ГЛАВА 12

Оленина оказалась необыкновенно вкусной и сочной. Не будь здесь Леннера, я бы жмурилась от удовольствия и мурлыкала, как довольный элементаль. Я и до Обители-то не часто бывала в ресторанах, приходилось экономить штерги для погашения кредита и довольствоваться едой в школьной столовой. Если бы не мать, наверное, я бы просто жила в общежитии или, как все маги с низшим резервом, снимала комнату в каком-нибудь спальном районе. Но у меня была цель — вытащить мать из рук домашнего тирана, который для всех представлялся ангелом во плоти и любящим семьянином. Ненавижу его. С семнадцати лет я двигалась к этой, на первый взгляд, недостижимой цели. Сначала было тяжело… иногда не хватало денег, чтобы заплатить за свое проживание в столице; иногда не хватало денег, чтобы поесть чего-нибудь горячего; иногда просто не хватало денег даже на метро, приходилось ходить пешком… а в Нероне больше пяти тысяч кварталов. Я знаю, как тяжело заработать штерги людям, чей резерв превышает десятый. Мне повезло. Редко кому с тринадцатым резервом выпадает шанс пробиться в сферу образования. Еще неизвестно, как могла сложиться моя жизнь, если бы в один прекрасный день миссис Фларгерман, директор школы прикладных искусств и визуализации, прошла мимо моих визуализаций на рынке, посчитав их бездарной мазней, а не профессиональным воплощением магии.

— Неплохо для трех тысяч штертов, да, мисс Рейтли? — самодовольно усмехнулся Леннер, когда моя тарелка опустела и только кусочек брокколи остался недоеденным.

Я сыто улыбнулась и промокнула губы салфеткой.

— Я все равно считаю, что это неоправданная трата денег, — честно ответила я, хотя оленина явно стоила того, но капитану об этом знать не обязательно.

— Простого «спасибо, мистер Леннер» для меня было бы вполне достаточно, — сыронизировал страж, складывая столовые приборы, — тем более что считать чужие деньги — дурной тон.

От его пронзительного взгляда, в котором играли крошечные смешинки, я поерзала на стуле и уставилась в пустую тарелку.

— Хорошо, признаю, — после короткой паузы я решила все же его поблагодарить. — Оленина восхитительная, и шеф-повар, который ее готовил, просто чудо. Мне все понравилось, и глупо это отрицать. Хоть я и считаю такой ужин расточительством, спасибо, что привели меня сюда.

Леннер по-доброму рассмеялся.

— Еще ни одна женщина не обвиняла меня в низшем грехе и не благодарила за это одновременно.

Как бы сказала Сандра: «Поздравляю с премьерой! Все когда-то случается впервые!» Кстати, о Сандре…

— М-м-м… мистер Леннер? — я неуверенно помялась. — Могу ли я попросить вас об одолжении?

— Можете попытаться.

— Я бы хотела отправить письмо.

— Своей бабушке в Арфин? — хмыкнул он, и вытащив из бумажника одиннадцать тысяч штергов, без колебаний вложил их в счет. На моих глазах официант только что озолотился на целую тысячу.

— Нет, — продолжая поражаться бессмысленному расточительству, я чуть не поперхнулась. — В Обитель.

Исчерна-синие глаза настороженно заблестели.

— Не знал, что у вас есть друзья в Обители.

— Подруга, если быть точнее.

— Подруга? — мне показалось, или он облегченно выдохнул? — Только подруга?

Не понимая, к чему он клонит, я кивнула.

— Да, мистер Леннер, только одна подруга. И она вот-вот выйдет на свободу, если уже не вышла.

— Почему бы вам не отправить письмо на ее гражданский адрес? Это сделать гораздо проще, чем передать письмо в Обитель.

Проще. Не спорю. Правда есть одно «но»…

— За весь год, что мы провели вместе в одной камере, я не удосужилась узнать ее гражданский адрес. Я знаю ее любимый цвет и марку одежды, как зовут родителей и сколько у нее сестер, а вот адрес… адреса я не знаю. Если она выйдет из Обители, то, когда я туда вернусь, мы навсегда потеряем связь. А я бы этого не хотела, потому что кроме нее у меня больше нет близких людей.

— Как же ваш брат?

Я безрадостно усмехнулась.

— Тот, что оценил родную сестру как дешевую стиральную машину? — цитируя слова Леннера, я не заметила, как его рука уверенно потянулась к черной папке с эмблемой конгресса на уголке.

