Глава 14

– Извините, но сейчас только половина двенадцатого, я думал, не так поздно приеду, но задержался… Так получилось. Добрался до вас, когда уже стемнело… И телефон – телефон остался в офисе! Представляете?!

– Это вы?!

– Я, – произнес виновато Крылов, – хотел вас окликнуть, вы у окна стояли, но подумал, что испугаю…

– Вам это удалось! – произнесла Кира, кутаясь в плед. – Вы проходите, а то дует. И тише, Лена спит.

– Извините, по-дурацки вышло.

– Ладно, – Кира прошла в гостиную, положила на место плед, – как вы оказались здесь?

– Я же знал, что у вас тревожное время – суд, заседания. Хотел поддержать.

– Спасибо, – Кира потихоньку приходила в себя, – вы действительно меня напугали! Это вы там бродили вокруг дуба, как кот ученый?!

Крылов рассмеялся:

– Я. Ехал – не сомневался. А как увидел свет в окне, подумал, что вы ужинаете… Дела домашние… Потом, может, не одни… Одним словом, решил, что не вовремя…

Кира посмотрела на Крылова.

– Андрей Александрович, и что же вы, все это время в саду прятались?

– Ну да.

Кира расхохоталась.

– Ну, вы даете! Холод, темень, а вы ходите вокруг да около! Хорошо, что зашли. Я ведь испугалась ужасно. Мы одни в доме, – Кира смутилась, – муж… бывший муж съехал… Я как тень увидела, черт знает что подумала…

– Извините!

– Хорошо, что это вы оказались. Думала, что Виктор… Мало ли, что ему в голову взбредет. Тем более после сегодняшнего заседания…

– Кстати, как там дела? Что-то решилось?

– О, сегодня был мой день! – рассмеялась Кира. Она вдруг почувствовала себя счастливой. Из чего это счастье складывалось, она не знала. Но это было точно оно. Ей хотелось улыбаться, она совершенно не сердилась на недотепу Крылова, который и телефон забыл, появился на ночь глядя, разбудив ее.

– Рассказывайте, только сначала дайте ваш телефон, я такси вызову. У меня даже номер вашей местной компании есть…

– Телефон я вам дам, но вы никуда не поедете.

– Что вы?!

– У меня есть свободная комната.

– Неудобно.

– Ну конечно, не так удобно, как на вашей замечательной барже, – рассмеялась Кира, намекая на вечер, проведенный в Берлине, – но тоже неплохо.

– Я не об этом. Я вас могу подвести – молва, разговоры…

– Перестаньте, я как-то об этом и не думаю сейчас. Я вас не выгоню в ночь. Меня сейчас ничего не волнует! Мне бы покончить с этим процессом, поехать на практику, открыть свое дело.

– Да, совсем ничего. Пустяки, – с доброй иронией сказал Крылов, – кстати, вы так и не рассказали о заседании. Что там случилось?

– О, у меня появился адвокат. Такой милый, но совершенно дряхлый старичок. Он плохо слышит, плохо видит, шепеляво говорит, но отлично думает и хитер как лис.

Крылов расхохотался:

– Хорошо вы его описали!

– Кстати, – Кира зачем-то понизила голос, – я думаю, что все это устроили Вороновы. У Люды муж такой молчаливый, сдержанный, довольно жесткий. Он не оставит это так. Он должен восстановить доброе имя семьи. А начать можно только с меня, с моего дела. Тогда и виновников этой затеи можно привлечь к ответственности.

– Это как? Ну, иск Виктора отклонен. А затем Вороновы подают на него за клевету.

– Да.

– Вы кровожадны? Мстительны? Вам бы этого хотелось?

– Я не кровожадна, но мне бы этого хотелось.

– Наверное, – задумчиво произнес Крылов, – но у меня самого никогда не получалось ответить достойно. Я как-то все больше отступал.

– Как? Совсем?

– Представьте, да. Вообще не возвращался. Я не вижу смысла бороться с человеком, который меня предал. В такой ситуации уже есть невозвратность. Неужели вы думаете, что человека можно проучить и он изменится? Или изменит свое отношение к вам? Самое плохое уже случилось! Все. А дальше надо уходить, так уходить, чтобы никогда не пересекаться с этим человеком.

– Никакого второго шанса? – Кира внимательно посмотрела на Крылова. Она помнила историю его развода с Инессой Владимировной.

– Никакого, – твердо ответил Крылов.

– На ошибку нет права?

– Помилуйте, ошибка ошибке рознь.

Кира задумалась. По своей природе она была милосердна. Впрочем, попроси ее сейчас простить Виктора, она бы отказалась.

– Каждый сам должен решать, – миролюбиво заметила она. – Давайте вам еще бутербродов сделаю и чаю налью. А потом постелю. Завтра договорим.

– Нет, спасибо, бутербродов не хочется больше. За чай спасибо, но, может, я поеду?

– Ерунда, даже не заговаривайте об этом. – Кира помялась. – Андрей… можно я вас так буду называть?

– Да, конечно, сам хотел предложить.

– Андрей, как у Майи дела? Боялась спрашивать… Но…

Крылов вздохнул:

– Устроила она, конечно, тогда концерт. Никого не пускала, на телефонные звонки не отвечала. Потом немного успокоилась. Я приехал к ней и обо всем рассказал. Как нашел вас, как уговорил приехать, как волновался за нее.

– И что она?

– Слушала, плакала. А потом вдруг говорит: – Это все неспроста. Я сердцем чувствовала, что неспроста все.

– Господи, да что же это за сантименты! «Сердцем чувствовала». Андрей, забирайте ее оттуда. Там она окружена душевнобольными людьми. И предоставлена сама себе. А ей надо работать. Она же талантлива, но не уверена в себе. Впрочем, это можно объяснить…

– Каким же образом? – с интересом спросил Крылов.

– Прежде всего отношениями в семье. Вероломство родителей по отношению друг к другу – этого ребенок не может понять и в конечном счете простить. Отсюда слом в душе.

– Откуда вы все знаете? – Крылов был неприятно удивлен.

Кира спохватилась.

