Тайлер

Расставшись с Мейсоном, я пошел домой и долго простоял под душем, надеясь, что горячая вода расслабит мое напряженное тело. Но единственным, о чем я мог думать, было выражение глаз Эмбер, когда я вошел в ее спальню. А в ушах все еще звучал ее крик, когда она выгоняла меня из комнаты.

«Я не насильник, — говорил я себе снова и снова, пока вытирался и одевался после душа. — Это всего лишь недоразумение». Голова раскалывалась, и я достал ибупрофен из шкафчика над плитой в кухне. Я налил огромную чашку воды и выпил ее всю, зная, что только большое количество жидкости поможет справиться с похмельем. Рухнув на диван, я взял телефон с кофейного столика, куда положил его, когда вернулся домой. Я подозревал, что, если позвоню Эмбер, она не ответит, но если я напишу сообщение, то, возможно, прочитает его.

«Эмбер, пожалуйста, поговори со мной, — написал я. — Что бы ни случилось прошлой ночью, это почему-то заставило тебя впасть в истерику при виде меня. Но я люблю тебя. Я никогда не причиню тебе боль. Ты должна понимать это. Мы сможем во всем разобраться».

Я отправил сообщение, размышляя над тем, не рассказала ли она родителям, почему так кричала. Поверят ли они, если она скажет, что это было изнасилованием? Заставят ли ее обратиться в полицию?

При мысли о том, что меня могут арестовать и посадить в тюрьму, я встал и принялся расхаживать по своей маленькой гостиной. От напряжения тело превратилось в огромный пульсирующий мотор, и я не мог усидеть на месте.

— Черт, — пробормотал я, а потом направился в спальню, где достал из шкафа носки и поднял с пола кроссовки. Надев их, я схватил со столика ключи и выскочил из дома, хотя пробежка была не тем занятием, на которое у меня хватило бы сил. Но единственное, чего мне хотелось в настоящий момент, — это унять страх, который сжимал сердце.

Пока я бегал, я прокручивал в голове события последних нескольких дней. Паническую атаку в ту ночь, когда перевернулся танкер, ссору с отцом и то, как Эмбер смотрела на меня во время танца. Это был такой же взгляд, которым смотрела на меня Уитни, когда приходила ко мне и позволяла уложить себя на кровать. Этот взгляд говорил, что мы оба хотим одного и того же.

Но тут я вспомнил последний раз, когда мы были с ней вместе, за несколько дней до ее отъезда домой на каникулы.

— Черт, — сказала она, когда все закончилось. — Ты перестарался. У меня будут синяки.

Она перекатилась на бок, чтобы свернуться клубочком около меня, по-видимому, не замечая, как мое тело содрогнулось в ответ на ее прикосновение.

— Прости, — сказал я. Она не понимала, что моя пылкость не была следствием того, что она так заводила меня, или показателем того, как я страстно хотел ее. Это было все то же внутреннее беспокойство, адреналин, ищущий выхода. Единственное, чего мне отчаянно хотелось, — это расслабиться.

— Все в порядке. Мне даже понравилось.

Надежда, прозвучавшая в ее голосе, только усилила мое чувство неловкости. Она думала, что я хочу что-то предложить ей. Я повернулся и сел на край кровати, глядя на нее.

— Мне очень неловко, — начал я. — Но я совершенно измотан. Ты не возражаешь…

Я не закончил фразу, но она поняла и взглянула на меня с обидой в темно-карих глазах, которую быстро постаралась скрыть, посмотрев в сторону.

— Ты не можешь спать рядом со мной?

— Прости, — извинился я. — Я в некотором роде привык спать один.

Она тоже села в кровати, прикрывая грудь простыней.

— Ну что ж, — сказала она. — О’кей.

— Я напишу тебе попозже.

Я натянул на себя трусы, ожидая, что она поймет намек.

— Может быть, сходим в кино на этой неделе? — спросила она.

— Я бы с радостью, но я загружен на работе, к тому же у мамы на этой неделе день рождения, так что…

Не было никакого дня рождения, просто я готов был сказать что угодно, любую ложь, лишь бы она ушла.

— А-аа, — протянула Уитни и положила маленькую холодную ручку на мою голую спину. — А ты когда-нибудь рассказывал ей обо мне?

— Нет. — У меня сжалось сердце. Я поднялся, чтобы прервать прикосновения ее руки к моему телу. — Послушай. Мне нравится встречаться с тобой. Мы славно проводим время. Но я не готов к серьезным отношениям. Я еще не дозрел до этого.

«Во всяком случае, с тобой».

