Акт I
Сцена 1
Занавес поднимается, открывая киноэкран, по которому медленно ползут строки письма, написанного четким и разборчивым почерком:
«Дорогая мисс Гонда!
Я не большой поклонник кино, но не пропускаю ни одного фильма с Вашим участием. В Вас есть что-то, чему я не могу найти названия, что-то, что было и во мне, но я это утратил. И у меня есть чувство, что Вы сохраняете это для меня, для всех нас. У меня это было очень давно, когда я был очень молод. Вы знаете, как это бывает; когда ты очень молод, впереди тебя ждет что-то настолько большое, что ты боишься его, но в то же время ждешь. И это ожидание делает тебя счастливым. Но годы проходят, а это нечто так и не появляется. И потом однажды ты понимаешь, что уже не ждешь. Это может показаться глупым, потому что ты так толком и не понял, чего ждал. И вот я смотрю на себя и не знаю. Но когда я смотрю на Вас – тогда знаю, что это было.
И если когда-нибудь, каким-то чудом, Вы войдете в мою жизнь, я брошу все и пойду за Вами, и с радостью положу за Вас свою жизнь, потому что, понимаете, я все еще остаюсь человеком.
Полностью Ваш,
Джордж С. Перкинс.
Саут-Гувер-стрит,
Лос-Анджелес,
Калифорния».
Когда письмо доходит до последней строчки, свет на сцене гаснет, а когда загорается снова, экрана уже нет, и сцена представляет собой гостиную Джорджа С. Перкинса, ничем, собственно, не отличающуюся от тысячи других гостиных комнат в тысяче других домов, хозяева которых имеют вполне респектабельный, но не слишком большой доход, и сами по себе респектабельны во вполне достаточной степени.
Сзади, в центре, широкая стеклянная дверь, открывающаяся на улицу. Слева внутренняя дверь.
Вечер. На улице темно. Миссис Перкинс стоит посреди комнаты в полной негодования позе и с возмущенным видом наблюдает за Джорджем С. Перкинсом, который поворачивает ключ в замочной скважине, стоя снаружи. Миссис Перкинс внешне напоминает костлявую хищную птицу, которая никогда не была молодой. Джордж С. Перкинс – невысокий блондин, полный и беззащитный, ему немного больше сорока лет. Входя, насвистывает веселый мотивчик. Настроение у него очень хорошее.
Миссис Перкинс (не двигаясь, грозным голосом). Ты опять поздно.
Перкинс (бодрым тоном). Милая, сегодня у моего опоздания есть веское оправдание.
Миссис Перкинс (скороговоркой). Не сомневаюсь. Вот что, Джордж Перкинс, ты должен как-то заняться Джорджем-младшим. Парень опять притащил из школы пару по арифметике. Если отцу совершенно наплевать на своих детей, то чего ждать от мальчишки, который…
Перкинс. Любимая, простим ребенка в виде исключения – просто ради праздника.
Миссис Перкинс. Какого еще праздника?
Перкинс. Как ты отнесешься к тому, чтобы стать женой помощника директора Консервной компании «Нарцисс»?
Миссис Перкинс. Согласилась бы, не раздумывая. Но у меня нет надежды, что он на мне женится.
Перкинс. Так вот, милая, ты его жена. С сегодняшнего дня.
Миссис Перкинс (без особой радости). О! (Кричит в дом.) Мама! Пойди сюда!
Из двери слева появляется ковыляющая к ним миссис Шлай, толстая и производящая впечатление дамы, хронически недовольной этим миром.
Миссис Перкинс (начинает говорить с полухвастливой полуязвительной интонацией). Мама, Джорджа повысили.
Миссис Шлай (сухо). Долго же мы этого ждали.
Перкинс. Вы не поняли. Меня сделали заместителем директора (Смотрит на тещу, ожидая реакции, и, не обнаружив ни малейшей, добавляет, запинаясь.) консервной компании «Нарцисс».
Миссис Шлай. Ну и что?
