом от заведения, ошибкой в счете или любезностью официанта, побежавшего возвращать гостю забытую вещь.) Финалы оказывают влияние и на более общественно значимые решения. Например, при проведении социологических опросов предполагается, что избиратели принимают решение о том, за кого будут голосовать на президентских выборах, исходя из итогов всего предыдущего четырехлетнего периода. Но исследовательские данные говорят о том, что позиция электората определяется в основном экономической ситуацией того года, в который непосредственно происходят выборы, то есть финалом очередного президентства. Политологи считают, что подобная «эвристика окончания» ведет к «близорукому выбору», результатом которого может стать столь же близорукая политика.
Воздействие финала на кодировку особенно заметно в том, что касается наших представлений о морали. Трое ученых из Йельского университета провели эксперимент, в котором использовались два альтернативных варианта биографии вымышленного персонажа по имени Джим. В обоих случаях Джим был главой компании, но подробности его жизненного пути разнились. В первом варианте он был весьма неприятным персонажем: мало платил сотрудникам, не оплачивал им медицинскую страховку и никогда не жертвовал на благотворительность. Все это длилось на протяжении почти трех десятилетий, но в конце карьеры, перед тем как отойти от дел, Джим вдруг становился щедрым: поднимал зарплаты, выплачивал премии и начинал жертвовать огромные суммы различным благотворительным организациям. Но это продолжалось недолго: через полгода после своего превращения в доброжелательного босса Джим скоропостижно умирал от сердечного приступа. В другом сценарии все было ровно наоборот. В течение нескольких десятилетий Джим являлся доброжелательным и щедрым руководителем: ставил благополучие работников выше собственных финансовых интересов и жертвовал огромные суммы местным благотворительным организациям. Но ближе к уходу на покой он вдруг резко изменил свое поведение: урезал зарплаты, начал оставлять большую часть прибыли себе и позабыл о благотворительности. Однако это, опять же, продолжалось недолго: через полгода Джим скоропостижно умирал от сердечного приступа.
Одна половина участников эксперимента получала вариант биографии «от плохого к хорошему», а другая – «от хорошего к плохому». Каждую из групп попросили дать Джиму моральную оценку. И, представьте себе, абсолютно все участники исследования оценивали Джима в основном на основе его поступков в конце жизни. То есть полгода доброты перекрывали 29 лет жлобства, а полгода жлобства сводили на нет 29 лет доброты. «Люди склонны придавать большее значение относительно коротким периодам поведения какого-либо рода по сравнению со значительно более долгими периодами поведения другого рода только потому, что они имели место в конце жизни человека». Этот феномен – ученые назвали его «эффектом конца жизни» – предполагает склонность считать, что истинные свойства личности проявляются перед смертью, даже невзирая на то, что смерть была внезапной, а бóльшая часть прожитой жизни свидетельствовала совсем о другом.
Финалы помогают кодировать – то есть хранить, оценивать и вызывать в памяти впечатления и опыт. Но при этом они могут искажать восприятие и затруднять понимание общей картины явлений. Из четырех способов воздействия финалов на поведение человека кодировка должна вызывать наибольшую настороженность.

Корректировка: почему меньше – лучше, особенно ближе к концу

Наша жизнь не обязательно драма, но ее действие может разворачиваться как в трехактной театральной пьесе. Акт первый: начало. Детство, юность и горячее стремление утвердиться в окружающем мире. Акт второй: суровая действительность. Борьба за средства к существованию, возможно, появление спутника жизни и детей. Успехи, неудачи, триумфы вперемешку с разочарованиями. Акт третий: сладкая горечь завершения. Возможно, чего-то удалось достичь. Возможно, есть любящие люди. Однако развязка уже близка, занавес вот-вот упадет.
По ходу пьесы в ней появляются также и другие персонажи – родственники и знакомые. Но, как выяснили Тэмми Инглиш из Университета Вашингтона в Сент-Луисе и Лора Карстенсен из Стэнфордского университета, время их пребывания на сцене варьируется по ходу спектакля. Чтобы определить, каким образом изменяются социальные связи и знакомства на протяжении трех актов жизни, Инглиш и Карстенсен изучили информацию о людях в возрасте от 18 до 93 лет за 10-летний период. (Разделение на акты идет не от самих исследовательниц. Я наложил это понятие на их данные для большей наглядности.)

