— Так что всё же произошло? — спросил Вилли, с сочувствием рассматривая помятую физиономия робота. — Я ничего не видел, так здорово меня скрутило.

— Едва мы взлетели, люрминс начал волноваться, менять цвет, ну… и вообще вёл себя беспокойно. Я буквально на мгновение переключился на него, отвлёкшись от управления кораблём, как машина, будто её полоснули холодным лазером, потеряла курсовую устойчивость и рухнула в воду. Я никак не ожидал, что она способна на подобную подлянку. Мистика, да и только…

— Утром ты утверждал, будто всё же успел что-то рассмотреть на панели за мгновение до падения? Уж не почудилось ли тебе часом?..

— Я робот, и этим всё сказано! Экран биодатчика был полностью белым. Скорее всего под сторонним влиянием. Затем он просто отключился вместе со всеми приборами…

— В залив не могла войти масса планктона?

— Вряд ли. Ей там нечего делать. В таком случае цвет бы был не белым, а переливчатым. Белый цвет даёт, например, косяк крупной рыбы, толщиной не менее полуметра…

— Но рыбы здесь не видели уже более двух месяцев…

— Значит виной всему элементарная неисправность, потому, что глубо-мер до сих пор показывает восемь километров, тогда как в бухте самое глубокое место не превышает ста метров.

— А ты не испугался, когда шлёпнулся на дно?

— Там не было ничего страшного. Я лежал всего на двадцати трёх метрах. Энергии для дыхания хватило бы на неделю. А вокруг тишина, покой, лафа…

— Ты под водой ничего интересного не видел?

— Обязательно и непременно. Тритонообразные образины при помощи сложного излучателя пробовали свести с ума взрослое население Порта. Я им строго погрозил пальчиком, они покраснели, устыдились, собрали манатки и убрались восвояси…

— Тебе всё шуточки, а я едва умом не тронулся, когда утром не нашёл тебя рядом!..

Вилли вспомнил, как метался по городу и пробовал выяснить, кто что видел, однако люди после очередной ночи ничего не соображали и только испуганно хлопали глазами в ответ. Камень беспокойства упал у Лабера с души лишь тогда, когда он увидел, как люрминс с натугой вытаскивал истребитель из под воды, а за прозрачным колпаком сидел улыбающийся во весь рот Первый Помощник. Через пять минут Али уже стоял около оторопевшего и растерянного Руководителя и давал пояснения о крушении…

После взрыва безудержной радости Лабер попробовал выяснить, что стряслось с его другом. Робот коротко пояснил, а после полного трагизма повествования добавил:

— У меня транзисторы встали набекрень, когда я понял, что ты можешь тронуться умом, когда не обнаружишь меня утром. Пришёл рассвет, и вся аппаратура заработала, лампочки замигали, рычаги задёргались, дрова в топке загорелись с новой силой. Я не стал стартовать со дна, а решил задействовать люрминса. Захотелось выяснить — сможет ли он работать под водой.

— Тогда сделаем так. Сегодня ночью ты повторишь облёт, только вначале потрудись включить защиту. Люрминс пусть сидит на берегу. Держи его на связи. А я пойду спать, разбуди часа в четыре. Попробуем сообразить, что к чему…

— Ладно, дрыхни, Спиноза. Я поковыряюсь в бортовом компьютере, надеюсь, у него проснётся совесть и он сознается, почему разом отказали все системы.

Но Вилли уже и след простыл. Вскоре он уже спал мёртвым сном, а его смятенный дух летал на другом краю Вселенной…

В назначенный срок робот с большим трудом растолкал друга. Он принёс немного рыбы, варёных креветок, кусок козьего сыра и ковш воды. Гриз с огромным удовольствием поел, а потом принялся напряженно думать. Мимо дома пробежала стайка ребятишек. Редкие чайки пролетали над бухтой. Дул резкий, неприятный ветер. Мысли как-то незаметно разбрелись в разные стороны. Вилли сидел и смотрел перед собой пустыми глазами. Голова совершенно отказывалась соображать. Ночное приключение разгладило извилины, спекло мозг в чёрный, непроницаемый кубик и ничто на свете не могло просочиться за его грани. А робот тем временем распинался перед Лабером:

— Мне посчастливилось залезть в оперативную память компьютера и проследить за работой всех приборов до самого момента их отключения. Биодатчик не ошибался. В бухте происходило действительно что-то необычное. Отказ электроники здесь совершенно ни причём. Тогда возникает естественный вопрос: а кто тогда причём?..

— И кого он там увидел? — безучастно спросил Лабер. Ему было всё равно.

— Этого пока не знает никто, — ответил Али с интересом рассматривая друга. — Очнись, красавица, очнись. Хватит спать. Пора идти на Голгофу. Чаша уже наполнилась, только огурчик малосольный не забудь…

— Пошёл к едрене Фене, — буркнул Вилли, потихоньку приходя в себя. — Вылетишь перед закатом солнца и станешь патрулировать вдоль барьера, не пропускающего рыбу. Ни на секунду не выключай защиту. Утром доложишь, если я к тому времени не тронусь своими мозгами.

— Тогда я отправлюсь прямо сейчас. Не хочу пропустить самое интересное. Кстати, пока ты спал, я сообщил в Мирный, что у нас всё в порядке, а то Ирма сильно волнуется, а Марта вообще предлагает сжечь Порт. Проживём, дескать, и без морской рыбы. Выкопаем пруды и станем выращивать речную.

— Давай займёмся делами. Солнце скоро сядет, а мне ещё огурчик найти надо…

Али хихикнул и умчался, будто ведьма на метле, а Лабер отправился на побережье. Он решил встретить ночь как можно ближе к выходу из бухты. Если что-то приходит к Порту, то ему никак не миновать узкой горловины. Вот тут мы и посмотрим, кто осмеливается баламутить народ! Вилли занял удобную позицию и предался созерцанию.

Солнце с повышенной скоростью падало за горизонт. Водную гладь бухты не тревожил даже редкий всплеск рыбы. В принципе, ждать оста-лось не так уж долго. Потихоньку невольное волнение начало охватывать Руководителя. А вдруг он зря подобрался к воде так близко? Кто знает, что скрывается в морской пучине? К чему мудрить? Проще сравнять городок с землёй, как советует Марта, и жить себе спокойненько в глубине материка, строить города, сеять хлеб, растить детей. У нас в избытке пустующих территорий и, соответственно, возможностей для развития. Поэтому люди могут себе позволить забыть о море — торговать-то не с кем! А морепродукты — дело второе. Однако кто тогда даст гарантию, что уже завтра враг, мучающий людей неведомым способом, не доберётся до остальных поселений? Никому не известен его потенциал. Если не потрудимся разобраться сейчас, то вскорости всем без исключения останется только метаться по свету в поисках спокойной жизни, пока нас не загонят на Тибет, или в пустыню Сахару. Нет! Уж лучше мы потерпим и выясним правду, какой бы страшной она не была. Трусливое бегство ничего хорошего не принесёт, а лишь умножит и без того многочисленные жертвы. Колебаться и медлить в данном случае недопустимо и преступно…

Начало темнеть. Гриз до боли в глазах всматривался в поверхность моря, в узкое горло прохода, но пока ничего интересного не видел. Тогда Лабер лег на плоский камень, опускающийся к самой воде и вдруг услышал…нет, не ЗВУК, а чьё-то дыхание: осторожное и одновременно глубокое. Руководитель вцепился в камень и буквально приник к воде. Кто-то двигался прямо под поверхностью, огромное количество живых существ. Они на неуловимое мгновение выставлялись наружу, делали выдох, глубокий вдох и следовали дальше. Это же дельфины, наконец, сообразил Гриз. Многие тысячи дельфинов. Ещё немного и они полностью забили бухту. Вилли тут же услышал ЗВУК, а затем и ГОЛОС. Неожиданно он обрадовался, потому, что тайное, наконец, стало явным. Осталось выяснить, зачем они их генерировали. На дальнейшее напряжение мозгов Руководитель уже был не способен. В его голове всё стонало и вопило, шептало и бубнило, птицей в клетке бился страх, ужас леденил кровь и хотелось вырвать себе взбесившиеся мозги, чтобы раз и навсегда прекратить этот кошмар!

Пришёл в себя Лабер на рассвете. Его довольно энергично тормошил робот. Гриз испуганно огляделся и сообщил срывающимся голосом:

— Мне сегодня привиделась жуткая ерунда. Такое и в пьяном сне не приснится. Будто дельфины заполнили всю акваторию и принялись излучать и внушать…

— Тебе это не привиделось, — вздохнул робот. — Я тоже видел много интересного, и армада китов тебе не померещилась. Я имел удовольствие наблюдать за их массовым ходом. Он начался незадолго до заката. Огромные массы афалин подошли с юга, беспрепятственно проникли через барьер и организованно двинулись к Порту. Кстати о птичках — рыбу не пускают тоже они. Представляешь — заговор водных молокососущих, против нас — наземных виноводкопьющих! Непроницаемая бредятина! Кто ими управляет? Поехали дальше… Наши братья меньшие плотненько втиснулись в бухту, оккупировали ближайшие окрестности и у меня начались сбои во всех системах истребителя. На этот раз они серьёзных последствий не имели — помогла защита.

— Я думаю, здесь всё гораздо сложней. Что-то произошло за нашей спиной. Что-то очень важное мы упустили, проморгали, не пожелали заметить по причине хронической загруженности.

— Вполне может быть, — согласился Али. — И мы сейчас расплачиваемся за свою не дальновидность, бестолковость. С другой стороны кто в нас бросит камень? Ни у тебя, ни у меня не было ни секунды свободного времени! Так что по большому счёту мы ни в чём не виноваты! Пусть лодыря казнятся и переживают. Нам стыдиться нечего!

Вилли поднялся, потянулся, радостно осмотрелся и провозгласил:

— Если мы в скором времени не научимся с ними сотрудничать и пони-мать, то дельфины окончательно выживут нас с берега моря и больше никогда сюда не пустят.

— Очень даже может быть, — снова согласился робот. — Нам пока не стоит… — Али на мгновение споткнулся и торжественно добавил. — Я всё понял! Нас никто и плавником не тронет, если Порт станет меньше срать в море! Подумай сам! Сколько мастерских у нас понатыкано на реке, плюс мидиевое хозяйство, плюс, не контролируемый сток нечистот, и много всего сверх того! Кому понравится такое отношение к их дому?

— В таком случае их действия должны предполагать наличие разума! — возразил Лабер. — Посчитай, сколько планета оставалась без людей!

Первый Помощник закатил глаза и принялся вычислять, беззвучно шевеля губами.

— Порядка десяти лет, — наконец сообщил он.

— Маловато, — почесал затылок Руководитель. — Ай да кургала! Вот жук! Ловко всё обтяпал!

— Не понял, — насторожился Али. — Наше чудо-то здесь причём?

— Кургала не мог смириться с тем, что всем заправляет провирус, и искал удобный случай насолить и утереть нос всемогущему организму.

— Каким боком к их противостоянию прислоняются дельфины?

— Не спеши. Слушай дальше. Райберы уничтожили людей и попробовали с наскока занять их место. Из грандиозной затеи ничего не получилось — я выжил и при поддержке эктов здорово осложнил Второй Силе сошествие с небес на земную твердь. Сегодня я склонен думать — именно кургала подстроил моё спасение, но сейчас не это главное. На опустевшей планете, как и положено по программе, заработал провирус, и на сцену выпрыгнул новый претендент на роль разумного существа — дельфины! Замечательный объект с удивительной перспективой. До этого момента всё складывалось крайне удачно для оппонентов кургала. Понадобился всего один толчок, непринуждённый взмах руки, чтобы зерно упало в подготовленную почву. Однако кургала не дремал. Наш хитрец сохранил законсервированных людей в стане врага — так было безопасней, не смотря на всю кажущуюся аб-сурдность затеи. Затем он изыскал возможность переправить землян назад на планету. Таким образом получается, что провирус поторопился, и в результате его непродуманных действий, на Земле появились абсолютно непохожие друг на друга две группы разумных существ. Скорее всего злокозненный микроорганизм получил от хозяев по полной программе. Так что на данном этапе кургала победил, но следующий шаг остался за провирусом…

— Получается, мы стали свидетелями одной из многочисленных битв кургала за право самоутвердиться, и доказать кому-то, что он не верблюд!..

— Конечно! Отсюда следует малоутешительный вывод — мы лишь пешки в руках титанов! Гадкая штука жизнь, не правда ли?

— Все в этом мире заблуждаются, — философски заметил робот.

— И делают это с большим успехом каждый день! — обозлился Вилли. — Нет, чтобы просто жить, радоваться и не мешать другим растить детишек! Так, между прочим, завещал нам наш создатель!

— Ты намекаешь на существование третьего лица, главного на кухне творения жизни?

— Конечно. Кто-то просто обязан контролировать наш балаган. Ко всему прочему он оставил людям простые и понятные истины. Нам, идиотам, следовать бы им! Ан нет! Всем хочется продемонстрировать свой гонор, блеснуть своим убогим я! Вот захочу и завоюю, уничтожу, смешаю с пылью лагерной, растопчу, исковеркаю жизни миллионов. Пусть знают, с каким великим и могучим, гениальным и непогрешимым человеком они имеют дело! Только в любом из нас живёт подсознательный страх неотвратимой расплаты за содеянное. Потому, что, не смотря ни на что, никому не охота вариться целую вечность в котле со смолой, приправленной специями, оглашая преисподнюю заливистыми воплями на усладу обслуживающего персонала. Там шибко не расходишься и никого не запугаешь. Поэтому все мы начинаем непременно каяться, когда стоим одной ногой в могиле и сожалеем, что не в силах изменить прошлое, и просим прощения даже у убитых комаров! Безмозглые, напыщенные болваны, не способные видеть дальше собственного носа! Зачем мы лжем даже себе? Почему ложь является нашим идолом, которому мы молимся со всей страстью своей уродливой души?

