Эмбер

— Я убью его, — сказал мой отец после того, как я закончила рассказывать родителям о том, что произошло между мной и Тайлером на вечеринке. — Я разорву его на части!

Он встал и принялся расхаживать по комнате, сжав руки в кулаки. Я никогда прежде не слышала, чтобы он говорил таким голосом, полным глубокого презрения и отвращения, и испугалась, не приведет ли он в исполнение свои угрозы.

— Папуля, нет, — сказала я, хлюпая носом и вытирая глаза рукавом. Я не называла его папулей с тех пор, как мне исполнилось восемь лет.

Он остановился и посмотрел на меня синими глазами, полными слез.

— Деточка, — выговорил он. Его голос прервался, и он не стал продолжать. Казалось, папа с трудом сдерживает себя.

— Я не могу в это поверить, — сказала мама. Слезы катились по ее щекам. — Не могу. Как он мог сделать такое?

— Он не единственный виноват в этом, — пробормотала я, откидываясь на подушки. Я с трудом могла раскрыть глаза, так они опухли от слез, которые я проливала уже четырнадцать часов. Никогда в жизни я еще не чувствовала себя такой уставшей и опустошенной. И мне хотелось лишь одного — заснуть. Мне нужно было забыться. — Я тоже была пьяна. Я не должна была так танцевать с ним. Мне следовало…

— Прекрати это! — оборвала меня мама. — Ты ни в чем не виновата. Ты слышишь меня, Эмбер? Ни в чем. И мне не важно, была ты пьяна или нет! — Она повысила голос, и он сделался напряженным и резким. — Ты велела ему остановиться. Ты сказала, что не хочешь этого. Так? — Я молча кивнула, и мама тоже тряхнула головой. — Так что все, что он сделал с тобой, он сделал без твоего согласия. Он изнасиловал тебя, родная. Вот что это было. Настоящее насилие. — Ее плечи затряслись, и она прижала сжатые в кулак пальцы к губам. — Не могу в это поверить, — снова сказала она. — Как он мог?

— Я собираюсь отыскать его, — прорычал отец, поворачиваясь к двери. Но мама вскочила на ноги и схватила его за руку.

— Том, не нужно, — сказала она. — Нам нужно отвезти Эмбер в больницу. И нам придется вызвать полицию. Они сами разберутся с ним.

— Нет, — покачала головой я. — Я просто хочу остаться здесь. Пожалуйста, не заставляйте меня ехать к врачу. — Моя нижняя губа задрожала, когда я представила, как буду лежать на больничной койке, раздвинув ноги, а кто-то будет копаться у меня между ног. Я не смогла бы вынести этого. Ни за что. — В любом случае я уже приняла душ. Они ничего не найдут.

«За исключением синяков, — подумала я. — И за исключением того, что он вонзался в меня с такой силой, что у меня пошла кровь».

— Но ты должна сообщить о том, что случилось, — возразила мама. — Он должен ответить за свое преступление!

— А как я это докажу? — спросила я. — Все присутствовавшие на вечеринке видели, как я танцевала с ним. Я флиртовала с ним. Никто не поверит… что я просила его остановиться. Это будет мое слово против его.

— Полиция заставит его признаться, — сказал отец. — Это их работа. Тебе просто нужно будет рассказать им, как это случилось, как ты рассказала нам, и они примут меры.

— Я не хочу разговаривать с полицией! — взмолилась я. — Я не буду это делать! Пожалуйста, даже не думайте! Я хочу лишь одного — чтобы меня оставили в покое!

Я снова расплакалась, удивляясь тому, что все еще могла лить слезы. И настанет ли момент, когда они наконец иссякнут. Я не могла стереть из памяти выражение лица Тайлера, когда он вошел в мою комнату. На его лице было написано смущение и беспокойство, и это показалось мне странным. Неужели он не помнил, что произошло? Неужели он до такой степени отключился? Не свалит ли он вину за свое поведение на то, что был мертвецки пьян? Будет ли он настаивать на своей невиновности, поскольку не помнил, что делал?

Родители некоторое время молчали, застыв на месте и переглядываясь. Потом снова посмотрели на меня.

