Глава 12

Полет прошел спокойно. Лена, познакомившись с ближайшими соседями и изучив содержимое подаренного Крыловым рюкзачка, заснула. Видимо, сказались ранний подъем, долгое оформление в аэропорту и новые впечатления. Кира, верная себе, достала альбом и принялась делать эскизы. Это занятие, с одной стороны, отвлекло ее от предстоящей миссии, а с другой – напомнило, что все последние события заслонили и отодвинули на неопределенное время ее цель – стать настоящим мастером. Кира вырисовывала детали и думала, что она совершенно не была готова к серьезным испытаниям. «Ну уж нет! Что бы ни случилось, я продолжу делать то, что собралась. Это нужно не только мне, это надо Лене! Только у счастливой матери может расти счастливая дочь!» – Кира посмотрела на посапывающую малышку и чуть не заплакала. Она только сейчас поняла, как ей нужна была эта передышка и уединение с дочерью. Ей нужно было убедиться, что в ее мире все по-прежнему. И что, несмотря на суд, ее точками опоры так и остались Лена и работа. Про себя работой Кира совершенно искренне называла шитье сумок.

В Берлине было солнечно, хотя тротуары блестели от воды.

– Как хорошо, дождик прошел и нас встречает солнце, – подбодрила Кира дочь. Девочка выглядела так, как выглядят все дети после прерванного сна, – капризной и недовольной.

– Зачем мы сюда приехали, хочу домой! – заканючила Лена, когда они сели в такси.

Ехали они недолго, пробок не было, да и расстояние Кире показалось близким. Вскоре очутились на тихой улице. Кира мельком огляделась – место было необычное. С одной стороны, дома выглядели новыми, но явно были старой постройки – их архитектура обращала на себя внимание. Таким же домом был и тот, где они собирались поселиться: длинный, в четыре этажа, с балконами во весь фасад. Кира удивилась, обнаружив, что дверь располагается как раз на балконе. Квартира Кире сразу понравилась – небольшая, аккуратная, она была воплощением удобства. Кира, как человек творческий, оценила мелкие детали, украшавшие двери, стены, потолок, окна. Совершенно очевидно, что все это было задумано еще при строительстве, то есть очень давно, но при последующем ремонте бережно сохранялось. Небольшое витражное окошко в двери, полотно внутренних дверей с редким узором из металлической проволоки, потолки с геометрическим, чуть выпуклым узором. Все это было почти незаметно, но придавало квартире своеобразие. Функциональность, удобство бросались в глаза: межкомнатные двери открывались так, чтобы экономить как можно больше места, подоконники были широкими и имели вид полок, оконные форточки располагались наверху и были широкими. Их можно было открыть, но ветер не грозил жильцу – воздух проникал в помещение высоко под потолком. Узкое окно в ванной комнате, темная кладовка, несколько полок-ниш в стене – все это могло сэкономить деньги и создавало удобство.

– Это чей дом? – спросила Лена. – И почему он такой маленький?

– Это не дом, это квартира наших знакомых. Мы здесь будем гостить несколько дней.

Кира уже нашла в холодильнике продукты – все свежее, рассчитанное на присутствие ребенка: творожок, сыр, йогурт, маленького цыпленка в отделении для мяса, немного фруктов и овощей.

Наблюдая, как дочка ест, Кира вдруг поняла, что валится с ног. Было не очень понятно – дорожная усталость ли это, или московский стресс дает о себе знать. Поужинав, Кира легла в постель вместе с дочерью. Обняв ее, она прислушалась к шуму деревьев и закрыла глаза. Удивительно, что в чужом месте, на чужой кровати, сорванная с места, оставив за плечами тревожные незаконченные дела, она почувствовала себя спокойно.

Крылов прилетел на следующий день поздно вечером и сразу после самолета заехал к ней.

– Как вы устроились, все ли есть? Может, что-то нужно?

Кира готовила ужин, орудуя толкушкой:

– Все замечательно. Мы, как прилетели, сразу легли спать. И сейчас готовимся ужинать. Я вас никуда не отпущу, слушать разговоры о том, что в самолете кормили, не намерена. Мойте руки – и за стол!

– Но в самолете действительно кормили! – рассмеялся Крылов.

– Ага, но такого пюре вы не ели. А к пюре мы сварили сосиски и сделали салат. Прошу за стол!

Крылов еще прошелся по квартире, осмотрелся, потом позвал Лену, помог ей помыть руки, и они оба пришли на кухню.

Ужин получился отличным – она впервые кормила Крылова своей стряпней.

– Очень вкусно! – похвалил Крылов.

– Кстати, – спохватилась Кира, – мама Майи здесь? Она навещает ее? Я не хотела бы с ней столкнуться, лучше, чтобы все прошло без лишних нервов.

– Она здесь, но Майя с ней мало общается…

– Понятно, в каждой семье свои проблемы…

– Да, – понимающе кивнул Крылов и сочувственно посмотрел на Киру.

– Вы когда ели в последний раз? – вдруг спросила его Кира.

Она обратила внимание, что глаза у него ввалились и теперь казались совсем темными, щеки впали, а подбородок заострился.

– В самолете, – ответил Крылов, а потом признался: – Хотя… я в самолете спал. И не поел. И в Москве тоже не успел. На меня столько всего свалилось…

Через полчаса, уложив дочку спать, Кира вернулась на кухню.

– Я вот что думаю, – сказала она, наливая чай, – надо выяснить, будет ли завтра кто-либо навещать Майю.

– Хорошо, – кивнул Крылов.

– Я поеду туда в часы приема, понятное дело…

– Там нет часов приема. Майю уже перевели в так называемый санаторий. Больничные условия плохо действовали на нее…

– Санаторий? Это далеко от Берлина?

– Что вы! Это в южной части города. И на санаторий совсем не похоже – маленький поселочек из красивых домиков на берегу озера. Там нет распорядка, никто не ходит в белых халатах, можно отлучиться в город, если позволит врач. На территории есть кафе и небольшой ресторан. Там лечатся актеры, певцы – восстанавливаются и снимают стресс.

– Пишите адрес! – сказала Кира. – Я завтра же туда отправлюсь.

– Я хочу оставить вам денег. С вами Лена, ехать нужно на такси, да и покормить ребенка нужно будет.

– Нет-нет, у меня все есть… – запротестовала Кира. – А с ребенком туда пустят?

– Конечно. Более того, там есть детская площадка и игровая комната, где можно ребенка оставить с няней. Деньги я все равно оставлю на столе. Мало ли, что может случиться.

Крылов ушел ночью, подробно объяснив, как доехать до санатория и как найти Майю.

– Я о вас говорить не буду. Сделаю вид, что мы с вами незнакомы…

– Кира, это смешно! А как тогда вы нашли Майю, как узнали, что она в санатории?

– Я позвоню ей и все спрошу.

– Да, это возможно, но она может не ответить, закапризничать.

– Я постараюсь, чтобы этого не случилось, – успокоила его Кира, – но в любом случае о сговоре она не должна знать.

– Конечно, – согласился Крылов, – я, пожалуй, пойду, вы устали, и день завтра не самый простой.

Он уже стоял у двери и, как показалось Кире, совершенно не хотел уходить.