– Простите, я не должна была говорить, но Майя все рассказала еще в Италии. Наверное, потому что ей было одиноко. Она скучала по нормальной домашней обстановке. Но главное – я была для нее посторонней, и она открылась…

– Возможно, но я думаю, дело в вас, – произнес Крылов, – вы производите впечатление человека, который продирается сквозь жизнь. А такие все понимают, им можно доверять, с ними хочется делиться сокровенным.

– Вы хотите сказать, что я произвожу впечатление измученной жизнью женщины. Такой несчастненькой, бедненькой? Кстати, вы – второй, кто мне об этом сказал.

– А кто первый?

– Дядя Леша, наш местный умелец.

– Ясно. Ну да, вас жалко. Правда, когда вы поменяли прическу, стало немного лучше. А так – да, женщина, которой не повезло.

– Какая ерунда! – разозлилась Кира. – Почему вы решили, что мне в жизни не повезло?

Крылов засмеялся:

– Успокойтесь! Ничего плохого в том, что у вас вид борца с обстоятельствами, нет! Просто так совпало! А так мы все страшно несчастливые: вы, я, Майя. И моя бывшая жена – тоже несчастная. И ваш Виктор.

– Он с Зениной. Дамой во всех отношениях видной и удачливой!

– Ну, видная дама – это ничего еще значит! Счастье не в этом.

– А в чем же счастье? – Кира с интересом посмотрела на Крылова. Она уже перестала смущаться своего заспанного вида и получала удовольствие от этого разговора. Немного неожиданного, но такого обычного, человеческого. «А ведь я уже сто лет вот так запросто не разговаривала! И зачем надо было ставить здесь этот большой удобный стол, мягкие стулья и вешать желтую уютную лампу? Зачем это все, если никто никогда здесь не сидел и не разговаривал о жизни?» – подумала Кира и поняла, что очень рада приезду Крылова.

– Я рада, что вы приехали, – сказала Кира, глядя на Крылова, – и не только из-за суда. Хотя, конечно, поддержка ваша очень приятна. Я рада, что сегодня вечером не одна. Знаете, когда стемнело и задул ветер, мне стало не по себе…

– А тут еще тени таинственные бегают! – рассмеялся Крылов.

– Да! Я сначала в окно смотрела, а потом догадалась, что меня видно, а я ничего толком не вижу…

– А я вам знаки делаю, чтобы вы дверь открыли… ну, чтобы не шуметь, Лена спит же…

– А я, наоборот, все позакрывала, шторы задернула, в детской спряталась… И задремала.

– А я уж собрался возвращаться, но, думаю, дай-ка постучу…

– И я сонная, в пледе…

– Он вам очень идет, честное слово… Полосатый такой, как пончо мексиканское. Вам еще сомбреро нужно…

Кира глянула на Крылова и расхохоталась… И в это время в дверях появилась Лена.

– Мама, папа пришел? Ты чего смеешься? – Девочка была потешной, с растрепанными косичками, в своей в длинной яркой пижаме. – Ой, это вы!

Крылов снова засмеялся, увидев такую реакцию ребенка.

– Вот, дядя Андрей заблудился в нашей Вяземке. Пустим его переночевать? – серьезно спросила дочку Кира.

– Пустим, – тихо ответила девочка, – только пусть он нам качели починит. Бабушка говорит, что без мужчины мы не справимся.

– Когда это бабушка такое говорила? – охнула Кира, но не могла сдержаться. Смех душил ее. И вообще на нее вдруг напало дурашливое настроение.

– Ну-ка, не стой на полу босыми пятками, иди ко мне на колени. – Кира взяла к себе дочку и уютно устроилась на стуле. Девочка какое-то время сидела тихо, прислушиваясь к разговору взрослых, а потом уснула.

– Спит, – шепотом сказал Крылов, указывая на ребенка.

– Да, как бы ее в постель уложить, чтобы не проснулась? Завтра в сад не встанет.

– Давайте я ее возьму и отнесу в постель. – Крылов тихо поднялся и бережно взял девочку. – Указывайте путь.

Кира улыбнулась и встала, потирая затекшие руки. Крылов неожиданно обернулся и произнес:

– Знаете, у нас с вами не было ни одной встречи без Лены. Я впервые ухаживаю за женщиной в присутствии ее ребенка. И знаете ли, мне это совершенно не мешает.

Кира растерялась:

– Вы ухаживаете за мной?

– Это разве не очевидно? – шепотом переспросил Крылов, аккуратно укладывая Лену в постель.

– Нет. Я думала, вы со мной общаетесь из-за Майи, – так же тихо ответила Кира, поправляя одеяло дочери.

– Сначала – да. Я же не знал вас. А потом… Потом пригляделся…

– Что же вы увидели? – Кира вздохнула. – Несчастную женщину, которая сражается с жизнью?

– Я не так сказал. И увидел вовсе не это…

– А что же?

Они так и стояли у детской кроватки, склонив головы друг к другу, словно родители у колыбели. И никто из них не собирался двигаться с места – так удобно им было разговаривать, и не нужно было смущаться, прятать глаза или, наоборот, настойчиво искать в них ответ. Несмотря на начало отношений, между ними сейчас все было предельно ясно: он, она, ее дочь, их будущее, почти уже очищенное от прошлого, от его сомнений, подозрений, душевной сумятицы, чужих интриг. Так бывает в жизни – случайные обстоятельства, неожиданные поступки, окружение и даже звезды на небе способствуют процессу быстрой кристаллизации. Быстрому, почти моментальному проявлению самого важного, самой сути. Так бывает, редко, но бывает.

Проснулись поздно. Крылов спал дольше всех. Кира и Лена позавтракали на скорую руку и бегом отправились в сад, оставив дома спящего Крылова. После садика Кира зашла в магазин, купила хлеб, молоко и яйца. Она шла домой неторопливо, смакуя каждое мгновение, – было приятно, что дома ее ждут. Когда же Кира вошла в калитку, она увидела, как Андрей Александрович, раздетый до пояса, что-то делает в саду. Подойдя поближе, она увидела, что он ремонтирует качели.

– Так-так, – произнесла шутливо Кира, подкравшись ближе, – к ребенку подлизываетесь?

