Он очнулся, почувствовав, как теплая жидкость струится между ног. Ну вот, обделался, огорчился Витали.

Потом, будто от удара кулаком в лицо, пробудилась память. Я умер, убежденно проговорил он про себя. Нет, я не умер, неправда. Но должен был умереть, это да. Попытался открыть глаза. Открылся только один, половина лица опухла, саднила. Кругом темно. Воняет стоячей водой и смазочным маслом. Откуда-то что-то капает, и этот звук отдается в тишине. Где я? Витали попытался встать: болело везде. Последнее, что он помнил, – бурный поток несет его, раз за разом швыряя о стены галереи, как тряпичную куклу. Попробовал повернуться – и перед глазами вспыхнули тысячи огней, как во время фейерверка. Правая рука онемела, – наверное, вывихнуто плечо. С огромным трудом он поднялся на ноги. Было нелегко сохранять равновесие – голова кружилась, и все вокруг весело кружилось вместе с ней. Он разут, но это терпимо. Нестерпимо то, что он потерял свои любимые коричневые мокасины.

– Эй! – завопил он в темноту, которая тотчас же вернула ему его собственный вопль.

Он по-прежнему находился под землей, но явно не в коллекторе. Паводок мог затащить его куда угодно. В подземельях Рима много удивительного как с геологической, так и с исторической точки зрения: отнюдь не все открыто и исследовано. Мысль о том, что его занесло, например, в какой-нибудь поганый храм, посвященный Юпитеру, на глубину в пятьдесят метров, вовсе его не радовала, даже если бы он оказался первым человеческим существом, попавшим туда после тысячелетнего забвения. Вообразив себе такое, Витали расхохотался – ребра пронзила ужасная боль, но он хохотал и хохотал, громко, без остановки. Только представить себе лица археологов, которые его найдут. Затеют научную дискуссию – как оказалась тут мумия в светло-сером костюме с синим галстуком. Может, меня даже выставят в музее, сказал себе инспектор.

Смех пошел ему на пользу. Я все еще жив, значит нужно воспользоваться шансом.

Витали попробовал идти, однако ноги подгибались, он споткнулся на первом же шаге и снова рухнул лицом вниз на твердую землю. Ругательство застряло в горле; он попытался пнуть предмет, о который зацепился, и только тогда понял: что-то оплетает его лодыжку наподобие змейки. Витали отскочил назад, затряс ногой, но проклятая тварь не отставала. Наконец он успокоился, собрался с духом и протянул здоровую руку, чтобы отцепить ее.

Никакая не змея, а ремешок сумки.

Витали притянул ее к себе, расстегнул молнию, запустил руку. Внутри было сухо. Даже бумага не вымокла. Нащупал что-то знакомое по материалу и форме: удостоверение. Сандра Вега, догадался он. Это ее сумка. Витали вспомнил, как схватился за ремешок, чтобы не захлебнуться. Он взмолился от всего сердца: хоть бы коллега оказалась курильщицей или просто захватила с собой зажигалку, на случай если понадобится зажечь свечу. Скажи мне, что это так, дура безмозглая. В самом деле, зажигалка нашлась.

Витали схватил ее левой рукой и попытался большим пальцем привести в действие. Но, не будучи левшой, чуть не уронил драгоценную вещицу. Мысль о том, что он может лишиться последней надежды выбраться отсюда, ужаснула инспектора. Спокойно, сказал он себе. И попытался снова.

Огонек вспыхнул и сразу потух. Но в этот единственный миг Витали успел разглядеть темные, мрачные своды. Никакой не храм, подумал он. К тому же там имел место легкий сквозняк, который и погасил зажигалку, хотя человеком не ощущался. С третьей попытки Витали удалось сохранить огонек, прикрыв его рукой. Маленькое пламя чуть согревало ладонь, и это было приятно. Витали развернулся, посветил вокруг. Он стоял в туннеле. Воды паводка, ища выхода, чтобы разлиться, снесли стену коллектора и ворвались в более просторную галерею. Присев и направив пламя зажигалки вниз, Витали понял наконец, где находится.