— Хватит размазывать сопли по щекам. Пошли в город. Будем действовать. Попробуем на первый раз справиться с кучей отходов. Наладим утилизацию, вместо того, чтобы топить их в море. Если план сработает, тогда можно попробовать вступить с китами в контакт. Пусть загоняют нам рыбу и катают детей…

— Нет! Они уже никогда не будут никого развлекать и работать на людей. Всё! Закончился тот период, когда дельфины послушно прыгали в океанариумах через обруч и приносили мячики. Я боюсь, как бы нам в скором будущем не пришлось, в только что открытом человеконариуме, сигать через горящие барьеры, делать стойку на ушах и таскать в зубах апорт, под восторженное хлопанье хвостов по воде! Чем скорее мы откажемся от имиджа эдакого вальяжного и снисходительного барина — тем лучше будет для человечества!

— Ну, ты сегодня разошёлся! — воскликнул Али, обнимая друга за талию. — Угомонись. Потребуется время, чтобы люди свыклись с дикой мыслью — им придётся сотрудничать с рыбой!

— Но киты…

— Знаю, знаю! Я не дикая тварь из дикого леса. Однако нам от этого не легче. Представь себе более чем абсурдную ситуацию — мы посылаем ноту протеста кильке! Или договариваемся с камбалой о проведении исследований морского дна!

— Тете бы всё насмехаться и превращать серьёзные вещи в балаган…

— Пошли, мыслитель, — засмеялся робот. — Пора исправлять ошибки…

Целый день Лабер метался по производственным помещениям, давал указания, ругался, доказывал, приказывал, показывал, где и как поставить очистные сооружения. Али связался с Мирным и попросил помощи материалами. До самого вечера велись напряжённые работы. Времени не хватало. Возле мидиевого хозяйства чистили берег и море от гниющих остатков. В самом Порте начали копать траншеи для устройства отводной канализации. Робот занимался доставкой необходимых грузов для строительства.

Странно, думал Вилли, помогая в разгрузке, каким образом люди воспримут весть о том, что в море с недавних пор живут их братья по разуму? Очень многие даже не видели дельфинов и не представляют, как они выглядят. Все твёрдо уверены — раз живут в воде, значит рыбы, и никаких гвоздей! Возможны осложнения на почве полного отрицания большей части общества более чем странного заявления Руководителя о появлении беспокойных соседей. Скорее всего, так и будет. Потому, что даже он, много повидавший, побывавший в невероятных переделках, лично знакомый с не поддающимся осмыслению кургала, и то ловил себя на мысли о полной невозможности возникновения разума в дельфинах! Почему само понятие — цивилизация ассоциируется в нас с вонючими заводами, радиоактивными производствами, автомобильными пробками до горизонта, свалками отходов до небес, чудовищным количеством вооружений, вырубкой лесов, уничтожением народов во имя национальных интересов, возникновением громоздких мегаполисов накрытых одеялом ядовитых испарений и многими другими «признаками» развитого общества? Всё иное, не располагающее сим джентльменским набором, не имеет права на суще-ствование и достойно лишь одного — атомной бомбы, а ещё лучше двух для надёжности, чтобы оно никогда больше не пробовало залазить на одну ступеньку с нами разумными, рачительными и набожными тварями! Скорее всего, все мы боимся, что кто-то в подлунном мире сумеет жить лучше нас, культурней, без вражды и ненависти, желания убивать по поводу и без такового, и издеваться над слабыми. Раз мы сидим по уши в дерьме, то пусть и весь мир ныряет туда же. А то, ишь ты, выискались — ходят, скалят зубы, бескорыстно любят друг друга, и это в то время, когда цвет Вселенной пускает носом пузыри от зависти, и самозабвенно барахтается в нечистотах! Ату их! Руководитель невесело улыбнулся и подивился сколько в нём ещё грязи, глупости и дремучих предрассудков, которые требовалось срочно удалить из организма! Правы были и экты и кургала. Самое тяжёлое на свете — переделать себя, отказаться от опыта, нажитого многочисленными поколениями, устоявшегося веками, поменять убеждения, ориентиры и пробовать понять ближнего и дальнего своего. Начинать требовалось только с себя!

Этой ночью люди не слышали ЗВУКА, а только ГОЛОС. Он явно изменил тональность, стал не таким пугающим, а вот что он хотел сказать — так и осталось загадкой. Однако население Порта поняло одно — оно на верном пути, а на следующий день рыбаки принесли радостную весть: в море появилась рыба! Много рыбы! И тем более Лабера поразила реакция робота. Али бегал по грузовику не в силах сдерживать бешенство и рычал не своим голосом:

— Никогда не предполагал, что какой-то там анчоус станет диктовать мне свои условия и дрессировать подобно крысе в коробке! Сделал правильно — вот тебе рыба. Нажал на нужный рычажок — уберем ЗВУК, а примешься своевольничать, сопротивляться и показывать гонор — накажем, и ты снова окажешься без рыбы, и с какофонией в непонятливой башке!

— Дельфины борются за чистоту своего дома, — пытался возражать Вилли, — и имеют на это полное право…

— Да никто не занимается никой борьбой. Нам просто выставили ультиматум, применили меры устрашения: или вы делаете, как хотим мы, или убирайтесь на все четыре стороны! Вы всё поняли, порочные потомки Бандар-Логов?

— Не кипятись. У них просто иной тип мышления. По всей видимости, при возникновении разум имеет отклонения в ту, или иную сторону от общей концепции развития Вселенной в зависимости от среды обитания…

— Отклонения могут быть только у садистов, маньяков, извращенцев и душегубов! Разум, где бы он не возник, в чем бы не развивался, начиная от кашалота и кончая скунсом, обязан придерживаться определённых норм и правил! — завизжал робот. — Уничтожение, запугивание, силовой шантаж никогда не являлись основой любого общества! Ты знаешь это лучше меня! И не смей их больше защищать, этих дельфиньих питекантропов! Их спасает от моего гнева только то, что они находятся в самом начале пути, и у них левый ласт не ведает, что творит правый! Поэтому, во избежание конфликтов и противостояния различной степени напряжённости, предлагаю вступить с ними в контакт. И чем быстрее — тем лучше! Их много — нас мало. Если соберутся все киты, нам не поздоровится!

— Насчёт контакта ты прав. В остальном — нет! Мы добились положи-тельного результата самыми простыми, и как показал опыт, и эффектив-ными мерами!

— Значит — снизошли! Однако уже завтра они запросто могут проголосовать своими погаными хвостами за полное наше уничтожение. Ничто не помешает китам подойти к берегу днём, утром, подняться в реки большой массой!

— Неизвестность во все времена пугала людей. Мы склонны преувеличивать опасность…

— Но дельфины УЖЕ прибегли к насилию! Сколько людей покончило с собой? Скольких младенцев задушили в колыбелях? Скольким детям нанесли глубочайшую моральную травму? Ты ещё не подсчитал?

— С тобой трудно спорить, — согласился Гриз с другом. — По всей видимости потребуется много времени для достижения полного взаимопонимания между нами. В любом случае необходим диалог с новыми соседями. Попробуем что-нибудь придумать…

— А пока установим круглосуточное дежурство и патрулирование на истребителе. Я присмотрел на орбите штурмовик. Его не сложно починить. Боекомплект к нему я уже подобрал и спрятал от греха подальше в Могильнике. Предлагаю срочно притащить штурмовик сюда, отремонтировать и держать в полной боевой готовности. Не помешает…

— Ты забыл историю с люрминсами? Тогда мы были всего в шаге от катастрофы…

— Я приму меры безопасности. Поставлю биоизлучатели, настрою их на свой алгоритм, и ни одно живое существо не поднимется на борт в наше отсутствие.

— Хорошо, я согласен. Пока ты летаешь, я продолжу работы и подумаю, каким образом мы будем общаться с китами…

Али улетел. Вилли в глубокой задумчивости уединился на берегу моря. Медленно, не замечая ничего вокруг, он добрёл до мидиевого хозяйства и поднялся на высокий берег. Отсюда открывался прекрасный вид на Порт, остров Скорби и голубое, глубокое море. Руководителя обуревали противоречивые чувства. Он прекрасно понимал всю сложность положения. На данный момент в дельфинах только-только начала загораться искра божья. На 99,9 % они были всё ещё животными: пусть сообразительными, пусть предприимчивыми, пусть научившимися видеть чуть дальше собственного носа, но все же животными. Никто не мог угадать, какими мотивами руководствовались они на данный момент, к чему стремились аквасапиенс, по какому пути собирались идти. И вообще, как можно было общаться с китами при полном отсутствии аппаратуры. Ультразвуковой диапазон пока недоступен человеку. Можно попробовать вести разговор при помощи жестов, а вдруг это унизит собеседников, и они примут искреннюю попытку войти в контакт за умышленное оскорбление. Тогда вместо конструктивного диалога возникнет губительное противостояние. Ко всему прочему Лабер не понимал с чего надо начинать сближение двух разумных ви-дов. Что ему требовалось сделать, чтобы обратить на себя внимание. Не гоняться же, в самом деле, за дельфинами по морям и океанам, отчаянно размахивая при этом руками и ногами!

Интересно, а на что вообще способны киты? Афалины стали одни ра-зумными, или всё их семейство пошло по шаткой дорожке? Обстановка непременно прояснится в скором времени, а вот на поиски точек сопри-косновения могут уйти годы тяжкого труда, напрасных жертв и лишений, а они так и не будут найдены. Что такое, в сущности, десять лет для возникновения и становления разума? Это даже не миг, а смехотворно малая величина, никем и ничем не закреплённая в пространстве и времени. Тогда имеем ли мы право требовать от дельфинов больше того, на что они способны на данный момент? Правильно Али выразился — дельфиньи питекантропы! Орды диких варваров, слепо повинующихся звериным инстинктам, довлеющими над ними. Тогда скорейшее начало переговоров крайне необходимо. Оно расставит множество точек над «и», даст вполне определённое направление отношениям, поможет выяснить, с кем мы имеем дело. Только после этого можно будет сделать более-менее объективный про-гноз на будущее и разработать меры, исключающие в будущем возможную агрессию с обеих сторон. А детский лепет насчёт благородства разума, старшего и младшего братьев придётся оставить, ибо весь опыт развития человечества, да и райберов тоже, говорит об ином. Время — только оно способно ответить на все вопросы. Только оно…

Прошло ещё шестнадцать дней. ГОЛОС исчез, и люди почувствовали большое облегчение. Уловы множились с каждым днём, однако дельфинов нигде видно не было. Раньше они во множестве резвились в богатых рыбой тёплых водах, а теперь редкие одиночки проносились на огромной скорости, не подходя близко к кораблям, и исчезали так же внезапно, как и появлялись. Ночью ситуация резко менялась. Не менее десятка афалин не спеша, патрулировали вдоль берега, заходили в речку, крутились возле мидиевого хозяйства. Они не собирались пускать дело на самотёк и постоянно отслеживали чистоту воды в районе Порта. Истребитель держал их в поле зрения, готовый в любой момент к решительным действиям. К удовольствию Руководителя, разведчики ограничивались наблюдением и перед рассветом уходили, чтобы вернуться следующей ночью.

