Зальцбург
Вторник — четверг
10:00. 22 декабря 2015 г., вторник.
Страдонице. Веранда.
Генри сидит за столом с газетой и бутылкой пива. Проглядывает заголовки в газете.
Звонок телефона. Голос Оксаны:
— Добрый день, Пьер, это Оксана. Не забыли меня?
— Что вы, Оксана, как можно забыть вас и наше приятное путешествие? Жалко, что оно было таким коротким.
— Но мы собирались продолжить его.
— В Корнуолл, зимой? Не нужно, очень не хочется. Там зимой сыро. Я был как-то там.
— Нет, мы говорили о Зальцбурге, о Рождестве. Вы забыли?
— Нет, конечно, не забыл. Даже отказался от весьма интересного предложения поехать в Канаду на переговоры. Я помню: двадцать четвертого и двадцать пятого декабря, в Зальцбурге. Где встречаемся? Нужно ли бронировать отель?
— Я уже в Зальцбурге. Мы будем жить у моей хорошей приятельницы.
— А это удобно?
— Что вы! Мы с ней знакомы уже примерно двадцать лет.
— Родственница? Оксана смеется:
— Не совсем. Приедете — объясню. Можете вылететь сегодня?
— Думаю, что да. Сейчас посмотрю все в Интернете и перезвоню.
— Хорошо, жду.
Зальцбург.
Салон в доме Елены, баронессы фон Хольцберг.
Елена — дама далеко за сорок, но полностью сохранившая фигуру. Даже дома одета достаточно элегантно.
Звонит телефон Оксаны. Оксана откликается:
— Это вы, Пьер? Когда приезжаете?
— Прилетаю в Вену в 16:10. Если успею на поезд в 16:40, то буду в Зальцбурге в 19:10. Если не успею, то на час позже.
— Я вас встречу в Вене.
— Зачем, Оксана, я сам доберусь. Только в Зальцбурге встречайте или скажите адрес.
— Глупости. Я обязательно встречу. Все, незачем спорить. Жду.
Закрыла телефон. Елена заинтересовалась:
— Кто приезжает?
— Мой знакомый. Помнишь, я тебе рассказывала о мужчине, которого нарисовала в виде пирата?
— Тот, с кем ты была в Англии?
— Да, мы ездили в Озерный край. Приютишь?
— Без проблем. На Рождество? То-то ты приехала ко мне, а не в Питер. Хорошо, не так скучно будет. А у вас что-то серьезное?
— Нет, просто знакомство. Он странный, но мне с ним было интересно, он не похож на других моих знакомых.
Елена улыбается:
— Говори, говори. Я уже по твоему лицу вижу, что ты очень заинтересована. Давай перекуси, и я тебя отвезу на вокзал. Не стоит ехать в Вену на машине, в два раза дольше.
16:10. Вена. Аэропорт, зал ожидания.
Оксана ждет, прохаживается по залу.
Объявляют прибытие рейса из Праги. Ожидание.
Появляется Генри. Как всегда, без чемодана, с одним кейсом. Машет рукой Оксане. Оксана тоже машет.
— С прибытием, Пьер! Нормально добрались? Как ваша рука?
— Да я уже забыл о ней. Пойдемте скорее на такси. Может быть, успеем на поезд.
— Из аэропорта тоже ходят поезда в Зальцбург. Но я хотела бы посидеть где-то в кафе, поговорить. Я приглашаю. Проедем на главный вокзал, но на поезд не будем торопиться. Поедем на следующем, куда спешить?
— Почему вы приглашаете, а не я?
— Вы мой гость. Я должна заботиться о вас.
Улыбается.
— Ладно, сдаюсь. Но сами определяйте, куда пойдем. Я в Вене был два раза, но как-то все наспех. Так и не рассмотрел ее.
Кондитерская «Oberlaa» у главного вокзала.
Генри и Оксана сидят за столиком в углу у окна. Ждут, когда официант принесет заказ. Официант не торопится.
Генри, внимательно глядя на Оксану, как будто первый раз увидел ее:
— Расскажите, у кого вы остановились? Кто она вам?
— Мою подругу зовут Елена, баронесса фон Хольцберг. Мы с ней знакомы очень давно, я вам говорила. Она значительно старше меня, была дружна с моим отцом.
— В каком смысле?
— Нет, они не были любовниками, к сожалению.
— Не понял, почему «к сожалению». Странно слышать такое от дочери.
— Если бы они были любовниками, не погиб бы мой старший брат.
— Я совсем запутался. У вас был старший брат? Да, вы как-то упоминали Владимира. Он имел отношение к баронессе?
— Да, Володя любил Елену, хотя она была почти на двадцать лет старше его.
Генри, немного недоуменно:
— Бывает. Но как это все связано со смертью вашего брата? Можно как-то попроще?
— Это долгая история, Пьер. Если бы Елена имела отношения с папой, Володя не влюбился бы в нее. А она ответила ему взаимностью. Однажды они вместе катались на лыжах в горах, и Володя погиб. Так что, пожалуйста, ни в коем случае не упоминайте о катании в горах. Хотя это одна из приманок для туристов в Зальцбурге зимой.