– Фу, как не стыдно подозревать меня в таких вещах! – совершенно не смутился Крылов.

– А что же вы делаете?

– Ремонтирую то, что сломалось. И это доставит радость ребенку. А еще не будет ощущения упадка и запустения. Сломанные качели в саду – это грустное зрелище.

– Верно, – улыбнулась Кира, – спасибо вам.

– Думаю, пора перейти на «ты», – полувопросительно сказал Крылов.

– Согласна. Но Андрей Александрович – так длинно… – сказала Кира.

– Имя Андрей тебя устроит? – усмехнулся Крылов.

– Да…

– В таком случае покорми меня завтраком. Каким угодно. Я голодный как волк.

И Кира кинулась стряпать. Этот завтрак мог составить конкуренцию хорошему ресторану. Кира показала все, на что была способна по кулинарной части. Яйца в мешочек, масло, жареная колбаса, хрустящие гренки, оладьи со сметаной и даже манная каша. Кира достала всевозможные варенья и разложила их по розеткам. Потом заварила чай и сварила кофе.

– Прошу к столу! – позвала она в окно Крылова. И пока он ополаскивался у колодца, пытался пригладить волосы, она не отходила от окна, смотрела на него. Этот мужчина в ее саду был безумно красивым. Она еще раз это отметила про себя и тут же испугалась: «Удивительно, что он рядом со мной. Даже не верится. Что за этим кроется? Я так мало знаю о нем…»

– Очень вкусно, – сказал Крылов, пробуя оладьи, – и чтобы подчеркнуть, что заслужил такую роскошь, как этот завтрак, могу сказать, что отремонтированные качели простоят лет сто.

– Внуки Лены на них качаться будут, – понимающе поддакнула Кира.

– Без сомнения, – кивнул Крылов, потом помедлил и произнес: – Я кое о чем хочу тебя попросить. Но даже не знаю, как это сделать. Только пойми меня правильно…

– Конечно, – улыбнулась Кира.

Кто-то сказал, что точка отсчета для человека – это сам человек. Что все перемены надо оценивать, сравнивая себя не с другими, а с самим собой, тем, каким ты был раньше. Все остальные шкалы неверны. Кира интуитивно последовала этому правилу. Она не стала думать, как бы в этой ситуации повела себя мать, Люда Воронова или еще другие ее знакомые. И как она, Кира, будет выглядеть, принимая то или иное решение. Кира отвечала только за себя и исходила из своего нового опыта. А опыт этот подсказывал, что в жизни полно оттенков и нюансов и весь смысл в том, что бы их суметь совместить.

– Так вот… – продолжал неуверенно Крылов, – понимаю, что не очень уместно, даже как-то неловко… В сложившихся обстоятельствах…

– Пожалуйста, говори прямо…

– Хорошо, – Крылов откашлялся, – я могу пожить у тебя здесь до следующего судебного заседания? Понимаю, ты не в разводе… соседи и все такое… Но я очень хочу побыть с тобой, пока ситуация не прояснилась. Я в Москве не могу ничего делать, пока ты тут сражаешься, – душа не на месте. Я попрошу, и коллега привезет мои бумаги, книги, я буду работать, мешать не буду… Но если что попросишь – картошку убрать или там лук-чеснок посадить, – всегда готов…

Кира посмотрела на Крылова удивленным взглядом:

– Пожить здесь, у нас? В доме?

– Прости, я знал, что это неправильно, что спрашивать нельзя, и вот все испортил… – Крылов в отчаянии отодвинул от себя оладьи, но через мгновение придвинул назад: – Вкусно очень, я лучше доем!

– Это все, о чем ты хотел попросить?

– Да… но я и так достаточно тебя напугал.

– Конечно-конечно, оставайся! – рассмеялась Кира. – Комната в твоем распоряжении.

– Правда? Здорово. Тогда я возьму твой телефон и позвоню, чтобы приятель привез бумаги, да? И телефон тоже.

Кира слушала, как Крылов разговаривает по телефону, и тихо смеялась над собой: заполошная кошка – вот кто я. Так бабушка говорила. Сразу всего пугаюсь, всего боюсь и выводы делаю.

– Вот! Сегодня все привезут. Заседание у тебя послезавтра.

– А завтра я работаю. В поликлинике.

– Да? – огорчился Крылов. – То есть ты уедешь, а я буду один?

– Выходит, так.

– Я тоже буду работать…

– Кстати, ты мне хоть скажи, чем ты занимаешься? Я все хотела спросить, да неудобно было.

– Что ж в этом неудобного? – пожал плечами Крылов. – Я занимаюсь наукой. Научными разработками, связанными с коммуникационными системами. Система так устроена, что один производитель не может обеспечить себя всеми составляющими основного продукта. Заказы выполняются разными небольшими, да и большими фирмами. У каждого своя задача, свой «участок». Вот я работаю на одном из таких участков, если хочешь, я тебе подробно объясню..

– Нет, – замахала руками Кира, – не потому что мне неинтересно, а потому что я не пойму.

– Никогда так не говори! – вдруг строго посмотрел на нее Крылов. – Ты не имеешь права о себе так говорить. И никто не имеет.

– Но правда же… – растерялась Кира. – Мне отлично давались языки в школе, я хорошо рисую и шью. Думаю, я креативный человек, но поверь, все, что касается наук физических, математических, – я плоха в них.

– Речь не идет об изучении. Речь идет о представлениях. Понимаешь, мы вынуждены, мы обязаны знать, как устроен телефон, компьютер…

– Не ругай меня, я обязательно во всем разберусь. Но только потом, позже. Когда голова моя будет свободна.

Крылов посмотрел на нее.

– Извини, я такой дурак. Я забываю иногда обо всем, лишь бы покричать… так и на работе бывает…

– А что, есть на кого кричать? – удивилась Кира.

– Да, а почему бы и не быть?

– Ну, я имела в виду, что… Ну… совсем не то, что ты подумал.

– Замяли, – махнул рукой Крылов, – могу сказать одно: мне нравится заниматься тем, чем я занимаюсь.

