Гончая сидела перед ним с автоматом на коленях. Живая! И как всегда холодная, неприступная, гордая.

Стратег представил, как выглядит в ее глазах. Обливающийся слезами пьяный мужик в трусах и пропахшей потом и страхом майке. Жалкое зрелище, особенно по сравнению с ней. Правда, она и сама выглядела не лучшим образом. Дерьмово выглядела, если начистоту! Ресницы и брови опалены, волос вообще нет, на руках и ногах язвы или ожоги, сама – худая как смерть. Но даже в таком виде никто не назвал бы ее жалкой!

Даже после того, что случилось в Люберцах, она как-то сумела выжить! Хотя до ее появления Стратег был уверен, что это невозможно. Но она не просто выжила! Без оружия и снаряжения (даже без противогаза!), пешком, в одиночку добралась до Москвы, проникла в метро, преодолела все посты охраны, нейтрализовала телохранителей, хотя, судя по ее виду, ей пришлось нелегко. И вот она здесь – сидит и слушает его рассказ. А он говорит и не может остановиться.

– …к тому моменту в живых остались только красные и я. Док, Шериф и мой охранник, которому ты проткнула горло шилом, умерли от ран. Второй совсем обезумел от страха, выпрыгнул из кабины, когда дрезину сносило в воронку, и его затянуло в пропасть. Честно говоря, мне и самому хотелось последовать за ним. Не знаю, что меня удержало. Возможно, просто не смог подняться с пола – нашу вагонетку так сильно трясло. Тогда вообще творилось что-то невообразимое. Даже такой убежденный материалист, как Левша, после всей этой жути повредился умом. Он и раньше-то был немного не в себе, а после того раза окончательно съехал с катушек.

– Это инфразвук, – перебила Гончая. – Погибший брамин говорил, что при землетрясениях возникают звуковые волны, воздействующие на психику. Но мне кажется, это подземный монстр своим ревом сводит людей с ума.

Стратег кивнул, обнаружил, что все еще держит в руке бутылку кофейного ликера, которым недавно брызгал на извивающихся голых девок, и отхлебнул прямо из горлышка.

Потом протянул бутылку Гончей.

– Будешь?

Но сидящая напротив женщина даже не шелохнулась.

– Как вы выбрались?

– На дрезине. Двигатель не заглох, представляешь? Когда отгремело эхо взрыва, стало слышно, как он тарахтит: чух-чух-чух. Подземные толчки тогда уже прекратились, но дым из воронки все валил и валил. Только он не поднимался вверх, а расползался по земле, словно гигантская волна-цунами. Если бы она нас накрыла, всем бы пришел конец! Я сразу это понял. Да и не только я. Левша тут же схватился за рычаги и погнал в Москву.

– А моя дочь? – спросила Гончая.

– Это я ее обнаружил. Нет, правда! Если бы не я, этот урод одноглазый переехал бы ее. Она же прямо на рельсах лежала.

– Возможно, это для нее было бы лучше.

Она все-таки пошевелилась, и Стратег заметил, как по щеке у нее покатилась слеза. До этого момента он ни разу не видел ее плачущей. Гончая в слезах – это было невероятно и так же удивительно, как и ее последние слова.

– О чем ты?

– Тогда она хотя бы не мучилась, – прошептала девушка.

Она по-прежнему смотрела в сторону. Не на что-то конкретное, а просто в сторону, и слезы бежали у нее уже по обеим щекам. Вот тут до Стратега, наконец, дошло.

– Девочка погибла?! Ты в этом уверена?!

Гончая вздрогнула, словно от удара. Слезы моментально высохли, а лицо ее перекосила гримаса такой лютой ненависти, что Стратег тут же пожалел о своем вопросе. Но было уже поздно. Через секунду ствол автомата упирался ему в мошонку. Это было чертовски больно, но он не решился пошевелиться, потому что чувствовал, если сделает это, Гончая сразу нажмет на спуск.

– Это вы ее убили, – прошипела она ему в лицо. – Палач рассказал мне, как выбросил из кабины обгоревшее тело моей девочки!

Стратег отчаянно замотал головой.

– Мы расстались на Комсомольской. Я перешел с ней на Кольцо, и красные ее больше не видели!

– Так Майка жива?!

– Я не знаю, – признался он.

Прошло несколько секунд, Гончая не шевелилась. Она словно застыла.

– Пожалуйста, убери автомат, – взмолился ее бывший босс.

Ствол остался на месте – видимо, мстительница еще не решила, как поступить с мошонкой своего заклятого врага, хотя давление чуть-чуть ослабло. Стратег наконец смог нормально вздохнуть.

– Повтори, что ты сказал.

– С самого начала? – опешил он.

– С того момента, как вы подобрали Майку!

– Занесли в кабину, положили на ящик с инструментами и поехали дальше, – затараторил Стратег.

– Она сильно обгорела?

– Вообще не обгорела! Даже удивительно. Реснички, как у тебя, и челка немного. Наверное, горнолыжная куртка спасла. Их же из очень плотной ткани делали, да еще со специальной пропиткой. Девочка выглядела как живая… то есть, я хочу сказать: она и была живая! Только сознание потеряла, наверное, от удара о землю.

– Что случилось потом?

– Ничего… – начал Стратег, и это была истинная правда.

Но закончить фразу он не успел – выбитая дверь снова распахнулась, и из коридора в конуру ворвались оба его телохранителя. У Стоуна вся рожа и башка были в крови, у Кирпича – только волосы.

– Стоять!!! – неожиданно для себя рявкнул на охранников хозяин. Он вдруг разозлился на них за то, что они видят, как он валяется на постели без штанов и как полуголая баба тычет в него автоматом. Между прочим, их автоматом! Кстати, Гончая на телохранителей даже не обернулась – настолько была уверена, что успеет первой нажать на спуск, или знала, что они ей ничего не сделают. – Какого дьявола вы являетесь ко мне без вызова?! Вон отсюда!

– А как же… – начал было Кирпич.

– Вон отсюда! – снова закричал Стратег и запустил бутылкой в незадачливых телохранителей. – И девок этих заберите. Надоели.

С обдолбанными девчонками у Стоуна с Кирпичом не возникло никаких проблем, и уже через несколько секунд Стратег с Гончей остались наедине.

– Говори, – потребовала она.

