Эмбер

В первую неделю января, чуть больше месяца после того, как я выступила на суде Тайлера с заявлением, я стояла посредине своей пустой спальни в доме родителей. Я внимательно оглядывалась по сторонам, чтобы быть уверенной, что ничего не забыла, когда упаковывала вещи в коробки. Моя кровать, платяной шкаф и тумбочка были уже в машине, которую я наняла, чтобы переехать, вместе со всей одеждой и несколькими коробками домашних принадлежностей, которые понадобятся в моем новом жилище, — посуда, полотенца и все такое. Я устроилась личным тренером в маленьком тренажерном зале в Эдмондсе, очень сплоченном городке к северу от Сиэтла, и нашла крошечную студию всего в нескольких кварталах от места новой работы. Я зарегистрировалась для сдачи экзаменов в Американском университете спортивной медицины в конце месяца, и в последующие несколько лет планировала набраться опыта и создать хорошую репутацию, прежде чем подать заявление на работу в центр подготовки резерва Сихокс. На достижение моей главной мечты стать персональным тренером в команде уйдет пять-восемь лет, но я должна была начать с чего-то, так что переезд в Сиэтл был первым шагом.

За два месяца, прошедшие с того дня, когда я высадила Тайлера у полицейского участка, я проводила несколько часов в неделю на сеансах терапии с Ванессой, разбираясь с моими запутанными чувствами, касающимися всего, что произошло после июля. Еще один час я проводила с Гретой, тем специалистом из больницы, которая помогла мне столько лет назад справиться с неправильным подходом к еде. У нее была теперь частная практика, и она помогала мне и теперь, пытаясь найти другие способы борьбы со стрессами, без ограничений себя в еде.

— Помни, что тебе придется бороться с этим до конца жизни, — сказала она вчера, на нашей последней встрече до моего отъезда.

Я снова набрала около двадцати фунтов, которые потеряла после изнасилования. Но я по-прежнему боролась с искушением найти утешение в ограничении себя в еде, когда меня захлестывали эмоции, казавшиеся слишком сильными, чтобы я могла справиться с ними.

— Как в случаях наркомании и алкоголизма, — продолжала Грета, — восстановление после пищевых отклонений — это процесс, с которым тебе придется сталкиваться всю свою жизнь. И момента, когда ты решишь, что полностью избавилась от зависимости, не существует. Но если ты будешь помнить об этом и обращаться за помощью, когда это будет требоваться, ты справишься. Эта зависимость не обязательно должна управлять твоей жизнью.

Ванесса сказала почти то же самое в отношении изнасилования:

— Это навсегда останется частью твоей жизни. Ты никогда не забудешь того, что Тайлер делал с тобой или как ты на это реагировала. Но ты должна сделать выбор — ты можешь позволить этому управлять тобой или оставишь это лишь в своей памяти как печальный опыт и не позволишь ему определять, кто ты есть на самом деле. Это будет нелегко, но ты найдешь способ справиться с этим.

Я кивнула, размышляя над тем, что она говорила о концепции «повторения травмы». И когда я начала после изнасилования подцеплять посторонних мужчин, это был способ попытаться воссоздать травму, но уже самой управляя мужчинами.

— Ты даже не представляешь себе, сколько женщин начинают делать это после изнасилования. Это саморазрушающее поведение, безусловно, но пока они делают это, в течение нескольких мгновений они испытывают чувство безопасности. К несчастью, их тут же охватывает чувство вины и отвращения к себе. Потому что единственное, чего они могут добиться таким поведением, — это подтвердить, что они просто шлюхи, которые заслуживают того, что с ними случилось.

Я уже записалась к двум психотерапевтам в Сиэтле, которых мне порекомендовали Ванесса с Гретой. Я также подумывала о том, чтобы начать посещать группу поддержки жертв сексуального насилия, но я еще не решила, поможет ли мне, если я буду рассказывать большой группе незнакомых женщин, что со мной случилось. Тем не менее Ванесса все же дала название организации, проводящей такие собрания недалеко от моего нового дома, на случай, если я все же решу сходить туда.