— Но ты мне нравишься. Я имею в виду, очень нравишься. — Она опустила глаза, а потом снова посмотрела на меня. В этот момент она выглядела гораздо моложе двадцати лет. И казалась такой ранимой и растерянной. — Я просто хочу знать… есть ли малейший шанс?..

Она замолчала, ожидая, что я заполню паузы в ее вопросе.

— Нет, — сказал я. — Мне очень жаль.

— А-аа, — снова протянула она. Ее голос был тихим и разочарованным. Она спрыгнула с кровати, стараясь не дотрагиваться до меня, и быстро оделась. Я тоже последовал ее примеру.

— Значит, все кончено? — спросила она, надевая туфли. — Ты это хотел сказать?

— Да, — ответил я. — Кончено.

И теперь я вспоминал чувство облегчения, которое испытал, когда окончательно закрыл за ней дверь, несмотря на то, что наш секс был лучшим лекарством, какое я когда-либо находил от мучительной тревоги. И тут до меня дошло — я использовал ее. Я воспользовался ее молодостью и податливостью, и я говорил правильные слова, чтобы затащить в постель. Я делал в точности то же самое, как, я видел, делал мой отец со своими женщинами. Когда я это осознал, я остановился. Я стоял посреди тротуара, тяжело дыша, в ужасе от того, что оказался способным так же вести себя. Несмотря на мои отчаянные усилия, я все же мог превратиться в человека, которого иногда люто ненавидел. И если я манипулировал Уитни ради секса, не означает ли это, что я был способен поступить так же с Эмбер? «Нет, — подумал я. — Ни в коем случае. Я слишком сильно люблю ее. Я никогда не поступил бы так. Мы оба были пьяны, и мы оба хотели этого. Я не такой же, как мой отец. Заняться сексом было нашим обоюдным решением».

По дороге домой я повторял эти два последних предложения как мантру. Я повторял их, пока в очередной раз принимал душ, а затем заставил себя съесть сэндвич с арахисовым маслом, запив это еще двумя большими кружками воды. Я проверил телефон, ожидая сообщения от Эмбер, но там было только короткое послание от Мейсона.

«Ты связался с Эмбер?» — спрашивал он.

Но я не мог заставить себя сказать ему правду. Если я признаюсь, что она все еще не хочет разговаривать со мной, он может прийти к выводу, что у нее действительно есть основания для страха. Что я на самом деле взял ее силой.

«Заняться сексом было таким же ее решением, как и моим» — это была единственная мысль, которой я намеревался придерживаться. Все остальные были настолько ужасными, что я даже не хотел рассматривать их.

Я некоторое время смотрел телевизор, пытаясь отвлечься незамысловатым сюжетом тупого фильма, и наконец к шести часам вечера меня начало клонить ко сну. Я опустил жалюзи и рухнул в кровать, все еще чувствуя остаточные проявления тяжелого похмелья. Мы с Мейсоном приступали к работе только на следующий вечер, так что я планировал проспать как можно дольше, чтобы алкоголь, который я выпил, окончательно выветрился. А сон поможет убежать от действительности. Он сотрет, хотя и временно, выражение ужаса на лице Эмбер, когда я вошел в ее комнату. Сон поможет забыть ее крики, и я смогу притвориться, по крайней мере во сне, что моя жизнь еще не разрушилась.

Я проспал до семи утра, когда звонок телефона разбудил меня. И первая мысль в голове была об Эмбер, так что я с нетерпением схватил трубку и испытал разочарование, увидев на экране лицо моей матери.

— Доброе утро, — пробормотал я. Мой голос был более хриплым, чем обычно, так что пришлось откашляться.

— Дорогой, — начала она, даже не потрудившись поздороваться. — Что-то случилось у вас с Эмбер? Прошлым вечером я пошла к Брайантам, но Элен даже не впустила меня в дом. — Мать помолчала. — Она была так расстроена, Тай. Я никогда не видела ее такой. Она старалась не смотреть на меня. А когда я спросила, почему она так ведет себя, Элен сказала, что я должна поговорить с тобой.

Я застыл на месте, не зная, как рассказать ей обо всем, что случилось. Не мог же я объявить своей матери: «Элен думает, что я изнасиловал Эмбер». Я не мог бы сказать эти слова вообще никому.

— Тайлер, бога ради, скажи мне, что происходит.

— Я и сам ни в чем не уверен… — сказал я, сознавая, что это чистая правда. Эмбер пока что не предъявила обвинений. Пока. Но я по-прежнему не знал, что она думает. — Мы здорово напились на вечеринке, так что Мейсону и Джие пришлось в конце концов отвезти ее домой.