– До Казанского вокзала доехали без происшествий, спустились в метро, – зачастил Стратег, чтобы не злить бестию, от которой зависела его жизнь. Из коридора через щели выбитой двери ощутимо тянуло холодом. Он зябко поежился. – Левша с Зорким сразу отправились к себе на Красную Линию, а я – на Кольцо. Взял у начальника Комсомольской двух человек себе в сопровождение. Они помогли доставить девочку на Киевскую. Она так и не пришла в себя. Я, пока еще до Москвы ехали, решил отправить ее подальше, чтобы это чудище подземное, если выжило, тоже за ней уползло. На Киевской сдал малышку местным лепилам, а сам – бегом на радиальную. На Киевской обе радиальные станции в Арбатскую конфедерацию входят, а у конфедератов сталкеры боевые и опыта им не занимать. Дрезина железнодорожная есть, даже не одна. Сформировали группу из отборных бойцов, поставили им задачу: совместно с ребенком провести разведку киевского направления железной дороги на максимально возможное расстояние. Снабдили оружием, боеприпасами и едой под завязку. Казалось бы, все предусмотрели! А когда загружали дрезину, это и случилось…

– Что случилось?!

– Да не знаю я! Не видел! – рассвирепел Стратег. – Я за погрузкой наблюдал, чтобы ничего не забыли. А девчонку с охранниками в пассажирском переходе оставил, чтобы на поверхность раньше времени не выносить. Доктора-то ее так и не привели в чувство. А как загрузили дрезину – часа два это где-то заняло, – спустились в переход за девочкой. Да поздно – охранники мертвы, причем непонятно отчего: глаза выпученные, пена на губах – и больше никаких повреждений. Оружие на месте, а девчонки нет – пропала. И следов никаких. Целые сутки ее искали! Сталкеры все в округе облазили – ничего! Как сквозь землю провалилась. – Стратег взглянул в помертвевшее лицо Гончей и спросил: – Можно я оденусь? Холодно.

Она не ответила, но потом, когда он натянул брюки и принялся обуваться, прошептала:

– Моя девочка… а если она жива?

– Я не знаю, – повторил Стратег.

– Я найду ее. Найду и увезу из Москвы.

– Вези! Забирай дрезину и вези! Все забирай – оружие, продовольствие, охрану: три-пять человек, сколько нужно. Да хоть десять!

– Мне никто не нужен, – ответила Гончая и закашлялась. Потом вытерла рукой рот, и Стратег увидел кровь на ее ладони.

– Ты ранена?

Она помотала головой.

– Ожог гортани. Опалило пламенем при взрыве, а может, ядовитым дымом надышалась. Еще радиация, я ведь без противогаза в метро шла.

– Как же ты выжила?

Гончая пожала плечами.

– Наверное, благодаря противорадиационным таблеткам из аптечки Дока. Я, когда искала Майку, все вокруг облазила, но нашла только складную дубинку Палача и эту аптечку. Она в трещине застряла.

– Тебе надо к врачу. Я могу устроить. У нас есть специалисты и препараты. Тебя вылечат.

Но она вновь мотнула головой.

– Не сейчас. Майка не может ждать, ей нужна моя помощь. Может быть, потом, когда я найду ее, – она вдруг кое-что вспомнила: – Таблетки из аптечки. Док говорил про какие-то специальные препараты.

– Точно! – Стратег хлопнул себя по лбу и принялся выгребать из карманов свои запасы. Вскоре на смятой постели выросла небольшая кучка упаковок разнообразных лекарств.

– Неоперабельная регенерация, – прочитала Гончая, взяв в руки одну из них. – Что это?

– Медикаментозный восстановитель поврежденных тканей – секретная фармакологическая разработка для чрезвычайных ситуаций. Как раз то, что тебе нужно, – ответил он и принялся сортировать вываленные на постель упаковки. – Вот еще: универсальный антидот. Универсальный – значит, должен помогать при любых отравлениях. И это тоже держи, военное изобретение, для спецназа – все чувства обостряет: зрение, слух. В темноте сможешь видеть. Только принимай не больше двух пилюль за раз, а то такое увидишь, чего и нет.

Гончая внимательно рассматривала незнакомые названия. Распечатав несколько упаковок, она вытряхнула на ладонь по одной таблетке и отправила в рот.

– Мне нужны патроны, чтобы купить одежду и снаряжение.

Стратег энергично кивнул.

– Сколько: тысяча, две? Я могу выписать чек.

– Пиши, – разрешила Гончая. Она уже размышляла, как будет искать свою приемную дочь. – И еще! Как зовут сталкеров, которые искали Майку, и где они сейчас?

– На Киевской, где же еще. А вот как зовут… – Стратег оторвался от своей чековой книжки и задумался. – Я только одного помню. Как же его звали? Тупое такое прозвище… Шофер или Шафер – никакого воображения у человека – начальник команды, которая должна была увезти девочку.

– А то снаряжение, которое получили сталкеры в дорогу, досталось им? – по привычке продолжала допытываться Гончая, словно это имело какое-то значение.

Стратег отмахнулся.

– Наверное, куда его еще девать, – но пристальный взгляд профессиональной шпионки заставил его задуматься. – Подожди! – он внезапно понял, чем вызван ее последний вопрос. – Ты полагаешь, они могли убить девочку и спрятать тело, чтобы завладеть полученным снаряжением?.. Черт! Я совсем об этом не подумал. Идиоты! Какие же идиоты! Они же всех погубили! Все метро и нас!

Он вскочил на ноги и заметался по комнате. Потом остановился перед своей бывшей исполнительницей и сказал, глядя ей в глаза:

– Если они это сделали, убей их. Убей их всех! Только так, чтобы они мучились. Чтобы, умирая, проклинали тот миг, когда решились поднять руку на Пифию!

Гончая в развевающейся ночной сорочке выскользнула из каморки, и почти сразу за дверью раздался ее повелительный голос:

– Оставайтесь на месте. Внутрь никого не пускать. Я сейчас…

Разряженные автоматы незадачливых охранников она оставила на постели – себе забрала только патроны, завернув их в оторванную от покрывала тряпку. Возражений от Стоуна и Кирпича не последовало.

Что Гончая собиралась делать «сейчас», Стратег не услышал, но это было и неважно. Главное, что он остался жив и собирался прожить еще какое-то время! Все потому, что вернувшаяся с того света наемница его не убила и, похоже, не планировала делать это в дальнейшем.

