Глава ╧ 7
Поверхность казалась на ощупь шершавой и необыкновенно холодной. Лабера бил сильный озноб. Он попробовал плотней завернуться в куртку, но закоченевшие пальцы больно скребанули по голым бокам. Где он? Как попал в сумасшедший холод? Куда делась одежда? А в голове царили абсолютный туман и сосульки.
Гриз перевернулся на живот и зашипел от боли. Ледяные иглы впились в кожу. Он проворно встал на четвереньки и попробовал подняться во весь рост, больно ударился макушкой о прозрачный свод, упал на колени, помотал головой и огляделся. Вилли находился внутри капсулы, полностью голый. Куда-то подевались удочки, речка, одиночество. Два на три на полтора — вот и весь его мир на сегодня. А холод жёг неимоверно, терзал, тряс, не давая сосредоточиться. Вместе с телом прыгали заледенелые мысли.
Гриз пополз по периметру капсулы и вскоре натолкнулся на некое подобие двери. Через прозрачные стены он с трудом разглядел, что она закрыта снаружи. Обыкновенный засов, ржавый с паутинкой на ручке. Им давно не пользовались. Тогда как он сюда попал? Вот выбраться бы отсюда, потом согреться и только после этого обдумать ситуацию. До чего же здесь холодно, так и сдохнуть не долго!
Лабер, что было силы, навалился плечом на дверцу, та неожиданно легко подалась и Вилли, не успев даже вскрикнуть, вывалился наружу. Он выбросил вперёд руки в надежде смягчить падение, но они от холода потеряли гибкость, и адмирал упал на пол, словно деревянная кукла, неуклюже ломаясь в суставах, ухитрившись удариться всем, чем только можно. В следующий миг он пожалел о своём опрометчивом поступке. Снаружи было ещё холодней. На полу, стенах и самой капсуле сверкал иней. Только сейчас Лабер понял, почему ничего толком не смог рассмотреть. Мешала изморозь.
Вилли запрыгал на месте, желая хоть чуть-чуть согреться, и одновре-менно пытаясь разглядеть, где очутился. Помещение не на много превы-шало по объёму капсулу. Пол кусался. Ноги начали примерзать к металлу. Оставалось только прыгать как заведённому болванчику. Скакать и пытаться хоть как-то привести в порядок смёрзшиеся мысли.
— Хочу большой костёр! — неожиданно заорал Лабер, что было сил. — Кружку огненного кофе, горячий душ и меховой комбинезон с подогре-вом!
Заклинание не помогло. Вокруг ничего не изменилось. На многие тысячи километров царили холод и тишина. Только мохнатый иней хрустел при каждом прыжке. Тогда Лабер двинулся вокруг капсулы.
— Где я?! Где я?! — в такт прыжкам завопил он. — Хватит шуток! Я вам не белая мышь для опытов! Довольно! Я провалился в подземный бункер, в вечную мерзлоту?! Я хороший! Господа русские, отпустите меня! Я рыбак! Я не шпион!
Ни ответа, ни привета…
Лабер в бешенстве принялся стучать по стенам комнаты. Посыпалась снежная пыль, но пленник всё продолжал и продолжал бить сцепленными руками, прыгая вдоль стены. В одном месте она подалась. Вилли удвоил усилия и в конце концов выбрался из помещения. Он попал в полный мрак. Лишь квадрат выхода слабо освещал небольшое пространство перед собой. Неизменно оставалось только одно — холод. Гриз снова запрыгал. Но так не могло продолжаться бесконечно. Когда-нибудь придётся остановиться, а это неминуемая смерть. Американский генерал Карбышев! Идиотизм!
— Люди! — вне себя заорал Вилли. — Люди! Хрен вам в пятку! Да что это такое делается?! Изверги! Сволота вонючая! Садисты поганые!
Темнота молча съела и задушила крик. Ни эха, ни шороха, ни движения вокруг. Ватное, безразличное безмолвие.
Лабер протянул руки и попрыгал вперёд. В недрах темноты что-то щёлкнуло, мигнул красный огонёк и пространство залил мягкий, неяркий свет. Лёгкое гудение нарушило гробовую тишину. На Гриза хлынули потоки тёплого воздуха. Пол мгновенно нагрелся. Грянула капель…
Лабер по инерции попрыгал ещё немного и успокоился. Он стоял посредине большого зала, представляющего собой половину шара метров тридцати в диаметре. Вдоль стены тянулся один нескончаемый пульт. Зал имел три двери. Гриз, всё ещё сотрясаемый ознобом, пошёл вдоль пульта. Некоторые органы управления заржавели. Экраны, смонтированные на шарнирах, не поворачивались. От всего веяло запустением. На секретную базу это явно не тянуло. Вилли, будучи в армии, несколько раз попадал на закрытые объекты и чётко представлял их устройство, а здесь всё было какое-то неправильное, неудобное в пользовании и везде незнакомые надписи, значки и символы. Лабер знал русский, немецкий, естественно английский, немного итальянский, но ими здесь и близко не пахло. Вдоль пульта стояли некие подобия стульев на колёсиках. Именно подобия. Похоже, их делали не для нормальных людей, а для каких-то уродов. Гриз с усилием втиснулся в одно. Нужно иметь фигурную задницу, чтобы нормально сидеть в них!
Вилли попробовал сообразить, куда всё же попал. Он рыбачил, по-скользнулся, упал, а очнулся неизвестно где, голышом, в сугробах инея, голодный… Что это за место? Бункер русских? Абсурд! Резиденция инопланетян? Но почему тогда здесь можно дышать? К тому же здесь всё заброшено много лет назад. Полная абракадабра в голове и кишмя кишат глупые вопросы.
Лабер решил посмотреть, что находится за дверями, подошёл и попробовал открыть одну. Его взору предстал коридор, который плавно уходил влево. Пахло сыростью, ржавчиной, плесенью. Вилли проверил вторую. Коридор за ней как две капли воды походил на первый. Третья выходила в высокий проход, из которого влево и вправо вели несколько дверных проёмов. Гриз взял стул, подпёр им на всякий случай дверь и медленно пошёл по левой стороне. Все двери, по шесть с каждой стороны, оказались открытыми. Первая комната, по все видимости, являлась подсобкой, где на стеллажах лежало множество непонятных предметов. Каждый на своём месте, под каждым свой символ. Здесь ничего интересного не наблюдалось.
Во втором помещении стояли три камеры. Подобные применялись в лабораториях или производствах, где требовалась особая чистота работ. Внутри них находились манипуляторы и длинные перчатки, прилаженные к стенкам. Сложное оборудование светилось разными огнями.
В третьем зале, на самой середине стоял овальный стол с многочисленными зажимами по периметру. Над ним располагалось нечто отдалённо напоминающее осьминога. Многочисленные щупальца свисали безжизненными рукавами. Вилли обошёл вокруг стола и осторожно коснулся бархатистой поверхности. Внутри спрута зажглись огни. Рукава вздрогнули. Зажимы гостеприимно раскрылись. Система изготовилась к работе. Лабер решил не искушать судьбу и тихонько вышел в коридор.
В четвёртой комнате… Гриз невольно попятился. Прямо перед ним в плоской колбе, на растяжках, в бледно-розовой жидкости плавал человек. Мужчина, аккуратно разделанный от подбородка до паха. Внутренности располагались отдельно. Лабер несколько раз глубоко вздохнул и обошёл вокруг экспоната. Задняя часть головы отсутствовала, мозг тоже. Вилли осмотрелся. Все столы, что стояли по периметру комнаты, оказались заставленными ёмкостями с фрагментами человеческих тел и органов. Здесь же находились тончайшие срезы мозга, запечатанные в герметическую упаковку и тщательно пронумерованные.
Лабер с замиранием сердца ходил меж столов, колб, реторт, ёмкостей, банок, и вакуумных упаковок. В них находились десятки органов от сотен людей. Несчастных разделывал тот резиновый осьминог, а всё необходимое для исследований поступало сюда. Вилли, с тяжёлым сердцем, обогнул установку, смахивающую на электронный микроскоп, и покинул лабораторию.
Пятая и шестая, по всей видимости, являлись госпитальными отсеками. Здесь стояли ровные ряды кроватей, намертво привинченных к полу. Гриз вышел в коридор и пошёл по другой стороне. Там было то же самое, минус комната с человеческими органами. В последнем помещении Вилли ждал сюрприз. Оно почти всё было завалено одеждой: женской, мужской, детской, выходцев из разных стран и народов. Сотни комплектов. Лабер сразу представил, как сюда на крытых грузовиках подвозили арестантов, раздевали и начинали проводить опыты, некоторых зачем-то распускали на куски, а остальных… Что конкретно делали с остальными, Гриз не придумал, но видимо ничего хорошего!
Вилли выбрал себе одежду, обувь и сразу почувствовал уверенность. Так, где он всё-таки находится? К чему русским расчленять людей? Для массового производства Франкенштейнов? В том нет надобности! Коммунистическая идеология поставляла их в необходимых количествах. Тогда остаются пришельцы, будь они не ладны! Но опять концы не сходятся с концами, потому, что всё давно брошено к чёртовой матери. Ко всему прочему его никто не ждал, не встречал и не стремился перекрутить на колбасу. Заколдованный круг! И всё же, как он сюда попал? И где находится всё это? Под водой? Под землёй? В преисподней, но там не может быть так холодно! Вилли попробовал взять себя в руки и решил продолжить исследования. В его распоряжении находились два коридора. Он выломал кусок трубы, несколько раз угрожающе махнул им дабы предать себе уверенности и решительно двинулся в путь.
Слабо освещённый коридор плавно уходил влево. По обеим сторонам его на высоте полутора метров, ритмично располагались квадратные щиты. Лабер остановился возле одного, внимательно осмотрел и попробовал сдвинуть. За ним могло находиться окно, которое бы дало ответы на многие вопросы, да и проветрить помещения не мешало бы…. Щит с тихим скрипом ушёл вниз. Вилли остолбенел. Если глаза не лгали, он находился в космосе. Множество звёзд сияли в чёрной пустоте, а слева выползал бок огромной планеты: жёлтой, яркой, пугающей. Через минуту она заняла весь иллюминатор. Гриз помнил географию и начальный курс астрономии, знал расположение и очертания континентов, морей, как на Земле, так и на Луне. А тут ничего похожего! Лабер интенсивно потряс головой. Видение не исчезало. Незнакомая планета во всей своей красе проходила перед ним. Чужие материки, чужие океаны, чужие облака… Полнейшее сумасшествие!.. Вилли припал к стеклу и попробовал осмотреться. Удалось только рассмотреть часть гофрированных рукавов-переходов. Тогда Лабер принялся открывать иллюминаторы с противоположной стороны. Последние сомнения исчезли. Он находился на огромной базе, которая обращалась вокруг незнакомой планеты, а несколько дальше виднелась ещё одна.
База состояла из двенадцати огромных кубов, соединённых галереями, а немного в стороне висели два сверкающих шара, утыканных длинными иглами. И ещё одно углядел Гриз. Вокруг базы располагались многочисленные объекты, похожие на катушки из-под ниток.
Вилли долгими часами бродил из помещения в помещение. Он нашёл обширный жилой отсек. Столовую с большим количеством замороженных продуктов и очень им обрадовался. Четыре огромные цистерны заполнял лёд. Продукты и вода — это здорово, но зачем они в таком объёме. Какую цель преследовали те, кто исследовал здесь землян? Вернутся ли они назад? И каким образом сюда переправили его, многострадального…
Лабер устроился в маленькой комнатке со всеми возможными удобствами и стал привыкать к новым обстоятельствам.
В два блока Гриз никак не мог проникнуть, двери заблокировало наглухо, а со смотровой площадки можно было рассмотреть рваные отверстия, словно по блокам стреляли в упор. Лабер с детства не привык к неопределённости, и его ужасно раздражали вопросы, на которые не было ответов. К сожалению, их не убывало, а с каждым днём становилось всё больше и больше. Они точили Вилли, словно ржа железо, не давая передышки ни на секунду.
Через некоторое время он освоился и довольно свободно ориентировался в хитросплетениях коридоров и переходов. Где смог, открыл иллюминаторы, смотровые площадки. Как долго продлится его заточение, Лабер не знал, не знал он и другое — обитаема ли планета, приютившая станцию. Если да, то свет мог привлечь к себе внимание хозяев или ещё кого. Да, Вилли рисковал, но это было лучше пассивного ожидания и полного одиночества, какие могли затянуться на неопределённое время. Уж лучше так…
Минуло два месяца. Одиночество начало тяготить Гриза. Он в тоске бродил из отсека в отсек, не обращая ни на что внимания. Будь ты хоть трижды нелюдим, но человек не способен долго жить без себе подобных. А на воспоминаниях, без живого общения, долго не протянешь. Человек — животное общественное, рождающееся в обществе, растущее в обществе, мужающее в обществе, стареющее в обществе, умирающее в обществе. Иного не дано. В противном случае — полное одичание с безвозвратной утерей интеллекта. Замечательная перспектива для изолированного от всего мира Лабера. Конечно, он не собирался сдаваться, но физиология когда-нибудь обязательно возьмёт своё. Она всегда брала своё, когда человек оказывался в полной изоляции.