Бросив последний взгляд на мою детскую комнату, я закрыла за собой дверь и направилась к выходу из дома, туда, где меня уже поджидали родители. Мы собирались ехать караваном все вместе до Эдмондса — отец и мама в нанятом грузовичке, а я следом за ними в своей машине. Они хотели помочь мне устроиться в моей новой квартире. Стоял холодный, но ясный декабрьский день, и теплые лучи солнца касались моего лица.

— Ну, вот и все, малышка, — доложил папа, загружая в грузовик последнюю коробку.

— Отлично, папочка, — сказала я, подходя к нему, чтобы обняться. Его мускулистые руки схватили меня в объятия, и я была рада прижаться к его крепкому телу. От него пахло потом и кофе.

— Ты уверена, что хочешь уехать? — спросила мама уже, наверное, в сотый раз после того, как я объявила о своем желании переехать. — Ты справишься там одна?

— Я жила самостоятельно, когда училась в колледже, — напомнила я, отстраняясь от отца, чтобы взглянуть на маму. На ней были джинсы и серая толстовка, а волосы были забраны в хвост на шее.

— Я знаю, но это было до того, как… — начала она, но остановилась, не закончив предложения.

— Со мной все будет в порядке, мам. Мне это сейчас нужно.

Я жаждала начать все с чистого листа, устроить свою жизнь так, как я всегда этого хотела. Мне хотелось доказать себе, что я могу быть самостоятельной и ответственной, и единственный способ добиться этого — вырваться из привычного окружения, где я, не чувствуя себя таковой, провела почти всю жизнь. Но, несмотря на то, что я уже изложила свои мысли родителям, я знала, что они беспокоятся за меня. Они беспокоились, не начну ли я опять морить себя голодом, что я по-прежнему буду прятаться от окружающего мира вместо того, чтобы учиться жить в обществе. И хотя я не могла гарантировать, что этого не случится, я должна была дать себе возможность хотя бы попытаться.

Через несколько минут мы сели в машины и поехали в сторону шоссе. Я поставила мобильный на громкую связь на случай, если родителям понадобится остановиться. Но не успели мы отъехать от дома, как зазвучал электронный голос.

— Звонок от Дэниэла Гарсии, — сказал он, и я почувствовала, как у меня сжимает горло. Я решила проигнорировать этот звонок.

С того момента, как в начале декабря в прессе появилась информация о признании Тайлера и его аресте, Дэниэл забрасывал меня голосовыми и текстовыми сообщениями.

«Почему ты не рассказала мне, что случилось?» — спрашивал меня он снова и снова.

«Я поддержал бы тебя. Я был бы рядом все это время».

И хотя я была благодарна ему за это, я не могла заставить себя ответить на его звонки или сообщения. Наш мозг не способен сосредоточиться больше чем на одной вещи за один раз, и мне приходилось сначала готовиться к своему выступлению в суде, потом фокусироваться на заданиях Ванессы и Греты, которые заставляли меня каждую неделю учиться говорить правду о своих чувствах маме с папой, несмотря на то, что мне было больно говорить это родителям, а им больно меня выслушивать. И я чувствовала, что не в состоянии при всем этом вынести эмоционально тяжелый разговор с Дэниэлом. Хотя я знала, что обязана все объяснить ему, он заслуживал этого. «А почему бы мне не сделать это сейчас»? — спросила я себя.

Но прошло двадцать минут, прежде чем я нашла в себе силы позвонить ему. Затаив дыхание, я слушала гудки в трубке, пока он не ответил.

— Эмбер? — спросил он, и, услышав его голос, я чуть не расплакалась. Я поспешно заморгала и постаралась успокоить дыхание, чтобы не съехать со своей полосы и не попасть в аварию.