«Вряд ли Гончая меня простила – баба вообще не способна простить того, кто погубил ее ребенка, пусть даже приемного. Зато она поняла, что я ей нужен! Только нахрена, если разобраться?! Девчонка уже наверняка мертва. Даже если похитители не убили ее, маленькая ведьма должна была сдохнуть сама, раз уж опытные ганзейские медики не смогли привести ее в чувство. Много ли надо шестилетнему ребенку? Так что свою «дочь» Гончая на Киевской не найдет, сколько бы ни искала».

– Не найдет, – повторил он вслух и сделал несколько больших глотков из плоской металлической фляжки, которую достал из внутреннего кармана куртки.

В голове сразу зашумело, и в этом шуме он услышал свист ветра, который поднялся, когда чудовище полезло из-под земли. Мысленно Стратег вновь перенесся на товарную станцию в Люберцах. За считанные секунды ветер превратился в настоящий ураган, который переворачивал автомобили, ломал и вырывал с корнями деревья, швырял все это в воронку – в нору подземного монстра. «Может, это само чудовище всасывало воздух своей гигантской глоткой?!»

Страх волной разлился по телу, и Стратег, не устояв на подогнувшихся ногах, повалился на пол. При этом расплескал содержимое фляжки и опрокинул стоящую на полу бутылку. Ему было страшно.

Он кое-как вскарабкался на постель и принялся перебирать рассыпанные упаковки таблеток. «Да где же они, черт возьми?!» Наконец нашел нужный флакон, из которого угощал сегодняшних девок. Руки дрожали, но он все-таки оторвал плотную крышку, часть таблеток при этом просыпалась. Чтобы сэконо-

мить время и силы, Стратег сунул под язык сразу два перламутровых шарика. Во рту разлился приятный холодок, десны онемели, как от укола зубной анестезии, и запахло не то яблоками, не то грушами.

– Провались все… – начал он, но, вспомнив про обитающего под землей исполинского монстра, стиснул зубы и завыл.

– Вызывали, хозяин? – в приоткрытую дверь из коридора протиснулась голова Кирпича.

Увидев своего телохранителя, Стратег энергично закивал.

– Да-да. А где Гонч… женщина, которая отсюда вышла?

– Свалила, гадина, ветер ей задницу…

Кирпич хотел еще что-то добавить, но хозяин перебил его.

– Молчать! Не сметь так о ней! Она из Люберец до Москвы добралась без оружия и противогаза! Вас двоих, кабанов здоровых, в одиночку вырубила. Об этом, кстати, мы еще побеседуем в свое время, охраннички хреновы!

Телохранитель молчал, а его лицо не иначе как от удивления постепенно вытягивалось в длину. Приглядевшись, Стратег заметил, что вытягивается не только лицо, но и вся голова Кирпича. Скоро амбал уже подпирал заострившейся макушкой низкий потолок. Потом изо рта верзилы высунулся длинный и черный язык, только не плоский, а круглый, похожий на…

Никакой это был не язык, а перебирающий суставчатыми лапами членистоногий монстр, которого изображала на своих рисунках девчонка. Маленькое чудище изогнулось, открыло крохотную пасть, окруженную частоколом шевелящихся когтистых жвал, вытянулось вперед и замерло в таком положении. Его мерзкая безглазая голова была похожа на дульный срез окруженного шипами неведомого оружия. И это оружие было нацелено ему точно в лоб.

«Сейчас оно выстрелит!» – с ужасом подумал Стратег. Словно подтверждая ужасную догадку мужчины, из разинутой пасти донеслось шипение, а затем… Затем оно сложилось в слова:

Это говорил монстр! Его жвалы, похожие на зазубренные крючья, шевелились, пасть открывалась и закрывалась, а вылетающие оттуда слова вгрызались в мозг, словно настоящие черви.

– Кто ты? – промямлил Стратег. Тело не слушалось его, даже взгляд невозможно было отвести от пасти чудовища, но язык еще повиновался.

А-ад! – донеслось в ответ.

Пасть монстра – уже вовсе не крохотная – вывернулась наизнанку, выпустив из своего чрева клубок извивающихся щупалец, каждое из которых заканчивалось оскаленным зубастым ртом, и начала расти.

Стратег подался назад, но из этого ничего не вышло, потому что его ноги будто приклеились к полу. А распахнутая пасть страшного существа все росла и росла! Мужчина в ужасе зажмурился, а когда на мгновение открыл глаза, она уже поглотила всю комнату. Тянущиеся отовсюду хищные щупальца оплели его, опутали по рукам и ногам и яростно вгрызлись в плоть отращенными на концах зубами.

Стратег завопил от боли, но вместо собственного крика услышал лишь голос пожирающего его чудовища.

Гончая не поняла, почему прошла мимо гримерки Лолы, где оставила позаимствованные трико и джемпер. «Мне нужна одежда, а особенно – обувь! Сколько можно расхаживать по холодному каменному полу босиком?»

Но все же она прошла мимо, даже не взглянув на дверь жилища своей осведомительницы. Да еще и ускорила шаг! Потому что определенно что-то почувствовала. Тревогу? Опасность? Скорее всего, лишь необъяснимое беспокойство, которое ассоциировалось даже не с ней самой, а с кем-то другим. Но единственным человеком, кому сопереживала Гончая, к кому бы, не раздумывая, бросилась на выручку, была ее пропавшая дочь. Или таких людей стало двое?.. Священник – отец Ярослав! Ответ пришел неожиданно, и Гончая сразу поняла причину охватившего ее беспокойства.

Бесшумно прокравшись по коридору, девушка свернула в узкий тупичок, ведущий к заваленной пыльным хламом театральной кладовке. За дверью раздавались звуки, больше всего напоминающие… рычание?!

Левой рукой девушка отодвинула засов и резко распахнула хлипкую дверь, правая уже сжимала рукоятку пистолета. После ярко освещенной гримерки, где Гончая разговаривала со Стратегом, глаза не сразу привыкли к темноте, но и при тусклом свете горящей вполнакала коридорной лампочки охотница за головами разглядела, что в кладовке все перевернуто вверх дном. Составленные пирамидой коробки теперь валялись на полу среди разбросанных деревянных реек и какого-то тряпья. Священника не было. Зато в дальнем углу комнатки дергалась приземистая черная тень, рычала и скрежетала зубами.