— Что? Но почему?

— Я немного перебрал, — сказал я, стараясь быть настолько честным, насколько это было возможно. — И я отключился.

— Ох, Тайлер! — вздохнула моя мама. — О чем ты только думал?

— А она сама тоже напилась, — сказал я, понимая, что выгляжу как ребенок, который пытается защитить себя, говоря: «Она первая начала!»

— Это не имеет значения, — укорила мама. — Это ты привез ее, а потом практически бросил там. — Она вздохнула. — Но отчего Элен так сердита? Эмбер же благополучно добралась домой, ведь так?

— Да, — ответил я. Я больше не хотел думать обо всем этом. Я просто хотел спать.

«Заняться сексом было таким же ее решением, как и моим».

— А не случилось ли чего-нибудь еще? Вы с Эмбер, часом, не поссорились?

— Не совсем, — сказал я, понимая, что у меня нет выбора, кроме как признаться матери во всем. Если этого не сделаю я, уверен, что в конце концов это расскажет Элен. По крайней мере, когда мама услышит всю эту историю из моих уст, у меня будет шанс изложить собственную версию.

— Тогда в чем же дело? — нетерпеливо спросила она. — Тайлер, Элен моя самая близкая подруга. И если она так зла на меня, что даже не стала разговаривать… и не впустила меня в дом… значит, она думает, что произошло что-то ужасное.

Она сделала паузу, ожидая объяснений.

— Я не совсем в этом уверен, — снова вполне честно ответил я. — Эмбер флиртовала со мной с самого приезда на каникулы. Мы оба флиртовали друг с другом. А на вечеринке… ну, как бы это сказать… мы перешли все границы. Когда мы танцевали, она поцеловала меня.

— Она что сделала? — воскликнула мама. — Эмбер никогда бы так не поступила. Она ведь помолвлена.

— Знаю. Но случилось именно это.

«Это правда, — сказал я себе. — Эмбер сама начала. А я лишь пошел у нее на поводу. Когда она ясно дала понять, чего хочет».

Я сделал глубокий вдох и снова заговорил:

— Все закончилось тем, что мы с ней переспали. А теперь я думаю, что Эмбер сожалеет об этом или что-то в этом роде. Я не могу знать этого наверняка.

— Почему не можешь знать? — спросила мама, с трудом выговаривая слова.

— Потому что наутро после вечеринки я поехал сразу же к ней, хотел убедиться, что с ней все в порядке. Я забеспокоился, когда проснулся, а ее рядом не было. Но когда я попытался заговорить с ней, она фактически вышвырнула меня за порог. Я понятия не имею, что она сказала родителям.

«Ну вот, — подумал я. — Я не солгал. Все, что я сказал матери, — чистая правда».

— Ну, знаешь, это просто нелепо, — возмутилась мама. — Тебе следует снова отправиться туда и обсудить все, как и полагается взрослым людям.

— Я не уверен, что это хорошая идея.

— Если бы в этом были замешаны лишь вы двое, я бы согласилась. Но она, очевидно, сказала родителям нечто такое, из-за чего Элен настолько обозлилась, что прогнала меня. Я даже не представляю, что такого ужасного могло произойти… — Она замолчала, и я терпеливо ждал, пока она придет к собственным выводам, чтобы мне не пришлось самому озвучивать их. — Бог мой, нет! — наконец заговорила она. — Ты думаешь, что она сказала родителям, что не хотела заниматься с тобой сексом? Что ты принудил ее?

В голове снова зазвучал голос Эмбер: «Тайлер, подожди!» Я закрыл глаза, и внезапно в памяти всплыло, как она положила руки мне на грудь и попыталась оттолкнуть. И как она расплакалась. Черт! Я положил ладонь себе на лоб.

— Мне это приходило в голову, — сказал я. — Но ты же знаешь, что я никогда бы не…

— Конечно нет! — оборвала меня мама. — Это просто сумасшествие. Элен уж должна понимать это. Да и Том тоже. Господи, ты же не насильник. Ты парамедик. Ты спасаешь жизни людям.

Я кивнул, не вполне понимая, как это связано между собой, но в то же время отчаянно желая, чтобы слова матери помогли бы мне почувствовать себя лучше. Она права. Я не был негодяем. Да, я по-свински обошелся с Уитни, но я не был маньяком, преследовавшим женщин, прячась в кустах и поджидая удобного момента для нападения. Я сделал лишь то, что делали миллионы других парней моего возраста — напился с девушкой на вечеринке, а потом мы оказались в постели. Я не привязывал Эмбер к кровати, не держал нож у ее горла. Даже если она сожалеет о происшедшем, ее обвинение в изнасиловании будет практически невозможно доказать. Все видели, как вызывающе она была одета, как мы вместе пили, танцевали и целовались. И они видели, как мы направились к дому, держась за руки.

