6. Июнь
Perduta, или Как потерять голову
Продукт сезона: арбуз
В городе пахнет: жасмином
Памятный момент в Италии: футбольный матч в стиле эпохи Возрождения
Итальянское слово месяца: estate
В субботу утром я первым делом побежала на рынок. Дино обещал остаться у меня на ночь, а это означало, что мы проведем все выходные вместе. До сих пор единственной ночью, что мы провели вместе, была та самая первая бурная ночь в отеле Монтериджони.
Я тщательно выбирала продукты на завтрак. Апельсины для сока, свежий хлеб из пекарни, вишневый джем из «Чибрео», натуральное, необезжиренное молоко для капучино. Запасшись фруктами и овощами, я взяла также свежей пасты – вдруг ему захочется готовить дома? В «Чибрео» я увернулась от поцелуев Беппе и пошла по узким улочкам в центр, улыбаясь по дороге всем прохожим. Заглянула в «Пенья», чтобы купить банку ярко-желтого масла. Задержалась только для того, чтобы обнять Франческу – ту самую девушку на кассе с грустными глазами, что подпевала себе под нос. Уже выйдя из магазина, я вдруг замерла, услышав неземные голоса; они доносились с заднего двора Дуомо. Франческа вышла на крыльцо вслед за мной, и ее печальные глаза загорелись от этой прекрасной музыки. Так вместе мы стояли и молча слушали.
– Это соборный хор, – сказала Франческа по-итальянски. – Распеваются. Как-нибудь пойдем туда, попоем вместе с ними?
Я радостно кивнула. Идя по озаренным солнцем улицам, заполненным туристами, по Мосту граций, который совсем не оправдывал своего названия, заглядывая на террасы садов Бардини, раскинувшихся за дворцами, я сделала глубокий вдох, пытаясь вобрать в себя все это – всю красоту, свежесть продуктов в моей сумке, музыку, все еще звучащую у меня в ушах, – весь этот город, где я теперь жила.
Когда мы садились в машину, чтобы отправиться на ужин, я заметила на заднем сиденье черную кожаную сумку, и теперь Дино нес ее наверх. Внутри был невероятно огромный арбуз, который он купил в фургоне за городскими стенами. Я мысленно похвалила себя за терпение и за то, что не была слишком «настоятельной», как сказал Дино.
Войдя, мы окунулись в аромат цветов.
– Amore ma quanto sei carina! – воскликнул он, увидев кровать, усыпанную лепестками роз из сада Старого Роберто и окруженную свечами. Я робко улыбнулась. Он зажег их.
– Ну, ты же пришел. Я хотела, чтобы этот день был особенным.
Мы занялись любовью, раздавив все розовые лепестки. Потом Дино встал – к его влажной спине прилипли лепестки, – порезал арбуз, и мы стали болтать и есть его, сочный и сладкий, прямо на кровати. Мы обнимались как настоящая пара. Я расслабилась рядом с ним и уснула. Поэтому, когда чуть позже проснулась и увидела, что он встал, то сразу поняла, что он пошел в ванную. У Дино была такая мания мыться после занятия сексом, что я даже купила ему личное маленькое полотенце для интимной гигиены. Он тут же принялся развлекать меня, то так, то эдак оборачивая полотенце и превращая его то в тюрбан, то в бескозырку, и даже в куфию, закрепив на голове при помощи резинки для волос, принадлежавшей одной из дочерей Кристобель.
Дино вошел в комнату голый, свернув полотенце на манер банданы и обернув его вокруг головки пениса.
– Смотри, amore, правда, похоже на Стефано, шеф-повара из «Нелло»?
Стефано был лысым и в самом деле носил на голове бандану. Пенис Дино действительно до ужаса напоминал Стефано, и мы оба расхохотались. Поэтому, когда я увидела, что Дино берет одежду, то даже не сразу поняла, что он делает это не для того, чтобы просто аккуратно повесить ее на стул, а чтобы одеться.