– Я бы пригласила остаться, но, увы, здесь нет третьего спального места, – прямо сказала Кира.

– Спасибо, мне лучше ехать…

Кира улыбнулась, открыла дверь, и на них пахну́ло мокрой листвой.

Утром пришлось вставать рано – нужно было собрать Лену и изучить карту города, которую оставил Крылов, потом набрать номер Майи и договориться о встрече. Кира понимала, что затея может провалиться из-за любого пустяка.

– Майя, доброе утро! Это Кира! Я в Берлине и ужасно хочу тебя видеть! – Кира говорила громко, оживленно, но без ликования. Она понимала, что сильные эмоции могут напугать Майю.

– Привет! Я немного занята, но если…

– Майечка, не хочу слышать никаких отговорок, я специально приехала в Берлин…

Майя помолчала, а потом произнесла:

– Я сейчас в санатории… не удивляйся.

– В санатории? Как он называется? Я беру такси и еду к тебе!

– Кира… – Майя что еще хотела сказать, но Кира не позволила.

– Адрес?

Майя тихо продиктовала.

Доехали они быстро, Лена не задавала никаких вопросов. Кира объяснила дочке, что они здесь по делам, и если Лена будет хорошо себя вести, то они успеют и погулять в парке с качелями, и зайти в магазин игрушек.

Пока машина петляла по улочкам, Кира придумывала темы для разговора с Майей. Она понимала, что сейчас от нее потребуются смекалка, терпение и такт.

Таксист остановился перед неприметной калиткой. Кира с Леной шли по аллее, наступая ногами на мелкие сосновые шишки, и вдыхали запах листьев, хвои и грибов.

– Простите, вы к кому? – маленький домик был так похож на куст, что Кира его практически не заметила. А служащий, который вышел навстречу, вполне мог сойти за грибника.

– Нам нужна гражданка Крылова, – сказала по-английски Кира.

– Одну минуту, – кивнул служащий и вошел в домик, там он, видимо, сверился со списками. – Пожалуйста, дом номер семь. По аллее до озера, затем третий дом направо.

– Спасибо, – ответила Кира и сжала руку дочери: – Лен, представляешь, тут озеро есть!

– Мы будем купаться?

– Нет, сейчас прохладно… Мы с тобой можем погулять вдоль берега или посидеть у воды.

– Не хочу я смотреть на воду, я хочу купаться и играть в песке, – сказала Лена.

– Хорошо, может быть, позже поиграешь, а сейчас мне очень нужно поговорить с одной знакомой.

– Хорошо, – согласилась Лена и тут же спросила: – Ты долго будешь разговаривать?

– Как получится. Мы давно не виделись.

Озеро показалось внезапно, и Леночка громко вскрикнула:

– Это же целое море! И корабли!

Кира огляделась – неподалеку была пристань, небольшая набережная, спуск к воде, пляж, по берегу выстроились маленькие коттеджи.

– Смотри, вон в тот домик нам надо, – указала Кира на маленькую дачку в ганзейском стиле.

– Там живет наша знакомая? – спросила Лена.

– Да, – ответила Кира, они уже поднимались на крыльцо.

– Майка! – Кира бросилась к подруге и обняла ее. – Как же здорово, что смогли увидеться!

– Привет, – Майя уткнулась Кире в плечо.

– Что ты? Что? – Кира только сейчас почувствовала, что девушка страшно исхудала.

– Ничего, – всхлипнула Майя.

– Господи, что же это такое?! – Кира чуть отстранилась, обняла ее за плечи, и они прошли в гостиную. Там царил полумрак – плотные шторы отгораживали дом от остального мира. Кира огляделась. В комнате чисто, порядок, но порядок казенный, несмотря на обилие приятных мелочей.

– Я не хочу раздвигать шторы, – уныло ответила Майя.

– Надо, чтобы свет был, иначе глаза испортишь! – раздался голос Лены. Она потопталась в прихожей, а потом, поняв, что про нее забыли, появилась в гостиной.

– Это моя Лена, – представила Кира.

– Привет, – произнесла Майя.

– Привет, – сконфуженно произнесла Лена, – можно я на улице поиграю?

– Нет, погоди, мы сейчас все вместе пойдем! – воскликнула Кира и обратилась к Майе: – Давай откроем окна, а сами посидим в твоем саду. Я уже обратила внимание, там очень уютно!

– Не надо открывать окна!

– Но если мы будем на улице, ты и не заметишь, что они открыты. Собирайся, выходим!

С этими словами Кира распахнула шторы и открыла фрамуги.

– Кира, я не хочу там сидеть! Шумно, люди вокруг…

– Майя, – шепотом сказала Кира, – Лена не даст нам поговорить. А на улице она будет занята.

Майя вздохнула, набросила куртку, и они вышли в сад.

В этом месте домики окружала живая изгородь, а рядом были небольшие уединенные площадки, где располагались плетеные кресла и стол.

– Как уютно! – воскликнула Кира и тут же нашла чем занять Лену: – Смотри, сколько здесь листьев. Давай привезем в Москву гербарий?

– А что для этого надо? – заинтересованно спросила Лена.

– Надо собрать листики со всех деревьев и кустов, которые здесь растут. Потом мы их положим в книжку, они высохнут, но сохранят свой цвет. Это очень красиво – осенние листья.

– А почему мы дома не можем это сделать?

– Дома тоже сделаем, но у нас нет таких растений.

Лена закусила губу и пошла к желтым кустам. Теперь, когда дочка была занята, Кира могла поговорить с Майей. Девушка изменилась – из молодой цветущей женщины она превратилась в существо катастрофической худобы. На ней была бесформенная, сизая домашняя одежда, волосы стянуты на затылке, на щеках – сыпь.

– Майя, что с тобой? Тебе плохо? – спросила Кира.

Она решила не ходить вокруг да около, а сразу расспросить обо всем. Кира боялась, что Майя придет в себя, эффект неожиданной встречи исчезнет и разговорить ее будет уже невозможно.

– Это от препаратов, – ответила Майя, – у меня на них такая реакция.

– Зачем ты их пьешь? – осторожно спросила Кира.

– Не сплю. И вообще…

– Слушай, Майя, я тебя не узнаю! Что должно было приключиться, чтобы такая красотка, как ты, перестала за собой ухаживать?

Действительно, кожа на руках девушки стала сухой, ногти длинные, желтоватого оттенка.

– Зачем мне все это нужно? – желчно спросила Майя, и Кира поняла, что это начало рассказа. Та необходимая преамбула, за которой последуют слезы, бессвязный лепет, признания и прочее. То, что в конечном итоге должно принести успокоение, облегчение душе.

– Приходил тут один с дурацкими вопросами… Слушать противно, сам же все понимает…

– Майя, что понимает? – мягко подтолкнула ее Кира.

– Понимает, что иногда жить не хочется, тошнит от всего.

– А, это! – воскликнула Кира. – Я понимаю, о чем ты. Очень хорошо понимаю. Ты знаешь, у меня ведь беда – Лену отнимают. Лишают родительских прав.

– Что? – казалось, Майя не поняла Киру.