— Мне просто нужно поспать, — сказала я, делая попытку успокоиться. — Дайте мне отдохнуть, и мы поговорим обо всем позже. А сейчас я не в состоянии о чем-либо думать. И я не могу принимать никаких решений. У меня в голове все чертовски перемешалось.

Я никогда не произносила ругательств в присутствии матери, но я была так измотана, что не смогла удержаться. И меня не волновало, что она подумает.

— Хорошо, — сказал папа, но я видела, что ему было нелегко согласиться с такой просьбой. Он подошел, наклонился, положил руку мне на затылок и поцеловал в лоб. — Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, родная. Мама и я всегда будем рядом с тобой. Мы поддержим тебя, что бы ни случилось.

Я кивнула, а мама открыла и тут же закрыла рот, словно передумала говорить то, что хотела.

— Мы будем внизу, — пообещала она наконец, — мы никуда не уйдем.

Они вышли из комнаты, а я снова забралась в постель. Я легла на бок и до подбородка укрылась одеялом, как я всегда делала в детстве, когда мне снился плохой сон. Когда я просыпалась, я говорила себе, что если крепко зажмурюсь и начну покачиваться в кровати, я в конце концов снова усну. Мне хотелось лишь одного — убежать от реальности. Но, как и прошлой ночью, после того, как я приняла душ, в моей голове вертелось слишком много мыслей, так что уснуть мне не удавалось. Я крутилась в кровати, все мое тело болело, и тут я вспомнила про уловку, к которой прибегала, когда лекарство, которое я принимала в самый разгар борьбы с весом, не давало мне спать.

Как можно тише, чтобы родители не услышали и снова не поднялись ко мне в спальню, я выскользнула из постели и открыла дверь. На цыпочках я прокралась по коридору в ванную, где принялась рыться в аптечке, пока не нашла полный пузырек маленьких розовых пилюль. От обычной дозы антигистамина меня всегда клонило в сон. А двойная доза принесет то облегчение, в котором я так отчаянно нуждалась. Я вытряхнула из пузырька две таблетки, проглотила их, запив водой из крана, старательно избегая смотреть на себя в зеркало. Глядя на пузырек, я подумала, что может случиться, если я выпью три штучки, потом еще четыре или вообще все содержимое пузырька. Это будет выход из моего ужасного положения. И этот кошмар закончится.

«Нет, — подумала я, закрывая пузырек и ставя его на место. — Я не могу так поступить с родителями. Как бы больно мне ни было, какие бы муки я ни испытывала, я не смогу сдаться вот так. И я не сделаю этого».

Через несколько минут после возвращения в постель я почувствовала, что голова отяжелела и меня стало клонить ко сну. От лекарства мысли стали ватными, и я успокоилась настолько, что закрыла глаза, а пульс замедлился.

Когда я проснулась, снаружи было почти темно. Во рту пересохло, а язык прилип к нёбу. Я несколько раз моргнула, стараясь рассмотреть, сколько было времени на часах, стоявших рядом с моей кроватью. Восемь часов. Я проспала почти десять часов. Я заметила, что мама унесла поднос с чаем и тостом, к которым я не притронулась, и заменила их тарелкой с нарезанными фруктами и двумя бутылками воды. Я знала, что не смогу есть, но я выпила обе бутылки всего за несколько минут, понимая, что от антигистамина организм обезвожен даже сильнее, чем от выпитой накануне текилы.

Я заставила себя спустить ноги с кровати, по-прежнему чувствуя себя слабой и разбитой. Сделала несколько глубоких вдохов, стараясь насытить мозг необходимым количеством кислорода. Это был прием, которому я учила своих клиентов, когда они не могли восстановить дыхание после особенно тяжелой нагрузки.

— Зажмите одну ноздрю, — говорила я им, — а потом сделайте три быстрых и глубоких вдоха через другую. А после этого как можно медленнее выдохните через рот.

Когда я говорила им это, клиенты странно смотрели на меня, но когда выполняли эту инструкцию, им сразу же становилось лучше.

— Ваш мозг работает лучше, если насытить его кислородом, — поясняла я им. — Вот поэтому физические упражнения укрепляют не только ваше тело, но и мозг. Кислород его очищает.

