Глава 16
Но пора было выполнять данное Мурашовым задание. Именно для этого Эдита и явилась в этот замок.
И девушка бросилась к матери:
— Мамочка! Мама! Да как же это с тобой случилось?!
Она обнимала и целовала свою маму, громко плача и причитая. В этом Эдите никто не помешал. Видимо, объятия матери и дочери входили в злодейский план этих людей. Воспользовавшись их попустительством, девушка быстро вложила в пальцы своей родительнице два маленьких тампона.
— Мама, держи! Сунь незаметно эти штучки себе в нос! Скорее!
Сама Эдита, пряча лицо в складках одежды матери, тоже сунула в нос тампончики, выданные ей Мурашовым. Что это за штучки такие, он ей не объяснил. Но сказал, если девушке дорога ее жизнь и жизнь ее матери, они обе должны вставить себе в нос эти затычки. Это Эдита и проделала, заставив маму сделать тоже самое. И вовремя.
Внезапно кто-то из пришедших с тетей Ирой женщин произнес:
— Какой-то странный запах. Вы не чувствуете?
Эдита даже не видела этой женщины. Комнатка была такой маленькой, а народу было так много, что все желающие в ней попросту не поместились. Часть их осталась стоять на ступенях лестницы.
— Да, чем-то сладким пахнет, — согласился мужской голос. — Что это может такое быть?
Эдита промолчала, лишь тихонько сжала мамину руку. Мол, все в порядке, держись. Начинается. Слава богу, мама поняла и тоже ответила Эдите слабым пожатием.
— Вкусный какой запах.
Александр Сергеевич втянул в себя ноздрями воздух и мечтательным голосом произнес:
— Ира, помнишь, похожий запах стоял в той лавочке в Париже, где мы с тобой выбирали духи для тебя. Как же давно это было! Это была наша с тобой первая поездка в Париж. И я был влюблен. Так влюблен, что помню все наше с тобой путешествие буквально по минутам.
Но тетя Ира не была настроена на романтическую волну.
— С чего ты решил это вспомнить именно сейчас? — раздраженно буркнула она. — Лучше думай, как нам заставить Марину написать оставшуюся часть формулы.
— Мы и так многое знаем.
— Хозяину нужен конечный результат! Его не интересует, сколько и чего мы знаем, если нет результата! Думай об этом, а не про какие-то там сюси-пуси!
Но Александр Сергеевич неожиданно для всех от слов тети Иры ударился в слезы:
— Ира, ты иногда буквально убиваешь меня! Когда ты бываешь со мной такой холодной, мне жить не хочется.
— Дурак! — взвизгнула тетя Ира. — Мы все будем мертвы по-настоящему, если не выбьем из Марины окончания формулы! Ты что, не понимаешь этого? Если нет, тогда ты просто кретин!
Александр Сергеевич окончательно разнюнился:
— Ты меня не любишь! Я знал! Я чувствовал это!
— Конечно, я тебя не люблю. Никогда не любила. Да и кто может любить такое ничтожество!
— Ира! Что ты говоришь?! — ужаснулся мужчина. — Ты же клялась мне в любви! Да я только ради тебя и решился…
— Вот именно! Поэтому я тебе и врала! Чтобы ты решился, трус несчастный!
— Ира, как ты можешь?! Ведь я только из любви к тебе пошел на сделку с совестью.
— Конечно! — в ярости завопила на него тетя Ира. — Тебе же самому ничего никогда не нужно! Если бы не я, ты бы так до конца своей ничтожной жизни и довольствовался теми копейками, которые отстегивала тебе Маринка!
— А ты!.. Ты!.. — затрясся в ответ от злобы Александр Сергеевич. — Чем лучше ты? Безработная актрисуля! Бездарность, способная лишь кривляться на подмостках дешевого балагана!
— Все лучше, чем просиживать штаны за жалкие копейки у себя в лаборатории. Что ты там имел?
— Деньги! — взвился Александр Сергеевич. — Всегда одни только деньги! Хоть что-нибудь, кроме денег, тебя в этом мире еще интересует? Ты — жадная, эгоистичная баба! Как я мог быть в тебя влюблен?!