Перкинс (беспомощно разводит руками). Ну…
Миссис Шлай. Все, что я могу сказать, – хороший же ты выбрал способ отметить новую должность, явившись домой в такое время и заставив нас ждать тебя с ужином и…
Перкинс. О, я…
Миссис Шлай. Мы поели, не беспокойся! Никогда не видела мужчину, которого хоть немного заботила бы его семья, никогда!
Перкинс. Простите, но я ужинал с боссом. Конечно, надо было бы позвонить, но я не мог заставить его ждать. Понимаете, босс лично пригласил меня на ужин.
Миссис Перкинс. А я ждала тебя здесь, хотела рассказать кое-что, приготовила приятный сюрприз и…
Миссис Шлай. Не говори ему, Рози. Теперь не говори. Это будет ему уроком.
Перкинс. Но я думал, что ты поймешь.
Но я думал, что ты будешь счастлива… (Торопливо поправляется.) Ну, обрадуешься тому, что меня сделали…
Миссис Перкинс. Заместителем директора! Господи, неужели ты теперь всю жизнь будешь твердить эти слова?
Перкинс (мягко). Рози, я ждал этого двадцать лет.
Миссис Шлай. А это, мой мальчик, не повод для гордости.
Перкинс. Двадцать лет – это долго. Любой устанет. Но теперь мы можем принять мое назначение легко и светло… (С внезапной горячностью.) Понимаете, светло… (Спохватившись, оправдывающимся тоном.) То есть легко.
Миссис Шлай. Нет, только послушайте его! И сколько же вы зарабатываете теперь, мистер Рок-э-феллер?
Перкинс (с тихой мольбой). Сто шестьдесят пять долларов.
Миссис Перкинс. В неделю?
Перкинс. Да, милая, в неделю… Каждую неделю.
Миссис Шлай (под впечатлением). Ну! (Резко.) Ну и что ты стоишь? Садись. Небось страшно устал.
Перкинс (оживая). Не возражаешь, если я сниму пиджак? Душновато сегодня.
Миссис Перкинс. Я принесу твой халат. Не простудись. (Уходит налево.)
Миссис Шлай. Тут надо как следует подумать. Со ста шестьюдесятью пятью долларами в неделю можно сделать многое. Конечно, некоторые зарабатывают и по двести. Но и сто шестьдесят пять – это тоже неплохо.
Перкинс. Я тут подумал…
Миссис Перкинс (возвращается с вульгарного вида полосатым фланелевым халатом.) Ну вот. Надень, будь паинькой. Мягонький и уютный.
Перкинс (послушно надевает). Спасибо… Милая, я тут подумал, что если… Я долго об этом думал, ночами, понимаешь… Строил планы…
Миссис Перкинс. Он строил планы? И жена ничего об этом не знает!
Перкинс. Ну, я же просто мечтал… Я хотел…
Сверху доносится грохот, шум драки и детский визг.
Голос мальчика (за сценой). Нет, не дам! Не дам! Сопливая!
Голос девочки. Ма-аа-ма-а!
Голос мальчика. Я тебе задам! Я тебе…
Голос девочки. Ма-аа-ма-а! Он меня бье-оот!
Миссис Перкинс (открывает дверь слева и кричит наверх). Замолчите и марш в постель, или я вам обоим задам жару! (Захлопывает дверь. Шум наверху смолкает до тихого хныканья.) Клянусь жизнью, не понимаю, почему из всех детей на свете мне достались именно эти!
Перкинс. Пожалуйста, милая, не сегодня. Я устал. Я хотел бы поговорить… о наших планах.
Миссис Перкинс. О каких еще планах?
Перкинс. Я подумал… что если мы будем очень экономить, то смогли бы отправиться в путешествие… через год-другой… поехать в Европу… Ну, знаешь, в Швейцарию или Италию… (Смотрит на нее без надежды и, не видя реакции, добавляет.) Ну, знаешь, это там, где горы.
Миссис Перкинс. И что?
Перкинс. И озера. И заснеженные вершины. И закаты.
