Москва, Петербург
Пятница — четверг
7:30. 25 декабря 2015 г., пятница. Зальцбург.
Спальня Оксаны.
Еще темно. Генри и Оксана в постели. Оксана проснулась, потянулась к Генри. Он, не открывая глаза, притягивает ее к себе.
8:30. Там же.
Генри проснулся, смотрит на спящую Оксану:
— Просыпайся, ты хотела поговорить.
Оксана открывает глаза, молчит. Приподнимается над подушкой, натягивая на грудь одеяло, оглядывается вокруг, потом переводит взгляд на Генри:
— Я забыла, что хотела сказать. Да, вот. Поедешь со мной в Питер? Я серьезно.
— Поеду, раз приглашаешь.
— Генри, скажи, ты действительно хочешь покончить со своей профессией?
— Если б ты знала, как мне этого хочется!
— Я не вижу, в чем тогда проблема. Мне тоже надоела моя кочевая жизнь. Болтаюсь между Европой и Израилем. Да еще и в России иногда живу по месяцу. Наверное, мне стоит тоже осесть где-нибудь. Может, попробуем вместе?
— Где?
— Где хочешь, вернее, где мы захотим. Можно в Израиле, можно в Германии. Или даже в Чехии. Что скажешь? Попробуем?
Генри не успел ответить. Стук в дверь.
Голос Елены из-за двери:
— Молодежь, пора вставать. Я приготовила нам завтрак. Спускайтесь.
Кухня в доме Елены.
Елена, входящим Оксане и Генри:
— Молодцы, быстро собрались. Я, собственно, ничего не готовила. У нас много осталось со вчерашнего вечера. Оксана, тебе салаты. Генри, вам расправиться с остатками гуся. Не помешает хорошенько покушать.
Улыбается.
Все трое продолжают завтракать, разговаривая о чем-то незначительном.
9:20. Салон в доме Елены.
Елена сидит на диване, Генри прислонился к двери, Оксана ходит по комнате. Останавливается:
— Елена, мы сегодня улетаем. Отвези нас, пожалуйста, на вокзал. Поедем в Вену, а оттуда улетим в Москву.
— Что так спешно? Не хотите еще пару дней здесь побыть? Сходили бы в театр или на концерт.
— Мы хотим несколько дней провести в Москве. Я покажу все Генри. А потом к маме, нужно ведь еще успеть подготовить все к Новому году.
Елена смотрит на Генри, но он невозмутим.
— Хорошо, а потом куда? Не хотите вернуться сюда? Здесь в конце января — начале февраля будет Моцартовский фестиваль. Всегда очень интересно.
— Мы ничего еще не решили. Думаю, после Нового года съездим в Израиль и, может быть, в Чехию. Не хочется заранее все распланировать.
Елена смеется:
— Это в тебе говорит прежняя кочевая натура. Ты уже не одна, нужно теперь все согласовывать с Генри.
Оксана повернулась к Генри:
— Ты мне так и не успел ответить. Что скажешь?
Генри, серьезно:
— Попробуем.
17:40. Москва. Внуково, зал прилета.
В зал вместе с толпой прибывших входят Оксана и Генри. В левой руке у Генри кейс, правой рукой ведет за собой чемодан Оксаны. Оксана высматривает встречающего. Увидела, машет рукой.
Встречающий — невысокий мужчина среднего возраста, остатки волос прикрыты теплой шапкой. Одет в теплое пальто, на ногах утепленные ботинки. Идет навстречу, улыбается:
— С прилетом вас, Оксана и…
Оксана представляет:
— Познакомьтесь. Генри, это наш адвокат Иосиф Борисович. Иосиф Борисович, это мой друг Генри Полонски. Отвезете нас в гостиницу?
— Зачем? Я вас отвезу в квартиру вашего отца. Она очень удачно расположена. Думаю, вам там будет удобно. Она всегда, как завещал Михаил Юрьевич, в порядке. Отдохнете, все же почти три часа в полете.
— Это удобно? Ведь квартира завещана Вениамину Семеновичу.
— Нет проблем. Вениамин Семенович был здесь только два раза за эти годы: приезжал за своей пенсией. И он сказал мне, что любой член семьи Михаила может пользоваться квартирой. Поехали.
