Границе
Воскресенье
10:00. 15 ноября 2015 г., воскресенье.
Из Нюрнберга выехала машина Марты, за нею — мотоцикл Генри. Свернули с третьего шоссе на девятое и остановились на несколько минут на обочине.
Марта тревожно спрашивает:
— Что ты с последним мужчиной сделал? Ты специально стал перед открытой дверцей, чтобы я не видела?
— При чем здесь ты? За нами наблюдали. Поэтому я поторопился закончить разговор. И мы уехали.
— Закончить разговор? Ты так это называешь?
— Не влезай не в свое дело. Меньше будешь знать, лучше будешь спать.
— Ладно, у тебя всегда тайны. Куда мы сейчас?
— Я отвезу тебя в Чехию, подождешь там меня примерно сутки. Но, может быть, я управлюсь скорее.
— Это далеко?
— Нет, я доехал бы часа за два, но твоей машине пилить дольше.
— Тогда нужно поесть.
— Давай заедем в одно местечко. Доедем меньше чем за полтора часа. Там капитально заправимся, и дальше до дома.
— Там твой дом? Так близко?
— Не то что дом. Но как лесная дача.
— А где дом?
— Значительно дальше, километрах в двадцати пяти от Праги. Но туда мы сейчас не поедем.
Шлегель, около Кёдиц.
Ресторан «Хейнрих Ранк Гастштетте».
Генрих и Марта молча обедают.
Первым закончил есть Генри:
— Несколько дней назад мы с Эммой здесь завтракали. Сколько всего произошло за эти дни.
— Ты и ее возил в Чехию?
— Нет, отсюда мы поехали в Лейпциг. А потом скитались, перемещаясь все дальше на запад. И до Бельгии.
— А нам в какую сторону?
— На восток, все время на восток. По прямой здесь километров двадцать пять, но нужно объезжать — не меньше часа на твоей машине. На мотоцикле я домчался бы напрямик минут за пятнадцать.
— А граница?
— Да ее уже давно нет. Правда, и прямой дороги нет. А вообще-то у тебя получился нечаянно каламбур, потому как мы едем в городишко Границе.
13:30. Границе, крайняя западная местность Чехии.
Марта следует за мотоциклом Генри. Генри свернул с объездной дороги, едет по главной улице рядом с машиной Марты, попутно показывая местные «достопримечательности»:
— Справа почта. Теперь ресторан «Черный Франтишек», сюда мы сходим завтра вечером.
Резко свернул налево, на узкую дорогу, потом еще раз налево, остановился перед четвертым, последним домом:
— Все, приехали. Можешь размять ноги.
Небольшой двухэтажный домик, рядом хозяйственные постройки, за ними вспаханное осенью поле. С двух сторон, с юга и востока, через полсотни метров — лес. Марта вышла из машины, оглядывается:
— Генри, это же идиллия. Здесь чудесно. Я о такой деревне мечтала. Но не верится, что мы уже выехали из Германии. Все, как в Баварии.
— Нет, мы в Чехии.
— А в какой стороне Германия? Пока ехала, потеряла ориентацию из-за этих непрерывных поворотов.
— А вон, видишь, впереди деревья, в ста метрах на восток. Прямо за передним деревом — Германия.
— Генри, но мы же приехали с другой стороны!
— Да. С запада до Германии не меньше трех километров. Но мы приехали с севера. Там до Германии тоже три-четыре километра.
— Ты смеешься надо мной?
— Нет, Марта. Это такой выступ Чехии. Виноваты средневековые границы.
Горница в доме Генри.
Марта осматривает первый этаж, потом пошла на второй. Кричит оттуда:
— Генри, ты давно здесь не был? Воздух тяжелый.
— Открой все окна. Вечером зажжем камин. Прогреем дом.
Марта спустилась вниз:
— Генри, а подвал у тебя есть?
Генри рассмеялся:
— Тебя интересует не подвал, а что у меня здесь есть выпить? Я же не пью. Ни в доме, ни в подвале нет спиртного.
— Жаль. Но сегодня я тебя никуда не отпущу. Так что можешь и выпить немного. Ну, не сейчас. Хотя бы вечером. Пойдем в этот твой «Черный Франтишек». Там, наверняка, есть твое любимое пиво. Но я хотела бы и сейчас. В честь нашего приезда и избавления от всех этих бандитов.
