Глава двенадцатая. Старый друг.

Чуть позже мы сидели в одной из многоликих кафешек, заполонивших наш город. Меню в таких заведениях всегда предельно американизировано. Гамбургеры, картошка фри, пицца, пиво в кегах, Кока-Кола и вечно улыбающиеся сотрудницы на кассе. Но сейчас им приходилось выдавливать из себя улыбки. Еще бы, где увидишь скинхедов и волосатых, пьющих вместе пиво.

— С Кирюхой мы служили вместе, — улыбнулся Андрей, потрепав знакомого по лысине. — Знали бы вы, что этот чертяка вытворял.

— Ничего особенного, — усмехнулся в ответ бритый. — Подумаешь, в картошку немного мухоморов добавил. Зато как всех перло, а?

— Да, пиздец был потом, когда выяснилось, что же положил в жареную картошку рядовой Аверьянов.

— Так вы чего возле дворца делали? — осторожно спросил Мишка, покосившись на своего соседа, крупного парня, с аппетитом уминающего большой гамбургер.

— На концерт ходили, как и вы, — осклабился Кирилл. — Знатное молотилово. Мы с Андрейкой постоянно в красном уголке Арию и Черный кофе гоняли. Он меня и подсадил на эту музыку, черт волосатый. А ты уже на измену присел, чернявый?

— Никуда я, блядь, не присел, лысый, — взвился Мойша, но я похлопал друга по спине, и он с ворчанием вернулся на место. — Извини, тут другие скины постоянно доебываются.

— Какие? — сразу подобрался Кирилл.

— Такие, — передразнил его Мишка. — Тоже лысые, жирные и на всю башку ебанутые. Вы вроде на них не похожи.

— О чем он, Андрюх?

— Да, забей. Есть у нас тут местная банда, — нахмурился Андрей, ковыряясь во рту зубочисткой. — Крест верховодит. Слышал про такого?

— Ага. Долбоеб редкостный. Блатного из себя корчит, а на деле чурок и ментов кормит.

— Я тоже чурка, — заметил Мойша, жуя картошку.

— Ты, друг Андрея, — засмеялся Кирилл. — Кстати, Андрюх. А Толян где?

— Грохнули его.

— Чё?! Ты серьезно? — скинхед ошарашенно уставился на Андрея.

— Да. Местные скины избили до смерти.

— Блядь. Сочувствую. Какими же зверями надо быть, чтобы на своих кидаться?

— Спроси при случае, — тяжело ответил Андрюха, а Мойша вставил — можно подумать, вы никогда не ебашили своих же.

— Нет. У нас с этим строго, — покачал головой Кирилл, а его друзья согласно хмыкнули. — Мы только чурок пиздим. Наш городок маленький. Там легче все контролировать. Да и старшой наш такой хуйни не творит, как Крест.

— Помочь можешь? — спросил Андрей.

— Не факт, что наш старшой решит против Креста выступить, хоть и подзаебал он всех знатно.

— Что так? Вера не велит? — съязвил Мойша. — Бритый бритому друг и брат, ебать вас всех в сраку.

— Ты со словами поосторожнее, — серьезно предупредил Кирилл и повернулся к Андрюхе. — Я сочувствую твоему горю, дружище. Попробую перетереть со старшими, но гарантий не даю, сам понимаешь.

— Ладно, — наконец протянул я. — Вы, когда обратно, ребят?

— Сегодня и сваливаем. У многих работа, семьи.

— Удачи вам, заезжайте в гости. Рад был познакомиться.

— Взаимно, Вадим, — Кирилл встал из-за стола и облапил Андрея, попутно что-то тихо говоря ему на ухо. — Давай, дружище. Не теряйся, пиши мне, что и как.

— Пока, Кирюх.

Когда скинхеды ушли, за нашим столиком повисло тягучее молчание. Андрей вновь унесся в дальние дали и изредка брал картошку фри с подноса. Даже болтливый Мишка молчал, уставившись в окно. Молчание разбавила Киса.

— Ребят, что насчет нашего ночного разговора? Все в силе?

— Да. Креста надо убрать. Эта сука не даст спокойно жить никому в этом городе, — тихо ответил я.

— И как мы это сделаем? Его охраняют почище мэра, блядь. Не удивлюсь, если он и в сортире дрищет под присмотром, — вклинился Мишка.

— Мойша, фу! — Киса скривила аккуратный носик.

— Прости, увлекся. Надо его захуярить!

— Ты еще всем сообщи в этом заведении, долбоеб, — ругнулся Андрей, выходя из спячки. — Есть план. Ему и будем следовать.

— Рискованно, — протянул я. — Но ничего другого не остается. Главное не спалиться раньше времени. У него же везде глаза и уши.

— А еще хуи и жопы.