Однажды Вилли стоял на смотровой площадке и в глубокой задумчивости рассматривал станцию, планеты, звёзды, как вдруг заметил маленькую искорку. Она двигалась в его сторону. С холодным спокойствием Гриз наблюдал за ней, а искорка тем временем, увеличившись в размерах, превратилась в чёрную, сложную конструкцию довольно внушительных размеров.
Вилли будто током ударило. Это же летели законные владельцы. Летели к нему, чтобы выловить напрошенного гостя и разделать на пособия по анатомии. А он оказался не готов к встрече, хоть и обыгрывал её много раз.
Тем временем корабль причалил к соседнему кубику, из него вы двинулась труба и присосалась к входному шлюзу. Вилли сорвался с места, помчался вниз, в зал, куда попал в первый раз, вооружился куском трубы и спрятался за колпаком, внутри которого стояла капсула. Почти тут же послышались голоса, шаги. Они приближались. Лабера била крупная дрожь. Ладони вспотели. От волнения кружилась голова. Вилли решил дорого отдать свою жизнь. Ещё мгновение и он увидит врага.
Дверь отворилась, пропуская в зал троих. Гриз опешил. На пороге стояли люди, но только на первый взгляд, и чем пристальней присматривался к ним Лабер, тем больше различий замечал. Гости были одного с ним роста, сутулые, с обвисшими лицами, большой, скошенной назад головой и редкими длинными волосами. Движения уверенные, спокойные. Но самое поразительное заключалось в другом. Пришельцы говорили на несколько искажённом английском языке!
— Неужели они набрались наглости и вернулись в лабораторию, — произнёс облачённый, в сиреневое трико. — Если это так, то я лично разорву мерзавцев на мелкие кусочки!
— Если тебе до этого рвало не отшибут. Только здесь всё крайне подозрительно, — сказал одетый в белый плащ. — Враг прекрасно осведомлён — объект на его направлении блокирован и попасть в лабораторию практически невозможно. Мы демонтировали почти все силовое оборудование, кроме приёмного блока, функционирующего в автоматическом режиме. Ума не приложу, почему Главный Стратег распорядился ни под каким видом не обесточивать блок. Но если предположить самое невероятное — райберам по какой-то причине стал известен код нашей установки, от чего все они одновременно сошли с ума, что было бы для нас весьма кстати, и послали разведку, то лазутчик ни за что на свете не станет открывать окна и смотровые площадки. Это для него смерти подобно! Он же придёт голый, прак-тически без оружия!..
— Ещё не известно, какую дрянь они смогли изобрести! — возразил сиреневый. — Их логику постичь невозможно. Хотя в твоих словах имеется рациональное звено. Я думаю, здесь просто сработала автоматика. Тогда кого она перехватила? Откуда шёл сигнал? Кто рыщет по лаборатории аки дикий зверь? Предлагаю разделиться. Я осмотрю жилой и управляющий блок…
— Проверю-ка я технические помещения, — сказал белый.
— Я обойду, всё остальное, — буркнул третий.
— Действуйте осторожно. Держите винтовки заряженными. Детекторы движения, биодатчики и переговорные устройства не отключать, — распорядился сиреневый. По всей видимости он командовал группой. — Всё! Работаем…
Команда разошлась. Сиреневый посмотрел вслед товарищам, беззвучно пожевал губами, извлёк из-за спины плоскую коробочку, что-то в ней нажал и удивленно вскинул брови. Гриз мгновенно сообразил — его засекли. Сиреневый стал медленно снимать винтовку с плеча. Дело стало принимать серьёзный оборот. Нельзя было медлить ни секунды. Вилли стиснул зубы и вышел из-за укрытия. Сиреневый среагировал мгновенно. Он сделал два шага к дверному проёму и вскинул оружие.
— Я друг. Не надо меня убивать, — очень спокойно, дружелюбно, широко улыбаясь, произнёс Лабер. — Пожалуйста, не стреляйте. Я ничего не понимаю, и полностью запутался…
Сиреневый несколько опешил, опустил ствол и пристально впился в незнакомца взглядом.
— Ты кто такой? — наконец произнёс он хриплым, низким от волнения голосом.
— Разве не видишь — человек. Имя — Вилли Лабер. Гражданин Соединённых Штатов. Находился в отпуске в России, рыбачил, потерял сознание и очутился здесь.
— Как ты ухитрился угодить к нам?
— Не знаю. Просто наваждение какое-то! Полнейший идиотизм…
— Где, в таком случае находятся эти самые Соединённые Штаты?
— В Северной Америке, на планете под названием Земля, — ответил Гриз.
Сиреневый смертельно побледнел без сил прислонился к стене и выронил винтовку из рук. Вилли совсем растерялся. Голова у него и без этого шла кругом, а поведение сиреневого совсем выбило его из колеи. Он боялся тронуться с места, не решался заговорить, и поэтому в полной растерянности топтался на месте.
— Ты со Светлого Мира, — наконец начал приходить в себя сиреневый. Он потряс головой, поднял с пола оружие и вновь повторил, — Ты со Светлого Мира. — Он неожиданно всхлипнул и судорожно вздохнул, — Так вот как мы выглядели. Вот какими должны были быть. Иди сюда, и, пожалуйста, положи эту страшную трубу. Она совершенно ни к чему, хоть и имеет достаточно грозный вид. Я не сделаю тебе ничего плохого. Иди, не бойся…
Вилли отбросил железяку в сторону и осторожно приблизился к сиреневому. По всей видимости, так выходили папуасы к белым людям из глубины джунглей. А сиреневый тем временем уже полностью взял себя в руки и что-то напряжённо соображал. Даже лицо исказилось от усилия…
— Мне бы хотелось знать, кто вы такие… — заговорил было Вилли, но сиреневый прервал его решительным жестом и начал говорить чётко, жёстко, быстро:
— Пока воздержись от каких-либо вопросов. Ты получишь на них ответы, только несколько позже. А теперь молчи и слушай. Сейчас мы пойдём к кораблю, поднимемся на борт, и ты спрячешься в маленькой нише. Она находится возле технического помещения. Настоятельно рекомендую вести себя крайне осмотрительно и никому не попадаться на глаза. Поверь, от этого выиграют все.
— Твои спутники принадлежат к противоборствующему лагерю?
— У нас нет, и никогда не существовало противостояния между жителями планет. Мы едины и монолитны на протяжении сотен лет. Дело совсем в другом. Мне сейчас некогда объяснять, в чём именно. Более обстоятельно поговорим позже. Молчи, не перебивай. После того, как мы совершим посадку на планету, и экипаж сойдёт на берег, пройдёт некоторое время, потом я проведу тебя в укрытие, где ты сможешь отдохнуть, придти в себя и получить необходимые пояснения…
— К чему такая секретность? Мне никак…
— Помолчи, меня вызывают товарищи. Кстати, ты на станции один?..
— Естественно…
Сиреневый выдвинул из-за уха тонкий прутик микрофона, отошёл в сторону и вступил в переговоры со спутниками. О чём конкретно шла речь, Лабер не слышал, да, собственно, ему было не до этого. Он пробовал разобраться с кашей, колышущейся в голове.
Переговоры закончились быстро. Сиреневый подошёл, молча сцапал Гриза за руку и потащил за собой. Лабер не сопротивлялся…
Они прошли коридором и через соединительный рукав попали на корму корабля. Сиреневый без промедления нагнулся, оттянул низ переборки и почти силой затолкал Вилли в образовавшуюся пазуху, затем установил панель на место. Гриз, стараясь не особо шуметь, поворочался, устроился поудобней и неожиданно задремал от тепла, исходящего от пола.
* * *
Сиреневый с большим трудом растолкал гостя. Он с нескрываемым удивлением смотрел на Лабера.
— Ну, и силён же ты спать! Я едва тебя добудился. Пошли, у нас не так много времени…
Гриз, зевая и почёсываясь, последовал за командиром отряда. Они быстро вышли из корабля. Снаружи царила беспросветная темень, однако поводырь прекрасно ориентировался в обстановке и уверенно шёл вперёд. Наконец впереди забрезжил слабый свет. Его источником оказалась тусклая лампочка, освещающая вход в подземный бункер. Массивная дверь оказалась открытой. Тандем проворно нырнул в неё, долго двигался тесным коридором, несколько раз спускался по пологим лестницам и наконец оказался в небольшом помещении, оборудованном всем необходимым для проживания. Гриз совершенно обессиленный уселся в изрядно потрепанное кресло, и устало смежил глаза. Он уже сообразил — никто не собирается его убивать. Этим занимался кто-то другой, тот, кого его новые знакомые ненавидели изо всех сил. Затем Лабер решил осмотреться, выждать и только потом решить, каким образом ему следует поступить дальше. Будущее покажет, правильно ли он сделал, когда устроил иллюминацию на базе, или лаборатории, как называли её эти странные создания, говорящие на его языке и называющие Землю Светлым Миром.
— Располагайся, отдыхай, — сказал сиреневый. — Тебе придётся побыть здесь некоторое время.
Вилли остался один. Он посидел ещё немного, встал и неожиданно заметил плотно пригнанную дверь, открыл её и едва не зарычал от наслаждения. Он попал в ванную комнату, сверкающую, манящую нереальной чистотой, желанную, словно невеста… Гриз содрал с себя вонючую, опостылевшую одежду и ринулся в бой. Многомесячная грязь не желала сдаваться, но всё равно была вынуждена уступить под мощным напором мочалки и позорно капитулировала. Когда Вилли вышел из ванной, то не обнаружил своего ароматного одеяния, зато на кровати лежал новый наряд, абсолютно совпадающий по размеру и фасону с исчезнувшим. Лабер с удовольствием облачился и решил на секундочку прилечь, дабы испытать чистоту и мягкость постели. Он уснул мгновенно, провалившись в сладкую пучину освежающего сна.
Когда Вилли проснулся, то долго не мог сообразить, где находится. События последних дней несколько выбили из колеи, но постепенно всё встало на свои места. Пожалуй, не стоило подниматься и с глупым видом звать маму. Гриз сел, с чувством почесал короткую бородку, жаль до неё не дошли руки, а то зарос, словно гамадрил, потянулся, взгляд натолкнулся на большое зеркало. Вчера его здесь не было, а может было? Вилли не обратил внимания. Не до зеркал ему было вчера, а может не вчера? Гриз не знал, сколько времени проспал, а может не проспал? Он принялся рассматривать себя. Отощал, осунулся, одичал, в глазах появилась пугающая пустота и растерянность.
Дверь бесшумно открылась, и в комнату въехало нечто, отдалённо на-поминающее сервировочный столик, накрытый куском чистой материи. Запахло вкусным. Вилли чуть не подавился набежавшей слюной, приподнял салфетку. Под ней стояли шесть тарелок и стакан с бледно-голубой жидкостью. Вилли быстро управился с содержимым подноса. Еда вкусом напоминала мясо. Напиток — берёзовый сок. Он вытер салфеткой рот, и в тот же миг хитрое устройство, нагруженное грязной посудой, и проворно удалилось. Немедленно появился сиреневый. Он с достоинством склонил голову.
— Как отдохнул? — спросил он. — Хорошо ли спалось на новом месте?
— Спасибо. Всё в порядке. Вот только хочу побриться, а то я такой страшный…
У сиреневого округлились глаза.
— Ты хочешь уничтожить такую красоту? Разве можно?
— Какая это красота? Так, божье недоразумение. Ощипанный веник. Видел бы ты меня тремя днями раньше…
— А ты молодец, — улыбнулся сиреневый. — Держишься на уровне. Я бы на твоём месте давно уже скис, а ты ведёшь себя так, будто только вчера гостил у нас. Я завидую твоему самообладанию.
— Нет смысла закатывать истерику. Всё равно не поможет. Она не даст сосредоточиться и трезво мыслить. Мне не выгодно биться в конвульсиях.
Сиреневый захохотал, хлопая ладонями себя по ляжкам.
— Ты мне определённо нравишься, — наконец сказал он. — Давай знако-миться. Меня зовут Джон. А тебя? Прости, я не запомнил…
— Вилли Лабер.
— Очень приятно. Я думаю, Вилли Лабер, тебя крайне интересует, что происходит, куда ты попал. Смена декораций произошла стремительно, пугающе, ничего не поясняя, вселяя невольный страх, смятение и душев-ные муки. Я постараюсь удовлетворить твоё любопытство.