— Вот теперь понял. Не волнуйтесь, я не катаюсь на горных лыжах.
Делая серьезный вид:
— Что еще? Какие еще имеются табу?
Оксана улыбается:
— И не влюбляйтесь в Елену!
Генри, с самым серьезным видом:
— А что, она такая привлекательная? Боитесь, что я тоже погибну в горах?
Оксана, негодующе:
— Вы все смеетесь. А это наша самая большая семейная драма. Мама до сих пор не может это простить Елене.
— Извините, Оксана. Я все понял. Давайте больше не будем об этом.
Официант принес кофе, булочки, масло и сливовый джем. Оба некоторое время помолчали.
Оксана опять начала говорить:
— Пьер, меня немного удивляет ваше имя. Для Германии такое имя немного необычно.
Генри, после некоторого молчания:
— Это все моя мама. По документам я Генри, моя мама-француженка хотела назвать меня Пьер, в честь деда, но отец воспротивился, и в свидетельство о рождении записали Генри. Поэтому я все время путаюсь с именами. Во Франции и Бельгии меня зовут Пьер, а в Германии — Генри.
— Но Генри тоже необычное для Германии имя. Скорее вы были бы там названы Генрих.
— Все просто. Мой отец — поляк, почему-то ему нравилось это имя. То ли это имя писателя, то ли любимого литературного героя. Не знаю, не задумывался.
— А почему не спросили отца?
— Папаша смылся, когда мне исполнилось шесть месяцев. Я его никогда не видел.
— Теперь вы меня извините. Можно, я буду называть вас Генри?
— Да, пожалуйста. Назовите хоть горшком.
Оксана рассмеялась:
— Это же русское выражение! Откуда вы его знаете?
— Не помню, наверное, слышал или читал. Для этого разговора вы и предложили попить кофе?
— Частично, да. Но я хотела также просто посидеть рядом, без присутствия кого-либо.
— Даже присутствия подруги?
— Не ищите второй смысл в моих словах, Генри. Вот, назвала так. Немного непривычно самой слышать. Давайте заканчивать «кофепитие». Нам пора на поезд.
19:30. Зальцбург. Салон в доме Елены.
Елена встала навстречу входящим Генри и Оксане:
— Рада приветствовать друга моей Оксаны.
— Я же тебе говорила: Генри — просто мой приятель.
— Да, конечно, конечно. Извините, Генри. Мы всегда немного подшучиваем друг над другом. Кстати, Оксана, кажется, ты называла другое имя — Пьер?
— Мы тоже иногда с Генри шутим.
— Ах, прости. Понятно. Генри, надеюсь, вы пробудете у нас до конца Рождества? Знаете, двум женщинам очень скучно оставаться одним на такой праздник.
Генри не успел ответить. Оксана перевела разговор:
— Я надеюсь утащить Генри еще и на Новый год в Петербург, к маме.
— Берегитесь, Генри. Обычно к маме везут жениха. Вас не пугает такая перспектива?
— Как-то не привык бояться чего-либо. Да у Оксаны, по-моему, и нет таких дальних замыслов.
— Хватит, Елена, смущать Генри. Боюсь, что он может принять твои шутки всерьез. И убежит, оставив нас одних на праздники. Лучше скажи, чем собираешься нас кормить на ужин. Генри не ел ничего существенного уже много часов. На таких коротких рейсах не кормят.
— Ничем не собираюсь кормить. Ты же знаешь, я — повар весьма посредственный. Заказала места в кафе. Через полчасика поедем. А пока покажи, пожалуйста, Генри его комнату. Третья спальня наверху свободна.
— Нет, Генри разместится в гостевой, на первом этаже. Ему это будет удобнее.
Елена пожала плечами:
— Ну, если ты так считаешь…
20:30. Кафе на Пеликанштрассе.
Все трое сидят у окна. Генри по привычке посмотрел на выход, в окно и на дверь, ведущую на кухню:
— Довольно уютно и тихо.
Елена, негромко:
— Да, мы сюда иногда ходили с Михаилом, отцом Оксаны. А раньше с Отто — моим мужем. Но это было совсем давно.
Генри промолчал, не стал спрашивать о муже.
Подошел официант, раздал карты блюд. Все трое погрузились в их изучение. Официант ждет. Наконец, заказы сделаны.
Оксана обратилась к Елене:
— Как спланируем завтрашний день?
— Приготовить завтрак у меня умения хватит. После завтрака поедем покупать елку. Наряжать ее будем после обеда. Обедать пойдем в кафе недалеко от дома. Вечером после кафе мне не хотелось бы куда-то идти. Посидим дома, посмотрим пару фильмов. Вот и все. Генри, вам не будет слишком скучно от такой программы?
— Нет, я с удовольствием посижу вечером в компании с такими интересными женщинами. У себя в Чехии я слишком часто сижу дома один. А когда выезжаешь на переговоры, обстановка достаточно нервная, да и встречаешься в основном с мужчинами. Боюсь только, что, наоборот, вам будет скучно со мной.