— А ваша мать?

— За весь год она ни разу меня не навестила.

— Бабушка?

— Нет — она ни в коем случае не должна узнать, что со мной произошло! Еще не хватало, чтобы у нее случился приступ по моей вине.

— У вас странная семья, — подытожил Леннер и придвинул ко мне чистый лист бумаги. — Полагаю, с друзьями дела обстоят куда лучше.

— Вы… что? — я недоверчиво покосилась на стража. — Согласны передать письмо?

— Я ведь могу и передумать, — улыбнулся страж, протягивая мне свой дорогущий роллер, — поэтому пишите скорей.

Я осторожно взяла роллер и листок, почему-то даже не удивляясь, что корпус обычной шариковой ручки выполнен из ажурного белого золота и инкрустирован россыпью бриллиантов. Также не удивила и монограмма из красных рубинов на колпачке в виде инициалов Леннера.

— Не забывайте о системе контроля Обители, — напомнил капитан стражей. — Не все письма доходят до своих адресатов, многие отклоняются на этапе проверки.

Ничуть не смущаясь того, что некромант читает каждое мое слово, оставленное на бумаге, я поспешно строчила письмо, которое должно было хоть немного успокоить Сандру. Она многое могла себе нафантазировать, после того как меня забрали в комнату для допросов. Надеюсь, я все еще числюсь в ее списке живых близких людей.

— Это все? — поинтересовался Леннер, принимая меньше чем на треть исписанный альбомный лист.

— Мне больше нечего написать.

«Сандре Виттор.

Обитель центрального округа города Нерона.

От Тэсии Рейтли.

Гэрод Нерон, столица южной конфедерации.

Сандра! Со мной все хорошо, верю, с тобой тоже. Искренне жаль, что мы не успели, как следует попрощаться, но я более чем убеждена, что у нас еще выдастся такая возможность. Просто напиши мне в Обитель через пару месяцев. Не стоит писать раньше, твои письма затеряются и не дойдут. Не спрашивай почему… Это долгая история, о которой я все равно не могу рассказать.

И, пожалуйста, прости меня. Я не хотела покидать тебя в последнюю неделю заключения. Это ужасно. Я знаю, как там тяжело. Мистер Рай поменял твой график? На последней неделе дают больше нагрузок, тебе, наверное, ужесточили условия заключения? Не сомневаюсь, что ты замечательно справляешься без меня, иначе и быть не может.

Я люблю тебя,

Тэс.

Р.Э. Угадай, кто забыл спросить твой гражданский адрес?»

— Вы понимаете, что это письмо не пройдет через контроль Обители? — капитан скептически пробежался глазами по первым строчкам. — Слишком много непонятной воды, которую стражи не одобрят.

— В таком случае вы всегда можете оставить его на проходной Обители, — предложила я, но наткнувшись на неодобрение, понуро добавила: — если, конечно, это вас не затруднит.

Пока Леннер задумчиво перечитывал письмо, по всей видимости прикидывая, что с ним делать, я начала волноваться, что мое личное одолжение стремительно перетекает в навязчивую просьбу. Причем в незаконную.

Молчание за столом нарушила невесть откуда взявшаяся рация. Неужели стражи всегда таскают ее с собой? Я испуганно дернулась, когда раздалось негромкое, но выразительное шипение:

— Четвертая магистраль. У нас двойное убийство.

Убийство? Если Леннера эта новость как-то и шокировала, то он не стал подавать вида, и в то время как у меня на голове зашевелились волосы, он спокойно отстегнул рацию от ремня и поднес ее к губам.

— Мое присутствие необходимо?

Щелчок и снова незнакомый голос:

— Вам лучше на это посмотреть.

Леннер не успел ответить, как на линии прошелестел знакомый голос Стенли, как всегда бодрый и порывистый:

— Хорошая новость — мы нашли двух пропавших. Плохая — у нас двойное ритуальное убийство.

— Вы уже идентифицировали личности? — уточнил некромант и машинально взглянул на побледневшую меня. — Кто?

— Лейла нейр Вашинг, — сообщил динамик, — тринадцатый резерв. Числится пропавшей с начала текущего месяца. Со второй жертвой сложней. Ждем медэкспертов.

Я поперхнулась и закашлялась. Черт возьми! Вот тебе и похитители нарисовались!

