Они снова шли по улице.

Брели по грязи, среди обломков: с такой скоростью им вовек не добраться до Термини. Маркус огляделся. Направился к куче мусора, из которой торчал руль. Как следует уперся ногой и начал тянуть. Сандра поспешила на помощь. Вскоре они извлекли «хонду-эндуро». Если не считать нескольких вмятин, мотоцикл был целый. Пенитенциарий подергал за тросики, попытался завести мотор, но ничего не вышло.

– В карбюратор попала вода, – установил он, однако не отступился.

С десятой попытки мотоцикл завелся.

Они вскочили в седло, и пока ехали по разоренным улицам, Сандра крепко прижималась к Маркусу. Они никогда не были настолько близки. Сандра продрогла, вымокла под дождем, но слышала, как бьется сердце ее спутника.

– Я нашел Епископа – Горду, и Кукольника, – сказал ей Маркус. – Остается Алхимик и Маэстро теней.

– Думаешь, такой существует на самом деле?

Маркус и сам задавался этим вопросом.

– Обычно в сектах существует тайная олигархия, приверженцев заставляют верить, будто они подчиняются решениям харизматичного вождя: аскетическая, далекая, недоступная фигура оказывает более мощное влияние на слабую психику адептов.

– Креспи поможет нам, – убежденно проговорила Сандра. – Он сказал, что хочет выйти, и я ему верю. Ты сам видел, насколько он напуган.

– Думаешь, ему известно, кто такой Алхимик?

– Не знаю, – призналась Сандра. – Помнишь, мы спросили у него, как происходят встречи адептов? Ты веришь в эти черные балахоны и маски?

– Что тебя смущает?

Агент полиции немного подумала.

– Не знаю, просто в это трудно поверить, и очень хотелось бы, чтобы вся эта история обернулась грандиозным обманом.

Но Маркуса мучила и другая загадка. Почему комиссар так разволновался, увидев на нем белые парусиновые туфли?

Они добрались до сортировочной станции. Составы стояли неподвижно. Когда пенитенциарий выключил мотор, их окружила гробовая тишина.

Дождь, который лил восемьдесят шесть часов подряд, прекратился. Но им уже не хватало привычного плеска.

Отель «Европа» располагался на улице Кастро-Преторио. Маленькая гостиница обычно принимала паломников. Туда вела стеклянная вращающаяся дверь, снабженная датчиками движения. Сейчас она, разумеется, не работала и даже была заперта на замок. Стойка администратора в холле пустовала.

– По-моему, там никого нет, – заявила Сандра, приложив руки к стеклу и заглядывая внутрь.

Маркус достал автоматический пистолет и выстрелил в замок. Они вошли в отель.

Вопреки ожиданиям тишина внутри не была абсолютной: откуда-то доносилось непрекращающееся тихое карканье.

– Ты тоже это слышишь? – спросил пенитенциарий.

Сандра опознала звук, слышанный в детстве, но почти забытый. Источник его находился за стойкой. Сандра перегнулась через нее и обнаружила маленький транзисторный радиоприемник. Звук был поставлен на минимум, едва можно было различить мужской голос.

– Мы, наверное, ошиблись! – Сандра огляделась вокруг. – Наверное, здесь кто-то есть.

– Выходи! – бросил Маркус в темноту. – Мы не причиним тебе зла.

Через несколько секунд из-за портьеры показался испуганный человечек, сжимающий бейсбольную биту.

– Чего вы хотите? – спросил он, дрожа.

Сандра показала ему удостоверение Креспи, и это его вроде бы успокоило.

– Я ночной портье, – заявил он, опуская биту. – Отель практически пуст, – прибавил он. – Только я да компания боливийцев, которые приехали, чтобы присутствовать в среду на общей аудиенции папы.

Вот кому не повезло, подумала Сандра. Проехать полмира, чтобы попасть в такую передрягу.

