Глава 15
– Только не ругайся… – Крылов замер посередине комнаты.
– Помогите мне пальто снять, уважаемый человек, известный ученый, бизнесмен и благотворитель, – произнесла сурово Кира.
– Я все объясню. Понимаешь, я ведь не знал, получится ли у меня все это…
– Что у нас сегодня на ужин? – Кира повела носом.
– Картошка жареная, как ты хотела. Салат. И я поджарил отбивные. Лена у бабушки. У них все в порядке, я их навестил, завез продукты, – отчитался Крылов.
– Я сейчас помою руки, и будем есть.
– Конечно. – Крылов бросился на кухню.
Кира в ванной причесала намокшие под снегом волосы, помыла руки. Потом постояла перед зеркалом. Ничего не изменилось в ее внешности за последние сутки. И все же на нее смотрела совершенно другая женщина. Она вздохнула и вышла из ванной комнаты.
– Садись. Все горячее, – сказал Крылов. Он уже не суетился, как в первое мгновение. Он был немного спокойнее.
Все было вкусно. К тому же Кира страшно проголодалась. С утра она ничего не ела.
– Здорово. У тебя нигде не припрятан диплом повара? – Она посмотрела на Крылова.
– Нет. Это у меня не профессиональный навык. Это хобби.
– А еще хобби есть какие-нибудь? Ты уж сразу предупреди меня…
– Хорошо. Слушай. Я действительно богатый человек. У меня фирма. Точнее, большая компания, которая занимается научными разработками. Мы работаем и на государственные структуры, и на частный бизнес. Никаких секретов в наших разработках нет. Они предназначены для повседневной жизни. Инесса меня оставила без копейки. Вообще развод и разрыв были ужасны и крайне унизительны для меня. Но я не спорил, не цеплялся. Я сразу же поставил себе цель – заняться тем, что я люблю. А я всегда любил науку.
– И как же тебе удалось подняться?
– Во-первых, времена изменились. Опять потребовалась наука. И я потихоньку собрал тех, с кем учился, работал, и вообще знающих людей в этой области. Учредил компанию, и мы стали предлагать наш интеллектуальный продукт. Но я не просто продавал его. Я соглашался на меньшие деньги, но требовал, чтобы мы получали долю от того производства, в котором использовались наши изобретения и технологии. Это было не только выгодно для нас, но и дальновидно. Мы всегда были в курсе проблем и всех потребностей производства. Производство стало опытной площадкой, где мы могли совершенствовать наши разработки. Не сразу, но деньги пошли. Партнеров у меня не было – не хотел больше зависеть от личных отношений.
– А дочери почему ничего не говорил?
– Сначала особенно говорить было нечего. Она и ее мать жили по другим меркам. Я же на всем экономил, чтобы удержать на плаву дело. Потом эта скрытность вошла в привычку. Кстати, в компании я людей не обижал, все они получали и получают хорошие деньги, если заслуживают этого, но моя бухгалтерия – абсолютная тайна для всех. Кроме меня и главного бухгалтера. К бухгалтеру позже присоединился такой же молчаливый и честный юрист. Ты, кстати, с ним знакома.
– Семен Семенович?! Так это ты?! Я думала – Вороновы!
– Да, старик отличный, знающий юрист. Ему девяносто лет. Но какая голова! Когда я его пригласил на работу, он питался одной кашей и ходил в страшном костюме. Знаешь, так бывает: по двум фразам оцениваешь человека, понимаешь, кто перед тобой. Или это чутье у меня тогда было обострено – я же восставал из пепла в буквальном смысле слова. Я не люблю шумиху, газеты, телевидение и старался не светиться никогда и нигде.
– Ясно. А можно мне еще добавки? Картошечки. – Она протянула Крылову свою пустую тарелку.
– Понравилось? Я тебя научу жарить картошку.
– А ты часто готовишь себе? Были у тебя женщины?