— Я сгораю от нетерпения…
— Тогда слушай… — Джон уселся в кресло и начал рассказ. — Нам, к ог-ромному сожалению, не ведомо, в результате чего возник наш мир, какими соображениями руководствовались его создатели, но факт остаётся фактом — очень давно, те, кто называет себя райберами, начали похищать людей с Земли и переносить сюда, на восемь орбитальных лабораторий по четыре возле каждой планеты. На них люди подвергались сложной обработке. Ты сам видел, правда, далеко не всё, оборудование для этого. По-первости основная часть материала шла на исследования. Какие только монстры не выходили из-под руки мучителей! Их плодили сотнями и тут же уничтожали на месте. Количество умерщвленных подопытных не имело значения! Под рукой находилась планета полная до краёв полудикими созданиями. Долго длились исследования и, наконец, райберам удалось создать необходимое. Планеты начали заселять преобразованными людьми. Но, к большому разочарованию похитителей, дела на планетах пошли не так, как планировалось. Учёные где-то допустили серьёзный просчёт, или допустили ряд ошибок в ходе работ по причине торопливости их проведения. Лично я думаю — виной всему была память. Её старались вытравить всеми доступными методами, без содрогания уничтожали воспоминания о родном мире, но они возникали в самых неожиданных местах, чем вводили наших предков в сильное смущение, заставляли посмотреть на свою жизнь под другим углом. Люди начали задумываться…
— Неужели такое возможно? — удивился Вилли. — Память стёрли, а она раз — и появилась незнамо откуда во всей красе…
— Шила в мешке не утаишь. Каким образом его не положи, всё равно вылезет наружу. Память неразрывно связана со всеми аспектами нашей жизни. Каждое движение, каждое слово пропитано ей, ибо именно память формирует наши действия, поступки, слова и мысли, придаёт объём и смысл жизни. Поэтому её невозможно просто вытравить, подобно ненужной надписи. Так вот. Шло время. На планетах сформировалось общество самого дикого и архаичного вида. Райберы по мере сил пытались корректировать развитие и становление новоиспечённого мира, но жестоко просчитались! Недовольство и протест, появившиеся с самого начала, с течением времени переросли в неистребимое желание отомстить. Так родилось движение сопротивления. Оно крепло, ширилось, и в один прекрасный момент выплеснулось в едином восстании планет. Люди захватили суда райберов, научились пользоваться аппаратурой, в опьянении жаждой мести разнесли в пыль шесть лабораторий из восьми, но вовремя остановились. Они могли ещё пригодиться. На спешно созданных производствах соорудили множество мин, которыми засеяли все пространство возле планет, построили корабли и создали грандиозную систему дальнего оповещения и многое, многое другое. Однако наши мучители тоже не дремали и не думали оставлять свои творения в покое. Планомерно, целеустремлённо они вели охоту за каждым нашим кораблём. В ответ мы наращивали флот, модернизировали оружие. Это помогло с переменным успехом отбиваться от противника. К сожалению, нам так и не удалось, не смотря на все усилия, выяснить, откуда приходили боевые суда врага. Райберы появлялись внезапно в случае смертельной опасности уходили в никуда. Главный Стратег, командующий нашими вооружёнными силами, организовал круг-лосуточное патрулирование, разослал во все стороны примитивных раз-ведчиков, но… воз и ныне там!
Одно время через импульсную систему к нам засылали биороботов — тупых болванов, умеющих только убивать. Они успели устроить несколько серьёзных диверсий, прежде чем учёным удалось разобраться в управляющей аппаратуре, и они сумели перевести её в автоматический режим перехвата и убрали принимающие модули большой мощности.
И вот в лаборатории появляешься ты. Мы заметили свет не сразу и попробовали сообразить, кто там может хозяйничать. В первый момент у военного руководства возникло непреодолимое желание прихлопнуть станцию от греха подальше. Им энергично противостояли специалисты по электронике. Они клятвенно заверяли — аппаратура перехватила случайный сигнал. Но, в таком случае, настаивали военные, кого он принёс на орбиту? После длительных и достаточно бестолковых дискуссий мы решились на вылазку и в результате обнаружили тебя. Мне сделалось интересно, откуда и по какой надобности ты следовал. Я, пока ты отдыхал, проверил управляющий компьютер установки и выяснил удивительную штуку. Ты летел от родственников райберов — эктов в сторону Земли. По-нашему — Светлого Мира. Более того, для подтверждения твоих слов, я сделал забор биологического материала и провёл небольшое исследование. Благо бункер укомплектован всем необходимым. Оно полностью подтвердило твои слова. Ко всему прочему, мне посчастливилось при сканировании обнаружить в твоей голове блокированную зону. Экты очень не хотели, чтобы ты раньше времени узнал о визите к ним…
— Я ни у кого не был, — твёрдо заявил Гриз. — Я точно помню!..
— Был, поверь мне. Импульс был зафиксирован до миллиметра, а мощ-ность его была поистине огромна…
— О чём это говорит?..
— С помощью сверхмощного импульса достигается весьма ощутимый выигрыш во времени. То есть, твоё отсутствие на Земле продлится всего краткий миг. Ты исчезнешь и возникнешь внутри одежды, которая не ус-пеет даже опасть, а вот помнить ты ничего не будешь. Для этого и по-строена блокада. Ловко, правда? Но самое главное во всей этой истории заключается в том, что мы получили то, о чём даже не могли мечтать — координаты Светлого Мира! Событие, не имеющее аналогов! Только я не понял одного — экты умышленно так поступили, или виной всему элементарная случайность? Я не очень верю в столь откровенные совпадения, но и родственникам райберов не очень доверяю…
— Подождите, подождите, — взволнованно заговорил Вилли. — Прошу вас. Постарайтесь извлечь хотя бы небольшую часть информации из-под блокады. Она будет полезна всем!..
— Зачем? Какой смысл подвергать тебя чудовищным мучениям? Мы в своё время прошли обработку, к чему повторять наш скорбный путь? Да ещё добровольно!..
— Но я бы хотел знать…
— Не надо, друг мой, не надо. Поверь мне. Тем более на подбор ключа могут уйти годы. У нас есть более важные дела. Давай, лучше обратим внимание и направим усилия именно на них.
— Хорошо, — взял себя в руки Гриз. — Мы вплотную и немедленно займёмся другими проблемами, но когда-нибудь обязательно вернёмся к моей просьбе и попробуем снять блокировку.
— Непременно. Даю слово…
— На какие важные дела, конкретно, мы бросим взор. Что вам или нам предстоит преодолеть, побороть, победить?
— Мне нравится твоя ирония, но, к сожалению, она происходит от незнания и непонимания ситуации, создавшей нам сложнейшую проблему. Проблему, возникшую неожиданно, несущую нам смертельную опасность и, если мы не предпримем срочные меры по её разрешению, способную разрушить наше общество, воздвигнутое с огромным трудом и окроплённое кровью тысяч людей!
— Если требуется моя помощь, я готов! Можете располагать мной, моими знаниями. Однако хотелось бы знать, что на данный момент представляет для вас вышеупомянутую смертельную опасность, раз райберы для вас не так страшны?
— Ты!
Лабер с испугом воззрился на собеседника.
— Ты ничего не путаешь?! Какую угрозу могу представлять для населения двух планет я — ваш прямой родственник! Если всё так страшно, тогда почему меня не убили на месте, а притащили сюда. Нет человека — нет проблемы!
— Тут несколько иное… — Джон встал, прошёлся по комнате, остановился, решительно сжал губы и заговорил глухим, надтреснутым голосом. — У нас на планетах с течением времени развилось религиозное учение о Светлом Мире и Силах Страха и Боли. Долгими годами, тайно, воспоминания о Земле собирались воедино. Особая группа, набранная из самых уважаемых и образованных членов общества, тщательно систематизировала и выстраивала из разрозненных кусочков удобоваримое целое. Так на свет появилась Священная Книга. Со временем ей придали силу закона, обязательного к неукоснительному исполнению. Она регламентирует все аспекты нашей жизни. Все страстно хотели оставаться людьми, не смотря ни на что. Поэтому каждый житель планет с детства знает, каким образом себя вести в той или иной ситуации. Ибо именно так поступали наши далёкие предки со Светлого Мира. Отступать от указаний и наставлений запрещается под страхом смерти. Поэтому строгие ограничения позволили сохранить общество в неприкосновенности, подвигли людей на борьбу, позволили выжить, сплотили население планет вокруг идеи возвращения на пра-родину. И вот появляешься ты… — Джон сел и выразительно посмотрел на Вилли. — Я далеко не фанатик, но даже мне становится не по себе, когда смотрю на тебя. Ты всё делаешь не так, как описано в нашей святыне: ешь, спишь, ходишь, говоришь, смеёшься, дышишь. Ты спал двое суток. Всё это время я напряжённо размышлял. Скорее всего, составители Священной Книги выдавали мечты за действительность, и наше общество покоится на законе, основанном на заблуждениях. Но кто посмеет упрекнуть их в этом!? Между прочим — это огромная удача, что первым на тебя натолкнулся я, а не мои спутники.
— Ты про лабораторию…
— Конечно. Слава Светлому Миру, не смотря на важность момента, мне удалось обуздать эмоции и сообразить, чем грозит твоё не подготовленное появление на планетах. Оно неминуемо расшатает устои нашего общества, вызовет всеобщее замешательство, смуту и приведёт в конечном итоге к краху всего мира. Ибо вся наша жизнь покоится на вере — этом столпе мироздания. Она даёт нам силы самозабвенно трудиться, исключает шатания и брожения, даёт силу воинам отдавать во имя соплеменников без сомнений и колебаний самое дорогое — жизнь. Благодаря вере, мы едины! Наитие подсказало единственно верный путь. Я спрятал тебя и немедленно вернулся в зал управления, где в срочном порядке внёс небольшое изменение в базу данных управляющего компьютера и только после этого позвал ребят.
— И что ты им рассказал?..
— Командование из радиоперехватов знает — экты никогда не поддерживали затею райберов относительно землян, и в какой-то мере являлись нашими косвенными союзниками. Моя интерпретация событий выглядела приблизительно так. Экты за долгие годы противостояния выдохлись и решили напоследок сделать нам небольшой подарок — послали несчастным координаты Светлого Мира. А чтобы мы обратили внимание на лабораторию, ввели в компьютер программу по активизации систем жизнеобеспечения. Вот и всё. Так что, на борту станции нет посторонних. Я не боялся разоблачения, так как видеозапись не велась. Ко всему прочему у нас полностью изжита ложь. Поэтому никто из моих коллег не усомнился в моих действиях и словах…
— Благодаря мне ты стал преступником?..
— Не остри! Я совершил страшный проступок — умышленно, без всякого давления со стороны, гнусно соврал близким друзьям, соратникам, тем, с кем ходил в бой, неоднократно рисковал жизнью, кто заслонял меня от пуль противника своей грудью! Благодаря моему поступку ложь может метастазами распространиться в обществе. Она затронет всех: военное руководство, научные организации и поползёт по планетам подобно эпидемии. Я создал крайне опасный прецедент. Наше единство с незапамятных времён являло собой образец незапятнанности и искренности. Они помогали выжить, не позволяли поставить людей на колени перед коварным врагом. Единственное, что оправдывает мои деяния — стремление сохранить общество. А тебя я спрятал в заброшенном бункере, где некогда располагался Командный пункт. Так что о твоём пришествии не знает никто на планетах.
— Неужели я способен только одним видом уничтожить ваше общество? Почему? Я этого никак не пойму…
— Тогда попробуем зайти с другой стороны. После того, как восстание победило, мы провели ревизию подземных хранилищ, куда райберы сваливали всё, что ухитрились прихватить с собой земляне во время похищения. Там мне посчастливилось найти крайне интересную книжку. В ней говорилось о вашем боге. Для меня многое осталось непонятным, но главное уловить удалось — Господь сотворил людей по своему образу и подобию. Я правильно излагаю?
— Конечно…
— Замечательно! А сейчас представь себе следующую ситуацию — на Земле появляется бог и, оказывается, у него четыре ноги, две головы, одна рука и длинный хобот вместо носа! К тому же он не такой хороший и добрый, каким представлялся на протяжении веков. Ответь мне со всей прямотой и откровением, — каким образом отреагируют на столь скандальное происшествие, нет, не религиозные фанатики, но простые граждане?
— Наверняка крайне отрицательно. Наверняка воцарит хаос, возникнут кровопролитные войны между последователями различных религий.
— То же самое произойдёт и у нас. Ибо ты — наш бог! Уразумел?
— Так каков выход? Мне ни разу не доводилось выступать в роли Все-вышнего. Даже боязно…
— Мы обязаны сделать следующее. Тебе придётся выучить Священную Книгу наизусть, от корки до корки. Научиться вести себя согласно правилам и наставления в ней содержащимся.
У Лабера вылезли глаза на лоб. Он никак не ожидал услышать подобное. Тем временем Джон невозмутимо продолжал.
— Пойми меня правильно и займи соответствующую позицию. Не надо добавлять нам проблем. Поверь, их и так предостаточно.
— А если я не соглашусь?
— Тогда ты многого не увидишь, многому не научишься, много не пой-мёшь. Нам придётся, как это не прискорбно, отправить тебя на Землю. Твоё появление пройдёт незамеченным нашим миром. А ты бы мог помочь сплотиться населению планет вокруг единой цели. Ты бы вдохновил нас на борьбу. Но в любом случае решать тебе.
— Можно посмотреть Священную Книгу…
— Секунду… — Джон вышел и тут же вернулся с объёмистым фолиантом в руках. — Читай, вникай, только отнесись к её содержимому со всей ответственностью. Удачи тебе…
— Подожди, — остановил Вилли Джона. — Я не понимаю одного — почему ты одеваешься только в сиреневое трико? У тебя нет другой одежды?