Гончая направила на нее пистолет, но это темное существо в углу (существо ли?!) так походило на призрака, что девушка никак не могла решиться выстрелить, испугавшись, что может попасть в своего спутника, хотя его-то как раз она и не видела. Палец уже выбирал свободный ход спускового крючка, но в последний момент Гончая вскинула руку.

Ба-бах!!! – оглушительно ударило по ушам. С потолка с визгом брызнули выбитые пулей бетонные осколки, а вырвавшееся из ствола пламя на мгновение высветило два темных силуэта: корчащегося на полу человека и терзающее его мохнатое чудовище с длинным голым хвостом, увенчанным костяными шипами.

Тварь тут же отпрыгнула в сторону, стремительно развернулась к двери, присев на все четыре лапы. Вспыхнули красные глаза и раздался угрожающий рык. Девушка поняла, что чудовище собиралось сражаться за свою добычу.

Гончая отшвырнула узел с трофейными патронами и обхватила пистолет двумя руками, хотя совершенно не представляла, что делать дальше. Отец Ярослав и напавший на него хищник находились на одной линии, а она не видела ни целика, ни мушки. Если бы в кладовке было хотя бы чуть-чуть светлее!

В этот момент монстр прыгнул. Красноглазая тень взвилась в воздух и ринулась на застывшую в дверном проеме молодую женщину. Гончая инстинктивно выбросила навстречу летящей на нее злобной твари руки с пистолетом и нажала на спуск – раз, второй, третий… Звуки выстрелов слились в одно протяжное эхо, руки дергались в такт отдаче, а вспышки пламени выхватывали из темноты то оскаленную зубастую пасть, то горящие яростью глаза, то увенчанный костяными наростами хвост.

Потом так же внезапно наступила тишина. Гончая поняла, что по-прежнему стоит на пороге чулана и, что было особенно важно, никто не рвет когтями и зубами ее тело.

Она опустила глаза вниз. Прямо перед ней на полу вытянулась змеекрыса. Только сейчас девушка разглядела, насколько эта тварь огромна. От носа до кончика хвоста в ней было не меньше двух, а то и двух с половиной метров. Под тушей монстра натекла уже целая лужа крови, но тварь все еще была жива. В предсмертной агонии она дергала лапами и скалила разинутую пасть.

По-прежнему держа монстра на прицеле, хотя в пистолете не осталось ни одного патрона, Гончая обошла вокруг змеекрысы, переступила на цыпочках через растекающуюся по полу лужу крови и наклонилась к священнику. Тот был жив и даже находился в сознании. У нее отлегло от сердца.

– Спасибо… ты вовремя.

Она кивнула – глупо было отрицать очевидное, но прерывающийся слабый голос спутника ей совсем не понравился. Еще больше ей не понравилось, что его лицо, руки и грудь были залиты кровью.

– Молчи и не шевелись. Я тебя осмотрю.

Но отец Ярослав пропустил ее слова мимо ушей.

– Я ждал тебя… молился… просил Бога вразумить тебя… и он услышал.

«Просил он. Змеекрыса тебя услышала, а не бог». С головой и лицом у священника, похоже, все было в порядке, только кожа содрана на лбу – ерунда… Но тут взгляд Гончей упал на правую руку мужчины, и она закусила губу от отчаяния. На руке остались только два пальца – мизинец и безымянный! А вместе с остальными пальцами тварь откусила от ладони мужчины приличный кусок.

«Неоперабельная регенерация», – вспомнила Гончая надпись на одной из лекарственных упаковок из запасов Стратега. Конечно, никакая «регенерация» не смогла бы вырастить заново отгрызенные пальцы, но эти таблетки священнику бы сейчас все равно пригодились. Вот только за неимением карманов девушке пришлось оставить их у Стратега.

Гончая оторвала широкую полосу от подола ночной сорочки и принялась бинтовать товарищу покалеченную руку. Ему должно было быть невыносимо больно, но отец Ярослав не застонал, только поморщился и продолжил свой сбивчивый рассказ.

– Потом шорох в углу… совсем слабый… думал, крыса… а оказалось… это тот зверь… который напал на нас в туннеле.

Гончей стало не по себе. Ей вдруг представилось, что это действительно ожившая змеекрыса из предыдущей схватки, что тварь сейчас вновь оживет и в третий раз бросится на них. Ей даже послышалось, как воскресший монстр царапает когтями пол, пытаясь подняться. Но когда она обернулась к поверженному чудовищу, оно лежало на прежнем месте, возле двери, и больше не двигалось. Сдохло!

– Это другая змеекрыса. Просто похожая, – сказала она.

Но священник вновь не услышал напарницу.

– Скажи… – он внезапно захрипел и закашлялся, и Гончая подумала, что у него, скорее всего, сломано ребро, а может, и не одно. – Прежде на Театральной… встречались такие твари?

«Не встречались. Но что это доказывает?» Гончая была уверена, что не произносила эти слова вслух, но ответ священника поразил ее.

– Чудовище искало тебя.

– Зачем я ему? – спросила девушка. Она как раз закончила делать перевязку и теперь затягивала концы самодельного бинта. Отец Ярослав, стиснув зубы, перетерпел эту болезненную процедуру, после чего заговорил о другом:

– Ты нашла того, кого искала?

– Нашла.

– Но не убила? Я не слышал выстрелов.

Гончая кивнула.

– Он сказал, что моя дочь жива, и обещал помочь спасти ее.

– Ты веришь ему?

Она зажмурилась. Перед ее мысленным взором замелькали разные выражения Майкиного лица: радость, испуг, удивление, отчаяние и надежда.

– Я не знаю, – призналась девушка, не открывая глаз. – Но если есть хотя бы малейший шанс, что моя девочка жива, я его использую.

– Она жива, – уверенно сказал отец Ярослав. – Иначе зверь не ворвался бы сюда, чтобы помешать тебе найти ее.

«А может, он просто хотел есть?» – мысленно ответила Гончая. Но что-то мешало поверить в такое объяснение. Ведь змеекрысы действительно не забирались прежде на Театральную. Никто из местных раньше даже не подозревал о существовании таких тварей.

Лола изумленно вытаращила глаза, когда Гончая в обнимку с шатающимся окровавленным незнакомцем ввалилась к ней в гримерку.