Две полосы из потемневшей стали, уходящие в темноту. Рельсы, сказал он себе. Метро.

Он снова встал и с некоторым усилием побрел по шпалам. Посмотрел в одном направлении, потом в другом. Нужно было решить, в какую сторону двигаться. Выбор непростой – он мог снова наткнуться на подземную реку, на него могла свалиться стена или, того хуже, сдвинутые с места паводком горные породы. Насмешка судьбы: не захлебнуться в пучине и найти такой жалкий конец.

С сумкой Веги, перекинутой через левое плечо, с правой рукой, безвольно болтающейся вдоль тела, Витали все-таки зашагал в левую сторону, тем более что оттуда задувал сквознячок, который он недавно обнаружил.

Зажигалка то и дело гасла, но через двести метров показалась станция. «Фламинио», – прочел Витали на табличке, потом кое-как взобрался на платформу. Тут ему на глаза сразу попался пилястр. Витали подошел ближе, повернулся правым боком, разогнался и врезался в него изо всех сил. Эхо разнесло крик боли по пустынному туннелю. Слезы выступили на глазах, но сустав встал на место. Витали несколько раз попробовал сжать и разжать пальцы. Было больно, но рука действовала.

Вскоре он поднялся к турникетам и билетным автоматам. Рядом стоял торговый автомат, отключенный холодильник с напитками. Как бы хотелось инспектору припасть пересохшими губами к какой-нибудь банке, пусть даже напиток там и окажется теплым. Он подергал за ручку, попытался разбить стекло удостоверением, которое нашел в сумке, но стекло было слишком плотным. До блаженства рукой подать – и на тебе: приходится отступаться. Но прежде чем уйти, он увидел в стекле свое отражение. Пол-лица и впрямь покрыто багровыми синяками. Сто лет пройдет, прежде чем он сможет снова провести время с женщиной.

Поднявшись по лестнице, ведущей на поверхность, он оказался перед решеткой, которая закрывала вход в метро. К счастью, ее успели сломать, иначе Витали так и остался бы внутри на неопределенное время. Он вышел на площадку и тут же взглянул в сторону Фламиниевых ворот, получивших свое название от древнеримской дороги, построенной при консуле Фламинии.

За мощными бастионами лежала площадь дель Пополо, где в начале ночи произошли первые столкновения. Но в данный момент там царила тревожная тишина, а отблески пламени делали ее еще более зловещей.

Витали пустился в путь и вскоре уже проходил под аркой, воздвигнутой в тысячном году. Перед ним простиралась пустыня, усеянная мусором и мертвыми телами. Первая мысль: нашествие варваров, но то, что предстало глазам Витали, даже отдаленно не было похоже на приведенные в школьных учебниках описания разгрома Рима Аларихом и вестготами в пятом веке после Рождества Христова. Ту кровавую бойню святой Августин истолковал как Божью кару, которую заслужил Рим, столица язычников, не желающая принимать христианство. Но на этот раз варвары не вторгались. Они большей частью родились и выросли здесь.

Поветрие, чума, произнес про себя Витали.

Каменные львы, стерегущие фонтан и монументальный обелиск, были обезображены. По всей площади пылали костры. С края стоял джип, принадлежавший отряду быстрого реагирования. Эти прибыли первыми, как только вспыхнули мятежи, припомнил инспектор. Бойцы бросили машину, а потом кто-то воспользовался ею, чтобы забраться на фонарь. К фонарному столбу был привязан за руки и за ноги человек в мундире.

Его забили до смерти.