— Традиция. Она уходит корнями в глубину веков, — улыбнулся Джон. — Каждая семья из поколения в поколение носит одно и то же одеяние, я имею в виду фасон, не меняя в ней ни малейших деталей. Поэтому я одет так, а не иначе. Именно поэтому моя прабабушка одевалась так же. Поэтому сиреневое трико станут носить мои внуки. А у вас разве не так?
Вместо ответа Гриз промычал что-то невразумительное…
Джон ушёл…
Лабер принялся за изучение основной книги его хозяев и чем дольше читал, тем больше понимал тревогу Джона. Видимо Вторая Сила здорово поработала над мозгами несчастных. Воспоминания о Земле оказались самыми неожиданными, ассоциации удивительными. Земляне, если верить начертанному, сильно смахивали на безгрешных существ, витающих днями напролёт в небесах. Описание жизни на Светлом Мире напоминало рай. Почти каждая строчка поражала воображение, вызывала невольную улыбку, а порою откровенное недоумение и смех. Одновременно содержимое книги представлялось чем-то неизменным, непоколебимым веками, не подверженным эволюции. Гранитная скала веры. Железобетонные заблуждения, возведённые в ранг утверждений, не подвергающихся обсуждению.
Лабер читал запоем, не в силах оторваться и под конец утвердился в мысли о той опасности, какую несло его появление на планетах. Джон был трижды прав. Нельзя разрушать веру общества, на чём бы она ни зиждилась. Не ему решать судьбы миров и планет. Пусть всё идёт своим чередом. Он вызубрит Священную Книгу, какой бы абсурдной она не казалась на первый взгляд. Да и не стоит отказываться от возможности узнать много нового, полезного. Гриз заснул с книгой в руках, не дочитав всего несколько страниц.
Его разбудил Джон. Лабер, ещё толком не пришедший в себя, хмурый и недовольный, сел на кровать, с силой потёр шею и широко зевнул…
— Как настроение? — поинтересовался Джон.
— Вроде нормально. Только голова чуть-чуть болит, — буркнул Вилли. — Вот угодил в переделку…
— Ничего, скоро всё пройдёт. Что ты решил?
— Я согласен на спектакль. Надо — значит надо!
— Замечательно…
— У меня есть один маленький вопрос.
— Я весь внимание…
— Скажи, Джон. Я тебя не спрашивал, а ты не говорил. Кто ты по должности, званию, положению, если они у вас существуют?
— На данный момент я являюсь главой Особого Комитета по наблюде-нию за неукоснительным соблюдением заветов, поучений и прочая, что содержатся в Священной Книге, и являюсь одним из руководителей мира двух планет.
Вот такие пироги с котятами, подумал Лабер, поднялся с кровати и, неуклюже шлёпая босыми ногами, отправился умываться.
С этого момента для гостя начались дни золотые. Скрупулёзно, до мелочей соблюдая тончайшие нюансы, часами не отходя от зеркала, порою доходя до истерики, учил он Священную Книгу, запоминал толкования непонятных мест, учился правильно есть, дышать, разговаривать, здороваться, прощаться и так далее. В первое время его разбирал смех, до того нелепыми оказались многие толкования Джона и Книги, но видя, как серьёзно относится ко всему глава Особого Комитета, Гриз перестал хихикать и стал вести себя гораздо сдержанней. Его встретили с уважением, обласкали, накормили, напоили и, не имело смысла вести себя легкомысленно и вызывающе.
Почти всё написанное в Книге ставило в тупик Лабера. Например, как прикажите понимать следующее утверждение: «…и умел Человек дышать способом особым — глубоко, полной грудью, словно птица в полёте, наполняясь тем самым радостью из окружающего пространства…». Или, «… при ходьбе Человек высоко поднимал ноги, дабы случайно не наступить на братьев меньших, которые могли случайно оказаться на его пути. При этом Человек несколько откидывался назад, вследствие чего видел далеко…». Или, «…с лица Человека никогда не сходила счастливая улыбка, из-за того, что весь он был пропитан радостью и счастьем…». Или, «… выражался Человек кратко, глубоко обдумывая каждое слово с тем, чтобы не оскорбить окружающих неосмотрительно брошенным словом…» Или, «…общество, составной частью которого являлся Человек, трепетно заботилось о процветании каждого, отдельно взятого индивидуума. С почтением и уважением, высшие руководители, обходили дома и квартиры, и опрашивали жильцов, что тех беспокоит, и чем им можно помочь…». Или, «…пищу Человек принимал простую и одновременно изысканную. Кушал спокойно, вдумчиво, с огромным чувством самоуважения…». Или, «…и безмерно уважал Человек братьев своих и тех, кто жил рядом, и вдали, и за морем, и относился он к ним с нежностью…». Или «… и любил Человек землю свою беззаветно, и хозяйничал на ней рачительно, грамотно, и содержал её в чистоте необыкновенной…». После подобных изречений у Гриза опускались руки.
Обучение затягивалось. У Вилли ничего не получалось. Он начал замечать, что как-то незаметно стал превращаться круглого идиота. Улыбка не желала оставаться на угрюмом лице, и всё время норовила сбежать. Руки не могли благообразно покоиться на груди, а норовили гневно хватать Джона за грудки. Ноги охамели до такой степени, что не стремились задираться до подбородка, а норовили гнусно косолапить. Джон начинал терять терпение и стал подумывать об отправке гостя домой. Однако, постепенно, длительные тренировки начали приносить положительные плоды. Гриз стал неумолимо приближаться к идеалу. Вскоре он по хитрым взглядам Джона понял, что тот затеял нечто необыкновенное. Так и оказалось. В один прекрасный момент Джон торжественно объявил:
— Сегодня у нас ответственный день. Я оповестил о твоём появлении.
— Интересно, а как ты его обосновал?..
— До чего легко оказалось обманывать. Мне не ведомо, как далеко протянется цепочка лжи, каким образом повлияет на будущее, но сегодня она позволяет нормализовать обстановку. И это не так уж и плохо. Хотя не могу не признать — я напуган…
— Будем надеяться, мероприятие пройдёт без особых осложнений…
— С твоего разрешения я продолжу. Все взволнованы. Жаждут лицезреть посланца Светлого Мира. Через два часа ты предстанешь перед группой высокопоставленных деятелей. Держись. Не ударь в грязь лицом. Они будут подмечать даже незначительные отклонения от канонического текста. Постараемся исключить даже малейшую ошибку. От сегодняшней встречи зависит слишком многое. Потом ошибаться можно, сегодня — нельзя! Готовься. Мне тоже не помешает привести нервы в порядок. Не грусти, скоро приду…
Лабер разволновался, но сразу взял себя в руки. Все жесты отшлифованы, слова продуманы, интонации отточены. Так к чему лишний раз дёргать нервы?
В назначенный срок Джон пришёл за гостем и принёс красивое светло — серое одеяние: куртку, широкие брюки, мягкие короткие сапоги и решительно пресёк попытку Гриза сбрить бороду. Вилли переоделся, надул щёки и торжественно, впервые за много дней, покинул комнату. Он прошёл длинным, извилистым коридором, спустился по мрачной бетонной лестнице, долго брёл по сырому проходу и вскоре очутился в низком, плохо освещённом закутке, перед массивной дверью, украшенной искусной резьбой. Дверь приоткрылась, и из неё вынырнул Джон.
— Вилли, — просительно прошептал он. — Вилли, я умоляю тебя, не подведи, соберись это не на долго…
Гриз гневно сверкнул глазами, откинулся назад, нацепил на лицо бла-женную улыбку и, выбрасывая ноги подобно журавлю, устремился в открывшийся проём.
Двадцать четыре человека, важные и настороженные, ожидали его в небольшом, скромно обставленном, зале. В одежде гостей наблюдалось пёстрое разнообразие. Впоследствии Лабер встречался со многими людьми и в разной обстановке, но этот фуршет запомнил навсегда. В стороне стояли накрытые столы. Ожидающие тихо переговаривались. Когда Вилли вошёл, воцарила напряжённая тишина. Двадцать четыре пары глаз с интересом впились в него. Лабер почти физически ощутил, как они ощупывают каждый миллиметр его лица, насторожено следят за мимикой, манерой держаться и многим другим. Сейчас Гриз полностью разделял опасения Джона — ошибаться нельзя. Встреча заняла около двух часов. За всё время люди не сказали ничего существенного, потому, что слушателям было важно знать, не что он говорит, а как. Напряжение не спадало ни на миг. Оно висело в воздухе, неприятно щекотало нервы, электрилизовало обстановку. Высокое собрание немного поговорило с гостем, отведало изысканных блюд, оказавшихся на вкус весьма посредственными, слегка посмеялось. Наконец Вилли получил возможность вернуться в свою каюту. Он устал неимоверно. Всё тело болело, будто он целый день колол дрова. Если сказать честно, Гриз никогда так не уставал. Временами, в течение встречи, ему хотелось плюнуть на всё, сбросить опостылевшую личину идеального человека, и стать самим собой. Уж очень происходящее напоминало пошлую, бездарную пьесу. Однако всякий раз натыкался на умоляющий взгляд Джона. И вот он остался один, проворно сбросил одежду, залез под душ, потом перекусил и с нескрываемым облегчением, словно сбросил с плеч непосильную ношу, улёгся на кровать. Его разбудил сияющий Джон.
— Могу поздравить тебя, друг мой! — обнял он Гриза за плечи. — Всё прошло прекрасно, замечательно. Сегодня ты встречался с самыми авторитетными толкователями и знатоками Священной Книги. Я бы даже сказал популяризаторами. Никто лучше них не разбирается в канонических текстах. Ты их потряс, вдохновил, осчастливил! Уже сейчас наши гости несут слово правды в народ. Они клятвенно заверят население, что ты — именно тот, за кого тебя выдают. Твой генетический код только подтвердил увиденное и услышанное ими. Пусть нам простят наш маленький фарс — истина от этого не меняется. Ты — действительно посланец Светлого Мира, и я горжусь, что первым встретил тебя. Понимаешь, друг мой, я не спал несколько ночей после того, как ты попал к нам…
— Почему?..
— Уж очень многое было поставлено на кон. Любая, пусть даже незначительная ошибка, неминуемо вела к самым неприятным последствиям. К счастью провидение оказалось на нашей стороне, и всё получилось — лучше не придумаешь! Согласись, иногда весьма полезно оказаться в нужное время в нужном месте. Предлагаю устроить по данному поводу маленький пир. Я тут приготовил кое-что, на всякий случай…
Джон проворно застелил стол чистой скатертью, принёс поднос, уставленный тарелками с различными яствами. Заговорщики много смеялись, много ели. Вилли рассказывал о Земле. Джон прилежно внимал. Временами, забывая жевать. Так закончился, пожалуй, самый знаменательный день для Гриза в мире двух планет.
На следующее утро Джон предложил совершить экскурсию по его миру. Лабер страшно обрадовался и побежал собираться. Вылетели немедля. Гостю так не терпелось, что он отказался от завтрака. Невзрачный аппарат, чем-то похожий на маленький дирижабль, принял на борт повенчанную случаем парочку, и отправился в полёт.
Лабер не отрываясь, смотрел в огромные иллюминаторы. Однако, пейзажи, простирающиеся перед ним, не оправдали надежд. Гриз помнил слова Джона о многолетнем противостоянии сторон, о множестве погибших, и трудно восполняемых потерях боевой техники. Поэтому Вилли думал, будто перед его взглядом предстанут обезображенные развалины городов, сиротливо торчащие печные трубы на пожарищах в деревнях и могилы, огромное количество могил: заросшие бурьяном, с покосившимися, грубо сколоченными крестами. И непременно большое число оборванных, голодных, потерянных беженцев, понуро бредущих куда глаза глядят, которых никто не мог накормить, и негде было разместить. А вокруг простиралась, на сколько хватало глаз, удивительная по красоте панорама. Величественные горы, увенчанные снежными шапками. Бурные океаны полные диковинными рыбами. Девственные леса с непугаными животными. Грандиозные пустыни, саванны, альпийские пастбища.
Обе планеты оказались практически не заселёнными. На каждой из них проживало порядка двадцати миллионов человек. Промышленные предприятия являлись центрами редких городов и располагались на огромном расстоянии друг от друга. В них поддерживалась идеальная чистота и образцовый порядок. Вилли давал максимальное увеличение, всё внимательно рассматривал и не мог не восхититься отношением людей к природе. Над всем, что бы они ни делали, незримо витал лозунг «Мы не свиньи!» Населения с невыразимой нежностью относилось к окружающему. Реки, которые протекали через города, дышали свежестью. Леса манили сумраком, таинственностью, влажной глубиной. Луга поражали обилием цветов. Воздух, даже над производственными монстрами, отличался исключительной прозрачностью. В нём полностью отсутствовали посторонние запахи, пыль, грязь. Удивительно чистый, экологически благополучный мир. Обратная сторона медали. Безграничная ненависть к врагу, бесконечная любовь к дому.
