Креспи незаметно выбрался из «муравейника». Он нес с собой темную спортивную сумку.

Место встречи находилось на престижной улице Кондотти, ведущей к одному из самых знаменитых мест в мире – площади Испании.

Славилась она и бутиками самых известных итальянских и мировых фирм, да и вообще великим множеством роскошных магазинов.

Старинное кафе «Греко» представляло собой в некотором роде исключение. Основанное в 1760 году уроженцем Леванта, оно превратилось со временем в некую культурную нишу, где собирались интеллектуалы и художники всех родов. Не говоря уже об отменном эспрессо, кафе было знаменито своей отделкой – стены помпейского красного цвета, столики серого мрамора, стулья, обитые бархатом, люстры в стиле либерти и ар-деко, зеркала и картины в золоченых рамах.

Именно так представлял себе Креспи место, куда он шел. При нем был фонарь, но комиссар не включил его ни разу, боясь, что смутьяны, заметив свет, накинутся на прохожего. Он посветил себе, только достигнув цели. И застыл в недоумении перед черной дырой, зияющей перед ним. Все было попорчено, изувечено невежеством и скотством. Та же судьба постигла магазины и бутики по всей улице. Разграблены ювелирные салоны Булгари и Картье, растащены последние модели Гуччи, Прады, Диора и Вюиттона. Но худшая картина открылась, когда комиссар направил луч фонаря на площадь Испании. Та была непоправимо обезображена. Монументальная барочная лестница лежала в обломках: вандалы развлекались, съезжая по ста тридцати пяти белым ступеням на автомобилях. Какой-то «мерседес» напрочь снес знаменитый фонтан Баркачча.

Креспи углубился в темную пещеру, которая совсем недавно была самым красивым кафе в Риме. Погромщики не пощадили ничего. Поставив на пол спортивную сумку, комиссар нагнулся и подобрал осколок прославленной фарфоровой чашечки с логотипом «Греко». Кто знает, сколько людей приникали губами к гладкому крепкому ободку, обретая благородное наслаждение. Креспи горестно покачал головой.

– Сюда! – окликнули его.

Ступая по осколкам стекла и обломкам древесины и мрамора, он добрался до зала «Омнибус», где на стенах красовались гипсовые таблички в память о знаменитых посетителях кафе – от Аполлинера до Бизе, Кановы, Гёте, Джойса, Китса, Леопарди, Мелвилла, Ницше, Марка Твена и Орсона Уэллса, и этот перечень неполон. Теперь от табличек остались лишь черепки да белая пыль, висевшая в воздухе.

Сандра стояла посреди комнаты. Комиссар направил на нее фонарь. Разутая, в вечернем платье, разорванном во многих местах, руки в карманах фуфайки с капюшоном. Волосы и лицо в грязи. Вид ее вполне вписывался в разгром, царивший вокруг.

– Я принес то, что ты просила. – Креспи показал на сумку.

– Хорошо, поставь на пол.

Креспи повиновался.

– Я здесь, чтобы помочь тебе, комиссар. Но сначала я должна понять, насколько ты замешан…

Полицейский промолчал, потом приспустил брюки и показал левое бедро.

Перед глазами Сандры предстала татуировка, голубой кружок.

– Мне не забыть того, что ты сделал для меня за эти годы, вот почему мы все еще друзья.

– Хотел бы я верить тебе, Вега, – вздохнул Креспи, поправляя брюки.

– Ты сказал по радиосвязи, что хочешь выйти из игры, ведь так?

Креспи вытащил пистолет.

– Как мне убедиться, что ты не одна из них? Твоя фотография – в памяти сотового телефона, который мы нашли в такси.

– Если ты думаешь, как Витали, то зачем пришел?

– Чтобы ты им передала: пусть оставят меня в покое. – Креспи невольно всхлипнул, он ненавидел себя за малодушие, но поделать ничего не мог: никогда в жизни ему не было так страшно. Он был расстроен, устал, но все-таки уловил, как Сандра скосила глаза в сторону. Поглядела куда-то в темноту, направо. Зачем?

Комиссар даже не успел обернуться: из мрака выскользнула тень и набросилась на него. Нападавший вывернул ему руку, завладел пистолетом, потом схватил за горло.

Сандра сделала шаг вперед.

– Не нужно, – сказала она, подбирая фонарь, который выронил полицейский.