Генри выглянул в окно. Там к дому приближается мужчина с бутылкой в одной руке и котомкой в другой.
— Смотри-ка. Твой спаситель приближается. Уж у него всегда имеется, что выпить. Но при нем зови меня Вацлав. Вацлав Ветров.
— Ладно. Я с тобой уже давно ничему не удивляюсь. Вацлав так Вацлав. А что здесь пьют, кроме пива?
— Разное. Кто что любит. Сейчас посмотрим, с чем к нам идет Франтишек.
— Это тот Франтишек, у которого ресторан?
— Нет. Того уже лет сто, как нет в живых. Повесили в начале прошлого века. Это просто мой сосед.
— За что повесили?
Генри шутит:
— За шею.
Больше ничего не успел сказать, так как на пороге появился сосед — крепкий сорокалетний мужчина.
— С приездом, Вацлав. Надолго к нам?
— Да на пару дней, Франтишек, но завтра отлучусь. А что это у тебя?
Франтишек ставит бутыль на стол, вынимает из котомки два круга колбасы и корзинку поджаренного кукурузного хлеба.
Генри улыбается:
— Да у тебя прямо, как в хорошей таверне. А моя Марта вот, прямо умирает — так выпить хочет. Познакомьтесь: Франтишек — Марта, Марта — Франтишек.
Франтишек, довольный:
— Наш человек. Не то что ты — трезвенник. А я увидел в окно, что дама приехала, не утерпел. Ты же сюда всегда один приезжаешь.
— Вацлав, не обманывай. Франтишек, это он ехидничает, ему завидно, что всем весело, а он вынужден трезвым оставаться. Но сегодня я его заставлю тоже поднимать бокалы.
— А где Мария?
— С утра уехала в Карловы Вары. Теперь вернется совсем поздно. Как дорвется до магазинов — не остановишь. А мы воспользуемся свободой. Марта, посмотрите, какая сливовица. Золотистая. Я ее семь лет в дубовой бочке держал. Прелесть. И очень мягкая от дуба. Как раз для прекрасных дам.
Генри предостерегающе поднял палец:
— Марта, только осторожно со сливовицей. Она может оказаться и семидесяти градусов.
— Тоже не верьте ему, Марта. Такая сливовица совсем даже не обжигает горло. Самое дружественное опьянение и никакого похмелья. Это не «мысливец», с тем, действительно, нужно ухо востро держать.
— А что это — сливовица?
— Это наше фруктовое бренди. У нас его готовят и пьют уже шестьсот лет. Лучше, чем польская водка.
Кивок в сторону Генри:
— Ты на мою Польшу не нападай. Сами виноваты, что хорошую водку не умеете делать.
— Не спорьте, лучше продегустируем. Вацлав, у тебя рюмки имеются?
Генри достает фигурные рюмки опалового цвета, ножи, вилки.
Марта разглядывает их:
— Странные рюмки.
— Какие были здесь, такими и пользуюсь. Я ведь дом со всем хозяйством купил. Наследники хозяина ничего не хотели отсюда брать.
Франтишек смеется:
— Помню, как Вацлав пытался распродать живность, а потом во все три дома на нашей улице ходил, упрашивал забрать хоть бесплатно. Мы же знали, что он с ними не справится.
— А что я мог сделать с коровой, лошадью, поросятами, да еще с утками и курами. Ясно, пытался всучить соседям хоть за так. Жалко же живность.
Тем временем Франтишек откупорил бутылку и разлил сливовицу по рюмкам. Марта хочет отрезать кусочек колбасы, но Франтишек воспротивился:
— Первую не положено закусывать. Так вы, Марта, не поймете аромат и вкус сливовицы. И, вообще, сливовицу нужно закусывать поджаренным кукурузным хлебом.
— А зачем же вы колбасу принесли?
— Это доля Вацлава. Мы с ним как-то подстрелили кабанчика в лесу, в Германии, вот я и сделал колбасу. И себе, и ему. Он ведь ничего не умеет делать. Потом еще принесу. Он и хранить не умеет.
— Но я не стрелял. Это все Франтишек.
Марта, обернувшись к Генри, сделала удивленные глаза:
— Так ты ничего не умеешь делать?
Генри, сокрушенно:
— Выходит, так. Ничего, что в жизни пригождается.
Франтишек улыбается Марте:
— Наверное, что-то другое умеет? Давайте выпьем за знакомство. А он, как хочет.