Разумеется, Ирина тоже не осталась в долгу. И Коняша услышал про себя немало интересных подробностей, касающихся как его деловых качеств, так и затрагивающих более интимную сторону жизни. Но это было лишь начало. Взаимные обличения Коняши и его партнерши, казалось, запустили цепь взаимных обвинений и упреков среди остальных участников. Теперь каждый стремился перекричать другого. У всех нашлись какие-то старые обиды, которые именно сейчас без всякого предупреждения взяли да и расцвели буйным цветом.
Не прошло и трех минут, как обычная перепалка разрослась в настоящую свару. Лица ссорящихся и ненавидящих друг друга людей были искажены от ярости. Еще совсем недавно улыбавшиеся друг другу теперь буквально тряслись от злости и набрасывались с кулаками на своих недавних друзей.
Со всех сторон неслись крики:
— Ненавижу тебя!
— Чтобы ты сдох!
— Подлец!
— Я тебе такое устрою! Ты меня еще плохо знаешь!
В общей сваре не участвовали лишь Марина с Эдитой. Они сначала с недоумением, а потом и с ужасом смотрели на происходящее вокруг них.
— Я тебя убью!
Этот возглас положил начало рукопашной схватке. Все бросились в драку. В воздухе замелькали предметы мебели, ремни и просто кулаки. Две какие-то женщины, отчаянно визжа, вцепились друг другу в прически. В стороны летели пучки волос, но ни ту ни другую это не останавливало.
— Какой кошмар!
Люди были буквально переполнены ненавистью и злобой. Она изливалась из них рекой, била фонтаном. Даже со стороны смотреть на это было жутко. Но при этом ни Эдита, ни ее мама не испытывали желания присоединиться. Возможно, мама была слишком слаба. Но Эдита должна была бы пожелать наподдать противной тете Ире и предателю Коняше, связавшемуся с ней. А вот ничего такого с ней не происходило. Эдита лишь ужасалась, видя на лицах и руках сражающихся первую кровь.
Но даже это никого из драчунов не остановило. Кто-то послабее не выдерживал. Несколько человек уже валялись на полу, по их телам топтались другие, вышибая последний дух из этих бедняг. Казалось, драку можно было бы и остановить, но вид крови лишь распалял противников. Крики стали еще азартнее, и кулаки замахали в воздухе еще активнее. Эдите пришлось своим телом закрывать маму, на которую в пылу схватки могли свалиться и случайно зашибить.
В центре схватки, в самом ее эпицентре были Коняша с тетей Ирой. Эти двое мутузили друг друга не за страх, а за совесть. И вначале перевес был на стороне Александра Сергеевича. Хоть он и привык просиживать штаны на стуле, но все же он был мужчиной и кулаками махать умел сносно. Тете Ире приходилось несладко. Но затем она изловчилась, сделала Коняше подножку, а когда тот упал, кинулась на него сверху и придавила его всем своим телом.
В юности тетя Ира была невысокого роста и стройненькой, но с годами она набрала вес. И если рост ее не увеличился, то масса умножилась многократно. Почувствовав на себе килограммы любимой, Коняша крякнул. И Эдите показалось, что она даже слышит треск его ломающихся ребер. Но это могло ей лишь показаться, потому что в пылу общего сражения отдельные звуки разобрать возможности не было. Вероятно, Коняша даже со сломанными ребрами мог бы встать и продолжить бой, но тут тете Ире повезло во второй раз. На них упали еще двое, потом о них споткнулись и упали следующие. Все эти люди, уже обездвиженные или еще сопротивляющиеся, окончательно погребли под своими телами Коняшу. А вот тете Ире каким-то образом удалось выбраться из общей кучи-малы. Мгновение она постояла, переводя дыхание. Потом ее застланный безумием взгляд остановился на Эдите и ее матери.
— Вы! — взревела женщина. — Это все из-за вас!
И она бросилась к ним. Пробираясь через тела, она не переставала сыпать проклятиями.
— Марина! Чтобы ты сдохла, тварь последняя! Все из-за твоего упрямства! Ты давно должна была сказать Сашке формулу! Мы бы передали ее Хозяину, а он заплатил бы нам три миллиона долларов!