И Маркус ослабил хватку.

Креспи рухнул на колени, закашлялся. Поднял взгляд на человека, который обезоружил его. Узнал его, но не сразу. Они встречались несколько лет назад, когда расследовалось дело Римского монстра. Комиссар не знал, кто он такой, но тогда этот человек помог ему. Что он тут делает вместе с Сандрой Вегой?

– Жду объяснений, – проговорила агент полиции.

Комиссар растирал горло.

– Не знаю, за кого вы меня принимаете, но, по правде говоря, я ничего для них не значу.

– Чего ты боишься? – спросила Сандра, наставляя на него фонарь.

– Вчера вечером, сразу после того, как по телевизору объявили о сегодняшнем блэкауте, меня призвали в «муравейник». Я вышел из дому, направился к машине и тут обнаружил, что ее вскрыли. Воры, подумал было я. Проверил: они оставили все, что могло иметь хоть какую-то ценность, а забрали связку ключей и записную книжку, которую я держал в бардачке, чтобы помечать что-нибудь важное.

Сандра и пенитенциарий переглянулись. Вот где Маркус взял записную книжку, а главное, ключи от архива, где хранятся нераскрытые дела и где они обнаружили фотографию похитителя Тоби Фрая.

Хотел бы Маркус припомнить, в какой момент своего забытого расследования он вскрыл машину комиссара. Но даже знания о том, что произошло, было недостаточно, чтобы вызвать к жизни воспоминания: похоже, эта его частичная амнезия необратима.

– Почему эта мелкая кража так напугала тебя? – недоумевала Сандра.

– Ты не знаешь этих людей, – зашептал Креспи, опасливо озираясь, словно их могли подслушать. – Они никогда не угрожают прямо. Просто подают тебе незаметный знак. Когда на видео из сотового телефона я увидел, как убили наркомана с такой же татуировкой, как у меня, то понял: это конец. Поэтому решил направить тебя по верному следу.

– Кто еще принадлежит к Церкви затмения? – спросил Маркус.

– Понятия не имею, – заверил Креспи с таким видом, будто это само собой разумеется. – Время от времени нам поручают что-то на периодических встречах, куда мы приходим в черных балахонах и в масках. Так поддерживается секретность.

– Кто раздает вам поручения?

– Мы их зовем Епископ, Кукольник и Алхимик.

Маркус уже установил личности первых двух, но третьего пока не знал.

– Значит, они и заправляют всем? – снова подступил он к комиссару.

– Нет. – Креспи огляделся так, будто из темноты вот-вот появится гигантская пасть, готовая пожрать его. – Главный над всеми нами – Маэстро теней.

Сандра не могла поверить, что человек, которого она так уважала, все время хранил такую гнусную тайну. Ей и пришлось задать самый больной вопрос:

– Что случилось с Тоби Фраем?

– Я ничего не знаю о мальчике. Мне поручили хранить одну вещь, и я сохранил.

– Какую вещь? – спросил Маркус.

– Чемодан. Но я не знаю, что внутри, клянусь.

– Где он сейчас?

– Я держал его в подвале, но сегодня ночью вынес. – Комиссар явно тянул время.

– Еще раз спрашиваю: где он сейчас?

Под таким давлением Креспи потупил взгляд. И только тогда на глаза ему попались ноги пенитенциария. Ужас отразился на его лице.

– Где ты их взял?

Маркус не понял.

Креспи отшатнулся:

– Кто дал тебе их? – Он указал на белые парусиновые туфли.

Что в них такого страшного?

– Не помню, – признался Маркус.

Старый полицейский обернулся к Сандре:

– Ты меня предала.

Та склонилась к нему, положила руку на плечо:

– Никто тебя не предавал. В одном я могу быть уверена: этот человек – не враг. Хочешь, он разденется и покажет, что на нем нет никакой татуировки?

Креспи задумался на мгновение.

– Не надо, – решил он наконец. – Довериться вам – единственное, что мне еще остается…

– Тогда скажи, куда ты дел чемодан?

– Скажу, если предоставите мне защиту.

– Ты должен рассказать нам и все остальное.

– В должное время и на моих условиях, – заявил комиссар. – Каждый раз, когда вам что-нибудь будет нужно, я попрошу у вас что-то взамен. – Креспи знал, что душа его погибла, но надеялся хотя бы спасти жизнь.