– Хорошо, – подтвердила Кира грустно.

– Почему так невесело?

– Потому что я окончила только медучилище. Я очень далека от таких знаний, какие есть у тебя. И этот разрыв кажется непреодолимым.

– Ты удивительная женщина, – Крылов внимательно посмотрел на нее, – ты боишься того, что еще не произошло.

– Потом поздно будет бояться, – сухо произнесла Кира.

– Важнее то, что есть общего между людьми. А это общее – дело наживное. И оно зависит от обоих. Знаешь, за тобой экскурсия!

– Какая экскурсия?! – удивилась Кира.

– По берегу реки. Сегодня – свободный день. Ты выходная, я жду бумаги. Пойдем гулять?

И они пошли. Вдоль реки, на глазах всей Вяземки. Встречные здоровались и внимательно разглядывали Крылова. В женских глазах Кира замечала зависть и удивление. В мужских – просто удивление.

– Я что-то не пойму, у вас тут местный выходной? – наконец сказал Крылов.

– Почему?

– Разгар рабочего дня, а народу встретилось – словно праздник какой!

Кира рассмеялась:

– Не очень внимателен. Нам встречались все больше пожилые женщины – они уже на пенсии, с внуками сидят. Каждая, встретившая нас, позвонила своей подруге, а те, в свою очередь, помчались к реке посмотреть, с кем это Кира Стрельцова гуляет.

– С Крыловым гуляет, – гордо сказал Андрей Александрович и взял Киру под руку, – можно?

– Можно. Но здесь, в деревне, это очень рискованный жест. Я бы сказала, обязывающий.

– А я не боюсь обязательств, – серьезно произнес Крылов.

Бумаги ему привезли только к вечеру, поговорив с человеком, который приехал на машине, Крылов закрылся в «своей комнате» и просидел там почти до позднего вечера. Кира слышала стук клавиатуры, разговоры по телефону, спор из-за каких-то цифр. Она сходила за Леной в сад, приготовила ужин, собралась на работу.

– А дядя будет жить здесь? – спросила Лена.

– Несколько дней, у него здесь дела, – осторожно объяснила Кира, – а что?

– Ничего, – пожала плечами Лена, – он же качели отремонтировал?

– Отремонтировал, – улыбнулась Кира, – но это же не главное.

– Качели – главное, – уверенно произнесла Лена, почти засыпая над чашкой.

Кира уложила ее в кровать, рассказала историю и спела песенку. И только когда вышла из душа, вытирая чуть отросшие волосы, из комнаты появился Крылов. Вид у него был усталый.

– Я только чаю налью и дальше пойду работать.

– А ужинать? – спросила Кира.

– Потом, если проголодаюсь. Пока не хочу, – ответил он наливая себе большую чашку остывшего чая, – ты ложись, тебе рано вставать. Я управлюсь, если что. Кстати, я могу Лену в сад отвести?

– Нет, спасибо, мне по дороге. Да я и не привыкла…

– Ну, как скажешь… – Крылов улыбнулся. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила Кира. Когда она легла в постель, опять послышался стук клавиш. «А хорошо спать, когда кто-то рядом не спит. Словно охраняет!» – подумала она и уснула.

Рабочий день Киры начался с мелких неприятностей: потеряли карту пациента, зависла программа, где были результаты анализов, не вышла на работу гардеробщица и мокрую от осеннего дождя одежду временно принимал завхоз. Только к обеду удалось справиться с этими проблемами.

– Вот, – выдохнула Кира, – теперь можно и кофе выпить!

Но не успела она залить кипятком ложку растворимого порошка, как перед ней выросла фигура Антонины Васильевны.

– Поговорить надо, – сказала мать.

– Я на работе, – ответила Кира. Она почувствовала тоскливый холодок в руках. Так было всегда, когда Антонина Васильевна принималась за воспитание дочери.

– Пятнадцать минут найдешь для матери, пойдем выйдем! – произнесла она и, не глядя на дочь, пошла к выходу. Кира, словно провинившаяся, последовала за ней. Коллеги многозначительно переглянулись.

– Послушай, что это за фокусы? Да еще во время суда. Ты же Виктору козырь даешь!

– Ты о чем?

– Не притворяйся, отлично все понимаешь. Этот человек, который поселился у тебя. Посреди белого дня.

– Ну не буду же я выгонять человека, если он приехал проведать и помочь.

– Это нехорошо. По деревне идут разговоры.

– Мама, Крылов будет жить у нас столько, сколько ему понадобится. И не нужно смотреть на меня такими глазами.

– Я не смотрю, я удивляюсь твоей безответственности. Иногда мне кажется, что Виктор прав!

Кира внимательно посмотрела на Антонину Васильевну. Да, это было в ее духе. Еще недели две назад ответом на эти слова матери были бы слезы, гнев, горячая попытка переубедить ее, доказать, что она, Кира, хорошая, ответственная. Но сегодня Кира рассмеялась. Антонина Васильевна на это возмутительное непослушание ответила удивленным взглядом.

– Мам, я пойду поработаю, прости. – Кира коснулась руки матери и вернулась в поликлинику.

Уже под конец рабочего дня она набрала телефон Вороновой Люды, ей хотелось поблагодарить ее за адвоката Семена Семеновича. Но разговора с Людой не получилось – у той шумели дети, а с Кирой рядом были посетители поликлиники.

Ужинали они вместе: Кира, Лена и Крылов. Ели картошку и сосиски.

– Сил нет готовить что-то серьезное, надо выспаться, – сказала Кира, допивая чай.

– Давайте по комнатам, девушки, – согласился Крылов, посуду я помою сам. И поставлю на завтра холодец. Мне еще работать и работать.

– Какой еще холодец? В доме ни куска мяса!

– Почему это? Вот какие филейные части и сахарные косточки. Я их замочил на час-другой. У меня мама всегда так делала.

– Откуда мясо? – Кира удивилась живописным кускам в большой кастрюле.

– Купил. У вас тут фермеры приезжают.

– Ты ходил куда-то?

– Да, голова разболелась от расчетов. Пошел прогулялся. Деревню изучил и вот мяса купил. Вы любите холодец?