Лабер несколько раз выходил в море и пытался привлечь к себе внимание дельфинов различными звуками, шумами, предметами, но, увы, безрезультатно. Он совершал длительные полёты на истребителе, находил большие скопления китов, кружил над ними, почти касаясь воды, но они всякий раз распадались на небольшие группы и разбредались в разные стороны, не желая вступать в контакт. Время шло, терпение Вилли иссякало. Тогда Гриз решил нырнуть. Вдруг истребитель окажется способным двигаться в плотной среде длительное время? Руководитель осторожно погрузился на двухметровую глубину, и тихонько двинулся вперёд. Всё получилось — лучше не надо! Вода ещё больше подходила для передвижения чем воздух. Пилот даже убрал силовой сборник — для движения вполне хватило естественного потока. Вилли не стал выяснять, какое давление выдержит истребитель. Все киты без исключения живут в верхних слоях, поэтому нырять за ними на самое дно не было надобности. Лабер не любил медлить и при очередном облёте, стоило только биодатчику показать наличие цели, без колебаний нырнул…

Истребитель двигался на большой скорости. До стаи оставалось не более двух километров. Вилли упивался подводным полётом. Упругая и плотная вода позволяла физически ощутить мощь истребителя, его безграничные возможности, и Гриз радовался этому словно ребёнок! Вскоре появились киты. Они находились в оцепенении, но волна от пришельца привела их в себя. Дельфины принялись кружить вокруг истребителя, не решаясь приблизиться. Они плавали и совещались. Это было хорошо видно по их телодвижениям, поворотам головы. Наконец самые смелые отважились! Гриз прижался лицом к колпаку, а с другой стороны, всего в пяти сантиметрах находился дельфин. Он осторожно и недоверчиво, лёгкими прикосновениями носа, исследовал незнакомый предмет. Больше всего Руководителя поразили его глаза: внимательные, настороженные, без тени дружелюбия, каким всегда славились киты. Видимо разум не такая уж хорошая штука, неожиданно подумал Лабер, раз стремится подмять под себя дарованное природой. Он подобен чёрной метке, и каждый, кто ей отмечен, непременно теряет от первоначального состояния. Люди, например, лишились гибкости и силы, мирного неба над головой, спокойной, размеренной жизни, зато приобрели прекрасную способность истреблять во множестве себе подобных, огромное количество болезней, пороков и возможность создавать малоэффективные машины, устройства и механизмы, позволяющие частично компенсировать утраченное в ходе эволюции! Ни один стайный хищник никогда не задавался целью уничтожить себе подобных, и не шёл на них войной на другой конец континента, или плыл за моря на грубо сколоченных плотах. А люди — запросто! Значит разум подобен камню, брошенному Ясоном в центр поля с воинами. Он при любых обстоятельствах вызывает войну! Да! Страшненькая прививочка, раз она заставляет всех платить высокую цену в миллионы невинно погибших! Как это подло со стороны тех, кто породил наш мир, засылать во все концы мироздания своих эмиссаров, которые без всякого согласия и спроса со стороны избранного организма, внедряются в его сумрачное сознание и начинают свою разрушительную работу. Кто дал им право вмешиваться в нашу жизнь? Величественные боги, гордо восседающие вокруг лохани с амброзией, на неведомом Олимпе, равнодушные и безучастные к происходящему внизу, чем мы провинились перед вами? За что нам такое наказание? У нас кипят страсти, вспучиваются амбиции, рекой льётся кровь, строятся грандиозные планы штурма самого Олимпа, дабы отвоевать у богов жбан с нектаром, а вы и в ус не дуете! Будто так и надо! Это с нашей точки зрения. А с их? Как всё выглядит с Олимпа? Там в муках создавали планеты, способствовали зарождению жизни, породили весь спектр живых организмов от простейших, до высших, заронили искру разума в самых подготовленных. Наверняка были срывы и ошибки. Многое не получалось с первой попытки, только боги были упорны и настойчивы, и довели задуманное до логического конца. К их разочарованию, мы не оправдали надежд и чаяний, поэтому работа, не смотря ни на что, продолжается! Совершенствуются механизмы воздействия на неразумные творения, дабы они узрели истину, на которую долгие годы закрывали глаза. А в самом конце из всех нас выберут самых достойных, если будет из кого выбирать, и в результате появится на свет…кто…что? Вымуштрованные слуги? Долгожданные собеседники? Кто знает? А может олимпийцы бесконечно развлекаются? Создали игру, поделили Вселенную на два лагеря и делают ставки: одни на белых, другие на красных. Им интересно, кто их них быстрее задушит соседа. А чтобы мы не ленились, и не дремали, чётче воплощали в жизнь предписания свыше, капают на нас всякой гадостью, делают укольчики, поддерживая тем самым высокий уровень агрессивности, враждебности и недоверия. Иногда им надоедает ковыряться по мелочам. Тогда территория игры расширяется, многократно увеличивается масштаб, вводятся в действо новые участники. Будто по мановению волшебной палочки около Земли возникают пронумерованные силы. Они могучи и коварны, как и подобает быть злобным захватчикам. Но тут, неожиданно, в продуманный до мелочей и развивающийся по заранее разработанному плану, конфликт, вмешивается свободный, а потому трудно поддающийся контролю, агент — кургала! Он возник в результате побочного эффекта при проведении давно позабытого эксперимента. О кургала никто не помнил миллионы лет, и вдруг это недоразумение появляется в свете рампы: строптивое, не желающее мириться с директивами, спускаемыми сверху, слишком многое понимающее. На пришельца смотрят с удивлением и интересом. Новое действующее лицо вносит интригу в спектакль, приятно разнообразит его течение своими неожиданными, но заведомо проигрышными ходами. Поэтому ему позволяют вести свою игру в рамках общей концепции. Пусть тоже развлечётся. Когда надоест — прихлопнем! Ишь, козявка, вздумал примерять сандалии бога! Гриз тяжело вздохнул. Так что ещё отобрал у вас разум, и на что подвигнет в будущем? Сейчас было бы желательно подвести предварительный итог всей этой белиберде. Разум не благо, а наказание! Да ну из всех к чёртовой матери! Думай, не думай — всё едино! Нам не дано изменить неизбежное…

Дельфин снаружи свистнул. С таким будет трудно договориться, подумал Руководитель, рассматривая насупленную морду разведчика. Серьёзные ребята. Тем временем дельфин завершил исследования, уплыл к своим, где немедленно началось совещание. Вдруг стая выстроилась полукругом и стала смотреть вправо и вниз. Биодатчик коротко пискнул. Что-то большое приближалось из глубины, медленно, уверенно, не обращая ни на кого внимания, пёрло напролом с полным презрением ко всему миру. Семиметровая белая акула, с полуоткрытой пастью, вечно голодная, уверенная в полной неуязвимости, поднималась из зеленоватого марева. Она чуяла перед собой много вкусного мяса и не торопилась, пропитанная сознанием своего полного превосходства. Дельфины деловито, и как показалось Вилли, с нескрываемой иронией и интересом наблюдали за приближением чудовища. Когда Гриз увидел акулу воочию, то невольный трепет пробежал по спине. Внутри предательски похолодело. Жуткая, лениво извивающаяся туша, надвигалась прямо на него. Огромные зубы частоколом торчали из мерзкой пасти, пустые и неподвижные глаза ничего не выражали кроме желания убивать, рвать, глотать. Лабер дал задний ход. Акула при-кидывала, кого сожрать первым, но дельфины были иного мнения. Они принялись всей стаей на большой скорости кружить вокруг непрошеной гостьи, постепенно приближаясь к ней. Неожиданно их строй разомкнулся и оттуда на сумасшедшей скорости вылетел один, и со всего разгона ударил хищницу в жабры! Акула изогнулась от боли, но тут же ещё один кит ударил с другой стороны. Чудовище обезумело от ярости, однако дельфины, презрев опасность, через равные промежутки времени били и били злодейку в самое уязвимое место. Вода окрасилась в розовый цвет. Акула стала задыхаться и предприняла отчаянную попытку спастись в прохладной глубине. Увы, было уже поздно. Через минуту от её жабр остались лишь кровавые лохмотья, и повелительница морей и океанов, всего пять минут назад не сомневающаяся в своей непобедимости, стала медленными кругами опускаться на дно, только киты и этого не позволили сделать своей жертве. Победители грозного хищника вцепились ему в плавники и хвост, и потащили на поверхность. Там их ждали более мелкие особи. Молодняк, сообразил Гриз. Взрослые принялись объяснять подросткам, что и как необходимо сделать, чтобы не угодить на обед прожорливому созданию. Наконец, когда от бывшего повелителя морских глубин осталась изорванная тряпка, урок закончился. Дельфины сорвались с места и помчались вперёд. До глубины души поражённый увиденным, Лабер последовал за ними. Стая нагнала косяк сельди и принялась с усердием кормиться, за-тем к истребителю подплыли трое и стали осторожно отталкивать его от сородичей. Вилли намёк понял, развернулся и уплыл домой. Впечатлений на сегодня было более чем достаточно…

Двенадцать вылетов совершил Руководитель за последующий месяц. Он старался общаться с одной и той же стаей. Гостя встречали сдержанно, позволяли некоторое время плавать рядом, а затем тактично просили удалиться. Лабер не знал, сколько продлится подобное положение вещей, только его начинало раздражать не желание китов вступать в контакт. Он злился на то, что не смог за всё время продвинуться сколько-нибудь вперёд в исследовании дельфиньей банды. Они ему дурили голову, эти хвостатые бестии! Изображали из себя животных, а сами присматривались, соображали, прикидывали, как удобнее обвести вокруг пальца простофилю, пришедшего к ним в гости. С какой стороны к ним подобраться? Может, имело смысл воткнуть в задницу плавник и прикинуться рыбой? Маразм, конечно! На сегодняшний день Руководитель просто не видел, в какую сторону ему необходимо было двигаться, чтобы вступить в переговоры с китами.

Гриз долго советовался с роботом, обращался от отчаяния к Ли Фу, однако никто из них не внёс ясности в ситуацию.

Вскоре Руководителя навестила Хольбрук. Она с интересом осмотрела Порт, бухту, корабли, осталась довольной увиденным и неожиданно попросила о беседе наедине. Разговор состоялся в доме у Переса. То, что услышал Лабер, заставило глубоко задуматься.

— Я привезла с собой одного человека, — сказала Марта. — Кажется, он в состоянии тебе помочь.

— Не тяни за душу. Конкретней, пожалуйста…

— Некоторое время назад ко мне обратилась врач Козетта Тонардье. Она наблюдает детей с врождёнными пороками.

— Это благородно, только какое отношение её работа имеет к дельфиньей тематике?

— Наберись терпения. Так вот. У неё есть пациентка по имени Патрисия Димитреску. Девочке пятнадцать лет. Она страдает странным параличом. Несчастное дитя не ходит с рождения, руки вывернуты немыслимым образом. Патриция с трудом говорит, и при том очень странные вещи. Сейчас я вас познакомлю. Каульвюр сделал для неё колясочку для удобства передвижения.

Двери медленно открылись, и в комнату ввезли девочку довольно странного вида. У неё ДЦП, сообразил Вилли. За свою жизнь Лаберу приходилось довольно часто видеть людей, поражённых этим недугом, поэтому он не удивился, но его сразу поразили глаза Патрисии — огромные, не по-детски проницательные, они невольно притягивали к себе всякого, кто общался с ребёнком…

— Здравствуй, — приветствовал её Руководитель.

— Здравствуй, — невнятно и медленно ответила девочка.

— С чем ты ко мне пожаловала?

— Я слышу Голос. Он разговаривает со мной, только ответить не могу.

— Почему?

— Наверное, потому, что это песня. Странная, заунывная, тоскливая, немного страшноватая. Так у нас зимой в приюте ветер воет в трубе.

Вот так, подумал Лабер. Значит, они ещё и поют! Синатры хреновы!

— Скажи пожалуйста, ты понимаешь о чём песня?

— О мерзких лягушках, которые пытаются отравить сладостный полёт. О смертельной воде в холодной бездне, которая разносится повсюду течениями. О больших кусках дерева, которые воруют пищу из дома и ещё о многом, но я не понимаю…

— Пожалуйста, попробуй подобрать слова. Это очень важно для нас всех.

— Голос поёт о светящихся столбах, о дырах в ночном небе, о страшных чудовищах, таящихся в невозвратной глубине, о медленной жизни в старой воде, о глазах, выглядывающих из односторонних дверей, о странной раковине преследующей… а вот кого, я не понимаю…

— Как часто ты слышишь голос?

— Раньше он звучал все ночи подряд. Сейчас его нет вообще. Когда меня сюда только привезли, я услышала шёпот, слабый отголосок песни. Иногда он приближался, а временами становился едва различимым.

Все китообразные общаются длинными, мелодичными звуками, которые нетрудно принять за пение. Патрисия много не поняла — необычным звукам нет аналога в нашей речи. С другой стороны, каким образом человек опишет дельфину полёт в космос, или операцию по пересадке сердца? Придёт время, и дельфины станут это делать совсем по-другому, непостижимым для нас образом. Им не понадобится наш опыт, техника и наука. Новый разум пойдёт своим путём, отметая с порога накопленное ранее, а это нужно ещё осознать и принять, в ином случае мы обречены на непонимание. Такт, уважение, доверие и открытость обязаны проявить люди на нелёгком пути, всё иное заведёт в тупик.

— Спасибо, друг мой, — улыбнулся девочке Руководитель, — отдыхай, а завтра мы попробуем с тобой навестить кое-кого. Ты не побоишься поплавать со мной под водой?

— Правда, ты не обманешь? — Патрисия даже зажмурилась от удовольствия. — Я совсем не устала. Давай прямо сейчас…

— Прямо сейчас мы все пойдём отдыхать. Я сказал — завтра, значит завтра! Пока…

Интересно, невольно подумал Лабер, а о каких таких лягушках говорила девочка?

Вилли взял под руку Марту и повёл на берег моря. Они долгое время обсуждали текущие дела, обстановку в поселениях. Под конец беседы Руководитель дал Хольбрук несколько поручений, и она отбыла в Мирный.

На следующий день все жители Порта стали свидетелями небывалого зрелища. Робот прилетел на штурмовике. Он умышленно, для внушительности, снял акустическую защиту. Оглушительный грохот сотрясал дома, глиняная посуда рассыпалась на куски. Грозная машина описала круг над городом, прошла над морем и приземлилась на склон горы неподалеку от мидиевого хозяйства. Мальчишки с радостными воплями помчались посмотреть, а навстречу им шёл гордый Али. Он оставил люрминса сторожить машину. Друзья осторожно погрузили Патрисию в истребитель, забрались сами и не спеша тронулись.

Стаю нашли быстро. Она всегда держалась приблизительно в одном и том же районе, и если и передвигалась, то только по одному, строго определённому маршруту. Как всегда, немного не долетая до скопления дельфинов, Вилли нырнул. Девочка даже завизжала от удовольствия, восторженно размахивая скрюченными руками. Лабер сбросил скорость и осторожно приблизился к китам. Его уже ждали.