— Не верь, Елена, он прибедняется. Ведь почти все время в поездках — мне Анна говорила, что он объездил всю Европу. Наверняка, есть что нам рассказать.
— Хорошо, но мы оставим рассказы Генри на двадцать четвертое. Пусть он нам за праздничным столом расскажет о своих самых интересных поездках.
Генри не успел возразить, так как на удивление быстро официант принес почти все заказанное.
21:20. В машине Елены.
Машина едет по Фогельвайдерштрасе. Елена пытается рассказать, о знаменитом миннезингере Фогельвайде, но не успевает.
Машина уже вышла ко дворцу «Мирабель», затем мимо дома Моцарта на набережную. Все ближе сияют на другом берегу реки огни крепости Хоэнзальцбург. Машина проезжает мост Штатбрюкке через Зальцах и останавливается на смотровой площадке у реки.
Елена объясняет:
— К крепости мы не подъедем. В крепость ведет фуникулер. Но погуляем по Старому городу. Там есть на что посмотреть. Да просто вдохнуть дух старинных переулков. А на нашу крепость, которой уже более девятисот лет, лучше смотреть немного издали.
Все трое идут по Старому городу, мелькают улицы и переулки: Гетрайдегассе, Юденгассе, Бродгассе, Гольд-гассе. Переулки — как ущелья между тесно застроенными, без единого просвета, домами. И внезапный выход на широкую площадь Резидентплатц. Прямо перед глазами — Зальцбургский кафедральный собор.
Елена довольна произведенным эффектом:
— Собор был в первый раз построен в восьмом веке. Неоднократно горел, перестраивался. Один раз, в конце двенадцатого века, его сожгли вместе со всем городом по приказу Фридриха Барбароссы. Чем-то архиепископ не угодил императору. Но все равно вид внушительный. Кстати, в нем был крещен Моцарт. Здесь почти везде что-нибудь связано с Моцартом: то дом, где он родился, — это где-то рядом; то дом, где он жил, — мы проезжали мимо; то места, где он выступал. А теперь выйдем на Капительплатц, посмотрим на крепость.
На Капительплатц отступили почти под стены собора. Отсюда, как будто висящая над крышами невысоких домов, сияет совсем рядом ярко освещенная крепость.
Хоензальцбург со своими бастионами, высокими стенами, кажущимися из-за заросших лесом склонов солидного холма совершенно неприступными, выглядит величественно. Особенно, если не знать, что крепость только раз успешно отразила осаду восставших крестьян, а во второй раз сдалась войскам Наполеона без единого выстрела.
Елена предложила вернуться:
— Все, на сегодня достаточно. Пойдемте к машине.
Провела машину мимо дома, где первое время жил Михаил, не забыв упомянуть об этом, и через пару минут доставила всех домой.
23:00. Зальцбург. Салон в доме Елены.
Елена, обращаясь к Генри:
— Вы, наверное, устали, день был напряженным.
— Да, и я хотел бы посмотреть почту.
Делает шаг к своей комнате, но возвращается:
— Я посмотрю, что у вас имеется в холодильнике?
— Вы остались голодны?
— Нет, хочу посмотреть, чем вас завтра кормить.
Елена переглянулась с Оксаной:
— Почему вы?
— Но вы же сказали, что повар не ахти какой. Я утром съезжу в универсам, куплю все, что необходимо. Мы ведь и в вечер Рождества будем дома?
— Я планировала заказать все из ресторана.
— Лучше я что-нибудь приготовлю. Все равно двадцать четвертого мы из дома, видимо, никуда не пойдем?
Оксана улыбнулась.
Елена пожала плечами:
— Ну, если хотите, кухня, холодильник, морозильная камера и все шкафы на кухне в вашем распоряжении. А мы пойдем отдыхать.
Оксане:
— Ты не говорила, что Генри умеет готовить.
Обе поднимаются на второй этаж. Генри уходит на кухню.
Спальня Елены.
Оксана, очень заинтересованно:
— Ну, что скажешь?
— О Генри? Ничего особенного не скажу. Мужик, уверенный в себе. Здоровенный. Судя по тому, что он готов заняться приготовлением пищи, не пытаясь хоть как-то заигрывать с тобой, он либо нерешительный, либо не очень заинтересован. Или мне это так кажется?
— Не знаю. Но нерешительным его назвать никак нельзя. А относительно меня? Какого черта он терпел мои выходки столько дней, если не интересуется мной?
Елена смеется:
— Ну, значит, чувствует, что это ты заинтересована в нем. И не спешит, размышляет.
— Я спросила его однажды, почему у него не сложились серьезные отношения с Анной в Брюгге. Ведь он ей очень нравился. Целый год его потом ждала. А он ответил, что боится серьезных отношений. Что при его профессии это почти невозможно — все время в разъездах.
— И сейчас боится? Но если бы захотел, вполне мог бы просто предложить тебе свободные отношения. Мало ли у тебя было мимолетных связей?
— Да, хватало. Но ведь все это в прошлом, когда была моложе, особенно, когда сидела на наркоте. Ладно, пойду купаться и спать. Завтра, наверное, будет хлопотный день. Пока.