– Да, – обрадовалась Лена, – особенно с горчицей!

– Завтра будет холодец!

– Ну ты даешь, – улыбнулась Кира.

– Кстати, на завтрашний ужин приглашена Антонина Васильевна.

– О боже! Мама и здесь побывала?

– Была, пыталась меня воспитывать.

– И чем же все закончилось?

– Приглашением на ужин.

В день заседания Лена в сад не пошла, ее утром забрала Антонина Васильевна. Кира сквозь сон слышала переговоры дочери, матери и Крылова. Кира хотела встать, но, посмотрев на часы, поняла, что у нее есть еще полчаса. Кира повернулась на бок и уснула. Крылов же встал очень рано, приготовил завтрак, покормил Лену и терпеливо дожидался Киру, когда пришла Антонина Васильевна. Он по-хозяйски налил ей кофе, сделал бутерброды и сказал:

– Моя мама любила завтракать рано, когда все еще спали. Теперь я понимаю, что это было ее единственное свободное время. К тому же с утра еще были силы. Вечером она валилась с ног. И иногда даже не ужинала.

Антонина Васильевна посмотрела на накрытый стол.

– Пожалуй, выпью кофе. А кто ваша мама была? Где работала?

– Мама была домохозяйкой. А папа зарабатывал деньги, пока не наступили новые времена, так сказать.

– А потом?

– Институт развалили. Отец почти не работал. Научные проекты закрыли… да вы сами все знаете. Отец умер совсем молодым. Потом мама…

– У вас есть братья или сестры?

– Никого. У меня есть дочь. Но живет отдельно. Вы, наверное, в курсе.

– Да, я знаю вашу историю… – поперхнулась Антонина Васильевна, наверное, впервые в жизни не знала, нужно ли говорить правду.

– Сейчас ей лучше. И спасибо Кире – она помогла, у нее дар находить общий язык с людьми. Причем самыми разными. Наверное, это ей от вас передалось.

Антонина Васильевна заподозрила издевку, но лицо Крылова было совершенно серьезным.

– Она мало похожа на меня.

– Вам так кажется, – вежливо возразил Крылов, – иногда мы даже не подозреваем, как похожи на близких людей.

– Сегодня заседание… – произнесла Антонина Васильевна.

– Поэтому я и не бужу Киру. Пусть поспит. Боюсь, нервы ей потреплют.

– Но у нее этот Семен Семенович появился… Я надеюсь, что он опытный человек. Вот тоже – подруга ее Люда Воронова, ни слова ни говоря, адвоката прислала. Не самое дешевое удовольствие. Я узнавала.

– Главное, чтобы помог, – согласился Крылов, – я бы тоже хотел пойти с ней в суд…

– Ни в коем случае! – воскликнула Антонина Васильевна.

– Почему?

– Ну… – смутилась та, – сами понимаете. Живете с ней под одной крышей, а она еще даже не разведена.

– А вас не смущает, что ее муж давно живет с другой женщиной?

– Смущает! – горячо воскликнула Антонина Васильевна. – Но уподобляться ему нельзя. Женщина должна быть праведной и несчастной. И тогда ее, может быть, пожалеют.

– Мне не нравится эта точка зрения. Я считаю, что женщина должна быть сильной и уметь за себя постоять.

– А что тогда мужчины будут делать? Если женщины будут сильными, смогут за себя постоять?! Что будут делать мужики, если женщины не будут нуждаться в помощи? Если они сами все будут делать в этой жизни?

– Такого не будет никогда. Природа не дура. Она все предусмотрела. Женщине всегда будет нужен защитник. Но это не значит, что женщина должна считать себя слабой.

– Нам пора, Лена в сад опоздает, – прекратила спор Антонина Васильевна. Она присматривалась к Крылову, и он понемногу начинал ей нравиться.

Кира уходила через час. От волнения она не смогла поесть и несколько раз возвращалась, что-то забывая. Наконец Крылов не выдержал. Он взял ее за руки и сказал:

– Прекрати. Что бы сегодня ни произошло, я имею в виду неприятности, – это не окончательно. Но если случится победа – это будет твоя победа, и она будет окончательной. Не переживай: все хорошо и все исправимо.

– Я понимаю, но боюсь…

– Я бы поехал с тобой, но это может сослужить плохую службу. И в этом я согласен с твоей матерью.

– Быстро вы договорились, – улыбнулась Кира.

– Антонина Васильевна – разумная женщина.

– Ладно, я пошла. – Кира взяла ключи от машины и пошла к двери.

– Веди осторожно. И не волнуйся. – Крылов открыл ей дверь, пропустил вперед, и, когда она уже была на крыльце, внезапно обнял: – Я буду ждать тебя. С холодцом на столе. Обещаю.

Кира не улыбнулась.

– Прекрати шутить, сегодня все решится!

– И что теперь, холодец отменить? – осведомился Крылов, не отпуская ее.

– Ох, – вздохнула Кира и уткнулась ему в плечо.

Заседание открылось энергичным броском Николая Анатольевича.

– На прошлом заседании обращалось внимание на то, что истец проживает в доме гражданки Зениной. И это обстоятельство позволило моему оппоненту усомниться в моральном облике отца ребенка. В то же время в доме гражданки Стрельцовой проживает посторонний мужчина. И это на глазах дочери, которая наверняка скучает по отцу. Как быть с моральным обликом матери? Не подобное ли поведение гражданки Стрельцовой послужило причиной иска? Я бы подчеркнул: и в том числе подобное поведение. – Юрист обвел всех победоносным взглядом.

– Перед судом не стоит задача обсуждать личную жизнь ответчика, – неожиданно сказала судья.

– Я считаю немаловажным этот факт именно в связи с иском, который подал мой клиент, – «принял мяч» Николай Анатольевич.

Кира поняла, что это игра. Старик Семен Семенович уткнулся в бумаги и, казалось, совершенно не слушал.

– Я бы хотел пригласить свидетеля. Как мне кажется, его показания могут иметь решающее значение, – сказал Николай Анатольевич.

– Пригласите, – согласилась судья.