— Они поют, — взволновалась Патрисия.

— О чём?

— Опять появился этот надоедала. Ты им сильно мешаешь делать…я не понимаю что…точнее даже не делать, а создавать…я не могу описать словами…ты им как кость в горле. Они хотят нас проучить…сейчас прибудет некто, вызванный заранее…опять непонятно…он прогонит непрошенных гостей…потом все поёдут в длинную воду…

— У нас пополнение, — сообщил Али. — Три крупных объекта. Размерами похожи на касаток. Что будем делать?

— Подождём маленько. Посмотрим за развитием событий. Уйти никогда не поздно — истребитель много быстрее всех вместе взятых китов. К тому же пушка прекрасно функционирует под водой. Я пробовал! Просто блеск! Но защиту выставить не помешает…

Наконец касатки прибыли. Три огромных, могучих самца. Они с достоинством прошли мимо истребителя и остановились прямо в середине стаи.

— Пока они нас не хотят убивать — только напугать и изгнать. Если мы не поймём, тогда применят крайние меры, — сообщила девочка.

— Жаль у тебя не получается с ними разговаривать, — сказал робот.

— Сломанный телефон, — буркнул Гриз.

— Вроде того. Ага, они, похоже, договорились. Ух, ты! Ниже-то что делается! Откуда взялось столько акул? Аж в глазах рябит. Передай управление мне, — попросил Али. — У меня есть одна мысля. Хочу проверить…

Одна касатка не торопясь, отделилась от стаи, изогнулась и сделала резкое движение, обратное тому, каким она глушила рыбу. Страшной силы вопль полыхнул в голове. Патриция на мгновение потеряла сознание. Лабер схватился за уши. Один Али остался невозмутимым.

— Зачем они так? — застонал Вилли. — Вот гады!

— Он крикнул — ВОН!!! — дрожащим голосом прошептала девочка. — Сколько в нём злобы и равнодушия. Я боюсь…

— Сейчас наша очередь продемонстрировать силу, — прошипел робот. — Мы тоже не будем вас убивать, а прикончим-ка для начала одну акулу. Хотя бы вон ту — с наглой ухмылкой на морде…

Истребитель наклонился и произвёл залп. Хищница испарилась в яркой вспышке, а касатка, ошпаренная кипятком, отскочила в сторону, вереща от боли. Через мгновение всех подбросило взрывной волной. Дельфины испуганно заметались, касатки сгрудились и отплыли подальше от странной раковины.

— Они струсили, — вновь заговорила Патрисия, — но сейчас почти успо-коились. Никто из них не предполагал, что в такой малявке заключена огромная сила. У них всё перемешалось: испуг, удивление, недоумение. Все запели разом…они как-то странно называют себя…не пойму…трогать нас больше не будут. Акул много, помощь всегда пригодится. Они довольны — мы ни разу не применили нашу силу против стаи. Больше ничего не понимаю…

Одна из касаток нерешительно приблизилась и принялась внимательно рассматривать незнакомый предмет, затем открыла пасть и предприняла попытку попробовать на зубок крыло истребителя. Али дал задний ход. Касатка замерла, затем поднялась, сделала вдох и продолжила исследования. В этот раз она пустила в ход свой нос, неуловимо прикасаясь к матовому стеклу. Вилли улыбнулся и постучал костяшками пальцев в то место, куда в очередной раз притронулся кит. Касатка отпрянула и повернулась к спутникам.

— Они в недоумении. Не могут сообразить, каким образом плавает и издаёт звуки неживое, — прокомментировала Патриция. — Сейчас они полностью уверены, что допустили ошибку, когда попробовали изгнать незнакомца. Так…они обращаются прямо к нам… много непонятного…просят подняться и опуститься, если мы их понимаем…

— Всегда готовы содействовать, — съязвил робот, производя манёвр. — Что дальше?

— Они удивлены ещё больше. Это была своего рода шутка…и вдруг такая реакция…они хотят подумать и просят нас не уплывать…опять ничего не понимаю…

— Между прочим, колпак можно сделать прозрачным, — гордо заявил Первый Помощник.

— Пока не время, — остановил его Гриз. — Посмотрим, что будет дальше…

— Я хочу домой, — вдруг надулась девочка. — Я устала. Они все злые. Мы им не нравимся. Я кушать хочу…

— Что ж, братцы, до следующего раза, — пропел Али и развернул истребитель. — Бывайте, удачи!..

Через двадцать минут компания прибыла в Порт. Патрисию немедленно накормили и уложили спать, а друзья отправились полюбоваться на штурмовик.

— А дельфины действительно ещё дикари, — заговорил робот. — Нам впору у них жемчуг на зеркальца менять…

— В любом случае злить их не стоит. Иначе нам дадут копоти. С другой стороны киты весьма уязвимы, раз дышат атмосферным воздухом. Нам не составит труда найти их и расстрелять. Это в теории, естественно…

— Тогда порох нам надо держать сухим, на практике естественно, — ус-мехнулся робот.

— Скоро, очень скоро, может быть даже при нашей жизни, нам придётся договариваться о выделении специальных территорий для лова рыбы, сбора моллюсков, добычи жемчуга, коридоров для движения судов, стоянок на рейде и определять места для обустройства портов и пристаней. И никуда нам не деться от этого. В результате жизнь станет сложней, насыщенней, интересней, придётся многое пересматривать в своих отношениях с миром, что-то ломать, переступать через гордость и косность, смирять гордыню и ревность…

— Предлагаю кратчайший путь к сближению — штурмовик. Быстрая и весьма эффективная штуковина. Один залп — и мы у цели. Дёшево и сердито! Не скрою — и весьма болезненно! Но зато как нас начнут уважать! Уже никто не посмеет крикнуть в лицо ВОН! Мы сами кого хочешь, вышвырнем в резервацию…в Каспийское море, например. Пусть там орут хоть до одури! И тренируют плавники, чтобы перебраться в родные воды…

— Ты у меня прямо какой-то махровый милитарист, — разочарованно покачал головой Лабер. — Не настрелялся ещё, маленький. Агрессор ты мой обдристанный! Угомонись, пока самого не посадили на вот такой остров Скорби, и не заставили жрать морскую капусту…

— Я не поддамся, — гордо заявил Али. — Лучше сбегу в мир двух планет. Там спокойней. Буду с кургала играть в шахматы и петь на два голоса патриотические песни. Чем не жизнь?..

Так с разговорами они дошли до штурмовика. На пороге возле шлюза, поблёскивал люрминс. Лабер не стал подниматься на борт, лишь обошёл вокруг корабля и остался доволен произведенным ремонтом. Правда, наклёпанные листы выглядели несколько подозрительно, однако робот со всей ответственностью заверил руководство — они надёжно загерметизированы каучуком и прослужат долго, если их никто не станет ковырять и пробовать оторвать. А так аппарат хоть куда. Его хватит лет на пятьдесят с хвостиком при непрерывном использовании.

Друзья расстались. Вилли отправился посмотреть на мидии, а Первый Помощник, погрохотав в небе для солидности, ушёл к Могильнику.

Опять на Гриза напала грусть. Он брёл по берегу и невесёлые мысли лезли в голову. Не за горами его смертный час. До того, как он пробьёт, придётся уничтожить истребитель, штурмовик, грузовик и люрминсов. Это сразу отбросил людей далеко назад. Запаса металла, надёрганного с орбиты, хватит не на долго. Добытую с огромными усилиями руду придётся возить гужевым транспортом. Одновременно порвётся тонкая ниточка, связывающая два мира: водный и сухопутный. И опять всё встанет на круги своя. Странная штука жизнь! Она напоминает беговую дорожку, поделенную на изолированные полосы. Сотни, тысячи миров бегут, ползут, катятся к постоянно ускользающей финишной ленточке, преодолевая по дороге неисчислимые препятствия, которые, в большинстве случаев, воздвигают сами на протяжении всего пути. И никто не знает, каковы успехи соседа, а зачастую просто не догадываются о его существовании. Самое интересное начинается тогда, когда кому-нибудь посчастливится добраться до финиша. Тогда игра переходит на новый уровень и всё начинается сначала. Так мы все и мчимся вылупив глаза: одни отчаянно чадя трубами, другие, развиваясь духовно, третьи, пронзая пространство мыслью, четвертые, наращивая мускулы… пятые… сотые… тысячные… Театр абсурда, односто-ронняя поверхность, шахматная партия без конца и начала. Мы играем более слабыми, более сильные играют нами, более могучие играют ими, а вообще всесильные играют самыми могучими. Но всё равно где-то должна находиться точка отсчёта и тот единственный маэстро, который затеял всю эту кутерьму. Абсолютно могучий, и связанный своим всесилием по рукам и ногам, потому, что давно перешёл в совсем иное качество и стал безграничным объёмом, в котором, подобно ничтожному атому, плавает наша Вселенная. Тогда получалось невероятное — мы день ото дня пьём его кровь, едим его плоть, топчем его кости и передвигаемся в его внутренностях, воображая себя при этом самыми свободными созданиями в мире. Рабы самих себя!

Ещё трижды Лабер вывозил Патрисию на встречу с дельфинами. Они уже не пытались прогнать истребитель, но и особой заинтересованности не проявляли. Стая смирилась, признала силу гостя, только дальше этого дело не заходило. Гриз мог часами находиться в самой гуще аквасапиенс, глушить для них рыбу, отпугивать редких акул, однако никакие ухищрения не позволяли подобраться ближе к сердцам китов. Между людьми и дельфинами лежала черта, за которую посторонних не пускали. Требовалось изменить стратегию и тактику, чтобы пробиться через барьер непонимания и равнодушия. И вообще, он здесь задержался. Дела настойчиво звали в Мирный. Дельфины никуда не убегут. Пусть себе умничают. Мы подождём…

Последнее посещение стаи Гриз совершил один. Он умышленно сделал колпак прозрачным.

Вначале киты не обратили внимания на изменения происшедшие с гостем, а затем заинтересовались. Они обступили истребитель со всех сторон и с удивлением рассматривали существо, спрятавшееся внутри. Вилли всячески подогревал их любопытство: размахивал руками, улыбался, кричал, вставал, садился. Постепенно удивление сменилось недоумением. Оказывается, внутри раковины сидело всё то же гадкое существо, что жило возле их дома и какое-то время плохо себя вело. Значит, ко всему прочему, они изобрели способ передвигаться под водой! Дельфины никак не ожидали подобной наглости от пронырливых загрязнителей океана. А вдруг они не такие глупые и жадные, и может быть даже немного разумные? Это стоит проверить…

Лабер сделал колпак матовым, затем снова прозрачным. Дельфины изумились ещё больше. Один даже перевернулся вверх брюхом. Долго, очень долго киты кружили вокруг истребителя, затем медленно отплыли в сторонку и принялись совещаться. Вдруг их строй разомкнулся и вперёд выдвинулся один, абсолютно белый. Он подплыл вплотную и очень серьёзно, пристально осмотрел Руководителя, неуловимо перемещаясь сверху вниз. Гриз никогда до этого не видел ничего подобного. Белый несколько отличался от сородичей. Эти мелочи не сильно бросались в глаза, но придавали при этом ему серьёзный и слегка грозный вид. Да-а… не простой, далеко не простой дельфин находился перед Вилли. А кит ещё раз без суеты, солидно посмотрел на пришельца и не спеша удалился. Стая сомкнула ряды. Белое приведение исчезло. Лабер развернулся и умчался в Порт. Он понял одно — дело стронулось с мёртвой точки, только вот в какую сторону?

Затем на какое-то время Руководитель отвлёкся от дельфиньей тематики. В Кангенде начался грипп. Немедленно объявили общую тревогу. Люди сначала перепугались, а потом успокоились. Они не понимали, почему поднялся такой шум из-за простого недомогания. Вилли особо в разъяснения не вдавался, собрал лекарей и распорядился готовить укрепляющие снадобья, настои из травяных сборов и кислые соки. Детей, не взирая на достаточно вялые протесты родителей, в обязательном порядке изолировали в интернатах и заставили ходить в марлевых повязках. К ним никого не пускали.

Советники немедленно потребовали разъяснений. Али вызвался просветить всех желающих, без промедления прочитал длинную лекцию, в конце которой пообещал всем, кто его не понял, оторвать голову.

Таким образом, благодаря энергичным мерам болезни не дали распространиться на остальные города. Население не пострадало…

Между тем, Ли Фу, уединившись в своей убогой каморке, усиленно что-то чертил, прикидывал, считал на пальцах и наконец поделился своими планами с Руководителем. Старик собирался предложить вниманию Советников проект строительства в Мирном Культурного Центра, который будет призван повсеместно содействовать воспитанию людей, а в особенности молодёжи. В него под первым номером должна была войти библиотека: обширная, вместительная, с большим количеством книг по всем направлениям знания. Ли Фу долго ходил из дома в дом и уговаривал население подойти к Первому Помощнику, чтобы тот записал всё, что запомнилось из прошлой жизни: сказки, саги, поверья, предания, песенки, притчи, легенды и иже с ними. Под номером два следовал театр. Не пошлый балаган, а утончённое здание, в котором поселятся музы. С большим оркестром, для которого уже пробовали делать инструменты. С певцами и певицами, декламаторами и чтецами, костюмерными, гримёрными и прочими служебными и административными помещениями, сопутствующими высокому искусству. Третий номер был присвоен художественной галерее, где могли выставить свои работы будущие мастера холста и кисти. По-следним значился музей, в котором необходимо было сохранить для по-томков, то, что помогало людям в нелёгком деле возрождения цивилиза-ции.