18:30. Москва. Квартира на Преображенке.
Обычная двушка, с прихожей и проходной комнатой-гостиной, из которой дверь ведет в спальню. Из прихожей еще три двери: на кухню и в раздельные туалет и ванную.
Иосиф Борисович проводит гостей по квартире:
— Располагайтесь. В холодильнике имеется кое-что из еды. Моя секретарь завезла. За углом есть кафе, если не захотите возиться сами с ужином. На столе я положил немного российских денег, чтобы вам завтра не торопиться с обменом евро на рубли. Если потребуются еще рубли, секретарь подвезет. Если будут проблемы — звоните. Я вас постараюсь не дергать лишний раз. Всего хорошего!
— Спасибо Иосиф Борисович! Я вам завтра вечером позвоню.
Иосиф Борисович уходит.
Оксана, смотрит на Генри, который все это время стоял неподвижно посреди гостиной:
— Генри, очнись. Считай, что это наше первое совместное жилище. Я осмотрю спальню, а ты посмотри в холодильнике, что можно соорудить поесть. Учти, я голодная.
Хотела уйти, но остановилась, смотрит на Генри:
— Ты по мне соскучился?
Генри, несколько заторможенно:
— Да, конечно.
— Тогда готовь все по-быстрому. Я пока в душ.
— Хорошо, сделаю.
20:00. Там же. Гостиная.
Генри и Оксана сидят на диване. Включен телевизор. Идет полицейский сериал, слов почти не слышно, да оба и не слушают телевизор.
Генри, развернувшись к Оксане:
— Расскажи о своей семье подробнее, раз уж мне предстоит знакомиться со всеми.
— Особенно и рассказывать нечего. Мама — профессор, завкафедрой в институте. Раньше много работала — когда я училась в школе, почти не видела ее. Сейчас вроде реже ходит в институт, больше сидит дома, пишет книги или делает вид, что пишет, кто ее разберет. Одна в четырехкомнатной квартире. Володя — брат, погиб. Я тебе рассказывала.
В Израиле у меня сестра Лола, о ней я тебе тоже говорила. Студентка, но успевает успешно управлять всеми нашими деньгами. Мама говорила, что получает от нее ежегодно для меня хорошие проценты. У матери Лолы — Илоны, раньше был салон в центре Тель-Авива. Недавно она продала его. Чем теперь занимается — не знаю. Возможно, снова пытается писать стихи. Отчим Лолы все еще преподает что-то. Никогда не интересовалась, что он преподает. В одном мошаве живет тетя отца — мы с Лолой называем ее бабушка Рива. Я иногда заезжаю к ней, когда живу в загородном домике Лолы. Весной там очень приятно. Лола тоже приезжает туда весной. Вот и все израильские родственники.
На Украине, в Житомире, жила раньше мама отца, но вот уже два года как она умерла. Осталась там тетя Ольга. Она мне не родная, но мы с ней в хороших отношениях, иногда встречаемся в Европе. Она была последней любовью отца. Да, на Западной Украине живут двоюродные брат и сестра отца, но с ними у меня контактов практически нет.
Вот и все родственники. А у тебя?
— Никого нет. Я же говорил: отца я не видел, мама умерла.
— Скажи, ты еврей?
— Почему ты спрашиваешь?
— Но ты обрезан. Что я, слепая что ли?
— Не знаю, почему. Наверное, отец настоял. Мама о нем почти ничего не говорила, но, возможно, он был не поляк, а польский еврей.
— Извини за вопрос: ты был женат, дети есть?
Генри наконец рассмеялся:
— Нет и нет. Некогда было жениться, да и не на ком.
— Что, и претенденток не было?
— Откуда мне знать? Я в души не заглядывал. Странные у тебя вопросы. Не слишком ли рано ты их задаешь?
— Извини. Я немного смущаюсь. Наверное, поэтому так по-идиотски веду себя. Ладно, лучше обсудим завтрашний день. Ты очень плохо, не по-зимнему, одет. Нужно будет купить тебе теплые вещи. Это Москва, на днях могут грянуть морозы. Зайдем в хороший магазин. Сейчас можно купить хорошие вещи очень дешево.
