Глава тринадцатая. Проникновенный разговор.

Я пришел в себя от довольно чувствительных пощечин. Голова гудела, будто в ней завелся рой самых настоящих шершней. Я застонал, когда случайно дотронулся до губ. Конечно, все мое лицо сейчас представляло кровавое месиво. Нос был наверняка сломан, а во рту отсутствовал, по крайней мере, один зуб.

Меня рывком подняли на ноги и швырнули в изящное кресло. Когда голова перестала кружиться, а живот закончил скакать, как полоумный, я осмотрелся.

Это был кабинет Креста. Только находился он не во Впадине, а в центре города. Андрей как-то обмолвился, что за этот офис Крест отвалил нереальное количество денег, и я был вынужден с ним согласиться.

Здесь не было свастик и портретов Гитлера. На стенах висели репродукции известных картин, всюду стояла дорогая мебель из красного дерева, а пол устилал невероятный по красоте ковер. В центре кабинета стоял тяжелый стол, за которым сидел Крест собственной персоной. Рядом с ним, слева, застыл Ганс. Рожа скинхеда была опухшей, а ухо походило на разварившийся вареник. У окна, на мягкой софе, сидел Мойша. Он листал журнал, лишь изредка окидывая меня пренебрежительным взглядом. У дверей хранили молчание два бойца, которые всегда сопровождали своего хозяина и были ответственны за сохранность его мерзкой тушки.

Я сглотнул горькую слюну и повернулся в сторону стола. На столе, помимо бумаг и канцелярских принадлежностей, лежал мой парабеллум. Видимо, охрана захватила его, когда я потерял сознание. Крест смерил меня насмешливым взглядом и легонько кашлянул.

— Расскажи мне, Вадим. Ты серьезно собирался меня убить?

— Ага, — проскрипел я и попросил. — Воды…

— Дайте ему воды, а то сдохнет еще, — повелел бандит и, прищурившись, на меня посмотрел. — Чем ты, блядь, думал? Что охрана не проверит кусты перед моим выходом? Что я буду так невнимателен в вопросах собственной безопасности?

Я промолчал, аккуратно делая глоток воды. Горло сильно болело, как и каждая частица моего долбанного тела. Чем я думал? Явно не головой.

— Пистолет Люгера? Парабеллум, — усмехнулся Крест, беря в руки оружие. — В хорошем состоянии. Настоящее австрийское качество. Ты знаешь, насколько он точен и смертоносен? А я знаю. Легированная сталь, точный механизм, контроль и кучность. Из Люгера убили Берию выстрелом в лоб. С его помощью покушались на Трумэна. Этим пистолетом карали врагов немецкой власти. Это оружие победителей. Странно отдавать его в руки малолетнего долбоеба.

— Ты меня убьешь? — спросил я, поморщившись от боли, когда поставил пустой стакан на стол.

— Возможно. Ты начал меня бесить, — серые глаза бандита внимательно изучали меня.

— Откуда столько внимания к обычным пиздюкам? У тебя разве нет исполнителей или палачей? Даже Ганс бы с радостью кинулся жрать твое говно.

— Не дерзи, — резко бухнул по столу Крест и продолжил, успокоившись. — Почему? Все просто. Мне скучно.

— Скучно? — переспросил я. — Ты больной психопат, ёб твою мать.

— Ганс, — лениво буркнул Крест своему подручному. Тот, злорадно улыбаясь, подошел ко мне и скрутил левую руку, вывернув ее под неестественным углом. Затем раздался слабый треск, а мой мозг пронзила острая игла боли. Сердце бешено билось в груди, а на глазах выступили слезы, которые жгли похлеще адского пламени, попадая на открытые раны. Я заорал и рухнул на колени, прижимая к себе сломанную руку. Крест встал из-за стола и степенно подошел ко мне. Затем, склонившись, прошипел.

— Я тебя научу вежливости, сученыш.

— Рука, — промямлил я, неуклюже пытаясь подняться. Бандит кивнул подручным, и они вновь закинули меня на стул.