Выпили. И Генри присоединился, но отпил только половину рюмки. Марта храбро хватила полную рюмку. От неожиданности раскрыла рот. Ничего не может сказать.
Генри заволновался:
— Давай, хоть хлебом закуси. Говорил я тебе: осторожнее со сливовицей.
Компания продолжает разговор, вернее Франтишек что-то рассказывает, размахивая руками, Марта смеется, а Генри только изредка улыбается.
15:00. Двор усадьбы Генри.
Генри, попрощавшись с Франтишеком:
— Ну и болтун же этот Франтишек. Но мужик хороший, хоть и любит выпить. Мы с ним дружим. Он присматривает за моим домом.
— А ты, Генри, всегда слишком серьезный. Нужно иногда радоваться жизни.
— Я бы рад радоваться. Жизнь, к сожалению, редко предоставляет такую возможность. Но, может быть, это только у меня. Ты раньше тоже не слишком радовалась. Что-то у тебя или в тебе изменилось.
— Наверное, перестала требовать от жизни слишком многое. Удовлетворяюсь тем, что имеется. Но хватит философствовать. Пойдем лучше отдохнем. Вместе.
Генри расхохотался:
— Пойдем.
17:00. Горница в доме Генри.
Марта и Генри спускаются по лестнице.
— Я голодная. Ты обещал сводить меня к «Черному Франтишеку».
— Я говорил о завтрашнем вечере. Но можно и сегодня. Или поехать в «Вильд Кафе». Это в Германии, в полутора километрах. Там не так, как у «Черного Франтишека», но очень своеобразно. И туристов совсем нет. Оно ни в каких справочниках не отмечено. Но в Гугле имеется. Я проверял.
— А кто там обычно собирается?
— Местные жители, фермеры из соседних деревень, немцы. Попить пиво, поговорить о погоде, о видах на урожай.
Марта саркастически:
— Ужасно интересно. Там хоть музыка есть? Можно потанцевать? Мы с тобой никогда не танцевали.
— Зачем добропорядочным гражданам танцевальная музыка. Только шум. Зато ты произведешь там фурор. Дамы туда обычно не ходят.
— Тогда я хочу именно туда. И попрошу включить музыку.
— И с кем же ты будешь танцевать? Я не партнер в этом деле.
— Будешь, куда ты денешься. Я тебе навстречу пошла? Вот и ты соглашайся. Поехали.
«Вильд Кафе».
Марта и Генри едут на мотоцикле по асфальту, проложенному в лесу. Перед «Вильд кафе» останавливаются. Марта с удивлением глядит на странное сооружение, окруженное с трех сторон лесом:
— Что-то совсем древнее?
— Да, это был раньше хутор на выселках. Лет десять назад, так мне говорили, переделали в кафе. Но внутри он современный, относительно современный, как здесь понимают. Пойдем внутрь.
В довольно большом зале, переделанном из двух комнат, стойка, за ней стоит молодой хозяин, в телогрейке на голое тело. У стен пять столиков, из которых два заняты компаниями солидных немецких фермеров, а за третьим сидят пять шумных молодых парней, явно городских. Сбоку ярко горит камин.
Генри и Марта садятся за четвертый стол, стоящий почти рядом со стойкой, недалеко от камина. Хозяин широко улыбается обоим:
— Привет Вацлав. Давно тебя не было.
— Да, Фридрих. Никак не мог вырваться в ваши благословенные края.
Подошедшая молодая девушка спрашивает:
— Что будете заказывать, Вацлав? У нас есть телячья отбивная, заяц в маринаде, сосиски с капустой и раки.
— Мне, Соня, раки к пиву и зайца. Марта, а что тебе?
Марта, чуть, чуть подумав:
— Мне сосиски с капустой. Сосисок поменьше, а капусты побольше. Не хочу толстеть.
— А что пить будете?
— У вас сливовица есть? Я сегодня с нее начала.
Соня улыбается:
— Конечно, есть. Вам какую?
Генри включился в разговор:
— Не слишком крепкую и помягче.
Марта, обиженно:
— Почему это ты за меня решаешь? Я не за рулем.
— Ты уже сегодня достаточно приняла на грудь.
Соне:
— Не слушайте ее. Она просто храбрится.
Марта проигнорировала его замечание.
— И включите музыку. У вас есть музыка?
— Да, все сделаю.
Приносит Генри кружку пива и тарелку раков, Марте сливовицу и рюмку.