Смеется:
— Видишь, я стала говорить как рачительная хозяйка. Не замечала раньше это за собой. Потом возьмем билет в Большой театр. Стыдно быть в Москве и не попасть в него. Ну и прокатимся по улицам Москвы. Говорят, она сильно изменилась.
— Я об этом не смогу судить. Не был здесь никогда.
— Тем более, посмотришь. Но Питер все равно лучше. К маме поедем поездом во вторник, так что у нас есть три дня на Москву.
Размышляет вслух:
— Я все думаю, где нам жить? В Бельгии — скучно. В Чехии — не знаю, может быть одному там хорошо, но боюсь, мне там быстро надоест. В России — ни за что. В Израиль хорошо наезжать изредка. Я бы хотела жить в Париже. Мне там всегда нравилось. Нужно будет посмотреть, что можно купить рядом с Парижем.
— Но квартира или дом в Париже — это очень дорого!
— Не дороже, чем в Тель-Авиве. Я это знаю. Думаю, мама не будет против. Особенно, если я ей скажу, что она нам будет нужна. Да, собственно, мне пора привыкать, что ни у кого не нужно спрашивать разрешения. Мне через пару месяцев уже будет двадцать семь.
— У тебя достаточно денег купить квартиру в Париже?
— Разве я тебе не говорила? Отец оставил мне десять миллионов евро. Лола как-то сказала, что за это время она еще значительно добавила.
— Так ты богатая невеста?
Улыбается.
Оксана, обиженно:
— Не смейся. Разве это недостаток?
Генри пожал плечами, промолчал.
10:30. 26 декабря 2015 г., суббота.
Генри и Оксана едут на такси по Тверской. Оксана что-то объясняет Генри, показывая то на одно здание, то на другое. Проезжают мимо Российской государственной библиотеки и попадают на Новый Арбат. Останавливаются, выходят из такси.
Оксана предлагает обменять деньги и пройтись по магазинам. Генри молча соглашается.
Прогулка по магазинам.
В большом магазине Оксана активно рассматривает вещи, что-то покупает. Генри обреченно следует за ней, наблюдая за бесконечными покупками.
Звонок телефона. Знакомый голос:
— Привет. Ты уже полностью выздоровел? Есть приличный заказ в Италии. Советую взять.
— Нет, не могу взять. Кажется, я полностью выхожу из игры. Вероятно, женюсь. Передай шефу, что извиняюсь, но заказ принять не могу. Я еще свяжусь с тобой.
Закрывает телефон.
Оксана отрывается от красивого полушубка из натурального меха. Обращается к Генри:
— Генри, почему ты ничего себе не смотришь? Погляди, какая хорошая теплая куртка.
— Ну зачем мне она? Через несколько дней едем в Израиль. Там, наверное, тепло.
— Зачем тебе мерзнуть даже несколько дней? Ты не представляешь, какие здесь бывают крещенские морозы. А куртку бросим у мамы. Когда-нибудь снова приедем сюда, пригодится.
— Хорошо, купим, раз ты так считаешь.
Куртка оплачивается. Оксана заставляет Генри надеть ее. Оксана идет дальше по магазину.
Генри вспоминает свое кратковременное пребывание в Москве.
Совсем давно.
Долговязый Иван плетется за маленьким бородатым раввином по Москве, с удивлением рассматривая большие дома, широкие улицы.
В консульстве Израиля. Раввин горячо рассказывает заместителю консула историю маленького Ивана. Показывает какие-то документы, свидетельства уважаемых людей.
Заместитель консула вежливо отбивается:
— Мы не можем сейчас создавать себе дополнительные проблемы. Нас не поймут российские инстанции.
— Но мы получили разрешение ОВИРА. Вы же видите.
— Я все вижу. И представляю, как вы добились этого разрешения. Но есть другие инстанции. Скажут, что все ваши документы липовые.
— Не намекайте, пожалуйста, на незаконные действия. Просто в ОВИР позвонили из ФСБ, попросили вопрос решить положительно.
— Ну да, вы так и до президента доберетесь!
— Что ж, если нужно будет для спасения наших детей, можно и в администрации президента найти сочувствие.