— Будь вежлив, Вадим. Я устал с тобой играться. Любая игра рано или поздно заканчивается. И в этой игре победил я. Смирись уже. После того, как «Металлург» стал моим, единственным развлечением было наблюдать за вами. Вы так трогательно играли в войнушку с большими дядями, придумывали какие-то смешные планы. Только ты упустил одну деталь. Любого можно купить. А денег у меня предостаточно.

— Миша, блядь.

— Нахуй иди, Вадим, — зло ругнулся тот, вставая с софы. — Я, блядь, сразу сказал, что ничем хорошим это не кончится. Не на тех мы рыпаться начали. Но ты, как ебанный генерал, всегда имел свое мнение, насрав на мнение окружающих. Меня это заебало. Лучше быть живым лжецом, чем подохнуть в подворотне за правду.

— Пидор ты несчастный, — покачал я головой. Мойша рассвирепел и, подскочив ко мне, отвесил затрещину. Однако рука болела сильнее, и я не обратил внимания на эту вспышку ярости. — Давай, хуеплет. Только и можешь бить исподтишка.

— Оставь его, Михаил, — Крест поднял руку. — Сядь. У тебя еще будет время поговорить с другом.

— Он мне, блядь, не друг. Ебанный Иуда. Все жиды, сука, такие, — проорал я. — Хватит со мной играть.

— Это я сам решу, мальчик, — ласково ответил бандит. Игра явно доставляла ему удовольствие. Чем ты сильнее прогнил изнутри, тем сильнее будет твоя радость от вида мук других. — Ты один из немногих умудряешься выебываться на меня. Все остальные дрожат и ссутся, как паршивые кобели, при упоминании моего имени. Я бы мог надавить на тебя через Валю или нанести визит к твоей бабушке. Мог бы убить всех, кто тебе дорог, а тебя заставить страдать. Ты капелька воды, Вадим, а я настоящий пожар. Люблю пафосные сравнения. Прости мне мою слабость.

— Да, ты прав. Слишком пафосно. Однако ты решил начать с Макара.

— Ага. Кто, как не торчки, самые слабые и безвольные существа? Он с радостью сдал тебя, хотя в этом мне не нужна была его помощь. Раздавить человека морально куда приятнее. С ним или без него, я бы все равно закрыл тебя.

— А потом надавил на Вову, — закончил я.

— Да. Ни он, ни его байкеры ничего бы мне не сделали. Они чтут Уголовный кодекс, а мне на него плевать. Как плевать и на тех, кто стоит у меня на пути. Они бы не доказали, что это я закрыл тебя, а вот за наезд закрыли бы их. Весело, да?

— Обхохочешься, блядь.

— А ваш первый приход ко мне стал просто бальзамом на душу. Наивные юнцы пытаются уговорить делового человека. Еще и во Впадину приперлись. Ты так забавно угрожал мне, Вадим. Ставил смешные ультиматумы. Только не понял одной вещи. Мне насрать на все и всех, кроме денег. Но Володе, старому ебанному пердуну, хватило ума прислать за вами своих мотоциклистов. Так бы ребята вас отпиздили и зарыли бы на пустыре. Хуй бы кто нашел и докопался.

— Нашли бы. Многие знали, что мы к тебе пошли.

— Нет. Вы пошли в место, где трутся бритые. Формально, я обычный бизнесмен и к ним не имею никакого отношения. Менты все подо мной ходят. Ты слишком глуп, Вадимка. Все было просчитано, и вам просто повезло свалить отсюда в целости и сохранности.

— Тогда ты и решил поиграть?

— Да. Все началось с Макара. Мне дико понравилась наша беседа на берегу озера. Все, как в старых добрых фильмах. Я не чужд театральности. Он прогнулся быстро. Схватил деньги, а потом корил себя за то, что предал вас. Да, я наслышан про твоего друга. Толик. Да.

— Его убили обсосы, которым ты скармливаешь дурь и которых ты крышуешь, — вновь закричал я, забыв о больной руке. Адреналин заставлял тело дрожать и ненадолго гасил боль.

— Не надо орать, а то вторую руку сломать также легко, как и первую, — поморщился Крест, взяв в руки чашку с горячим чаем. Он сделал глоток и благожелательно улыбнулся. — Твоему другу просто не повезло оказаться в парке тем вечером. Если тебе станет легче, тех долбоебов больше нет в моих рядах.