— Спокойной ночи.
8:00. 23 декабря, среда. Салон в доме Елены.
Генри уже накрыл стол. На столе расставлены три прибора, рядом все необходимое для кофе: масленка, сахарница, варенье, дольки лимона на тарелочке. Рядом небольшой стол с молочными продуктами и дополнительными приспособлениями.
Елена и Оксана спускаются со второго этажа.
Оксана, удивленно:
— Генри, зачем вы разбудили нас так рано.
— Уже восемь часов. Мне нужно покормить вас и поехать на рынок. Я почти ничего не нашел здесь для праздничного стола.
Елена поинтересовалась:
— Может быть, мы тоже поедем с вами?
— Нет, вы будете меня задерживать. Лучше после того, как я привезу все необходимое, мы с вами еще раз поедем на Рождественскую ярмарку.
Оксана улыбается:
— Не спорь с ним, Елена. Если Генри что-то решил — его не переубедить.
— Дамы, на завтрак у нас всего лишь овсяная каша. Я забочусь о ваших фигурах. И к каше только молочное — кефир, сливки, молоко. Но кофе приготовлю по индивидуальным заказам. К кофе не будет ни торта, ни пирожных, но сухарики готовы.
Елена развела руками:
— А из чего можно выбирать кофе?
— Все, что пожелаете: кофе по-турецки, капучино, ай-риш, кофе с коньяком. К сожалению, я не нашел в доме кофеварку для эспрессо, так что на американо или на кофе по-венски не надейтесь.
— Мне айриш, что это? Никогда не пробовала.
— Кофе со взбитыми сливками и алкоголем. Что из спиртного предпочитаете? Можно виски, коньяк, ирландский ликер.
— Лучше ликер.
— Заказ принят. А вам что, Оксана?
— Мне черный кофе. А вы что будете?
— Себе и вам сделаю кофе по-турецки. Джезву в доме обнаружил. Елена, у вас образцовое хозяйство. Но чашек для айриш я не нашел. Подам в чашках для эспрессо. Эти я у вас обнаружил. Ну, и дайте ключи от машины.
Дамы замолчали, наблюдая за Генри, как он готовит кофе по их заказам. Елена и Оксана кладут на тарелки кашу.
Оксана при этом морщится.
10:00. Салон в доме Елены.
Елена и Оксана разговаривают у окна.
Генри входит, несет в руках коробку:
— Поможете мне разобраться с покупками?
Елена удивлена:
— Что, так много накупили?
— Но у вас же почти ничего съедобного не было.
Пойдемте вниз к машине.
Все уходят.
Вереницей входят снова. Несут в руках пакеты, коробки.
Оксана, негодующе:
— А елка? Генри, мы будем сидеть здесь без елки?
— Ее привезли отдельно. Сейчас занесут.
Раскладывает принесенные продукты в холодильник и морозильную камеру.
Два парня вносят огромную елку. Не могут поставить: потолки слишком низкие. Вытаскивают пилу, отрезают внизу часть ствола елки и нижние ветки. Устанавливают елку в дальнем углу салона на крестовину.
Высокий парень:
— Счастливого Рождества!
Елена в ответ:
— Спасибо! Вам тоже. Сколько с меня?
— Ничего. Все оплачено.
Оба уходят, забрав с собой отрезанные ветки.
Елена, обращаясь к Генри:
— Наряжать будем, как я говорила, после обеда. Игрушек у меня много.
— Я тут тоже ящичек игрушек привез. Не помешают. Посмотрим после поездки.
— Сейчас мы с Оксаной переоденемся.
Уходят с Оксаной на второй этаж.
11:30. Резиденцплатц.
Генри, Елена и Оксана пробираются через толпу покупателей и любопытствующих.
Елена рассказывает:
— Сначала мы пройдем эту площадь и Домплатц. Посмотрим, что и где продается. Собственно, что мы собираемся покупать?
Оксана, нерешительно:
— Я видела у тебя коробку конфет с Моцартом. Хочу купить несколько таких коробок для мамы и в Израиль. Ну и еще что-нибудь. Что понравится.
— Такие коробки здесь лучше не покупать. Мы потом зайдем на Альтенмаркт, там, в специализированном магазине, коробки конфет «Моцарт» значительно дешевле.
Генри тоже откликнулся:
— А я не нашел утром Святого Николауса, чтобы было что поставить к елке. И еще кое-что. Не скажу, так как сам не знаю точно. Вообще, здесь цены рассчитаны явно на туристов и приезжих. Хорошо, что я все закупил утром в обычных магазинах.
Все трое продолжают движение. Елена ведет гостей в сторону колоннады, за которой показалась площадь Дом-платц.
И снова водоворот туристов, лавки и лотки, заваленные украшениями, игрушками, подделками под предметы искусства, изделиями ремесленников.
На площади Домплатц.
Оксана не утерпела, купила несколько игрушечных зверушек. Потом остановилась у ларька, предлагавшего озябшим посетителям горячий фруктовый пунш:
— Давайте выпьем по стаканчику. Здесь к пуншу подают жареный миндаль и каштаны.