 

 

Как видно на графике, примерно к 60-летнему возрасту количество друзей падает, а сеть социальных контактов сжимается в размерах.
Чисто по-человечески это понятно. Выход из категории занятого населения может сопровождаться потерей знакомых и друзей, некогда присутствовавших в нашей повседневной жизни. Когда дети покидают родительский дом и приступают ко второму акту собственных пьес, мы видимся с ними реже и скучаем по ним сильнее. Когда нам уже 60–70, начинают умирать люди из нашего окружения, с уходом которых прекращаются существовавшие всю жизнь отношения и уменьшается число сверстников. Научные данные подтверждают наши давние подозрения: третий акт – очень грустное зрелище. Старость может быть одинокой. Это печальная история.
Но… не самая правдивая.
Да, социальные связи пожилых людей не столь же обширны, как во времена их молодости. Но не по причине одиночества или изолированности от общества. Причина тут одновременно и менее ожидаемая, и более убедительная. Ибо на самом деле это наш собственный выбор. По мере старения и осознания неизбежности конца мы корректируем свой круг общения.
Инглиш и Карстенсен предлагали людям нарисовать сеть своих социальных связей и поместить себя в центр трех концентрических кругов. Внутренний круг предназначался для «людей, которых вы считаете очень близкими, настолько близкими, что без них с трудом представляете свою жизнь». Средний круг – для людей тоже важных, но не столь близких, как в первом случае. Во внешний круг респонденты должны были поместить тех, кого считали несколько менее близкими по сравнению с людьми из среднего круга. На графике показано, как изменяются размеры внутреннего и внешних кругов с течением времени.

 

 