Миссис Перкинс. А мы-то что будем там делать?
Перкинс. О… ну… думаю, просто отдыхать. И вроде как посмотрим тамошние края… лебедей там, парусники. Только мы двое.
Миссис Шлай. Угу. Только вы двое.
Миссис Перкинс. Да, Джордж Перкинс, вы всегда умели швыряться деньгами. А я потом выбивайся из кожи вон, чтобы сэкономить каждый пенни. Лебеди ему понадобились! Прежде чем думать о всяких лебедях, купил бы нам новый холодильник, вот все, что я могу сказать.
Миссис Шлай. И миксер для майонеза. И электрическую стиральную машину. И о новом автомобиле пора подумать. Старый на куски разваливается. И…
Перкинс. Слушайте, вы не понимаете. Я не хочу ничего из того, что нам нужно.
Миссис Перкинс. Что?
Перкинс. Я хочу того, что нам совершенно не нужно.
Миссис Перкинс. Джордж Перкинс! Ты что, пьян?
Перкинс. Рози, я…
Миссис Шлай (решительно). Хватит с меня этих глупостей! Спустись на землю, Джордж Перкинс. Есть кое-что поважнее, о чем надо подумать. Рози приготовила тебе сюрприз. Скажи ему, Рози.
Миссис Перкинс. Я только сегодня узнала, Джордж. Ты обрадуешься.
Миссис Шлай. Он будет в восторге. Говори.
Миссис Перкинс. Ну, я… я была сегодня у врача. У нас будет ребенок.
Молчание. Две женщины смотрят, слегка улыбаясь, на Перкинса, лицо которого медленно приобретает выражение неподдельного ужаса.
Перкинс (с отчаянием). Еще один?
Миссис Перкинс (весело). Ага. Еще один совершенно новый малыш. (Он молча смотрит на нее, как в столбняке.) Ну? (Он не двигается.) Ну, что с тобой? (Он не реагирует.) Ты не рад?
Перкинс (медленно, тяжелым голосом). Его не будет.
Миссис Перкинс. Мама! Ты слышишь, что он говорит?
Перкинс (глухо, без выражения). Ты слышала, что я сказал. Ты не должна рожать. И не будешь рожать.
Миссис Шлай. Ты понимаешь, что говоришь? Ты хочешь, чтобы она…
Перкинс (глухо). Да.
Миссис Перкинс. Мама!
Миссис Шлай (с яростью). Ты хоть знаешь, о ком говоришь? Ты говоришь о моей дочери, а не об уличной девке! Ляпнуть такое… собственной жене… собственной…
Миссис Перкинс. Да что с тобой?
Перкинс. Рози, я не хотел тебя оскорбить. В наше время это вполне безопасно и…
Миссис Перкинс. Пусть он замолчит, мама!
Миссис Шлай. Где ты этого нахватался? Приличные люди о таком даже не знают! Слышишь, это бывает в среде гангстеров или актрис. Но в уважаемом доме, в законном браке!
Миссис Перкинс. Что с тобой сегодня случилось?
Перкинс. Не сегодня, Рози. Это случилось уже очень давно… Но теперь с этим покончено. Я способен хорошо позаботиться о тебе и о детях. Но отдых, Рози… я не в состоянии выбросить мысль о нем из головы.
Миссис Перкинс. О чем ты? Какое лучшее применение можно найти твоим огромным деньгам, чем забота о ребенке?
Перкинс. Вот именно. Опять эти заботы. Больница и врачи. Овощное пюре по двадцать пять центов банка. Школа и корь. Все сначала. И ничего другого.
Миссис Перкинс. Так вот как ты понимаешь свой долг! Нет ничего более святого, чем семья. Ничего более благодатного. Разве я не потратила всю свою жизнь на то, чтобы создать тебе домашний очаг? Разве у тебя нет всего, о чем только может мечтать порядочный мужчина? Чего тебе еще нужно?