Действительно холодновато, все согласились глотнуть горячего пунша.
Генри нашел наконец красиво украшенного Святого Николауса, заплатил, не торгуясь. Несет тщательно упакованного в коробку. Остановился у ларька с бижутерией, но ничего не купил.
Елена, озабоченно:
— Мы здесь совсем замерзнем, пойдемте еще на Альтенмаркт, а потом обедать.
На Альтенмаркт.
Снова пришлось пройти Резиденцплатц. Но площадь Альтенмаркт оказалась совсем рядом.
Елена и Оксана выбирают коробки конфет «Моцарт» в специализированном магазине.
Генри заходит в ювелирный магазин и покупает подарки дамам.
Встретились все у магазина конфет. Генри замечает:
— Пора подумать об обеде.
Оксана подкалывает его:
— А кто обещал кормить нас?
— Я обещал. Но дома будет сегодня только ужин. Если хотели обедать дома, не нужно было брать меня с собой.
Елена успокаивает Оксану:
— Здесь рядом много ресторанов. Пойдемте.
Все уходят.
22:30. 23 декабря. Салон в доме Елены.
В дальнем углу салона наряженная елка. У ее подножия Святой Николаус. Елена и Оксана расположились на диване, Генри сидит на стуле. Все смотрят боевик.
Оксана широко раскрывает глаза, ахает, когда на экране бойцы команды 117 попадают, казалось бы, в безвыходные ситуации, радостно вздыхает, когда они с честью выходят из таких ситуаций, прикончив попутно кого-нибудь из врагов.
Елена попеременно смотрит то на экран, то на реакцию Оксаны и Генри.
Собственно, на реакцию Генри смотреть не интересно: скептически посматривает на перипетии команды 117, время от времени закрывая глаза и отдыхая.
Наконец бойцы перебили всех врагов, освободили девушку и разведчика, попавшего к ним в лапы. Ни один боец не погиб. Главный герой, получив несколько ранений, сидит на подножке машины, опираясь на свою винтовку. Спасенная девушка смотрит на него с восхищением.
Оксана, очень возбужденно:
— Когда смотрю такой фильм, мне кажутся такими мелкими все наши неприятности. Вот это жизнь, полная приключений, азарта, борьбы.
Елена удивилась:
— Тебе хотелось бы пожить такой жизнью?
— Не знаю, смогла бы я? Да я ничего и не умею. Так могут герои, супергерои.
Генри не выдержал, вмешался, вставая со стула:
— Оксана, вас не смущает, что бойцы перебили кучу людей. По-моему, в фильме застрелили не меньше пятнадцати бандитов. Ведь это тоже люди.
— Но это плохие люди, это враги, бандиты, диверсанты или кто там, я не совсем поняла.
— Если я правильно понял, отряд действовал в чужой стране. А бандиты были местными. Ведь у них, наверное, есть родственники, невесты, жены, дети. И они смотрели на отряд, как на людей, вмешивающихся в их жизнь.
— Все равно, они плохие парни, а бойцы отряда — хорошие.
— Ну, если так делить людей: на своих — хороших, а чужих — плохих, то все правильно. Немного смешно смотреть такой фильм.
Теперь удивилась Елена:
— Почему?
Оксана, почти возмущенно:
— Как вы можете так говорить?
— Ну, посмотрите. В последней схватке в героя стреляют более двадцати раз. Только два раза ранили. Да его пристрелили бы через пару минут, если бы он так высовывался перед каждым выстрелом. По движущейся машине отряда выпустили шесть очередей, а она спокойно продолжает путь. А по бандитским машинам… Сколько раз стреляли? Да за такую стрельбу сразу же нужно отчислять из спецотряда.
Оксана защищается:
— Но по движущейся машине трудно попасть.
— Да, трудно, если стреляешь из пистолета или винтовки, одиночными выстрелами. Но здесь же стреляли из автоматов, а один раз из пулемета. И посмотрите, сколько раз главный герой стрелял из простого пистолета. Да он, не меняя обойму, выстрелил более тридцати раз. Просто смешно. А сцена в баре? Бандиты аккуратно старались расстрелять все бутылки на полках, а бойцам хотелось выбить все стекла в окнах. Никто не стрелял в противников. Было не менее сотни выстрелов, и только в самом конце главный герой за несколько секунд перестрелял всех бандитов в баре. А они, как один, выскакивали навстречу ему.
Оксана, возмущенно:
— Вы говорите, как будто сами умеете стрелять. Посмотрела бы я, как действует «представитель фирмы» в таких ситуациях.
Елена старается утихомирить страсти:
— Оксана, не нужно так.
— Да, Оксана, легко критиковать. Наверное, мне лучше бы помолчать. Ведь в кино не интересно было бы смотреть реальные действия спецотрядов.
— А вам это знакомо?
— Понаслышке. Один мой знакомый в Будапеште рассказывал, как он два года пробыл в Штатах в этаком спецотряде по борьбе с наркоторговцами. Мне кажется, ему можно было верить.
Теперь заинтересовалась Елена:
— И что он рассказывал?