Вскоре после достижения 60-летнего возраста внешний круг начинает сужаться, но внутренний остается почти неизменным. Затем, начиная с середины и до конца седьмого десятка, внутренний круг постепенно опережает внешний по количеству присутствующих в нем людей.
Инглиш и Карстенсен установили, что «по мере старения участников наблюдалось снижение числа второстепенных партнеров… при выраженной стабильности числа близких социальных партнеров в конце жизни». Однако знакомые из внешнего и среднего кругов не просто незаметно исчезали со сцены в третьем акте. По выражению ученых, «их активно убирали». У пожилых людей меньше друзей и знакомых не в силу внешних обстоятельств, а потому, что они начали процесс «активного сокращения, то есть удаления второстепенных партнеров, общение с которыми не имеет особого эмоционального значения».
Карстенсен начала разработку этой темы в 1999 г., опубликовав (в соавторстве с двумя своими бывшими студентами) статью под названием «Воспринимая время всерьез». Вот что она там писала: «По ходу жизни люди все больше понимают, что время в определенном смысле “истекает”. Многие социальные контакты начинают казаться несущественными и банальными по сравнению с постоянно углубляющимися связями с существующим ближайшим окружением. Становится все более важным сделать “правильный” выбор, не растрачивая время на то, что вряд ли когда-то окупится сторицей».
Карстенсен назвала свою теорию «социоэмоциональной избирательностью». Она утверждает, что восприятие времени формирует жизненные ориентиры и, соответственно, целеполагание людей. Когда время представляется огромным и безграничным, как в первом и втором актах жизни, люди ориентируются на будущее и преследуют «цели, связанные со знанием». В надежде получить нужную информацию и завязать полезные в будущем знакомства формируется широкая и просторная сеть социальных связей. Но с приближением горизонта, когда будущее становится короче прошлого, представления меняются. Хотя многим кажется, что пожилые люди тоскуют по былому, труды Карстенсен свидетельствуют о другом. «Важнейшее возрастное различие в восприятии времени касается не прошлого, а настоящего», – заключает исследовательница.
Когда время становится ограниченным, мы настраиваемся на происходящее в данный момент. Мы преследуем другие цели: эмоциональную удовлетворенность, вкус к жизни, осмысленность существования. И эти обновленные цели заставляют людей «в высшей степени избирательно подходить к выбору социальных партнеров». Мы корректируем свои контакты, исключая из них бесполезные. Мы хотим провести остаток лет в небольшом тесном кругу людей, отвечающих повышенным требованиям.
На подобные корректировки нас может сподвигнуть не только возраст как таковой, но и любого рода финал. Так, сравнивая студентов первого и последнего курсов, Карстенсен выяснила, что выпускники университетов, подобно своим бабушкам и дедушкам в возрасте за семьдесят, сокращают круг общения. Собираясь сменить работу или переехать в другой город, люди корректируют свои контакты, поскольку время их пребывания в данном окружении подошло к концу. Этот эффект вызывают даже политические перемены. По данным исследования населения Гонконга, проведенного за 4 месяца до его перехода под юрисдикцию КНР в 1997 г., свой круг знакомств сокращали и молодые, и пожилые люди.
Интересно, что верно и обратное: отдаление временного горизонта удерживает людей от такого рода корректировок. Карстенсен провела опыт: она предлагала людям «представить себе, что врач проинформировал их о том, что благодаря новейшему открытию в области медицины они проживут на 20 лет дольше». В этих обстоятельствах ни пожилые люди, ни молодежь не были склонны сужать круг общения.
Но, когда финал становится различим (в начале любого рода третьего акта), мы берем свой экзистенциальный красный карандаш и вычеркиваем все необязательное. Мы приступаем к корректуре задолго до падения занавеса.