Лицо было изуродовано, в теле, похоже, не оставалось ни одной целой косточки, но Витали отметил, что часы на руке полицейского продолжали идти. Забавно, подумал он. Кто-то знакомый? Возможно, да. Кто знает, сколько раз они пересекались в коридорах управления. Хорошо бы прочесть молитву. Но Витали никогда не ладил со святыми и теперь не знал, с чего начать. Единственное, что он мог сделать для мертвых, – это сохранить собственную жизнь. Поэтому он забрался в джип. Хотя шины и были спущены, завел мотор и отъехал, оставив труп полицейского висеть на фонарном столбе.

Ему благополучно удалось объехать автомобили и мусорные баки, брошенные посреди улиц. Но на улице Венето машину пришлось оставить и дальше идти пешком. Улица «Сладкой жизни» превратилась в свалку. Пустые бутылки, разбитые витрины, надписи на стенах. «Эксельсиор», «Гранд-отель», «Бальони» и прочие роскошные пятизвездочные отели были разграблены подчистую. Ни звука, ни стона не доносилось из почерневших, еще дымящихся развалин.

Наконец он добрался до входа в бункер, в «муравейник». Путь к нему, однако, преграждали машины и вооруженные люди. Витали поднял руки, хотя правая все еще плохо слушалась; он надеялся, что у часовых не сдадут нервы и они не начнут стрелять без разговоров.

Кто-то спросил:

– Кто идет?

– Инспектор Витали.

– Назовите полное имя и должность, – отозвались по ту сторону заграждения.

– У меня при себе удостоверение, дайте мне подойти ближе, и я вам его покажу. – Витали имел в виду документ, позаимствованный из сумки Веги.

– Стойте, где стоите, и назовите полное имя и должность, как я сказал.

Витали вздохнул: нет способа вразумить тупицу в форме.

– Я начальник отдела криминальной статистики. – Он чуть не расхохотался в голос, повторяя все ту же песенку.

За баррикадой установилась тишина. Часовой, должно быть, проверял информацию.

– Ладно, проходите, – послышался голос. – Но не опускайте рук.

В «муравейнике» Витали осмотрел врач. Обнаружил мелкие ссадины, множество синяков, перелом скулы. Из предосторожности доктор наложил ему на плечо тугую повязку и выдал упаковку таблеток торадола.

В амбулатории Витали принял душ, ему даже предоставили чистую одежду – джинсы, рубашку поло и кроссовки «Адидас», которые, казалось, поступили из секонд-хенда. Он даже добился того, чтобы ему принесли холодное питье, и насладился им, вспоминая метро и банки, запертые в обесточенном холодильнике торгового автомата. Принял две таблетки обезболивающего, но, по правде говоря, отдал бы все, что угодно, за одну-единственную великолепную дорожку кокаина.

Отдохнув на славу, Витали решил приняться за работу. Сандра Вега и ее странный молчаливый дружок, скорее всего, сгинули в галерее, но, может быть, остался какой-то след, имеющий к ним касательство.

Через несколько часов наступит рассвет, и только этим временем располагал Витали, чтобы остановить поветрие чумы, не дать ему распространиться за пределы центра Рима. Стихия и блэкаут стали причиной заражения, но, по сути, они же и сдержали распространение болезни, создав нечто вроде некоего вынужденного карантина.

Чтобы понять, насколько во всем этом замешана Вега и как много она знает, Витали порылся в ее сумке. Нашел листок бумаги, который нащупал еще в шахте метрополитена. Развернул его. То был перечень данных расследования.

Список завершала приписка:

– Маркус, – повторил Витали вполголоса.

Он вспомнил, что человек, страдающий кровотечениями из носа, был действительно обут в белые парусиновые туфли. По крайней мере, теперь известно его имя и то, что он на какое-то время потерял память.

Из перечня можно было сделать еще один вывод. Эти двое нашли Епископа. Витали изумился, прочитав имя Артуро Горды. Он часто задавался вопросом, кто этот таинственный персонаж, игравший в секте немаловажную роль, но и представить себе не мог, что речь идет о человеке, в самом деле принявшем сан.

Может, они также нашли и Кукольника. Но инспектора больше интересовал Алхимик. В перечне он не значился, но там была отсылка к таинственной записной книжке. Если бы ее раздобыть, загадка была бы разгадана. А вдруг нет?