Я чуть не рассмеялась, подумав сейчас об этом, потому что ничто на свете не поможет мне теперь чувствовать себя чистой. Я поднялась с кровати, планируя пойти в ванную и принять еще один горячий душ. Но едва я открыла дверь, увидела маму, поджидавшую меня.

— Привет, родная, — сказала она, протягивая руку, чтобы отвести прядь волос, упавшую мне на лицо. — Как ты себя чувствуешь? Несколько часов назад я зашла к тебе, и ты глубоко спала.

Я кивнула, понимая, что не могу рассказать ей о таблетках, которые приняла.

— Мне нужно принять душ, — ответила я. — Я чувствую себя отвратительно.

Она поморщилась. Я была уверена, что она очень расстроена из-за мыслей о том, что сделал со мной Тайлер, чтобы заставить меня так себя чувствовать. Я сделала еще один шаг, но она положила руку на мое плечо, останавливая меня.

— Детка, подожди, — сказала она. — Дэниэл здесь.

— Что? — почти прошипела я. — Господи, мама. Это ты вызвала его? Ты рассказала ему, что случилось?

Пульс, медленный и ровный всего несколько секунд назад, снова ускорился. Сердце выпрыгивало из груди. С того момента, как я вернулась домой с вечеринки, я заставляла себя не думать о Дэниэле. Я была слишком поглощена своими переживаниями. И я не представляла, какое место отвести ему во всей этой сумасшедшей ситуации.

— Нет, конечно, — поспешно ответила мама. — Я никогда не сделала бы это. Он просто появился здесь час назад. Он сказал, что вы поссорились, и он ужасно переживает из-за этого. Он просто хочет поговорить с тобой.

— Я не могу его видеть, — сказала я, и слезы снова выступили у меня на глазах. — Я не в том состоянии. Мама, пожалуйста. Заставь его уйти.

— Милая моя, — пробормотала мама, обнимая меня и прижимая к себе. Я стояла неподвижно, боясь, что, если отвечу на ее ласку, я потеряю контроль над собой и никогда уже не смогу вернуть его. — Дэниэл любит тебя. Он должен знать, что сделал Тайлер.

Внезапно мне в голову пришла мысль, и я отшатнулась, уставившись на мать.

— Вы кому-нибудь об этом рассказали? Ты рассказала Лиз?

Мама нахмурилась.

— Нет, — сказала она. Ее голос был напряженным. — Я не рассказывала никому. Но хочу это сделать. Ей следует знать об этом. И Джейсону тоже. Они должны знать, что совершил их сын.

— А чем вы с папой занимались весь день?

Я скрестила руки на груди, готовясь услышать худшее. Что они уже проигнорировали мои пожелания и позвонили в полицию.

— Ничего, — сказала мама, и ее подбородок задрожал. — Мы просто сидели и ждали, когда ты проснешься. Твой отец сходит с ума. Он так зол. Не представляю, что он сделает, если Тайлер снова появится здесь.

— Он ничего не сможет сделать, — сказала я. — Он ведь понимает это? Он только ухудшит дело.

Я отчасти была рада тому, что отец хочет причинить боль Тайлеру за то, что тот причинил боль мне. Но в то же время мне было трудно смириться с мыслью, что человек, который вырастил меня, хочет ответить насилием на насилие. Я ненавидела Тайлера за то, что он сделал, но если отец изобьет его, это ничего не решит.

— Да, он понимает это, — ответила мама. Она собиралась произнести что-то еще, но в это время снизу послышался голос Дэниэла, позвавшего меня по имени. Мы с мамой сразу же повернулись к нему.

— Мама, пожалуйста, — сказала я, и она схватила меня за руку и крепко сжала ее.

— Ты должна сообщить ему. Он заслуживает знать правду.

Мой пульс ускорился еще больше. Как я скажу об этом Дэниэлу? Как скажу ему, что флиртовала с Тайлером все последние недели? Что прошлой ночью нарядилась, как шлюха, ради него? Что танцевала, как стриптизерша, целовала его и позволила увести себя в спальню? А воспоминание о том, что было дальше, вызвало у меня приступ дурноты.

— Привет, детка, — сказал Дэниэл, поднявшись по лестнице. Он выглядел так, будто тоже не спал всю ночь. Он подошел ближе, и мама выпустила мою руку, но перед этим еще раз крепко пожала ее. Она подбадривающе посмотрела на меня, а потом стала спускаться.