— Привет, — сказала я, чувствуя себя предельно неловко. — Прости, что так долго не отвечала.

— Это не страшно, — поспешно заверил он меня. — Я понимаю тебя. У тебя было слишком много других забот.

— Да, ты прав. — Я не знала, что говорить дальше, с чего начать.

— Ты в порядке? — В его голосе было столько нежности, что мое горло сжалось, и я с трудом подавила рыдание.

— Я работаю над этим. — Я решила, что это самый правдивый ответ, который я могу дать. Жизнь не стоит на месте. — Это было тяжело.

— Могу себе представить, — сказал Дэниэл. — Я чувствую себя таким мерзавцем из-за того, что накричал на тебя в то утро. Обвинил в неверности. Прости меня, Эмбер.

— Ты же ничего не знал, — ответила я. — Я понимаю, почему ты так отреагировал. Это мелочи.

— Хотя в одном ты была права.

— Правда? В чем?

— Что я попросил тебя выйти за меня замуж так скоро, потому что придерживался своего плана. Я всегда представлял себе, что найду жену до того, как окончу ординатуру и займусь частной практикой. — Он немного помолчал. — Не пойми меня неправильно. Я любил тебя и хотел жениться на тебе, но я не подумал о том, будет ли хорошо и для тебя. Я оказал неуважение, не поговорив сначала об этом серьезно с тобой. Прости меня за это.

— Мне не за что тебя прощать, — сказала я. — То, что ты сделал мне предложение, значило очень много для меня. Просто… я была к этому не готова.

— Почему ты прямо не рассказала мне, что сделал Тайлер? — задал он тот же вопрос, который задавал во всех своих сообщениях.

Я немного помолчала, прежде чем ответить. Я смотрела на грузовичок, в котором ехали родители, пытаясь найти самое правдивое объяснение тому, что я чувствовала в тот момент.

— Мне кажется, я не могла сделать это, потому что и сама не очень хорошо понимала, что произошло. Я не знала, как сказать тебе. Я была так обеспокоена тем, что ты можешь подумать обо мне.

— Единственный человек, о котором я подумал бы плохо, был Тайлер, — со злостью сказал Дэниэл. — Ублюдок. Я бы все понял. Я бы знал, что ты ни при чем. Это была не твоя вина.

— Теперь я это понимаю, — медленно выговорила я. — Но в тот момент мне казалось, что виновата была именно я. Я обвиняла себя в том, что позволила этому случиться. Я до сих пор работаю над этим, и это займет немало времени. Но я хочу, чтобы ты знал, как я благодарна за твои сообщения. Они очень многое значат для меня.

— Мы можем увидеться? — с надеждой спросил он. — Могу я заехать за тобой и отвезти поужинать? Никакого давления… просто по-дружески?

Прежде чем ответить, я попыталась представить, как это будет — снова увидеть Дэниэла. Взгляд его темных глаз, направленных на меня, его добрую улыбку? Позволить обнять меня так, как он привык это делать? «Могу ли я так поступить? — подумала я. — Смогу ли сесть рядом с ним, рассказать обо всем и попытаться снова наладить наши отношения»? Но я тут же представила себе, как буду рассказывать о том, как после изнасилования почти каждую ночь гуляла по барам, подцепляла какого-нибудь незнакомого мужчину? И у меня защемило сердце. Я поняла, что момент для этого еще не наступил. Мне нужно будет еще долго работать над собой.

— На самом деле сейчас я на пути в Сиэтл, — ответила я наконец и принялась поспешно рассказывать о новой квартире, предстоящих экзаменах и о новой работе. — Мне нужно устроиться и немного побыть одной. Я не уверена, что готова встретиться сейчас. Но дело не в тебе… а во мне. Ты ведь понимаешь это, правда?

Дэниэл долго молчал, и единственными звуками, нарушавшими тишину, были его дыхание и шуршание моих шин по асфальту.

