(ощущения от мельчайших вещей)

Поскольку настоящее очень древне, так как все было настоящим, когда существовало, я отношусь с любовью антиквара к вещам, поскольку они принадлежат настоящему, и с яростью завзятого коллекционера к тому, кто развеивает мои заблуждения относительно вещей посредством правдоподобных и даже настоящих научных и обоснованных объяснений.

Различные позы, которые последовательно принимает летящая в пространстве бабочка, в моих восхищенных глазах представляют собой различные вещи, которые зримо остаются в пространстве. Мои воспоминания настолько ярки, что ‹…›

Но только мельчайшие ощущения, ощущения от самых маленьких вещей я испытываю глубоко. Быть может, это происходит из-за моей любви к пустякам. Быть может, из-за моего внимания к деталям. Но я скорее полагаю — я этого не знаю, такие вещи я никогда не анализирую, — что это происходит потому, что мельчайшее, не имея никакого социального или практического значения, обладает, вследствие самого этого отсутствия, полной независимостью от грязных ассоциаций с реальностью. Мельчайшее кажется мне нереальным. Бесполезное прекрасно потому, что оно менее реально, чем полезное, которое продолжается и длится, тогда как восхитительный пустяк, славное бесконечно малое остается там, где есть, не перестает быть тем, что есть, живет свободно и независимо. Бесполезное и ничтожное открывает в нашей жизни промежутки убогой эстетики. Каких только мечтаний и милых наслаждений не вызывает в моей душе простое, ничего не значащее существование булавки, вколотой в ленту! Как жаль того, кто не знает, какое значение это имеет!

Далее, среди ощущений, которые болят так проникновенно, что становятся приятными, непокой от тайны является одним из самых сложных и обширных. А тайна никогда не проявляется так, как при созерцании крохотных вещей, которые не двигаются и потому полностью прозрачны для взора, потому что останавливаются, чтобы дать ему пройти. Труднее удержать чувство тайны, созерцая битву — притом что мысли об абсурде, коим является наличие людей, обществ и сражений, скорее могут развернуть в нашем мышлении знамя покорения тайны, — чем созерцая камешек, лежащий на дороге, который вызывает лишь мысль о том, что существует, и не сможет вызвать, если мы продолжим думать, никакой другой мысли, кроме мысли о тайне его существования.

Пусть будут благословенны мгновения, и миллиметры, и тени мельчайших вещей, еще более ничтожных, чем сами вещи! Мгновения ‹…› Миллиметры — какое впечатление удивления и дерзости производит во мне их существование бок о бок на мерной ленте. Иногда я страдаю от этих вещей и наслаждаюсь ими. Я испытываю от этого неотесанную гордость.

Я — чрезвычайно чувствительная фотографическая пластина. Все детали отпечатываются на мне, составляя целое. Я занимаюсь лишь собой. Внешний мир для меня всегда очевидно является ощущением. Я никогда не забываю, что чувствую.