Пока он раздумывал над всем этим, какой-то агент позвал его:

– Шеф хочет видеть вас у себя в кабинете.

Префект Де Джорджи вместе со старшим комиссаром Альберти ждали его. Оба с мрачными лицами.

– Присаживайтесь, инспектор, – предложил начальник полиции.

Витали уселся перед письменным столом, на котором был разложен план Рима.

– У нас есть хорошие и плохие новости, – объявил комиссар.

– Начните с хороших, пожалуйста, – попросил Витали, который бедами был сыт по горло.

– Нам удалось локализовать мятежи.

Может, хватит уже называть эти события «мятежами»? – подумал инспектор, но поостерегся свою мысль озвучить.

Альберти указал на план:

– Мы подсчитали, что мятежников около тысячи. На площади дель Пополо они нас застали врасплох, ведь мы не ожидали столь яростного нападения. Но они так и не вышли за пределы стен Аврелиана и Яникульских стен.

– Разлив Тибра сыграл нам на руку, – вмешался начальник полиции. – Они оказались заперты в историческом центре города.

– Речь идет о территории площадью в пятнадцать квадратных километров, с населением восемьдесят пять тысяч человек.

Витали вгляделся в план:

– Согласен… Теперь плохие новости.

– Они передвигаются под землей и выходят на поверхность в самых неожиданных местах, устраивая нашим людям засады: многие агенты ранены, есть даже убитые.

Да знаю я, знаю, хотел бы сказать им инспектор. Не так давно в канализации он имел весьма оживленную встречу с тремя из таких ребят.

– Не устаю повторять себе, что мы могли бы предотвратить события этой ночи, – выпалил начальник полиции. – Вы предупреждали нас, а мы не послушались, – вынужден был он признать.

Витали пожал плечами, будто это больше его не касается.

– Церковь затмения ждала лишь случая, чтобы дать сигнал к опустошению. Поскольку следующее лунное затмение над Римом наступит только через шесть лет, они воспользовались возможностями, которые предоставляет блэкаут…

– Верно, все верно: примите наши извинения, – перебил его комиссар. – Но сейчас вы должны сказать нам, как все это остановить.

Инспектор на мгновение задумался.

– Я слышал, что в город вступают войска. Так вот, прикажите солдатам всякий раз, когда им попадется человек с потухшим взглядом, открывать огонь на поражение.

– Вы с ума сошли! – одернул его начальник полиции.

– Вам никак этого не уразуметь, да? – Витали, усмехаясь, покачал головой. – Вы сидите взаперти в бункере, а я побывал снаружи. Я видел. Слышал. Мог пощупать руками. Вы утверждаете, что локализовали беспорядки, а я говорю, что ситуация уже вышла из-под контроля: заразу не остановить.

Начальник полиции стукнул кулаком по столу:

– Должен же быть какой-нибудь способ!

– Я сегодня убил четверых, – признался Витали без страха перед последствиями. Первым был тот, кто хотел украсть у него бумажник. – Уверяю вас: другого способа нет. – И добавил: – Алхимик хорошо поработал, нам за ним не угнаться.

– Неужели не существует противоядия? – вскричал начальник полиции, теряя терпение.

– Даже если бы нам удалось его разработать, человек, принявший черную облатку, должен в достаточной степени прийти в себя, чтобы добровольно явиться в больницу и принять препарат.

– Тогда что вы предлагаете? – спросил комиссар.

– В лучшем случае положиться на время. В прошлом эффект заражения ослабевал через несколько часов.

– А в худшем?

– Молиться, на полном серьезе. – Он добавил: – На этот раз все по-другому. У меня сложилось впечатление, будто черная чума претерпела эволюцию: что-то подвигает этих ублюдков к насилию, хотя я и не знаю, что именно. – Он вспомнил тех троих в галерее, как они, едва погас фонарь, набросились на Сандру и ее дружка Маркуса. – Надо бы схватить одного из них и подвергнуть исследованию: может, я и ошибаюсь.