– Allora, amore. – Дино присел на краешек кровати, а я потрясенно смотрела на него. – Целую тебя, увидимся завтра.
– Погоди! – Мой голос испугал нас обоих. – Ты что, шутишь? Ты же сказал, что останешься…
– Amore, нет, ты неправильно поняла. Мне сейчас нужно встретиться с другом…
– Сейчас два часа ночи. С кем это ты собрался встречаться в два часа ночи? – закричала я.
Дино принялся объяснять, что из Парижа прилетел его друг, его самолет только что приземлился. В этот самый момент на его телефон пришло сообщение. Он позвонил, и из гарнитуры донесся мужской голос.
Отложив телефон, Дино сказал:
– Он только что приземлился в Пизе и сейчас едет в такси. – С этими словами он быстро пошел к двери, взяв сумку.
Я, голая, побежала за ним.
– Дино, – начала я, стараясь говорить ровным голосом. – Ты сказал, что останешься, ты обещал. Ты видел, сколько всего я накупила на завтрак…
– Amore, нет. Я ничего не обещал, non é possibile, потому что с самого начала собирался встретиться с другом. Dai, не нуди, не будь такой настоятельной…
– Не понимаю! Смотри. – Я указала на сумку в его руках как на вещественное доказательство. – Ты принес вот это. Конечно, ты собирался остаться. Почему ты передумал?
«Что я сделала не так?» – чуть было не сорвалось у меня, но я сдержалась. Растерянность сменилась яростью. Он врал, и это было невыносимо.
– Amore, я сейчас поеду к другу и завтра буду с ним. Иначе нельзя. – Он повернулся ко мне спиной и выходя, даже не взглянул на меня. – Ложись спать. Ты расстроена и слишком настойчива. Утром я тебе позвоню.
Дино сбежал по ступенькам, не обернувшись, и я хлопнула дверью так громко, что к моим ногам посыпались крошки зеленой краски. В бешенстве я схватила телефон и набила сообщение:
«Это полная чушь, ты врун, никогда больше не приходи».
Потом бросилась на кровать и разрыдалась. Лепестки роз вокруг меня были словно осколки фантазий об идеальных выходных – и нашем совместном будущем.
– Он боится, – предположил Луиго. – Знает, что ты уедешь, и не хочет остаться с разбитым сердцем.
Эту свою теорию он озвучивал всякий раз, когда Дино опаздывал, отменял встречу или не оставался на ночь. Я отмахивалась, но теперь притворяться было бесполезно. После того сообщения Дино несколько дней не писал. Сначала я ужасно на него злилась, но когда уже начала по нему скучать и мучиться угрызениями совести, он вдруг позвонил, и голос его был легким и нежным, как прежде, как будто ничего не произошло.
И я проглотила накопившиеся вопросы и сомнения, решив простить его, – хотя он так и не извинился.
В тот вечер Дино, как обычно, ждал меня у дверей, и мы не стали говорить о случившемся. Я пыталась вести себя как всегда, но теперь смотрела на него и нашу «историю» более критически.
Я отметила про себя, что Дино так и не исполнил данное мне когда-то слово проводить выходные в поездках по Тоскане, а наши встречи почти всегда сводились к тому, что он нарушал мой привычный распорядок дня обещаниями приехать, которые не всегда выполнял. Иногда он перехватывал меня во время моих привычных долгих прогулок по городу и отвозил домой, там мы занимались любовью на диване, и он уезжал. После этого я чувствовала растерянность и опустошенность. Мне было жаль прерывать прогулки только для того, чтобы, получив свое, он вновь оставил меня в одиночестве. Я уже стала подумывать о том, чтобы начать назначать свидания, которые он не мог бы пропускать, а в перерывах между ними я могла снова наслаждаться одиночеством. Его постоянная смена планов и беспорядочные визиты становились похожими на тиранию. Мы по-прежнему иногда проводили вечера вместе, но меня начинало утомлять, что посреди ночи он вставал и беззаботно растворялся в темноте.