— Да, — сказал он наконец. — Я понимаю.

— Очень хорошо. Потому что я хочу, чтобы ты был счастливым. Ты этого заслуживаешь.

— Ты тоже, Эмбер. Я скучаю по тебе.

— Спасибо. Я тоже по тебе скучаю.

И хотя это была правда, я не была уверена, что когда-либо смогу быть вместе с Дэниэлом. Даже если теперь я понимала, почему охотилась за этими незнакомцами — почему целовала их, прикасалась к ним и никогда не спрашивала имен, — мне становилось дурно при мысли о том, чтобы когда-нибудь еще заниматься сексом. В настоящий момент раздеться на глазах мужчины, вступить с ним в интимные отношения, эмоциональные или физические, казалось просто невозможным. Я надеялась, что со временем это пройдет, но до тех пор мне необходимо сосредоточиться на себе.

— Ты можешь звонить мне в любое время, договорились? — сказал Дэниэл. — Просто поговорить. Как друзья. Я всегда буду рядом, когда понадоблюсь.

— Спасибо.

Мое сердце было настолько переполнено чувством сожаления, что казалось, будто оно вот-вот разорвется. Не делаю ли я огромную ошибку, уничтожая все шансы быть с мужчиной, который был идеальным для меня. Дэниэл милый, добрый и умный. Он заставлял меня смеяться. Смогу ли я когда-нибудь найти такого же? Я почувствовала приступ паники, думая о том, что Тайлер, возможно, лишил меня способности испытать близость с каким-нибудь другим мужчиной, например, с Дэниэлом? Может быть, я не должна была порывать с ним? Может быть, нужно как можно скорее увидеться с ним, позволить дотрагиваться до меня, целовать, заботиться обо мне? Но я этого не сделала и теперь могу остаться одна на всю оставшуюся жизнь. И могу потерять самое ценное из того, что случалось в моей жизни.

Но потом я подумала о том, что нападение Тайлера заставило меня глубже заглянуть в себя и обнаружить бо́льшую уверенность в своих силах, чем когда-либо прежде. Многие годы я позволяла себе полагаться на Тайлера и его дружбу, когда боролась со своими пищевыми проблемами. Потом я положилась на Дэниэла и его поддержку, пока я планировала, какой будет моя жизнь. Я никогда не думала о себе как о самостоятельном человеке, а старалась соответствовать тому, что мужчина думал обо мне. Моя самооценка базировалась сначала на любви Тайлера ко мне, а потом на чувствах Дэниэла. Настало время поучиться любить себя и сделать так, чтобы этой любви было достаточно.

— Береги себя, хорошо? — сказал Дэниэл, и в его голосе я услышала целую бурю эмоций.

— Ты тоже, — ответила я. И только спустя несколько мгновений, наполненных невысказанными словами, мы выключили телефоны.

Всю оставшуюся дорогу я размышляла над тем, что было бы, если бы Тайлер не напал на меня. Вместо переезда мы с мамой могли бы покупать сегодня свадебное платье. Я могла бы жить у Дэниэла в Сиэтле, вместо того чтобы подыскивать собственное жилье. Я могла бы уже сдать экзамены. Вся моя жизнь могла бы быть другой. Я сама была бы другой.

Но тут я вспомнила слова Ванессы о том, какой путь я выберу после того, что случилось. Либо это будет управлять моей жизнью, либо я могу подняться над этим и двигаться дальше. И я решила начать жить с чистого листа. Я собиралась сделать все, что в моих силах, чтобы не дать прошлому управлять настоящим.

Когда родители помогли перенести коробки и мебель в мои новые апартаменты, я почувствовала себя счастливой, что у меня появилась маленькая квартирка, которую я могла бы назвать своей. Стены были окрашены в светло-серый цвет, но окна и дверь были обведены яркими белыми полосами. Деревянные полы сделаны из светлого бамбука. Там имелась кладовая, крохотная кухня, соседствующая с ванной комнатой, и едва доставало места, чтобы поставить мою двуспальную кровать, шкаф и стол со стулом. Здесь было тесно, квартира была далеко не идеальной, но я чувствовала себя счастливой.