– Пока училась, мой муж времени не терял. Ему подсказали, как меня проучить. Я вернулась в Москву. Дочка отлично себя чувствует, здорова, спокойна, встретила меня хорошо. Меня на работу взяли, хотя я предупредила, что придется опять уехать. Планов же столько! А муж подал заявление в суд о лишении меня родительских прав за то, что я якобы отдала Лену чужим людям.

– Это же была семья твоих друзей!

– Конечно, но это мы с тобой понимаем. А для суда они чужие люди. Формально я злоупотребила родительскими правами. Не оказала должного внимания, поступила безответственно, могла нанести или даже нанесла урон здоровью и психике дочери.

– Ты это серьезно?!

– Более чем. Я вырвалась по делам в перерыве между судебными заседаниями. А еще у моего мужа любовница, к которой он переселился…

– Кира, это все ужасно!

– Что именно?

– То, как люди поступают иногда…

– Так люди разные. Они и поступают по-разному. У тебя как дела? Почему ты здесь? Почему худенькая такая? Да и настроение, я смотрю, так себе…

– Я не хочу об этом говорить. Извини, – отвернулась от Киры и стала смотреть, как Лена рвет листья.

– Ну, как знаешь, – покладисто согласилась Кира, – тогда я тебе расскажу о своих делах. С мамой отношения получше, она на суде рассказала все как есть. Что мне не с кем было оставить дочь. И после сама заговорила со мной. Но напряжение чувствуется. Оно всегда было, с того момента, как она меня уговорила за Виктора выйти. А еще я с любовницей мужа познакомилась. Пренеприятная минута, но… Ничего, пережила.

– И как она? – вдруг заинтересовалась Майя.

– Обычная тетка. Пухлая, крашеная, с деньгами, с хорошим статусом. Она, думаю, и посоветовала подать в суд. Посоветовала, а теперь не знает, что с этим делать. Мой ребенок ей не нужен.

– Для чего же она это сделала?

– Леший ее знает. Пыталась привязать к себе мужчину, разжигала неприязнь ко мне… А Виктор оказался дураком.

– И что ты будешь теперь делать?

– Не знаю. Сила на их стороне. Там связи. Но если что, подам апелляцию, устрою шум, я Лену не отдам просто так.

– А может, у тебя знакомые есть какие-нибудь? Повлиять на ситуацию.

– У меня – нет. А вот у них – есть. И они влияют. Ладно, что-нибудь придумаю, – вздохнула Кира, – жаль только, что столько сил и времени уйдет на это все. Я могла бы уже сейчас думать о деле, а у меня дочка из головы не идет.

– Да… – вздохнула Майя. – А меня Вадим бросил.

«Вот оно… Так и думала. Неужели родители не могли докопаться до этого сами?!» – подумала Кира, а сама вслух сказала:

– Вы как-то объяснились по этому поводу?

– Он объяснился. Я – нет.

– И что же он сказал? – спросила Кира легким голосом. Словно бы она забыла об отказе Майи говорить о делах.

– Сказал, что женится. Что так надо. Что не любит. Но вот дела, деньги, обязательства бизнеса.

Кира вспомнила, как, наблюдая за Майей и Вадимом в Италии, сразу усомнилась в Вадиме. Она, как человек посторонний, была зоркой и увидела эту отдаленность Вадима, ощутила это его позволение себя любить.

– Пока я носилась по Европе, ругалась с матерью, училась шить сумки, он встречался с ней. И между ними очень хорошие отношения. Совсем не деловые и не дружеские.

– Почему ты так уверена?

– Я следила за ними. Вернее, за ним. Залезла в телефон, подслушала разговор. А потом она прилетала сюда. Он вроде бы встречался со мной. Но на самом деле у нас был всего один ужин. И он умчался по делам. А с ним в отеле жила она.

– Майя, – Кира вздохнула, – ты же такая молодая! Еще столько в твоей жизни будет…

– Не будет… Понимаешь, я ведь беременна была. Но ребенка оставить нельзя было. Таблеток страшных наглоталась. Врачи ничего не сказали родителям. Я же не подросток.

– Погоди, я задам неделикатный вопрос. Ты выпила таблетки, зная, что ты уже в положении?

– Врачам я сказал, что не знала. Что у меня проблемы с циклом, что чувствовала себя нормально… Но если говорить правду, то я догадывалась. Можно сказать – знала. Да, срок был очень маленький. Но я уже чувствовала себя плохо. Теперь у меня нет ни ребенка, ни Вадима.

– Погоди…

– И детей теперь у меня, скорее всего, уже не будет.

– Ты уверена?

– Да, врачи так сказали.

– Майя…

– Молчи, Кира, молчи! Я поэтому ничего никому не рассказывала. Не выношу, когда жалеют или читают нотации. Мать уже приходила с выволочкой. Сказала, что я думаю только о себе, что не думаю, сколько страданий я ей причинила своим поступком. Как ты думаешь, можно ли с ней чем-то поделиться?

– Иногда такая резкая или даже грубая реакция – признак сильного волнения, беспокойства. Пойми, не все умеют быть ласковыми. Поэтому не обижайся на маму. А… отец? С ним же у тебя хорошие отношения.

– Я не могу ему это рассказать. И неловко. И мне его жаль. Он любит меня, наверняка хотел бы внуков. Понимаешь, он один. У него никого нет… Мне кажется, что он любил маму и любил наш дом.

– Он работает? – Кира воспользовалась моментом и попыталась отвлечь Майю. Ей хотелось, но она не смела себе в этом признаться, побольше узнать о Крылове. Все поведение этого человека вызывало симпатию и интерес.

– Работает. Только я не знаю, чем они там занимаются. Мама знает об этом не больше моего. Но она язвит по этому поводу. Говорит, что теперь ясно, кто из них двоих был деловым человеком.

– Ну, тут она может не сомневаться, судя по тому, что ты рассказала. Но, – тут Кира улыбнулась, – не каждому быть предпринимателем. Можно иногда просто работать, зарабатывать небольшие деньги и жить полноценной жизнью. Кстати, вот ты знаешь, я же не оставила идею создать ателье сумок. Это сейчас, пока суд, пока вся эта нервотрепка, я не могу об этом думать. Но… вдруг у меня не получится? Вдруг я не способна быть предпринимателем?

– Не говори ерунду, – отмахнулась Майя, – ты вон бросила все, поехала учиться…

– Ох, учиться, шить одну сумочку в полгода – это не вести дела. Понимаешь, нужно уметь стратегически мыслить, нужно хорошо просчитывать, необходимо изучать рынок.

– Последнему можно научиться.

– Согласна. Но вот делать правильные выводы и уметь предчувствовать – это дается свыше.

– Кира, у тебя все получится, ты – целеустремленная. Не то что я. Мне и учиться не хотелось, и работать. Я все думала, что выйду замуж, рожу детей, буду их воспитывать… – Голос Майи опять задрожал.

– Не стоит сейчас плакать. Время пройдет, и оно же подскажет тебе какие-то решения. – Кира улыбнулась.

Она сознательно все подводила к шутке, понимая, что ужас содеянного и случившегося может накрыть Майю. По мере улучшения физического здоровья душевное может, наоборот, ухудшаться.

Майя ничего не ответила, только вздохнула.