Руководитель, не колеблясь ни секунды, одобрил замечательное начинание. Неожиданно строители, которые были привлечены к разработке проекта, обвинили старика в неоправданном расточительстве при выборе материалов для отделки зданий культурного назначения. Да и сами строения можно было сделать поменьше, поскромнее. Им особый шик ни к чему!

Поначалу Ли Фу не обращал внимания на выпады в свой адрес, но когда к строителям присоединились некоторые Советники, принялся непривычно для всех кричать и топать ногами. Библиотеки, музеи, театры, галереи и прочая, вопил он, обязаны выглядеть прекрасно, таинственно, соблазнительно, неотразимо, привлекательно. А в вонючих, засиженных мухами, набитых по крышу тараканами, покосившихся развалюхах пусть ютятся кабаки, притоны и вертепы. У всех без исключения один только их вид должен вызывать неудержимую рвоту. Я ничего не желаю слышать, краснел от натуги старик, мы воздвигнем дворцы, чего бы это ни стоило.

Каульвюр успокаивал Ли Фу, укоризненно качал головой, осуждающе посматривал на Советников и обещал лично проследить за строительством. А если кто будет ерепениться и фыркать — вобьёт по уши в землю!

По личной просьбе Ли Фу, Руководитель взгромоздился на истребитель и отправился на поиски чего-нибудь оригинального, красивого. Только Вилли, к большому сожалению, не мог отличить один камень от другого. В конце концов, после долгих и безрезультатных поисков, он догадался взять с собой каменотёса, и тогда дело пошло на лад.

В самый разгар строительства библиотеки Гриза вызвали в Порт. Патрисия с некоторых пор перебралась жить на побережье, и два дня назад услышала ГОЛОС. Он настойчиво звал того, кто сидел в раковине. Лабер немедленно выехал.

Что киты предложат нам, думал Вилли по дороге? Вдруг просто бросят в лицо перчатку и гордо уплывут, или прикажут убираться в ближайшие двадцать минут, иначе всем крышка. В любом случае разговор, если это можно назвать разговором, будет трудным. Вряд ли людям протянут плавник дружбы. Патрисия всего лишь маленькая девочка, наделённая способностью слышать и осознавать лишь малую толику того, что говорят дельфины. Они нас, к сожалению, не понимают, что может создать ложное впечатление о полном убожестве людей. А так не хочется ударить в грязь лицом. Конечно, они видели истребитель в действии, и что дальше? Гриз плюнул на пустые размышления — скоро всё станет ясно…

В Порту, на причале его ждала Патрисия. Она сидела на тележке и смотрела на зелёную воду. По дну ползали бычки, из травы выскакивали забавные морские коньки, одинокая рыба-игла собирала корм с камней.

— Здравствуй, друг мой, — ласково сказал Вилли. — Что ты здесь делаешь? Сегодня дует довольно холодный ветер. Простудишься…

— Они скоро придут, — отозвалась девочка. — Я слышу тревожные песни…

— О чём поют наши друзья?

— Никак не разберу. Голосов много. Одни говорят о несмываемом ос-корблении, другие пробуют понять, откуда в них появился страх, третьи пугают смертью, а остальные предлагают…не понимаю…

— Понятно. И когда к нам прибудут гости?

— Уже, уже… — неловко улыбнулась Патрисия. — Они уже входят в бух-ту…

Из-за волнения моря дельфинов не было видно. Они не выпрыгивали из воды, а двигались предельно осторожно — быстрый, неуловимый вдох и продолжительное, стремительное скольжение. Но в относительно спокойной бухте, киты уже не могли маскировать свой выход на поверхность.

Всего прибыло около ста особей во главе с Белым. Он плыл в середине группы, не отставая и не перегоняя товарищей, а у самого берега выдвинулся вперёд и теперь находился всего в метре от Патрисии.

— Он хочет, чтобы ты подошёл к воде…нет, вошёл в неё таким, какой ты есть на самом деле…

Руководитель смутился. Устраивать стриптиз при большом стечении народа не входило в его планы…

— Они просят поторопиться…

Вилли беззлобно чертыхнулся, вошёл в воду по горло и только потом разделся.

— Что дальше? — спросил он, выглядывая из воды, словно нерпа.

— Начинай петь вместе с ними, а дальше…не пойму…не знаю, как ска-зать.

— А вот тебе хрен в дудку! — неожиданно взбесился Лабер, ткнув Белому в нос кукишем. — Тоже мне, экзаменаторы выискались! Может вам ещё и танец живота показать? — он натянул штаны, куртку и вылез на берег. По Руководителю бежали потоки воды, и отовсюду капало. — Передай ему, тьфу, чёрт, прости, Патрисия, я погорячился. Нам здесь делать больше нечего. Попели и хватит!

— Гости не понимают, почему ты ушёл. Не надо бояться. Больше ничего не понимаю. У меня болит голова…

Вилли подхватил девочку на руки и ушёл, а дельфины так и остались в недоумении возле берега. Они ещё немного потолкались и уплыли восвояси.

Руководитель прекрасно сознавал, что криками, раздражением и руганью ничего решить нельзя. Однако сегодня на карту ставилось слишком многое и он не мог себе позволить, не имел права допустить перекос во взаимоотношениях с китами. Сейчас закладывался фундамент будущего общежития, поэтому лучше уж вспылить сегодня, чем завтра разрушить уже построенное… Но всё равно на душе у Лабера было погано. Он не справился с эмоциями и позволил себе безобразную выходку. Чем это обернётся в дальнейшем он не знал и боялся загадывать. Увы, дело было сделано. Поступок совершён. Оставалось только ждать его последствий…

Вилли отнёс девочку домой, сел в истребитель и улетел в Дальний посёлок. Он хотел посоветоваться с Ли Фу.

Старик встретил Руководитель сдержанно и спокойно. Последнее время он всё реже появлялся на людях — торопился до своей кончины завершить труд жизни «Размышления о развитии общества». Последние события внесли большие коррективы в мироощущение Ли Фу, и он принялся переписывать объёмистое сочинение сызнова. Постепенно темпы работы заметно снизились. Мыслителя что-то терзало изнутри, не позволяя сосредоточиться на работе…

Пока Вилли усаживался за стол, на нём уже появился пузатый, немного кривой чайник, мёд, сахар и хрустящее печенье в плоской глиняной тарелке.

— Как продвигается работа над «Размышлениями…»? — поинтересовался гость. — Скоро ли я смогу прочесть твой замечательный труд?

— Нет, — коротко ответил старик и отхлебнул из кружки. — Я сжёг рукописи и черновики. Все, до последнего листочка…

Гриз положил надкушенное печенье на тарелку и с удивление воззрился на Ли Фу.

— Не хочу на старости лет уподобляться глупцу, который за кружкой браги у Ба Си заявляет, будто знает о жизни всё! Я был слишком самонадеян и ничего не понимал, когда брался за столь серьёзное исследование. Однако действительность отрезвляет. На нас влияет слишком много факторов, и нам просто не дано осознать, какие изменения они привнесут в общество на протяжении сотен лет. Последнее время я продолжал заниматься работой по инерции. Поверь, бесконечно трудно сознаться самому себе в глупости. Очень больно и унизительно.

— Ты неоднократно рассказывал мне о бессмертных трактатах, которые прочёл за свою долгую жизнь. Помню, ты с восторгом и некоторым умилением восхищался глубиной мысли и знанием человеческой сущности в них содержащихся! Я более чем уверен — ты способен на большее. Я верю в тебя!

— Дело не в верю, не верю, а в тех истинах, какие мне открылись за по-следние годы. Легко быть гением на фоне погрязшего в невежестве народа, тем более, когда всё вокруг тебя развивается по давно известному сценарию. Нашествия, интриги, войны привычны и легко предсказуемы. Людская алчность, глупость, жестокость и многое другое общеизвестны. Остаётся только свести концы с концами, налить пару вёдер глубокомысленных размышлений и вот вам, пожалуйста — под солнцем рождается новый провидец! Пророк! Никто из величайших не побывал а нашей шкуре, когда увиденное низвергает опыт прежней жизни в пучину неверия, и ты отчётливо понимаешь, до чего ты был глуп, когда вопил на каждом углу, будто человек — вершина творения, а Земля — центр Мироздания. Мне элементарно не повезло. Насмешница-судьба открыла мне бездну ограниченности, продемонстрировала иные миры, корабли, способные плавать по времени, словно по рекам, поселения, расположенные прямо в космосе, и удивительные возможности небожителей! Поэтому плоды моего напряжённого труда и углублённых размышлений никому ничего не дадут, кроме морального удовлетворении автору. В них нет ничего общего с реалиями жизни. Ура Ли Фу великому, мудрому, проницательному! Умнейшему из умных! Стыдно это, понимаешь — стыдно! Последней каплей, перепол-нившей чашу терпения, явилось появление рядом с нами рыб, способных мыслить! Кому, в какие времена могло придти в голову такое? Ни один провидец, в своих пророчествах не смог бы предсказать столь неожиданный поворот событий! Не хочу стать посмешищем для образованных людей!

— Не смотря ни на что, гениям дано видеть далеко, глубоко чувствовать перемены, происходящие в обществе. Им доступны многие тайны и секреты душ человеческих! — мягко возразил Лабер.

— Не надо меня утешать. Решение принято и воплощено в жизнь. Я далеко не истеричка и тщательно продумал свой поступок, взвесил все за и против и просчитал возможные последствия. Пришла пора честно посмотреть правде в глаза. Я зря связался с написанием «Размышлений…». Я буду гораздо полезней для людей, если плюну на пустые рассусоливания, ущербные размышления, а стану трудиться на пределе сил, не обращая внимания на одышку и ломоту в спине, грязные руки и кривые усмешки глупцов. Время сочинять трактаты ещё не пришло и придёт не скоро. Я поторопился, возомнил себя, правда всего на мгновение, великим провидцем, но вовремя опомнился и поступил так, как обязан был поступить. Покончим с этим раз и навсегда. Ты приехал за советом. Что способен подсказать запутавшийся в себе? Лучше просто расскажи о морских братьях. Я переполнен нетерпением и любопытством.

Повествование не заняло много времени, да и старик слушал не доста-точно внимательно, хоть и не перебивал. Ли Фу невольно улыбнулся, когда Вилли дошёл до того, как робот советовал общаться с дельфинами посредством штурмовика. Неожиданно он жестом остановил Руководителя.

— Попробуй показать белому лидеру наш мир. Подумай, каким образом ловчее провести его по городам. Пусть лично убедится, что они имеют дело не с варварами, а с могучими существами, не желающими войны, а стремящимися исключительно к миру. Устрой рыбе экскурсию. Что ты теряешь?

— На грузовике есть силовой захват. Попробуем использовать его, как своего рода аквариум. Так будет много лучше. Ибо размахивать кукишем — не метод установления контакта…

— Удачная мысль, — одобрил старик. — Дерзай…

— Спасибо Ли Фу, ты мне очень помог. Позволь откланяться. Мне пора. До встречи…

Зря я так, думал Лабер, поднимая истребитель. Зачем мы оставили Ли Фу одного? Сейчас ему тяжело. Он и так в последнее время живёт практически отшельником, стараясь не мешать нам: молодым, дерзким, здоровым, предприимчивым творить что вздумается, лишь изредка вмешиваясь, в желании направить дела в нужное русло. А теперь взял да и сжёг свой труд. Гриз внимательно следил, насколько позволяли дела, за созданием «Размышлений…», и уговорил старика, чтобы тот дал ему первому прочесть трактат. И вдруг такой поворот! Нет, нельзя его сейчас оставлять одного. Прилечу в Мирный, откомандирую Такарангу к учителю, решил Вилли, пусть побудет со стариком. Ему наверняка удастся вытащить Ли Фу в Город, а то совсем зачахнет в своей каморке. Надо же, ещё раз восхитился Лабер, в преклонном возрасте решиться на убийство труда всей своей жизни, плода мучительных размышлений, направленных на поиск смысла жизни! До чего мало внимания мы уделяем друг другу, и плохо знаем даже близких друзей. Свиньи мы все, и не о чем здесь говорить!..

В Мирный Вилли прилетел совсем расстроенным, нашёл Такарангу, с корнем выдрал из-за вороха бумаг, чертежей и проектов, долго объяснял, что ему надо сделать. Такаранга некоторое время ничего не понимал и постоянно порывался вернуться к делам, потом, наконец, сообразил, чего от него хотят, и побежал собираться в дорогу. Он любил китайца больше всего на свете, и можно было не сомневаться — сумеет его растормошить…

Руководитель грустно посмотрел вслед Такаранге, сокрушённо покачал головой и отправился искать робота. Первый Помощник сидел на втором этаже Дворца Правительства в подсобной комнате и прилежно писал. Вокруг бумагомараки ровными стопками высились рукописи. Каждая из них соответствовала определенному произведению. Вилли скосил глаза и прочитал — «Зверобой», автор Ф. Али — Купер. Скромно и со вкусом!

