Кровь
Они вышли на следующей остановке и пересели в парусную гондолу. Пилотировавший ее зефир сумел направить судно в нужный воздушный поток и спокойно перевез пассажиров через море облаков. Только ступив на твердую землю, Офелия вздохнула с облегчением. Ветер был сегодня особенно сильный, и в квартале, где жил профессор Вольф, повсюду кружились раскаленные воронки песка и пыли. На небе, там, где обычно ярко сияло солнце, виднелся бледный диск, больше напоминавший луну. Духота прогнала с улицы всех прохожих.
Прикрывая рукавом нос, чтобы не надышаться пылью, Офелия прошла через двор. Ее очки покрылись грязью, напоминавшей вулканическую сажу. Она с трудом различила высившийся перед ней фасад, сплошь опутанный лианами. Во время прошлого ее визита дверной молоток немедленно ожил; сейчас же ничто не нарушало тишину, хотя девушка вплотную подошла к двери. Памятуя, какой буйной дверь была в прошлый раз, Офелия могла лишь удивляться.
Она знаком велела Октавио стать напротив дверного глазка и трижды тихо стукнула в дверь.
– Профессор Вольф?
Ей было стыдно снова встречаться с ним. Этот анимист, как бы грубо он с ней ни обошелся, помог ей раздобыть перчатки чтицы. А она в благодарность стала копаться в его мусорной корзине.
Поэтому, когда им никто не открыл, Офелия не слишком удивилась.
– Профессор Вольф? – повторила она. – Нам надо с вами поговорить, это очень важно.
Девушка приложила ухо к двери. Из-за нее не доносилось ни звука.
– Квартирная хозяйка уверяла меня, что профессор все время сидит дома, – произнесла она, повернувшись к Октавио. – Попытайся теперь ты, может, тебе он доверится.
У юноши тоже ничего не получилось. Отступив на несколько шагов, он внимательно оглядел фасад здания. Волосы его порыжели от пыли, ветер вздымал фалды пиджака, а огненный отблеск в глазах становился все ярче.
– Бесполезно, – наконец сказал он. – Профессора нет дома.
– Ты видишь сквозь стены?
– Если отрегулировать взгляд, я могу воспринимать излучения, свойственные теплокровным организмам. А там таких нет.
– Значит, мы зря пришли, – разочарованно сказала Офелия.
Помрачневший Октавио медленно озирался, пристально вглядываясь в облако пыли.
– И попали в окружение, – прошептал он.
Офелии понадобился всего миг, чтобы тоже различить белые фигуры, надвигавшиеся на них со всех сторон. Каждая фигура сжимала в руках ружье.
– Запрещенные предметы, – назидательным тоном произнес Октавио. – Бесправные совсем обнаглели!
В ответ на его заявление раздался громовой хохот. Офелия съежилась и втянула голову в плечи. Насколько ей было известно, такими мощными голосовыми связками обладал только один человек. Из пыльной багровой мглы выплыл силуэт Бесстрашного и медленно двинулся к ним навстречу. Безоружный. Да оружие и не требовалось: следом за человеком шел гигантский саблезубый тигр.
– Как узнать сына Лорда? – вопрошал Бесстрашный, перекрывая завывание ветра. – Это же rea-a-ally просто! Громко позвякивая разукрашенными сапогами, это существо везде ведет себя словно на завоеванной территории. Оно до нас снисходит!
Бесстрашный стоял прямо перед Октавио, а тот с невозмутимым видом в упор смотрел на громкоголосого возмутителя спокойствия. Даже не верилось, что Октавио заметил, как несколько стрелков взяли его на мушку.
– Так это вы тот, кто называет себя Бесстрашным-и-Почти-Безупречным? Я разочарован. Часто слыша по радио ваши хвастливые заявления, я представлял вас совершенно иным.
Оскалившись, Бесстрашный плотоядно улыбнулся. Несмотря на тщедушную внешность и облысевшую голову, в нем явственно ощущался хищник, не менее грозный, чем сопровождавший его зверь.
Офелия лихорадочно озиралась по сторонам. Двор был тесный, закрытый, со всех сторон окруженный домами; они очутились в западне. Сквозь пыльные завихрения то тут, то там проглядывали фигуры вооруженных людей. Офелия начала считать. Четыре, шесть, восемь… никак не меньше десятка. И вдобавок гигантский тигр. Пытаясь разглядеть фасады домов, она отметила, что редкие ставни, которые ей удалось различить в клубах пыли, закрыты. За ними явно скрывались прильнувшие к щелям наблюдатели, но никто из них, даже квартирная хозяйка, похоже, не намеревался вмешиваться.
Офелия начинала жалеть, что привела сюда Октавио. Торн не ошибся: она действительно каким-то сверхъестественным образом притягивала к себе несчастья.
– Что вам нужно? – спросила девушка.
Бесстрашный скользнул по ней взглядом, словно она являла собой некую бесплотную субстанцию. Для него интерес представлял только Октавио.
– Хороший вопрос! Вот и я хотел вас спросить о том же. Вы, кажется, rea-a-ally хотите поговорить со мной. Разумеется, – добавил он, саркастически усмехаясь, – если не боитесь заразиться от меня нездоровыми, агрессивными и упадническими настроениями.