— Привет, — уныло сказала я, глядя вслед матери. Я понятия не имела, о чем разговаривать сейчас с моим женихом.

Дэниэл обнял меня, но я не ответила на его ласку.

— Ты все еще злишься на меня? — спросил он.

Я пожала плечами, пошла в спальню и забилась в самый дальний угол кровати, спиной к стене, обложившись подушками со всех сторон. Дэниэл последовал за мной, закрыл дверь и облокотился на нее.

— Я чувствую себя дерьмом из-за нашей ссоры, — сказал он, и я чуть не рассмеялась, думая о том, какой смешной и незначительной была наша размолвка по сравнению с той, которая последует за признанием в том, что его подозрения относительно моего лучшего друга полностью оправдались.

— Это неважно, — сказала я, снова и снова поворачивая обручальное кольцо большим пальцем. Оно казалось тяжелым и неуместным на моей руке. Я его не заслуживала. И я не заслуживала Дэниэла. — Но это заставило меня задуматься, — продолжала я, — и довольно серьезно.

— О чем? — спросил Дэниэл, присаживаясь на уголок кровати. Матрас под его весом просел.

Я сильнее прижалась к стене.

— О нас. О нашей помолвке.

— Эмбер, — начал он, но я прервала его.

— Подожди, — сказала я. — Дай закончить, — я не хотела снова начать плакать. — Я очень привязана к тебе, Дэниэл, но я не думаю, что настроена на семейную жизнь. Тебе нужно найти другую девушку, которая будет готова к этому.

— Ты это серьезно? — спросил он, сдвинув брови к переносице.

— Да, — ответила я, чувствуя, как мое сердце оборвалось. Я не могла рассказать Дэниэлу, что случилось. Это причинит ему слишком большую боль. Мое молчание избавит его от потрясения, которое он испытает, узнав, что я сделала и как предала его. Я теперь была гнилым товаром, а ему нужно было найти себе кого-нибудь получше. И я была уверена, что ему это удастся. — Мне очень жаль, Дэниэл, — произнесла я, снимая с пальца кольцо. — Но между нами все кончено.

Я протянула к нему руку, ладонью вверх, на которой лежало кольцо. Он посмотрел на него, потом снова поднял глаза.

— Нет, — отрезал он. — Я не позволю тебе сделать это, Эмбер. Это была просто глупая ссора. Мы справимся с этим. Мы найдем возможность проводить больше времени вместе. Я взял два дня отпуска, чтобы приехать к тебе, и я хочу провести эти дни с тобой. Нам просто нужно поговорить.

— Ты что, не понял меня? — спросила я, поднимая голос, а по моим щекам скатилось несколько слезинок. — Я не хочу ничего обсуждать. И я не хочу прилагать усилия, чтобы все это сработало. Ты слишком спешил. Ты заставил меня обручиться, когда я еще не была к этому готова. Ты думал только об одном — о своем глупом плане жениться до того, как начнешь зарабатывать большие деньги. Ты не думал обо мне и о том, чего хочу я. Ты даже не спросил меня. И знаешь что, Дэниэл? Я не хочу такой жизни. Я не хочу иметь детей. И я не хочу строить жизнь с тобой.

Он уставился на меня, и в его карих глазах отразилось замешательство и боль.

— Это из-за Тайлера? — медленно выговорил он. — Я был прав? Между вами что-то произошло?

— Нет! — сказала я, возможно, слишком поспешно, потому что Дэниэл только покачал головой.

— Я знал это, — вспылил он. — Я, черт возьми, знал это! — Он поднялся и мрачно посмотрел на меня. — Ты спала с ним прошлой ночью? Ты поэтому делаешь это теперь? Я разозлил тебя, и ты решила трахнуться с ним. Господи, Эмбер! Что с тобой случилось?

У меня сжалось горло, слезы подступили к глазам, и я не могла говорить. Я просто смотрела на него, и мне хотелось набраться сил и рассказать обо всем. Объяснить, что он заблуждается. В ушах у меня все еще звучал голос матери. «Он изнасиловал тебя, детка». И мне пришло в голову, что я могу показать Дэниэлу мои синяки как доказательство того, что хотя я и была виновата во флирте с Тайлером, он был виновен в гораздо худшем. Все советы по самозащите, которым меня обучали в колледже, всплыли в моей голове.