Перкинс. Рози, это не значит, что я не ценю того, что у меня есть. Я очень ценю. Только… Ну, вот как этот мой халат. Я рад, что он у меня есть, он теплый и удобный, и нравится мне. Мне нравится надевать его. И это все. Но нужно что-то еще.
Миссис Перкинс. Нет, вот это мне нравится! Роскошный халат, который я подарила тебе на день рождения! Если он тебе не понравился, почему же ты не обменял его сразу на другой?
Перкинс. Рози, я ведь совсем не об этом! Я о том, что человек не может прожить жизнь ради халата. Или ради вещей, которые для него стоят в одном ряду с халатом. Вещей, которые ничего ему не дают, душе, наверно. У человека должно быть нечто такое, что пугает его, пугает и делает счастливым. Ну, словно пойти в церковь, только тут не так, как в церкви. Что-то такое, на что нужно смотреть снизу вверх. Что-то возвышенное, Рози… да-да, возвышенное.
Миссис Перкинс. Ну, если тебе не хватает культурных впечатлений, то разве я не записалась в клуб Книги месяца?
Перкинс. О, я знаю, что коряво объясняю! Все, о чем я прошу, – не дай родиться этому ребенку, Рози. Для меня тогда все кончится. Если я выкину свои планы из головы, то сразу состарюсь. А я не хочу состариться. Не сейчас. Господи, не сейчас! Дай мне хоть несколько лет, Рози!
Миссис Шлай (бросается к дочери). Рози, золотко! Не плачь так, детка! (Оборачиваясь к Перкинсу.) Видишь, что ты наделал? Чтобы ты больше не вздумал разевать при мне свой поганый рот! Хочешь убить свою жену? Вот, например, китайцы делают аборты – так у всех у них потом рахит.
Перкинс. Мама, кто вам только такое сказал?
Миссис Шлай. То есть я не знаю, о чем говорю? Я так понимаю, что только наш великий бизнесмен может объяснять нам, что есть что?
Перкинс. Я не имел в виду… Я только имел в виду…
Миссис Перкинс (сквозь рыдание). Оставь маму в покое, Джордж.
Перкинс (в отчаяние). Но я не…
Миссис Шлай. Я поняла. Я прекрасно поняла вас, Джордж Перкинс. Старым тещам в наше время не остается ничего другого, как только заткнуться и молча ждать, когда их отправят на кладбище!
Перкинс (решительно). Мама, я хотел бы, чтобы вы перестали… (с отвагой) лезть в наши дела.
Миссис Шлай. Вот как? Вот как, значит? Я, значит, мешаю? Я тебе, значит, в тягость? Что ж, рада, что вы мне это сказали, мистер Перкинс! А я-то, бедная дуреха, живу как прислуга в этом доме и воображаю, что он мой! Вот ваша благодарность. Что ж, я здесь больше ни минуты не останусь. Ни минуты. (Убегает налево, хлопнув дверью.)
Миссис Перкинс (в ужасе). Джордж!.. Джордж, если ты не извинишься, мама от нас уедет!
Перкинс (с внезапной отчаянной храбростью). Пусть уезжает.
Миссис Перкинс (смотрит на него, не веря своим глазам). Так вот до чего дошло? Так вот что с тобой сделало твое большое повышение? Прийти домой, переругаться со всеми, выбросить на улицу старенькую маму своей жены! Если ты думаешь, что я стану терпеть…
Перкинс. Послушай меня, я терпел ее, сколько мог. Будет лучше, если она уедет. Рано или поздно этим все равно кончится.
Миссис Перкинс. Это ты послушай, Джордж Перкинс! Если ты не извинишься перед мамой, если ты не извинишься перед ней до завтрашнего утра, я не стану говорить с тобой до конца жизни!
Перкинс (с усталостью в голосе). Сколько раз я уже это слышал?