Высшие чины молча смотрели на него.

– Есть еще одна проблема, – объявил начальник полиции.

Витали потерял уже счет их бедам.

– Какая?

– Воззвание.

Не дав инспектору времени попросить объяснений, комиссар взял слово:

– Лишившись сотовых телефонов, цифрового радио и телевидения, горожане вновь открыли для себя некоторые изобретения прошлого. Например, извлекли на свет божий транзисторные приемники, пытаясь поймать какие-нибудь новости о том, что происходит. – Он вынул из кармана маленькое записывающее устройство и положил приборчик на стол. – Это мы услышали потому, что сигнал на средних и коротких волнах улавливают наши каналы для экстренной связи.

– О чем вы говорите? – спросил инспектор.

– О радиопередаче, которая сеет панику даже среди наших людей.

Комиссар включил диктофон. С трудом пробиваясь сквозь пелену помех, мужской голос заговорил медоточивым тоном: «Внимание! Это первое сообщение, исходящее от вновь установленной власти. Мы захватили Рим. Рим – наш. Блюстители закона и силы правопорядка уже присоединились к нам. Солдатам, которые собираются вступить в столицу, мы говорим: держитесь подальше отсюда, этот город принадлежит нам. Если нарушите священные границы, никогда не вернетесь к своим семьям, никогда не увидите ваших детей, жен, мужей, женихов, невест и родители ваши оплачут вас… Слушай, народ Рима: папа бежал, католики остались без вождя. Стены Ватикана пали, даже Сикстинская капелла захвачена. Обратитесь в нашу веру, поклонитесь Владыке теней, выходите на улицы, убивайте неверных, если те осмелятся противостоять вам. Кто пренебрежет приказом, будет считаться врагом Церкви затмения».

Комиссар выключил запись.

Витали посмотрел в лицо сначала одному начальнику, потом другому:

– Вы мне голову морочите, да?

– Если бы, – вздохнул начальник полиции.

– Неужели кто-то поверит в подобную чепуху?

– В две тысячи шестом году в Мумбае, в Индии, распространился слух, будто морская вода вдруг стала пресной. Люди тысячами сбегались на берег и пили морскую воду, веруя, что произошло чудо.

– А на самом деле что это было? – Инспектор не понимал, какое отношение имеет эта история к насущным делам.

– Коллективный психоз, – тут же объяснил начальник полиции. – Морская вода не поменяла вкус, но люди были уверены в обратном.

– Галлюцинация?

– Называйте как хотите. Факт тот, что бредовая речь, которую вы слышали, может произвести аналогичный эффект, ведь эти слова звучат после целого ряда нелегких испытаний, выпавших на долю населения. Они призваны усилить панику и, соответственно, хаос.

Витали был потрясен.

– Войска не придут?

– Придут, конечно: очень скоро армейские части вступят в город, – заверил комиссар. – Но генералы КОМЛОГа хотят вначале понять, что их ожидает. В конце концов, это будет самая крупная военная операция на итальянской территории с самого окончания Второй мировой.

– А нам что делать, пока они не вступили?

– Вся надежда на вас, инспектор. – Начальник полиции положил ему руку на здоровое плечо. – Вы должны вернуться в город, найти, откуда производится вещание, и пресечь его.

– Неужели вы и правда думаете, что этого будет достаточно?

– Нужно дать понять этим безумцам и их приспешникам, что мы еще в силах им противостоять, иначе, когда войска наконец придут к нам на помощь, они найдут только трупы да груду обломков.

Инспектор молча размышлял.

– Хорошо.

– Мы выделим вам отряд из шести человек в целях обеспечения безопасности, – заявил начальник полиции. – В вашем распоряжении будет любое оружие, любые средства обнаружения этого хренова передатчика.

– Нет, спасибо, – сказал Витали. – Я пойду один.