– Так и быть, – согласился Маркус, подхватывая спортивную сумку, которую принес комиссар. – Мы отведем тебя в безопасное место.

Светя себе фонариком Креспи, они вернулись в квартиру на улице Говерно-Веккьо.

Улица пролегала между замком Святого Ангела и площадью Навона, в местах, наиболее пострадавших от наводнения. Маркус даже не был уверен, что они туда доберутся. Но, дойдя до площади Сант-Эустакьо, они убедились, что воды схлынули, оставив после себя ил и мусор. Бесконечный ковер самых обычных, обиходных предметов устилал тротуар – Сандра заметила одинокий шлепанец, половник, куклу. Все – покрытое липкой грязью.

Сандра, Маркус и Креспи проваливались в ил чуть ли не по колено. До места они добирались почти целый час. Весь район был опустошен наводнением, а потому безопасен. Ни одному вандалу, ни одному громиле с пустым взглядом не придет в голову сюда забрести.

Сандра впустила Креспи в тесную квартирку. Перед камином еще лежали остатки маленького пикника, который она приготовила для них с Маркусом.

– Здесь найдется несколько баночек тунца и крекеры, – сообщила она комиссару, вспомнив, что они ели. – Есть и вода в бутылочках.

– Я хочу покурить, – заявил Креспи.

Он вытащил пачку сигарет из кармана пиджака. Похоже, комиссар серьезно решил вновь предаться пагубному пристрастию.

Маркус раскрыл сумку с вещами, которые Креспи принес по просьбе Сандры. Электрические фонарики и сменные батарейки, спортивный костюм и кроссовки для Сандры, два пистолета – револьвер и автоматический – и, наконец, пара спутниковых телефонов устаревшей модели.

– Мы просили радиотелефоны, на что нам это старье?

– Сойдут и эти, – успокоил их старый комиссар. – Все равно ничего лучшего не подвернулось.

– Теперь ты в безопасности. Чемодан, – напомнила Сандра о заключенном соглашении.

– Я оставил его в гостинице, около вокзала Термини. Отель «Европа», номер сто семнадцать. – Креспи порылся в кармане, вытащил ключ и протянул его сотруднице.

Сандра тяжело вздохнула:

– Но почему?

Комиссар потупил взгляд:

– Давай распинай меня…

– Я думала, что ты веришь в Бога, что ты добрый христианин…

Креспи уселся, сделал затяжку.

– Черная облатка… – проговорил он и снова поднял взгляд на собеседников. – Бог забросил человека на крошечную планету в необъятной Вселенной. Окружил его прекрасной, но враждебной природой. Потом скрылся и молча наблюдал… Оставил нас здесь, одиноких, испуганных, задаваться вопросом: «Как оказались мы в этом месте?» или «Откуда мы пришли? Куда идем?». Разве может отец так поступать с детьми? – Креспи вгляделся в их лица, ища сочувствия, но не нашел его. – Зато Владыка теней вернул нам знание. Кто принимает его причастие, получает взамен дар всеведения.

Сандра вспомнила, как наркоман заговорил по-арамейски.

– Что ты подразумеваешь под «знанием»?

– Знание для каждого свое, – уточнил Креспи. – Некоторые хотят постичь предметы, далекие от них, а другие просто хотят заглянуть в самих себя и узнать, кто они такие на самом деле. Я, например, ждал, что черная облатка откроет мне смысл моей собственной жизни.

– И что, получил ты ответ? – бросил Маркус с презрением.

– Да! – гордо провозгласил Креспи.

– Что за фигня! – вырвалось у Сандры.

Она была уверена: здесь что-то другое. Слишком хорошо она знала комиссара, не так-то просто было обвести его вокруг пальца.

Креспи расхохотался:

– Ну да уж ладно, чего там… – Он понял, что Сандру не обманешь. – Много лет назад я убил женщину.

Такое признание ошеломило Сандру.

– Непреднамеренно: несчастный случай. Сбил ее на машине и скрылся. – Креспи умолк на мгновение, обвел их взглядом. – Она была беременна, понимаете? Должна была родиться девочка.

– Не вижу связи, – процедила Сандра сквозь зубы.