Миссис Перкинс выбегает в дверь слева и хлопает ею. Утомленный Перкинс сидит не двигаясь. Старомодные часы бьют девять. Он медленно встает, выключает свет, его тень ложится на стеклянную дверь. В комнате полумрак, рассеиваемый светом камина. Он устало склоняет голову на руки. В дверь звонят. Короткий тревожный звук как будто бы говорит, что звонок издает его, не имея на это права. Перкинс встает, с удивлением и тревогой смотрит на входную дверь, наконец, подходит и открывает ее. Прежде чем мы видим, кто пришел, он вскрикивает ошеломленно: «Господи!» (Перкинс отступает на шаг назад.) На пороге стоит Кей Гонда. На ней изысканный в своей простоте черный костюм, очень современный, аскетически строгий: черная шляпа, черные туфли, чулки и перчатки, в руках черная сумочка. Светлые, отливающие золотом волосы и бледное лицо составляют яркий контраст с ее одеждой. Глаза на этом необыкновенном лице производят необычайное впечатление. Высокая и очень стройная, она двигается медленно, ходит легко, бесшумно и производит впечатление какого-то ненастоящего, неземного существа. Скорее, похожа на привидение, чем на женщину.
Кей Гонда. Пожалуйста, не шумите. И впустите меня.
Перкинс (глупо запинаясь). Вы… вы же…
Кей Гонда. Кей Гонда (Входит и закрывает за собой дверь.)
Перкинс. П-почему…
Кей Гонда. Вы Джордж Перкинс?
Перкинс (глупо). Да, мэм. Джордж Перкинс. Джордж С. Перкинс. Только как…
Кей Гонда. У меня случилась беда. Вы об этом слышали?
Перкинс. Д-да… О господи!.. Да.
Кей Гонда. Мне нужно спрятаться. На одну ночь. Это опасно. Вы позволите мне остаться здесь?
Перкинс. Здесь?
Кей Гонда. Да. На одну ночь.
Перкинс. Но как… что… почему вы…
Кей Гонда (открывает сумочку и показывает ему письмо). Я прочитала ваше письмо. И подумала, что здесь меня никто не будет искать. И решила, что вы, наверно, захотите помочь мне.
Перкинс. Я… Мисс Гонда, извините, пожалуйста, понимаете, я как-то растерялся… ну то есть, если вы решите, что я не стою доверия… словом, если вам нужна помощь, вы можете оставаться здесь до конца жизни, мисс Гонда.
Кей Гонда (спокойно). Спасибо.
Кладет сумочку на стол, снимает шляпу и перчатки с таким невозмутимым видом, как будто она у себя дома. Перкинс не сводит с нее глаз.
Перкинс. Вы хотите сказать… Вас действительно преследуют?
Кей Гонда. Полиция. (Добавляет.) За убийство.
Перкинс. Я не дам ей до вас добраться. Если есть что-то, что я могу…
Замолкает. За дверью слева слышны приближающиеся шаги.
Голос миссис Перкинс (за сценой). Джордж!
Перкинс. Да… милая?
Миссис Перкинс. Кто там звонил в дверь?
Перкинс. Никто… никто, милая. Кто-то ошибся адресом. (Прислушивается к удаляющимся шагам, а затем шепотом говорит.) Это моя жена. Нам лучше не шуметь. Она неплохая женщина. Только… она не поймет.
Кей Гонда. Если меня найдут здесь, вам не поздоровится.
Перкинс. Это неважно. (Она неторопливо улыбается. Он беспомощно обводит рукой по комнате.) Чувствуйте себя как дома. Спать можете здесь, на кушетке, а я буду снаружи следить, чтобы никто не…
Кей Гонда. Нет. Я не хочу спать. Останьтесь. Нам с вами есть о чем поговорить.
Перкинс. О да. Конечно… а… а о чем, мисс Гонда? (Она, не отвечая, садится. Он присаживается на край стула, собирает полы халата, жалкий и смущенный. Она выжидательно смотрит на него, в ее глазах молчаливый вопрос. Он моргает, кашляет, наконец, решительным тоном объявляет.) Довольно прохладный сегодня вечер.
Кей Гонда. Да.