— Мне станет легче, когда ты будешь пускать кровь из своей ебанной пасти, — я забыл про все на свете. Шок, боль и предательство могут подкосить любого человека. Я не исключение.

— Ну, ну. Раскричался. Все умирают. Ты вот тоже умрешь, но не сейчас.

Я перевел взгляд на Мойшу. Тот лениво рассматривал меня с неизменно наглым выражением на своем худом лице. Крест заметил это и рассмеялся.

— Ух, аж искры летят. Не кори Михаила. У человека просто развит инстинкт самосохранения. А еще у него есть свое мнение, которого не было у Макара. Я всегда уважал евреев. Эта нация не исчезнет даже тогда, когда в Землю вопьется очередной астероид. Или пиндосы не разнесут в к ебеням ядерными ракетами.

— Когда ты додумался предать нас? — зло прошипел я в сторону Мойши.

— Давно. Как ты вышел. Толян стал последней каплей. Я хочу жить, Вадим, а не кормить червей в холодной земле.

— Уебок!

— Мне насрать на твое мнение, антисемит. Ты всегда дрочил меня за то, что я еврей. Вы ржали надо мной, шпыняли, издевались. Думаешь все просто так? Хуй тебе, Вадик. Я рад, что ты сейчас корчишься от боли. Ты ее заслужил.

— Тише, мальчик, — поднял брови Крест. — Поговорите потом. Что же мне делать с тобой, Вадим?

— Ой, вот не надо тут лишней драмы, — попросил я, вспыхнув. — Понятно, что ты меня не отпустишь. Я знаю много, запросто пойду в милицию и накатаю на тебя заявление.

— Блядь. Какой же ты дурак, — заржал Крест. Ганс и Мойша вторили ему шакальим смехом. — Ты пытался меня убить! Я вызову ментов, отдам им пистолет и в красках распишу все, что произошло. Да, один из моих охранников сломал тебе руку, ибо ты оказал сопротивление, а он защищал мою жизнь. Кому поверят больше? Тебе или уважаемому в городе человеку? Ответ ты знаешь, мальчик. Я могу тебя грохнуть прямо тут, и никто мне ничего не сделает. Ты, друг мой, никто. Таракан на полу, которого запросто можно раздавить ногой, оставив лишь маленькое, мокрое пятнышко.

Он был прав. Я никто. Наивный мальчишка, который решил, что может изменить жестокую реальность. Крест был самым настоящим пауком, играющимся со своей жертвой. Он то ослаблял паутину, то вновь ее натягивал, заставляя меня биться в конвульсиях. Он знал, что мне не вырваться из его плена. Он знал и то, что может прикончить меня в любой момент, впрыснув свой яд в мое изувеченное тело. Теперь это понял и я.

Сейчас я барахтался связанным на одной из сотен нитей, а паук медленно подтягивал меня к своим жвалам.

— Обоссался уже? — усмехнулся Крест. — Вижу, что да. Знаешь, я в тебе разочаровался. Ты казался умным парнем, но сейчас я вижу, что ты обычная хуйня, которая любит путаться под ногами.

Телефон на столе бандита протяжно затрезвонил.

— Да, Наташ. Кто? Сейчас буду, — коротко ответил он на звонок и повернулся ко мне. — Прости, Вадим. Дела.

Меня вновь бросили в багажник машины, совсем не церемонясь. Транспорт Креста стоял у черного входа, где его не могли видеть люди с улицы. Удобно.

Я поморщился и устроился поудобнее. Рука опухла, и каждое движение причиняло жуткую боль. Спустя несколько томительных минут машина наконец-то тронулась. Изредка она подпрыгивала на ухабах, но благодаря превосходной подвеске качка почти не ощущалась, пока мы не выехали на проселочную дорогу. Я понял это сразу, ибо качка усилилась, а я иногда подпрыгивал, стукаясь головой о крышку багажника. Наконец, поездка, казавшаяся вечностью в наступившей темноте, закончилась. Багажник открылся, и меня выволокли на свежий воздух. Осмотревшись, я даже не удивился. Моим глазам открылась панорама Впадины.