– Слушай, а тут рядом есть какой-нибудь салон? Мне бы подстричься, – спросила Кира.

– Зачем тебе? – Майя оглядела ее голову. – Вполне приличная прическа.

– Майка, – укоризненно воскликнула Кира, – что это такое?! Вполне приличная? Мне хочется хорошую.

– Здесь везде полно и салонов, и обычных парикмахерских. Есть дорогие, есть подешевле.

– Слушай, а ты не можешь со мной сходить? Или съездить. Я что-то одна стесняюсь. Я никогда за границей не стриглась. А мне надо выглядеть на все сто!

– Я даже не знаю… – Майя пожала плечами. Лицо ее опять стало мрачным.

– Ну пожалуйста. Мне действительно надо… И сама понимаешь – Лена. Поиграешь с ней, пока я буду стричься…

– Мне не хочется выходить из дома и не хочется видеть людей. К тому же надо мыть волосы, одеваться…

– Хорошо, я поняла, – сказала Кира сухим тоном, – ладно, не надо. Как-нибудь справлюсь.

Они замолчали. Лена, увлекшись гербарием, уже была в другом конце участка. На столе перед Кирой высилась горка желтых листьев.

– Смотри, сколько оттенков желтого! – произнесла Кира, взяв в руки несколько веточек. – Вот бы такой комплект сшить. Сумку, перчатки и головной убор.

– Ага, получится человек – гриб-подосиновик, – отреагировала Майя.

Кира расхохоталась.

– Вот так одним словом можно убить в человеке всю инициативу.

Майя вздрогнула от громкого смеха. Но Кира сделала вид, что не заметила этого.

– Да, рыжий замшевый берет – это перебор. Жаль, мне хотелось поиграть фактурой и цветом. Знаешь, такой осенний уют.

– Можно шляпку. Знаешь, такую, тирольскую. Она имеет мужественный вид. Задорный, – сказала вдруг Майя.

Кира на минуту представила, как это будет выглядеть, и пришла к выводу, что подруга права.

– Отлично! Ты совершенно права! Именно шляпку, и именно такую! И, как ни странно, никакого сходства с подосиновиком. Хотя тоже – шляпка.

– Потому что форма – резко очерченная, мужественная.

– Очень может быть, – пробормотала Кира, она вытащила из сумки свой блокнот и быстро набросала эскиз шляпки.

– Так? – спросила Кира.

– Да, – кивнула Майя. – Ладно, пойду переоденусь, выпью лекарство и провожу тебя в парикмахерскую.

– Спасибо! – обрадовалась Кира и позвала дочь: – Лена, сейчас мы пойдем делать маме прическу. Ты меня подождешь с тетей Майей.

– А мне прическу?

– Зачем? У тебя отличные косички.

Майя вышла из дома в джинсах и футболке. До прически руки у нее не дошли.

– Вот и я. А вы не хотите сначала чаю попить? У меня есть кекс!

– Хочу кекс! А чая не хочу! – тут же выкрикнула Лена.

– Да запросто, – ответила Майя, – пойдем, отрежу кусок. Кира, ты чай будешь?

– Нет, – отказалась Кира.

Она с удовольствием наблюдала, как меняется поведение Майи. И даже если это было ненадолго, все равно не могло не радовать.

Через двадцать минут они вышли из зеленой калитки санаторного поселка и отправились к возвышающимся вдалеке высоким жилым домам.

– Вот это – центр микрорайона. Там есть все: салон, магазины, кинотеатры. Я туда не ходила ни разу. Только мимо проезжала.

– Интересно, посмотрим. Я бы вообще Берлин посмотрела. Говорят, здесь хорошие музеи и очень красивые старые улицы.

– Наверное, – пожала плечами Майя, – мне не хочется никуда.

Они шли медленно, потому что Лена останавливалась перед каждой витриной, что-то бормоча под нос. В какую игру она играла, Кира не поняла, но радовалась, что дочь не скучает. И самое главное – они вместе. Поглядывая искоса на Майю, она удивлялась тому, что девушка быстро пошла на контакт. Ведь, по рассказам Крылова, Майя вообще никого к себе не пускала и ни с кем не хотела разговаривать. «Да, – рассуждала про себя Кира, – выглядит она ужасно. И страшно похудела, и бледная. Ее вернули с того света, она перенесла аборт. Еще слабая. Это заметно даже по походке. Но… ведь про берет-подосиновик она сказала?! Может, ей уже тесно в собственных переживаниях и горестях. История с Вадимом не такая уж удивительная. Что-то было в их отношениях непрочное, только влюбленная Майя не замечала этого.

Странности поведения влюбленных людей не раз были описаны в литературе. И это удивительное свойство не видеть очевидное, но держать в поле зрения мелочи иногда может привести к роковым ошибкам. «Вадим держался спокойно, даже очень спокойно для влюбленного человека. Но Майя обращала внимание на количество роз в букете, ресторан, в который он ее пригласил, побрякушки. Это не объяснялось ее меркантильностью, это объяснялось молодостью и неспособностью быть объективной.

– Мы пришли, – сказала Майя, указав на небольшой торговый центр, в первом этаже которого находился салон.

– Так что же мне сделать со своей головой? – вдруг забеспокоилась Кира. Она стричься не хотела, думала сделать укладку. Вся эта прогулка была затеяна ради Майи.

– Они тут, как правило, по-английски понимают, – сказала та, – но, на всякий случай, две головы лучше.

Дородная блондинка с искусственным загаром улыбнулась им из-за стойки. Не успела Кира открыть рот, как Майя попросила принять их без записи.

– Вы хотели бы стрижку? – спросила дама.

– О нет, это для моей подруги.

Дама перевела взгляд на Киру, и на ее лице проступило явственное недоумение. Голова Киры была почти в идеальном состоянии, Майю же хотелось вымыть и причесать.

– О'кей, через десять минут вами займутся. Кофе?

«Дружба того стоит. И душевное здоровье человека тоже!» – подумала Кира, глядя на себя в зеркало. На лице Лены, выглядывающей из-за плеча, было написано восхищение.

– Мама, ты как Леша Филиппов из второй группы. Точно такая прическа.

Мастер стоял за спиной со значительной и самодовольной улыбкой. Майя, сидя у противоположной стены, промолвила:

– Вот это преображение.

Да, это было полное и удивительное преображение. Пряди волнистых волос лежали на полу, а на голове у Киры был чуть отросший ежик. Лицо из-за этого стало тоньше и выразительнее. Появились вздернутые брови, скулы и… чуть длинноватый нос.

– Да, – промолвила Кира, глядя на себя в зеркало, – хорошо, но несколько непривычно. Наверное, к этой прическе надо похудеть, да?

Майя вдруг фыркнула:

– Куда тебе худеть?! Я уж молчала, но ты сейчас похожа на спицу.

– Это все суд, – проговорила Кира, но, увидев взгляд дочки, осеклась.

– Да, неприятности эффективнее всяких диет, – подтвердила Майя. – Давайте возвращаться, я устала.

К удивлению Киры, стрижка не стоила баснословных денег. А выходя из салона и бросив в зеркало последний взгляд, Кира страшно себе понравилась. Голове было легко, настроение вдруг стало задорным.