И вот сейчас, в субботу вечером, я сидела одна в баре Луиго.
– Снова отменил, – сообщила я Луиго, внутренне смирившись. – Ужинает с каким-то аристократом из своего теннисного клуба. Сказал, что отказываться было невежливо, он очень влиятельный. Может быть, у него даже есть свободный дом, который можно было бы арендовать…
Луиго как раз менял диск.
– А тебя он с собой не звал?
– Звал, но я отказалась. Он из вежливости пригласил, не всерьез.
– Что ж, bella, в следующий раз соглашайся! – посоветовал Луиго.
В расстроенных чувствах я ушла в туалет. Луиго был прав. Дино блефовал. Я услышала, как Луиго подпевает песне «Rio» группы Дюран-Дюран, поэтому быстро высушила руки, приободрившись: эта песня была гимном 1981 года. Пулей вылетев из туалета, я прибежала в зал как раз вовремя, чтобы подхватить припев. Мы принялись танцевать по всему бару, распевая во весь голос, и так хохотали, что я на какое-то время забыла о Дино.
На другой день я оделась и ждала Дино к десяти, с нетерпением предвкушая обещанную поездку за город – мою награду за то, что накануне вечером он в последний момент отменил ужин. В город уверенно входило лето, и во Флоренции стояла жара. В выходные она пустела – местные уезжали на пляж или на природу, оставляя город туристам с лицами красными от загара. Сам Дино уже несколько недель уезжал на все выходные, и я вдруг с ужасом осознала, что наши отношения свелись к редким вечерам в будни.
Итальянское лето было для меня чем-то необычным и волнующим. Август – месяц, когда вся страна отправляется к морю. Я уже знала, что Дино собирается взять отпуск на целый месяц. Никогда еще лето не было таким долгожданным и не являлось предметом таких бурных обсуждений. Я слышала их повсюду – каждый день соседи обсуждали, чем займутся летом, куда поедут в августе, что будут делать на выходных в ожидании этого момента. Кто-то из моих соседей уже уехал на il mare, и я не переставала удивляться тому, каким священным был для итальянцев отдых на море.
В Лондоне сама мысль о том, чтобы провести целый сезон, развлекаясь, отдыхая и наслаждаясь жизнью, казалась чем-то непостижимым – и, конечно, притягательным. Я вспомнила, как проводила лето в прошлом: неизменно за работой, одна, думая только о приближении очередного дедлайна. К тридцати пяти стало сложнее находить компанию для путешествий – у большинства друзей уже были партнеры и дети, и мне приходилось ездить в невероятно гламурные командировки в одиночку.
Лето с Надером было первым за долгие годы, когда мои дни были наполнены легкостью и весельем, как и положено летним дням. Я мчалась домой с работы и забывала о махинациях Большого Босса и стрессе, едва переступив порог своей квартиры. Надер ждал меня, сидя на узком диване, с улыбкой и расслабленный, приготовив напитки. В эти три месяца у меня наконец-то появился кто-то, ради кого хотелось возвращаться домой. Мы гуляли, бродили по улицам долгими светлыми вечерами, ужинали на Сохо. Мы так много болтали и так далеко уходили, что нередко оказывались на мосту Ватерлоо и любовались моим любимым видом на Лондон.
В то воскресное утро Дино, как обычно, опоздал, и я пошла в «Рифрулло», где заказала капучино и стала ждать, внутренне борясь с раздражением. Наконец, уже почти в полдень, он позвонил.
– Amooorreee, – протянул он. – Катастрофа! Я забыл, что сегодня мамин день рожденья! Представляешь? Mi dispiace, но я сегодня обедаю дома.
– Ну ладно, – ответила я, чувствуя внутри пустоту.
– Конечно, мы были бы рады, если бы ты смогла приехать! – добавил он делано беззаботно.
– О, Дино, с удовольствием! – воскликнула я.