— Ты советовался с отцом? — спросила мама.

— Нет, — сказал я. — А зачем?

— Потому что он, возможно, сумеет дать тебе полезный совет. — В голосе матери прозвучала горечь. — Ты знаешь, сразу же после того, как мы развелись, ему предъявили обвинение в сексуальных домогательствах.

— Что?! — воскликнул я, прижимаясь к стене, чтобы не упасть. От обоев пахло перегаром, потом и пылью. На шторах появилось яркое солнечное пятно. Деловито защебетали птицы прямо за моим окном. — Я не знал этого. Что случилось?

Мама громко выдохнула.

— Его коллега заявила, что он пообещал — если она станет спать с ним, он воспользуется своей дружбой с начальником, чтобы ее не ставили в ночные смены, и она могла проводить больше времени дома с детьми. Было расследование, но поскольку он не являлся ее непосредственным боссом и было доказано, что она по своей воле назначала ему свидания много раз за прошедшие несколько месяцев, он был оправдан.

— Ну и ну, — покачал я головой. — Удивительно, что он никогда не рассказывал мне об этом.

— Полагаю, он был сильно напуган, — пояснила мама. — И после того случая он, как тебе известно, спал с невероятным количеством женщин, но я практически уверена, что ни с одной из них он не работал.

Я вспомнил, как в последние несколько лет, когда я начал работать, отец постоянно предупреждал меня об этом.

— Не гадь там, где ты ешь, сынок, — говорил он. — Держись подальше от сосок на работе.

И теперь я понял, почему он так часто говорил это мне.

— Я не хочу, чтобы он об этом знал, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не показался умоляющим. — Ладно, мам? Он все только испортит.

Я уже представлял, как отец распекает меня за то, что я вляпался в такую историю. За то, что я наконец набрался храбрости подкатиться к Эмбер, а потом все испоганил. Это только подольет масла в огонь его презрения ко мне. Это лишь докажет его правоту.

— Ладно, — с неохотой сказала мама. — Но тебе придется выяснить отношения с Эмбер. А я попытаюсь снова поговорить с Элен.

— Нет! — всполошился я, впадая в панику при мысли о том, что она узнает от Элен те подробности, которые я хотел бы скрыть от матери. — Дай мне самому все уладить, пожалуйста.

— Мне очень жаль, Тайлер, но я не могу допустить, чтобы моя лучшая подруга думала, будто ты способен причинить вред ее дочери. Я сегодня начинаю работать только с пяти, так что утром отправлюсь к ним. Ты можешь поехать со мной. Решай сам.

Меня разрывали сомнения. Отчасти я волновался из-за того, что, если снова покажусь в ее доме без приглашения, Эмбер снова впадет в истерику. Но с другой стороны, я надеялся, что ей так же, как и мне, просто нужно было хорошенько выспаться. И тогда события на вечеринке мы будем воспринимать совсем по-другому. Может быть, она уже примирилась с тем фактом, что в случившемся она была виновата в той же мере, что и я.

И это последнее решающее соображение привело к тому, что спустя несколько часов я встретился с мамой в доме Брайантов. Перед этим я принял душ, позавтракал, радуясь, что похмелье прошло и голова была ясной. У дома Брайантов стояли машины и Элен, и Тома. Я знал, что летом у Элен, работавшей в начальной школе, были каникулы, но Том обычно был так занят, встречаясь с клиентами, что редко работал дома. То, что он был здесь, вызвало у меня легкое беспокойство. И мое сердце сжалось от дурного предчувствия.

— Все будет хорошо, — сказала мама, погладив меня по руке. — Мы со всем разберемся.

На ней были джинсы и голубой топ, который я подарил ей на День матери. Я слабо улыбнулся и кивнул головой, когда мы направились к парадному входу, что было несколько странным и слишком церемонным. Я так привык, как и вся семья, заходить в дом через боковую дверь, ведущую на кухню. Я поднял руку и три раза негромко постучал.

Когда дверь открылась, на пороге стоял Том, все еще держась за ручку. Он смотрел на меня с такой ненавистью, что я опустил глаза.

— У тебя еще хватило нахальства явиться сюда, — процедил он сквозь зубы.