Кира в беспокойстве заерзала на своем месте. Откуда этот проныра мог взять свидетеля? Кира гадала: кто и что мог сказать о ней и ее личной жизни?

– Ну, и где же ваш свидетель? – поинтересовалась она у юриста.

– Простите, видимо задерживается. Вот-вот, с минуты на минуту будет…

– Тогда мы заслушаем этого свидетеля завтра, – внезапно решила судья и объявила заседание закрытым.

– Сколько это будет продолжаться?! – обратилась Кира к Семену Семеновичу.

– Кто ж его знает! – пожал плечами тот. – В любом случае нам это на руку.

Домой она пришла в слезах. Если по дороге еще сдерживалась, то домой вбежала в слезах.

– Я завтра никуда не пойду. Не могу больше!

– Погоди, что ты так разнервничалась? – Крылов подошел к Кире и обнял ее за плечи.

– Пусти, и так на суде болтают, что я тут с тобой бог знает чем занимаюсь!

– Пусть болтают. Ты же знаешь, что это неправда.

– Мне от этого не легче!

– Я все понимаю, – тихо сказал Крылов, – ты устала, боишься за дочь, не веришь в успех. Но ты не должна так нервничать…

– Ты бы слышал, что они говорят обо мне.

Крылов посмотрел вопросительно, и Кира продолжила:

– Что в моем доме живет какой-то мужик.

– Но это же правда? – рассмеялся Крылов. – Живет. В твоем доме. И, как мне кажется, он влюбился в тебя.

– Что?

– Ну, если ухаживает, значит, влюбился. Логично? Кира, ты мне очень нравишься… Даже больше – я люблю тебя. И мне очень хочется тебя защитить.

– Не может быть… Майя… Если она узнает…

– Кира, при чем тут моя Майя?! Она взрослый человек, и скоро все у нее наладится. А мы с тобой – это другое дело. Я разведенный, одинокий мужчина. И я тебя люблю. Неужели я не имею на это права?

– Не знаю… – растерялась Кира.

В голове у Киры вертелись мысли о суде, разводе, измене Виктора, но в душе поднималась волна радости. Ведь, кроме навалившихся проблем, ее жизнь была наполнена и хорошим: у нее была любимая дочь, интересное дело – все эти рисунки диковинных сумок, мягкие лоскуты кожи, блестящие цепочки и замочки. У нее был уютный дом, стоящий под большим старым дубом, и река, которая напоминала о себе прохладой, свежестью и тихим шумом. Наконец, было и это – нежное, только зарождающееся чувство, но уже принесшее в душу столько тепла и ласки. И не нужно ей сейчас пугаться этого чувства, бежать от него. Кира смотрела на Крылова, человека, которого она знала несколько месяцев, но казалось, знает всю жизнь.

– Ты мне тоже очень нравишься… Но… – Кира запнулась, а потом хотела продолжить, но было уже поздно. Крылов привлек ее к себе и поцеловал в губы.

– А вдруг мама придет?! – спросила она шепотом.

– А мы сейчас закроем дверь и окна. И никому не откроем.

– Даже маме?

– Тем более маме, – улыбнулся Крылов.

Так они и сделали. Закрыли двери и окна. Задернули шторы, погасили свет и… выключили время. Оно им не нужно было сейчас. Оно напомнило бы обо всем том, что еще придется преодолеть и решить, отвлекло бы их друг от друга и не дало бы до конца поверить в счастливые совпадения и обстоятельства…

Перенесенное судебное заседание не состоялось в назначенный день. Не состоялось оно и на следующий. У юриста Николая Анатольевича произошла заминка с тем самым свидетелем. Но, видимо, он был полезен истцу, поэтому судья под разными предлогами переносила заседание. Так прошло еще десять дней. Кира, раздираемая противоположными чувствами – тревогой ожидания и нахлынувшей любовью, – вдруг почувствовала, что мир приобрел звуки и краски. До этого он был одномерным и тусклым, в нем присутствовала обязательность, но не хватало красоты полета. Любовь Крылова, их сближение вернуло ей то, что она давно потеряла: легкость, непосредственность, способность видеть и чувствовать то, что другие еще не увидели и не почувствовали. Она вдруг опять стала смелой в своих планах и мечтах. И суд, который шел, теперь ее не пугал – она знала, что пройдет через все и станет победительницей.

Лену все чаще забирала Антонина Васильевна.

– Я никуда не иду сегодня, – говорила она, – пусть ребенок со мной побудет.

Мать видела и понимала, что Крылов не просто так продолжает оставаться в доме ее дочери. Он ездил в Москву, иногда ночевал там, но потом возвращался. В доме снова появились мужские вещи (все свое Виктор давно вывез). Стремительно их жизнь стала семейной, с воскресными хлопотами, уборками, прогулками.

– …Кира, я хочу, чтобы мы расписались и жили вместе. Но я не тороплю тебя. Хочу, чтобы это желание было обоюдным.

– Завтра же перевози свои вещи… – ответила Кира.

– Но у меня есть квартира в Москве. Лене там будет хорошо: достойный детский сад, секции, кружки. Что еще нужно ребенку?

Кира задумалась. Она представила, как уезжает из этих мест, и ей стало грустно. И страшновато – в собственных стенах она чувствовала себя увереннее.

– А может, останемся здесь, в Вяземке? – просительным голосом произнесла она.

Крылов с удивлением смотрел на Киру – она не переставала его удивлять. Такое сочетание нежности, воли, практичности, веры в другого человека и наивности он, пожалуй, не встречал. Или же просто не обращал внимания на эти качества у других женщин.

– Можно и здесь жить, если хочешь… – наконец произнес он, улыбаясь, – хороший дом, чистый воздух, спокойное течение жизни… И мама твоя рядом… Я все понимаю, Кира.

– Вот и хорошо, – радостно ответила она, – а я завтра же подам на развод. А ведь все началось с сумки…

– С какой сумки?

– Замшевой, с большой пряжкой. Я тебе как-то рассказывала. Вот, у меня фотография есть! – Кира схватилась за телефон. – Я когда увидела, прямо влюбилась в нее! И даже потом, заработав денег, купила!

– Да, я помню эту историю! И где же эта сумка?

