ГЛАВА 14

Первая ночь в изоляторе прошла в кошмарах. Ничего другого я и не ожидала — мрачная камера не то место, где должна сниться цветная радуга или белые единороги с крыльями. Проснувшись утром, обнаружила, что до сих пор лежу на полу со смятой бутылкой в руке. Они издеваются?! Здесь каждый день дают снотворное? Если да, то это совсем не радует. Даже в Обители я отказалась от седативных препаратов. Лучше быть в трезвом уме, так больше шансов выжить и справиться с ситуацией.

— Ты что-то совсем приуныла, рыжая, — чернокожая южанка уселась рядом и, толкнув меня локтем в бок, протянула не распакованный ланч-бокс с едой. — Чего не ешь? Завтрак еще час назад принесли. Понюхай… м-м-м… вкусно ведь пахнет. На держи.

— Спасибо, — я с благодарностью посмотрела на магичку, которая, как и Ксения, не производила впечатление заядлой уголовницы. В чем интересно ее обвиняют? — Просто… — я со вздохом отложила ланч-бокс, — ничего не хочется, понимаешь? Наверное, голод накатит позже, — как это обычно и бывает, когда сходит апатия, — а сейчас от любых запахов тошнит.

Из дальнего конца камеры хмыкнул Зак.

— Вот везет же тебе, блин! — с набитым ртом проговорил он. — Я каждый день просыпаюсь и жрать хочу, как медведь, а нам эти паршивые сосиски подсовывают и горох недоконсервированный. — Парень брезгливо поковырялся пластиковой вилкой у себя в контейнере. — Кажется, у него срок годности вышел сотню лет назад. Что это за пупырки на горошинах?

Я приоткрыла ланч-бокс. Действительно — две переваренные сосиски и сомнительный консервированный горошек. Мд-а… я лучше поголодаю денек-другой.

— Хочешь? — я показала Заку на свой контейнер. — Я просто не люблю… горох.

— Смотрите, какая неженка нарисовалась! — Майя подхватила принесенный южанкой контейнер и, проигнорировав мое возмущенное: «з-з-э?», подцепила горошину и отправила ее себе в рот. — В Обители небось все бы схавала, а тут выпендриваться начала. Может, тебя наша компания не устраивает? Ну, конечно, кроме Зака, — она коварно усмехнулась и, наклонив голову, сморщила носик. — Ты его прям глазами раздеваешь.

— Прости? — я поперхнулась от ее слов. — Кого я раздеваю?

— Зака! Все видят, как ты на него смотришь.

Я остолбенело открыла рот. Какой к черту Зак? Единственного человека, которого бы я раздела глазами, сейчас здесь нет, и вообще, я запретила себе думать про Леннера, поэтому никого я раздевать не хочу!

— Ты это серьезно? — отойдя от шока, я перевела взгляд на жующего парня с дредами — Прости, Зак, но ты не в моем вкусе.

Зак равнодушно пожал плечами.

— Да ничего, — прочавкал он, откусив половину сосиски, — мне тоже нравятся девушки… другого типа.

— Красивые и стройные? — промурлыкала Майя, вешаясь ему на шею.

Я не сдержалась:

— Самовлюбленные и легкомысленные.

Южанка, сидящая рядом, прыснула от смеха.

— Лживые и лицемерные, — добавила она. — А еще легкодоступные, на каждого стража здесь вешается. Доиграется. Либо Зак ее убьет, либо стражи.

— О чем это вы? — Майя обернулась, прерывая наши тихие перешептывания. — Меня обсуждаете?

Она нахмурилась и, заметив на наших лицах подрагивающие улыбки, чуть не захлебнулась своим собственным ядом.

— Два фрика! Одна чернокожая, другая шизанутая! Решили сплотиться против меня?

— Тебя это удивит, Майя, — спустила ее с небес я, — но ты не центр нашей вселенной.

— Зато ты центр вселенной Зака, — тут же поддержала меня южанка. — Да, Зак? В твоей вселенной есть место для Майи?

— Угу, — он что-то нечленораздельно пробормотал, доедая горошек из моего контейнера. — У меня для нее есть не только центр.

— Ага-ага. А не хочешь стать моим центром, Майя? — ядовито осведомился наркоман, до этого молча наблюдающий за всеми из-под глубокого капюшона. — Уверен, что мой член ничуть не хуже, чем у капитана Лесли.

Что за капитан Лесли?

— Иди к черту, Мойлер! — огрызнулся Зак, защищая свою девушку, которая швырнула в нелюдимого парня пустым контейнером. — И пасть свою закрой, чтобы тебе прям щас не наваляли.