Перкинс. Вот вам и Калифорния… Золотой Запад. Всегда солнечно, но холодно… и очень холодно по ночам.
Кей Гонда. Дайте мне сигарету.
Он вскакивает, достает пачку сигарет, ломает три спички, и только четвертую ему удается зажечь. Она откидывается назад, держа зажженную сигарету между пальцами.
Перкинс (беспомощно мямлит). Я… такие вот я курю. Они более легкие. (Смотрит на нее несчастным взглядом. Он так много мог бы ей сказать. Ищет слова. Наконец говорит.) Вот Джо Такер – это мой друг – тот курит сигары. А я нет. Никогда.
Кей Гонда. У вас много друзей?
Перкинс. Да, конечно. Много. Жаловаться не приходится.
Кей Гонда. Они вам нравятся?
Перкинс. Да, нравятся.
Кей Гонда. А вы им? Они вас уважают и раскланиваются с вами на улице?
Перкинс. Ну… Думаю, да.
Кей Гонда. Сколько вам лет, Джордж Перкинс?
Перкинс. В июне исполнится сорок три.
Кей Гонда. Наверно, вам будет тяжело потерять работу и оказаться на улице. На темной, пустой улице, по которой ваши друзья пройдут и посмотрят сквозь вас так, будто вас нет. Тогда вам захочется закричать и рассказать о великих вещах, о которых вы знаете, но никто не услышит и не ответит вам. Правда. Это будет тяжело?
Перкинс (ошарашенный). Но почему… когда такое может случиться?
Кей Гонда (невозмутимо). Когда полиция застанет меня у вас.
Перкинс (решительным тоном). Не беспокойтесь об этом. Никто вас здесь не найдет. За себя я не боюсь. Предположим, они узнают, что я вам помог. А кто не помог бы? Кто упрекнет меня в этом? И почему?
Кей Гонда. Потому что они меня ненавидят. И они ненавидят всех, кто на моей стороне.
Перкинс. С какой стати им вас ненавидеть?
Кей Гонда (спокойно). Я убийца, Джордж Перкинс.
Перкинс. Ну, если вы спросите меня, я в это не верю. Я даже не собираюсь спрашивать вас, вы ли это сделали. Я просто в это не верю.
Кей Гонда. Если вы имеете в виду Грантона Сэйерса… нет, я не хочу говорить о Грантоне Сэйерсе. Забудьте о нем. Но я все-таки убийца. Видите, я пришла сюда и, возможно, разрушу вашу жизнь – все, что было вашей жизнью на протяжении сорока трех лет.
Перкинс (негромко). Это не так уж много, мисс Гонда.
Кей Гонда. Вы всегда ходите на мои фильмы?
Перкинс. Всегда.
Кей Гонда. И вы ощущаете счастье, когда выходите из кинотеатра?
Перкинс. Да. Конечно… Нет, думаю, нет. Смешно сказать, я никогда об этом не задумывался… Мисс Гонда, а вы не станете смеяться надо мной, если я вам кое-что расскажу?
Кей Гонда. Конечно, нет.
Перкинс. Так вот, мисс Гонда, я плачу, когда прихожу домой после вашего фильма. Запираюсь в ванной и каждый раз плачу… не знаю, почему.
Кей Гонда. Я знаю.
Перкинс. Как это?
Кей Гонда. Я сказала вам, что я – убийца. Потому что убиваю в людях очень многое. Я убиваю то, чем они живут. Но они приходят смотреть на меня, потому что я единственная, кто заставляет их понять, что они хотят убить собственные цели. Или думают, что хотят. И еще гордятся, что так думают и хотят.
Перкинс. Боюсь, я не совсем вас понимаю, мисс Гонда.
Кей Гонда. Когда-нибудь поймете.
Перкинс. Вы, правда, это сделали?
Кей Гонда. Что?
Перкинс. Правда, что вы убили Грантона Сэйерса? (Она смотрит на него, улыбаясь, и пожимает плечами.) Мне хотелось просто понять, почему вы решили это сделать.