– Я ее сдала обратно. Деньги нужны были на поездку, – Кира рассмеялась, – понимаешь, я все правильно тогда сделала, как чувствовала. А не поехала бы – не познакомилась бы с Майей и с тобой.

– Чудесная сумка, – улыбнулся Крылов.

– Волшебная просто! – воскликнула Кира. – Ты понимаешь, как мы зависим от мелочей, случайностей?!

– Мы зависим от наших решений, целеустремленности и упорства.

– Да нет же! Мы зависим от…

– Конечно, волшебные сумки тоже существуют, кто бы спорил… И от них многое зависит.

– Ах, тебе бы все смеяться! – сделала вид, что обиделась, Кира.

Через несколько дней у них ужинала Антонина Васильевна. Крылов упрямо пытался наладить отношения с матерью Киры, рассказывая подробности о своей семье и всякие случаи из жизни. Та слушала, воспринимала информацию и пыталась быть суровой. Впрочем, чем дальше, тем формальнее было это противостояние и становилось явным, что на нее скорее действовало упрямство дочери. Иногда в разговорах она упоминала покойного мужа, отца Киры.

– Мы когда поженились, он сразу же стал строить дом. Он не мог себе позволить идти в примаки.

– Очень правильно, очень по-мужски, – серьезно отозвался на это Крылов, а Кира нахмурилась на такой прямой выпад. Ее совершенно не волновало, что Крылов живет в ее доме. Наоборот, ей это нравилось и она совершенно не хотела никуда переезжать. Кира видела, сколько Крылов работает, он не позволял ей тратить деньги на продукты и всякие хозяйственные нужды – всем обеспечивал сам. И еще он уговорил Киру не подрабатывать больше у Вороновых.

– В этом нет необходимости. Но надо отказаться деликатно, чтобы не обидеть, – сказал он ей, – сошлись на необходимость больше времени проводить с Леной. Это очень уважительная причина. Тем более тебе скоро уезжать на практику.

Кира так и сделала. А Люда все поняла, и они продолжали поддерживать дружеские отношения. Впрочем, виделись редко – Кира окунулась в семейную жизнь. Чаще всего они общались по телефону, но про Крылова Люда деликатно не спрашивала, а Кира не рассказывала – что скажешь о счастье?

Наконец вопрос со свидетелем решился, и на очередном заседании Николай Анатольевич торжественно известил, что у него есть несколько вопросов, которые имеют отношение к делу. Когда свидетеля пригласили в зал, Кира ахнула. Эту женщину она отлично знала: их объединяли несколько лет работы бок о бок и частые конфликты из-за нарушения дисциплины. Свидетелем, которая согласилась дать показания против Киры, была сотрудница регистратуры.

– Могу ли задать свидетелю несколько вопросов? – с торжеством в голосе спросил Николай Анатольевич.

– Пожалуйста, – кивнула судья.

– Скажите, как давно вы знаете ответчика?

– Давно знаю – мы работаем вместе больше четырех лет.

– Как вы можете охарактеризовать гражданку Стрельцову?

– Никак. Все время со всеми спорит.

– Вы хотите сказать, она конфликтный человек?

– Да.

– В чем причины этих конфликтов?

– Стрельцова ко всем цепляется, делает замечания. Даже когда нет в этом необходимости.

– То есть вы хотите сказать, что ответчик бывает несдержан?

– Да, именно это я хочу сказать, она повышает голос, бывает груба.

– С коллегами?

– Не только. Она и с матерью так разговаривает. Я слышала сама, как они спорили. Кира, то есть ответчик, грубила матери.

«Вот, и маме досталось!» – подумала Кира. Она понимала, что эта дама здесь неспроста – юрист провел работу и нашел ее, Кириного врага. Эта женщина была злостной прогульщицей, курильщицей и грубила посетителям. В обязанности Киры, помимо всего прочего, входил контроль регистратуры. Именно поэтому Кире зачастую приходилось ставить ее на место – та могла уйти раньше, курить в подсобке, часто опаздывала.

– Прошу отметить, что ответчик не только может безответственно отправить ребенка в чужую семью. Само поведение ответчика говорит об отсутствии выдержки и взрывоопасном характере, что для воспитания ребенка крайне плохо. Скажите, – Николай Анатольевич опять обратился к свидетельнице, – сама гражданка Стрельцова нареканий со стороны начальства не имела?

– Имела. Иногда на нее жаловались посетители.

– Понятно, картину имеем неприглядную. – Николай Анатольевич артистично развел руками. – Свидетель, могли бы вы пояснить: конфликт ответчика с матерью в чем заключался?

– Мать, то есть Антонина Васильевна, была на стороне Виктора, – сотрудница регистратуры запнулась, – на стороне отца ребенка.

– Ваша честь, могу я взять слово? – внезапно поднял руку Семен Семенович. Кира даже вздрогнула, она думала, что старик уже и не будет выступать.

– Пожалуйста, – ответила судья.

Семен Семенович разложил свои бумаги и откашлялся.

– Я буду короток, дабы не отнимать ни у кого времени. Свидетельница, которая тут выступала, была несколько раз наказана дисциплинарно. За прогулы! Гражданка Стрельцова была инициатором наказания, так как отвечала за работу данного участка. Показания, данные сейчас, вполне могу быть местью. Есть документ, подтверждающий, что на предыдущих местах работы свидетельница долго не задерживалась, ее увольняли по этим же причинам. Можно ли доверять такому свидетелю, решать вам, ваша честь. – Старик поклонился в сторону судьи.

«Как он мог про это узнать? И когда успел подготовиться к этому?» – удивилась про себя Кира.

– Но я хотел бы сейчас обратить ваше внимание на те моменты, которые здесь уже обсуждались и которые ставятся в вину гражданке Стрельцовой. Итак – первое. Мужчина, проживающий в ее доме. С позволения гражданки Стрельцовой… – Старик оглянулся на Киру.

Та ответила непонимающим взглядом, который Семен Семенович якобы не заметил.

– Так вот, с позволения моей клиентки, я сообщаю имя этого человека. Андрей Александрович Крылов. Владелец крупнейшей в стране компании, занимающейся разработками в области высоких технологий.