Как и предполагал Генри, все мужчины прекратили разговоры при появлении в зале Марты. Но если фермеры поглядывают почти исподтишка, молодые парни просто уставились на нее, не сводя глаз. Может быть, этим бы все и кончилось, но Соня включила довольно громкое танго.
Марта потянула Генри танцевать, но тот отрицательно качает головой. Один из молодых парней почти сразу вскочил с места и подошел к их столу, недвусмысленно протягивая к Марте руки. Марта, обиженно:
— Если ты не хочешь, это не значит, что я не пойду танцевать.
Обернулась к парню и вышла из-за стола. Парень подхватил ее, и они пошли на свободное пространство около камина. Генри сидит спиной к танцующим, спокойно пьет пиво, чистит большого рака.
Парень пытается изобразить сложные элементы танго. Но у него плохо получается. У Марты на лице разочарование. Постепенно начинает терять терпение. После нескольких грубых ошибок парня, Марта пытается освободиться от него, но парень держит крепко. Не отпускает.
Марта резким движением освобождается, пытается уйти к столу. Парень молча хватает ее за руку, тянет назад. Марта почти кричит:
— Вацлав, тебе все равно?
Генри поворачивается к пятачку, на котором парень и Марта уже прекратили танцевать. Встает, кладет руку на плечо парня:
— Шел бы ты на место. Видишь, дама не хочет с тобой танцевать.
Парень вскипел:
— Сиди, не твое дело! Она сама пошла танцевать, с чего бы ей теперь отказываться.
Генри молча отрывает руку парня, которой тот пытался удержать Марту. Резко поворачивает ее, и парень оказывается спиной на полу. Берет Марту за руку, отводит к столу и сажает.
Парень от неожиданности молча лежит несколько секунд на полу, потом вскакивает, обращается к своим приятелям:
— Это что? Деревенщина пытается нас бить?
Городские парни уже хорошо набрались сливовицы. Вскочили, бросились к столу, за который еще не успел сесть Генри. Фридрих заорал:
— Эй, эй, молодежь, не дурите. Не лезьте на рожон. Вацлав вам руки-ноги переломает. Мне совсем не хочется вызывать скорую помощь и беседовать потом с полицией. А все присутствующие подтвердят, что вы первые затеяли драку.
Городские парни остановились в недоумении, переглядываются. Фермеры прекратили разговаривать, уставились на Генри.
Соня принесла Марте сосиски с капустой. Генри, примирительно:
— Ладно, ладно. Забудем все. Давайте спокойно выпьем. Марта с недоумением глядит вокруг, пытаясь осознать произошедшее. Оборачивается к Генри:
— Вацлав, я больше не хочу здесь быть. Поехали к тебе.
— Но я еще не поел. А ты еще и не начинала. Зачем же мы сюда пришли? Не нервничай. Все нормально.
Марта с сомнением смотрит на Генри, спокойно продолжающего чистить рака:
— Как ты можешь есть после всего случившегося?
— А что случилось? Ну, ребятишки погорячились. Бывает. Что, из-за этого лишаться вкусного ужина? Сиди спокойно, кушай сосиски. Смотри, какие они славные. Мне сейчас принесут зайца. Фридрих великолепно замачивает его в маринаде. Давно мечтал полакомиться.
— Да не могу я сейчас есть. Мне эти сосиски в горло не полезут.
— А ты прими рюмочку сливовицы — успокоишься, захочется закусить.
Генри и Марта продолжают тихо говорить, Марта выпила наконец рюмку и принялась за сосиски.
19:00. Горница в доме Генри.
Генри, обращаясь к Марте, стоящей у стола:
— Я скоро поеду, мне нужно некоторые дела в Нюрнберге закончить.
— Я с тобой.
— Нет, ты останешься. Там ты будешь серьезно мешать мне.
— Почему? Я тебе утром мешала?
— Утром были совсем другие дела. А сейчас мне нужно будет утрясти некоторые противоречия.
— Как в Венеции?
— Нет, сейчас все более серьезно. Тебе точно нельзя там быть.
— Ты меня оставляешь здесь одну? На всю ночь? Думаешь, мне не страшно оставаться одной в этом доме? Ошибаешься. И, вообще, у меня нервы растрепаны после этого дурацкого кафе.
Глядит почти умоляюще на Генри. Генри улыбается:
— Хорошо, пойдем наверх.
Уходят вместе.