После окончания экскурсии гостю дали сутки на отдых, а потом он от-правился в турне по планетам. За неполные два месяца он увидел и понял многое. Первым делом ему показали военные лагеря, где выращивались и проходили обучение пилоты. Они там жили с рождения, учились драться с пелёнок, проводили бесконечные тренировки, стрельбы, приобретали способность превозмогать нечеловеческую боль. Два обстоятельства поразили Лабера. Первое — все воины походили, друг на друга, как две капли воды. Джон показал посланцу Светлого Мира подземные лаборатории, в которых клонировали солдат. Холодных, безжалостных, готовых пожертвовать собой в любой момент, не сомневающихся, не колеблющихся, умеющих стрелять первыми. Штамповали десятками. Производство воинов было поставлено на поток. До двадцати лет клонов содержали в специальных саркофагах, затем их извлекали на свет божий и они приступали к занятиям. Второе — Вилли сам проходил обучение, различные курсы и сборы и его поразило, до чего поверхностно и наспех готовили солдат и пилотов.
Гриз побывал на колоссальных и, на удивление, допотопных заводах. На них, в страшных мучениях, производили несметное количество мин, винтовок, фугасов, собирали вручную боевые корабли. Люди работали словно автоматы, и автоматы трудились будто люди. Гость постоянно удивлялся, почему везде, куда ни плюнь, использовалось так много ручного труда. На этот простой вопрос никто не мог дать вразумительного ответа. Традиция, охотно пояснял Джон, она уходила конями в незапамятные времена…
Лабер посетил исследовательские центры, в которых сотни учёных корпели над созданием новых видов вооружений. В основном получалось нечто корявое, громоздкое, неуклюжее, мало эффективное. Однако, все без исключения, страшно гордились созданным.
Гостя возили на рудники и комбинаты по добыче и выпуску сырья для оружейных заводов. Там тоже кипела, не прекращаясь ни на миг, дружная работа.
И так происходило везде. Дети, юноши, девушки, взрослые, старики: все подчинялись одной цели — уничтожению ненавистного врага. Уже в середине турне, Лабера удивило то, насколько все вокруг примитивно, не взирая на большое количество ультрасовременной техники, находящейся в совершенном запустении. На недоумённые вопросы высокого гостя Джон сдержанно ответил — никто не умеет работать на инопланетном оборудовании. Раньше, много лет назад, согласно хроникам, его запускали в производство, но потом, в силу объективных причин, пренебрегли. С тех пор сложные станки вкупе с управляющими компьютерами к ним пылятся без всякого толку. Даже в работе с импульсной установкой мы руководствуемся старинными разработками и рекомендациями, пояснил Джон. По всей видимости, с грустью подумал Вилли, эволюция не предполагает скачкообразного развития. И жизнь гораздо более сложная штука, чем принято о ней думать.
Вскоре Гризу суждено было сделать ещё одно открытие. Он постоянно недоумевал, но не решался спросить, почему в мире двух планет не употребляли спиртного, не принимали наркотики, не знали табака. Потом он понял — в них просто не возникало потребности. Война — вот та зараза, без которой никто уже не мог существовать. Вилли ужаснулся. Перед ним открылась жуткая картина. Обе планеты представляли собой слаженную, неудержимо раскручивающуюся, военную машину. Здесь ничего не знали кроме войны; ничего не любили кроме войны; не представлял иной жизни кроме войны, ничего не умели кроме войны. Сотни лет, не взирая на трудности и потери, мир двух планет стремился к своей цели. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять одну простую и очевидную истину: неизбежно наступит тот счастливый миг, когда враг падёт. Или ему надоест бесконечная драка, и он уйдёт в недосягаемые дали, и тогда этот гармоничный аппарат уничтожения, разладится, примется давать сбои, и людям, чтобы вернуть всё на круги своя придётся искать врага, или придумы-вать оного! А если ничего подходящего не подвернётся? Тогда внутреннее напряжение и целеустремлённый труд неминуемо взорвёт общество изнутри. Люди кинутся друг на друга, подобно стае голодных псов. У Вилли невольно сработал рефлекс спасателя — надо срочно что-то предпринять, иначе могло произойти непоправимое. Но катастрофа, на самом деле, подобралась гораздо ближе к Третьей Силе, чем думал Гриз. Просто Вторая Сила не удосужилась поставить в известность своих подопытных кроликов насчёт планов, касающихся Земли. Что тогда он мог реально сделать против многовековой, застарелой злобы въевшейся в гены, против снежного кома, мчавшегося с крутой горы? Пока ничего конкретного в голову не приходило, и Лабер решил не торопить события. Непродуманные действия никому не принесут пользы. Вряд ли люди просто так откажутся от борьбы, даже если он попросит их од этом.
Во время путешествия по планетам Вилли и Джон много говорили, но только они одни. Никто из сопровождающих и многочисленных гостей не задали посланцу Светлого Мира ни единого вопроса. Казалось, на общение с ним наложено страшное табу.
Встречи с людьми: жителями городов, посёлков, работниками фабрик и заводов проходили более чем странно. Вилли наивно думал, что столь неординарное событие — появление на планетах посланца Светлого Мира обязано было вызвать в обществе небывалый ажиотаж. Толпы восхищённых жителей должны были дённо и нощно, вооружившись разномастными флажками и транспарантами, осаждать жилище Лабера. На худой конец, пылающие энтузиазмом рабочие могли украсить предприятие плакатами, цветами и прочей ерундой. На самом деле всё происходило совсем по иному. Люди тихо, организованно, без всяких телячьих восторгов и бурных выражений чувств, приходили на встречи, с тихим обожанием смотрели на своё божество, до краёв наполнялись безграничным счастьем и тихо уходили, чтобы с утроенной энергией громить врага. Ничего не скажешь! На планетах поддерживалась железная дисциплина. Сам того не желая, Лабер начал подталкивать людей к краю пропасти, из которой уже не будет возврата…
Наконец турне закончилось. Гриз устал неимоверно. Личина представителя Светлого Мира никак не подходила мрачному и нелюдимому, от природы, Лаберу. Он так и не смог полностью вжиться в роль. А может это было к лучшему? Кто знает? Отец Вилли всегда говорил, что нельзя терять индивидуальность. В ином случае общество превратится в стадо, с которым любой прохвост мог сделать всё, что только пожелает. На двух планетах, ещё со времён заселения, личности не поощрялись. Вторая Сила при обработке похищенных старалась привести всех к общему знаменателю, уничтожить человека, как обособленную единицу. Привели себе на беду. Создали монолитный кулак, взвели пружину, которую с течением времени разъела ржавчина ненависти.
В один из дней Лабер посетил космическую лабораторию. Ему объяснили принцип работы биологических генераторов, операционных, импульсной системы, и как через неё происходила транспортировка исходного материала. Тогда Вилли узнал весьма интересную штуку, вернее труднообъяснимый эффект. Импульсная система — всегда являлась загадкой для преобразованных людей. И те, кто занимался её эксплуатацией на данном отрезке времени, крайне смутно представляли принцип действия сложной аппаратуры. Она разбирала живое существо на атомы и в виде компактного сигнала отсылала в намеченную точку. Чем короче был импульс, тем больше получался выигрыш во времени. То есть при помощи сверхкороткого импульса человека можно было отослать в прошлое. Таким образом Лабер мог находиться в мире Третьей Силы ровно полтора года, и не секундой больше. В течение этого срока всегда существовала возможность переправить Гриза в ту точку времени, из которой его извлекли. Но чтобы не произошло наслоения привнесённых знаний на то, чем он владел в момент изъятия, необходимо было их надежно блокировать. В ином случае человек сходил с ума. Уж очень велики были эмоциональные перегрузки. Конечно, информация могла быть извлечена из-под блокады, но только после солидного промежутка времени и, естественно, в контексте с определёнными событиями. Тогда человеческий мозг имел реальный шанс справиться с огромной массой информации без серьёзных последствий. Экты это знали и решили убить сразу двух зайцев. Поэтому, пояснил Джон, когда придёт время расставания, наши медики поступят так же.
После всех треволнений, встреч, экскурсий, перелётов дорогому гостю решили дать отдохнуть. Гриз и Джон с максимальным комфортом расположились в крошечном домике, приютившемся на берегу тихого лесного озера. Хрустальной чистоты вода, пьянящий воздух, тишина удивительно успокаивали расшатавшиеся нервы. Никто их не беспокоил. Подобные уголки покоя культивировались на обеих планетах. Друзья пробыли в уединении почти неделю. Они бродили по лесу в поисках съедобных грибов, а потом пекли их на углях, и с аппетитом уминали сочную, ароматную, слегка горьковатую мякоть, купались в маленьком озерке и загорали на мягкой, шелковистой, стелющейся траве. Вилли соорудил примитивную удочку и с азартом таскал упитанных рыбок, отдалённо напоминающих пескарей, используя в качестве наживки всё те же грибы. Наваристая уха приятно разнообразила стол…
И целых шесть дней нескончаемых разговоров: о Земле, о мире двух планет, о религии, райберах, смысле жизни и многом другом…
Джон слушал рассказы о Светлом Мире, до предела распахнув глаза. Его повергло в ужас повествование о чудовищных войнах, которые низводили в могилу целые народы. О расовой ненависти, которая время от времени захлёстывала страны. О бескрайней жестокости и злобе, которые люди питали друг к другу. О миллионах, позволяющих безропотно гнать себя на бойню, в лагеря, чёрту на рога. О нескончаемых ядерных испытаниях, которые рвали Землю — мать на куски и спекали в комок её внутренности. Очень часто Джон не выдерживал и принимался упрекать Вилли в том, что он слишком много придумывает и наговаривает, видимо от большой обиды, на свою Родину, потому, что никакие разумные существа не могут вести себя подобным образом по отношению к себе и окружающему их миру. Лабер клялся памятью дочери в том, что говорит чистую правду! Тогда Джон приходил в неистовство, бегал по домику, брызжа слюной во все стороны, орал о судьбе, которая уготовила им лучший жребий, не смотря на все мучения и потери, выпавшие на долю его соплеменников, и что он ни за какие сокровища Вселенной не согласится перебраться на Землю.
Особенно бурно Джон реагировал на рассказ Вилли о брошенных детях, детях наркоманах, детях алкоголиках, детях проститутках, детях, умирающих от голода. Его убивало повествование о том, как взрослым, респектабельным, находящимся на вершине властной пирамиды, людям общество безропотно позволяло зарабатывать сумасшедшие деньги на своих отпрысках! Джону стало плохо от чудовищной повести о маленьких поставщиках внутренних органов для обладателей тугих кошельков. У него, привыкшего к трепетному отношению к подрастающему поколению, не укладывалось в голове слова гостя. Джон никак не мог представить себе сам процесс. Врачи, призванные беречь и всячески охранять жизнь и здоровье, не колеблясь ни секунды, спокойно, словно лягушонка, разрезали на части, маленького донора, выбирали из него необходимые органы, упаковывали их в специальные контейнеры, а остальное? Выбрасывали на помойку? Скармливали собакам? Делали колбасу? Джон хватался за сердце, бледнел, краснел, потел, глотал пригоршнями таблетки, пил стаканами микстуру, но верить словам гостя не хотел! Гриз особо не настаивал. Он прекрасно понимал товарища. Основным условием выживания мира двух планет было полное единство и сплочённость во всём. Шатания, метания в разные стороны, а тем более разлад в обществе вели к неминуемой гибели. А дети вообще занимали привилегированное положение, ибо являлись продолжателями дела отцов!
Гриз, дабы успокоить собеседника, принимался рассказывать о хороших, честных людях: гуманистах, правозащитниках, которые, не взирая на многочисленные преграды, происки злопыхателей, преследование властей, отдавали себя служению обществу. О бескорыстных подвижниках, избравших тяжкий путь служения немощным и обездоленным.
Тогда Джон успокаивался. Он был готов часами слушать собеседника, порой смахивал, невольные слёзы умиления и подозрительно шмыгал носом. Такой Светлый Мир нравился ему несравненно больше, и он радовался, когда находил что-нибудь общее между ним и собой.
За день до отъезда у Лабера с Джоном состоялся очень важный разговор. Друзья сидели у камина. Потрескивали дрова. Только что отужинали. Благостная истома охватила Вилли. Ему уже не верилось, что где-то в пространстве шла кровопролитная война, гибли сотни бойцов, кипели страсти. Джон в неизменном сиреневом наряде наклонился в кресле и помешал полешки. Огонь вспыхнул с новой силой.
— Вот так и нам приходится время от времени ворошить наше общество, чтобы не угасло пламя ненависти. Боевой дух должен неизменно находиться на высоком уровне.
— Война не может продолжаться вечно. Всему приходит конец. Что то-гда? По какому пути пойдёт мир двух планет? Кого отправится воевать? А если никто не подвернётся под руку? Тогда как?