Духоподъемность: хорошие новости, плохие новости и счастливые концовки

«У меня есть две новости: хорошая и плохая».
Вам, несомненно, случалось так говорить. И родителям, и учителям, и врачам, и писателям (в попытках оправдаться перед издательством за сорванные сроки) приходится доносить до собеседника отчасти хорошую, а отчасти неприятную информацию, предваряя сообщение этим двойственным вступлением.
Но с какой части информации начать? Сначала хорошая новость, а потом плохая? Или наоборот?
Как человек, которому приходится сообщать неоднозначные новости чаще, чем хотелось бы, я всегда начинал с позитива. Мое чутье подсказывало, что сначала лучше подстелить перинку, чтобы смягчить удар.
Увы, мое чутье было в корне неправо.
Чтобы понять почему, давайте поменяемся местами. Представьте, что принимающей стороной моих неоднозначных известий являетесь вы и в качестве довеска к вступлению про хорошие и плохие новости получаете мой вопрос: «С какой из них мне лучше начать?»
Задумайтесь об этом на минутку.
Скорее всего, вы предпочтете услышать сначала негативную информацию. Целый ряд исследований, проводившихся на протяжении нескольких десятилетий, показал, что примерно 80 % людей «предпочитают начать с проигрыша или негативного результата, а заканчивать выигрышем или позитивным результатом, а не наоборот». Предпочтения эти одинаково справедливы и для пациента, ожидающего результаты анализов, и для студента, ожидающего экзаменационной оценки: сначала плохая новость, а потом хорошая.
Однако, оказавшись в качестве источника новостей, мы часто поступаем наоборот. Сообщать о суровых выводах по итогам аттестации неприятно, поэтому мы переходим к ним плавно, сперва продемонстрировав свои добрые намерения и заботливо подсластив горькую пилюлю. Конечно, мы интуитивно понимаем, что сами хотели бы сначала услышать плохую новость. Но почему-то не принимаем в расчет, что вздрогнувший в ответ на наше двойственное вступление собеседник чувствует то же самое. Человеку хочется побыстрее избавиться от тяжелой части и закончить разговор на более утешительной ноте. Как писали двое исследователей этой темы: «Наши выводы предполагают, что врачи, учителя и супруги… плохо умеют доносить до собеседника хорошие и плохие новости, поскольку забывают, в каком порядке предпочли бы сами их узнавать, если бы ситуацию перевернули».
Мы ошибаемся (я ошибаюсь), потому что не принимаем в расчет последний принцип финалов: при наличии выбора человеческие существа предпочитают концовки, поднимающие настроение. Наука о времени не раз находила подтверждения тому, что можно считать природной склонностью к счастливому концу. Мы предпочитаем развитие событий по восходящей, а не по нисходящей, когда все становится лучше, а не хуже, когда наше настроение поднимается, а не падает. Простое осознание существования такой человеческой особенности может помочь в понимании собственных поступков и улучшении взаимодействия с окружающими.
Так, Эд О’Брайен и Фиби Эллсуорт, социальные психологи из Мичиганского университета, решили выяснить, как концовки влияют на суждения людей. Для этого они набрали полную сумку шоколадок Hershey’s Kisses и отправились в оживленную часть университетского кампуса в Анн-Арборе. Там они поставили столик и сообщили студентам, что проводят дегустацию новых сортов шоколада, включающих ингредиенты местного производства. Потихоньку вокруг стола собрался народ. Ассистентка, не знавшая об истинной цели опыта О’Брайена и Эллсуорт, достала из мешка шоколадку и предложила одной из девушек оценить ее вкус по десятибалльной шкале. Затем со словами «А теперь попробуйте следующую» она вручила ей еще одну, также попросив оценить вкус. После чего лаборантка и участница эксперимента проделали то же самое еще трижды, доведя количество съеденных шоколадок до пяти. (Дегустаторы не знали, сколько всего шоколадок им предложат попробовать.)
Главное в опыте происходило непосредственно перед дегустацией пятой шоколадки. Одной половине участников лаборантка говорила: «А теперь следующая», а другой: «И, наконец, последняя».
Испытуемые, узнавшие, что пятая шоколадка для них последняя, сообщали, что она понравилась им, значительно чаще тех, кому говорили, что она просто следующая. Мало того, она вообще казалась им значительно вкуснее всех остальных продегустированных: 64 % участников эксперимента объявляли последнюю, пятую шоколадку самой лучшей, тогда как в другой группе этот показатель составил лишь 22 %. «Участники дегустации, которых предупредили, что они пробуют самую последнюю шоколадку, предпочитали ее прочим и в целом оценивали весь опыт как более приятный по сравнению с теми, кто думал, что пробует очередной продукт».

 

 