Кей Гонда. Потому что не могла больше его выносить. Случается же так, что силы твои подходят к концу.
Перкинс. Да. Бывает.
Кей Гонда (глядя прямо на него). Почему вы хотите мне помочь?
Перкинс. Не знаю… только…
Кей Гонда. В вашем письме говорилось…
Перкинс. О! Я и не думал, что вы прочтете эту глупость.
Кей Гонда. Это не глупость.
Перкинс. Держу пари, у вас их множество… то есть поклонников. И писем от них.
Кей Гонда. Мне приятно думать, что я что-то значу для людей.
Перкинс. Вы должны меня простить, если я написал что-то дерзкое или, ну, вы понимаете, слишком личное.
Кей Гонда. Вы написали, что вы несчастливы.
Перкинс. Я… Я не собирался жаловаться, мисс Гонда, только… Мне кажется, я что-то потерял с течением лет. Не знаю, что именно, однако понимаю, что мне не хватает потерянного. Не знаю, почему.
Кей Гонда. Возможно, потому, что вы хотите, чтобы так было.
Перкинс. Нет. (С внезапной твердостью.) Нет. (Он встает и стоит, глядя прямо на нее.) Понимаете, я вовсе не несчастлив. На самом деле я очень счастливый человек – настолько, насколько возможно быть счастливым. Только что-то внутри меня знает о жизни, которой я никогда не жил, о жизни, которой никто никогда не жил, но которой следовало бы жить.
Кей Гонда. Вы это знаете? Почему же вы ею не живете?
Перкинс. А кто ею живет? Кто может? Кому-то когда-нибудь удавалось получить лучшее из… из возможного для него? Мы всегда пытаемся купить выгодно. И вечно берем второй сорт. Совсем не то, что нужно иметь. Но… Бог внутри нас, Он знает другое… самое лучшее… чего никогда не будет.
Кей Гонда. А если… если это приходит?
Перкинс. Мы хватаемся за это, потому что внутри нас есть Бог.
Кей Гонда. А… Бог внутри вас… вы, действительно, хотите, чтобы Он был?
Перкинс (свирепо). Послушайте, что я знаю точно: пусть полицейские только придут сейчас и попробуют забрать вас. Пусть снесут этот дом. Я его построил – мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы на него заработать. Пусть лучше снесут его, чем я позволю им забрать вас. Пусть только придут те, кто гонится за вами, кем бы они ни были…
Дверь слева резко открывается. Миссис Перкинс появляется на пороге, на ней линялый вельветовый халат и длинная ночная рубашка из серовато-розового хлопка.
Миссис Перкинс (задыхаясь). Джордж!..
Кей Гонда встает и смотрит на них.
Перкинс. Милая, не шуми! Ради бога, не шуми… Входи… Закрой дверь!
Миссис Перкинс. Мне послышались голоса… Я… (Она слишком потрясена, чтобы продолжать.)
Перкинс. Милая… это… Мисс Гонда, позвольте вам представить мою жену. Милая, это мисс Гонда, мисс Кей Гонда!
Кей Гонда наклоняет голову, но миссис Перкинс остается неподвижной, глядя на нее.
Перкинс (с отчаянием). Ты не поняла? Мисс Гонда в беде, ты знаешь, ты слышала об этом, в газетах писали… (Умолкает.)
Миссис Перкинс не реагирует. Тишина.
Миссис Перкинс (обращаясь к Кей Гонде, неестественно спокойным голосом). Зачем вы сюда пришли?
Кей Гонда (спокойно). Мистеру Перкинсу придется это объяснить.
Перкинс. Рози, я… (Умолкает.)
Миссис Перкинс. Ну?
Перкинс. Рози, нет причин для беспокойства, просто мисс Гонду разыскивает полиция и…
Миссис Перкинс. О!
Перкинс. За убийство и…
Миссис Перкинс. О!
Перкинс. И ей просто придется остаться здесь на ночь. Это все.