— То, что ты сейчас говоришь — государственная измена. Не вздумай никому, никогда, ни при каких обстоятельствах задавать подобные вопросы. Но если сказать откровенно, я ждал, когда ты об этом спросишь. Мне тоже придётся пойти по пути государственной измены и попробовать ответить на них. Ты прав! Война длится слишком долго. К сожалению, мне неведомо, с какой целью создан наш мир. Я не думаю, будто райберы пытались умышленно заработать себе лишнюю головную боль. К чему они стремились? А-а… — Джон с досадой махнул рукой. — Не это главное. Меня тоже волнует будущее моей цивилизации. Сомнения губительны, колебания недопустимы, но они неотъемлемая часть нашей жизни. Поэтому с ними приходится считаться. Кстати, не я один мучаюсь над проклятым вопросом — что нас ждёт впереди. У тебя свежий глаз. Ты всё увидел. Самая большая опасность для нас заключена в нас. Я не завидую потомкам. Им, хочешь, не хочешь, придётся решать сложную задачу, рубить гордиев узел, координально менять курс, и может случиться так, что цена манёвра будет через чур, высока.
— Давай не будем заглядывать вдаль, — улыбнулся Гриз. — Спустимся с небес на землю.
— Ты появился как нельзя вовремя. Лучшего развития событий трудно желать, и мы не имеем права упустить реальный шанс сделать определённые шаги для спасения моего общества. Нам требуется твоя помощь. Мы обязаны воспользоваться фантастически выгодным стечением обстоятельств.
— В чём она будет выражаться? В принципе, я сделал что мог.
— Ты ещё ничего не сделал. Ты только сыграл роль. Явил миру лик. Исходный образец. Подтвердил правоту истин, отображённых в Священной Книге, правда, после некоторой коррекции с моей стороны…
— Смотри, доизменяешься на свою голову.
— Я сделал всё с благими намерениями, а не для личной выгоды.
— На Земле говорят — благими намерениями вымощена дорога в ад!
— Вполне может быть…
— Так каких действий ты ждёшь от меня?
— Ты возглавишь нашу борьбу. Поведёшь отряды в бой!
Гриз повернулся к собеседнику и внимательно посмотрел ему в лицо. Нет! Джон явно не шутил.
— Из меня плохой вдохновитель, — наконец сказал он.
— Зато хороший воин.
— Подожди. Ты серьёзно хочешь, чтобы я…
— А почему бы и нет?
— Одно дело притворяться идеалом, другое с оружием в руках драться неизвестно за что…
— Райберы наступают. Мой мир сражается ни ради удовольствия.
— Вот тут ты прав! Твой, но не мой!
— Мы братья по крови, по происхождению и твоя прямая обязанность — помочь нам. Неужели ты сможешь равнодушно взирать на гибель своих соплеменников и ничего не предпринять для спасения населения планет?
— Ты бьёшь ниже пояса. Так не честно. Давай лучше начнём с начала. Я попал сюда случайно. Меня не убедили рассказы о мифических эктах, импульсной системе, кровожадных райберах и прочей белиберде. Но даже если предположить, будто всё это правда, то ради чего я должен идти на верную смерть?
— А вот ради чего! — Джон встал, прошёлся по комнате, взял с полки Священную Книгу и снова сел в кресло. — Ты не достаточно внимательно читал нашу святыню. А у меня пока не было времени, да и желания рас-сказать одну легенду. Если проанализировать окончание текста, то даже не посвящённому становится ясно — Книга не завершена. Так вот. Если верить преданию — существует вторая часть. Только она спрятана нашими предками.
— Где?
— Этого не знает никто. А я даже и не хочу…
— Почему?
— После долгих поисков и раздумий я пришёл к выводу — наши пращуры уже тогда видели опасность подобного развития событий.
— Какого такого? Непрерывной войны или…
— Вот именно — или! Наш мир в таком виде, в каком существует на сегодняшний день, не имеет будущего. Поэтому родилась легенда о втором томе Священной Книги — той отдушине, той спасительной лазейке, посредством которой можно избежать неминуемой гибели после падения врага. Предки были мудры и дальновидны, потому, что мифы и предания относительно прошлого быстро забываются, а вот всё связанное с нашей святыней сохранится века. На это и рассчитывали предки.
Вилли задумчиво глядел на угасающее пламя.
— Ты хочешь легенду превратить в быль?
— Да. Я напишу второй том Книги сам и в нём укажу выход из тупика, в который неизбежно попадём все мы. Столетиями Священная Книга, словно путеводная звезда, освещала нам дорогу, указывала направление движения. Если, предположим, отыщется, совсем случайно, вторая часть, её появление неизбежно свяжут с твоим пришествием, а это многократно усилит воздействие на сознание моих сограждан. Только так и никак иначе можно изменить многовековую, въевшуюся до мозга костей, убежденность, будто непрерывная война — единственно правильный путь, а всё остальное от лукавого. Вот почему ты мне необходим, и я прошу, умоляю тебя ещё раз хорошенько подумать. Не дай угаснуть моему многострадальному миру. В ином случае ты будешь всю оставшуюся жизнь терзаться от мук совести. Ты, и только ты окажешься повинным в гибели миллионов твоих бывших соплеменников. Так по какому пути мы пойдём?
— Ты со вторым томом Книги здорово придумал, — сказал Вилли. — Однако всё необходимо сделать без сучка и задоринки. Ни тени сомнения не должно возникнуть у специалистов в его подлинности. Самый трудный момент — приведение нового текста в соответствие по всем параметрам со старым. В нём не должно быть никаких современных оборотов, никаких вольностей. Всё, вплоть до мелочей, требует глубочайшего обдумывания, обширных знаний, умения преподнести материал в требуемом контексте. Ты делаешь очень серьёзный шаг в жизни, поэтому хочется исключить даже малейшую возможность ошибки. В ином случае всё пойдёт прахом…
— Конечно, я отдаю себе полный отчет, и понимаю, на что замахнулся. Однако у меня есть несколько надёжных людей, да и я немного разбира-юсь в предмете разговора. Пойми, это дело уже решённое и механизм запущен. Надеюсь, всё пройдёт гладко.
Лабер не долго думал над предложением Джона. Он сознавал, что тот прав — оставаться сторонним наблюдателем было бы большой подлостью с его стороны. Честный человек не может спокойно взирать на то, как мир двух планет катится в тартарары. Ко всему прочему он являлся пилотом Службы Спасения, призванной протягивать руку помощи попавшим в беду и не имел права смотреть, как гибнут ни в чём не повинные люди. Вывод…
На следующий день они выехали в лагерь, где происходили занятия будущих руководителей штурмовых отрядов. Они, после достаточно длительного обучения, становились впоследствии командирами кораблей, начальниками баз — одним словом, высшим командным составом мира двух планет. Лабера встретили с восторгом. Он прошёл тесты по физической подготовке и определению уровня интеллекта. Результаты поразили даже Гриза. Неизвестно какими критериями руководствовались его экзаменаторы, но по силе ему было мало равных, а по способности мыслить он мог хоть сейчас занять одно из ведущих мест на планетах. Джон ходил довольный. Он не ошибся в друге. Лабер абсолютно подходил для его далеко идущих планов.
Собственно, подготовка для Вилли свелась к овладению техникой пилотирования в космосе. Тут пришлось изрядно повозиться. Управлять вертолётом — одно, а летать в пространстве, где нет ничего кроме звёзд — бесконечно трудно. Нет ориентиров. Не ощущаешь скорости. Да и стрелять, когда всё вертится перед глазами — занятие неблагодарное. Конечно, автоматическое наведение, компьютеры, курсовые стабилизаторы, автопилот, силовые корректоры — всё здорово, но они имеют обыкновение ломаться, а в боевых условиях желательно рассчитывать на худшее, поэтому Вилли, с непонятным для учителей упорством, проводил стрельбы и пилотирование в ручном режиме. Очень долго он не мог добиться положительных результатов, но учение и труд всё перетрут, а терпения и настойчивости Лаберу было не занимать. Почти месяц, каждый день, по шесть часов к ряду не выходил он из-за пульта управления штурмовика, находя его подходящим для своих габаритов. Когда Джон собрал экспертов и военное руководство для демонстрационного показа, всех поразило, с какой лёгкостью, из не-мыслимых положений, в нарушение всех инструкций и предписаний, штурмовик Гриза поражал стационарные мишени, движущиеся цели, объекты, появляющиеся внезапно, корабли не видимые на экранах радаров. Невидимки буквально сводили с ума пилотов. Обнаружить их можно было только визуально и никак иначе, а сбивать — дело практически безнадёжное. Ни один прицел, сопряжённый со сканером, не подходил для такого вида ведения огня. Лабер изобрёл нехитрое приспособление, при помощи которого вероятность попадания в цель приближалась к 50 %.
Так Вилли Лабер волею судьбы вовлечённый в невероятные события, похищенный с Земли одними, перехваченный другими и подготовленный драться против третьих, стал начальником специального отряда, состоящего из двенадцати боевых единиц.
Гриз принял командование и без промедления занялся переобучением личного состава. И тогда он сделал довольно неприятное открытие. Доблестные бойцы Третьей Силы, наводящие ужас на противника своей неустрашимостью, жестокостью, яростью и силой, оказались на поверку достаточно уязвимыми. Они плохо переносили перегрузку, скоро утомлялись и не могли быстро ориентироваться в сложной обстановке. Лишь исключительная ненависть и ярость, да готовность в любой момент отдать жизнь не за грош, а так же клонирование помогали Третьей Силе поддерживать шаткое равновесие в вооружённом конфликте. Сколько Вилли не бился, он так и не смог изменить положение вещей.
Как-то раз Гриза навестил Джон. Они сидели в одной из кают на космической лаборатории, и пили горячий душистый напиток, который Вилли про себя называл чаем.
— Мне кажется, — говорил Гриз, с наслаждением отхлёбывая из чашки. — Ваши хвалёные воины слишком слабы для длительного ведения боевых действий.
— Мы возьмём количеством, раз нет иной возможности, — твёрдо произнёс Джон. — Это единственное, что спасает нас от агрессии райберов и полного уничтожения. Собственно, отступать нам некуда.
— Насчёт количества ты прав! Все ваши вояки какие-то одноразовые, но может быть существует иной выход.
— Сдаться на милость врагу?
— Нет.
— Пойти с райберами на переговоры и заключить мир?
— Опять не угадал!
— Так что ты придумал?
— У вас сохранилось оборудование, я узнавал, посредством которого проводили обработку людей.
— Ты к чему клонишь?
— Нельзя проделать обратную операцию?
— С тех пор, как нас изменили, прошло много времени. Результаты за-крепились в потомках. Мы эволюционировали, претерпев тем самым, хотим мы того или нет, определённые изменения. Я думаю, что проводить новый цикл экспериментов не реально. Результат может быть абсолютно не предсказуемым. В научном плане райберы много сильнее нас, и то они бились для получения желаемого годы. У нас уйдут столетия. А война не ждёт. Мы просто не в состоянии отрядить на исследования необходимые ресурсы. К чему лукавить, нам, как биологическому виду, и так хорошо.
— Всё же стоит попытаться, — настаивал Вилли. — Хотя бы теоретически просчитать варианты.
— У нас нет даже такой науки. Её ещё требуется создать, да и предрас-судки не позволят пойти по такому пути.
— Боишься повторить ошибки врага?
— Конэчно. Тем более — здесь присутствует ещё один неприятный мо-мент. Все страшатся наследия райберов на генетическом уровне. В своё время мне стоило большого труда взойти на борт лаборатории. Мы же их просто расстреливали из пространства.
— Я думаю, игра стоит свеч.
— Хорошо. Я подумаю над твоими словами, — вздохнул Джон. — Проконсультируюсь со специалистами и только потом, может быть…
— Ладно. Пока оставим всё как есть.
— Расскажи лучше об обучении команды, — сменил тему Джон.
— Плохо. Особенно с перегрузками. Даже не знаю что делать.
— Всё не так страшно. Жажда победы, ярость в бою, всё компенсирует.
— На одной жажде далеко не ускачешь. А ваша хвалёная ярость вообще никуда не годится. Сегодня в тренировочном секторе Эдгар впал в бешенство, и принялся палить, куда попало. Инструкторы растаяли от умиления. А чего ради?..
— Ты хочешь сказать, будто наша система подготовки…
— Нет у вас никакой системы! — оборвал Гриз. — Вы наскоро обучаете пилотов, показываете, как давить на гашетку и вперёд! Идиотизм!..
— У нас нет времени на более углублённое обучение.
— Ерунда! Противника должно бить влёт, с первого залпа, а не палить в белый свет, как в копеечку! Ваши идиоты инструкторы вбивают в новобранца мысль, что завтра он пойдёт в рейд и там сложит голову во имя родного мира!
— Это плохо?
— Да не на копья он должен бросаться, а вернуться домой с победой, живым и невредимым. Сложить голову не сложно, для этого большой доблести и ума не требуется. Да что я тебя уговариваю!? Будем всё менять. Координально!..
— Ну, разошёлся. У тебя есть конкретные предложения? Тогда говори… Если нет — молчи. Наша система ему, видите ли, не нравится! А чем она плоха? Согласен, пилоты гибнут, но они уничтожают аппараты противника, тем самым, ослабляя его.
— Не противника они ликвидируют, дорогой Джон, а беспилотные железяки. Райберы практически не несут потерь в живой силе. Надо бить по кораблям, с которых снимаются автоматы, а вы, вместо этого, гоняетесь за консервными банками.
— Хорошо, — поставил точку Джон. — Дрессируй свою команду, а там посмотрим. Докажи свою правоту на деле.