— Он говорил, что после каждой операции пил беспробудно почти неделю: пытался забыться от кошмаров.
Оксана не уступает:
— Но он же воевал с наркоторговцами. Вы так сказали.
— Да, с наркоторговцами. Но любых людей убивать очень тяжело. Особенно, если о них почти ничего не знаешь.
— А киллеры? Они тоже переживают после того, как выполнят задание?
— Не знаю. Наверное, по-разному.
— Но вам приходилось разговаривать с киллерами?
— Только раз. Однажды мы разговорились с одним мужчиной в Копенгагене. Он здорово поддал. Наверное, захотелось отвести душу. Рассказал, что отдыхает в Копенгагене после акции в Италии. Жаловался, что было трудно найти позицию. Все время мешали. То прохожие заслоняли, то ребенок появился рядом. Пришлось два дня следить, пока удалось выстрелить.
— Разве прохожий или ребенок остановят киллера?
— Откуда мне знать. Говорю только то, что слышал в Копенгагене. Дамы, какой-то у нас нехороший разговор. Перед таким праздником нельзя портить себе настроение. Елена, у вас найдется что-то легкое выпить?
— Извините, совсем забыла о своих обязанностях хозяйки. Генри, пойдемте, выберем в подвале вино. Я в вине плохо разбираюсь.
В полуподвале дома Елены.
Елена и Генри в помещении нижнего этажа заходят из коридора в комнату со стеллажами. На стеллажах солидное количество различных бутылок.
Генри с восхищением разглядывает эту коллекцию:
— Елена, откуда у вас такое богатство?
— У меня есть еще один домик, доставшийся мне после мужа. Я сдаю его виноторговцу. Наверное, дешево, так как он чуть ли ни каждый месяц привозит вина и крепкие напитки из своих запасов. А у меня их некому пить.
Генри берет со стеллажа и рассматривает одну за другой бутылки:
— Я просто восхищен. Не поверю, что он делает это только из-за низкой арендной платы. Здесь есть просто великолепные экземпляры.
Елена улыбается:
— Иногда мне кажется, что он пытается ухаживать за мной.
— И насколько успешно?
— Во-первых, он женат, во-вторых, он мне чем-то напоминает моего бывшего мужа — Отто. А о нем у меня не очень хорошие воспоминания.
— Елена, Оксана упоминала, что вы были много лет дружны с ее отцом. Мне дружба между мужчиной и женщиной всегда казалась чем-то странным.
— Почему? Вы ведь тоже просто дружны с Оксаной? Она так сказала. А нас с Михаилом действительно связывала дружба. Мы вместе ходили в театр и на концерты. Я была знакома и с Галиной, его бывшей женой, и с Илоной, матерью его дочери, и со всеми детьми.
— Да, но мы с Оксаной знакомы совсем недавно. Не знаю, как ей, мне приятно быть в ее обществе. Мы очень разные люди, может быть, это и сближает нас.
— А что дальше? Извините, если мой вопрос кажется вам неуместным.
— Не знаю. Я не знаю даже, где я буду через неделю.
— Оксана говорила, что постарается увезти вас в Петербург на Новый год. Так что, возможно, это и есть ваше ближайшее будущее.
— Да, она говорила, что хочет на Новый год проведать мать. А у меня как раз сейчас свободное время.
Выбрал наконец три разные бутылки:
— Пойдемте?
В салоне у Елены.
Оксана все так же сидит на диване. Входят Генри и Елена. Генри с тремя бутылками в руках.
Оксана, разыгрывает недовольство:
— Вы так долго… Генри, вы не забыли второе табу?
Генри пытается сохранить серьезность. Но это у него не получается. Улыбается в конце концов:
— Что вы, Оксана. Я ни на кого, кроме вас, даже не смотрю.
Елена заинтригована:
— Что за второе табу?
Генри все так же серьезно:
— Это секрет.
Оксана строгим голосом:
— Я его предупредила: не влюбляться в тебя.
Теперь Елена смеется:
— Оксана, милая, ты шутишь? Мне уже далеко за сорок. Генри, опять с напускной серьезностью:
— Ну, если бы не приказ Оксаны… не знаю, не знаю. И, вообще, при чем здесь возраст? Ладно, хватит разыгрывать меня. Давайте лучше выпьем по бокалу этого прекрасного французского шампанского.
Оксана нападает:
— Но вы, Генри, ведь не пьете.
Елена с удивлением посмотрела на Генри.
Генри оправдывается:
— Не пью, когда на работе, когда за рулем, когда жду чего-то плохого. Но что может случиться плохого в такой вечер, в компании двух прекрасных дам?
Достает бокалы, вскрывает бутылку, разливает шампанское:
— Еще не Новый год, нельзя говорить об ожиданиях будущего года. Но мне хотелось бы выпить за то, чтобы этим годом закончились все неприятности, чтобы ушло все, что мешало нам жить спокойно и радостно.
Елена, с подтекстом:
— Можно ли перевести ваш тост как пожелание покончить с вашим одиночеством?