– Кто это? Почему он весь в крови? Что ты делаешь?! Он мне все перепачкает! – затараторила возмущенная актриска. От ее первоначальной приветливости не осталось и следа.

Не обращая внимания на причитания «подруги», Гончая уложила отца Ярослава на пол. Все свои силы священник растратил на бесполезные разговоры, поэтому большую часть пути до Лолиной гримерки Гончей пришлось тащить его на себе. Но благодаря проглоченным чудо-таблеткам она справилась с этим без труда и даже не устала. Зато сам отец Ярослав настолько ослабел от потери крови, что уже не мог ворочать языком.

– Толстая Жанна по-прежнему девчонок лечит? – спросила Гончая. – Давай ее сюда.

Лола даже не сдвинулась с места. Вместо этого она уперла руки в бока, приняв позу опытной скандалистки, и заголосила:

– Сама его к ней тащи! Врываешься без спроса, да еще с каким-то бродягой! Берешь мои вещи!.. А-а! Что ты сделала с моей сорочкой?!

Актриска наконец разглядела, во что превратилась ее любимая комбинация. Смазливое личико сморщилось от обиды.

– Сто пулек.

– Сто? – утешить Лолу было легко. – Но с Жанкой сама расплачивайся. Только ведь она по женским…

– Швы накладывать умеет – значит, справится, – ответила Гончая. – Давай, зови.

Несмотря на располневшее тело и приобретенный с годами цинизм, Толстая Жанна, или просто Жанна, была мастером своего дела. Никто не знал, кто она по профессии – медсестра, акушерка или гинеколог. На вид ей можно было дать лет сорок, а то и меньше. Гончая подозревала, что до войны Жанна вообще не успела поработать по своей специальности. Но в театральном притоне ее знания пришлись как нельзя кстати. Исключительно благодаря стараниям этой женщины и ее легким рукам близкое общение актрисок с разномастными поклонниками обходилось для местных шлюшек без серьезных последствий в виде затяжных изнурительных болезней и нежелательных беременностей. Даже неизлечимые пациентки умирали у Жанны быстро и без мучений.

В ожидании врачихи, за которой отправилась повеселевшая Лола, Гончая первым делом избавилась от разодранной сорочки – та все равно уже ни на что не годилась – и, смочив ее водой, наскоро смыла кровь со своего тела, после чего снова натянула трико, приглянувшиеся кроссовки и джемпер, надев под него для тепла выданную на Площади Революции толстовку.

Пока она обтиралась и переодевалась, очнувшийся священник наблюдал за ней, но не так, как смотрит мужчина на обнаженную женщину. После скитаний на поверхности и плена у сатанистов смотреть, в общем-то, было не на что – кожа да кости, но Гончая все же не удержалась от того, чтобы поддеть товарища по несчастьям, ставшего ей настоящим другом.

– Нравлюсь?

Отец Ярослав улыбнулся и прошептал:

– Береги себя.

«Это уж как получится», – вздохнула она, но не успела ответить. Дверь распахнулась, и в гримерку с шумом втиснулась Толстая Жанна. За ее спиной маячила Лола, но хозяйке в собственном жилище не хватило места, и она осталась в коридоре.

Жанна кивнула Гончей, опустила на постель свой широкий зад и наклонилась к раненому.

– Ссадина на лбу, ушиб груди и рука, – быстро перечислила Гончая.

– Вижу. Пару швов на лоб, на грудь тугую повязку… – Жанна размотала забинтованную кисть и нахмурилась. – Здесь, прежде чем зашивать, нужно почистить рану и осколки раздробленных костей удалить. Кто его так?

– Крыса-переросток.

– Не бреши – рана свежая, – врачиха недоверчиво скривилась.

– Она на пороге кладовки валяется. Можешь проверить.

Жанна равнодушно пожала плечами. Крысы, даже гигантские, ее не интересовали.

– За пару часов заштопаю. Магазин патронов, если без анестезии.

– А с анестезией? – уточнила Гончая.

– Два магазина.

– Анестезия – спирт?

– А что же еще? – Жанна даже удивилась. – У меня ни эфира, ни хлороформа нет.

Гончая кивнула.

– Два магазина. Только сделай все, как надо, – она протянула врачихе узел с трофейными патронами. – И пусть его помоют, и одежду какую-нибудь подберут. Я заплачу.

– Само собой. Кто он тебе?

– Друг.

Толстуха ухмыльнулась, но, взглянув в серьезное лицо стоящей перед ней молодой женщины, проглотила ехидную улыбку.

– Все нормально будет. Не переживай… Пошли, «друг». Буду тебя в порядок приводить.

Последняя фраза адресовалась священнику. Гончая подумала, что он не сможет самостоятельно добраться до медпункта, но отец Ярослав удивил ее. Опираясь на здоровую руку, он сначала поднялся на ноги и, хотя его шатало из стороны в сторону, вслед за Жанной вышел за дверь.

В коридоре, возле «игровой комнаты» Стратега никого не было. Гончей это совсем не понравилось. Еще больше ей не понравились звуки борьбы и странный вой, доносящийся из-за неплотно прикрытой двери. Все это настолько напоминало случившееся в театральной кладовке, что воображение тут же нарисовало образ змеекрысы, терзающей тело Стратега. Но куда, черт возьми, подевались его телохранители?!

«Не может этого быть, – возразила Гончая голосу священника в своей голове. – Змеекрысы не способны на организованные действия. Они обычные хищники, которые нападают, чтобы убивать и есть, а не для того, чтобы кому-то помешать». Отчего-то ей вспомнился загон в концентрационном лагере Рейха, где охранники ради собственного развлечения травили собаками приговоренных к смерти заключенных.

«Это дрессировка. Собак специально натаскивали на людей, – сказала себе Гончая, но уже через секунду в голову ей вкралась предательская мысль. – Может, и змеекрысы повиновались чужому приказу?»

Она настолько убедила себя, что столкнется в оккупированной Стратегом гримерке с очередным монстром, что, заглянув туда, поначалу даже растерялась. Внутри действительно шла нешуточная борьба, но бывший босс боролся не с хищной тварью, а с двумя своими телохранителями. Те пытались сдержать его, но, очевидно, без особого успеха. У того, которому Гончая врезала пистолетом по макушке, появились свежие царапины на щеке и подбородке – явные следы хозяйских ногтей.