— Согласен. Слова — всего лишь слова. Через месяцок посмотрим.
Но судьбе не угодно идти на поводу у людских желаний. Она своевольна и капризна.
Через две недели после исторического разговора штурмовики райберов вошли в дальний сектор и разнесли в клочья пограничный форпост Третьей Силы. Ударили в набат. Наспех сколотили четыре двойки, но Гриз взбунтовался. Пилоты только начали делать первые шаги по овладению тонкостями пилотирования и едва могли самостоятельно стартовать, а там, как бог на душу положит. Получалось — их посылали на верную смерть. Но что было самое поразительное — юнцы с пеной у рта рвались в бой и с кулаками набросились на Лабера, когда тот потребовал отменить их вылет. Примчался Джон и успокоил, начавшего выходить из себя, Вилли, при-крикнул на молодёжь. Начали серьёзный разговор. На импровизированном совещании присутствовали трое военных из Генерального Штаба.
— Вам известно лучше, чем кому-либо, — говорил глухим голосом Главный Стратег. — На данном направлении наш фронт оголён. Потребуется не менее суток, чтобы подтянуть основные силы. За это время неприятель продвинется на значительное расстояние и нанесёт нам существенный, трудновосполнимый урон. Вывод: нам просто необходимо заткнуть брешь, причём любым способом. Хотим мы того или нет, но нам в любом случае придётся пожертвовать добровольцами. Поймите, нам некого больше послать. Промедление смерти подобно. Никогда враг не подходил так близко, и не действовал столь дерзко.
— Ну, уж нет — перебил его Гриз. У него от бешенства подёргивалась левая щека. — А вы на что? Вы разве не военные? Все считают за честь отдать живот свой за родные планеты! Так в чём дело? Вперёд, за славой и вечной благодарностью потомков!..
Военачальники смутились. Подобные вещи Джон видел впервые. Он сам немного растерялся.
— Мы осуществляем общее руководство, — неуверенно заговорил Второй Стратег. — Разрабатываем перспективные планы, корректируем деятельность подчинённых. Кому-то надо управлять действиями вооружённых сил. Только мы владеем полной информацией.
— Получается, вам легче посылать на смерть бестолковых мальчишек, чем самим идти в бой за правое дело? То, что вы творите, координированием назвать нельзя. Вы постоянно занимаетесь латанием дыр. Будь я на стороне противника, то раздолбал бы вас за неделю.
Главный Стратег в ужасе отпрянул. Джон испуганно замигал.
— Что, не нравится? — наступал на них Гриз. — Хорьки! Окопались тут. Наотъедали рожи, за неделю не обсерешь! Я вам спокойно жить не дам! Придётся жирок-то растрясти! Слушай мою команду! Вылетаем немедленно! Военные с Джоном пойдут на тяжёлом бомбардировщике, но пилотировать его я доверю только своему парню. Ваши истерички ни на что не способны. Как увидят цель, так сразу норовят погибнуть. Сумасшедший дом!
— Кто вам позволил говорить так о наших детях, отдающих за Родину самое дорогое — жизнь, — не выдержал Второй Стратег. — Да кто вы такой!?..
— Значит, говорить нельзя, а посылать можно. Ловко у вас получается!
— Я не позволю…
Договорить Второй Стратег не успел. Вилли сгрёб его за грудки одно рукой, оторвал от пола и впервые в жизни рявкнул во всё глотку.
— Я вам покажу детей! Мясники! Дух вышибу!
Джон еле успокоил расходившегося гостя.
Гриз, бормоча ругательства и проклятья, отправился готовиться к рейду. Военные, всё ещё бледные от перенесённого потрясения, поспешили к причалу, где высилась громада бомбардировщика. Сейчас представители Штаба испытали настоящий шок. Они даже в кошмарном сне не могли предположить, что посланец Светлого Мира способен на подобное. Священная Книга говорила об ином…
Через двенадцать часов стартовали. Лабер принялся командовать:
— Эдгар, Боб, Джон. Поднимайтесь относительно основного направления на тридцать километров и двигайтесь параллельным курсом. Ни во что не ввязывайтесь. Полное радиомолчание. Действовать по обстановке. Боб второй, Лука, Златко. Работаете по варианту «Калека». Полное радиомолчание. Даже если план не сработает — умрите с достоинством. Вы — первые! Гордитесь этим. На вас основная надежда. По мелким целям огонь не открывать. Ждать через не могу. Даже если железяки райберов пройдут в метре от вас. Ни звука, ни движения. Затаитесь, как мыши. Руди, держись за нами. В драку не лезь. У тебя на борту большое начальство. В районе силового контакта включай глушилки на полную мощность. Никто на свете не должен узнать, в случае нашего успеха, что здесь произошло. И ещё… Что бы ни говорили тебе сановные особы, какие бы приказы не от-давали — запомни, я здесь царь и бог. Моё слово — закон! Они просто на-блюдатели, не больше и не меньше. Усвоил? Отлично… Пьер, Иван, Ганс, Ньямба, Ликки! Наша шестёрка образует ударный кулак. Атакуем только по моей команде. Никакой самодеятельности! Убью! Понятно? Стреляем только наверняка. Одиночными! В крайнем случае — короткими очередями. И последнее. Всем без исключения. Помните, чему я вас учил? Ни на секунду не расслабляйтесь! Всё! Поехали!
— Вилли, — Лабер узнал голос Джона. — Что это ещё за вариант «Калека»? Ты мне о нём ничего не говорил.
— Так, маленький, ничего не значащий, эксперимент. Если всё заладится, мы им разом вправим мозги.
Штурмовики построились, зацепили три разбитых в дробадан машины, и отправились на поиски противника.
— Вилли, зачем тебе старый хлам? — спросил Главный Стратег. — Пункт приёма вторсырья в другой стороне.
— Я знаю, — ответил Лабер, — но райберы дороже дают…
Через четыре часа локаторы показали появление автоматов врага. Они шли встречным курсом.
— Начали! — скомандовал Гриз.
С борта тяжёлого бомбардировщика, на панорамном, объёмном экране были хорошо видны все нюансы схватки. Передовые штурмовики, ведомые Лабером, почти остановились, разблокировали сцепку и три разбитые машины, медленно кувыркаясь, продолжили движение в сторону противника. Три истребителя, которые держались выше, неожиданно расплылись, потеряли очертания, и через мгновение на их месте обозначилось бесформенное облако. Военные недоумевали. Джон молчал. Тем временем три разбитых штурмовика поравнялись с неприятелем. Один из райберов обошёл крайнюю развалину и выстрелил. Полетели обломки. Нападающий сделал ещё один облёт целей и примкнул к остальным.
Корабли сближались. Первым открыл огонь противник. Светящиеся трассы прошли много ниже. Шестёрка Гриза не отвечала. Джон испугался. Такого никогда не было. Обычно шквал огня обрушивался на врага, а тут полное молчание. Военные заволновались. В этот критический момент шестёрка произвела дружный залп. Его результаты потрясли! Из девяти автоматов на ходу остался один. Остальные разлетелись подобно шрапнели. Последний заложил глубокий вираж, но Лабер развернулся на месте и одиночным выстрелом разнёс ему носовую часть.
Ожило облако, в котором прятались истребители. Три нескончаемые очереди ударили влево и вниз. Блеснули яркие вспышки, и на экране появились обломки кораблей — невидимок. И снова шестёрка сделала залп, и ещё четыре невидимки превратились в рой обломков. Но самое захватывающее ожидало впереди. Разбитые машины, о существовании которых все забыли, неожиданно стабилизировались и открыли огонь по цели, которая находилась за пределами видимости локаторов, из всех видов оружия. Огромная, словно новогодний фейерверк, вспышка озарила на мгновение черное пространство, и вдруг что-то лопнуло, блеснув нестерпимым светом, и горящие куски полетели во все стороны, образовав фантастический цветок, вдруг расцветший в космосе.
— Они добрались до носителя! — воскликнул поражённый Джон. — Неве-роятно!
— Всем кораблям. Возвращаемся. Истребители, заберите оставшихся невидимок. Главный Стратег, распорядитесь насчёт транспортного корабля. Необходимо собрать обломки носителя. Пусть их внимательно осмотрят специалисты. Ньямба, отбуксируй ребят. На сегодня всё!
Военные сияли. Джон взволнованно расхаживал по рубке бомбардировщика, заложив руки за спину. Одиннадцать пилотов стояли вдоль стены по стойке вольно. Вилли сидел в кресле первого пилота лицом к публике. Стояла радостная тишина.
— Так что, всё-таки, представляет собой вариант «Калека»? — наконец спросил Джон. — Не томи…
— Я говорил с теми немногими, кто остался жив после встречи с райбе-рами и выяснил, что автоматы неприятеля не обращают внимания на подбитые корабли, в редких случаях производят по ним, как бы тренировочные стрельбы. Поэтому, после длительных раздумий и расчётов я решил рискнуть, ребята меня поддержали. Мы подремонтировали списанные штурмовики, посадили в них добровольцев, дали им по обойме на каждый ствол, и по крупице горючего для коррекции. Райберы ни в коем случае не должны были заподозрить подвоха. Я знал — неподалёку от истребителей находится носитель. Именно он являлся целью «неисправных» машин. К счастью, уловка сработала, и противник пренебрёг разбитыми машинами неприятеля, но для пробы ударил по одной. Результат подтвердил визуальный осмотр — развалюхи не представляли никакой опасности. Их оставили в покое…
— Но биодатчики противника… — заикнулся, было, Джон.
— Мы обманули их. Пришлось идти по болезненному пути. Добровольцев, конечно с их согласия, охладили до критического уровня. Поэтому сканеры приняли их за трупы! — пояснил Гриз и спокойно продолжал. — Три истребителя я поместил в засаду. Но как их спрятать? Специалисты быстро нашли выход. Они обтянули корпуса пластиком и порекомендовали выбросить в пространство полторы тонны металлической дроби. Результат превзошёл все ожидания. Локатор перестал их брать. На экране красовалась лишь бесформенная клякса.
— К чему устраивать засаду? Истребителям через шарики ничего не видно. Они слепы.
— Вы не правы. Пилоты вывели за пределы облака панорамные камеры и ждали появления основной ударной силы противника — кораблей — невидимок. И они дождались. Те спокойно стояли в стороне и выбирали удобный момент, чтобы повеселиться, но тут в дело вступили истребители, мы добавили и разбили почти всех.
— Но два остались невредимыми…
— Они могли натворить бед, однако наши калеки вышли на носитель. Остальное, вы видели.
— Где трофеи?
— На первой базе. Я жду результаты осмотра с минуты на минуту, хотя почти наверняка знаю ответ.
— Извини, какой именно…
Включилась установка дальней космической связи. На экране появился инженер технической службы, аналитический отдел.
— Вы были правы, — слегка растягивая слова, произнёс он. — Ваша догадка полностью подтвердилась. Трофеи оказались на удивление примитивными и снабжены дистанционным управлением. Это не автономные системы…
— Отлично, — Гриз потёр довольно руки. — Превосходно. Замечательно.
— Получается, у райберов нет боевых машин, оборудованных кибермозгом, — вспыхнул Главный Стратег. — Значит, нам нет надобности гоняться за всякой мелочью. Будем бить сразу по носителю. Потом только останется собрать обездвиженные машины.
— Вот именно!.. — обрадовался Джон.
— У нас могут возникнуть некоторые проблемы, — подал голос Второй Стратег.
— Сейчас всё детали, — улыбнулся Гриз. — Меня удивляет совсем другое — как вы не догадались до этого сами?
— Долгие годы мы вели боевые действия на пределе возможностей. Медленно, постепенно ситуация меняется не в нашу пользу. Ты сам видишь — враг подошёл слишком близко. Нам не дают передышки, не позволяют, как следует, подумать. Несомненно, здесь сказываются результаты обработки. Чтобы изменить ход событий понадобился ты. Я уверен, у тебя в жизни тоже были подобные моменты. Бьёшься, бьёшься над чем-нибудь, никак не получается, хоть плачь, но тут приходит посторонний и легко, играючи раскладывает всё по полочкам. Ты помог решить больной вопрос…
Джон устало улыбнулся и добавил:
— Всем моя личная благодарность. Отдыхайте, а завтра начнём всё ме-нять. Это наш шанс. Главный Стратег, подготовьте приказ по поводу ге-ройской смерти Луки. Зачитайте его по вооружённым силам. Поставьте в известность гражданское население.
Через четыре дня Вилли принял участие в первом и, едва не ставшим для него, последним, поиске. Его штурмовик нарвался на робота камикадзе. Видимо, его установили с уничтоженного носителя. Всё произошло мгновенно. Гриз не успел даже вскрикнуть. Робот вынырнул, будто чёртик из коробочки. Блеснула вспышка, и свет померк в его глазах.
Очнулся Лабер на больничной койке. Он лежал на животе, абсолютно голый. Руки, ноги, голова оказались зафиксированными мягкими зажимами. В палате царил полумрак. В глубоком кресле, рядом с раненым дремал врач. Что-то мягко гудело. Гриз попробовал пошевелить конечностями, но они не слушались. Тело полностью онемело от головы до кончиков пальцев. Препротивное чувство. Тем временем тон гудения изменился. Врач немедленно открыл глаза и внимательно посмотрел на больного.