Киносценаристы прекрасно понимают значение духоподъемных концовок, но при этом им известно также и то, что самые лучшие финалы не всегда представляют собой хеппи-энды в традиционном понимании. Часто, подобно последней шоколадке, они несут одновременно и радость, и печаль. «Создать хеппи-энд может любой: просто дайте своим персонажам все, чего они хотят», – говорит Роберт Макки, известный киносценарист и теоретик сценарного мастерства. – Истинный художник выдает нам обещанные переживания… но в ракурсе неожиданного прозрения». Это часто проявляется в том, что в итоге центральный персонаж осознает эмоционально многогранную истину. Джон Огаст, написавший, среди прочих, сценарий фильма «Чарли и шоколадная фабрика», считает, что эта более тонкая форма духоподъемности является секретом успеха таких лент компании Pixar, как «Вверх», «Тачки» и трилогия «История игрушек».
«В каждой картине Pixar главный герой достигает вожделенной цели и только тогда понимает: это не то, что ему нужно. Обычно подобная ситуация заставляет главного героя отказаться от желаемого (дом, Кубок Поршня, внимание Энди), чтобы получить действительно необходимое (настоящего, но неожиданного компаньона, настоящих друзей, жизнь в окружении единомышленников)». Подобная эмоциональная многогранность оказывается главным элементом многих духоподъемных финалов.
Уже упоминавшиеся ранее исследователи Хэл Хершфилд и Лора Карстенсен объединили усилия с двумя другими учеными, чтобы выяснить, что придает концовке значимость. Они провели эксперимент, в ходе которого опрашивали выпускников Стэнфордского университета, что те ощущали в день получения диплома. Одной группе они выдали такую инструкцию: «С учетом ваших текущих переживаний оцените, пожалуйста, степень испытываемых эмоций из списка». (К инструкции прилагался перечень из 19 пунктов.) В инструкцию для другой группы было добавлено предложение, призванное подчеркнуть значение того, что нечто заканчивается: «Вы – выпускник, и сегодня ваш последний день в качестве студента Стэнфордского университета. С учетом этого оцените, пожалуйста, степень испытываемых эмоций из списка».
Исследователи установили, что в основе значимости концовки лежит одна из наиболее сложных человеческих эмоций – пронзительная смесь радости и грусти. Для выпускников и всех остальных самые яркие концовки становятся трогательными, потому что это сообщает им значимость. Единственной причиной, по которой мы упускаем это сочетание из виду, является то, что оно не сообразуется с физикой эмоций. Небольшое количество грусти, добавленное в момент полного счастья, возвышает, а не принижает величие момента. «Щемящее чувство, трогательно сочетающее в себе радость и грусть, судя по всему, свойственно опыту окончания», – отмечают исследователи. Лучшие финалы не веселят нас. Вместо этого они дают нечто значительно более ценное – неожиданный прилив вдохновения, мимолетную причастность к высшему, возможность получить нужное, отказавшись от желаемого.

 

Что же касается влияния финалов на наше поведение и здравомыслие, то тут есть как хорошие, так и плохие новости. Начну я, разумеется, с плохих. Помогая нам с кодировкой, концовки иногда могут путать нашу память и затуманивать восприятие акцентированием финальной части в ущерб всей полноте явления.
Теперь о позитивном значении финалов. Они способны помочь нам взбодриться на пути к цели и вычеркнуть из своей жизни необязательное и второстепенное. И еще они могут быть духоподъемными: не просто веселить, а внушать более сложное и сильное чувство, от которого щемит сердце. Финалы, концовки и кульминации говорят о человечестве нечто очень важное: в конечном итоге нам непременно нужен смысл.
Руководство по таймхакингу
Часть 5
Читайте последние строки
«В тот год поздним летом мы стояли в деревне, в домике, откуда видны были река и равнина, а за ними горы».
Литературно подкованный читатель наверняка узнал первую фразу романа Эрнеста Хемингуэя «Прощай, оружие!». На первые строки художественных произведений возлагается невероятно ответственная и трудная задача: они должны зацепить читателя и увлечь его. Вот почему они настолько тщательно выверены и так надолго запоминаются.
(Не верите? Тогда зовите меня Измаил).
А что насчет последних строк? Заключительные слова произведения не менее важны и столь же достойны благоговения. Последние строки способны поднимать дух и кодировать – резюмировав тему, разрешив вопрос, заставив историю засесть в голове у читателя. Хемингуэй признавался, что переписывал концовку романа «Прощай, оружие!» как минимум 39 раз.
Вот один несложный способ оценить могущество концовок и совершенствовать свое умение создавать их: возьмите с полки какую-нибудь из своих любимых книг и откройте ее на последней странице. Прочитайте заключительные строки. Еще раз перечитайте. Задумайтесь над ними. Может быть, даже заучите наизусть.
Могу порекомендовать вам несколько моих самых любимых финалов.