Странным было то, что, в отличие от прошлого раза, сейчас тут было минимум народа. Свастики подтерли и закрасили белой краской портреты вождя всех бритых. Даже привычного мусора было меньше. Неужели Крест решил бросить своих верных скинхедов? Бред же.

Я ковылял по главной дороге, которая вела к недостроенному дому, где находился второй кабинет Креста. Я уже был там, и казалось, что времени после того момента прошло очень много. Тогда был жив Толик, а Макар не стал конченым наркоманом. Мы радовались жизни, а я все так же стеснялся пригласить Валю на свидание.

— Пиздуй, блядь! — рявкнул Ганс, когда я замедлил ход.

— Отсоси, ебила, — буркнул я, когда рука скинхеда сильно пихнула меня в спину.

Когда мы подошли к главному строению, я увидел, что возле входа стоит группа людей в спортивных костюмах. Рядом с ними стоял Крест, заложив руки в карманы дорогих брюк. Лица были мне незнакомы, а сама внешность гостей явно попадала под категорию «мы отожмем у тебя лавэ, терпила». Только вот спортивные костюмы были не из дешевого говна, продаваемого китайцами. На стоящем в центре мужчине был черный костюм с логотипом Lonsdale, у парня рядом Burberry, остальные были в Найках и Адидасах.

Меня поставили на колени в нескольких метрах от гостей. Те лениво посмотрели на пленника, а затем все их внимание вернулось к Кресту.

— Игорь, объясни мне, пожалуйста, какого хуя ты не принимаешь моих курьеров? — спросил молодой в Burberry.

— Олег, ты знаешь, что сейчас мне не до этого, — огрызнулся Крест, почесывая лысую голову.

— Я уже вижу, что ты тут развлекаешься вовсю, однако прибыль упала. А все потому, что ты не толкаешь то, что мы тебе предлагаем.

— В понедельник приму партию. Были небольшие проблемы.

— Хорошо, Игорь. Надеюсь, что ты меня не обманываешь сейчас, — тихо произнес второй, в Lonsdale. От звука его голоса у меня пробежали мурашки по спине. Металлический и безразличный голос. Как у робота.

— Нет, что ты, Афанасий. Разберусь с делами, и стартуем. В клубе как раз все закончилось, — кивнул Крест.

— Малек нас слышит, — поднял брови первый, кого звали Олегом.

— Это моя проблема. Не обращай внимания.

— Мне некомфортно.

— Ганс, уведи его в подвал. Я скоро буду, — скинхед хмыкнул и пнул меня в спину, приказывая подниматься. Я послушно встал и потрусил в сторону входа. Молодцы в спортивных костюмах даже не оглянулись.

В подвальном помещении меня швырнули в угол. Я с трудом принял сидячее положение. Руку пронзали тысячи горячих иголок, а тело лихорадило. На лбу выступил холодный пот. Ганс это заметил и хохотнул.

— Вот и вся твоя храбрость, Вадик.

— Нахуй иди, пес, — ругнулся я и получил удар ногой под дых от стоявшего рядом с мной бритого.

— Попизди мне тут. Ты уже срешься от страха, а скоро начнешь молить всех о пощаде. Сколько я видел таких, как ты. Храбрые снаружи и бздливые внутри.

— Оставь его, Ганс, — резко одернул того Крест, входя в помещение. В руках у него был мой парабеллум. — Было весело с тобой поговорить, Вадим. Игра получилась занятной. Но как ты сам понимаешь, живым я тебя не могу отпустить. Делу время, потехе час.

— Можно одну просьбу, — тихо произнес я. Бандит кивнул, с интересом уставившись на меня. — Не трогайте моих родных и близких. Пусть живут. Они не полезут к вам. Это моя вина.

— Благородно. Только мне они незачем. Сидел бы ты спокойно, когда вышел из СИЗО, я бы тебя не тронул. Но нет. Сам полез в залупу. Зато как мы славно повеселились, а?

— Понимаю. Не трогайте моих родных. Прошу.

— Будет видно, — усмехнулся Крест, направляя на меня пистолет. Черное дуло смотрело мне прямо в лицо. Тишина. Но скоро из черной дыры вырвется огненное пламя и поглотит меня целиком.