— Стенли? — Леннер стремительно поднялся из-за стола, небрежно сложил визуализации, убрал их в кожаную папку и кивком указал мне на выход. — С чего вдруг ты решил, что это ритуальные убийства?

— У бедняжки из головы торчит арматура в виде рогов и на груди какие-то символы вырезаны.

— Символы проверили? Что-то религиозное?

— Секунду…

Леннер опустил рацию, и пока Стенли на том конце города устанавливал природу ритуальных символов, попрощался с метрдотелем ресторана и вышел на улицу. Я шла следом, не обращая внимания на внутреннюю дрожь. Одно дело — строить догадки, и другое — наверняка знать, что в городе орудует банда маньяков, которая точит зуб на всех обладателей тринадцатого резерва. И самое ужасное заключается в том, что эта банда остается невидимой даже для верховных магов и конгресса, что само по себе нереально. Получается, под маской невидимки давно умершего Аарона Захарда, может скрываться кто угодно. Возможно, даже в эту самую минуту за нами следят… как за той женщиной, что пропала из патрульной машины.

— Мистер Леннер? — рация ожила, когда внедорожник на полном ходу мчался по первому объездному шоссе города. — Это лейтенант Грин Рупрайд.

— Я слушаю.

Капитану стражей уступали дорогу все автомобили без исключения, опасаясь, что черный монстр протаранит их насквозь. Я судорожно цеплялась пальцами за обивку сиденья и специальную ручку над дверью, но на каждой небольшой ухабине или кочке у меня сердце замирало и уходило в пятки. Зато теперь я понимаю, чем обусловлена такая езда… Четвертая магистраль расположена на окраине Нерона. На обычной машине, без использования практической магии, которая позволяет нескольким тоннам железа и пассажирам в салоне пролетать сквозь любые препятствия на дороге, не добраться туда и за шесть часов. А Леннер проехал половину этого пути меньше чем за сорок минут.

— Символы, нанесенные на тела жертв — бессмысленны. Это что-то из древних рун старорожденных.

Старорожденные? Никогда раньше о них не слышала. Я посмотрела на Леннера, но судя по всему, о старорожденных он знал куда больше моего.

— Вторая жертва тоже числится в базе пропавших этого месяца, — «обрадовала» рация. — Мистер Вильям Уирнон. Двадцать восемь лет.

— Резерв?

Некромант сжал руль. Внедорожник занесло в сторону.

— Тринадцатый, сэр.

Я застонала, а Леннер выругался. Теперь эти убийства не похожи на совпадения… зря надеялась.

— Скоро буду, — отрывисто прорычал некромант и отключился.

Всю дорогу до магистрали мы ехали молча. Я всеми силами старалась не показывать насколько мне страшно и, зажмурившись, все ждала момента, когда исчезну из пассажирского сиденья внедорожника и окажусь связанной цепями в каком-нибудь мокром подвале с кляпом во рту и арматурой в голове. Зачем Леннер рассказал мне о той женщине? Ну как ее смогли похитить из патрульной машины? Как? И если похитили один раз, значит, смогут похитить и второй.

— Расслабьтесь, мисс Рейтли, — при въезде на огороженную патрульными машинами территорию магистрали Леннер положил ладонь на мое колено. — С вами ничего не случится. Вы приглашены для следственного эксперимента, а не для приманки.

— Неделю назад вы говорили обратное.

— Неделю назад у нас не было других заключенных.

Не знаю зачем, наверное, от безысходности, я схватила его руку и крепко ее сжала. Пока он меня держит, я в безопасности.

— Вы используете остальных заключенных в качестве приманки?

— Кто-то же должен этим заниматься.

Леннер припарковался на обочине и, заглушив мотор, расстегнул верхние пуговицы камзола. Я с неохотой отпустила его руку, а тут еще, как назло, разошелся дождь и солнце спряталось за грозовыми тучами, будто сама природа не одобряла происходящее.

— Что вы делаете? — не поняла я, когда некромант снял со своей груди тяжелый, явно мужской медальон — красивый магический камень на толстой цепочке в обрамлении металла — и без лишних слов повесил его на мою шею.

— Считайте, что это ни к чему не обязывающий подарок, мисс Рейтли, очень ценный минерал с защитными чарами. Никому не показывайте его и не снимайте. — Леннер улыбнулся моему поистине растерянному виду. — А теперь выходите из машины, вы не можете находиться со мной на месте преступления. Я попрошу кого-нибудь из дежурных стражей за вами присмотреть.