– Времени на особые отношения у меня не было. Так. Несколько лет я встречался с бывшей однокурсницей. Мы встретились с ней, когда я подыскивал людей в команду. Ну, вроде что-то общее, прошлое, юность… Как-то само собой все завертелось. Но она хотела выйти замуж, а я не хотел тогда жениться. Не было времени на это, не остыл после развода, сомневался в чувствах. Скорее всего, последнее. Сомневался. А еще одну ошибку совершать не хотелось. Мы расстались спокойно, без сцен – потихоньку все сошло на нет.
– А где ты все-таки живешь?
– Я же тебе говорил, у меня в Москве квартира, я же ночую в ней иногда… Был момент, мне хотелось открыться, рассказать о своей компании…
– Это когда же?
– Тогда на реке. Хотелось тебя удивить. Ты была такая сосредоточенная на своих проблемах, на состоянии Майи, а я смотрел и думал, что ты…
– Несчастная женщина, которая борется с жизнью?
– Да, примерно так. И мне захотелось отвлечь тебя. Дать понять, что есть другая жизнь, другой мир. И я многое могу тебе дать, если ты захочешь. Именно тогда я вспомнил, что богат. Очень богат.
– Об этом можно забыть?
– Я не избалованный человек. Но не потому, что у меня какие-то принципы в этом смысле, а потому, что мне легко обходиться разумным минимумом. Так не хлопотно. Я живу в небольшой квартире. Да, в центре, но квартира в старом доме, я только недавно сделал там ремонт. Есть небольшая дача, оставшаяся от родителей. У меня нет машины. То есть у компании есть несколько машин, но я езжу с водителем на самой простой, чтобы не привлекать внимания. А если никуда не спешу и погода хорошая, запросто могу поехать на общественном транспорте.
– С ума сойти, святой человек, – засмеялась Кира, – и еще он умеет жарить вкусную картошку!
– Понравилась? То-то же! – приосанился Крылов.
– А теперь расскажи, пожалуйста, что это за предприятие, которым я теперь владею?
– Хорошо, – кивнул Крылов, – теперь ты знаешь, что я богат, но денег трачу мало. Дочери вот только перевожу каждые полгода определенную сумму, чтобы она в будущем могла воспользоваться счетом, который специально открыл для нее. Но этот момент наступит после рождения ребенка. Видишь ли, так хочется внука, что согласен на внучку.
Кира вздрогнула и вспомнила о Майе.
– А так… На себя почти не трачу, я и в отпуск-то почти не ездил все эти годы. На даче сидел, поближе к Москве и к работе. А потом появилась ты. Кстати, мы еще знакомы не были, а я уже о тебе многое знал. Майя все мне рассказывала, как вы жили и учились в Италии. Она очень к тебе привязалась. Потом эта ее история. Моя встреча с тобой. И тот самый вечер на реке. Знаешь, ты ведь очень красивая. Но совсем этого не осознаешь. Мне захотелось вскружить тебе голову, чтобы твоя жизнь стала моей. Я приглядывался к тебе и потихоньку начал действовать.
– Каким образом?
– Мои люди все узнали про эту вашу птицеферму. От тебя я услышал о ней впервые. Сама ты мне рассказала про свое увлечение шитьем и сумками. Я видел твои эскизы. Я ничего не понимаю в моде, но могу сказать, что голова у тебя работает как надо. И у тебя есть вкус. То, что у тебя есть сила воли и упрямство, – я это уже знал. Ты попросила не уезжать отсюда. Вот и не уедем. Через некоторое время ты получишь свидетельство на дом и землю. Вся эта птицеферма принадлежит тебе. Дом в отличном состоянии. Предыдущий хозяин там отлично потрудился – все внутренности переделал, а капитальное здание не тронул. И там ты можешь открыть свои мастерские. Вся недвижимость оформлена по дарственной. То есть я купил все это у прежних владельцев и подарил тебе.
– Андрей, я даже не могу это все осознать. У меня нет слов… – Кира посмотрела на Крылова.