– Ах, amore, как здорово! Мне бы та-а-ак этого хотелось! Но знаешь, обед уже готов и гости собрались, я же не могу просить их подождать, все уже за столом. И я не знаю, как скоро ты сможешь приехать…
Дино придумывал оправдания на ходу. Одно вранье за другим. Как это – обед уже на столе? Был еще только полдень, итальянцы так рано не едят. Но я промолчала, – и мое молчание взбесило его.
– Amore dai, только не расстраивайся опять. Увидимся позже, как обычно, я ведь приезжаю к тебе каждый день. – Дино перешел в оборону, и в голосе послышались плаксивые нотки.
И тут я взорвалась:
– Вообще-то, Дино, не каждый. Ты все время говоришь, что приедешь, – и не приезжаешь. И это нормально, ты знаешь, что мне не обязательно видеться с тобой каждый день. Но просто спланируй все заранее и придерживайся этого плана! – рявкнула я. – Давай договоримся, что мы с тобой будем ужинать хотя бы раз в неделю – и будем следовать этому правилу. Все лучше, чем слоняться без дела каждое утро, ожидая, пока ты появишься. Ты пожираешь все мое время, так нечестно!
– Ну, amore, таков уж я, – растерянно забормотал он. – Если тебя это не устраивает…
– Ну а я вот такая, – парировала я.
– Не проси у меня большего, чем я могу тебе дать, amore, – тихо сказал он. – Я же сразу предупреждал тебя.
– Если ты не можешь посвятить мне хотя бы один вечер в неделю, думаю, нам не о чем больше говорить.
Все слышали, как я кричала, – в «Рифрулло» было полно людей, пришедших сюда, чтобы выпить просекко перед обедом, – и я решила уйти подальше от своих соседей и их любопытства. Я отправилась гулять, надеясь унять свою ярость. Но с каждым шагом, закипая от злости, я вновь и вновь осознавала, какой дурой была, когда поверила Дино, когда надеялась, что он останется у меня на ночь и что у нас получатся настоящие отношения.
Несколько часов спустя, придя домой после необычно долгой прогулки, уставшая и изможденная, я обнаружила у подъезда Дино. Он стоял, прислонившись к машине.
– Где ты была? – Вид у него был рассерженный. – Я ждал тебя.
– Как прошел обед? – беспечно спросила я.
– Dai amore, – он шагнул вперед, – mi dispiace, не сердись. – Он склонил голову и раскинул руки. – Поедем за город, сейчас только четыре, dai, такой хороший день!
Прогулка разогнала дурные мысли, и сил ссориться больше не осталось. Я села в машину. Мы выехали за ворота Сан-Миниато. В тишине салона звучала итальянская джазовая песня. Я узнала слово «estate» (лето). Песня была красивая и меланхоличная, мужской голос был полон ностальгии. Дино прибавил громкости и стал подпевать.
– Estate, – пропел он зычным баритоном, положив руку мне на колено.
Я уловила лишь несколько знакомых слов в этой печальной, полной тоски мелодии: baci… perduto… amore… passato… cuore… cancellare. Дино продолжал петь, выразительно играя бровями. Другой рукой он держал сигарету, высунув ее в открытое окно. Рулил коленями. Я поневоле улыбнулась.
Допев, Дино повернулся ко мне с довольной физиономией в ожидании похвалы.
– Ну, голос у тебя ничего, – сказала я.
– Amore, si, в школе меня звали il piccolo Pavarotti! – с гордостью произнес он.
Я хмыкнула.
– Это одна из величайших итальянских песен, – объяснил он. – Грустная история любви, случившаяся летом. Песня о том, что лето – пора потерянных поцелуев и ушедшей любви…
Я, прищурившись, посмотрела на него:
– Это пророчество, Дино?
– Amore, все зависит…
– От чего?
– От этого, – наклонился он ко мне. – Baciami, amore!