– Неужели правду говорят, что с волосами снимают неприятности?! Мне сейчас так хорошо! – воскликнула она.

– Смотря какие… – пробурчала Майя, но тут же спохватилась: – Извини, к вечеру я становлюсь злой.

– Ничего, я все понимаю, – обняла ее Кира, – я так рада тебя повидать! И так здорово, что ты проводила меня в этот салон. Это то, что мне было нужно.

– Ерунда, это ты меня вытащила на улицу. Я ведь нигде не бываю и ни с кем не встречаюсь. Ты приедешь ко мне еще?

– Обязательно, прямо завтра…

– Нет, завтра у меня консультация у профессора и кое-какие процедуры. Буду целый день занята. Давай послезавтра?

– А мы с Леной не помешаем? Может, мама твоя захочет приехать?

– Не волнуйся. Я все устрою. Да, на всякий случай: я никому ничего не говорила. И тебя прошу молчать.

– Ты могла бы меня не предупреждать. Не волнуйся. До послезавтра?

– Договорились! До послезавтра!

Кира и Майя попрощались у зеленой калитки.

До дома они добрались не скоро. Кира решила поехать на метро, но заблудилась, перепутала направления, и, когда они уже подъезжали к нужной станции, Лена спала у нее на руках.

От метро пришлось взять такси. Но ехать было совсем чуть-чуть, и уже вскоре дочка спала дома, а Кира устроилась отдохнуть на кухне с чашкой чая. Она была довольна результатом. Майя ей все рассказала, даже удалось ее вытащить в парикмахерскую, они хорошо общались с Леной. Это был немаловажный момент – Кира отлично понимала, что испытывает сейчас Майя. Основной задачей теперь было не проболтаться Крылову. Кира понимала, что отец имеет право знать многое, но она дала слово. Да и состояние Майи не казалось таким безнадежным. «Странно, она так легко пошла на контакт. Все рассказала. Да, немногословно, да, без деталей. Но ведь все сразу рассказала. Неужели мать не могла найти подход к ней?» – удивилась про себя Кира. Вспоминая встречу, она еще раз убедилась, что Майя гораздо больше привязана к отцу, хотя встречается с ним гораздо реже. Кира набрала номер Крылова и подробно описала прошедший день.

– Спасибо вам. Вы даже не представляете, как я волновался, но боялся позвонить. Вы же устали. Как здорово, что вы сумели найти подход к Майе, она ведь вообще не разговаривала, молчала! А вот приехали вы, и все как-то налаживается.

– Может, это совпадение. А скажите, неужели у Майи подруг нет? Ну, таких, закадычных, близких, с которыми все секреты можно обсудить?

– Подруг не было. Была подруга из Питера, но они в последнее время отдалились – расстояние. А так в основном – приятельницы. А почему вы спрашиваете?

– Я удивляюсь, что рядом с ней никого нет. Во всяком случае, у меня такое ощущение.

– Это так. Мать давила на нее, когда дело касалось выбора друзей, окружения. В конце концов Майя перестала встречаться с теми, кто был ей интересен. И очень редко шла навстречу матери, избегала общения с ее кругом, в результате – ни там ни тут. А сейчас… Сейчас Инесса считает, что случившееся может помешать благополучному замужеству. Кому нужна жена-неврастеничка?

– Понятно. Поэтому никто из окружения про случившееся не знает?

– Думаю, нет.

– Тогда ваш выбор правильный.

– Вы себя имеете в виду?

– Да.

– Очень удачный. Я это сейчас понимаю, – ответил Крылов. – Завтра, насколько я знаю, у Майи консультация и процедуры.

– Да, мы договорились встретиться послезавтра.

– Тогда завтра я хотел бы подъехать к вам. Просто погуляем, пообедаем.

– Конечно-конечно, – сказала Кира, – а сегодня я пораньше лягу спать.

Крылов появился рано утром. Лена еще спала, Кира готовила завтрак. В руках у него был большой сверток.

– Я рано, но у нас большие планы. Сначала давайте прогуляемся… Ой, а что это с вами? – сказал Крылов, увидев Киру. – А Лена еще спит?! Это ей!

– Я даже не знаю, на какой вопрос отвечать! Что со мной? Я подстриглась. А Лена спит, – развела руками Кира. Она сама была еще в пижаме, и это обстоятельство смущало ее.

– Вам очень-очень идет! Вы совершенно другая! Вы и тогда были очень симпатичной. Но сейчас вы просто красавица!

– У меня нос длинный, – вдруг сказала Кира.

– Да, длинный, – так же внезапно согласился он, – ну и что?!

– Ладно, оставим это, – рассердилась Кира. – А что это в пакете?

– Это велосипед. Детский.

– Зачем?! Зачем вы деньги тратите?!

– Господи, ну какие же это деньги?! Он же детский. Вот взрослые стоят почти как машина! – отмахнулся Крылов. – Значит, я поторопился… Но знаете, мне хотелось сегодня успеть как можно больше. Во-первых….

– Во-первых, проходите, пожалуйста, в квартиру. А то соседи будут в курсе всех наших дел, – пошутила Кира.

– Да, спасибо. – Крылов вошел в прихожую, занял все ее пространство и опять зашумел: – Это отличный, зеленый район. К тому же исторически любопытный. Думаю, вам не мешает развеяться. И погода славная.

Кира слушала и понимала, что Андрей Александрович прежде всего хотел бы узнать то, о чем она говорила с Майей. Но она дала слово и пока не смогла переубедить Майю открыться родителям.

Оставаться наедине с Крыловым ей сейчас не хотелось – она боялась выжидающего молчания и к тому же понимала его беспокойство. Кира легко могла представить себя на месте Крылова.

– Не переживайте, я не буду донимать вас вопросами, – вдруг прочитал ее мысли Крылов, – я же все понимаю и надеюсь, что Майя расскажет мне все сама. Я только хочу сказать, что ужасно благодарен вам.

– Перестаньте, – остановила его Кира, – я сейчас себя ругаю, что так долго упорствовала. Заставила вас уговаривать меня.

– Я все понимаю, – Крылов улыбнулся. – Пойдемте гулять?

– Не могу, – ответила Кира и развела руками.

– Это еще почему?

– Я в пижаме.

– О господи, а я уж испугался, что есть какие-то другие причины. Я вас подожду. Хотите, внизу побуду? На улице. Чтобы вам не мешать?

– Не выдумывайте!

– Мама, кто там? – раздался голос Лены.

– Вот, я ее разбудил! – непритворно огорчился Крылов.

– Вы перебудили весь дом, если уж на то пошло, – проворчала Кира, – идите на кухню, делайте кофе. А мы с Леной будем умываться и прочее.

– Хорошо, я сделаю все, что скажете, – согласился Крылов и вдруг сказал: – А гулять хочется так, как гуляли раньше.

– А как гуляли раньше? – обернулась к нему Кира.

– Просто гуляли. Покупали мороженое и шли по улицам, рассматривали дома, витрины, прохожих, отдыхали на скамейках, валялись на траве. Я сто лет так не гулял. А вот теперь захотелось.

– Знаете почему? – улыбнулась Кира.

– Почему?