Заместитель консула потихоньку раздражается:
— Но в Израиле могут это воспринять неодобрительно. Ну, как я могу Ивана Ивановича Иванова признать евреем? Засмеют меня, в лучшем случае.
— Посмотрите еще раз на эти фотографии. Ведь прекрасно видно, как он обрезан. Любой моэль подтвердит вам, что обрезание было сделано в младенческом возрасте.
Заместитель консула, совсем раздраженно:
— Не подсовывайте мне эту порнографию. Я сказал, что не могу. Пойдемте к консулу. Юноша пусть останется здесь.
Уходит вместе с раввином.
Через несколько минут оба возвращаются. Заместитель консула, подшивая к делу новый листок, бурчит:
— Вот, вот. И до Министерства внутренних дел Израиля добрались. Что ж, успешной репатриации вам, молодой человек.
Очередной отдел магазина.
Генри улыбается своему воспоминанию.
Оксана, по-своему истолковавшая его улыбку:
— Я вижу, тебе понравились эти теплые ботинки. Хорошо, только примерь их.
Размер оказывается подходящим, Оксана оплачивает.
18:00. Гостиная квартиры на Преображенке.
Генри складывает на столе покупки:
— Если мы будем каждый день столько покупать, как мы доставим все в Питер?
— Все просто. Завтра пойдем в Третьяковку и на Красную площадь. Послезавтра — в Исторический музей и театр. По магазинам больше ходить не будем. А отвезти в Питер — нет проблем: поедем поездом, так удобнее.
Генри ворчит:
— Ну да, у тебя теперь все расписано по дням, разложено по полочкам.
Уходит в спальню переодеться. Выходит через пару минут:
— А что это за картина над кроватью? Я вчера не обратил на нее внимания. Похоже на то, что мы видели в Лондоне. Какая-то женщина и доска. Или пила?
— Это копия картины, из-за которой у мамы не наладилась жизнь с отцом.
Генри, удивленно:
— Из-за картины? Почему?
— Это сложно, я тебе после расскажу.
— Так же, как ты рассказала об этих поэтах, дома которых мы искали в Англии?
— Честное слово, расскажу, но не уверена, что это будет тебе интересно. Ладно, давай поужинаем или хотя бы попьем чайку, потом расскажу.
19:00. Гостиная квартиры на Преображенке.
Оксана сидит на диване. Генри ходит по комнате.
Оксана медленно начинает рассказ:
— Отец в молодости случайно получил эту картину вместе с дневниками одной женщины и небольшим семейным архивом. Он ничего не понимал тогда в живописи, совсем как ты. Потом выяснилось, что это неизвестная картина очень знаменитого художника. И на ней нарисована любившая его девушка. Но художник был большой ловелас, уехал в Европу и сразу забыл о девушке. Да он еще и не знал, что она родила от него мальчика. Я дальше там не помню, у отца в книжке написано подробно, он изучал письма. Если хочешь — почитай. Она где-то здесь. От художника после его смерти в тридцатых годах остался почти миллион долларов, и это была очень большая тогда сумма, но наследников так и не нашли, а девушка была слишком гордой. Под старость девушка осталась в квартире с матерью жены ее внука, всеми забытая. К отцу все попало после ее смерти. Очень печальная история.
— А при чем здесь несложившиеся отношения твоей матери с отцом?
— Мама считала, что отец влюблен в эту девушку. Или в ее портрет? Я сама так и не разобралась.
— Ерунда какая-то. Твой отец, наверное, и не видел этой девушки или, вернее, старушки. К чему здесь ревновать или к кому?
— Спроси что-нибудь полегче. Нам этих стариков и не понять. Не ревную же я тебя к твоим многочисленным приятельницам во всех городах Европы.
— Да нет этих «приятельниц». Что ты их вешаешь постоянно мне на шею?
— Генри, не сердись. Я тебя, наверное, люблю. Вот и вспоминаю их ни к селу, ни к городу.
10:30. 27 декабря 2015 г., воскресенье.
Третьяковская галерея на Крымском валу.
Генри и Оксана медленно проходят по залам. Оксана показывает Генри картины, рассказывает что-то о них, взмахивая время от времени руками. Останавливается около «Музы в раздумьях»:
— Вот она! Как тебе?