— Миш, я тебя сейчас уебу!

— Извини, Вадик. Стресс у меня, вот и несу всякую хуйню.

— Ты ее всегда несешь, птеродактиль ебанный. Завтра начнем подготовку. Не проболтайтесь никому.

— Шутишь? Все в тайне, блядь, — скривился Мойша. — Что-то я срать захотел. Говорил же, что гамбургеры тут хуевые.

Под наши смешки Мишка помчался в туалет, зажав руками задницу. Когда он ушел, я спросил Андрюху.

— Ты сегодня у меня ночуешь?

— Нет, дома, — покраснел парень и стрельнул взглядом в Кису.

— Да не кривляйтесь. Все уже всё знают, — засмеялся я.

— Не знаю, о чем ты, — включила дурочку Киса, но Андрей внезапно сгреб ее в охапку и притянул к себе.

— Другое дело. Скажите еврею, что я на улице жду, — попрощавшись с друзьями, я вышел на улицу и закурил сигарету. План, что мы придумывали вместе, скоро должен претвориться в жизнь. Конечно, мы были наивными глупцами, что решили выступить против силы, которая превосходила наши в несколько раз. Но каждый считал, что делает что-то большее, нежели просто мстит за Толика.

Я пришел домой глубоко за полночь. Мы с Мишкой задержались в центральном парке, где встретили знакомых, и пока еврей не рассказал им все последние сплетни, то не успокоился. С ним так всегда. Острый язык без костей, природная наглость и щепотка корысти с жадностью. Мишка заставлял школьных учителей седеть от своих вульгарных выходок, постоянно проводил недели дома, под домашним арестом за это, но всегда оставался предельно прямолинейным и уж если вбивал себе что-то в голову, то ни за что не успокаивался, пока все не сделает так, как надо. Он в тысячный раз переспросил у меня все подробности нашего плана и, помахав рукой, помчался в сторону своего дома, а я пошел к себе.

Тихо открыв входную дверь, я скользнул в коридор и неслышно разделся. Но на кухне, за закрытой дверью горел свет, и доносились приглушенные голоса. Я быстро заскочил в ванную, чтобы почистить зубы и заставить исчезнуть слабый запах пива. Затем, вздохнув, прошел на кухню.

— Вадик. Ты чего так поздно? — спросила бабушка, ставя на стол чашку с чаем. Напротив нее сидела наша соседка, Зинаида Степановна.

— Здрасьте, баб Зин, — поприветствовал я ее и повернулся к бабушке. — Я же говорил, что на концерт иду. Забыла?

— Ах, да. Ты голодный?

— Нет, ба. Поел с ребятами в кафе, — отмахнулся я и налил себе чай. — Я в комнату пойду, а вы болтайте тут.

— У меня борщ еще теплый. Если захочешь, приходи, — улыбнулась бабушка и картинно вздохнула, обратившись к своей подруге. — Всегда бегает где-то, егоза. Степановна, так ты смотрела сегодня новую серию? Луис оказывается брат Лаверии…

Я вошел в комнату и поставил чашку с чаем на стол. Затем скинул с себя майку и джинсы, оставшись в одних трусах. После концерта было невероятно жарко. А может, во мне горел обычный мандраж. В какой-то момент человек осознает, что он собрался сделать, и именно в этот момент ему нужна вся воля, чтобы завершить намеченное. Компьютер коротко пискнул, включаясь, и через несколько минут я сидел в чате.

Я: Салют. Все тут?

Мойша: Ага. Посрал только. Кто бы знал, сколько во мне говна, охуел бы.

Андрюха: Ты ебанат, Моисей. Все шуточки ниже пояса. Про говно, пидорство и дрочку.

Мойша: Ты мне просто завидуешь, славянин. Евреи все говнистые.

Андрюха: Иди нахуй!

Андрюха: Вадь, ты не передумал насчет завтра?

Я: Нет. Все в силе.

Андрюха: Странное ощущение. Будто что-то отговаривает.

Мойша: Хуйня, не ссы.

Я: Нет, он прав. У меня тоже мандраж небольшой.

Андрюха: Может, ну его нахуй? По-другому попробуем?

Я: Оставим, как есть. Что тут выдумывать еще.

Андрюха: Это же самоубийство!

Я: Не здесь. Все нормально.

Андрюха: Почему ты сам все решил сделать? Мы бы помогли с Мишкой.

Мойша: Он, блядь, у нас генерал Ли. Со своей стратегией. Всегда таким был.

Я: Иди в пизду, Мойша. Это мое дело. Вам светиться нет смысла.

Андрюха: Ладно. Тебя хуй отговоришь. Звони, если что пойдет не так.

Я: Хорошо. Спокойной ночи. Я, наверное, не усну вообще.