– Потому что у вас отлегло от сердца. Майя разговорилась. А это значит, что ее беда в душе не останется. Ей будет становиться все легче и легче. И вам вдруг захотелось почувствовать жизнь. Самую обычную.

– Да, верно. Вы все очень правильно понимаете. Ну, я пошел варить кофе? А вы собирайтесь.

Кира переоделась, одела Лену, они взяли ее велосипед и вышли на улицу.

– Мы пойдем куда глаза глядят, а придем на это же место. Здесь так хитро устроены улицы… – сказал Крылов.

– Я все хотела спросить про это место – оно имеет свой колорит, наверное, старый район?

– Да, Сименсштадт – место с историей. Между прочим, это раньше было пригородом, а потом тут решили построить дома для рабочих. Недорогое жилье, но чтобы не было трущоб, рассадника недовольства, завод «Сименс» нанял самых известных тогда архитекторов.

– Это какие годы были?

– Двадцатые. До фашизма было еще далеко. А искусство пыталось наверстать упущенное Первой мировой. Так вот, были такие известные в архитектурном мире люди – Мартин Вагнер, Ганс Шарун, братья Макс и Бруно Тауты. Им предложили разработать проект. Это была удача для них и для города, поскольку именно с этих людей начинался новый стиль.

– Дома-пароходы. В Москве тоже такие есть.

– Есть, но немного, большинство разрушено.

– И в этих домах действительно селили рабочих? – спросила Кира, указывая на дом, мимо которого они проходили.

– Именно рабочих. Кстати, дом, на который вы указали, имеет свое имя.

– Какое?

– «Длинная тоска», – рассмеялся Крылов, – такая вот немецкая шутка.

– Вроде бы не тоскливый, но длинный, – сказала Кира.

– Триста с лишним метров. Его отреставрировали, но квартиры остались такими же, какими были тогда. Их не переделывали.

– Это правильно. Но я знаю, почему «Длинная тоска» не портит пейзаж. – Кира указала на яркие небольшие домики рядом.

– Их тоже известный архитектор строил, Хуго Херинг; он считал, что пейзаж надо украсить. Вот и расставил разноцветные дома.

Они шли и ели то самое мороженое, о котором мечтал Крылов, впереди на велосипеде ехала Лена. Со стороны эта троица казалась обычной семейной парой, которая проводит свободное время в своем районе. Видимо, эта мысль им пришла обоим в голову одновременно. Потому что Кира вдруг смутилась, а Крылов рассмеялся.

– Можно я прикрикну на нашего ребенка? – притворно строго спросил он. – Впереди дорога, а она быстро едет.

– Можно, – ответила Кира.

Шутка сняла напряжение, которое вдруг на мгновение появилось между ними. «А я полная дура, если так обращаю внимание на подобные вещи. Мы просто гуляем. Потому что есть время. Потому что хорошая погода. Потому что… – Кира запнулась, а потом про себя добавила: – Потому что нам втроем хорошо. И неважно, что это всего лишь эпизод для всех нас».

– Вы отличный экскурсовод, – сказала она Крылову, – и если вы еще скажете, что за страшилище стоит вон там, через дорогу, вам просто не будет цены.

– Какое? Вон тот дом? Какой-то подслеповатый, несмотря на обилие окон? С круглыми балконами-бойницами?

– Да, – кивнула Кира.

– У этого дома есть имя, «Броненосец». И построил его знаменитый архитектор Шарун. Дом странный, но считается самым интересным среди всех местных.

– Не хотела бы я жить в нем. Он устрашающий.

– Ну, тогда все это входило в моду.

Домой они вернулись через два часа. Лена, уставшая, но державшаяся молодцом, объявила, что хочет смотреть мультфильмы. Кира наскоро умыла ее, переодела, покормила и включила мультики. Они с Крыловым уселись на кухне.

– Вот теперь я вас покормлю. И даже не пытайтесь отказаться, – сказала она.

– А я и не буду. Вы отлично готовите. Но у меня есть идея, – вдруг ответил тот.

– Какая?

– Давайте поедем куда-нибудь пообедать. Вы же не были в Берлине, не видели его известных мест. А я знаю несколько вполне приличных ресторанчиков в центре.

Кира посмотрела на Крылова. Он сидел расслабленно на стуле, одетый в джинсы и светлую рубашку. Загар, темные глаза, краснота чуть обветренных щек делали его моложавым.

– Сколько вам лет? – неожиданно спросила она его.

– Сорок семь, – ответил тот.

– А на вид – на десять лет меньше!

– Это потому, что вы рядом, – ответил Андрей Александрович, чем ужасно смутил Киру.

Этот день, как и предчувствовала Кира, был суматошным, раздерганным, абсолютно безалаберным, очень странным. Они взбудоражили Лену, не дав ей досмотреть мультики.

– Куда мы идем? С велосипедом идем? На такси едем? А куда мы едем? – спрашивала она.

– Можно с велосипедом, – отвечал Крылов.

Но тут воспротивилась Кира:

– Нет, велосипед – для прогулок рядом с домом. А мы едем в центр. Там много людей, там кататься нельзя.

Потом они ехали в такси, ехали долго – сначала вдоль леса, потом вдоль реки, старого замка с красивым парком, башен, огромных домов. Лена высунулась в окно и вслух комментировала все, что видела.

– Она эту поездку не забудет, – вдруг произнесла Кира, – это ее самое первое путешествие. И оно оказалось таким ярким. Спасибо вам, что вы так внимательны.

Последние слова относились к Крылову.

– Здесь только ваша заслуга. Не согласись вы мне помочь, ничего этого не было бы. Так что Лена будет благодарить вас. И Майя тоже. Она ведь звонила мне. И это совершенно неожиданно. До этого звонил только я.

– Что же она сказала?

– Что приезжала ее подруга. Что они поболтали. Что она была очень рада ее видеть и что они договорились встретиться еще раз.

– Это хорошо. Она озвучила планы – а это значит, что они появились. Даже если она передумает или у нее испортится настроение.

– Кира, она рассказала вам что-то такое, что мне надо знать? Вы – тоже мама, вы меня должны понять.

– Андрей Александрович…

– Андрей. Так лучше, – поправил ее Крылов.

– Хорошо, Андрей. Она мне рассказала очень немногое. То, на что у нее хватило сил. Вы же понимаете, это непросто – осознать, что с тобой произошло. А рассказ – это и есть осознание. Если хотите, воспроизведение ситуации. Думаю, ничего нового я вам не скажу.

– Это точно? Точно, что она больше ничего не сказала?

– Точно. – Кира посмотрела на Крылова честным взглядом. Она понимала, что сейчас врать надо ради Майи. Опасность миновала, но любой шум вокруг случившегося может нанести урон. И еще Кира подумала о матери Майи. Что бы ни говорили, как бы люди ни расставались, но даже бывшие муж и жена иногда объединяются вокруг общего ребенка. И нет никакой гарантии, что Крылов, узнав о прерванной беременности, не поделится новостью с Инессой Владимировной. А та, как уже поняла Кира, деликатничать не будет.