Генри остановился, долго разглядывает:
— Знаешь, мне нравится. Не сравнить с копией. Действительно, эта девушка могла быть «музой». Она хоть и неподвижна, и не глядит в глаза, но живая. На копии она совсем застывшая. Доску эту я не понимаю. Наверное, это какой-то символ?
— Искусствовед, которая изучала картину, писала, что это — «пила времени». Кстати, ты тоже упомянул, что это «доска или пила». Если бы почаще ходил в художественные галереи, может быть, начал разбираться в искусстве?
— Куда там мне! Да и зачем? Хватит искусства, я проголодался. Пойдем, пообедаем?
28 декабря, понедельник. Москва.
Генри и Оксана гуляют по Москве.
23:40. 29 декабря, вторник.
Вагон «Люкс» в поезде «Гранд Экспресс».
Генри и Оксана расположились на диване в гостиной двухместного купе. Поезд отправляется без опоздания.
Оксана, почти мечтательно:
— Мне нравится так путешествовать. Лучше, чем в машине. В кассе мне сказали, что завтрак подадут утром прямо в купе.
— Но стоимость проезда несколько высоковата, четыреста евро за двоих. Самолетом в два раза дешевле.
— Не ворчи, Генри. Какое значение имеет стоимость? Тем более что мне дали скидку в тридцать процентов при заказе обратного билета. Зато мы только вдвоем. И в ресторан не нужно идти, и душ в купе, и халат, смотри, какой тебе тут дают.
Стук в дверь, входит молодой человек в форменной одежде:
— Что будете заказывать на завтрак? Уже посмотрели меню?
— Вы могли бы зайти минут через десять?
— Да, конечно.
Уходит. Оксана переходит на английский:
— Генри, он спрашивает, что мы закажем на завтрак? Посмотри меню.
Через некоторое время вновь появляется проводник. Оксана указывает пальцем строчки меню, расспрашивает его. Проводник каждый раз утвердительно качает головой. Захлопывает меню, уходит.
— Генри. Ты не голоден?
Генри отрицательно качает головой.
— Тогда мы не пойдем в ресторан, я приму душ и переоденусь. Подожди меня, я быстро.
Уходит в санузел.
8:00. 30 декабря, среда. Тот же вагон.
Генри и Оксана смотрят в окно на пролетающие мимо поля, станции электрички, все более частые здания предприятий и жилые постройки.
Посуда, оставшаяся после завтрака, убрана. Постучав, входит проводник:
— Вас встретят или вам заказать такси? Такси по городу входит в стоимость билета.
— Да, нам такси не помешает. Нам не далеко.
— Пожалуйста. Вот номер такси. Такси будет ждать на привокзальной площади.
Уходит.
9:00. Санкт-Петербург.
У двери квартиры Галины Петровны Рогозиной.
Оксана и Генри с вещами. Оксана звонит в дверь два раза. Дверь открывает Галина Петровна. Удивленные глаза.
— Ксюша! Приехала все же. Я так рада! Я и не ждала тебя уже. (Говорит по-русски.)
Оглядывает стоящего за Оксаной Генри:
— Познакомь нас.
— Извини, мама, это Генри, мой друг.
По-английски:
— Генри, это моя мама — Галина Петровна.
— Добро пожаловать, Генри. Извините, не знаю ваше отчество. Ох, извините!
Повторила по-английски. Дальше разговор на английском:
— Проходите, пожалуйста. Ксюша, покажи Генри Володину комнату.
Оксана поджала губы:
— Мама, Генри будет со мной.
Галина Петровна, медленно:
— Ну, ладно, тебе виднее. Завтракать будете?
— Мама, мы позавтракали в поезде. У тебя, наверное, вопросы? Подожди, я покажу только Генри все и приду к тебе.
Уводит Генри в свою комнату.
Возвращается через пару минут:
— Мама, я надеюсь, что мы с Генри будем жить вместе.
— Ты это серьезно? Давно вы знакомы? Где будете жить? Кем он работает?