— Никогда не соглашайся быть роботом, — проворчал вместо приветствия выдающийся писатель. — Жестокий и безжалостный Такаранга, надо думать по наущению Ли Фу, загнал меня сюда под страхом смерти, приковал к перу цепями и даже в туалет не отпускает! Я скоро загнусь от писанины. К счастью осталось не так уж и много. А всё это ты подстроил! Нет, чтобы побольше бегать по улицам и мучить кошек! Сидел, зараза, сутками напролёт и читал, читал, читал…подобно монаху в келье, а я — расхлёбывай! Мне осталось только одно — потерять зрение, раздобыть чёрные очки, и скорбно стуча белой палочкой, скитаться по долам и весям в поисках последнего пристанища, куска хлеба, глотка воды. Бедный я, многострадальный я, униженный и оскорблённый я!

— Болтун ты, трепло и лодырь…

— Тебе легко говорить, а ты попробуй вот так, сутки напролёт, при свете тусклой лучины, впроголодь, с пальцами, сведёнными судорогой, в полном одиночестве, в неотапливаемом помещении, без женской ласки и медицинского обслуживания…

— Много ещё осталось до конца того, о чём пишешь сейчас? — осведомился Гриз.

— Я почти закончил, и уже совсем было принялся за очередное произведение, но тут вломился Вы и нарушил все мои планы…

— Бросай, завтра докуёшь, — улыбнулся Вилли. — Есть дело, собирайся…

— Это уже интересней. Чем займёмся? Куда навострим лыжи?

— Помнишь, я тебе рассказывал о белом вожаке стаи дельфинов? Ли Фу натолкнул меня на интересную мысль — мы поймаем его и устроим экскурсию. Этим достигается сразу несколько целей: киты на сегодня больше животные, чем существа разумные, а по сему уважают исключительно силу во всех её проявлениях. Так покажем им зубы! Они считают нас примитивными и допотопными. Продемонстрируем штурмовик в действии, свозим по городам, там есть на что посмотреть. Потом отпустим пленника на все четыре стороны и посмотрим на реакцию широких дельфиньих масс. Пусть почешут затылки — очень полезно для развития мозгов. А то начинают командовать, пренебрежительно усмехаться и обзываться лягушками! Пора поставить на место зарвавшихся китов. Однако, одновременно необходимо подумать и о средствах общения. Наше неумение ответить, но возможность понимать, навела их на неверную мысль о человеческой убогости и породила иллюзию о безнаказанном вмешательстве в нашу жизнь.

— Наверное, ты прав, — сказал Али, прыгая через две ступеньки. — Куда мы сейчас?

— Грузовик генерирует силовое поле и почти бесшумен в движении. Выбора нет, используем его в нашем плане, но для начала перед входом в бухту установим легкое орудие, соединим с компьютером и биодатчиками. Киты могут озлобиться и напасть на нас. Никому не известны их истинные способности. Я не имею права рисковать жизнями людей. Поэтому необходимо настроить пушку на предупредительный огонь. Пусть держит тех, кому взбредёт в голову напасть, на солидном удалении от побережья. Это даст нам возможность эвакуировать население…

— Я помчался за стволом…

Друзья разбежались в разные стороны. Робот на истребителе улетел к Могильнику. Там он спрятал солидный арсенал разнообразного оружия, а Вилли отправился к Каульвюру, где договорился об изготовлении турели для пушки.

Али появился через полчаса. Он сгибался под тяжестью двуствольного орудия.

— Ты не мог найти ничего полегче? — удивился Лабер. — Зачем нам такую бяку ставить? Она всё разнесёт и испарит. Тоже мне, выдумал…

— У неё хорошая дальность, — осклабился робот. — Эта модель стреляет длинными очередями. Получается впечатляюще. Я сам видел. Прямо дух захватывает. Причём у всех подряд — у тех, кто ведёт огонь, и у тех, по кому.

— Ладно, давай её сюда. Сколько она продержится?

— Зарядов хватит, при непрерывном ведении огня, на три дня. Потом сдохнет. Мы обязаны уложиться в означенный срок, иначе…

— А она одна управится?

— Без особого труда. Любого, кто прорвётся в зону поражения, ожидает неминуемая смерть. Дельфины быстро сообразят — не стоит искушать судьбу и смирненько подождут в сторонке, сидючи на свёрнутых калачиком хвостах!

Кузнец быстро управился с изготовлением заказа, приклепал пушку к поворотному механизму, на специальной платформе хомутами зафиксировал блок управления и вынес на мачты датчики. Странное сооружение перетащили на высокое место и включили режим ожидания. Орудие являлось крайним средством и к нему собирались прибегнуть в самый последний момент…

По окончании монтажа охранной системы, занялись грузовиком. Силовое поле формировалось в форме ковша, вытянутого лодочкой, что полностью отвечало замыслу Лабера. Робот полетал над морем, несколько раз зачерпывал воду, маневрировал, а Гриз снизу давал указания. Все параметры Али прилежно занёс в бортовой компьютер, посадил грузовик, вышел на свет божий и объявил:

— Кому-то из нас придётся торчать на борту постоянно. Приземлиться кораблю не позволит силовой захват. Даже ночевать будем с включёнными двигателями. Обесточим силовую установку, исчезнет поле.

— Куда мы денем Патрисию? Она быстро устаёт, и на грузовике долго не вытерпит. У меня рука не поднимется мучить и без того несчастное дитя, — сказал Вилли. — С другой стороны нам крайне необходима пусть односторонняя, но связь!

— Силовое поле не обладает сколь-нибудь ощутимым экранирующим эффектом. Истребитель будет двигаться рядом. По идее, всё должно получиться. Начинаем?..

— Бери истребитель, разыщи Советников, пусть они выберут несколько мастерских и разберут у них по одной стене. Я хочу показать, чем мы занимаемся. Вряд ли гость поневоле хоть что-нибудь поймёт, только мы обязаны использовать любую возможность для достижения полного взаимопонимания.

— Хорошо, хорошо, — замахал руками робот. — Мы едва не забыли об одном — нам понадобится свежая рыба. Нашего карася желательно усиленно кормить. Сытые — они сговорчивые. Не забудь отрядить людей на устройство садка, и пусть он всегда будет полным. Всё, я поскакал… — мелькнули ноги, хлопнула крышка и истребитель стартовал.

Через двенадцать часов всё было готово к приёму дорогого гостя. Вилли поднял грузовик и отправился на разведку. Стая отыскалась быстро. Однако белого нигде видно не было. Не утонул же он, в самом деле! Гриз поднялся выше и принялся летать кругами. Вскоре биодатчик ожил. Одиночный объект двигался в сторону соплеменников. Лабер дал увеличение. Это был вожак. Более удобного момента было трудно желать. Удача сама шла в руки. Грузовик, словно коршун на цыплёнка, рухнул на добычу. Дельфин заметался, но при попытке сделать вдох очутился в ловушке. Вилли мгновенно набрал высоту. Пленник не шевелился и, казалось, даже не дышал. Захват до того напугал его, что он и не думал сопротивляться. Интересно, стая знала о похищении или нет? В любом случае, пока киты сообразят, пока будут искать подтверждение своим подозрениям, пройдёт время, которое позволит успокоить их лидера. Конечно, не исключён вариант, когда водные троглодиты не мудрствуя лукаво соберут бесчисленные орды, и под сенью акульих черепов, играющих роль знамён, двинутся к побере-жью. А пока всё развивалось по самому благоприятному сценарию…

Гриз не торопился. Он искренне хотел, чтобы пленник скорей пришёл в себя. Наконец дельфин начал подавать признаки жизни: заёрзал, застрекотал, стал поворачиваться на бок, стараясь рассмотреть похитителя. Вилли помахал ему рукой. Дельфин задёргался, заверещал.

Грузовик уже ждали. Лабер успел сообщить о пленении вожака. Робот посадил в истребитель Патрисию, включил громкую связь и занял место рядом с ловушкой. Дельфин, стоило ему увидеть летающую раковину, сообразил, кто его выкрал и, судя по всему, приготовился к самому худшему.

— Он очень боится. Очень… — сказала девочка. — Отчаянно зовёт на по-мощь. Говорит, что если с ним хоть что-нибудь случится, то нам всем несдобровать…много злобы и отчаяния…

— Надо постараться успокоить гостя. Эксперименты здесь крайне неуместны. Твои предложения?..

— Давайте соберёмся все вместе и споём ему песенку про зайчика, — хи-хикнул робот. — А ещё лучше — закачаем в него бочонок двухлетнего вина, обнимемся, усядемся на край силового захвата и примемся икать на всю округу. Если он не идиот, то мигом сообразит — никто не собирается делать из него шницеля. Он, подобно всем руководителям на свете, должен обладать умом и сообразительностью.

— По-моему, он голоден, — сказала девочка. — Я могу ошибаться, но он не хочет умирать на пустой желудок.

— Подгоняй грузовик к эстакаде. У меня всё готово. Обслужим по выс-шему разряду. Разворачивайся, а ты vip-персона, открывай пасть…

Было забавно наблюдать, как происходило кормление. Али непрерывно, с поразительной точностью забрасывал рыбу в ловушку. Белый не менее проворно ловил её и мгновенно глотал. Ел дельфин много, долго и жадно. Вилли устал ждать. Он ёрзал от нетерпения в кресле. Патрисия дремала в истребителе, скрючившись неимоверным образом. Наконец Его Высочество нажралось до отвала, высунулось из воды и принялось стрекотать, ритмично покачивая головой.

— Что он говорит? — спросил Лабер. — Ты, жлоб, разбуди ребёнка. Только не напугай…

— Не могу понять, — медленно ответила девочка. — Речь идёт о смер-ти…грозном возмездии…про годы зла…большую опасность…двери, открывающиеся только в одну сторону…опять не понимаю…так…из дверей кто-то выглядывает, или подсматривает…даже прилетает к нам…о союзе с кем-то, для создания…опять не понимаю…

— Сплошная абракадабра, — констатировал Первый Помощник. — Рыбий бред! Обожрался ставридой и теперь морочит нам голову. Вожди его масштаба всегда отличаются умением хорошо и убедительно говорить, уверенно вешать лапшу на уши и притворяться, будто знают всё обо всём. Ничто не ново под Луной!..

— Ладно, мистер всезнайка, поехали помолясь. У нас абсолютно нет времени на болтовню.

Корабли начали неторопливый облёт городов. Они осмотрели мастерские, побывали на постройке домов, навестили рудники, рынки, храмы, прослушали выступление детского хора, встретились с Советниками. Белый быстро сообразил, что к чему и с большим интересом рассматривал незнакомый мир. Временами он начинал возбуждённо хлопать хвостом, поворачивался на бок, трещал и чирикал. Патрисия совершенно растерялась и запуталась. От дельфина шёл сплошной вал образов, до того чуждых и загадочных, что у переводчицы опустились руки от бессилия.

Где-то в середине экскурсии вожак понял — ему не дано напрямую об-щаться с похитителями, но, судя по всему, они его хоть плохо, но понимали! Для проверки своей догадки, он попросил, чтобы раковина покачала крыльями. Робот охотно выполнил просьбу. Белый погрузился в размышления, а затем спросил — кто способен слышать его. Так он узнал о роли девочки во всей этой затее.

Сутки с хвостиком провёл белый у людей. Неизвестно, что он почерпнул от поездки, но призадуматься она его заставила крепко. Дельфин увидел многое, к концу поездки не проявлял внешней активности, а очень внимательно и сосредоточенно присматривался к происходящему. Белый начинал разговор только в присутствии Патрисии, но девочка по-прежнему плохо понимала его. Напоследок, для закрепления пройденного материала, вожаку продемонстрировали силу штурмовика.

Наконец корабли вернулись в Порт. Там им открылась ужасающая картина. Пушка вела беглый огонь. Вода вздымалась сплошной стеной. Орудие вертелось с невероятной скоростью. Вилли не поверил своим глазам. Всё уже почти рухнуло. Белого срочно отпустили и немедленно отключили установку. Дельфин умчался в море, пообещав вскорости вернуться. Наступила гнетущая пауза. Неожиданно в том районе, куда вёлся огонь, началось невообразимое… Киты выпрыгивали из воды, делали сальто, совершали пробежки на хвосте…

— Это тебе ничего не напоминает? — спросил робот Руководителя.

— Танец индейцев, вышедших на тропу войны!..

— Вот именно. Ты как хочешь, а я поднимаю штурмовик. С ним как-то спокойнее. Не поленись, запусти орудие на поражение множественных целей, а затем подежурь возле истребителя. Смотри, сколько за нами столпилось народу. Специально вышли поглазеть. Если хвостатые индейцы примутся за старое, у нас сразу возникнут трудности.

— Беги и будь постоянно на связи, — Гриз повернулся к Патрисии. — Что слышно?..

— Там стоит сплошной гвалт, визг, свист. Очень большое количество голосов. Очень! К ним добавились незнакомые, басовитые, уверенные звуки. Они наверняка принадлежат кому-то крупному. И отовсюду исходит злоба. У меня просто голова раскалывается.

— Маленькая моя, сосредоточься, умоляю тебя, прислушайся. Нам очень важно знать, что киты собираются предпринять. Мы физически не успеем вывезти людей. Помоги нам!..

— Дельфины не могут договориться между собой. Спорят яростно, как говорится, с пеной у рта.

— Продолжай слушать, а я займусь пушкой. Не хочу опоздать…

Над Портом с оглушительным рёвом промчался штурмовик и принялся барражировать над морем. Руководитель настроил компьютер на более малый радиус поражения и бегом вернулся в Патрисии.

— Как там дела? — задыхаясь, спросил он.