С полминуты я еще разглядывала магический камень, излучающий огненные искры, а затем, воровато спрятав его под кофту, как драгоценную реликвию, открыла дверь и выскочила на улицу следом за капитаном. Сразу наступила в неглубокую лужу, поскользнулась, и чудом устояв на ногах, протиснулась между патрульными машинами. Дорога с двух сторон оказалась перекрыта черными лентами с эмблемами конгресса. «Место преступления!» — кричала надпись под эмблемами. — «Не пересекать границу!»

Несколько патрульных стражей приподняли для Леннера ленту, пропуская его к месту преступления. Еще издалека я заметила две белые простыни с пятнами крови, под которыми наверняка лежали принесенные в жертву тела молодых магов с тринадцатым резервом.

— Заключенная? — кто-то подкрался сзади и грубо схватил меня за локоть.

Перепуганная последними событиями, я вскрикнула и в панике уставилась на

мрачное мужское лицо. Но это был всего лишь страж. Всего лишь страж.

— Д-да, — заикаясь, ответила я. — Заключенная.

— И чего ты здесь забыла? — мужчина нахмурился и, связав мои запястья расслабленными путами, потянул меня за собой в противоположную от мертвых тел сторону. — Ты из Обители или из исправительного центра?

— Из Обители.

— Приехала с капитаном?

— Д-да, с мистером Леннером.

— Значит, поедешь с остальными в изолятор, — нелогично решил массивный страж из ночного патруля. Мистер Коннор — судя по значку на его груди. Главный следователь. — Капитаны долго не освободятся, да и ваша помощь им сейчас ни к чему.

Я невольно обернулась. И прежде чем Коннор болезненно дернул за путы, заставляя меня развернуться и идти прямо, я в последний раз посмотрела на Леннера. Некромант склонился над трупами и, откинув простыню, внимательно осматривал изувеченные тела.

Меня замутило. Могу только догадываться, что он там увидел…

Пока мы шли по размытой от дождя дороге, я насчитала по меньшей мере тридцать патрульных машин, один военный автобус, несколько элитных автомобилей — видимо, представители конгресса решили лично убедиться в «жертвоприношении», два габаритных минивэна, припаркованных на обочине, и микроавтобус.

— Кто это? — высокий страж, худой, с мокрыми от дождя пепельно-русыми волосами, едва достающими до плеч, выпустил облако дыма мне в лицо и взглянул на Коннора. — У нас все пересчитаны. — Он похлопал ладонью по двери автобуса. — Эта лишняя.

Я закашлялась, а страж равнодушно изучил меня с ног до головы и демонстративно бросил под ноги выкуренную до фильтра сигарету с отвратным запахом. Я молча встретилась взглядом с его бесцветным, пылающим серебром вторым резервом и так же молча наступила на дымящуюся сигару, превращая ее в пыль.

— Это Обитель, — пояснил Коннор, одним рывком открывая дверь микроавтобуса. — Добавь ее в список и отвези в изолятор — приказ капитана Леннера. И чтоб через пятнадцать минут здесь не было ни одного заключенного. Приедут журналисты, начнут все разнюхивать, а нам не нужна лишняя огласка. Эти маги — заключенные, и для гражданских они до сих пор сидят в тюрьме. Увези их отсюда, сегодня нам больше не потребуется помощь тринадцатого резерва.

— Изолятор не резиновый, Коннор. — Страж вытащил из внутреннего кармана военного камзола кожаный портсигар, достал новую сигарету, закурил и мрачно посмотрел на следователя, затем на меня и на автобус за его спиной, судя по всему принимая непростое решение, что же со мной, с несчастной такой, делать. — Ну ладно,

— наконец разрешил страж, пропуская Коннора. — Проводи ее внутрь. Я что-нибудь придумаю.

Я дернулась и, отшатнувшись от цепких пальцев, которые намеревались схватить меня за кофту, нагнулась и сама забралась в салон, выискала свободное место во втором ряду и плюхнулась на жесткое сиденье, игнорируя обращенные на меня взгляды заключенных с тринадцатым резервом магии.