После этих слов по залу прошел легкий гул. Судья подняла голову и явно пыталась вспомнить, где она слышала это имя. Виктор не слышал это имя, на него произвело впечатление словосочетание «крупнейшей в стране компании». Юрист Николай Анатольевич сразу понял, о ком идет речь. Это имя он слышал не раз и что-то читал про этого человека – кажется, он вел закрытый образ жизни. «Кто ж знал, что этот чудак заявится в деревню Вяземку и будет жить в малюсеньком доме, ездить на электричках и автобусах!» – думал Николай Анатольевич.

Семен Семенович переждал гул, а когда наступила тишина, он продолжил:

– О важности сферы, в которой работает гражданин Крылов, напоминать не следует. Также скажу, что гражданин Крылов не только успешный руководитель и бизнесмен, он еще и ученый. Ему принадлежит несколько патентов.

Старик сделал паузу, чтобы присутствующие оценили важность услышанной информации.

– Продолжу. Гражданина Крылова и мою клиентку связывают, во-первых, дружеские отношения. Моя клиентка знакома с членами семьи гражданина Крылова, например с его дочерью Майей Андреевной Крыловой. Этим фактом я хочу подчеркнуть, что ничего предосудительного в этих отношениях нет.

Раздался смешок – это не выдержал Виктор. Старик чутко отреагировал на это:

– Надеюсь, никто не ставит под сомнение права взрослых людей на личную жизнь? И если вдруг окажется, что дружеские отношения переросли в близкие, осуждения не последует, а только все порадуются появлению новой семьи?

Присутствующие оценили сказанное. Кое-где зазвучали аплодисменты.

– Так, но это, собственно, детали. Немаловажно, что мою клиентку и гражданина Крылова связывают еще и деловые отношения. – Старик, спустив очки на кончик носа, повернулся к Николаю Анатольевичу. – Тут не раз звучало, что гражданка Стрельцова вынуждена работать на двух работах, а еще и учится, поэтому не сможет заниматься воспитанием дочери. Так вот, гражданка Стрельцова является теперь владелицей многопрофильной компании, одно из направлений которой – производство изделий из кожи и замши: это сумки, чемоданы и аксессуары. Почему я так подробно остановился на этом? Потому что именно обучение, которое прошло весьма успешно и из-за которого гражданка Стрельцова вынуждена была попросить своих друзей присмотреть за дочерью, придало ей уверенности и позволило заняться частным предпринимательством. Да, если будет необходимо, мы представим диплом об окончании курсов и направлении гражданки Стрельцовой на практику в одну из известных европейских мастерских. Должен заметить, что моя клиентка оказалась большой патриоткой родных мест. Компания зарегистрирована и будет размещаться в деревне Вяземка. Точный адрес… – Семен Семенович зачитал по бумажке адрес.

«Это же бывшая птицеферма! Усадьба Петровича!» – зашептались все. Кира, которая все это время сидела словно завороженная, вдруг очнулась. Она вдруг поняла, что слушает старика с большим интересом, словно он начитывает приключенческий роман о чужих взлетах и падениях. Кире даже не верилось, что речь идет о ней и Крылове, который сейчас ждет ее дома и, как обещал, чистит картошку на ужин: «Крылов – бизнесмен. Я – предприниматель. Птицеферма, та самая, которую обустроил и потом бросил Петрович, – теперь моя? Мне все это снится!»

Но ей не снилось. Судья уткнулась в бумаги. Юрист Николай Анатольевич с равнодушным лицом – мысленно он уже проиграл дело – что-то чертил на бумажке. Только Виктор играл желваками.

Суд не удовлетворил иск Виктора Стрельцова. Судья об этом сообщила сухо, с каменным лицом. Как и полагается это делать. Виктор возмущенно шептался с юристом. На его лице было написано: «Я не сдамся!» Но Николай Анатольевич слушал его невнимательно, скорее для проформы. Расходившиеся участники с интересом поглядывали на Киру. Сама Кира, поймав Семена Семеновича за рукав, просила все ей толком объяснить.

– Голубушка, не могу сейчас. Голова разболелась, видимо, похолодание идет. Мне бы передохнуть, вон даже такси за мной приехало. Потом, потом все вам расскажу…

Кира отступила, видя, что старик действительно устал.

Она быстро оделась и помчалась домой. С неба падал первый мелкий снежок. «А ведь уже зима… Я и не заметила, как время пролетело! А он даже слова мне не сказал! Даже не намекнул! И Майя о нем говорила как о человеке скромном… Так он и есть скромный, но вся эта история…. Господи, да быстрей бы до дома дойти!» – думала она, переходя на бег.

Подойдя к своей калитке, Кира остановилась, пригладила рукой волосы и постаралась выровнять дыхание. Во дворе дома ветер играл опавшими листьями, а свет из окна падал на подснеженную траву. Кира тихо открыла калитку, потом так же тихо прошла к дому и, остановившись у окна, поднялась на цыпочки. Она увидела, как Крылов ходит вокруг накрытого стола. «Он ждет меня», – подумала Кира, и тут ей в голову пришло, что ее ждет совсем другой человек, тот, который ей еще незнаком. Она знала красивого, аккуратного, исполнительного человека, умеющего найти общий язык и с ребенком, и с пожилым человеком, знала прямодушного, трепетного отца, который готов на все ради взрослой и не очень разумной дочери, знала трудоголика, готового сидеть за своими расчетами ночи напролет, а потом мчаться в Москву и весь рабочий день проводить в своем кабинете. Она знала очень ловкого мужчину, который может отремонтировать и качели, и кран на кухне, и вернуть к жизни покалеченный фен. Кира знала Крылова как ласкового любовника, нежного партнера, внимательного мужчину. Но она совершенно не знала того, который теперь ждет ее дома, не знала Крылова Андрея Александровича – состоятельного бизнесмена, ученого, который невероятным образом изменил ее положение. Она наблюдала в окно за Крыловым и боялась войти в дом. Ей было страшно от этого внезапного раздвоения, страшно за будущее, которое приготовил ей этот человек.