«Оставшиеся снаружи переводили взгляды от свиней к людям, от людей к свиньям, снова и снова всматривались они в лица тех и других, но уже было невозможно определить, кто есть кто».
Джордж Оруэлл. Скотный двор
«“Это несправедливо, нечестно!” – закричала миссис Хатчисон, но кольцо вокруг нее уже сомкнулось».
Ширли Джексон. Лотерея
«Ибо теперь он постиг то, что знал Соломон: надо лишь отдаться воздуху, и он тебя подхватит».
Тони Моррисон. Песнь Соломона
«Где-то далеко от всего и всех я неслышно погрузился в мимолетный сон».
Харуки Мураками. Хроники заводной птицы
«Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое».
Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Великий Гэтсби
А что насчет заключительной фразы романа «Прощай, оружие!» – той самой, которая в конце концов устроила Хемингуэя? «Немного погодя я вышел и спустился по лестнице и пошел к себе в отель под дождем».
Когда увольняться с работы
Многие решения из категории «когда» подразумевают завершение чего-либо. И одно из важнейших: когда уволиться с работы, которая вам совершенно не подходит. Это серьезный и рискованный шаг, и не каждый на него отважится. Но, коли вы подумываете о таком варианте, вот вам в помощь 5 вопросов. Если хотя бы на 2 из них вы ответите «нет», то, вероятно, пора задуматься о финале.

1. Хотите ли вы работать здесь же еще через год?
Чаще всего люди увольняются с работы в первую годовщину выхода на нее. Вторая наиболее вероятная дата? Вторая годовщина. А следующая? Третья годовщина. Идея вам понятна. Если вас ужасает мысль о том, что вы останетесь на своем посту и в следующую годовщину выхода на эту работу, начинайте смотреть по сторонам прямо сейчас. Вы будете лучше подготовлены, когда придет время.

2. Насколько трудна и ответственна ваша нынешняя работа?
У большинства занятий, приносящих наибольшее удовлетворение, есть общая черта: они и заставляют нас выкладываться по полной и оставляют контроль за нами, а не за кем-то еще. Трудная работа, не предполагающая самостоятельности, – путь к выгоранию. Самостоятельная работа без особого напряжения сил надоедает. (А несложная работа, напрочь лишенная самостоятельности, – худший вариант из всех.) Если ваша работа не предполагает вызовов и самостоятельности, а улучшить ситуацию невозможно, подумайте о том, чтобы ее сменить.

3. Разрешает ли ваш босс отличиться?
В своей прекрасной книге «Хороший босс, плохой босс: Как стать лучшим, научившись на ошибках худших» профессор Высшей школы бизнеса Стэнфордского университета Роберт Саттон объясняет, с какими руководителями стоит работать. Если босс прикрывает вас, берет ответственность на себя вместо того, чтобы обвинять других, поощряет ваши усилия, но не вмешивается в рабочий процесс да к тому же отличается чувством юмора, а не бешеным нравом, то вы, вероятно, оказались в удачном месте. А если с вашим начальником все обстоит наоборот – насторожитесь и поскорее увольняйтесь.

4. Попадаете ли вы в «окно» возможностей повышения зарплаты?
Один из лучших способов увеличить свою зарплату – сменить работодателя. А лучшим временем для этого для этого является период между 3 и 5 годами с момента начала работы. АDP, крупнейшая компания по управлению человеческими ресурсами, установила, что это оптимальный период роста зарплат. Стаж менее 3 лет может показаться недостаточным для развития наиболее востребованных рынком навыков. А после 5 лет работы сотрудники привязываются к своей компании и начинают продвигаться по ее иерархической лестнице, что затрудняет возможность начать все заново на новом месте.