— Мама, не все сразу. Да, я очень серьезно к Генри отношусь. Хочу построить с ним нормальную семью. Мы знакомы уже с полгода. В Брюгге познакомились. Вместе провели несколько дней в Англии, были в Австрии. После Нового года поедем в Израиль, я хочу познакомить его с Лолой и всей тамошней родней. Где будем жить? Пока не знаю. Снимем где-нибудь квартиру или дом. Если понравится страна — купим. Генри — представитель солидной фирмы. Кажется, она производит программное обеспечение. Вот и все. Ты довольна?
— Главное, чтобы ты была довольна. Тебе уже не восемнадцать: не собираюсь управлять тобой. Да, я позвоню Лоле, чтобы она теперь переводила тебе деньги сама. Хватит мне быть лишней шестеренкой. Тем более что ты вроде собираешься «построить нормальную семью».
— Мама, не нужно так. Мне, действительно, хочется иметь семью, ребенка, хотя бы одного.
— Ребенка? Ты не шутишь? Я была бы очень рада. Мне уже пятьдесят три года. Через два года я могу выйти на пенсию. Была бы рада жить с тобой или хотя бы рядом. Помогать тебе. Я ведь почти не видела вас с Володей, когда вы были маленькие. Все работа, работа. А дома с вами были моя мама и бабушка.
— Я все знаю. И хотела бы, чтобы ты была рядом. Зачем тебе ждать пенсию? Закончишь год, переедешь к нам. Что, у нас денег мало?
— Но это твои деньги. Михаил оставил их тебе.
— Глупости. Это наши с тобой деньги. Просто отец опасался, что ты не примешь у него. Мы с ним разговаривали тогда. Ведь он оставил именно тебя управлять этими деньгами. Да их больше, чем мне нужно. Ты сама знаешь — я не задумывалась о деньгах, швыряла их налево и направо, а их становилось все больше и больше. Хватит с избытком и мне с Генри, и тебе. И Генри заставлю бросить его работу. Он же все время в разъездах. Зачем это мне? Да и ему надоело.
— А он не будет чувствовать себя неловко, если будет жить на твои деньги?
— Не думала об этом, но, по-моему, у него тоже имеются свои деньги. Он говорил, что ему хорошо платят.
Мама, что это мы все о деньгах и деньгах. И Генри, наверное, надоело быть одному. Давай устроим символический чай. Просто, чтобы посидеть рядом.
11:00. Кухня в квартире Галины Петровны.
Втроем сидят с чашками чая, но практически не пьют его. Перед каждым тарелочка с небольшим куском домашнего пирога. Оксана рассказывает о поездке по Англии, перебегая от одного эпизода к другому. Галина Петровна внимательно слушает, временами переспрашивая, когда не понимает какое-то слово. Генри меланхолично мешает давно остывший чай ложечкой, задумался о чем-то своем.
Оксана вдруг понимает, что Генри этот разговор совсем не интересен:
— Генри, ты слушаешь меня?
— Да, дорогая. А что?
— Мне кажется, что ты где-то витаешь в облаках.
— Но ты рассказываешь Галине Петровне. Я стараюсь не мешать тебе.
Галина Петровна тоже вмешалась:
— Ксюша, давайте говорить о чем-то, что интересует нас всех. Генри, извините, можно вас называть по имени?
— Конечно.
— Генри, Оксана сказала мне, что вы повидали по работе многие страны. Как вы думаете, где лучше жить?
Генри оживился:
— Смотря кому. Мне было удобно жить в Чехии. Спокойный, работящий народ, мало скандалов. В городке, где я обычно живу, такая тишина и спокойствие, какое вряд ли найдешь в других странах. И оттуда мне было удобно ездить по работе в командировки. Но Оксане там будет скучно. Она хотела бы жить в Париже или около него. Я не против. Тем более что, наверное, уйду с моей работы.
— Уйдете? Но вам до пенсии еще очень далеко. Вы смените работу?
— Мама, я же тебе сказала уже все.
— Но я хотела бы услышать от Генри.
— Нет, пока я не думаю о работе. У меня есть небольшие вложения в годовые и пятилетние облигации Минфина Чехии. Годовые дают мизерный доход, но по пятилетним доход все возрастает. Сейчас это три с половиной процента, а через год я уже буду получать шесть процентов. В среднем за пять лет получится чуть больше двух с половиной. Сейчас трудно найти более доходные, но надежные инструменты.