– Я надеюсь, что вы не будете делать тайн там, где это опасно делать, – произнес Крылов, и Кира вдруг услышала в голосе совсем незнакомые нотки. Она уже видела Крылова злым, раздраженным, обеспокоенным, заботливым, нерешительным, вежливым, но сейчас голос и интонации вдруг указали на жесткость и требовательность.

– Я надеюсь, что вы, Андрей Александрович, не будете видеть во мне подчиненную, – ответила Кира.

Меньше всего ей хотелось сейчас еще одной психологической зависимости. А именно этот тон, эта манера легко деморализовала таких мягких и уступчивых людей, как Кира. А еще этот тон напомнил ей о столкновениях с матерью и Виктором. Те тоже любили властные интонации, подразумевающие ее, Кирину, неоспоримую вину.

Крылов ничего не ответил и не извинился, как того ждала Кира.

До центра они ехали молча, только Лена продолжала рассказывать о том, что она видит в окно машины.

– Знаете, я хочу вернуться домой. И я не хочу никуда идти, – вдруг произнесла Кира, чуть не плача.

Они уже вышли из машины и стояли на оживленном перекрестке. Направо шла яркая и шумная улица Кудамм, налево шли переулки и улочки, прямо перед ними находился большой сквер. Рядом с Кирой был малознакомый мужчина, поведение которого ей сейчас решительно не понравилось. Но повлиять на него она не могла, да и не имела права. В этом городе она ради Майи, а не ради этого человека. Что же он тогда так разговаривает с ней? Она не обязана ему ничем. Вся эта затея – его затея.

Крылов по-прежнему молчал. Он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел в сторону. Ситуация была идиотской, и от этого Кире было еще хуже. Идти искать сейчас машину, хватать за руку дочь и тащить ее к метро – все это так напоминало семейную сцену. Муж с женой поссорились, и вот теперь…

– Почему вы считаете возможным так разговаривать?! – воскликнула она в отчаянии.

– Кира, как? На что вы обиделись?! – спросил Крылов, чуть наклонившись к ней, не вынимая рук из карманов.

– Мне не нравится, когда вы так стоите. И так разговариваете. Вы похожи за горлопана. На шпану… на… на…

– На кого я похож? На шпану? – удивился Крылов, но руки из карманов вынул.

– Вас не учили, что неприлично так стоять?. Что это развязно?!

– Господи, да что это вы напали на меня?! Я боялся, что вы можете скрывать что-то страшное о Майе. Знаете, женщины иногда в плену дурацких представлений о джентльменских соглашениях. Они будут хранить тайну, не понимая, что ее оглашение вовремя может быть спасением для другого человека.

– Почему вы так плохо думаете о женщинах? Они не глупее мужчин. И понимают разницу между секретом и тайной.

– Господи, а это еще что за различие?! – развел руками Крылов.

– Вам не понять, раз спрашиваете, – отрезала Кира.

– Вы ругаетесь громко, на вас смотрят, – вдруг раздался голос Лены.

Кира и Крылов опомнились.

– Извините. Я не хотел ничего такого сказать. И уж тем более – обидеть. Я на вас готов молиться, столько вы сделали для меня и Майи. Сами видите, я неуклюж. Я не смог бы деликатно разговорить ее. А еще я страшно злюсь, когда чувствую подвох.

– И сейчас вы это чувствуете?

– Да, чувствую. Мне кажется, что вы что-то скрываете.

– Я не скрываю. Я – недоговариваю. Но в общем-то, вы не ошиблись. Даже удивительно – такое чутье для отца, – заметила Кира.

– Вот интересно вы рассуждаете! Она – дочь!

– Мужчины менее чувствительны к деталям. Но поверьте, я скрываю только то, что не имею права сказать.

– Хорошо, – кивнул Крылов, – но если что…

– Я обещаю.

Кира справедливо решила, что Майя имеет право на деликатные тайны. «Заключения врачей могут быть и ошибочными. А уж если они, к несчастью, правы, есть другие варианты. Но сейчас говорить об этом нельзя», – думала она.

– Вот и отлично, если мы помирились и вы раздумали ехать домой… – начал было Крылов, но, увидев физиономию Киры, спохватился: – Извините еще раз. Пошли пообедаем наконец, может, я от голода такой вредный.

– Ладно, – смилостивилась Кира.

Она взяла за руку притихшую Лену, и они пошли по улице.

Со стороны они выглядели неоднозначно: молодая женщина, стриженная под мальчика, красивый мужчина и маленькая девочка, которая на всякий случай крепко держала мать за руку. Это была не семья, но и не случайные знакомые. И на друзей они не были похожи. Каждый из них был сам по себе, но тем не менее что-то держало их вместе. И то были не только обстоятельства. Это что-то уже можно было определить такими словами, как взаимное влечение. Оно было еще слабым, неопределенным, но оно уже было.

Ресторан, в который привел их Крылов, был переполнен.

– Пойдемте найдем что-нибудь поспокойнее. И не такое пафосное, – шепнула Кира Крылову, пока тот объяснялся с метрдотелем. Она уже успела разглядеть людей, сидящих за столиками.

– Вам не нравится, – как-то нерешительно спросил Крылов.

– Нет, не нравится. Шумно, – ответила Кира.

– А может…

– Андрюша! – раздалось откуда-то из угла.

Крылов повертел головой, а потом, неуловимо переменившись в лице, кому-то махнул рукой. Кира не успела разглядеть женщину, которая окликнула Крылова, только поняла, что она сидит в компании ярких людей.

– Ты когда будешь у Майи? – продолжила женщина, несмотря на гул ресторана и посторонних.

– Я уже был у нее. Извини, спешу, – отвечал Крылов и деликатно подтолкнул Киру к выходу.

– А что, здесь очень дорого? – громко прореагировала Лена на их бегство. Оказавшись на улице, Крылов выдохнул.

– Простите, – он усмехнулся, – я все время извиняюсь перед вами. Это мать Майи. Вы думаете, что только Москва – большая деревня? Вовсе нет. Берлин – тоже деревня. Только поменьше.

– А-а, – понимающе протянула Кира, – правильно, что ушли. Да и ресторан мне не понравился.

В результате они обедали в небольшом кафе, которое скрылось на тихой улице неподалеку от Виттенбергплатц («Одна из самых старых станций метро», – заметил Крылов). А еще неподалеку был канал, по которому плавали катера и теплоходы. Лена, быстро съев картошку фри и маринованный огурчик, ерзала на стуле. Она тяготилась этим чинным сидением за столом с белой накрахмаленной скатертью.

– Пусть пойдет поиграет. Вон там – детский уголок. Все дети там.

– Я с ума сойду, приглядывая за ней, – возразила Кира.

– Там специальные няни. Они и рисуют, и играют с ними. Не беспокойтесь. И потом, она же на глазах, – успокоил Крылов.

Лену, к ее радости, отпустили, и она быстро влилась в детский коллектив.

– Интересно как получается. Никаких языковых барьеров, – заметила Кира.

– Да, и общение почти полноценное. Дети совершенно не удивляются, если их кто-то не понимает. Они тут же замещают язык жестами, предметами. А уж обучаемость языкам просто фантастическая. Знаете, Майя рано стала ездить за границу, приезжала, зная слова, выражения. И самое интересное, потом не забывала их. Вот что значит – языки в раннем детстве. Ну а потом мы ее сдали на руки преподавателям, и теперь она в совершенстве знает два языка.