– Вчера вечером один человек снял у вас номер сто семнадцать. Это так? – спросил Маркус.

Портье подумал.

– Кажется, я сдал этот номер где-то в двадцать три часа.

– Припомните: не был ли то человек по имени Креспи? – Следовало в этом удостовериться, чтобы не попасть в ловушку.

– Я должен посмотреть в журнале записей, – ответил портье официальным тоном.

– Оставь, – прервала его Сандра. – Можешь его описать?

Портье искоса посмотрел на них:

– Есть ведь закон о невмешательстве в личную жизнь. – Он немного подумал. – Ну да ладно, хуже не будет… Сутулый, лет под шестьдесят, и от него несло табаком.

Убедившись, что речь идет о Креспи, Сандра показала ключ:

– Нам нужно подняться.

– Хорошо, но я пойду с вами: эти гады-боливийцы забаррикадировались на втором этаже и никого не пропускают.

Портье направился к лестнице. Проходя мимо стойки, Сандра еще раз взглянула на транзисторный радиоприемник.

– Ах это! – сказал портье, подметив ее интерес. – Утром я вспомнил, что не так давно видел его на складе. Ему лет сорок, откопать батарейки, чтобы он заработал, целая эпопея. Но толку мало… Цифровые передачи прекратились из-за блэкаута, но я думал, что можно было бы организовать вещание на средних и коротких волнах. Ничего подобного. – Они начали подниматься. – Кстати, у вас есть какие-нибудь новости о том, что происходит в городе?

Сандра изумилась:

– Как, вы ничего не знаете?

– Ничего, – чистосердечно признался портье. – Эти ублюдки в правительстве тянут из нас налоги, а когда мы действительно нуждаемся в новостях, то остаемся ни с чем.

Мир, пронизанный связями, полный высоких технологий, рухнул, подумала агент полиции. В нескольких стах метров отсюда вспыхивают кровавые мятежи, бушуют пожары, к тому же и Тибр вышел из берегов – а этот человек ни о чем не подозревал.

– Тогда что за голос я недавно слышала по радио?

– Какой-то сумасшедший маньяк, сукин сын, терроризирует болванов вроде меня, которые еще доверяют средствам массовой информации… Он, проклятущий, уже много часов вещает.

На втором этаже портье на ломаном испанском пытался объяснить боливийским паломникам, что никакой опасности нет: им просто нужно пройти. За баррикадой скопились женщины и мужчины средних лет, все напуганные.

– Вам придется возместить причиненный ущерб, – пригрозил портье.

Маркус выступил вперед и заговорил с паломниками на их языке. Успокоил их, потом благословил. Те, преклонив колени, перекрестились. Потом разобрали баррикады.

– Ваш друг – священник? – спросил портье у Сандры.

– Да, – ответила агент полиции.

– Священник с пистолетом?

– Да, – подтвердила она. Сандра была потрясена не меньше, чем портье: она часто забывала, что Маркус – священник, видеть, как он отправляет обряд, было и для нее внове.

Они подошли к номеру сто семнадцать.

Маркус обернулся к сопровождавшему их портье. Вложил ему в руку автоматический пистолет.

– Они еще могут прийти, – только и сказал пенитенциарий.

– Кто? – спросил портье, вновь охваченный страхом.

Маркус не ответил.

– Дальше мы сами, спасибо.

Сандра вставила в замочную скважину ключ, который вручил ей Креспи.

– Поверить не могу, что ты отдал один из наших пистолетов.

– Ему нужнее, – коротко бросил тот. – Доверься мне.

Они вошли. Луч фонаря пронизал темноту. В комнате царил абсолютный порядок. Двуспальная кровать, абажуры на тумбочках, вместительный стенной шкаф. На стенах дешевые акварели, изображающие Рим прошлых времен. Палас гладкий, и всюду ощущался сильный запах хвои, явно от освежителя воздуха. Они затворили за собой дверь и взялись за поиски чемодана.