Парни, похоже, впервые оказались в подобной ситуации. Они были крупнее и гораздо сильнее хозяина, но не решались применить свою силу из опасения причинить ему боль. Толку от их действий было немного. Всякий раз, когда Стратега удавалось схватить, он вырывался, размахивал руками, мотал головой и бессвязно хрипел.

В отличие от охранников Гончая не стала церемониться и, улучив момент, влепила бывшему боссу хлесткую пощечину. Когда-то в перегоне между Китай-городом и Третьяковской, попав в окружение смертельно опасных моллюсков, она таким же способом привела в чувство потерявшую сознание дочь. Сейчас пощечина тоже подействовала – Стратег перестал мотать головой и растерянно уставился на ударившую его женщину. В пылу борьбы его лицо раскраснелось и покрылось крупными каплями пота, а выпученные глаза готовы были вылезти из орбит. В гримерке воняло потом и мочой, но Гончая все равно уловила в дыхании Стратега тяжелый запах перегара и поняла, что ее бывший хозяин мертвецки пьян.

– Я видел его… монстра… он говорил со мной… сказал, что всех… что все… – Стратег жалобно всхлипнул, и из его глаз уже второй раз за день покатились слезы. – Я не помню, что он сказал. Только имя.

По телу Гончей пробежала дрожь.

– Какое имя? – шепотом спросил она.

– Ад!

Больше самопровозглашенный режиссер ничего не сказал, только всхлипывал и лил слезы. Гончая дождалась, когда он выплачется, потом заставила его одеться, отобрала платежные расписки и сказала:

– Мне плевать, что тебе привиделось, я хочу найти свою дочь. И я ее найду, а ты мне поможешь! Сейчас проведешь на Киевскую и найдешь там дрезину, чтобы мы с Майкой могли уехать. Мне все равно, как ты это сделаешь: купишь, украдешь или отберешь силой, но к нашему возвращению дрезина должна быть полностью готова – заправлена соляркой и загружена всем необходимым. Все ясно?

Тот кивнул.

– И еще, – продолжала Гончая. – Мне нужна наличность – патроны. Сколько у тебя есть?

Стратег неуклюже повернулся, приподнял край смятого покрывала и вытащил оттуда увесистую противогазную сумку, в которой, судя по перестуку, хранился не противогаз, а патроны. Заглянув в брезентовый чехол, Гончая убедилась в верности своей догадки. Баул тянул минимум на сотню пулек, их как раз должно было хватить, чтобы расплатиться с Лолой.

Театральный медпункт располагался в служебных помещениях за станционной платформой, подальше от сцены и артистических уборных, чтобы больные своим жалким видом не портили царящую в театре и за кулисами атмосферу непрекращающегося разгула. Стратег поначалу не хотел туда идти, но после того как Гончая подняла его с постели и вытолкала за дверь, безропотно повиновался.

Толстая Жанна курила на пороге своего кабинета. Поверх белого халата, в котором она появилась в Лолиной гримерке, врачиха натянула прозрачный полиэтиленовый фартук. И на халате, и на фартуке Гончая заметила свежие пятна крови. Сама Жанна, похоже, не обращала на это внимания.

– Эти трое тоже ко мне? – спросила она, указав дымящейся папиросой на вяло плетущуюся мужскую троицу.

По ее расслабленной позе и по тому, как она произнесла последние слова, Гончая поняла, что со Стратегом и его телохранителями женщина не знакома. Понятно, не ее это был уровень.

– От похмелья есть что-нибудь, толстуха? – спросил дюжий охранник, о башку которого Гончая недавно разбила бутылку.

Жанна на «толстуху» не обиделась. Она безошибочно определила, кто из троих мужчин страдает похмельем, но, заглянув в расширенные зрачки Стратега, сказала:

– Это не похмелье, а наркотическая интоксикация. Без прокапывания ее не снять. Ты чем наширялся, красавчик? – Не получив ответа, она усмехнулась и добавила: – Ну, капельниц у меня все равно нет. Могу предложить воды, но лучше – мясной бульон, да пожирнее.

Стратег презрительно скривился и, пошарив в карманах, выгреб оттуда целый ворох своих таблеток. Половина тут же просыпалась на пол, но он, видимо, все-таки нашел, что искал, распечатал упаковку, в которой Гончая узнала рекомендованный им универсальный антидот, и сунул в рот продолговатую желтую пилюлю.

Пока он разыскивал антидот, Жанна с неожиданным для ее комплекции проворством присела на корточки и, забыв про зажатую в зубах папиросу, с изумлением стала перебирать разноцветные картонные коробочки и пластиковые флаконы.

– Это что, те самые «кремлевские таблетки»? Откуда такое богатство?

– От верблюда, – ответил Стратег. Его голос больше не дрожал. В такое трудно было поверить, но, похоже, антидот уже начал действовать.

– Возьми, что тебе нужно. Пригодится, – предложила врачихе Гончая.

Но та только замотала головой.

– Нет уж, спасибо.

– Почему?

– Потому что за любую из этих коробок меня тут же зарежут.

Гончая пожала плечами, собрала отвергнутые Жанной лекарства и рассовала по карманам своей толстовки.

– Самой-то не страшно? – спросила врачиха. – Впрочем, ты всегда была отчаянной.

Девушка кивнула и подумала: «Это верно. Только для того, чтобы найти и вызволить Майку, одной храбрости мало, особенно если собственная жизнь зависит от этих лекарств».

– Как мой друг? – спросила она.

– Нормально. Раны я ему почистила, осколки костей достала, швы наложила. Сейчас лежит, сил набирается. Интересный мужичок, от внутренней «анестезии» отказался, пулек тебе сэкономил.

– Как он себя чувствует? – повторила свой вопрос Гончая.

Жанна перестала ехидно скалиться и вздохнула.

– Как он себя может чувствовать? Общее истощение, болевой шок, обильная потеря крови. Сама погляди. Можете даже поболтать, он в сознании.

Она отступила в сторону, освобождая проход.

Отец Ярослав лежал на жестком топчане, застеленном куском брезента. Все имеющиеся на Театральной матрасы актриски давно уже растащили по своим гримеркам. Лишь из сострадания к другу давней знакомой Жанна подложила под голову больного набитую тряпьем самодельную подушку и накрыла его тощее тело побитым молью и плесенью солдатским одеялом. Замотанная бинтами правая рука священника покоилась у него на груди поверх одеяла. Может быть, из-за вида этой культи, а может, по контрасту с темным цветом одеяла худое лицо отца Ярослава показалось Гончей особенно бледным и измученным. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы подойти к другу.