– Язык должен быть активным. Тогда словарный запас не «тонет». Майя пользуется знаниями, она живет среди носителей.

– Кстати, а откуда вы так хорошо знаете английский? – Крылов посмотрел на Киру.

– Учила в школе. Потом сама изучала, потом были курсы. В колледже у нас была очень сильная группа – это мне помогло.

– Вы кто по специальности?

– Я медицинский работник. Закончила колледж. Высшего образования у меня нет. Да и поработать по специальности не удалось. Вышла замуж, родилась Лена. Дома сидела. А потом пошла в поликлинику. Но это не то, чего я хотела.

– Понимаю, – кивнул Крылов, – а расскажите о себе.

– Зачем? – удивилась Кира.

– Наверное, давно ни с кем по душам не разговаривал.

– А коллеги, знакомые?

– Коллегам неинтересно слушать обо мне, а мне – о них. Нас связывают дела. А друзья все обо мне знают.

– Даже не знаю, что и рассказывать. Я выросла в деревне. Воспитывала меня бабушка. Ее дом стоял под тем самым дубом, где теперь стоит мой дом. С папой у меня были очень хорошие отношения, он понимал меня лучше, чем мама. Мама – педагог. Заслуженный учитель. Строгий и скупой на эмоции человек.

– У вас сложные отношения с матерью?

– Ну почему же… – Киру передернуло. Она терпеть не могла обсуждать близких.

– Простите. Но мне кажется, вы одинокий человек. А как в Италии оказались?

Кира смутилась.

– Если не хотите, не рассказывайте.

– Почему же… Я люблю шить. И умею. Только времени никогда нет. Я даже курсы хорошие закончила – у меня диплом есть. Так вот, я однажды увидела сумку. Очень она мне понравилась. Но стоила нереально дорого. Для меня это была просто невероятная сумма. Но она на меня произвела такое впечатление, что я взяла и по памяти сшила такую же сумку.

– Получилось?

– Да. За одну ночь. – Кира улыбнулась, с удовольствием вспомнив ту ночь.

– И?

– А потом сшила на заказ из кожи. Подруга попросила для подарка. Потом еще пару маленьких сумочек сшила. Знаете, получилось аккуратно, но все же… Эти сумочки у меня купили. И я решила, что мне надо учиться. Когда дело нравится и оно получается – это сигнал. И меня приятельница поддержала: денег мне заняла. Вот я и поехала учиться.

– Вы очень целеустремленная.

– Я этими первыми сумками заработала денег, которых было достаточно для покупки той самой, вожделенной. И купила. И привезла домой. А потом вернула. Я решила, что деньги мне пригодятся во время учебы. Но, не поверите, я иногда ее во сне вижу. С нее начались в моей жизни перемены. Как хорошие, так и плохие…

– Вы про суд?

– Да, именно в мое отсутствие все и закрутилось.

– Вы говорили… – тихо проговорил Крылов, – странное, авантюрное предприятие. Мне кажется, тут не столько желание забрать дочь, сколько стремление потрепать вам нервы.

– Да кто их поймет! – с горечью воскликнула Кира.

И Крылов внимательно посмотрел на нее.

– Вы переживаете из-за мужа?

– Я переживаю из-за дочери. С мужем все понятно, – отрезала Кира.

Она не могла сказать, что плакала, когда узнала о Зениной. Не хотела говорить, что при всей своей решительности и стремлению к самореализации ей было жаль привычного домашнего уклада. Она не могла в этом признаться, поскольку это означало бы, как ей казалось, бесхарактерность и бесхребетность.

– Не переживайте, у него ничего не получится.

– Спасибо, что пытаетесь успокоить меня. Но, по-моему, я говорила вам, что там есть поддержка. У его любовницы есть связи, а у меня – нет.

– Да, связи, – рассеянно сказал Крылов. – Заказать вам кофе? Здесь очень вкусные пироги.

– Пироги? – удивилась Кира.

– Да. С вишней, с маком, с яблоками.

– Вы часто бываете в Берлине?

– Что вы, – рассмеялся Крылов, – я здесь из-за дочери!

Кире стало неловко. Крылов явно не занимал больших постов ни в государственных учреждениях, ни в коммерческих структурах. И ее вопрос про зарубежные поездки мог быть не очень деликатным.

– Меня все устраивает, – сказал Крылов так, словно услышал ее мысли, – я считаю, что человек не обязан гнаться за карьерой.

– Я тоже убеждена, что образование, успех, взлет – не для всех. Кто-то должен быть посерединке. Между счастливчиками и неудачниками. Это как средний класс. Ни бедные, ни богатые. Но – выносливые.

– Какие?! – иронично спросил Крылов.

– Выносливые. Удержаться на плаву тяжелее всего. Упасть или выпрыгнуть – легче. Это – как мгновение. А плыть – вот это работа!

– Интересная теория. Но вы понимаете, что этим выносливым полагается все, что, например, полагается суперудачливым: хорошее образование, хорошая медицина, хорошая работа. То есть чтобы они плыли, а не барахтались кое-как.

– Понимаю.

– Господи, о каких вещах вы задумываетесь и размышляете! – воскликнул Крылов.

– Это я иногда, – улыбнулась Кира и, оглянувшись на дочку, предложила: – Может, пойдем? Скоро стемнеет. И день был длинным, а завтра к Майе.

– Пора, но совершенно не хочется уходить, – признался Крылов.

– Мне тоже, – призналась Кира, – очень место хорошее. И река рядом.

– Канал, – поправил Крылов, – кстати, можно я вас приглашу к себе?

– О нет, – покраснела Кира, – это не очень удобно.

– Погодите, это удобно. Я не в отеле живу.

– Ох, тем более… Квартира, чужая.

– Давайте так. Сейчас уходим отсюда, едем ко мне, посмотрите, как я устроился, а потом вызываем такси, и вас отвозят домой. Тем более завтра раньше двенадцати часов у Майи делать нечего, у нее процедуры.

– Да, но Лена…

– Мы ее там отдохнуть положим… – проговорил Крылов и позвал официанта.

– Счет пополам! – прошипела Кира.

– Вот еще! Вы мне лучше мороженое купите. Вот там, на углу продают. А то у меня кошелек пустой. – Крылов тайком показал Кире портмоне.

– А как же обед?

– Карточка. А мороженщицы их не принимают!

– Хорошо! – согласилась Кира.

Уже на углу Кира купила шоколадное мороженое Крылову, фруктовый лед дочке и себе стаканчик крем-брюле.

– Давайте присядем, а то вы запачкаетесь! – рассмеялась она, глядя, как Крылов с жадностью вгрызается в холодную массу.

– Не испачкаюсь. У меня навык – обожаю мороженое.

Дорога до места проживания Крылова проходила мимо каких-то речных терминалов, нефтяных хранилищ, потом все это сменили набережные с травяными спусками к воде и маленькими причалами.

– Вот мы и приехали! – вдруг воскликнул Крылов.

– Что это? – в один голос воскликнули Кира и Лена.

– Это – старая лодка. Вернее, старый теплоход. Но сейчас это еще и дом. Уютный и удобный!