Мойша: Подрочи. Отрубит сразу.

Я закрыл окошко чата с друзьями и открыл то, где мигал желтый конвертик. Валя.

Валя: Вадь, у тебя все нормально?

Я: Ага. Концерт был зачетным. Эмоций море. Кису чуть не раздавили буйные фанаты.

Валя: Я сама удивилась, когда она сказала, что идет.

Я: На удивление, ей понравилось. Может, я и тебя как-нибудь вытащу.

Валя: Лучше на что-нибудь мелодичное и более нежное. Вадь.

Я: Валь.

Валя: Мне что-то неспокойно на душе. Будто кошки коготками терзают сердце.

Я: Все хорошо. Какой смысл мне тебя обманывать?

Валя: Не знаю. Ты любишь влипать в опасные ситуации.

Я: Есть такое. Только это не моя вина. Так складываются обстоятельства.

Валя: Просто будь осторожнее.

Я: А я соскучился.

Валя: А я как соскучилась, ты бы знал. Когда мы увидимся? Завтра?

Я: Нет. Завтра работа. Можно послезавтра, я напишу тебе. Или созвонимся.

Валя: Конечно. Меня родители завтра на дачу хотят утащить. Нужно все помыть перед зимой.

Я: Культурный отдых.

Валя: Тебе смешно, а мне драить там все.

Я: Мысленно я буду с тобой. Не грусти. Зато потом погуляем, сходим в парк аттракционов. Будем делать все, что захочешь.

Валя: Обещаешь?

Я: Конечно. Разгребу завалы немного, и я весь твой.

Валя: Ты всегда только мой. Ой, Вадь. Время уже позднее, а завтра вставать рано. Побегу спать.

Я: Спокойной ночи, кудряш мой.

Валя: И тебе. Крепко целую!

Выключив компьютер и вздохнув, я полез в нижний ящик своего шкафчика и достал коробку, в которой лежал пистолет. Я не знал, кто именно его бросил или потерял у того ресторана давным-давно, но почему-то был уверен в том, что эта находка сыграет свою роль в моей дальнейшей жизни. Тяжелый кусок металла. Кому-то он принес смерть, а для кого-то стал настоящим спасением. Я не ведал всей истории этого пистолета, но его название было емким и под стать моей ситуации.

Я в который раз протер оружие тряпкой и спрятал его обратно в коробку. Сердце глухо билось в груди, отдавая тревожными молоточками в висках. Я боялся. Липкий страх уже запустил в меня свои мерзкие щупальца. Такое случается у каждого. Кто-то назовет это термином «играющее очко», а кто-то просто молчаливо кивнет. Страх гнездится в каждом. Особенно когда понимаешь, что опасность реальна и уже стучит в твои двери.

Ноги противно задрожали, и я лег в кровать, укрывшись с головой теплым одеялом. Маленький кокон, что защищает тебя, маленького, от взрослых кошмаров реальной жизни, сейчас не помогал совсем. Перед моими глазами проносились сценки из далекого детства, когда я, Мишка, Толик, Макар и Андрей дружили и устраивали шалости.

Заводилой всегда был не грубый Мишка, спокойный Андрей или непредсказуемый Толик. Им был я. Я придумывал, куда мы пойдем и что будем делать. Я придумывал каверзы соседям и нашим родным. Так получилось, что именно вокруг меня и сформировалась наша дружба. Я помогал Толику выкрасть классный журнал, чтобы исправить в нем оценки. Я помог Андрюхе справится с депрессией после спортивной травмы, когда на его карьеру был положен огромный и волосатый шлагбаум. Я придумал план, когда мы с друзьями обокрали магазинчик, расположенный на цокольном этаже Мишкиного дома. Тогда мы вытащили десять килограмм яблок с помощью длинной арматуры из маленького окошка, забранного хилой решеткой, и несколько шоколадок Сникерс. Я был инициатором тысяч игр на свежем воздухе. От фаршмы до казаков-разбойников с пистолетами, стреляющими пластмассовыми шариками. Все мои друзья, Андрей, Мишка, Макар, Толик, постоянно спрашивали у меня, — «Вадька. Чем сегодня займемся?». И я придумывал. Поэтому на меня обратил внимание Крест, выделяя среди других. И он поймет, что был чертовски прав.

Следующим утром, когда телефон завибрировал под моей подушкой, я моментально открыл глаза. Мозг сразу заработал, выуживая из памяти все детали намеченного плана. Абсурдного, наглого и невероятно дерзкого по своей задумке.

Одевшись в серую водолазку и темные брюки, я стянул волосы резинкой, чтобы не мешались. Затем, хмыкнув, посмотрел в зеркало.

— Том Круз, блядь. Саундтрека соответствующего не хватает.