Тетя Ира была уже совсем близко. Эдита прямо окаменела от ужаса. Но мама неожиданно оттолкнула дочь в сторону и без посторонней помощи сумела встать на ноги. Теперь она могла встретить свою противницу лицом к лицу.
— Три миллиона долларов! — воскликнула она, с презрением глядя на бывшую подругу. — Столько он тебе пообещал? Ирка, ты — дешевка! Правильно сказал про тебя Сашка, ты тупая! Три миллиона! Ты хоть со мной бы посоветовалась!
— Заткнись!
— Знай, этот человек нагло обманывал тебя!
— Формула! — исступленно вопила тетя Ира. — Давай мне формулу!
— Дура! — снисходительно произнесла мама. — Сама по себе формула ничего не стоит. Нужно знать процесс, технологию изготовления. И мало его знать, нужно еще создать специальные условия, чтобы процесс пошел успешно. Кто это будет делать? Сашка?
— Да!
— Он хороший ученый, но один он не справится. Тут нужны усилия целой лаборатории!
— Ты добилась результата на самодельном аппарате! На квартире!
Мама расхохоталась:
— Ира, ты совсем тупая!
— Хозяин сказал, что все будет! И лаборатория! И помощников он Саше даст. Уже все есть! Нужна формула полностью! Дай ее нам!
— Ирка, ты пошла на поводу у мошенника. Этот ваш Хозяин обещает заплатить вам ровно сотую или даже тысячную долю от того, что на самом деле может стоить мое открытие.
— Не ври! У тебя получилось случайно! Сашка мне рассказывал!
— Случайность — это часть закономерности. Самые великие открытия именно так и были совершены. Но ты слишком серая и слишком мало читала, чтобы это знать. Ты просто дешевая актрисуля, твой Саша сказал чистую правду. И…
Неизвестно, что еще собиралась сказала мама, но Ирина не выдержала. Издав короткий вопль, она кинулась на нее. Мама подняла руки, стремясь защититься. Эдита кинулась наперерез. Никакой уверенности в том, что ей удастся совладать с обезумевшей от ненависти женщиной, у нее не было. И все же… все же она кинулась наперерез преступнице, посягавшей на самое дорогое, что у нее было.
— Эдита!
И в этот момент что-то произошло. В воздухе раздался тоненький свист, и Ирина застыла на месте. Все ее тело била мелкая дрожь, глаза выпучились, а затем она упала. Но даже после падения ее конечности продолжали подергиваться.
Присмотревшись, Эдита увидела две тонкие проволоки, которые впились Ирине в руку повыше локтя. Проволочки эти дружной парочкой тянулись к высокому мужчине, державшему в руке маленький черный пистолетик. Именно из этого пистолетика вылетели два жала с проволоками, по которым и шел электрический ток, который так своевременно и удачно вырубил преступницу.
Мужчина этот был Эдите незнаком, но за ним стоял кое-кто ей знакомый. Мурашов! Милый! Дорогой ее Мурашов, который с такой тревогой смотрел на Эдиту, что той стало ясно, последние минуты были тяжелыми не для нее одной. Мурашову пришлось даже еще тяжелей, ведь он не имел никакого понятия, как обстоят дела у Эдиты.
Именно Мурашов первым подбежал к девушке. Именно Мурашов помог освободить маму, а потом он же на руках вынес ее наружу.
— Пустите! Что вы! — засмущалась мама, оказавшись на руках у незнакомого молодого мужчины. — Я и сама в состоянии идти.
Несмотря на все ее возражения, Мурашов спускался по ступеням, бережно прижимая бывшую пленницу к своей груди. И лишь время от времени оборачивался к Эдите, чтобы напомнить ей, что нужно быть осторожнее на скользких ступенях. Девушке было даже немножко смешно и немножко обидно. Когда ей действительно грозила опасность, Мурашов об осторожности даже не заикался. Твердил, что Эдита должна быть смелой, а про то, чтобы она была осторожной, ни гу-гу. А теперь о ступеньках тревожится. Цирк!
Выйдя из замка, Мурашов бережно усадил свой драгоценный груз на скамейку. К ним подбежал какой-то молодой человек.