— Давай я помогу тебе с закупкой продуктов, — сказала мама после того, как мы закончили расстановку мебели.

— Я могу сделать это после того, как вы уедете, — ответила я. — Магазин находится прямо за углом.

— Ты уверена? — спросил папа, закончив вешать маленький плоский телевизор на стену напротив кровати. Это был подарок родителей в придачу к щедрому депозиту на банковском счету, чтобы помочь мне встать на ноги.

— Уверена. Я ценю все, что вы с мамой делаете для меня. Я знаю, что вам пришлось со мной нелегко.

— Ш-шш, — прервала мама. — Ты самая лучшая дочь, о которой мы только могли мечтать. Мы очень любим тебя и гордимся твоими достижениями.

— Спасибо. — Я снова почувствовала, как на моих глазах выступают слезы. — Я тоже очень люблю вас. — Я подошла к ним, и они оба обняли меня. Папа поцеловал меня в макушку, а мама прижалась щекой к моей щеке.

— Мы всегда рядом, если понадобимся тебе, — сказала она. — В любое время, днем или ночью. Ты ведь всего в часе езды от нас.

— И ты всегда можешь приехать домой, — сказал папа, но я на это ничего не ответила. Нам всем было понятно, что мои визиты в Беллингхэм будут теперь очень редкими, потому что я боялась случайно встретить кого-нибудь из семейства Хиксов.

— Мы можем даже переехать поближе к тебе, — сказала мама, когда мы закончили обниматься. У нее тоже в глазах стояли слезы.

— Правда? — спросил отец с улыбкой. Он так хорошо знал маму и обычно делал все, чтобы она была счастлива. Я подумала, что им тоже тяжело думать о том, что они в любую минуту могут столкнуться с Лиз, Джейсоном или Тайлером. Может быть, идея переехать из Беллингхэма была очень даже неплохой.

— Все может быть, — сказала мама, отвечая ему улыбкой. — Никогда не знаешь, что будет дальше.

— Давайте я провожу вас, — предложила я, и мы направились к парковке у моего нового дома. Близился вечер, и солнце уже садилось, поэтому на улице было значительно холоднее, чем утром.

— Спасибо вам за все, — сказала я снова и поочередно обняла их. — Я позвоню вам завтра, о’кей?

— Да уж, сделай милость, — отозвалась мама. — Расскажешь, как прошел первый день на работе.

— Обязательно, — кивнула я. После чего родители сели в грузовичок и уехали домой.

Следующие несколько часов я провела за распаковкой коробок и походом в продовольственный магазин, где нагрузила тележку замороженными овощами и цыплятами, огромным количеством фруктов, орехами и буханкой зернового хлеба. По пути к кассе я импульсивно схватила коробку моего любимого в детстве печенья. Грета поощряла меня покупать продукты, которые я, возможно, не слишком хочу есть, но это поможет мне перестать делить еду на «хорошую» и «плохую».

— Это же всего лишь еда, — говорила она. — Ты ешь то, что тебе нравится, что кажется вкусным на этот момент, пока не почувствуешь, что ты сыта. И тогда ты останавливаешься. Это очень просто. И очень трудно.

Вернувшись в квартиру, я убрала все, что купила, а потом включила телевизор, просто как звуковой фон. Кабельное телевидение уже было оплачено, и отцу осталось лишь повесить телевизор, когда мы въехали в квартиру. Владелец дома в качестве бонуса также оплатил воду, канализацию и вывоз мусора. Я села на кровать, взяла в руки телефон и стала просматривать сообщения в поисках того, где Ванесса написала адрес группы поддержки жертв сексуального насилия. Был четверг, тот самый день, в который ее коллега психотерапевт устраивала собрания в семь часов вечера. Я уставилась на адрес, а потом быстро нашла его в интернете. Меня немного шокировало, что это было всего в четырех кварталах от моего дома. Было половина седьмого, и если бы я захотела, я могла бы дойти туда вовремя.