Сандра проверила шкаф. Маркус заглянул под кровать.

– Вот, – объявил он, вытащил чемодан и положил его на матрас.

Чемодан был из коричневой кожи, потертый по краям, исцарапанный от долгого употребления. На нем был кодовый замок.

– Что будем делать? – спросила Сандра. – Стрелять нельзя, вдруг там что-то хрупкое.

Маркус оценил ситуацию.

– Наверное, способ найдется.

Он зашел в крохотную ванную и отвинтил сифон от раковины. Вернулся. Прежде чем сбивать крепления, обратился к Сандре:

– Там, внутри, может быть все, что угодно, вплоть до взрывного устройства.

– Я об этом тоже подумала… Раз кто-то пытает и убивает приверженцев Церкви затмения, он, возможно, добрался до чемодана раньше нас и устроил для Креспи ловушку.

Маркус пристально посмотрел на нее:

– Другого способа нет, но я все равно хочу, чтобы ты вышла.

– Нет, я останусь.

Она была полна решимости. Зная, как трудно ее переубедить, Маркус стал колотить железкой по замку. Чтобы сбить его, хватило десяти ударов. Маркус положил сифон на покрытый паласом пол, а Сандра взялась за крышку чемодана. Подняла ее.

Внутри лежала одежда разных размеров, аккуратно сложенная. Ничего странного: что еще укладывают в чемодан? Но в данном случае удивляло – казалось странным – то, что одежда была детская.

– О нет! – воскликнула Сандра, вытаскивая вещи одну за другой и проверяя размеры. – Вот, взгляни: четыре, семь, девять, двенадцать лет. – Вся одежда – для мальчика.

Они оба думают одинаково, заметил Маркус. Тоби Фрай не был единственным. Другие невинные дети попали в руки Церкви затмения. Кто они были? Что с ними стало?

Потом агент полиции нашла одежки, которые ей показались знакомыми. Маечка и бейсболка с гербом Рима.

– Тоби, – только и произнесла она – невинный из невинных, сын монашки. Взволнованная, прижала маечку к груди. «У кого хватит духу сообщить матери?» – спросила она себя, и слезы полились у нее из глаз. – Чудовища…

Она с трудом сглотнула, пытаясь справиться с собой, с нараставшим внутри бешенством. Маечку и бейсболку отложила на кровать: ей пришло в голову, что на одежде еще мог сохраниться запах малыша. Связь через обоняние, которую только мама способна восстановить, через девять лет. И Сандра не хотела лишать Матильду Фрай последней возможности хоть как-то приблизиться к ее отпрыску. Эта женщина и так поплатилась самым жестоким образом: подозревали, будто она замешана в похищении сына, в то время как ничего дороже малыша в ее жизни не было.

– Погоди-ка минутку, – произнес Маркус у нее за спиной. Потом вдруг выхватил из чемодана одежки и стал раскладывать их по порядку на покрывале, начиная с вещей Тоби.

– В чем дело?

Пенитенциарий не отвечал, пока не закончил. Заговорил, только когда все вещи оказались перед его глазами.

– Вот, взгляни. – Он указал на майку и бейсболку. – Самый маленький – Тоби, он пропал в возрасте трех лет. Самому старшему – двенадцать. – Маркус повернулся к Сандре. – И все – мальчики, – подчеркнул он.

Но до Сандры все еще не доходило.

– Пересчитай вещи, – велел пенитенциарий.

Сандра пересчитала. Куртка, брюки, рубашка… Перечень заканчивался на красном свитерке.

– Десять.

– По одной вещи на каждый год, начиная со дня похищения, – сделал вывод Маркус.

– Они все могли принадлежать одному ребенку? – Произнося эти слова, Сандра сама не верила в них. И умолкла.

– Да, – кивнул пенитенциарий, прочитав ее мысли. – Возможно, Тоби Фрай еще жив.