5. Соответствует ли ваша повседневная работа вашим долгосрочным целям?
Огромный массив исследовательских данных, полученных в разных странах мира, свидетельствует: когда ваши личные цели совпадают с целями вашей организации, вы в большей степени удовлетворены работой и более продуктивны. Так что найдите время и сформулируйте 2–3 свои главные цели на ближайшие 5 и 10 лет. Если ваш нынешний работодатель может поспособствовать их достижению, прекрасно. Если нет, подумайте о том, как лучше закончить этот этап.
Когда разводиться: предупреждение
Когда надо разводиться? Это слишком тяжелый вид финала, а жизненные обстоятельства людей чрезвычайно разнообразны, поэтому я не могу дать определенного ответа. К тому же в науке относительно данной проблемы существует очень большой разброс мнений. Однако результаты некоторых исследований могут быть полезны для понимания, когда именно кто-то из супругов может решиться на этот шаг.
Джули Брайнс и Брайан Серафини проанализировали статистику бракоразводных процессов в штате Вашингтон за 14 лет и обнаружили выраженную сезонность: их количество резко возрастало в марте и августе. Такую же закономерность они впоследствии выявили и в 4 других штатах. Ее иллюстрирует график, смахивающий на эмблему Бэтмена.
Причины двух месячных пиков до конца не ясны. Но Брайнс с коллегами выдвигают предположение, что это может быть связано с национальными традициями и семейным календарем. Как пишет Bloomberg Businessweek: «Горячие денечки для адвокатов по бракоразводным делам наступают в январе и феврале, когда праздники заканчиваются и людям уже больше не нужно изображать из себя счастливую парочку». Во время зимних праздников супруги часто делают последнюю попытку сохранить брак. Но когда веселье стихает, иллюзии развеиваются, и они идут к адвокату. А поскольку это требует определенной подготовки, исковое заявление о разводе подается спустя месяц или полтора, что может служить объяснением мартовского всплеска. То же самое предположительно происходит и в конце учебного года. Родители держатся ради детей, но после завершения школьных занятий они устремляются к адвокатам. Это происходит в июне-июле, откуда и следующий пик – в августе. В общем, считайте, что вас предупредили.
Четыре области, в которых вы можете создать хорошие концовки
Зная о силе заключительных моментов и о том, что на их формат можно повлиять, мы способны создавать более запоминающиеся и осмысленные финалы во многих областях жизни. Вот четыре идеи на этот счет.

1. Рабочий день
С окончанием рабочего дня многие из нас хотят со всех ног рвануть прочь: в садик забирать детей, домой готовить ужин или прямиком в ближайший бар. Но наука о времени считает, что вместо того, чтобы срочно спасаться бегством, лучше оставить последние 5 минут рабочего времени для выполнения нескольких небольших неспешных дел, в результате чего конец рабочего дня станет более осмысленным. Сперва посвятите 2–3 минуты составлению списка завершенных дел, которыми вы начали заниматься утром. Успехи в работе – самый главный источник мотивации при выполнении служебных обязанностей. Но, не отслеживая графу «выполнено», мы часто не понимаем, насколько продуктивны в своих занятиях. Перечень сделанного может кодировать прошедший день более позитивным образом. (Свидетельствую: сам я практикую подобный подход вот уже 4 года и могу сослаться на собственный опыт. В лучшие дни это упражнение дает ощущение завершенности, а в худшие благодаря ему я понимаю, что сделал больше, чем мне казалось.)
Затем еще 2–3 минуты отведите под набросок плана следующего рабочего дня. Это поможет закрыть сегодняшний временной период и прибавит сил для завтрашнего.
А в качестве бонуса, если у вас есть лишняя минутка, отправьте кому-нибудь (кому именно, не имеет особого значения) электронное письмо с благодарностью. В главе 2 я упоминал о том, что выражение благодарности отлично способствует восстановлению. И в равной степени поднимает настроение.