— Не волнуйся, — сказал он. — Самое неприятное позади. Через три дня мы вернём тебе подвижность. Ты пробыл без сознания ровно неделю. Большая потеря крови. Пришлось ампутировать палец на ноге. Сильно покалечило спину. Глубокая рубленая рана, но позвоночник не задело. К счастью. Регулятором сидения пробило почку в двух местах. Пришлось ставить биопротез. Жить будешь. А сейчас спать…
Проснулся Лабер у себя в комнате. Тело слушалось отвратительно. Спина не гнулась, словно он проглотил лом. Боль отсутствовала. Однако больной испытывал большую слабость.
Пришла сестра, улыбнулась, забрала пробирки с разноцветными жидкостями и вышла. Появился врач.
— Ну, как самочувствие? — осведомился с порога он.
— Я бы хотел взглянуть на себя с тыла.
Врач взял зеркало и встал перед пациентом. Лабер увидел страшный, отвратительного вида рубец. Он простирался от левой лопатки до поясницы. Его заполняло вещество, похожее на клюквенный кисель. Гриз хотел потрогать борозду рукой, но не решился. Врач поставил зеркало на место. В комнату вошёл Джон.
— Наш герой глядит орлом, полон сил и энтузиазма! — нарочито бодро возвестил он. — Выглядишь замечательно…
— Первое впечатление обманчиво. Я ощущаю себя сушёной воблой, или как говорят в России — не богу свеча, не чёрту кочерга.
— Ты нас здорово напугал, — признался Джон. — Думали, не выкарабка-ешься. Это было бы настоящей трагедией. К счастью организм у тебя удивительный. Такое перенести и остаться живым!..
— А что собственно стряслось?
— Ты налетел на камикадзе. Штурмовик разворотило. Кабину отбросило в сторону. Хорошо ещё техники догадались установить дополнительную броню. Обшивка выдержала, но внутри!.. Пока выловили кабину, пока доставили её на флагман, пока вскрыли — надежды практически не осталось. Ты выглядел ужасно: весь в крови, комбинезон на спине вспорот, из поясницы торчит фрагмент кресла, носок у ботинка оторван, оттуда тоже льётся! Ужасающей силы кошмар! Медики оказали первую помощь и срочно увезли в госпиталь. Там сразу подключили к аппаратуре жизнеобеспечения, и пока готовили консервант для заполнения раны, сделали операцию по извлечению инородных предметов из почки.
— Из чего изготовили консервант?
— Там компонентов уйма, всего не упомнишь, — уклончиво ответил Джон. — Пойми, сегодня не это главное. Главное — ты жив, курилка! Посланец Светлого Мира победил смерть! Люди ликуют и с утроенной энергией трудятся каждый на своём месте.
— Долго мне ещё валяться?
— Можешь хоть сейчас в бой, но спина требует ежедневной, неустанной разработки по шесть часов в день, в течение двух недель, иначе заполнитель не преобразуется в мышечную ткань, застынет, превратится в резиновый жгут, и ты не сможешь ни согнуться, ни разогнуться, ни сесть, ни встать.
— За мной не заржавеет, — успокоил его Лабер. — Сегодня и начну.
Так посланец Светлого Мира снова встал в строй. Сейчас многое изменилось. Благодаря новой тактике ведения боя, повышению эффективности атак, удалось заняться более углублённой подготовкой пилотов. Главный Стратег создал четыре учебных центра, в которых молодёжь проходила серьёзный курс обучения. Лабер внимательно следил за ходом занятий. Лозунг «Пойти в бой, чтобы умереть!», заменили на другой — «Победить врага, чтобы сохранить жизнь!». Успешные действия Вилли, его новшества, не прошли даром. Они словно сняли тормоза с мышленья людей. Началась серьёзная работа. Все виды вооружений срочно модернизировались, создавались оригинальные системы наведения. Корабли — невидимки подверглись тщательному изучению. В итоге родились рентгеновские радары. От их бдительного ока уже не могли спрятаться ни невидимки, ни носители, ни роботы камикадзе. Война вступила в новую фазу.
Райберы быстро почувствовали перемену, происшедшую с их подопытными кроликами. Они не стали откладывать дела в долгий ящик и всерьёз взялись за переоснащение флота. Но они явно не успевали за Третьей Силой. Окрылённая первыми серьёзными победами, она неудержимо рвалась вперёд, оттесняя врага всё дальше и дальше от родных планет.
Лабер задумал небывалое предприятие — захватить носитель. Его давно мучил вопрос, каким образом передвигаются в пространстве райберы. Джон откопал в архиве древнюю легенду, которая гласила, будто враг приходил сквозь время. Гриз сколько не ломал голову, так ничего и не понял. Как прикажите понимать — сквозь время! Ерунда! Но как-то они всё же летают? Глубокие поиски не дали положительных результатов. Загадка не на шутку раззадорила Вилли. Он нутром чувствовал, что если он её решит, то Второй Силе несдобровать, а если это действительно так, то райберы будут хранить секрет до последнего вздоха. Гриз задёргал Джона и военных требованиями усилить патрулирование с целью обнаружения скопления сил противника. Руководство вначале пыталось сопротивляться, потому, что поиски предполагали огромные энергозатраты, но Лабер убедил их, уговорил, соблазнил перспективами, какие могли открыться перед миром двух планет, если удастся узнать тайну передвижения противника меж звёзд. Так появился на свет специальный отряд из двадцати штурмовиков, в который вошли все пилоты, что проходили некогда подготовку под руководством Вилли. Лучшие из лучших.
Но и райберы не дремали. Охранные системы носителей довели до со-вершенства. Их программировали таким образом, что в случае появления боевых аппаратов Третьей Силы ближе десяти километров, носитель бесследно исчезал. Подобное поведение неприятеля ещё больше распаляло любопытство Гриза. Ох, было, что скрывать райберам! Было!.. Тогда в ход прошли примитивные работы, собранные наспех, и умеющие лишь одно — работать с информсистемами врага. Но даже самый настырный из них не мог просочиться на носитель. И ещё одно удивило Гриза. Он сколько не старался, но так и не смог выяснить, как выглядят райберы. Его друзей никогда не интересовала внешность противника. Для них он являлся древним врагом и не более того. Поэтому Вилли решил взять языка, но пока ничего не получалось, так как никто не мог проникнуть на носители. Заколдованный круг. А если посмотреть на орбитальной лаборатории? Вдруг там что обнаружится? Джон вызвался сопровождать гостя, прихватив для верности четырёх помощников.
* * *
Лабер стоял посередине знакомого зала. Он вспомнил холод, боль, испуг, которые испытал очутившись в капсуле и невольный озноб пробежал по спине. Надо же, какой пассаж!
Поиски начались с медицинских отсеков, потом перешли в жилые блоки и закончили управляющим модулем. К сожалению, ничего существенного в памяти компьютеров не попадалось. В основном проскакивала всякая мелочь, ерунда, не заслуживающая внимания. Лабер не желал сдаваться. Он снова и снова углублялся, на сколько мог, в базу данных, шаг за шагом просматривал сохранившиеся файлы и программы. Увы, всё было тщетно…
Компания собралась в сферическом зале. Мрачная, злая. Говорить не хотелось. Гриз тяжело вздохнул, поднял голову и вдруг толкнул Джона в бок. У одного из помощников глаза расширились до невозможных пределов. Он силился что-то сказать, но не мог, а только тыкал рукой за спину Лабера. Все обернулись. Защитный колпак принимающей капсулы остался с открытой дверью, а внутри, на столе лежало обнажённое, уродливое в своей наготе, существо. Из двух рваных ран на груди струилась густая тёмно-фиолетовая кровь и тяжёлыми каплями стекала на пол. Существо скребло по столу руками и тихо стонало. Кто-то инстинктивно схватился за оружие. Джон поспешил к раненому. Он на ходу прихватил аптечку, достал оттуда несколько тампонов и эластичный бинт.
Пришелец умирал. Три глаза, расположенные треугольником над плоским носом с одной ноздрёй, попеременно открывались и закрывались. Синие губы судорожно вздрагивали, обнажая жёлтые, пластинчатые зубы. Руки с четырьмя пальцами на каждой всё тише совершали непроизвольные движения. Незнакомец имел туловище с куриной грудью, трёхсоставные ноги с двумя коленками, трёхпалые ступни с когтем на пятке.
Джон ловко наложил тампоны на раны и плотно перехватил бинтом. Существо хрипло взрыкнуло и открыло глаза.
— Вилли, уходи скорей домой… — странным, лязгающим голосом сказал раненый. — Они собираются послать люрминсов. Новейшая разработка. Уходи…иначе навсегда…здесь…
Пришелец замолчал. У него начались судороги.
— Он знает тебя, твой язык, ему подходит наша атмосфера! — удивился Джон. — Он, что, очередной землянин?
— Уходи Вилли, — снова забормотал раненый. — Люрминсы уничтожат всё. Скорей…плохо…стреляют без сожаления…
— Не умирай. Подожди! — взмолился Гриз. — Кто ты? Что хочешь рассказать?
— Ты был у нас. Мы — экты. Узнали — сигнал перехвачен, а вот кем? Разведчики донесли, ты не появился дома. Вскоре выяснили — ты в мире Третьей Силы. Недавно удалось узнать планы наших родственников относительно всех вас. Пришлось сдаваться в плен, чтобы попытаться выяснить код лаборатории. Двоих убили. Я прорвался. Уходи. Люрминсы придут через приёмники или с носителей и всё разрушат. Более того — импульсную установку собираются блокировать. В твоём распоряжении совсем мало времени. У тебя всего один шанс. Вам удастся произвести не более одного пуска. Скорее… всех убить…
— Кого убить, где убить? — почти закричал Джон. — Держись, врачи скоро будут!
Экт резко вскинулся, вцепился Гризу в плечё и горячее забормотал:
— Наш срок вышел. Ради всего святого. Добудьте двигатели скольжения. Остановите их…
— Что за двигатели скольжения? Кого остановить? — взмолился Лабер.
— Уходи…. люрминсы… идут…. код изменён…. скоро восстановят… вторая лаборатория… скоро там… — Пришелец с хлюпом вздохнул, по телу пробежали судороги, он разом обмяк и принялся сереть на глазах, тихо, будто при замедленной съёмке, оседая на пол.
— Ты успел всё зафиксировать? — повернулся Джон к сопровождающим.
Один из них утвердительно кивнул.
Появились врачи и занялись раненым. Компания не на шутку растревожилась. Ситуация принимала неожиданный оборот. Над миром двух планет нависла серьёзная опасность и заключалась она в пришествии каких-то там люрминсов. Непонятных созданий, способных проходить через импульсную систему и несущих с собой неминуемую гибель всему живому. По всей видимости, положение было более чем серьёзно, раз экты пожертвовали жизнью, чтобы предупредить Третью Силу.
— Нам пора возвращаться, — распорядился Джон. — Главный Стратег, поднимайте всех пилотов без исключения. Продумайте план мероприятий по мобилизации резервистов. Приготовьтесь к всеобщей мобилизации. Прошу всех занять места по тревожному расписанию.
Однако времени на подготовку к отражению агрессии не осталось. Дальнейшие события развивались стремительно. Со второй лаборатории сообщили о появлении странных сгустков розового цвета, и связь с объектом оборвалась. Джон немедленно вылетел на планету, а Лабер с двумя помощниками умчался к принимающей установке импульсной системы. Там он в экстренном порядке отключил всю аппаратуру и перевёл её в режим ожидания. Сейчас можно было быть более-менее уверенным, что неведомый враг не сможет воспользоваться импульсной системой для проникновения на первую лабораторию. Тем временем, по направлению ко второй прошли четыре тяжёлых бомбардировщика, а навстречу им, никем не замеченные, проплыли два пульсирующих объекта около полутора метров в диаметре каждый, поминутно меняющие форму.
Вилли мчался в отсек связи, когда его остановил дикий вопль одного из помощников. В нём соединились: боль, ужас и предсмертный хрип. Гриз схватил винтовку и побежал по переходу туда, где ждала неизвестность. Схватка с люрминсами закончилась рассечённым бедром на левой ноге и знакомой больничной койкой. Далее последовал процесс заживления с последующей реабилитацией.
Несколько раз Лабер совещался с Джоном и Главным Стратегом, и всякий раз они приходили к мнению, что Вилли необходимо срочно уходить. Райберы непременно выбросят в пространство тысячи люрминсов — сгустков хищной биомассы, и они в два счёта уничтожат обе лаборатории, а за ними… Страшно было подумать, что могло произойти дальше. Поэтому отправка на Родину представителя Светлого Мира должна была состояться по возможности скорей. Нам не нужны лишние переживания, заявил Главный Стратег. Мы будем драться с врагом и одновременно переживать за тебя, за твоё будущее, за нашу прародину. Вилли буквально силой затолкали в медицинский отсек, и через четыре часа он был готов к транспортировке. Его специально не выводили из состояния транса, во избежание возможных инцидентов, и послали прямо так…