— Том, пожалуйста, — сказала моя мама, протягивая руку, чтобы коснуться его плеча, но он лишь отшатнулся.

— Пожалуйста, что, Лиз? — гневно спросил он. — Пригласить твоего сына в дом для светской беседы? Он изнасиловал мою дочь. Он изнасиловал ее. А теперь стоит на моем крыльце как ни в чем не бывало.

— Все было совсем не так, — сказал я, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, не высовываются ли из окон соседи. — Вы должны поверить мне.

— Нет, Тайлер, я не должен верить тебе. — Лицо Тома было красным, а яркие синие глаза сделались совсем темными. Я никогда не видел его таким. — Я верю своей дочери. Я верю, что ты напоил ее, а потом силой склонил к сексу. А теперь она отказывается выходить из спальни. И она ничего не ест. И я никогда не видел ее такой несчастной. И это твоя вина! — Он замолчал, тяжело дыша, и по его виду можно было догадаться, что больше всего на свете ему хотелось сейчас врезать мне. — Так что простите, что не приглашаю вас войти. Радуйтесь хотя бы тому, что у меня в руках нет ружья.

— Послушай, Том! — сказала моя мама. — Это просто безумие. Ты знаешь Тайлера. Ты знаешь, что он никогда бы не…

— Я знаю лишь то, что видел своими глазами. Я видел, какой испуганной была Эмбер, когда вчера он вошел в ее спальню. Она испытывала смертельный ужас, Лиз. Я никогда в своей жизни не видел настолько запуганного человека. Знаю, что он твой сын и ты пойдешь на все, чтобы защитить его.

— Мне не нужно защищать его, потому что он не сделал ничего плохого, — всплеснула руками моя мать. — Эмбер напилась. Она целовала его и дала понять, что не прочь заняться сексом, хотя она и обручена с другим мужчиной! Так кто виноват здесь больше? — Моя мама тоже тяжело дышала. Ее прежнее спокойствие улетучилось. — Эмбер изменила Дэниэлу, а теперь ищет, на кого бы свалить вину!

— Заткнись, Лиз!

Элен появилась так внезапно из-за спины мужа, словно пряталась за дверью и подслушивала наш разговор. Ее рыжие волосы были всклокочены, а лицо побелело, отчего веснушки стали казаться еще ярче. Она скрестила руки на груди и бросила на нас с матерью убийственный взгляд.

— Просто заткнись, черт бы тебя побрал! Моя дочь лежит наверху и все еще дрожит от того, что твой сын сделал с ней. Я всегда говорила, что, если ты не отправишь его заниматься с психотерапевтом, он закончит тем же, что и его отец. Что он сейчас и сделал! Он изнасиловал мою дочь! Он воспользовался ее доверием, а теперь она никак не может перестать рыдать. Она больше никогда уже не станет прежней! — По щекам Элен катились слезы, и она сердито смахнула их. Потом посмотрела на меня: — Как ты мог, Тайлер? Скажи мне, пожалуйста? Как?

— Я не с-собирался причинять ей в-вреда, — заикаясь, сказал я, в отчаянии от того, что Элен предположила, будто я похож на своего отца. И что она уже давно предупреждала мою мать, что я могу стать таким же. — Я просто… я думал… мы с ней так отчаянно флиртовали с тех пор, как она приехала…

— Дорогой, тебе лучше помолчать, — сказала мама, но было уже поздно.

Том с такой силой распахнул дверь, что она с громким стуком ударилась о стену. Его пальцы сжались в кулаки.

— Не смей обвинять Эмбер в том, что она спровоцировала тебя! — рявкнул он с отвращением. — Только посмей хоть раз намекнуть на это!

Я стал задом спускаться по ступеням крыльца, держась за перила, чтобы не упасть. Итак, Эмбер сказала родителям, что я изнасиловал ее, и они ей поверили. Она может обратиться в полицию. Меня могут арестовать, осудить и отправить в тюрьму. Я умоляюще посмотрел на Тома.

— Пожалуйста, вы все не так поняли. Вы ошибаетесь. Она сама тоже хотела этого. Она поцеловала меня. И позволила увести в спальню…

— И она велела тебе остановиться! — взревел Том, и, прежде чем я успел отреагировать, он набросился на меня, занося для удара правую руку. Я хотел было повернуться, сбежать по ступенькам и броситься к своей машине. Но было уже слишком поздно. Его кулак с силой врезался в мою скулу, и от пронзившей меня боли я испытал шок. Последнее, что я помнил, — это как я упал навзничь и ударился головой о землю, после чего все погрузилось во мрак.