Огненные глаза Октавио разгорелись еще ярче.
– Так вы за нами шпионили?
– Я вот что тебе скажу, boy. Когда ты станешь таким же стреляным воробьем, как я, ты тоже начинаешь потакать своим причудам. Я привык везде ставить микрофоны – и тут, и там. Вы, предвестники, rea-a-ally меня забавляете! Вы считаете, что знаете всё, а на самом деле не знаете ничего. Ваши мозги промыты цензорами!
Последние слова он буквально выплюнул Октавио в лицо.
Стоя прямо напротив юноши, Бесстрашный видел, с каким отвращением тот смотрел на него, и наслаждался произведенным впечатлением.
– Это вы угрожали жизни профессора Вольфа, miss Сайленс и курсанта Медианы?
Офелия восхищалась Октавио и одновременно досадовала на него. Он задал вопрос без обиняков, уверенным тоном, словно диктовал свои условия. И не отступил, когда Бесстрашный подцепил пальцем золотую цепочку – знак его высокого происхождения.
– Ты уже видишь себя Лордом, но ты еще даже не мужчина. И никогда им не будешь, пока не разобьешь кулаком чью-нибудь башку. Разве твоя маменька тебе об этом не говорила? Или для вас это слишком нездорово, агрессивно и упаднически? Признайся хотя бы, что тебе сейчас этого rea-a-a-ally очень хочется!
Голос Бесстрашного создавал настолько сильную вибрацию воздуха, что она передавалась всему телу Офелии. Сам Бесстрашный, похоже, действительно никого не боялся, раз дерзал так оскорблять Сына Поллукса, во всеуслышание, среди бела дня.
Октавио достал из кармана пиджака носовой платок и промокнул попавшие на лицо брызги слюны.
– Я не стану унижать себя ответом на подобные провокации. Советую вам, а также этим господам, сдаться в руки правосудия и в будущем вести себя как подобает честным гражданам.
Бесстрашный разразился таким громогласным хохотом, будто рядом взорвался пороховой склад. Но уже через минуту он обрел прежний серьезный вид. Сделав знак своим людям опустить оружие, он резким движением сорвал цепочку с лица Октавио. Офелия увидела, как брызнула кровь, и у нее к горлу подступила тошнота.
– А ты, однако, rea-a-ally наглец, – скривившись, пророкотал Бесстрашный. – Ты хотя бы представляешь, какое оскорбление нанес этим людям, щеголяя здесь в своей роскошной форме? Твое будущее расписано заранее. А у них нет никакого будущего, и знаешь почему? Потому что в конце концов в городе станут править испорченные и избалованные мальчишки вроде тебя. А они предпочтут скорее дать работу роботам, нежели «честным гражданам».
Офелия протянула руку, чтобы поддержать Октавио, но тот отстранил ее. Сжав челюсти, чтобы не кричать от боли, он гордо смотрел перед собой. В надбровной дуге у него зияла рана, ноздря была порвана. Кровь, смешиваясь с клубящейся пылью, рубиновыми каплями падала на землю, но ее цвет не шел ни в какое сравнение с тем алым блеском, что разгорался в глазах Октавио.
– Я все вижу, – с язвительной усмешкой произнес Бесстрашный, вертя в руках золотую цепочку. – Ты презираешь насилие, а оно клокочет в тебе. И как бы ты ни прятал его за учтивыми манерами, оно никуда не денется. В сущности, ты такой же, как я. Хищник.
С видом несомненного превосходства Октавио вытер окровавленное лицо – точно так же, как ранее вытер брызги слюны.
– Не сравнивайте меня с собой.
– Довольно, – шепнула ему Офелия. – Уходим.
Бесстрашный молча смерил ее оценивающим взглядом. Наступившую тишину заполнили вой ветра и ворчание тигра.
– Решено, – наконец произнес он. – Я вас отпускаю. С одним условием.
Молниеносно взметнув руку, он схватил Офелию за волосы и заставил опуститься на колени. Девушке казалось, что кожа у нее на голове вот-вот лопнет.
– Снимай свою форму, овечка.
Перед глазами у Офелии все плыло. Очки сползли с носа. Она попыталась встать, но Бесстрашный не позволил. С силой, которую было невозможно заподозрить в столь тщедушном теле, он продолжал тянуть ее за волосы.
– Снимай свою форму, – повторил он. – Пиджак, рубашку, брюки, сапоги, everything! Если будешь паинькой, оставлю тебе твои перчатки чтицы.
Офелия не считала себя особенно стыдливой. Ей каждый день приходилось раздеваться и одеваться в присутствии посторонних – в душевой и спальне «Дружной Семьи». Однако при мысли о том, что придется сделать это здесь, в скрюченной позе, перед мужчинами, ее опять затошнило. Даже Октавио не нашелся, что сказать.
– Стаскивай форму! – взревел Бесстрашный, встряхнув девушку. – Или я велю заняться этим своим друзьям!