Это уже было, подумала я. Но в тот момент все мысли улетучились. Дино был так близко и целовал так нежно и долго, что у меня закружилась голова. С неожиданной ловкостью он откинул назад спинку моего кресла, чтобы я могла лечь, и одним быстрым движением оказался сверху. Я и сама не поняла, как это произошло – мы остановились на пустыре, у дороги на Кьянти, – и Дино умудрился войти в меня быстро и страстно, прямо в машине, и я, к своему удивлению, ему это позволила.
Потом мы проехали освещенные солнцем холмы и долины Кьянти, его каменные домики с гирляндами красной герани на фасадах, крутые склоны с оливковыми деревьями и виноградниками, поля подсолнухов. Я прогнала прочь свое недавнее раздражение и твердое намерение расстаться с ним. Вокруг было так красиво, а он – так сексуален, и мы были вместе. Наверное, этого было достаточно.
Несколько вечеров спустя зазвонил телефон. Это был Дино, он звонил из машины, по дороге в Пизу. Он ехал в Испанию на шикарную свадьбу – четыре дня роскоши, корриды и балов. Вылетал он следующим утром, очень рано, и на ночь планировал остановиться у друга, живущего неподалеку. По крайней мере, так он мне сказал.
– Amore, не скучай по мне слишком сильно, – промурлыкал Дино в трубку. Я слышала, как он затягивается сигаретой, и представила, как он сидит, выставив локоть в открытое окно, а мимо проносится дорога. – В понедельник я снова буду в твоих объятиях.
– Я потерплю. У тебя там будет ловить телефон?
Я была спокойна. После того вечера за городом Дино стал особенно внимателен, каждый вечер приходил ко мне готовить ужин и проводил со мной полночи, и я почти забыла про нашу ссору недельной давности.
– Я тебе позвоню, – пообещал Дино, и я почувствовала, что он улыбается. – Или напишу. Или выйду на связь в «Скайпе». – При этом голос его стал более вкрадчивым и ободряющим. – В общем, amore, я что-нибудь придумаю, – радостно добавил он. – Если от меня не будет вестей, значит, я умер!
– Я уж думала, ты умерла, amore! – сардонически воскликнула Антонелла, приглашая в свою яркую квартиру.
– Permesso, – по привычке сказала я, переступая порог и вручая ей букет роз из сада Старого Роберто.
Антонелла грациозно взяла их, зарывшись носом и вдыхая аромат. Затем посмотрела на меня, приподняв брови.
– О, Анто, – вскрикнула я. – Прости, что пропала! Я так увлеклась Дино…
– Не будем об этом, – мурлыкнула она, изящно взмахнув рукой. – Я рада тебя видеть. Мы с la mamma по тебе скучали! Проходи, сейчас начнется Calcio Storico!
Мы отправились в ее спальню, где было полно Адонисов. Она налила мне кофе из кофейника, уже стоявшего на подносе, вручила фарфоровую чашечку и блюдце с крошечной серебряной ложечкой.
Адонисы выстроились у открытых окон, из которых доносились голоса, ликующие крики и возгласы, свист и флорентийские ругательства. Они по очереди поцеловали меня и расступились, чтобы мы с Антонеллой могли занять места «в первом ряду» у каждого окна. Это был последний выходной июня, и Флоренция с помпой отмечала праздник своего покровителя, Святого Иоанна.
Calcio Storico Fiorentino – старинная игра в футбол между кварталами Флоренции: Сан-Джованни, Санта-Кроче, Санто-Спирито и Санта-Мария-Новелла. Состязание проходило на временном стадионе, сооруженном за прошедшую неделю на площади Санта-Кроче, с площадкой, засыпанной песком, и высокими трибунами для зрителей. Я знала, что мне повезло – я могла наблюдать за действом прямо из окон Антонеллы, бесплатно; все билеты были распроданы несколько недель назад.