— Начинают успокаиваться. Видимо пришли к какому-то решению.

— К какому решению?

— Не понимаю…

— Наши лучшие друзья, — ожил передатчик, — а их тут собралось не меряно, начинают группироваться и строиться клином, в простонародье — свиньёй! Целятся, между прочим, прямо в тебя. Пальнуть для острастки?

— Белого видишь?

— Он плавает вокруг клина и очень возбуждён. Скорее всего, киты принимают меры безопасности, как и мы. Если хвостатая братия пойдёт в атаку, мы их остановим, только фарша будет — акулы сойдут с ума от счастья! Тогда на дальнейших отношениях можно будет поставить жирный крест!

— Будь на чеку. Стреляй только в исключительном случае. Я пока останусь на берегу.

— Появились ещё три большие стаи, — продолжал репортаж с места дислокации войск противника Али. — В каждой не менее трёхсот голов. Две группы состоят из касаток. Боюсь ошибиться — но здесь затевается что-то масштабное. Включаю защиту на максимум, опускаюсь ниже, надеюсь, это возымеет отрезвляющее действие. Белый ознакомлен с возможностями штурмовика, пусть похлопочет. Подожди. Он возвращается. Встречай гостя!

Вилли повернулся к Патрисии.

— Да, он плывёт к нам. Тон дружелюбный. Просит не поднимать из во-ды…

— Пошли. Нас ждёт интереснейшее рандеву…

Вожак шёл открыто, не таясь, выставлял напоказ спину и шумно дышал. Он выполнял важную миссию и всячески старался продемонстрировать своё спокойствие и уверенность.

Руководитель, не смотря на всю абсурдность ситуации, стоял на берегу и с невольным волнением ждал лидера китов. Какие новости принесёт он? Что киты придумали на летучем митинге? Скоро всё станет ясно.

Дельфин подплыл к берегу. Штурмовик во избежание измены продол-жал нарезать круги над основными силами потенциального противника. Киты оставались на месте, строго держали строй и не думали расслабляться. Касатки сформировали свой треугольник и тоже заняли выжидательную позицию. Напряжение стлалось над водой подобно туману. Любое неосторожное действие, непродуманный шаг, могли привести к самым трагическим последствиям. Это понимали все, только люди были более терпеливы и мудры. Дельфины, в силу определённых обстоятельств, могли дрогнуть. Вилли пытался учесть всё, принять во внимание возможные осложнения и варианты выхода из щекотливого положения.

Итак, историческая встреча состоялась. Человек и дельфин находились на расстоянии метра друг от друга. Патрисия сидела рядом с Руководителем и пыталась переводить.

— Когда Белого похитили, соплеменники потеряли голову от ярости и немедленно послали гонцов за подмогой. Подкрепление прибыло незамедлительно. Все, кто мог, ринулись выручать вожака, но их остановило то, что плюётся смертью. Особенно отчаянные пробовали прорваться. От храбрецов остались лишь бесформенные куски. Неожиданно появился вождь и постарался объяснить, почему его выкрали. Ему поверили, но не очень. Тут прилетела страшная птица и принялась кружить над стаей, сводя с ума невероятным грохотом. В результате довольно интенсивного обсуждения, киты решили не ссориться с соседями. Для начала нас просят убрать птицу и то, что убивает на расстоянии. Тогда нас не тронут…

— И на том спасибо. Пожалели нас, убогих. Позволили ещё немного понежиться под солнышком, — тихо процедил сквозь зубы Вилли. — Вот возьмём и причешем им гриву. Тогда узнают почём фунт изюма…

Дельфин развернулся и уплыл. Гриз вернул штурмовик. Корабль уселся на самый верх самой высокой горы и принялся мигать бортовыми огнями. Для пущей важности… Пушку решили не снимать с дежурства. Из предосторожности. Робот пересел в грузовик и улетел на орбиту. Он решил поискать среди обломков высокочастотный локатор, из которого планировал изготовить переговорное устройство. Без прибора, позволяющего общаться с дельфинами, любые переговоры теряли всякий смысл. Вскоре робот, гордый и довольный собой, приволок целый комплекс, включающий в себя: декодер, компьютер, следящую часть и блок связи. Далее Али занялся переналадкой доставленного оборудования. Он обложился со всех сторон самодельной диагностической аппаратурой и углубился в крайне не простой процесс монтажа. Однако самым сложным, на данном этапе, оказалось создание программы, посредством которой люди собирались общаться с дельфинами. Для её составления требовалось совершить маленький подвиг — привести в соответствие с человеческими понятиями, словами, образами каждый скрип, писк и все остальные звуки, издаваемые китами. Задача безумно сложная, со многими и многими неизвестными, потому, что киты понятия не имели о жизни на суше. Им самим требовалось определиться с тем, как назвать и осмыслить всё связанное с человеческой жизнью, и не только с ней! Однако неминуемо возникал резонный и вполне уместный вопрос — а что люди знали о дельфинах? Плавают, едят сырую рыбу, теплокровные, живородящие и дышат атмосферным воздухом. Вот, пожалуй, и всё! Не густо. Ай да мы, эрудиты, краса и гордость Галактики! Хорошо…

Интересно, а как мы объясним им, что такое дружба, любовь, ненависть, долг, ответственность. Какое впечатление на китов произведут рассказы о космосе, полётах к звёздам, иных мирах? Зато дельфины твёрдо знали другое — человечество долгие годы с необыкновенным усердием сбрасывало, ссыпало, вываливало в океаны и моря отходы, без зазрения совести лило всякую гадость, ссылаясь на хроническую нехватку денег для утилизации, консервации, уничтожения, переработки и прочих, крайне обременительных для бюджета, действий экологической направленности. Хорошо же мы выглядим в их глазах. Непрошеные гости, превратившие их дом в страшную, токсичную свалку, укравшие большую часть пищевых ресурсов, истребляющие китов тысячами. А в довершение ко всему, люди принялись на огромных лайнерах устраивать увеселительные круизы, сутками напролёт трястись на дискотеках, виляя толстыми задницами и оставляя после себя шлейфы мусора и объедков…

Интересно, подумал Лабер, а каким бы образом отреагировал я, появись в моём жилище мерзкие амфибии, которые бы всё запакостили, заплевали, опустошили холодильник и с весёлыми улыбками, виляя толстыми задами, устроили танцы. Ох и не завидую я им, несчастным. Так почему мы надеемся на снисхождение и понимание со стороны китов, если виноваты в загрязнении морей? Просто удивительно, почему ещё с нами разговаривают!.. В любом случае всем придётся не сладко. Но иного пути нет. Если одна из сторон откажется сотрудничать, всё — неразрешимый тупик. А тупик — конец так и не родившемуся взаимопониманию, и в результате неизбежная конфронтация, вражда на долгие годы. Такого Гриз допустить не мог. Пусть сегодня им трудно, однако ещё хуже придётся потомкам. Тогда, когда ненависть пропитает обе стороны — вот когда начнут резать по живому. Уж лучше потерпеть сегодня…

А пока пусть Али ковыряется с аппаратурой и творит из дерьма конфетку. Он в этом разбирается. Не надо его трогать.

Руководитель сел в истребитель и улетел домой. Дела не ждали.

В Мирном Вилли обнаружил Такарангу и Ли Фу. Они обсуждали проект постройки фабрики по изготовлению верхней одежды. Старик снова перешёл к активной деятельности и вникал в каждую мелочь со свойственной ему дотошностью. Такаранга незаметно для всех вырос в крупного политика и всё чаще и чаще замещал Руководителя в его отсутствие. Что ж! Большому кораблю — большое плавание!

Вилли распорядился насчёт отправки бригады строителей в Порт. Он затеял постройку специального сооружения на сваях, где и будут происходить основные события. Попросил проконтролировать отгрузку необходимых материалов, а затем отправился к Каульвюру, чтобы сделать заказ относительно новой стройки.

Так начался один из самых интересных периодов во взаимоотношениях между людьми и дельфинами. Белый, на удивление быстро, понял чего от него хотят и охотно включился в процесс по разработке языка общения. Ежедневно, по четыре часа он добросовестно работал в доме на сваях. Вожак приплывал всегда один, но всякий раз на солидном удалении его ожидала многочисленная охрана. Составление программы шло медленно, трудно, не смотря на то, что компьютеры райберов обладали огромными возможностями, и не зависели внешних от источников питания. Робот ни на мгновение не терял самообладания и старательно, осторожными шажками продвигался вперёд. Не смотря на многие препятствия и сложности дело двигалось…как вдруг из Мирного пришло страшное известие — скоропостижно скончался Ли Фу! Старик умер тихо, незаметно, во время завтрака. Такаранга вначале подумал, будто учитель задумался, однако эти раздумья уже были обращены в вечность…

Ли Фу обмыли, одели в неизменный костюм — широкие брюки и длин-ную синюю рубаху с глухим воротом, и уложили в пахнущий смолой гроб. Прощание было недолгим, траурный митинг коротким, отпевание не продолжительным. Всё сделали так, как хотел старик. Отверстая пасть могилы поглотила очередного усопшего, и на этом обряд погребения закончился.

Такаранга ходил потерянный и опустошённый, слабо реагировал на окружающее и видимо ещё не до конца осознал, что произошло.

Руководитель по окончании всех формальностей и ритуалов решил переговорить с молодым человеком, нашёл его возле могилы наставника, сел рядом на скамеечку и тактично помолчал. Близился вечер. Тёплый ветерок колыхал травы вокруг последнего пристанища старика, лениво играл листочками двух молодых олив, высаженных в изголовье могилы, навевая грустные мысли о бренности земной жизни, о мелочности людских желаний, невозможности изменить течение событий и сопротивляться времени…

— Учитель за последнее время много рассказывал о происшедшем на Земле до избавления из ледяного плена. Сердцем я всё понимал, но разум наотрез отказывался верить в невероятные события, приведшие всех нас сюда. С какой лёгкостью, абсолютно не задумываясь о последствиях, сильный ломает жизнь слабого, отнимает у него всё, что тому было дорого. И во имя чего? Почему так устроен мир? Кому от этого делается лучше? Или желание унижать и издеваться над ближним своим заложено в разумных существах изначально? Кто в состоянии полностью, до конца осмыслить процессы, происходящие в обществе, да и надо ли это делать? Раздумья на глобальные темы, говорил учитель, отравляют душу, уводят от реальности. Долгосрочные планы не воплощаются в жизнь даже в малой своей части, потому, что жадность, глупость, алчность, мания величия с невероятной лёгкостью ломают воздвигнутое с большим трудом. Люди не в состоянии разобраться в том, что у них происходит под самым носом. Все без исключения воображают себя гигантами, способными свернуть горы, изменить по своему усмотрению мироздание. На самом деле мы всего лишь пигмеи перед лицом более могущественных сил, которые играют нами, нисколько не заботясь о последствиях своих занятий. Так говорил учи-тель. Поэтому он не колеблясь уничтожил свой труд. Никаким мудрым мыслям не дано переделать человечество. Учитель зашёл в тупик. Он не видел выхода из ловушки, в которой зарождается, мужает и умирает разум. У учителя открылось иное зрение. Оно позволяло видеть процессы, протекающие в обществе под другим углом. Учитель, подобно линяющей змее, сбросил с себя шелуху эмоций, предрассудков и всего, что мешало трезво мыслить, и ужаснулся открывшейся перспективе!

— Наш старший товарищ мог заблуждаться, — сказал Вилли. — Мы все не идеальны и постоянно находимся в плену иллюзий…

— Последнее время учитель думал особенно много, — похоже Такаранга не слышал о чём говорил Руководитель, — над тем, почему люди так сильно отличаются друг от друга. Он обобщал, анализировал сведения, добытые из многих источников, обращался к мифологии. Его очень заинтересовала притча о вавилонской башне…

— Для чего это понадобилось Ли Фу?

— Учитель путано объяснял, приводил абстрактные примеры, однако я подозреваю — главного он не открыл, по крайней мере, мне так показа-лось…

— Расскажи, мне очень интересно…

— Давным-давно люди возгордились и решили воздвигнуть башню, дабы сравняться в величии с богами. Наверху рассердились и в наказание за дерзость сделали так, что население всех стран и континентов перестало понимать друг друга. Учитель, в свете последних событий, сделал смелое предположение относительно того, почему с нами так поступили столь несправедливо и жестоко.

— Конкретней…

— Учитель долгое время не мог сообразить, отчего люди говорят на разных языках, когда вокруг одно на всех небо, земля, животные, воздух, растения. Все мы устроены совершенно одинаково! Зубы, языки, мозги у нас тоже полностью идентичны. Так почему люди говорят на разных языках? Видимо мы стали в очередной раз жертвами чьего-то эксперимента. Нас разъединили умышленно. Создали препятствие, преодолеть которое можно только сообща, отбросив неприязнь, разногласия, расовый шовинизм. В результате объединения должен был появиться новый вид человека. В нём органично соединились бы лучшие качества всех наций: немецкая аккуратность и пунктуальность, скандинавское спокойствие, русская душевность, американская деловитость, итальянская страстность, восточная сдержанность, английская дальновидность, китайская целенаправленность и многое другое. До ледяного плена такого не произошло. Наоборот, пропасть между странами делалась всё шире и шире. Тогда пришла смерть. Она не всех забрала к себе. Кто-то сохранил нас, собрав воедино представителей всех национальностей, а вот для чего — нам не ведомо! Может быть, мы стали свидетелями одной из многочисленных баталий добра и зла? — Такаранга мгновение подумал и добавил. — Учитель говорил — в нас нет основы и силы, а вот в тебе они есть! Я до сих пор не понял, что он имел в виду…

— Пойми, друг мой. Не смотря на то, что я видел удивительные вещи, участвовал в событиях, о которых никто даже представления не имеет, я тоже многого не понимаю.