— Уже можно сдавать, — сказал он Мурашову, протягивая серый стальной бокс, который держал в руках. — Все выветрилось.
Мурашов явно знал, о чем идет речь, и послушно вытащил из носа какие-то серые комочки. В боксе нашлось отделение для каждого из них.
— Вы тоже можете избавиться от своих фильтров, — сказал Мурашов женщинам.
Так вот что это были за штучки. Это были фильтры! Эдита с мамой вынули из носа комочки и отдали их. Молодой человек бережно собрал их и уложил каждый фильтр на свое место.
— Подотчетная вещь, — сообщил он женщинам. — Хоть одна пара на задании потеряется, потом намучаешься писать объяснительные. Наши сейчас где?
Этот вопрос уже был адресован Мурашову. И когда тот объяснил, молодой сотрудник тут же устремился в замок, бормоча себе под нос что-то о том, что надо собрать, пока не растеряли, а то хлопот потом не оберешься.
Когда он скрылся, Эдита спросила:
— И что же эти штучки фильтровали?
— Газ! — коротко ответил Мурашов.
— Какой газ?
— Тот, что мы в замок пустили. Думаешь, вся эта шайка-лейка между собой передралась сама по себе? Нет, счеты они друг с другом принялись сводить, потому что газку нашего нюхнули.
— А… а это не вредно?
— Для вас — нет.
— А для них?
— Жить будут.
Мама заинтересовалась:
— Мне, как химику, очень интересно узнать состав! Что это за газ такой? Впервые слышу о таком. Про веселящий газ слышала. Но чтобы люди под воздействием газа в драку кидались, про такое слышать не приходилось.
Эдиту интересовало другое:
— Они только друг на друга могли напасть или и на нас с мамой тоже?
Мурашов смутился.
— Риск, конечно, определенный присутствовал, — пробормотал он. — Но мы надеялись, раз у вас будут заглушки в носу, газ на вас не подействует. А раз не подействует, значит, вести вы себя будете тихо, скромно и дружелюбно, в отличие от остальных, на которых газ должен был подействовать моментально и с определенным эффектом. Они должны были друг с другом сцепиться, а про вас забыть совсем.
Совсем да не совсем! Тетя Ира сначала своего Коняшу отмутузила, а потом и до них с мамой очередь дошла. Вид у тетки Иры был достаточно кровожадный. И неизвестно, чем бы это все закончилось, потому что сил у преступницы оставалось еще предостаточно, ее схватка с Коняшей лишь раззадорила.
Эдита так Мурашову и сказала. Но ни его, ни подоспевших к нему коллег это не смутило. Главное, как они сказали, что все закончилось благополучно. С этим Эдита спорить не могла. Закончилось все и впрямь удачно.
— Операция проведена и завершилась полным успехом. Преступники обезврежены.
— Все?
Эдита строго взглянула на Мурашова.
И тот жизнерадостно подтвердил:
— Все!
— И этот… их лидер?
— Какой лидер?
— Толстенький карлик в белом плаще, который командовал на том пиру, где меня хотели подать в виде главного блюда.
Мурашов снова как-то засмущался.
— Но все же и в тот раз закончилось хорошо, — напомнил он девушке.
Ага! Небось, если бы ему к груди нож приставили, примеряясь, какой бы кусочек отхватить от него для начала, он бы сейчас не так говорил.
— Ладно, что старое поминать. Говори, удалось задержать вам противного коротышку?
— Да!
Мурашов кивнул. Вид у него был самоуверенный.
— Хочу на него взглянуть, — потребовала Эдита.
— Пожалуйста. Только чуть позже.
Девушка не возражала. Позже так позже. На нее саму внезапно навалилась такая усталость, что она и пальцем шевельнуть не могла. Казалось, что все пережитое ею за эти безумные дни навалилось на девушку и придавило к земле многотонной глыбой. Она как сидела на скамеечке, так на нее и прилегла. Просто сил не было сидеть. Но вокруг нее все дико захлопотали и засуетились.
— Что с ней?
— Ее надо в больницу!
Но Эдите было это уже все равно. Она чувствовала, что уплывает в какое-то блаженное забытье. Сонная истома охватывает все ее тело, давая столь желанный отдых.