Весь город уже в течение нескольких дней был охвачен возбуждением. В прошлую субботу я увидела первое шествие болельщиков Calcio Storico, когда возвращалась с Сант-Амброджо через центр. Это были мужчины в костюмах; они торжественно двигались по площади Синьории – кто-то даже на лошади и в ливрее – и трубили в длинные трубы, демонстрируя свои ноги в пестрых чулках.
Всю неделю Антонелла звонила, чтобы пригласить меня посмотреть футбольный матч из окна. Она предупредила, чтобы я заранее позвонила ей – тогда она сможет спуститься и провести меня через охрану; как резидент, она могла приглашать гостей.
С самого раннего утра, перейдя мост Граций, я услышала какофонию флорентийских мотивов, счастливо возвращавшихся к своим корням эпохи Ренессанса.
В прошлую субботу я поддалась искушению пробиться мимо нарастающей толпы, идущей от улицы Бенчи до площади Синьории, чтобы увидеть хвост шествия. Помимо мужчин в трико и шляпах с перьями, трубачей с флагами и на нарядных лошадях, там были и женщины. Они придерживали свои длинные юбки при ходьбе; в волосах их были диадемы, талии затянуты в корсеты. Должно быть, это был конец, потому что дальше все рассеивались, болтали с друзьями в обычной одежде, или и вовсе покидали процессию, чтобы попить кофе, или аккуратно клали шляпы с перьями на стол, чтобы покурить.
Я наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть зрелище из окна квартиры Антонеллы. Анто в свою очередь высунулась из другого окна и позвала меня, стараясь перекричать толпу. Под нами была бурлящая масса людей в футбольных шортах эпохи Возрождения – длинных и по фасону напоминающих бриджи, только мешковатых и с завязками на коленях. У одной команды шорты были в фиолетово-белую полоску, а у другой – в фиолетово-синюю.
– Sempre viola, – крикнула мне Антонелла через окно.
Ближайший ко мне Адонис объяснил, что уже прошло два матча, в которых команды выбывали одна за другой, пока не остались только две, играющие сегодня.
– А какие правила? Как в современном футболе? – спросила я, и он рассмеялся.
– Смотри – и увидишь.
Вечером, накануне отъезда в Испанию, Дино рассказал мне немного об истории Calcio Storico. Он как раз готовил соус для пасты из свежих молодых цукини, сезон которых наконец наступил, с ломтиками грудинки, под белым вином.
– Amore, ты, конечно, знаешь, что футбол – моя страсть?
Конечно, я знала и знала даже, что он преданный болельщик флорентийского футбольного клуба «Фиорентина», или, как его еще называли, «Фиолетовых».
– А все потому, что это мы во Флоренции придумали футбол!
Заявление, разумеется, было слишком сильное, но Дино объяснил, что это состязание уходит своими корнями в шестнадцатый век и раньше в нем принимали участие аристократы и знать.
– Сейчас, конечно, все изменилось настолько, что большинство игроков в прошлом имеют судимость…
Эта деталь меня заинтриговала, и теперь, наблюдая за коренастыми мужчинами в наколках и шрамах, бегающими по игровому полю, я готова была поверить в то, что это правда. Казалось, на поле их сотни – Адонис рассказал мне, что в каждой команде было по двадцать семь игроков. Когда началась игра, свалка, которую они устроили, напоминала скорее регби, чем футбол. Игроки валили своих соперников на землю, грубо хватали друг друга, пихали и даже пинали под зад, независимо от того, близко или далеко находился мяч. Всякий раз, когда мяч приближался к воротам, но особенно когда кто-то кого-то ударял, что случалось довольно часто, толпа приходила в неистовство. Несмотря на все усилия судьи, который бегал по полю с белым пером – знаком своей власти, – игра несколько раз превращалась в массовое побоище. Я потрясенно посмотрела на Антонеллу, но она самозабвенно кричала игрокам, грозя кулаком из окна. Все балконы и окна в домах по периметру площади были заполнены людьми, которые кричали и отчаянно жестикулировали. Даже la mamma, заглянувшая, чтобы узнать, как продвигается игра, что-то крикнула, приложив ладони ко рту.