Коннор тут же захлопнул дверь и, перекинувшись парой слов с лишенным каких-либо эмоций стражем в очень непонятном камзоле с яркой росписью узоров на лацканах, который вроде как положен по статусу только капитанам, направился обратно к огороженному черными лентами участку дороги. Я проследила за ним в приоткрытое окно и со вздохом отвернулась. Как ни печально это признавать, но после нескольких дней свободы рядом с Леннером я начала забывать: каково это — вернуться обратно к жизни заключенной. Впасть в уныние не давала лишь мысль о пересмотре моего дела. Глупо надеяться на досрочное освобождение, я и не надеюсь, но если верховный маг на службе конгресса выступит на суде в мою защиту, то пожизненный срок вполне вероятно снизится до определенных лет. Возможно, до двух или трех лет строгого режима. Три года… А выдержу ли я еще три года? Ответ настолько очевиден, что хочется закрыть глаза и закричать.

— Не знала, что из Обители начали выпускать заключенных, — фыркнула сидящая впереди меня девушка. — Мошенников и налогонеплательщиков им не хватило, и они решили подсадить к нам убийцу?

— Майя! — одернул ее парень с дредами. Худой, в поношенной одежде. — Не нагнетай, мы все здесь в одной лодке. Может, она такая же карманница, как и ты.

— Ну да, ну да. В Обители же каждый второй карманник сидит.

Я прислонилась лбом к холодному стеклу. Отличное начало.

— Если ты не заметил, Зак, то наша лодка тонет! — вмешалась в разговор женщина. Лет пятидесяти. Тоже с тринадцатым резервом и путах на руках, как у всех здесь присутствующих. — Мне одной кажется, что все мы скоро сдохнем, а?

— Хлоя уже не вернулась, — всхлипнул кто-то позади меня, — и Дин пропал, и Эйдан.

— Не велика потеря, — не особо разделяя всеобщее горе, девушка с переднего сиденья флегматично махнула рукой. — Им уже все равно никто не поможет. Только могильные черви и толстые белые опарыши.

Обстановка вокруг царила не располагающая к беседе. Я с удивлением огляделась. Заключенные нервничали, спорили друг с другом, нарывались на скандал и с жаром обсуждали стражей. Про меня забыли ровно через секунду, как автобус тронулся с места.

На трех передних сиденьях теснились молодые девушки, черноволосые, худенькие, с бледным оттенком кожи и ярко-выраженным северным акцентом, скорее всего сестры, и уж точно не местные. Такие обычно приезжают в столицу на заработки и очень часто попадают в исправительный центр. Что поделать? Многие иногородние не справляются со столичным налогом в тысячу штергов.

Я перевела взгляд на прильнувшую друг к другу парочку передо мной. Парень с дредами и его подружка Майя — скандальная особа, подливающая масло в огонь своими едкими комментариями.

Слева от меня, накинув на голову капюшон, сидел молчаливый мужчина в обтягивающих джинсах и потрепанной серой толстовке. Он не прекращая стучал покрасневшими костяшками пальцев по стеклу и нервно дергал одной ногой. Заметив на себе мое пристальное внимание, он сплюнул под ноги, прямо в салон, и одарил меня неприязненным красным взглядом с потрескавшимися капиллярами.

Я поежилась. Больной какой-то. Про таких обычно перешептываются бабушки у подъезда и, тыча в них пальцами, кричат в спину «наркоман!».

Я непроизвольно отодвинулась к двухметровому толстяку на соседнем сиденье. Он хрюкнул и, высморкавшись в рукав, картаво пробормотал:

— Привет, я Хьюн.

— Тэс, — через силу улыбнувшись, представилась я. — Привет…

Он снова хрюкнул.

— Давно сидишь? — поинтересовался толстяк, шумно вытирая сопли и размазывая их по своим грязным бриджам.

Я подавила тошнотворный комок.

— Год, примерно.

— Год? А говорят, в Обители долго не живут.

Я промолчала.

— Если только не умеют хорошенько отсасывать, — толстяк заржал, брызгая на меня слюной. — А ты, видать, мастерица от бога!

Я с тихим стоном протерла лицо и снова пододвинулась к наркоману.

— Заткни свою пасть, Хьюн! — чернокожая южанка, сидящая позади нас, треснула толстяка по затылку. — Ты у нас спец по мужским причиндалам. Все знают, кому ты отсасывал в центре!

Наркоман усмехнулся, а Хьюн что-то сбивчиво забормотал, оправдываясь. Ну и компанию подобрал конгресс! Все слои криминального общества в одном автобусе.

— Боже! — прошептала я, устало закрывая глаза. — Это какой-то кошмар.