– Я зашла попрощаться.

Священник молча смотрел на нее внимательными глазами.

– Я должна найти дочь, пока еще могу, пока у меня остались силы, – продолжала она. – Последний раз ее видели на Киевской. Мой бывший наниматель проведет меня туда.

– Тот, кого ты хотела убить? – сообразил отец Ярослав. – Ты доверяешь ему?

– Больше мне не к кому обратиться за помощью.

Гончая вспомнила Шерифа – свою первую и единственную настоящую любовь, затем пожилого брамина-геофизика. Эти люди, даже доктор из Рейха, в разное время старались помочь ей и Майке, и вот их уже нет в живых. Кому и зачем нужна была эта жертва?

Священник тихо сказал:

– Я иду с тобой, сестра.

Она улыбнулась.

– Куда тебе? Ты же на ногах не стоишь.

– Зато я никогда не предам тебя, – ответил отец Ярослав и так посмотрел на нее, что Гончая едва не согласилась, но, справившись с временной слабостью и желанием поддаться на уговоры, отбросила эту мысль.

– Нет. Ты останешься здесь до полного выздоровления. Жанна! – обернувшись, крикнула она в коридор и, когда врачиха вернулась в процедурную, вывалила перед ней на заваленный бинтами и инструментами стол подобранные упаковки уникальных лекарств. – Выбери, что нужно для лечения моего друга!.. И мне тоже что-нибудь пропиши, чтобы не загнуться раньше времени.

Та пристально глянула на новую пациентку и вздохнула.

– А с тобой что?

– Облучение, ожог горла и то, что видишь, – перечислила Гончая.

Через несколько минут она вышла из комнаты, держа в памяти составленный Жанной список лекарственных препаратов и последовательность их применения. И сразу была атакована Стратегом.

– Где тебя носит? – набросился он на нее. – Я жрать хочу – умираю! Пошли в буфет.

Это в планы Гончей не входило. Ей не терпелось попасть на Киевскую и начать поиски Майки, но стоило Стратегу произнести слово «буфет», как пустой живот тут же дал о себе знать. Девушка попыталась вспомнить, когда последний раз ела нормальную еду, и с ужасом сообразила, что это было еще в прошлой жизни, до того, как она потеряла дочь! Потом пришлось питаться непотрошеными, наспех обжаренными крысами, которыми сатанисты кормили своих рабов, и даже за такие отвратительные и мерзкие подачки приходилось отчаянно бороться. От этих воспоминаний в животе заурчало еще сильнее.

– Поедим – и сразу уходим, – перехватив нетерпеливый взгляд Стратега, ответила Гончая.

Бывший босс что-то невнятно пробурчал и, не дожидаясь телохранителей и своей спутницы, зашагал в сторону платформы с единственным во всем метро баром, носящим пафосное название «Театральный буфет».

– Ты думаешь, я не пытался выяснить, что это за тварь? – Стратег только что отправил в рот кусок свиного шашлыка и с аппетитом жевал, поэтому у него получилось «ду…аешь». – Как бы не так! Даже допросил в Полисе как-то дряхлого профессора… А выпивка нормальная есть в вашем заведении?!

Последний вопрос относился к щуплой молоденькой официантке. Из одежды на ней были только заношенные черные штанишки до колен, вроде тех, какими Гончая разжилась у Лолы, белый фартук с оборками и черный галстук-бабочка, завязанный вокруг тоненькой шейки.

– Водка, – проблеяла девчушка.

– Не мели! Откуда у вас водка? Самогон, небось?

Та кивнула. Стратег встряхнул пустую фляжку и великодушно разрешил:

– Ладно, тащи.

Официантка ушла, а Гончая подумала, что прежде ее босс не опускался до самогона, по крайней мере, при ней.

Она оглядела пустой зал. Сейчас они со Стратегом здесь были вдвоем, не считая пары его телохранителей, которые остались у входа. Однако не вооруженные громилы отпугивали от бара посетителей, а царящее на станции нервное напряжение. Стратег его не чувствовал или, что наиболее вероятно, ему было все равно.

Он быстро расправился с одним шампуром шашлыка и принялся за второй. Заметив, что собеседница все еще мучает свой первый кусок, удивленно спросил:

– Ты чего не ешь? Сыта или бабло экономишь? Так я угощаю.

– Слушаю.

Чтобы жесткое мясо не царапало обожженное горло, его приходилось подолгу жевать. Гончая пожалела, что не заказала вместо шашлыка грибную похлебку.

– Ну да, – Стратег кивнул и вернулся к прерванному рассказу. – Так вот, этот профессор – зоолог. Он до Катаклизма на Дальнем Востоке китов изучал, и монстра тоже сравнил с китом. Киты, говорит, воду через свой ус процеживают, а планктон – рачков, водоросли, личинки медуз, – в общем, всю живность из воды поглощают. Вот и монстр поглощает все живое, только не из воды, а из земли, которую пропускает через свой пищевод. Ладно, это, допустим, ясно. Как, спрашиваю, он вырос до таких размеров, что может запросто целую станцию проглотить? А это, говорит, совершенно невозможно. Глазами хлопает, да еще уставился на меня так, будто я его студент на экзамене.

В этот момент вернулась официантка с бутылкой самогона и двумя стаканами, причем стаканы оказались стеклянными, а бутылка – пластиковой. Стратег выхватил ее у девушки из рук, наполнил свой стакан примерно на треть и залпом выпил.

– Как вы пьете такую гадость? – спросил он, скривившись от отвращения, и тут же налил еще, уже в оба стакана. Один из них подвинул к Гончей, свой только понюхал и снова поставил на стол. – Вы что, мочитесь туда?

– Нет, – пропищала девчонка.

– А чего глаза прячешь? Врешь? Ну-ка, подойди сюда!

Когда девушка осторожно приблизилась к столику, Гончая разглядела у нее на шее, под черной лентой, узкий горизонтальный синяк. Похоже, кто-то недавно пытался задушить ее, возможно, даже вот этим галстуком-бабочкой. Охотнице за головами стало жаль несчастную деваху.