2. Семестр или учебный год
В конце любого учебного периода многие учащиеся испытывают чувство облегчения. Но они могут испытать также и душевный подъем, если немного поразмыслят о минувшем и кое-что спланируют на будущее. Поэтому некоторые опытные учителя придают концу учебного периода, как бы это лучше выразиться, смыслообразующий характер. Например, Энтони Гонзалес, преподаватель экономики из школы Nazareth Academy, что в пригороде Чикаго, заставляет своих старшеклассников написать письма самим себе, а спустя 5 лет отправляет их адресатам. «В этих письмах ребята рассказывают о сложностях учебы в старших классах, делятся мыслями о будущей карьере и о том, какие приключения надеются пережить, прогнозируют курсы акций и так далее. Для них это отличная возможность поразмышлять». А для Гонзалеса – хороший способ восстановить связь со своими учениками, когда им уже исполнится 23 и школа станет далеким прошлым.
Ванесса Брэди, учительница пения из школы North High School в Де-Мойне, штат Айова, поручает своему супругу Джастину в последний день занятий привезти в школу сковородки, масло, сироп и собственноручно приготовленное им тесто, чтобы провести Блинный день.
Преподавательница Московского государственного университета им. Ломоносова Алеся Джиоева на последнем занятии семестра ведет своих студентов в ресторанчик, где они обмениваются тостами.
В начале учебного года Бет Пандолфо, учительница словесности из школы West Windsor-Plainsboro High School North, штат Нью-Джерси, просит каждого из своих учеников написать записку из 6 слов, а потом развешивает их на бельевой веревке по периметру классной комнаты. В конце года ученики пишут еще одну записку в том же формате. После чего каждый зачитывает вслух обе свои записки: и первую, снятую с веревки, и вторую. «Для меня это выглядит так, как будто время, проведенное нами вместе, описало полный круг», – объясняет Пандолфо.

3. Отпуск
Концовка отпуска во многом определяет то, что мы будем о нем рассказывать. Как объясняла в журнале New York Элизабет Данн, психолог из Университета Британской Колумбии, «самые последние моменты полученного опыта оказывают несоизмеримо большее влияние на наши воспоминания о нем в целом», а это значит, что «лучшим решением может стать эффектный выход на люди, полет на воздушном шаре или что-нибудь в этом же духе в последний день поездки». Нет, разумеется, при планировании следующего отпуска вовсе не обязательно оставлять все самое интересное на последний момент. Но вы получите больше удовольствия от отпуска и сохраните о нем самые лучшие воспоминания, если специально приурочите к его окончанию какое-нибудь духоподъемное мероприятие.

4. Покупка
Что бы там ни писали и ни вещали о важности клиентского сервиса, но окончанию процесса обслуживания обычно уделяется не слишком большое внимание. Да, действительно, в некоторых ресторанах посетители получают вместе со счетом бесплатную шоколадку. И да, универмаги Nordstrom славятся тем, что их продавцы выходят из-за прилавка, чтобы лично вручить покупку. Но было бы очень неплохо, чтобы в каждой компании отнеслись к финальной части более внимательно и креативно. Например, как насчет того, чтобы предлагать посетителям ресторанов, потратившим свыше определенной суммы, выбрать благотворительную организацию, которой заведение сделает небольшое пожертвование от их имени? Или как вам такая идея: покупатели, совершившие крупную покупку (компьютер, бытовую технику, дорогую одежду), будут выходить из магазина под аплодисменты и приветствия выстроившихся в ряд продавцов?
А что, если автор книги в виде благодарности также приготовит своим читателям какой-нибудь сюрприз?
Хм, хорошая мысль. Давайте попробуем прямо сейчас.
В качестве благодарности за то, что вы выбрали мою книгу и дочитали до конца эту главу, я хочу подарить вам наклейку со своим автографом. Да-да, вы получите ее совершенно бесплатно. Просто отправьте свое имя и почтовый адрес на электронную почту [email protected], и я пришлю вам стикер. Абсолютно безвозмездно. Дополнительно делать что-либо не придется. Просто небольшой сувенирчик, в качестве знака признательности. Позвольте на этом закончить.
Назад: Глава 4 Середина Что свечи Хануки и дискомфорт среднего возраста могут поведать нам о мотивации
Дальше: Часть третья Погружаясь в синхронность