У Офелии потемнело в глазах, и не только из-за съехавших очков и близорукости. Почему ее когти не вцепились в мучившую ее руку? Почему, когда в них случилась особенная нужда, она не смогла их выпустить? Ответ поразил девушку в самое сердце. Потому что она испугалась. Когти соединялись с ее нервной системой. Гнев возбуждал их, а страх – парализовал.
Бесстрашный все правильно понял. Она лишь овечка. Испытания, через которые она прошла на Полюсе, не только не закалили ее, а наоборот, сделали более уязвимой.
Собрав остатки достоинства, Офелия водрузила на нос очки и начала расстегивать пуговицы на пиджаке. От нее, такой неуклюжей, это простое занятие всегда требовало великого упорства. Беспрерывная дрожь не способствовала успеху. Офелии пришлось сражаться с каждой пуговицей. Оставалось надеяться, что Бесстрашный не заметит владевшего ею испуга: девушке никак не хотелось доставить ему подобное удовольствие.
Она сбросила рубашку и осталась в одной майке. Порывистый ветер хлестал ее по голым рукам.
– Теперь брюки!
Борясь с тошнотой, Офелия ощущала, как приказ Бесстрашного пульсирует вдоль всего позвоночника. Его голос причинял ей гораздо больше боли, чем свирепая хватка, с которой он держал девушку за волосы. Непослушными пальцами она принялась расстегивать поясную пряжку.
– Rea-a-a-ally надеюсь, это зрелище того стоит… – злорадно начал Бесстрашный.
Но он не успел договорить: Октавио нанес ему удар в лицо. Послышался такой громкий хруст костей, что, похоже, переломались и пальцы одного, и челюсть другого. Сила удара швырнула обоих на землю. В тот же миг Октавио уселся на Бесстрашного и, не давая ему встать, начал молотить его кулаками. Волна черных волос полностью скрыла лицо юноши. Он словно с цепи сорвался, как и бушующая вокруг стихия.
Но чем сильнее он бил, тем громче хохотал Бесстрашный.
– Отлично, boy! Давай! Выпусти свою злость!
Офелия вскочила на ноги, но вмешаться не успела. Саблезубый тигр, до сего времени стоявший недвижно, как статуя, изогнулся и, словно пружину, выбросил вперед огромную лапу. От его удара Октавио отлетел в сторону и исчез в пыльной мгле. Офелия бросилась за ним. Скрючившись, тот лежал на земле, весь красный от пыли и крови. Пожар в его глазах потух. Октавио не получил серьезных ран, но удар оглушил его. Перекрывая ветер, Бесстрашный злорадно восклицал:
– Он rea-a-a-ally это сделал! Ах-ха-ха! Он переступил красную черту!
Офелия поспешно сняла серебряные крылышки с сапог, своих и Октавио, и сунула их в карман. Нужно было бежать, причем как можно тише. Скрытые вихрями пыли враги могли обнаружить их по малейшему звуку.
Девушка подставила Октавио плечо, но тут раздался выстрел. Он эхом прокатился по задымленному двору, отскакивая от фасадов домов. Офелии показалось, что ее не задело, однако кровь в жилах пульсировала с такой частотой, что она не могла ничего сказать с уверенностью.
– Кто стрелял?! – взревел Бесстрашный, оборвав смех. – Я же сказал: никакой самодеятельности!
Раздались протестующие голоса: его люди отрицали свою причастность к выстрелу. Офелия не понимала, что происходит, но решила воспользоваться ситуацией и потащила Октавио прочь, сама не зная куда. Еще не оправившись от шока, он с трудом передвигал ноги; она же едва различала дорогу.
Внезапный крик пригвоздил ее к месту: такого жуткого вопля она еще никогда не слышала.
Кричал Бесстрашный.
Его голос разорвал воздух, словно взрыв, заглушив вой ветра и взбаламутив потоки пыли. Офелия и Октавио зажали уши. Стены домов эхом отразили долгий, нескончаемый рев.
Затем все смолкло.
В тумане прямо перед ними темнела огромная махина. Это был саблезубый тигр. Прижав уши к голове, с вздыбившейся шерстью и округлившимися, словно две фары, глазами, он буквально вжался в землю.
Охваченный ужасом.
Споткнувшись, Офелия обнаружила под ногами распростертое на земле тело. Ее сердце бешено заколотилось, когда она узнала в нем Бесстрашного. Его искаженное лицо напоминало маску античной трагедии. Рот застыл в молчаливом крике. Вылезшие из орбит глаза смотрели в пустоту.
– Мертв, – прошептал Октавио.
– Убит, – уточнил голос у них за спиной.
Из грозовых вихрей, словно черный призрак, вынырнул профессор Вольф. Высокий гипсовый воротник, охватывавший шею от ключиц до подбородка, придавал его голове неподвижность, как у мертвеца, а от бородки сильно пахло паленым. На перевязи профессора висел старинный широкоствольный мушкет.
Вольф протянул Офелии ее пиджак – он подобрал его по дороге – и процедил сквозь зубы:
– Вы, оба, следуйте за мной. Тот, кто это сделал, может все еще находиться поблизости. Поверьте мне, вам лучше с ним не встречаться.