— Получается, жизнь лишена всякого смысла? — погрустнел молодой человек. — Люди не хозяева сами себе. Ты заметил — в последнее время учитель перестал посещать церковь? Он тебе не говорил, почему?

— Я не обращал на это внимания. Сам понимаешь — дела!

— Один раз я спросил, почему он так поступает. Ответ удивил меня чрезвычайно… Все религии, по все времена учили — неустанно молись своему богу, как говорится дённо и нощно, добиваясь тем самым его благосклонности и ожидая благодати, которая неизбежно снизойдёт на просителя, как награда за усердие и умение сутками стоять на коленях перед ликом творца всемогущего. На поверку получается удивительная вещь — чем старательнее и продолжительнее ты восхваляешь бога, тем больше шансов после неизбежной кончины угодить в рай. Ладно, а куда, в таком случае, денутся простые и честные люди, которые в силу умения взглянуть на окружающее более широко и критично, не пожелали безоглядно принимать и опираться на священные письмена. Получается, у них одна дорога — в ад! И за что? Только за то, что они не захотели сутками лебезить перед Создателем? Учитель поделился со мной неожиданной и очевидной мыслью — Господь любит нашу лесть и способность унижаться больше нас самих! Служить Господу нашему! Смирить гордыню, признать своё абсолютное ничтожество, ползать на коленях возле трона и посыпать голову пеплом — вот чему нас учит любая религия! Только в этом случае тебя будут любить, и бросят благосклонный взгляд, и одарят милостивой улыбкой, и выделят из общей массы менее истовых последователей, приверженцев и ревните-лей! Однако именно таким образом ведёт себя глупый и недалёкий начальник по отношению к своим подчинённым, во всём зависящим от него. Воспевайте меня, говорит он, а иначе сгною в вечных муках. Благо для этого содержится огромный штат рогатых сотрудников, во главе с падшим ангелом. Странно, сказал учитель, как Создатель, которому подвластно всё в мире, ведомы мысли и чаяния всех тварей во Вселенной, не разглядел в своих рядах инакомыслящего, тогда как среди людей он их определяет безошибочно? В такое верится с трудом, а значит, Господь умышленно породил жуткое создание, дабы дети его под страхом вечных мук и прочих весьма изощрённых наказаний, ещё усердней молиться, били поклоны и сознавали себя ничтожными червями перед ликом, намалёванным на кривой доске и сознавали себя законченными, беспробудными ничтожествами! Поэтому учитель не знал, во что верить, раз вера основана на страхе и унижении. Даже искупать грехи человеческие Вседержитель послал своего сына, убоявшись лично участвовать в фарсе. Легко работать, зная результат заранее. Я тогда робко возразил, будто Иисус испытал муки, унижение, вкусил боль. Его осмеяли, надругались. А учитель назвал его похождения пошлым спектаклем рассчитанным на глупцов и неучей.

— У каждого человека свой Бог, и мы молимся ему сообразно своим представлениям о жизни, нашем месте и роли в ней, — улыбнулся Вилли. — Поверь мне, я много видел, много знаю. Представление о Боге меняется вместе с взрослением общества. Варвары не могут верить в милосердное существо. Их идол так же жесток и кровожаден, как и они сами. Только время меняет идеалы, ориентиры и мироощущение. Я уверен, ты меня поймёшь! Ли Фу сам себя загнал в тупик, в желании разобраться в своей душе. Не надо было это делать в одиночестве. Только зря измучился и преждевременно покинул нас. К сожалению такова человеческая натура — пока сам не обожжешься, нипочём не свернёшь с пути. Закончим на этом. Наш разговор сложен, не терпит торопливости и требует серьёзного обдумывания, глубокого анализа и понимания. Ибо тема крайне животрепещущая…

— Учителя смущало ещё одно, — сказал Такаранга, и не думая вставать со скамейки. — Бог создал нас по своему образу и подобию, а с дельфинами тогда как быть? А с райберами? Они чьи творения?

Руководитель не нашёл что ответить, и лишь пожал плечами.

— Господь — отец наш небесный. Мы — дети его, — продолжал юноша. — Так почему он позволил убить шесть миллиардов человек, не пошевелив даже пальцем для их спасения? Что же это за папенька такой, разрешаю-щий всем кому заблагорассудится, наводить порядки в своём доме? У нас за подобное поведение отрубали голову, у вас — лишали родительских прав и садили в тюрьму на длительный срок. А Господь остаётся безнаказанным за вопиющую халатность и нежелание заниматься воспитанием чад своих. Да и наказанием нерадивых и неверующих Вседержитель занимался не лично, а заставлял это делать всё тех же детей своих. То есть — стравливает их между собой! Хорош папик! А один раз учитель сказал и вовсе страшное. Богу всё равно, какие события произойдут на Земле, и сколько при этом погибнет народу. Потому, что он породил не людей, а бессмертные души. Вот они и развлекаются — ныряют в оболочку и творят что хотят. После того, как личина износится, её меняют на новую, и цикл начинается сызнова. А когда планета исчерпывает ресурсы, её бросают на произвол судьбы и вся шайка перебирается на следующий объект, где уже всё готово к играм. И пошло — поехало!

— А теперь я хочу ответить на твою откровенность своей… Я очень долго думал точно так же, как Ли Фу. Меня оскорблял тот факт, что религии всех стран и народов заставляли нас унижаться перед очередным божеством. Но со временем ко мне пришло понимание. Я никогда не был рьяным приверженцем Бога и считал Евангелие талантливым обманом, и не более того! Отбрось гордыню, отрекись от желаний, признай своё ничтожество! Вот основные постулаты религии. Но!!! Если этого не сделать, то человеку никогда не достигнуть понимания многих истин и откровений существующих в мире. Чтобы достигнуть совершенства требуется отречься от суеты мирской, обрести равновесие в душе и добиться гармонии с окружающим пространством. Вот почему во все времена люди шли за советом к отшельникам, в отдаленные монастыри, в скиты, к священнослужителям, обрекшим себя на продолжительное затворничество. Только им, очистившим мышление от эмоций, гордыни, спеси открылось богатство, дарованное нам Создателем. А Евангелие, при более пристальном его прочтении, представляет собой не что иное, как руководство по сохранению и выживанию человечества, как биологического вида. Если мы станем слишком рьяно уклоняться от наставлений и рекомендаций в нём содержащихся, то вымрем наподобие динозавров. К святому писанию не нужны даже комментарии. Одни только заповеди расставляют все точки над «и». Всё остальное необходимо рассматривать в данном контексте, и никак иначе. Тогда всё встанет на свои места. Почему Ли Фу не увидел основной подтекст писания — мне не ведомо. Пусть покоится с миром… — Руководитель поднялся и пошёл в Город.

Если честно сказать, Лабер тоже не мог смириться со смертью старшего товарища. Он за последние годы потерял слишком многих, но так и не научился справляться с болью утрат. От депрессии спасало единственное средство — окунуться с головой в работу.

Разработка разговорной программы шла трудно. В процессе кодирования постоянно возникали трудности, недоразумения и казусы. Не смотря на многие препятствия, дело продвигалось вперёд. Белый начал выказывать нетерпение. При любом удобном случае он принимался бить хвостом, изгибаться дугой и возмущёно верещать. Его ждали дела, а подобное поведение не способствовало продуктивной работе. Тогда вожак нашёл себе замену, и его место заняла касатка: флегматичная, немногословная, прожорливая. Она постоянно дремала, прислонившись широкой спиной к сваям и слабо реагировала на команды и указания робота. Только ведро с рыбой пробуждало её от дремоты. Али поначалу сердился, пробовал переделать программу, а потом с удивлением убедился — дела пошли быстрее…

Вилли вернулся к обычным занятиям, семье, но дельфиньи проблемы не выходили у него из головы. Он пробовал сообразить, какие выгоды могли извлечь обе стороны от сотрудничества. Его требовалось всячески поощрять, а не тыкать кукишами в нос, как это делали некоторые не сознательные личности.

Жизнь шла своим чередом. Руководитель мотался по городам, проводил совещания и распекал нерадивых чиновников за леность и безинициативность. Али на время откомандировали в Мирный, где вновь засадили за писанину. Такаранга отбыл на побережье. Советники надеялись — смена обстановки пойдёт ему на пользу.

Неожиданно на поля свалилась саранча. С ней пробовали бороться, но без особого результата. Прожорливые насекомые в считанные дни ополовинили урожай зерновых. Это было не смертельно, хоть и предполагало некоторые трудности в конце зимы.

Гриз неожиданно соскучился. Странная штука жизнь! Вилли постоянно сетовал на многочисленные беды, ниспосланные на него судьбой, и на своё бессилие координально изменить ситуацию в лучшую сторону. Однако только стоило событиям нормализоваться, войти в относительно тихое русло, как Лабер затосковал по приключениям! Скорее всего, он привык за долгие годы находиться на острие жизненных коллизий, поэтому плохо переносил покой и тишину. Наконец Руководитель не выдержал, вызвал в Мирный Такарангу, поцеловал жену и сына, навестил Первого Помощника, взял истребитель и вылетел в никуда…

Корабль шёл тихим ходом. Гриз упёрся в пространство невидящим взглядом и словно закостенел. В голове царила абсолютная пустота. Мысли то ли уснули, то ли закончились, то ли потерялись за ненадобностью. Такое состояние длилось довольно продолжительное время. Потом Вилли стал медленно оттаивать. И сразу же перед ним встал один крайне интересный вопрос. Вопрос, который исподволь волновал его долгие годы. Он не старел! По самым скромным подсчётам ему должно было стукнуть шестьдесят, а Руководитель выглядел от силы на сорок. Объяснение сему феномену существовало лишь одно — и здесь приложил свою железную руку кургала. Значит неуверен был, болезный, в успехе своего рискованного предприятия. Решил подстраховаться и продлить на неопределенное время существование подопечного. Колебался великий аферист, боялся не учесть даже незначительную мелочь, поэтому и поддерживал организм Лабера на одном временном уровне. Получалось — ставки были очень высоки, раз кургала решился на беспрецедентный шаг — нарушил один из основных законов природы. Ох! Очень не хотелось опростоволоситься все-сильному организму…

Вилли сделалось противно несказанно. Никто, никогда не унижал его подобным образом. Тошнотворное чувство сознания собственного ничтожества наполнило Руководителя. Он уже в который раз почувствовал себя марионеткой без собственной воли, желаний и возможности жить собственным умом. Последнее время Гриз частенько ловил себя на мысли, что пытается всё делать в пику кургала и его планам…вероятным планам! Получалась интересная штука — кургала бесконечно боролся с провирусом и его создателями, а Вилли пытался противостоять диктатуре кургала, ерепенился из последних сил, а кто-то наверняка сопротивлялся его воле. Гриз представил себе мудрого кукольника, который с увлечением играл своими творениями, они в свою очередь манипулировали кем-то, те так же увлечённо дёргали за ниточки нижестоящих и так по нисходящей. В самом низу располагались простейшие, без затей, организмы — основа и опора Ми-роздания. Вселенная на самом деле оказалась не безграничной, а скорее всего походила на огромный сундук с марионетками, умеющими размножаться. Лабер скрипнул зубами от бессилия и злобы. Он ничего изменить не мог. Ему изначально уготована строго определённая роль. Из неё не выпрыгнешь и не избавишься, будто от прохудившегося ночного горшка. Жёсткие рамки строго регламентируют границы его возможностей. А может это всё обычная хандра? Жизнь нормализовалась и пока, слава Богу, серьёзных катаклизмов не ожидалось. Руководитель просто не знал, что ему делать. Его начинало тошнить от бесконечного копания в однообразных мелочах, таких важных для людей и успевших до чёртиков надоесть Вилли. Он не знал, каким образом ему следует поступить в скучной ситуации. Отправиться в мир райберов и там поискать приключений на свою задницу? Или выкинуть какой-нибудь фортель, способный взбаламутить его организм и стряхнуть пыль обыденности.

Лабер прогнал грустные мысли и плавно увеличил скорость. Через десять минут под ним раскинулось море. Биодатчик безмолвствовал. На многие километры вокруг не было ни одной живой души. Море, похоже, вымерло. Даже косяки рыбы исчезли из поля зрения всевидящего ока биодатчика. Странно, подумал Гриз, куда подевалась живность? Неужели опять происки дельфинов? Только с какой целью? Неожиданно в морской пучине блеснул ослепительный свет, словно там взорвалась атомная бомба. Он озарял всё большее и большее пространство. Двери, открывающиеся только в одну сторону, неожиданно вспомнил Вилли, и в следующий момент стал падать. Бортовой компьютер дал сбой. Охранная система блокировала защёлки колпака и немедленно отключилась. Через мгновение истребитель врезался в воду. От сильного удара Лабер потерял сознание, а машина, вращаясь вокруг собственной оси, воткнулась в ил на глубине тридцати метров. Через несколько секунд его настигла плотная стена света. Истре-битель медленно выполз из липкого плена и мягко заскользил в сторону его источника…