— Как-то не задумывался об этом. Не стоит в мои слова вкладывать смысл, которого там нет. Я говорил не о себе, а о всех нас. Если же говорить обо мне, хотелось бы оставить в прошлом кочевую жизнь, непрерывные контакты со все новыми и не всегда приятными людьми.
— Но это почти совпадает с тем, что я сказала.
— Вам так кажется? Не буду спорить, за каждыми словами можно увидеть совершенно разный смысл. Но давайте лучше поверим крупному авторитету — Плиний Старший сказал: «IN VINO VERITAS». Выпьем!
Оксана что-то горячо говорит Генри. А он, не соглашаясь, только качает головой.
8:00. 24 декабря 2015 г., четверг. Салон в доме Елены.
В салоне никого нет.
Сверху спускаются Елена и Оксана. Разговор по-русски. Начинает Елена:
— Я не пойму твоего отношения к Генри. Нормальный мужик. Кажется, без дурных привычек. Работает и, чувствуется, что достаточно обеспечен. Вчера чуть ли не открытым текстом заявил, что ему надоела разъездная одинокая жизнь. Бери его за шиворот. Поверь, он уже созрел для этого. А если протянешь слишком долго, ускользнет.
— Я тоже все это вижу, не слепая. Но страшно.
— Что тебе страшно? Не сложится совместная жизнь — разойдетесь. Но у тебя будет наконец ребенок. Тебе не нужно думать, как потом обеспечить себя и ребенка. О тебе позаботился отец. Знаешь, я до сих пор жалею, что не родила от твоего отца. Все тогда было бы по-другому.
Оксана, удивленно:
— Но разве вы были вместе?
— Нет, но это зависело и от меня. Мне он очень нравился. Однако я стеснялась показать это. Теперь понимаю, прояви я настойчивость, мы были бы вместе. Мужчина есть мужчина, и я не была бы сейчас одна. Так что не теряйся, подруга.
В салон из кухни входит Генри. Все слышал. Но не подает вида. Дальше разговор на немецком.
— Что обсуждаем, дамы? Надеюсь, не меня?
Оксана, напористо:
— Не надейтесь. Но, конечно, не вас. Думаем, как нам не заскучать вечером. Я не очень знаю, что нужно делать в канун Рождества. В Питере мы отмечали Новый год, там все понятно: салат оливье, шампанское, песенки у елочки. А потом водка, много водки, и все свалились, где застал сон. А утром хмурое пробуждение. Поиски кислой капусты или стаканчика водки, чтобы опохмелиться.
Генри с любопытством смотрит на Оксану.
Елена, почти возмущенно:
— Что ты говоришь, у тебя была интеллигентная семья. Знакома с твоей мамой, она водку в рот не берет. Не поверю про «много-много водки».
— Я не про семью. Просто помню, как встречали Новый год в десятом классе. Мне тогда удалось удрать из дома.
— В десятом классе? Вы были такой боевой?
— Не боевой, а беспризорной. Отца видела только в каникулы, иногда. Мать вся в работе, дед и обе бабушки уже умерли. Володя жил отдельно, отец оплачивал ему квартиру в Москве. А я делала, что хотела. Тогда же впервые прикоснулась к наркотикам.
— А как отмечают эти праздники в Израиле?
— Там раньше не отмечали Новый год, тем более Рождество. Только теперь, когда приехало много русских, на Новый год даже премьер или президент поздравляют по телевизору. А местные в конце декабря справляют Хануку. Сейчас это практически детский праздник.
А чем вы собираетесь угощать нас?
— Пока это тайна. Пойдемте на кухню: завтрак я уже приготовил. А потом вы отправитесь гулять по городу, чтобы не мешать мне. Через час созвонимся, и я найду вас.
Елена удивляется:
— Вы все приготовите за час?
— Ну что вы. Приготовлю обед и кое-что заготовлю для ужина, чтобы потом, уже после обеда, все быстро доделать.
Все трое уходят на кухню.
22:00. Салон в доме Елены.
Стол празднично накрыт, на льняной скатерти фарфоровый сервиз с баронскими коронками. Дальний угол стола украшен хвойной веткой. Слева, в той части, где могли бы сидеть гости, — ваза с красными гвоздиками. В середине возвышается батарея бутылок всех видов и сортов.
Елена и Оксана сидят за столом, посмеиваются, ожидая предстоящее «чудо».
Генри вносит из кухни поднос с закусками. Здесь все на любой вкус: привычный салат оливье, сочные ломтики вареного языка, жульен в маленьких вазочках, прочие мелочи. На отдельном блюде торжественно вносится салат «козел» — по краям набор овощей: свекла, морковь, редька, огурцы, помидоры, сладкий перец, а в середине крупный жареный цыпленок, почти петушок, символизирующий козла. Громко рассказывает европейскую символику овощей «козла в огороде»: здоровье, успех, удача, процветание, долголетие, радость в доме.
Дамы в восхищении от представления.
Генри, обращаясь к Елене:
— Елена, у вас превосходный сервиз. По-моему, старинный. Остался от мужа?
— Где вы его нашли? Я совсем забыла о нем. Это еще от тетушки Отто. Ей подарил дедушка на свадьбу, еще до войны.