– Тебя как зовут? – опередив Стратега, спросила она у девчонки.

– Муха, – ответила та. Опущенный взгляд выражал полную покорность судьбе.

Запустив руку в набитую «деньгами» противогазную сумку, Гончая вытащила оттуда десяток патронов и вложила их Мухе в ладонь. Девчонка взглянула на неожиданное вознаграждение, ссыпала патроны в карман своего фартука и спросила:

– Что мне для вас сделать?

– Для себя сделай! Улыбнись или разозлись, стакан разбей, наконец. О жизни своей подумай.

– Все, иди. Понадобишься – позовем, – добавил Стратег и отмахнулся от официантки, словно та превратилась в настоящую муху. – У меня руки так и чесались съездить этому зоологу по роже, – как ни в чем не бывало продолжал он, – кое-как сдержался. Тогда, говорю, давайте гипотетически представим, что подземное существо выросло до размеров морского танкера. За счет чего? Профессор еще глазенками похлопал и выдал, что существуют бактерии, которые перерабатывают разные органические вещества, да и не только органические, то есть нефть, каменный уголь и другие минералы. И если допустить, что в желудке или «кишечной полости», как выразился ученый умник, гипотетического подземного монстра полно таких бактерий, то они и снабжают его энергией и необходимым для роста строительным материалом.

– Не важно, откуда появилось чудовище и как стало таким огромным, – сказала Гончая. – Важно, что оно ест людей и охотится за моей дочерью!

– А может… – Стратег осушил свой стакан и наклонился к ней. – Может, мы все-таки убили его, а? Может, оно сдохло? Как думаешь?

Бывшая наемница покачала головой.

– Я спускалась в воронку, когда искала Майку, и слышала, как оно ворочается под землей.

– Ты спускалась в его нору?! – опешил Стратег.

– Нет. Когда я очнулась, края воронки уже осыпались, и нору завалило. Я смогла добраться только до поверхности этого завала. Привязала к торчащей из земли колесной оси сорванный электрический провод и спустилась. Но внутри пробыла недолго. Вскоре весь кратер заполнился черным дымом, который вырывался из-под земли.

– Это не дым, а кислотный туман, – поправил ее Стратег. – Я отдал нашим химикам оплавленные камни, которые собрал на месте обрушения бункера. Они выяснили, что все образцы побывали в контакте с микроскопическими каплями кислоты. Ты была права, этот монстр при дыхании распыляет вокруг себя концентрированную кислоту.

– Если он вообще дышит.

– То есть как? – опешил Стратег. – Черт! Действительно. Откуда под землей воздух? Там же один метан! Что это за существо?

– Мне плевать, что оно или кто! – воскликнула Гончая. – Я хочу спасти дочь. Найти и увезти ее от этого чудовища. Хватит жрать! Идем. Нужно скорее попасть на Киевскую.

Стратег покосился на недоеденный шашлык, на недопитую бутыль самогона и обиженно засопел, потом поднял глаза на навязавшуюся спутницу.

– Ты в этом идти собираешься?

Гончая окинула себя критическим взглядом: кроссовки, заштопанное трико, джемпер, старая толстовка и разряженный пистолет в самодельной тряпичной кобуре, – ни снаряги, ни оружия. Зато полные карманы дефицитных лекарств, платежные расписки на две тысячи пулек и брезентовая торба с сотней патронов, которые она так и не отдала Лоле.

– Чем тебя не устраивает мой вид?

Стратег поморщился.

– Выглядишь как бродяга.

«А ты – как спившийся барыга», – мысленно ответила Гончая.

Но все же слова бывшего босса задели ее за живое.

– Муха, подойди, – окликнула она скучающую возле раздачи официантку, а когда та приблизилась, сказала: – Мне нужна походная одежда: белье, рубашка, штаны, какая-нибудь роба. Можешь достать? Только быстро.

Девчонка нахмурилась – у нее на лице впервые отразилась работа мысли – и кивнула.

– Пятьдесят пулек.

– Неси.

Гончая не стала торговаться, тем более что запрошенная плата оказалась до смешного низкой. За такую цену можно было рассчитывать лишь на какое-нибудь рванье. Однако, развернув полученный от девчонки сверток, она обнаружила там неплохо сохранившиеся мужские джинсы с глубокими карманами, широкий кожаный ремень и полосатую майку, наподобие матросской тельняшки. Белья и походной робы в узле не оказалось, но и за остальные вещи на ближайшем базаре торговцы запросили бы не меньше сотни патронов. Стратег знал это не хуже других и поднял на официантку изумленный взгляд.

– Ты что, фея? Поделись волшебной палочкой.

– Это все моего знакомого… то есть приятеля, – пролепетала та.

– И он разрешает тебе продавать его шмотки? – продолжал допытываться Стратег.

Девчонка потупилась, но не отходила.

– Так вы берете?

Гончей все стало ясно.

– Ты их у него украла?

Девушка не ответила, только коснулась рукой своего горла, но для Гончей этот непроизвольный жест оказался красноречивее слов.

– Поэтому он пытался тебя задушить?

– Да! – официантка резко вскинула голову. Сейчас она не походила на муху, разве что на ту, которая может больно укусить, а то и ужалить. – Он использовал меня и не заплатил, вот я и отомстила!

Гончая усмехнулась. Преобразившаяся девчонка нравилась ей гораздо больше.

– В следующий раз, когда надумаешь мстить, продумай, как будешь защищаться. Иначе одним синяком можешь не отделаться.

Она отсчитала юной мстительнице пятьдесят патронов и от себя добавила к ним еще десяток, после чего тут же натянула приобретенные вещи. Стратег, вдоволь насмотревшийся на голых девиц, при виде ее выпирающих ребер брезгливо поморщился.

– Тебе надо больше есть, вон какая тощая.

«Тебя не спросила». Гончую позабавила его неуклюжая забота, но потом она вспомнила, как он отдал ее Палачу в качестве платы за услуги, и улыбка исчезла с ее лица.

Преодолев вялое сопротивление, наемница выдернула своего бывшего босса из-за стола и подтолкнула к выходу, но на пороге бара неожиданно обернулась. Почему-то ей захотелось еще раз увидеть лицо Мухи. Но девчонка глядела голодными глазами на недоеденные куски шашлыка, оставшиеся на столе, и не повернула голову.