Миссис Перкинс (медленно). Слушай меня, Джордж Перкинс: или она сию же минуту уйдет из этого дома, или уйду я.
Перкинс. Но позволь тебе объяснить…
Миссис Перкинс. Мне не нужны никакие объяснения. Я соберу вещи и детей тоже заберу. И буду молить Бога, чтобы мы никогда тебя больше не увидели. (Она ждет. Он не отвечает.) Скажи ей, чтобы ушла.
Перкинс. Рози… Я не могу.
Миссис Перкинс. А мы ведь с тобой вместе пробивались наверх, и нам было нелегко, Джордж. Вместе. Пятнадцать лет.
Перкинс. Рози, только на одну ночь… Если бы ты знала…
Миссис Перкинс. Я не хочу знать. Не хочу знать, почему мой муж так поступает со мной. Не хочу знать, шлюха она или убийца, или и то и другое вместе. Я была тебе верной женой, Джордж. Я отдала тебе лучшие годы своей жизни. Я родила тебе детей.
Перкинс. Да, Рози…
Миссис Перкинс. Я беспокоюсь не только о себе самой. Подумай, что будет с тобой самим после того, как ты решишь укрывать убийцу. Подумай о детях. (Он не отвечает.) И о своей работе тоже. Тебя же только что повысили. А мы хотели купить новые шторы в гостиную. Зеленые. Ты всегда хотел зеленые.
Перкинс. Да…
Миссис Перкинс. Потом вспомни про этот гольф-клуб, в который ты всегда хотел вступить. В нем состоят только самые солидные, уважаемые люди, а не те, отпечатки пальцев которых хранятся в полицейском участке.
Перкинс (еле слышно). Нет…
Миссис Перкинс. Ты подумал, что будет, когда об этом узнают?
Перкинс (смотрит с отчаянием на Кей Гонду, ждет от нее слова, взгляда. Он хочет, чтобы решала она. Однако Кей Гонда остается неподвижной, как будто эта сцена не имеет к ней никакого отношения, но не отрывает глаз от него. Он говорит, обращаясь к ней с отчаянной мольбой.) Действительно, что будет, когда об этом узнают?
Кей Гонда не отвечает.
Миссис Перкинс. А я тебе сразу скажу, что будет. Ни один порядочный человек больше никогда с тобой не заговорит. Тебя уволят из твоей консервной компании, вышвырнут прямо на улицу!
Перкинс (неторопливо, отстраненным голосом, как бы издалека повторяет). На темной, пустой улице, по которой ваши друзья пройдут и посмотрят сквозь вас… и вам захочется закричать… (Он смотрит на Кей Гонду, ее глаза широко открыты. Она не шевелится.)
Миссис Перкинс. Это положит конец всему, чем ты когда-либо дорожил. И что получишь взамен? Проселочные дороги и темные улицы, бегство по ночам, страх и безысходность, и отверженность от всего мира! (Он не отвечает и не оборачивается к ней. Он смотрит на Кей Гонду с новым выражением.) Подумай о детях, Джордж! (Он не двигается.) А мы ведь были счастливы, Джордж? Пятнадцать лет…
Она умолкает. Долгая тишина. Перкинс медленно отворачивается от Кей Гонды и смотрит на жену. Его плечи поникли, он внезапно стареет.
Перкинс (глядя на жену). Простите меня, мисс Гонда, но при данных обстоятельствах…
Кей Гонда (спокойно). Я понимаю. (Она надевает шляпу, берет сумочку и перчатки. Ее движения легки, неторопливы. Идет к двери в центре. Проходя мимо миссис Перкинс, говорит спокойно.) Извините. Я ошиблась адресом.
Она уходит. Перкинс и его жена стоят у открытой двери и смотрят ей вслед.
Перкинс (обнимая жену за талию). Мама уснула?
Миссис Перкинс. Не знаю. А что?
Перкинс. Думаю, надо пойти поговорить с ней. Вроде как посоветоваться. Ей лучше знать, что там надо для младенца.
Занавес