— Пожалуйста, — пролепетала она из последних сил, обращаясь, конечно же, к Мурашову, — отвези меня домой. И пусть кто-нибудь позаботится о маме и бабуле.
Даже сейчас, отправляясь в царство Морфея, она не могла забыть о своих близких. Как-никак на избавление их от опасности ушло столько сил. И если сейчас по какой-нибудь глупой случайности с ними что-нибудь произойдет снова, Эдита этого уже точно не переживет. У нее просто не хватит для этого сил.
— Мама и бабушка, — бормотала она. — Позаботься о них, Лешик.
Очнулась Эдита уже у себя дома, в своей родной кроватке, под любимым пушистым и теплым одеялом. Девушка сладко потянулась со сна и даже рассмеялась от удовольствия. Как, оказывается, приятно просто проснуться у себя дома. Только едва не потеряв все это тихое домашнее благополучие, она научилась его ценить.
Стоило Эдите лишь подать голос, как в ее комнате тут же появилась мама.
— Ну как ты? — с тревогой глядя на дочь, спросила она. — Лучше?
Прислушавшись к своим ощущениям, девушка выдала заключение:
— Все просто прекрасно!
Мама обрадовалась:
— Как хорошо-то! А то уж мы с Лешей думали, не в больницу ли тебя отвезти. Но я сказала, чтобы он вез нас всех троих домой. Хватит с нас чужих коек. Дома-то и стены помогают, верно?
Эдита молча кивнула в знак согласия. А потом спросила:
— Значит, нас привез сюда Мурашов?
— Ну да. Тот милый молодой человек, который явно к тебе неравнодушен.
Помимо воли Эдита покраснела и отмахнулась от маминых слов. Тоже мама нашла что придумать! Неравнодушен! Когда это Мурашов был к ней неравнодушен? Может быть, когда он отправлял Эдиту одну-одинешеньку в этот страшный замок? Или ночью в поместье, когда без всякой жалости оставил ее один на один с толпой людоедов?
Но все же девушка не удержалась и спросила у мамы:
— Так уж и неравнодушен? И с чего ты это взяла, хотелось бы знать?
— Достаточно вспомнить, как он на тебя смотрел! А как бережно нес до дома! На руках! Никому не позволил ему помочь! И когда мы уложили тебя в постель, он еще долго не уходил. Сидел возле тебя и смотрел на тебя.
— Ну, устал, наверное. Вот и присел, чтобы передохнуть.
— Да какое там передохнуть! Ему буквально каждые две минуты кто-нибудь звонил. А он все не уходил. Ты что, совсем ничего не помнишь?
Эдита отрицательно покачала головой. Она совершенно не помнила, как Мурашов транспортировал ее сюда. Не помнила, как они добрались до своего дома. Не помнила, как попали в квартиру. Сколько же времени она проспала? Когда они покидали тот злополучный замок, солнце уже садилось. Сейчас за окном были бледные майские сумерки. Но не понять, утро сейчас или вечер? Оказалось, что еще вечер.
— А бабуля! — спохватилась девушка. — Она где? В больнице?
Тут же раздались шаркающие шаги, и на пороге комнаты возникла бабушка. Ясное дело, она подслушивала. И стоило разговору зайти о ней, как она тут же в него включилась.
— Чего это ты меня все время в больницу хочешь определить? — чуточку ворчливо поинтересовалась она у внучки. — Не хочу я в больницу. Там холодно, сквозняки. И вообще, чего я там не видела? Нет уж, хотите вы этого или нет, а я с вами дома останусь.
— И как только тебя дядя Валера уговорил в больницу лечь?!
Бабушка посмотрела на Эдиту с тревогой.
— Валера? Какой Валера? Брат мой? Да он же помер невесть когда. Ты что, разве этого не помнишь?
— Я-то помню, — буркнула Эдита. — А вот ты сказала, что лечь в больницу тебя уговорил дядя Валера.
— В какую еще больницу? — рассердилась бабушка. — Я же ясно сказала, ни в какую больницу я не поеду! Или ты меня на тот свет спровадить хочешь? Неслучайно про Валеру все время твердишь! Вот спасибо, внученька! Не думала, что доживу до такого, чтобы родная внучка меня на тот свет торопила!