– А я уловил ее – со временем… Бог не совершил это сам, он заставил меня сотворить ужасную вещь. Может, ему самому претило, не знаю, почему он выбрал именно меня. – Креспи вынул из кармана платок, высморкался. – Он мог найти множество способов, чтобы прибрать к себе ту женщину и ее дочь. Болезнь, например, или осложнение при родах. А он пожелал, чтобы кто-то другой сделал грязную работу. Его благочестивый раб, до которого ему не было ни малейшего дела.

Такая банальная риторика возмутила Сандру.

– И ради всего этого вы приносите в жертву невинных? Ради этого убили Тоби Фрая? Ведь вы убили его, разве не так?

Креспи яростно замотал головой:

– Вы не испытали ничего подобного, поэтому не можете до конца понять. Насколько сильна в тебе жажда истины? До какой точки ты можешь дойти, чтобы разорвать обманчивую завесу забвения? – Глаза полицейского сверкали, как у одержимого. – Что за самомнение – считать себя честным человеком, добрым христианином, ни разу не прикоснувшись к беззаконию и злу!

Маркус вспомнил епископа Горду. Он хотел подвергнуться испытанию. Зло жило в нем, старый прелат это знал и, наверное, угадывал способ заставить его проявиться. Так почему не попробовать?

– Как осмелиться взглянуть в глаза детям или любимой женщине, если ты не уверен в себе? Если даже не знаешь, кто ты таков? Я должен был узнать, виноват ли я сам, или Бог действовал через меня, чтобы никто не мог возложить на него вину за смерть беременной женщины. И в конце концов черная облатка открыла мне истину. – Креспи вещал, будто проповедник, пытающийся обратить слушателей в свою веру. – Владыка теней говорил через Маэстро… Епископ, Кукольник и Алхимик в подчинении у Маэстро теней. – Тут пыл его угас. – Остальное потом. Таков уговор.

Маркус потянул Сандру за рукав:

– Переодевайся и пошли.

Она встала перед Креспи, протянула руку:

– Удостоверение.

Старый комиссар отдал документ без единого звука. Перед тем как уйти, Сандра еще раз взглянула на него:

– Твой черный бог уже забыл о тебе, жалкий ты человек.

Креспи молча ждал, пока они уйдут. Но вот он в доме один, и ему остается только сводить счеты с собственной совестью. Наверное, надо было сразу сказать им о поветрии. Но что вышло, то уж вышло.

Он сидел и курил у погашенного камина. Прикончил пачку меньше чем за полчаса. Огляделся. Что это за место такое? Старый компьютер, стационарный телефон. Здесь живет мужчина, который пришел вместе с Вегой? Непохоже, чтобы здесь вообще кто-то жил. Креспи решил, что нелишним будет осмотреться как следует.

Со свечой в руке он приступил к обыску. Кухня, ванная, спальня. Какая-то берлога, а не жилье. Но вот он наткнулся на запертую дверь. Попробовал открыть, не получилось. Отступился, вернулся на кухню поискать баночку тунца и крекеры, о которых говорила Сандра. Стал было рыться в буфете, но замер. Вдруг осознал, что сомнение нестерпимо: события последних часов превратили его в параноика. Поэтому снова подошел к двери и на этот раз попытался взломать ее. Казалось, она была заперта изнутри.

Прошел в гостиную, посидел какое-то время. При свете свечи все смотрел и смотрел на дверь в запретную комнату. Забыть о ней никак не удавалось.

Наконец он вскочил с места, схватил кочергу и решительно направился к двери. Отжал косяк кочергой, и замок сломался. Ему показалось, будто из темной, мрачной дыры вырвалось ледяное дыхание. Он зашел внутрь, посветил. Ничего интересного, в пустой комнате стоит только большой деревянный шкаф.

Заклеенный изолентой.

Креспи подошел ближе, спрашивая себя, что там может быть, в этом шкафу. Не в силах разгадать эту новую тайну, решил проверить. Сорвал ленту и распахнул створки. С полки упал огромный черный мешок, с ног до головы осыпав его темной пылью. Свеча потухла, и дверь за его спиной с сухим щелчком затворилась.

– Но что за черт… – возмутился он.

Бросился к двери, попытался открыть – тщетно. В двери был второй замок, и он замкнулся. Креспи порылся в кармане, нашел спичку, снова зажег свечу.

Серое облако осело на пол и на стены. Но пыль была такая легкая, что при малейшем его движении поднималась снова. Что это такое? Креспи нагнулся, пощупал. Пепел, вот что.

И комиссар, сам того не ведая, начал его вдыхать.