Оксана хлопает в ладоши:
— Браво, Генри, ты рассуждаешь, почти как Лола. От нее тоже через два-три слова слышишь — «проценты, проценты».
Галина Петровна отмахнулась от Оксаны:
— И что это дает реально?
— У меня семьсот тысяч вложено в пятилетние и около полумиллиона в годовые облигации. Доход сейчас маленький, но у меня же и затраты небольшие. Да и получал я последнее время хорошие проценты от сделок, в которых выступал консультантом. Так что некоторые запасы имеются. А Оксана, она мне сама говорила, весьма обеспечена.
— Мама, ты довольна? Больше нет вопросов?
— Милая, но я же беспокоюсь о вашем спокойствии. Все, не буду тебя травмировать бестактными, по твоему мнению, вопросами. Но Генри, по-моему, мои вопросы не раздражают.
Генри улыбается:
— Оксана, успокойся, вопросы естественные, отнюдь не бестактные.
20:00. 31 декабря 2015 г., четверг.
Прихожая в квартире Галины Петровны.
Галина Петровна открывает входную дверь. В прихожую входят Оксана и Генри.
— Где вы целый день ходили? Я уже стала волноваться.
— Но я же звонила!
— Звонила пять часов назад. И все, больше ни разу.
— Мама, не сердись. Я показывала Генри мой Питер. Прошли по местам, где гуляли с папой и Вовкой. Прошлись по всему Невскому, постояли на Аничковом мосту. Даже «Спас на крови» показала.
— Проголодались, наверное?
— Да нет, мама. Мы обедали. Я хотела отвести Генри в «Северянин», в Столярном переулке, там можно отведать настоящую русскую еду. Но он посмотрел по телефону, сказал, что далеко, и мы пообедали в «Палкине», прямо на Невском. Тоже неплохо, но «Северянин» мне больше нравится. Что это мы стоим в прихожей?
Все прошли в гостиную.
23:00. В гостиной у Галины Петровны.
В комнате уютно. Тот уют, который возникает, когда счастливая семья уже подготовилась к празднику. Все трое сидят за столом. В углу наряженная елка. Стол «забит» тарелками, блюдами, соусницами и прочими атрибутами праздничного стола.
Оксана предлагает:
— Давайте скорее поднимем рюмки за уходящий год. Пусть вместе с ним уйдут все наши неприятности.
— Кажется, мы уже пили за это на Рождество.
— Ну и что? За это не грех пить много раз. Галина Петровна присоединяется к тосту:
— С удовольствием выпью. Я так рада, что вы приехали. И ты, Оксана, порадовала меня своими планами.
Генри, удивленно:
— Какие планы?
— Планы нашей совместной жизни. Но давайте пока не будем их обсуждать. Просто выпьем.
Чокнулись и выпили. После некоторого молчания Галина Петровна осторожно начинает:
— Генри, Оксана считает, что после того как вы где-то устроитесь, купите квартиру или дом, я могла бы поселиться рядом. Не с вами, но рядом.
— Может быть, Оксана права. Несколько рано это обсуждать, но я не против. Знаете, Галина Петровна, у меня совсем нет родственников. Может быть, где-то они и имеются, но я о них ничего не знаю. И это меня не радует.
Все трое начинают есть. Оксана увлеченно рассказывает матери о чем-то — возможно, продолжает рассказывать о поездке в Озерный край.
23:45. Там же.
Оксана подходит к телевизору.
— Давайте включим. Скоро нас будут поздравлять с Новым годом.
Включает телевизор — доносится бравурная музыка.
Генри открывает бутылку шампанского, посмотрев сначала на этикетку:
— Крымское игристое? Попробуем.
Хочет разлить по бокалам. Оксана останавливает его:
— Подожди, Генри, рано — еще Путин не поздравил нас.
Выдохнется.
На экране началось поздравление Путина. К удивлению Оксаны, речь была не слишком долгой.
Генри разливает наконец шампанское по бокалам:
— Теперь можно выпить за то, чтобы год был удачным во всех смыслах. Чтобы все наши желания исполнились.
Галина Петровна, растроганно:
— Присоединяюсь.
Оксана молчит, задумалась. Смотрит куда-то в окно, хотя там ничего не видно.