— О-о-о!
— Ладно, мама, перестань. Ничего такого Эдита не имела в виду. Ты же знаешь.
Но девушка уже зарылась поглубже в подушки, для надежности прикрывшись сверху еще и одеялом. Все ясно, бабушка успела благополучно забыть обо всем, что с ней приключилось в эти дни. В том числе и о том, что ей довелось полежать в госпитале. Когда Эдита высунула нос, маме уже удалось спровадить бабушку на кухню, пить сладкий чай с кусочком тортика. Сама мама вернулась к дочери.
— Но она мне говорила про дядю Валеру, — сказала Эдита. — Что он сюда к ней пришел, сказал, что она плохо себя чувствует, вызвал врачей, и они увезли бабушку. Или бабуля все это придумала?
— Думаю, что я знаю, кто стоял за этой мистификацией.
— И кто?
Но мама на вопрос не ответила. Вместо этого она сказала, что Эдите еще нужно отдохнуть и отлежаться. Девушка и не возражала. Но как только мама вышла из комнаты, рука девушки сама собой потянулась к смартфону. Он лежал тут же. Ее собственный смартфончик, со всеми необходимыми Эдите для жизни контактами. Все они в памяти смартфона прекрасно сохранились. И первой, кому позвонила Эдита, была Светка.
— Очухалась? — спросила у нее подружка, что-то с аппетитом жуя.
В трубку неслось такое чавканье, что Эдита ощутила, как у нее во рту собираются слюнки.
— Ты там чего хомячишь?
— Яблоко. И еще виноград немножко. Просто зверский аппетит разыгрался. Наверное, от нервов. Сама-то как?
— Только что проснулась.
— Счастливая! — позавидовала ей Светка. — А я вот уже четвертый час только жру все подряд, прямо не могу остановиться. Пришла, у мамы целый противень пирожков с капустой был. Так ты спроси, остался ли сейчас хотя бы один?
— Ты ведь с капустой не очень любишь.
— Вот! — подтвердила Светка. — Не люблю, а все равно слопала. Это все от стресса, я уверена!
— Ну, ясное дело, от стресса. А как там Саша?
— Ух, какого мы с ним страху натерпелись, когда ты в замок утопала! Тебе не передать! А на Мурашова вообще страшно было смотреть. Я думала, он себе ногти до самого мяса сгрызет вместе с пальцами. Мне кажется, он в тебя немножко влюблен.
— И ты туда же!
— А кто еще?
— Мама тоже это талдычит.
— Я тебе точно говорю, он к тебе неровно дышит. Иначе с чего бы он стал так за тебя трястись?
— И где он сейчас, не знаешь?
Эдита постаралась придать голосу как можно больше безразличности. И кажется, ей это удалось. Светка ничего не заподозрила и ответила равнодушно:
— Не знаю. Я как домой вернулась, ни с кем еще не разговаривала. Только все ем и ем.
— Может, Сашка знает?
— Мошет, — откликнулась Светка, снова с набитым ртом. — Пожвони ему!
И Эдита позвонила. Саша не ел, не спал, он был бодр и активен. Но разговора у них все равно толком не получилось.
— Я на допросе! Потом поговорим!
Вот и все, что Эдита услышала от своего друга. И непонятно было, сам Саша дает показания или присутствует при том, как их дают другие. Узнать это очень хотелось, а уточнить не представлялось возможным. Сколько Эдита ни перезванивала, Саша больше трубку не брал. В конце концов девушка сдалась и поплелась обратно к себе в постель. Утро вечера мудренее, уже сладко позевывая, думала она. Что нужно, ей все равно скажут. Приедут, найдут, и ответы на свои вопросы она все равно узнает. А днем раньше или позже, какое это теперь имеет значение?
И, положа руку на сердце, сейчас ей совсем не хотелось ни кого-то там допрашивать, ни чтобы допрашивали ее саму. Хотелось заснуть и спокойно поспать до утра. Так Эдита и сделала. И не ошиблась. Ведь сон — это лучшее лекарство от всех человеческих невзгод.