– Не надо мне ничего говорить, – перебил ее Крылов, – это тебе мой свадебный подарок. А то, что это принадлежит тебе, осознаешь позже. Вот получишь документы – и начинай работать. А посмотреть все можно хоть завтра, ключи ты найдешь у себя под подушкой. Ты войдешь хозяйкой. Это приятная штука – иметь свое дело. И у тебя это получится.
– Почему под подушкой? – удивилась Кира.
– Хотел сюрприз сделать. Мне родители подарки всегда под подушку клали. А я потом – Майе.
– Сюрприз удался… И я должна тебе сказать спасибо в первую очередь за суд. Он не удовлетворил иск Виктора.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся Андрей, – жаль, что они столько нервов вымотали.
– Знаешь, вот я думаю, не прозвучи твое имя, не огласи Семен Семенович твои заслуги, не упомяни он птицеферму, таков ли был бы результат? Выиграла ли бы я дело?
– Выиграла, но только позже. После апелляции. А какой смысл было так затягивать это сомнительное удовольствие? Видишь ли, казус этого суда был в том, что всерьез здесь ничего нельзя было доказывать.
– Это как?
– Смехотворная претензия к тебе как к матери. Она требовала либо утрированно-формального подхода, либо какого-то незначительного факта, который повлиял бы на ход событий. Судья же действовала в интересах Виктора и Зенининой. Нет, не явно, не нарушая закон и порядок, а тонко, акцентами, нюансами. Посуди сама, если бы ты была алкоголичкой, бьющей ребенка, спас бы тебя дом, купленный тебе малознакомым мужчиной? Нет, конечно. Более того, он усугубил бы твое положение. Ты обратила внимание, какой Семен Семенович зануда? Как он мелочно, дотошно отвечал на каждый выпад той стороны и обязательно выдавал банальную, избитую формулировку? Например: «Надо порадоваться созданию новой семьи!»
– Откуда ты знаешь, что он так говорил?
– Мы обсуждали с ним заседания.
– С ума сойти, я даже этого не заметила. Кстати, а ведь если говорить о формальностях – я ведь действительно ребенка оставила чужим людям.
– Да, формально это так. И именно это играло против тебя. Та сторона тоже строго формально подошла к делу. Мало ли, что вся Вяземка знает о вашей дружбе с Вороновой, что отец дочери не уделяет ей должного внимания, что Антонина Васильевна отказала тебе в помощи. Это все на уровне разговоров. А формально – да, ты оставила Лену в чужой семье. Поэтому старик и не стал ничего доказывать – ни вашу дружбу с Вороновой, ни то, что отец был виноват в случившемся. Семен Семенович только обозначил эти моменты. Но формально к тебе претензий быть не может: твой поступок был вынужденным, тебя оставили без помощи, но ты вышла победительницей. А победителей не судят.
– Победительницей?
– Да, конечно. Чем закончилась твоя поездка в Италию?
– Чем?
– Открытием предприятия на территории Вяземки, созданием новых рабочих мест и вложением капиталов в родную деревню.
– Ага, – задумчиво ответила Кира, – и я теперь влиятельный человек?
– Должна им стать, – улыбнулся Крылов.
– Но мне точно это все не снится? Я не сошла с ума, не перенервничала и ничего не путаю? – спросила Кира, принимаясь листать документы, которые подвинул к ней Крылов.
– Эта дарственная на твое имя – абсолютная реальность. Кстати, как и предложение, которое я тебе делал.
– Слушай, а мы не спешим? С договорами, с предложением…
Крылов помолчал, а потом сказал:
– С договорами не спешим, они уже позади. А вот с предложением… Тебе решать.
– Я боюсь, что ты все это делаешь, спасая меня, из жалости, от душевной широты, сочувствия. Боюсь, что ты перепутал любовь и сострадание.
– Ничего я не перепутал, – вдруг буркнул Крылов, – если ты больше не хочешь картошки, давай пить чай. Я торт купил, сладкого вдруг захотелось.
Кира растерялась:
– Торт?
– Ну да. А что в этом такого?
– Нет, ничего. Просто ты так был уверен, что все закончится хорошо?
– Ни минуты не сомневался.
– Я тоже очень хочу сладкого.