Не имея желания слушать, а уж тем более участвовать в словесной перепалке, я повернулась к южанке, которая с каким-то нездоровым злорадством проследила, как Мойлер не выдержал и одним ударом прижал Зака к земле.

— Ты в порядке? — поймав на себе мой непродолжительный взгляд, обеспокоенно спросила южанка. — Бледная ты какая-то. Голова не кружится? Второй день ничего не ешь.

Я невесело улыбнулась такой заботе.

— Что ты делаешь в исправительном центре? — вместо ответа я вопросительно осмотрела южанку. Не похожа ни на мошенницу, ни на карманницу. Неужели просрочила столичный налог? — Прости за такой вопрос, и если не хочешь, не отвечай.

— А ты? — она подозрительно прищурилась. — Ответишь на этот же вопрос?

— Хорошо, но ты первая.

— Ладно, — она беспечно махнула рукой. — Я обхамила стража. Представляешь, этот урод подрезал мою машину! Кто здесь виноват? Я просто не выдержала и все ему высказала. К тому же я не знала, что за рулем страж. По машине так и не скажешь… он же на лобовом стекле этого не написал.

— И все? — не поняла я. — Нет такого закона в регламенте. За оскорбления стражей максимум, что грозит — это пятнадцать суток в изоляторе, ну, или баснословный штраф, тут уж кому как повезет. Тебя за это осудили? За оскорбление стража?

— За неподобающее обращение к представителю конгресса.

— Какой конгресс? — я окончательно запуталась. — Стражи относятся к представителям власти, а не конгресса.

Увидев мое недоверчивое выражение лица, южанка скривилась.

— Ах да, точно! А не подскажешь, сколько дают за оскорбление капитанов стражей, мисс Всезнайка?

— Ночной или дневной стражи?

— Да хрен их разберет. Я, знаешь ли, не спрашивала. И вообще я не ожидала, что из этого внедорожника выйдет страж! У них разве патрульных машин нет?

— Черный внедорожник? — спросила я. Южанка кивнула. — Господи… — я зажмурилась и невольно расхохоталась. — Дай мне, пожалуйста, сил!

Много ли капитанов стражей разъезжают на внедорожниках? Причем черных! На моей памяти всего один.

— Эй? — возмутилась магичка. — Ты чего ржешь? Рассказывай теперь, за что тебя упекли в Обитель.

— За убийство.

— Не прикалывайся, давай серьезно.

— Серьезней некуда. Я, конечно, добавлю, что я не виновата и все такое, но разве ты поверишь?

— Я вот что тебе скажу, рыжуха, даже в исправительный центр попадают невиновные. Взгляни на Ксению. Что она сделала? Ну не выплатила она этот налог, ну выгоните вы ее из столицы, зачем сажать девчонку на два месяца и сразу к таким, как Зак с Майей. Они с исправительных работ пожизненно не вылезают. Скандалы, грабежи, дебоширство, угон автомобилей, нарушение административного порядка, мошенничество — это только начало букета.

Я незаметно покосилась на неестественно худющую, беззащитную блондинку чуть пониже меня ростом, лет семнадцати-восемнадцати, которая со вчерашнего вечера жалась к прутьям и безостановочно всхлипывала, стараясь сдерживать слезы, чтобы не нарваться на гнев сокамерников. Выглядела она при этом несчастной и какой-то потерянной.

— Со мной сидела такая же, — спустя некоторое время снова заговорила южанка. — Эми или Эмили. Я, если честно, уже не помню, как ее звали. Провела в центре ровно два месяца, а потом попросила у меня джинсы, сказала, что свои она на стройке замарала. Ну я и дала. А что? Мне не жалко. — Магичка сокрушенно вздохнула. — Кто же знал, что она на ремне повесится? Вот дура-то. Столичный налог просрочила на семь месяцев, шесть из которых она скрывалась в какой-то глуши подальше от Нерона.

— Какой у нее был резерв? — не могла не спросить. Хотя ответ и так был очевиден.

— Четырнадцатый вроде. А что?

— Да так, — я мотнула головой. — Ничего, забудь.

Весь день прошел в бессмысленном хождении по камере. Уже наученная горьким опытом, я решила отказаться от минералки со снотворным. На ужин съела зеленое яблоко и, пересилив себя, поклевала недоваренный рис.