Я достал из шкафа пистолет, зарядил его и спрятал на самое дно рюкзака. После этого взял со стола телефон и на цыпочках вышел в коридор, где, обувшись в отцовские берцы, неслышно открыл входную дверь и покинул квартиру с мыслями, что могу не вернуться назад.

Выйдя на улицу, я набрал номер одного ресторана. Там любили собираться бандиты, милиция и просто богатенькие жители города. Я уже знал, что нужно спросить, чтобы узнать интересующуюся меня информацию.

— Доброе утро, ресторан «Мачта», слушаю вас, — в динамике раздался вежливый женский голос.

— Слушай. Мне бы это, столик через час организовать, — с легким кавказским акцентом произнес я.

— Простите, но мест нет. Освободятся через пару часов. Могу занести вас в список, — улыбнулась девушка.

— Какой список, да? Ты меня слушаешь? Мне нужен столик. Семь утра, а у вас мест нет?

— Прошу прощения, но в это время завтракает господин Кристовский.

— Э, ладно. Жаловаться буду на вас, — я бросил трубку и самодовольно ухмыльнулся. Информация подтвердилась. Крест каждое утро завтракает в Мачте. До восьми часов он будет там, а затем выходит и едет в офис. Но сегодня возле ресторана его буду ждать я.

План был прост. Это мне, еще не оперившемуся птенцу, казалось, что я просчитал все детали, но в любом плане есть человеческий фактор. Плюс, очень многое зависит от банальной удачи. В кино все всегда проходит очень быстро и легко. Главный злодей погибает от рук героя, а самому герою за это ничего не будет. Креста надо было валить, и дело не том, что он частично был виноват в смерти моего друга. Дело в том, что он зажрался и перестал бояться. Власть имущие всегда делают одну и ту же ошибку. У них исчезает страх, а его место занимает безнаказанность. Они заходят все дальше и дальше в своих стремлениях. В их головах витает эйфория. Они считают себя богами. Но чем больше шкаф, тем громче он падает.

Через полчаса я был у ресторана. Место было изучено вдоль и поперек, и главный интерес представляли густые кусты сирени возле запасного выхода, с которых еще не облетела листва. За кустами начинался обрыв, куда я планировал сбежать, если все пойдет не так, как задумывалось. В самом низу была длинная труба, в которой я планировал спрятаться. Сердце быстро билось, а в глазах заиграли красноватые искорки. Надо успокоиться.

С невероятным трудом мне это удалось. Я достал пистолет и крепко сжал его в руках. Металл холодил пальцы даже сквозь перчатки, однако этот холод придавал уверенности. На часах было без десяти восемь. Крест был крайне пунктуальным и всегда выходил через запасной выход ровно в восемь утра. Так случилось и в этот раз.

Дверь ресторана открылась, и первым на воздух вышел один из телохранителей, который внимательно осмотрел пространство перед собой. Он спустился по ступеням и встал так, чтобы контролировать максимально видимую область. Следом за ним вышел Крест. Я вздохнул и крепче сжал пистолет. Одна попытка. Второй не будет.

Время будто замерло. Я видел, как бандит медленно спускается по ступеням и с кем-то говорит по телефону. Видел, как медленно оборачивается телохранитель, чьи глаза смотрели на кусты, в которых я спрятался. Вдох, и я поднял пистолет, прицеливаясь в того, кого ненавидел всеми фибрами своей души. Дальнейшее меня повергло в самый настоящий шок.

Был один крепкий удар по моему затылку, от которого в глазах заплясали черные тени, а к горлу подступила тошнота. Пистолет выпал из ослабевших рук и упал на мягкую землю, а чьи-то железные пальцы уже хватали меня за горло и тащили из укрытия.

— Несостоявшийся убийца, — насмешливо констатировал Крест, когда меня швырнули ему под ноги. Изо рта сбегала красная струйка, тяжелыми каплями падая на асфальт и дорогие туфли бандита. Я поднял голову и получил очередной страшный удар. Что-то хрустнуло, а губы скривились от боли.

— Га…га… — пытался выругаться я, но очередной сильный удар опрокинул меня на спину.

— Дурак, — процедил Крест и поднял руку. Из дверей ресторана вышел еще один человек, а я не смог сдержать ужасного крика.

— Прости, Вадька, — Мишка, мой старинный друг, с которым я был вместе с детства, стоял сейчас рядом с Крестом и неспешно покуривал сигарету. Я переводил удивленный взгляд на него, а затем на бандита, который ехидно улыбался, положив руку на Мишкино плечо.

— Мишка, — просипел я, качая головой. — Как же так?

— Прости, Вадим, — после этих слов он сильно врезал ногой по моему лицу. Звон в ушах быстро утих, а сознание поглотила черная тьма.