Адонисы завороженно следили за игрой – в основном, конечно, за загорелыми мускулистыми игроками, бегавшими по полю. Зрители, как и игроки, совершенно вышли из-под контроля – они ругались, ссорились и даже дрались на трибунах.
Мне вдруг стало смешно: я вспомнила, как удивлялся Джузеппе, что столь утонченное искусство и архитектура были созданы людьми неотесанными и грубыми, уличным отребьем. Пожалуй, даже в Дино его воинственность и стремление к доминированию могли бы легко перейти в агрессию. Мне нетрудно было представить его грозой флорентийских улиц шестнадцатого века, в трико, пышных коротких штанах и перьях, с мечом наголо, готового броситься на врага, едва только он перейдет Понте Веккио. Взглянув снова на невероятные костюмы с рюшечками, мускулистые тела, перья, сброшенные на песок, флаг Флоренции с ирисом, полощущийся над трибунами, беснующуюся толпу, выкрикивающую ругательства, я невольно задалась вопросом, так ли уж изменилась Флоренция за пять столетий, не считая одежды.
Потом всей толпой, вместе со всеми моими соседями по Сан-Никколо, мы отправились на берег Арно смотреть, как взрываются яркими красками фейерверки над Сан-Миниато. Это зрелище стало кульминацией праздника Святого Иоанна. Огни озарили весь город, и казалось, что река полыхает. Жаркий день, будто бы достигнув точки кипения, постепенно испарялся, сменяясь бархатным, тихим вечером. Мне хотелось, чтобы в этот момент Дино был рядом, и я инстинктивно вынула телефон, чтобы проверить, не звонил ли он. Он был в отъезде уже два дня и до сих пор не написал мне ни словечка.
Сначала это показалось мне странным, но потом я убедила себя, что в Испании у него куча дел, друзья и, может быть, телефон плохо ловит. Скоро он мне напишет; он ведь заверил меня перед отъездом, что найдет способ выйти на связь. Я сфотографировала фейерверк и отправила ему фотографию, надеясь, что он позвонит, как только ее получит. Но ни звонка, ни ответного сообщения не было. Я увидела, что Антонелла смотрит на меня, и улыбнулась сквозь слезы.
– Он скоро позвонит, не переживай, – тепло ответила она, взяв мою руку в свои.
Я кивнула, глядя на расцвеченное огнями небо. Но впервые за несколько месяцев во Флоренции меня охватило беспокойство, и я не могла в полной мере насладиться этой красотой.
Паста с цукини
2 порции
2 цукини;
1 белая луковица;
оливковое масло экстра вирджин высшего сорта;
1 зубчик чеснока;
морская соль, по вкусу;
150–200 г пасты (мне нравятся пенне);
1/2 стакана белого вина;
пармезан, по готовности.
У цукини срезать края и разрезать вдоль пополам. Нашинковать лук и обжарить на сковороде в оливковом масле до прозрачности. Измельчить чеснок и добавить в сковороду. Немного пожарить, затем добавить цукини и воды – достаточно пары столовых ложек.
В то же время наполнить водой большую кастрюлю для пасты, довести до кипения, посолить. Положить пасту и готовить до степени «аль денте». Добавить немного воды из-под пасты в цукини, а затем – белое вино.
Когда цукини будут готовы, но еще влажные, положить пасту в сковороду и перемешать, чтобы полностью покрыть соусом. Посыпать сверху тертым пармезаном. Подать к столу.
Салат из дикой рукколы и пармезана
2 порции
2 пучка свежей дикой рукколы;
выдержанный пармезан;
сок 1 лимона;
морская соль и черный перец, по вкусу.
Рукколу аккуратно промыть и дать высохнуть, затем добавить несколько длинных ломтиков пармезана. Сделать пинцимонио (см. с. 56) с лимонным соком, солью и перцем (по вкусу), заправить салат и перемешать. Подать к столу.