Пережив еще одну ночь, полную кошмаров, я с сожалением отметила, что реальность ничуть не лучше снов. Одно радует — я не в Обители. Пока что не в Обители. В изоляторе стражи появляются крайне редко, всего три раза в день, и то только для того, чтобы принести еду и забрать пустые контейнеры. Возможно, обстановка вокруг была бы куда лучше, если бы не компания заядлых преступников, которая собралась вместе в одной узкой камере. Ксения и южанка вызывали у меня нечто сродни уважения, если такое громкое слово как «уважение!» применимо к ситуации, в которой мы все оказались. А вот остальные… я невольно ловила себя на мысли, что наблюдаю за ними и боюсь засыпать, когда кто-то из парней бодрствует. Особый ужас вызывал молчаливый наркоман, который вовсе не наркоман, а Мойлер, но это прозвище так сильно ему подходило, что я не могла от него отделаться. И Майя… у меня зубы сводило от ее писклявого голоса. Она каждый день старалась меня чем-то поддеть, прощупать самые болезненные темы, чтобы уколоть посильнее, словно я ей жизнь испортила одним своим существованием. Аза мое полнейшее безразличие к ее выпадам магичка только сильнее бесилась и всеми силами пыталась настроить парней против меня. Ее, конечно, никто не слушал, но это все равно дико раздражало. На третий день я не выдержала, и когда за завтраком она в очередной раз назвала меня «фриком», я молча встала и вывалила ей на голову содержимое своего контейнера — макароны и одну пережаренную котлетку, сальный отпечаток которой остался на ее бирюзовой блузке.

— Ты рехнулась, что ли? — заорала она, подпрыгнув от удивления. — Смотри! Смотри, Зак, что она наделала! Идиотка конченая! Где я здесь другую одежду-то возьму? — Майя брезгливо осмотрела масляное пятно. — Фу!

Электрическая дубинка неожиданно ударила по прутьям и заискрилась. Я дернулась, не сразу рассмотрев за искрами дежурного стража.

— Чего разорались? — он остановился напротив нашей камеры, пристально изучая заключенных из-под густых, сведенных вместе черных бровей. Жуткий страж. Больше похожий на мясника или егеря. Ему бы не дубинку, а какой-нибудь секач или топор. — Вам заняться нечем?

Действительно. Я закатила глаза. В тюремной камере ведь так много развлечений!

— Она мне всю блузку испоганила! — возмутилась магичка, демонстрируя стражу поистине безобразное пятно. — Отсадите ее от нас! В другую камеру! Она же неадекватная! Вдруг с кулаками набросится!

Страж перевел на меня оценивающий взгляд. Я мило улыбнулась и невинно похлопала глазками. Ну давай подойди, ударь меня! Не весь же день нам в гляделки играть? Но страж даже и не думал подходить, наоборот, он развернулся и направился по коридору вперед, на ходу бросив многообещающее:

— Еще раз услышу, что из вашей камеры кто-то пикнул, то всем такую дозу снотворного вкачу, что ноги отнимутся.

Майя поджала губы и замолчала. От возмущения у нее покраснело лицо, и щека нервно задергалась. Не удержавшись от искушения, я выразительно показала ей средний палец и отвернулась, размышляя, почему судьба так не благосклонна, что сочла нужным провести меня по всем кругам ада, начиная с детства под подчинением Ричарда и врожденного тринадцатого резерва, заканчивая Обителью, стражами и серийными убийцами. Как выжить-то?

Ближе к обеду в изоляторе появились два стража. Одного я узнала сразу, как только распахнулась дверь — высокий, худой мужчина, с бледной кожей, короткими пепельно-русыми волосами и безразличным взглядом второго резерва. Он переступил порог камеры и выпустил под потолок серебристое облако дыма, от которого захотелось закашляться и зажать нос. Такие же сигареты курил когда-то Ричард… Оказывается многое можно сказать о мужчине, опираясь на его пристрастия. Даже по внешности этот страж чем-то напоминал мне Ричарда. Мрачный, отрешенный, безэмоциональный, он осмотрел всех заключенных холодящим кровь взглядом и хрипло спросил:

— Кто-нибудь из вас желает прогуляться?

На всякий случай я отошла поближе к стене и опустила глаза, чтобы не привлекать на себя внимание. Ксения и южанка последовали моему примеру, а вот Майя, нацепив на свое лицо вызывающую улыбку — а-ля «дурочка», вся расплылась от радости встречи. Вот только радость эта глубоко сомнительная.

— Капитан Лесли! — с придыханием простонала она и, соскочив с колен Зака, приблизилась к стражу. — А мы уже с девчонками заскучали по вам. Ой, как заскучали! Чего это вы к нам не заглядываете, да не заглядываете?