Я подумала о Тайлере, как он проведет ближайшие два года не в тюрьме, а на сеансах психотерапии. Мне хотелось знать, отнесется ли он к этому серьезно, и запало ли ему в душу то, что я сказала в суде, на что я очень надеялась. Меня уже не начинало тошнить при воспоминании о нем, но день на день не приходится. Случались времена, когда меня рвало в туалете при воспоминании о том, что он делал со мной. А иногда я смотрела в зеркало, и мне хотелось кричать из-за несправедливости судьбы, из-за которой я буду носить на себе печать этой травмы до конца жизни.

— Это гораздо более легкое бремя, когда ты делишься им с женщинами, которые тебя понимают, — сказала Ванесса, когда я рассказала ей о моих чувствах. — Ты будешь потрясена, увидев, насколько это помогает.

Я сидела и постукивала пальцами по бедру, измученная после долгого дня упаковки и переезда. Но прежде чем я сообразила, что делаю, я вскочила, схватила сумочку и ключи и помчалась к двери.

Мне потребовалось чуть больше пяти минут, чтобы добраться до офисного здания, и еще несколько минут, чтобы найти комнату, в которой будут проводить собрание. Я немного постояла у двери, не решаясь войти внутрь, и тут чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав рядом женский голос.

— Первое посещение всегда самое тяжелое, — сказала женщина, и я обернулась, чтобы посмотреть на нее.

Это была худая блондинка примерно моего возраста, только выше меня. У нее были длинные ноги и широкие плечи спортсменки. Одета она была в черные легинсы, толстый черный свитер и черные кожаные сапоги, доходившие до колен. Ярко-красный шарф был обернут вокруг ее шеи, а запястья украшало огромное количество серебряных браслетов. Она выглядела очень нарядно и модно, и мне внезапно сделалось неловко из-за моих потертых джинсов и грязного свитера, которые я так и не переодела после переезда.

— Это так заметно? — занервничала я и сунула руки в карманы куртки.

— Возможно, немного, — улыбнулась женщина. — Шарлотта.

— Эмбер, — сказала я. — И я только что переехала сюда из Беллингхэма.

— Правда? — спросила Шарлотта, отходя немного в сторону, чтобы пропустить еще нескольких женщин к двери комнаты. — Мой брат окончил ваш университет в прошлом году. Мне очень там понравилось.

Я кивнула, но резко помрачнела, думая о том, насколько сильно люблю родной город, а теперь не могу представить, что когда-нибудь буду снова жить там.

Шарлотта, по-видимому, почувствовала мое замешательство, потому что быстро сменила тему разговора.

— Но теперь вы здесь, — сказала она. — Кто-то дал вам адрес нашей группы?

— Мой терапевт.

— Мой тоже. — Шарлотта понизила голос: — Меня в прошлом году изнасиловал парень, с которым мы познакомились в интернете. А что с вами?

— Мой лучший друг, — прошептала я и судорожно сглотнула. — Этим летом.

— Мне так жаль, — нахмурилась Шарлотта. Она кивнула головой в сторону комнаты, откуда доносился негромкий разговор собравшихся там женщин. — Пойдемте. Все будет хорошо, обещаю вам.

— Да.

Я сделала глубокий выдох, надеясь, что сказанное Шарлоттой было правдой. Надеясь, что после всего, через что мне пришлось пройти, после решения уехать из родного города и начать жизнь заново я нашла место, где смогу оправиться, — место, где я встречу других женщин, которые поймут меня. Место, где, независимо от того, что еще может случиться, я наконец обрету себя.