— Кошмар начнется в изоляторе, — парень с дредами повернулся к нашему ряду сидений, где все еще повизгивал толстяк. — А тебя раньше с нами не было, я бы запомнил. — Он улыбнулся и протянул мне до локтей забитые татуировками руки. — Я Зак Эвери, это Майя Скотт.

— Салют! — скандальная леди, не оборачиваясь, махнула рукой.

— Тэс. Тэсия Рейтли.

Мы обменялись рукопожатиями, насколько это позволяли сделать путы.

— И что же ты, Тэсия Рейтли, совершила такого ужасного в своей жизни, что угодила в Обитель?

Я не хотела отвечать, поэтому улыбнулась и сказала формальное:

— Это давняя история.

— Понятно, — Зак догадливо кивнул. — В любом случае тебе не привыкать к жизни в клетке, что уже радует. А то здесь все такие нежные. Каждую ночь изолятор слушает их всхлипы и стоны. Да, Майя? Третий день не высыпаемся.

Словно в подтверждение его слов на переднем сиденье заревела иногородняя магичка. Это не Обитель, но нервозная обстановка и следственный эксперимент, придуманный конгрессом, нагнетали не хуже тюрьмы. Плюс еще массовые убийства…

С ума сойти.

— Их тоже можно понять, — я с сочувствием посмотрела на захлебывающуюся рыданиями девушку. — Не похожи они на преступников.

— Эти-то? — Зак проследил за моим взглядом. — Та, что рыдает — Ксения. На два месяца просрочила налоговые выплаты за проживание, потом еще два месяца скрывалась от конгресса.

— Она каждый день рыдает! — устало отозвалась Майя. — Поскорее бы уже отправилась вслед за Хлоей. Та тоже…

— Майя! Нельзя так говорить.

— Ой, Зак! — чернокожая южанка громко присвистнула. — Аты давно стал чертовым праведником? Или выделываешься перед рыжухой, чтобы ей как следует присунуть?

Я медленно закрыла глаза. У-у-у-у. Ничего страшно. Я это переживу.

— Мне Майя член оторвет, — наигранно печально посетовал Зак. — Но если бы не она…

— Э, полегче, парень! — толстяк положил руку с сопливым рукавом на мое плечо. — Становись в очередь. Обитель сначала мне должна отсосать. Мы уже с ней договорились. Да, детка?

У меня брови поползли на лоб. И тошнотворный комок усилился, так что я не выдержала и закашлялась.

— Да ладно тебе! — толстяк сжал свободной рукой мою грудь и довольно шмыгнул.

— Не парься ты так. Здесь все свои. Хочешь я тебя первым приласкаю? М? А ну-ка, иди сюда.

От неожиданности я подпрыгнула и, не прицеливаясь, врезала локтем по лицу Хьюна, сбрасывая с себя его похотливые руки, все измызганные в соплях и… в чем-то еще… в чем-то липком.

— Сука! — толстяк завопил и соскочил со своего сиденья, поливая светлую обивку салона хлещущей из носа кровью. — Эта сука сломала мне нос! Сломала нос!

Я испуганно отшатнулась, не ожидая, что он так пронзительно заорет.

— Ха! — чернокожая магичка победно вскинула руки. — Наконец-то это хоть кто-то сделал! Молодец, рыжуха!

— Я… — растерянно опустив руки, осталась стоять на месте, не понимая, что мне делать. — Прости… — поморщилась я, когда парень, не переставая кричать, начал сыпать на меня проклятьями. Хорошо хоть путы блокируют магию. — Ну прости-и-и, я не хотела!

— Ах ты, сучка! — он кинулся на меня с кулаками. — Сломала мне нос!

— Не стой, садись на мое место. — Наркоман неожиданно потянул меня за рукав, отгораживая от толстяка своим высоким худощавым телом. — Здесь и без ваших препирательств блевать тянет.

Обрадовавшись внезапной помощи, пришедшей со стороны, я поблагодарила молчаливого парня и перебралась на сиденье поближе к окну и подальше от чертыхающегося грязными ругательствами Хьюна. Толстяк вопил всю дорогу до изолятора, а когда открылась дверь и дневные стражи приказали всем выходить, он с криками бросился на них, требуя доставить его в больницу и как можно скорее, пока он не истек кровью и не умер. Стражи повеселились от души, и пока Хьюн бегал вокруг них, держались за автобус, чуть ли не сползая по нему от непрерывного смеха.