Кажется, у меня челюсть отвисла до колен, настолько я поразилась фривольному обращению к стражу, да еще и к какому-то там капитану. Наверное, этот прокуренный Лесли управляет изолятором.

— Хочешь прогуляться по городу, детка? — страж без интереса наблюдал, как брюнетка трется вокруг него. Я же подумала, что если она расстегнет военный ремень и залезет рукой ему в брюки, я, пожалуй, несильно удивлюсь этому событию. — Мистер Морган требует привести двух заключенных в центр-управления. Желаешь повертеться у него на коленях, как у того парня с веником на голове?

«Парень с веником на голове» раздраженно цокнул, не особо обрадовавшись такой формулировке, а я застыла и дышать перестала. Стенли хочет забрать двух заключенных? Сегодня? Я могу покинуть изолятор… Атам где Стенли, там и Леннер.

— Я буду с вами откровенна, капитан Лесли, — Майя провела указательным пальцем по груди стража, задевая эмблему конгресса и золотые пуговицы, — я бы предпочла ваши колени… чем колени какого-то там мистера Моргана. Тем более… — она вздернула голову, и ее лицо тут же окутал серебристый дым, — …я бы не хотела оказаться в полиэтиленовом пакете, как те люди на магистрали. Понимаете, к чему я клоню?

— Хочешь бартер? — догадался Лесли.

Майя эротично облизала губы и, встав на носочки, чмокнула стража в щеку.

— Я бы хотела остаться в камере, — тихо прошептала она ему на ухо, в котором блестела старинная серьга. — Я и Зак. Мы останемся здесь до окончания следствия, а потом вернемся в исправительный центр. Без этого вашего эксперимента и всего остального. Как вам такое предложение?

Я отвернулась, на секунду испугавшись, что меня сейчас стошнит. Ладонь Майи скользнула на ширинку стража и медленно погладила выпирающий бугорок на военных штанах. Стражи Обители непременно заинтересовались бы повисшей в долгах правонарушений, похотливой брюнеткой.

— Взамен, что хотите, — простонала Майя в приоткрытые губы капитана. — Все, что скажете… ох… капитан Лесли.

Он безразлично стряхнул с сигареты пепел.

— Заманчивое предложение, детка, — выдержав короткую паузу, сообщил страж, и я уж было подумала, что он согласится… городские стражи совсем обмельчали по сравнению с тюремными, но Лесли не производил впечатление новичка или идиота, и уже в следующее мгновение я услышала пронзительный крик, а потом увидела, как страж схватил Майю за воротник и вышвырнул из камеры, пришпилив ее к стене иллюзорной сетью. Та истошно завизжала, но от магии второго резерва избавиться не смогла.

— Какого хрена? — Зак ринулся к своей сумасшедшей подружке, но поток ледяного вихря, выпущенный из рук капитана, хорошенько откинул его назад и приложил головой о бетонную стену.

Не шелохнувшись, я проследила, как тело Зака бессознательно выгибается и сползает на пол. Из Лесли вышел бы хороший надзиратель. Никаких эмоций. Никаких желаний. Только работа и приказы свыше.

— Кто еще поедет? — спросил он, придавливая дотлевающую сигарету военным сапогом. — Еще один заключенный. Может ты? — капитан взглянул на Ксению. — Составишь шлюшке компанию? Или ты? — кивок в сторону наркомана. — Не желаешь помочь конгрессу в расследовании?

— Не горю желанием, — донесся из-под капюшона тревожный голос. — Женщины справятся лучше.

Я набралась смелости и, кашлянув, вышла вперед. Страж окинул меня выжидающим взглядом.

— Я женат, — зачем-то предупредил он, прежде чем я сделала еще один шаг. — Не стоит предлагать мне очередной бартер — это бессмысленно.

— Я хочу поехать с Майей, — мой голос прозвучал более чем решительно. Южанка шикнула на меня и попыталась удержать за кофту, но я так отчаянно мечтала отсюда выбраться, что плевать хотела на остальных. — Я помогу мистеру Моргану с расследованием. Если понадобится помощь с визуализацией, то я с радостью за это возьмусь.

Страж прищурился.

— Напомни, как тебя зовут.

— Тэсия Рейтли.

— Нет, — Лесли отрицательно мотнул головой, — ты остаешься в камере. Кто-нибудь еще хочет?

Что? Почему?!

— Извините, — я перебила стража, который уже успел переключить свое внимание на Ксению. — Но почему — нет? Я уже играла роль приманки, и по городу бегала, и визуализацию составляла, и…

— Ты не подходишь, — отбросив меня к стене волной энергии, чтобы не мешалась под ногами, пояснил капитан, — на твоем месте я бы обрадовался, узнав, что остаюсь в безопасности и под круглосуточным наблюдением стражей.