— Так он не очень старинный?
— Нет, Оксана, старинный, Мейсенский. Видишь — скрещенные мечи. Свадьба была еще до Первой мировой войны.
Генри, почти торжественно:
— Внимание! Индивидуальные подарки! Это Оксане.
Вносит небольшое блюдо с шампиньонами, фаршированными спаржей, украшенными овощами и сыром. Отдельно соусница из баронского сервиза со светлым соусом.
— Вы у нас практически европейка. А теперь Елене.
Приносит завернутое в фольгу блюдо.
Елена разворачивает фольгу. На овальной тарелочке, из того же сервиза, — карп, запеченный в духовке. Рядом овощи: помидоры, огурцы, болгарский перец.
— Вы, Елена, волжанка. Вам рыба.
Оксана, опять подкалывает:
— И это все? Больше ничего на столе не будет?
Елена успокаивает:
— Оксана, ты немного торопишься.
— Продолжение будет после второй рюмки. А теперь выпьем и закусим.
Поднимают рюмки с вином, чокаются.
Через некоторое время Генри приносит из кухни большое блюдо, прикрытое бумажным полотенцем. Открывает его. На блюде лоснящийся кукурузным маслом гусь, запеченный с яблоками. С боков к нему прилегают кружочки лимона.
— Я знаю, в Австрии не положено на такой праздник готовить блюдо из птиц — считается, что счастье может сразу же улететь. Но, надеюсь, вы мне простите.
Елена, Оксане:
— А ты боялась, что останешься голодной.
— Сдаюсь. Генри, вы просто мастер, вполне можете работать шеф-поваром.
— Да, была у меня мечта: купить маленькую гостиницу с ресторанчиком, жить там спокойно, не заботясь о поездках, деловых встречах, неприятных разговорах.
Елена, улыбается:
— Так что же мешает? Нет денег?
— Денег, вроде, достаточно. Я получаю хорошие комиссионные от заключенных сделок. Но…
Теперь уже интересуется Оксана:
— Не с кем делить хлопоты? Нет избранницы?
— Подозреваю, что желающие нашлись бы. Но, когда я представил, что это означает оставаться на одном месте навсегда, — мечта стала таять в воздухе.
Ужин продолжается. Потом Генри принес все для чаепития. Все трое оживленно переговариваются, не касаясь серьезных тем.
23:45. Там же.
Со стола все прибрано. Сидят на диване, смотрят на экран телевизора, но там ничего интересного.
Оксана спрашивает:
— Генри, вы, наверное, окончили привилегированную школу?
Генри изумленно:
— Почему?
— Знакомы со многими обычаями, щеголяете «умными» цитатами.
— Да, школа очень «привилегированная». Вернее, почти сто процентов учащихся были «привилегированными». Никто нас не заставлял учиться, а мы и не учились. Большинству так и выдали справки, что мы отсидели в стенах школы положенное число лет. И в результате не получили никакого образования.
Елена, удивленно:
— Но почему? А дома разве не следили за вашей учебой?
— Сложно сказать, за чем следили дома. Мой папаша, я уже говорил это Оксане, сбежал, когда мне было шесть месяцев. Мать работала на двух работах, чтобы платить за квартиру и прокормить нас. Ей было не до меня. В доме были две книги: Евангелие и молитвенник.
— Трудно поверить, ведь вы имеете приличную и, кажется, хорошо оплачиваемую работу. Вы явно образованы.
— Я как-то в Чехии купил у наследников целую библиотеку их деда. Там были в основном немецкие и английские книги. Немного чешских, переводы с других языков. Немного русских и испанских книг. Досуга у меня между командировками много, вот я и читаю.
Прервалась передача, заиграла музыка.
Оксана прервала разговоры:
— Тише, сейчас будет ровно двенадцать. А что нужно делать в двенадцать, Елена?
Елена, очень буднично:
— Целовать своих избранников.
— Но кого?
— Если ты не знаешь, подам тебе пример.
Делает вид, что встает. Оксана сразу запротестовала:
— Нет, нет, я сама справлюсь. Генри, вы пойдете со мной танцевать?
Генри, немного растеряно:
— Как скажете.
Оба встают с дивана. Оксана обвила руками шею Генри, целует его.
Елена, вставая с дивана:
— Браво. Наконец-то. Ладно, я устала, пойду спать.
Генри отстранился:
— Ничего подобного, мы не разобрали подарки. Сегодня уже двадцать пятое, можно разбирать их.
Оксана удивилась:
— Но вы сказали, что подарки были за столом.
— То были одни подарки, а эти — другие.
Оксана и Елена получили платиновые подвески, на одинаковых цепочках, но с разными камнями — под цвет волос. Для Генри тоже нашелся у Елены подарок: тирольская шляпа с пером и гигантские ботфорты.
00:15. 25 декабря, пятница. Салон в доме Елены.
Елена прощается:
— Всего вам хорошего. Пойду наконец спать.
Уходит на второй этаж.
Оксана смотрит нерешительно на Генри, берет за руку: — Пойдемте ко мне, поговорим.
Уходят на второй этаж.