Я не сделала ничего подобного, потому что была с человеком, которому доверяла. С человеком, о котором я никогда не думала, что он может навредить мне. И вот к чему это привело. Я сделала больно Дэниэлу, стараясь уберечь его от еще более сокрушительного удара.

— Мне очень жаль, — прошептала я и снова протянула руку, в которой держала кольцо.

— Да, — сказал Дэниэл. — Не сомневаюсь. Надеюсь, ты будешь счастлива с этим засранцем! — Дэниэл выхватил кольцо из моей руки и сунул в карман. — Я не должен был давать тебе его. Ты подлая изменница.

Отвращение, прозвучавшее в его голосе, вонзило мне нож в сердце. Но он был прав. Я изменяла ему последние несколько недель, пусть даже только в мыслях. Я представляла, что почувствую, если поцелую Тайлера, если позволю ему ласкать меня так, как он всегда мечтал. Я думала о том, каково это будет — заняться с ним сексом. Я представляла, как наши тела соприкоснутся и как нежен будет Тайлер, касаясь кончиками пальцев моей кожи. И я размышляла, что, может быть, именно он был тем мужчиной, с которым мне следовало разделить свою жизнь. Именно он, который хорошо знал и любил меня, несмотря на все, через что нам пришлось пройти. Но теперь, после прошлой ночи, я уже не могла быть ни с одним из них и ни с кем-либо другим. Я уже больше ни с кем не смогу почувствовать себя в безопасности.

— Сделай мне одолжение, — сказал Дэниэл, — притворись, что мы с тобой не знакомы.

Я кивнула, понимая, что мне нечего ответить, чтобы исправить то, что я сейчас сделала. Он резко повернулся и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Я молча сидела, уставившись на стену, чувствуя тяжесть кольца, словно оно все еще было на моем пальце. Я чувствовала желание разрыдаться, но глаза оставались сухими. Казалось, что я исчерпала весь запас слез, словно существовал предел того, сколько слез может пролить человек за один день.

Родители заглянули в мою комнату и осторожно перешагнули через порог.

— Что случилось? — спросила мама. — Дэниэл промчался мимо нас, не сказав ни слова.

— Ты рассказала ему? Он пошел расквитаться с Тайлером? — спросил отец. По его виду можно было подумать, что, если это так, он сразу же отправится вслед за моим женихом. Бывшим женихом, напомнила я себе. Я покачала головой.

— Я ничего не сказала. Я разорвала нашу помолвку. И вернула кольцо.

— Родная моя, нет! — сказала мама, подходя ближе и садясь на мою кровать. Она положила руку мне на ногу, но я отдернула ее. Мама вздохнула. — Ты даже не дала ему шанса? Я думаю, он бы все понял. Он поддержал бы тебя.

— Ничего смертельного не случилось.

Как ни странно, это было правдой. Разрыв с Дэниэлом оставил меня равнодушной. Я чувствовала лишь то, что все мое тело превратилось в огромную болезненную рану. И я не испытывала никаких эмоций, словно находилась в летаргическом состоянии, которое не отпускало меня, несмотря на то, что я проспала очень долго.

— Солнышко… — начала мама, но я подняла руку, чтобы остановить ее.

— Пожалуйста, — сказала я. — Никаких обсуждений. Это последнее, что мне сейчас нужно.

— А что тебе нужно? — ласково спросил отец.

— Ей нужно что-нибудь съесть, — ответила за меня мама, глядя на тарелку с фруктовым салатом, стоявшую на моем прикроватном столике. Я даже не притронулась к нему, и фрукты уже слегка подвяли.

— Не сейчас, мам, — сказала я. — Пожалуйста.

Я легла поудобнее и накрылась одеялом, не отвечая на вопрос отца. Я и сама не знала, что мне было сейчас нужно. Я хотела, чтобы меня оставили одну. Необходимо было еще поспать. Но больше всего мне хотелось повернуть время вспять, до того момента, когда я приняла неправильные решения, и притвориться, что мне не хотелось сейчас умереть.