— Не подхожу? — я сжала пальцы, намереваясь высвободиться от слизкой чужой энергии, которая буквально парализовала. — Но…

— Не нарывайся, — спокойно предупредил меня Лесли. Ледяные искры, внезапно проступившие на его коже, заставили меня отказаться от своей идеи и поспешно прикусить язык.

Вытолкав захлебывающуюся слезами Ксению в коридор, капитан закрыл камеру, снял с Майи сеть и удалился из изолятора вместе с двумя заключенными.

— Не шевелись, — южанка, морщась от отвращения, стянула энергетическую слизь с моего тела. — Фе-е-е… какая мерзость.

— Я и похуже видела, — усмехнувшись своим воспоминаниям о черной слизи Ричарда, я поблагодарила южанку и, рухнув на колени, подползла к Заку.

— Не дышит? — ужаснулась магичка, когда я безрезультативно постучала парня по щекам. — Посмотри, может, пульса нет?

— Подожди… — я заметила, как у Зака дрогнуло веко, потом второе, а потом он приоткрыл глаза и медленно сфокусировал взгляд на моем лице.

— Ну слава тебе господи! — южанка захлопала в ладоши. — Хоть этот жив!

Зак с полминуты приходил в себя, после чего его как подменили. Парень бросился к прутьям, стремясь выбить их своим телом. Мы с южанкой принялись его успокаивать, боясь, что он привлечет стражей или покалечит себя о барьер. Но за нашу помощь Зак врезал мне по плечу локтем… два раза, а южанку повалил с ног и отдавил ей кроссовками пальцы.

— Придурок! — зашипела она, отводя меня подальше от него. — Да забей ты на него. Пускай хоть голову себе расшибет!

Я закрыла уши, чтобы не слышать криков Зака. Он орал больше часа, требуя отпустить его к Майе или вернуть ее обратно в клетку. До этого момента я и подумать не могла, что эту парочку объединяет что-то помимо похоти и желания развлечься, но если между ними действительно нет любви… то почему Зак так убивается? Превратив свои кулаки в кровавое месиво и сорвав голос до хрипоты, парень обессиленно упал на колени перед выходом из камеры и, прижавшись лбом к прутьям… зарыдал.

Мы с южанкой переглянулись.

— Заткнись ты уже! — зарычал Мойлер, нервно постукивая ногой по бетонному полу. — Ты не видишь? В изоляторе нет стражей, кретин. Кому ты орешь? Все уехали.

— Сам заткнись! — огрызнулась южанка, наградив наркомана ненавидящим взглядом. — Мы все еще люди, а не животные. Найди в глубине своей черствой души крупицы сочувствия.

— Зак… — я осторожно подошла со спины и положила свою ладонь на подрагивающее плечо парня. Сжала, пытаясь обратить на себя его внимание. — С Майей все будет хорошо. Нам лучше стоит побеспокоиться о Ксении…

— Да плевать я хотел на твою уродливую Ксению! — оттолкнув мою руку, прохрипел Зак. — И на тебя! — он встал на ноги. — На всех вас! Твари.

Я отошла на безопасное расстояние, поближе к южанке с Мойлером. Зак не успокаивался, и через каждые десять минут изолятор сотрясался от его ударов по железным прутьям и хриплых криков, переходящих в жалобные постанывания. У меня сжималось сердце каждый раз, когда Зак падал на колени. Я не могла спокойно сидеть, ходила по камере, закрывая уши, иногда глаза, и обнимала себя за плечи. Хотелось что-то сделать, как-то помочь, но все что я могла, это оставаться сторонним наблюдателем. Зак пресекал любые попытки воззвать к его разуму.

— Почему нет стражей? — через несколько часов я подсела на скамейку к Мойлеру. — Разве изолятор не охраняется?

— Охраняется.

— И почему никто не приходит? Разве они не слышат его крики?

Мойлер пожал плечами.

— Полагаю, у них приказ, — ответил он, — что-то вроде — «не вмешиваться» или «никак не реагировать». Но если этот идиот не заткнется до возвращения Лесли, то у всех нас возникнут серьезные проблемы.

Я прижалась к стене и, наблюдая за упорными попытками Зака пробиться за периметр камеры, достала из-под кофты черный камень, не снимая его с шеи. Слезы навернулись на глаза. Камень заискрился и обжег ладонь. Третий день в заключении подошел к концу. Не пора ли мне перестать надеяться?