К дому, где располагалась явочная квартира, они подъехали на мотоцикле.

Забрать с собой чемодан было невозможно, его оставили на хранение ночному портье. Они покинули отель «Европа», сделав элементарный и утешительный вывод: вещи, хранящиеся в чемодане, – доказательство того, что все эти девять лет Тоби Фрай был жив. Но вот какая странность: почему одежды так мало? По одному предмету на каждый год. Похоже, вещи собирали специально: это – послание.

Точнее, определенное послание: Тоби жив, ищите его. Но кому оно предназначено? И с какой целью?

Возможно, комиссар Креспи знает ответы. Намереваясь побеседовать с ним, они и приехали на улицу Говерно-Веккьо.

– Иди к своему другу, – велел Маркус. – Вытяни из него все, что сможешь, и не давай себя растрогать. У меня такое впечатление, что сектанты не убили Тоби по какой-то причине, но сегодня ночью, возможно, настанет момент.

– Ты не пойдешь? – спросила Сандра.

– У меня срочное дело, – только и сказал он, протягивая Сандре один из спутниковых телефонов. – Первый, у кого появятся новости, выходит на связь.

– Ладно, – согласилась она.

Маркус проверил уровень топлива в «хонде». Оставался еще порядочный запас.

– Что ты должен сделать такого важного? – буркнула Сандра, которая терпеть не могла, когда от нее что-то скрывали.

– Отыскать книгу, – отвечал пенитенциарий.

Потом завел мотор и удалился.

Поднимаясь в квартиру, агент полиции все время задавалась вопросом, что Маркус имел в виду. Какая еще книга? Что у него на уме? Дойдя до площадки, постучала в дверь: Креспи заперся изнутри. Ответа не было. Она постучала еще раз, сильнее. Может, он заснул, но это вряд ли. Сандра извлекла револьвер и выстрелила в замок.

Дверь распахнулась.

Сандра посветила фонариком. На первый взгляд все спокойно. У погасшего камина – пустая скомканная сигаретная пачка.

– Креспи, ты где? – окликнула она, медленно продвигаясь вперед с пистолетом в руке.

Заглянула в кухню, в ванную: комиссара нигде не было. Но одна из комнат оказалась закрыта. На этот раз Сандра даже не стала стучать. Выстрелила прямо в косяк и вышибла дверь ногой.

Серое облако окутало ее. Она закашлялась. Тончайшая пыль попала в глаза, полились слезы, но Сандра все равно разглядела на полу безжизненное тело комиссара. Прикрыв рот рукавом спортивной куртки, она вошла.

Креспи лежал ничком, сжимая в руке свечной огарок. Сандра перевернула его. Жив.

Она подхватила комиссара под мышки и выволокла в коридор. Темная пыль плыла за ними следом, словно любопытный призрак, грозя удушить обоих. Пепел, поняла Сандра. Откуда он взялся? Поднесла руку ко рту и к носу Креспи: дыхание ощущалось слабо. Нужно очистить дыхательные пути. Сандра оставила его и понеслась на кухню за водой. Из кранов вытекала только жидкая грязь, и пока она рылась на полках буфета, пытаясь отыскать воду в бутылке, на память пришел способ, который употребляли древние римляне, чтобы заставить узника сознаться. Его запирали в комнате с полом, посыпанным пеплом, и держали там, пока он не заговорит. Тончайшие частицы пепла моментально вдыхались и тут же оседали в легких, где затвердевали, не давая дышать. На самом деле, даже если узники рассказывали все, что знали, и выходили на свободу, они все равно умирали через несколько дней от эмфиземы.

Пытка – вот что это такое. И в случае Креспи, заядлого курильщика, в некотором роде возмездие.

Но хуже всего другое. Убийца, который уничтожает одного за другим приверженцев Церкви затмения, пробрался сюда и приготовил ловушку для комиссара. Как ему это удалось?

Сандра принесла минеральной воды, плеснула в рот Креспи, но тот все выплюнул. И все-таки открыл глаза и увидел ее. По копоти, которой было покрыто его лицо, прочертила бороздку слеза. Креспи поднял руку и испачканным в пепле пальцем написал что-то на стене.

Сандра видела: он хочет сказать что-то еще, но не может.

– Мы обнаружили, что Тоби еще жив, – прошептала она, полагая, что Креспи хочет заговорить об этом.

Комиссар кивнул.

– Знаешь, где он сейчас или где его держали все эти годы?

Креспи отрицательно покачал головой.

– Тогда что ты хочешь сказать?

Креспи попытался заговорить, но не смог произнести ни звука. Дыхание стало затрудненным, хриплым. Он снова поднес руку к стене и на этот раз начал что-то рисовать.

Странное солнце, вроде того, какое рисуют дети, только лучи не расходятся в стороны, а направлены внутрь круга.

– Не понимаю! – вскричала в отчаянии агент полиции. – Что это?

Но Креспи отвел от нее взгляд и устремил глаза ввысь. Тяжелое дыхание превратилось в хрип, и вскоре грудь перестала вздыматься. Сандра долго смотрела на него. Потом бережно опустила ему веки.

«Шантаж», кружок с лучами, направленными внутрь, повторила она про себя. Но некогда было раздумывать над смыслом послания. Эта явка уже ненадежное убежище. Нужно отсюда уходить. Немедля.