Глава 8
«Мы упали, и летим, и летим»
(1998–2000)

Незадолго до юбилейного концерта произошло событие, привлекшее к «Агате Кристи» внимание широкой общественности. Хотя оно было непосредственно связано с телевидением, событие это явно не вписывалось в пред-«Олимпийский» промо-тур. Вадим Самойлов появился в эфире передачи «Сумерки», которую вёл Михаил Козырев: «Я предложил НТВ запустить программу, объяснявшую молодёжи, что такое наркотики, и предостерегавшую от всяческих соблазнов. НТВ с радостью в это дело вписалось. Цикл еженедельных программ в прямом эфире мы делали с Петей Каменченко, замечательным журналистом и доктором. Он взвалил на себя медицинскую часть, а я был интервьюером и уговаривал артистов разных жанров прийти и поговорить на щекотливую тему, о которой никто и никогда на отечественном телевидении не заикался. Вадик принял приглашение поучаствовать в "Сумерках" не сразу – говорить на такую тему невозможно согласиться сходу. Он решил на всю страну признаться, что у него была зависимость, но её больше нет. Как я понимаю, это был его отчаянный шаг, он действительно хотел от этого отказаться. Программа с Самойловым стала не просто сенсационной – это был один из самых пронзительных выпусков "Сумерек", что мы сделали».

Одетый во всё чёрное Вадим как будто прятал глаза за спадающей челкой. На вопросы ведущих и гостей студии он отвечал медленно, чуть скрипуче, но абсолютно беспощадно к себе: «Наркотики подстраиваются к любой сфере человеческой деятельности. Было творчество, был кайф от творчества. Потом мы начали активно гастролировать, стали звёздами, стали выходить в тираж… Если в такие моменты эти вещи попадаются тебе под руку, то возникает иллюзия, что я смогу остаться внутри уютной творческой атмосферы, смогу сделать фак всему остальному миру, который не понимает меня всего такого творческого.

Наркотические препараты никогда на меня не действовали как допинг. Всё, что сочиняется, – сочиняется только на чистую голову. Что касается травы, то она настолько раскоординирует мозги, что произвести что-то просто нереально. Что касается более тяжёлых вещей, то они занимают тебя полностью, на творчество просто не остаётся места. В этом одна из причин того, что в двух последних альбомах "Агаты Кристи" уменьшалась доля моих песен. Сейчас у меня бывают моменты, когда мне очень хочется наркотиков. Самым тяжёлым был первый месяц – не из-за ломок, не из-за физических болей, я просто отучился жить на чистую голову. Казалось, что без этих препаратов у меня другое и очень дискомфортное восприятие мира.

Я не кололся. Люди, которые инъекциями балуются, как говорят в народе, "вмазываются", они гробят себя более очевидно. Те, кто эстетски это делает, наносят себе вред чуть медленнее. Всё это рано или поздно заканчивается одинаково. По-моему, ломает всех очень похоже. Наркотики ни в коем случае не оправдали мои ожидания. Кроме осознания того, что я падаю, что я опускаюсь, что я стал жертвой болезни, которую сам себе навязал, у меня ничего не осталось. Только тягостные, мучительные воспоминания. Я не могу вспомнить ни одного дня, типа вот, я куда-то ездил, вмазался, и всё было так хорошо – ничего хорошего, связанного с этим, в моей памяти нет. Только постоянные конфликты, постоянная боль, разрушение любви, разрушение отношений с близким человеком».

Выступая на НТВ, Вадик лично подтвердил то, о чём говорили и московские богемные тусовщики, и фанаты «Агаты» во всех концах страны: «Братья давно и плотно сидят на наркоте». По словам Глеба, их знакомство с запрещёнными препаратами случилось вскоре после переезда в Москву: «Я с детства потихоньку разочаровывался, что сказки нет в ни в том, ни в этом, а в 1995-м узнал, что и в наркотиках её тоже нет. Раньше я думал, что они расширяют сознание… Ещё одна потерянная иллюзия: вот это попробую, а потом вот то, и, должно быть… Я-то думал, что усугублю ощущение сказки, расширю и наконец-то в нём буду. Обман это всё, чушь собачья. Это не туда».

На волне успеха альбома «Опиум» журналистов интересовало не столько то, наркоманы ли сами музыканты, сколько то, зачем они рекламируют в своих песнях запрещённые препараты. Вадик обвинения в скрытой рекламе яростно отрицал: «Не надо относиться к этому как к пропаганде таблеток и порошков. Это всё литературное наследие, переработанное Глебом и вписанное в тексты. Главное, не воспринимать буквально ту терминологию, которой мы пользуемся… Что такое опиум? Это когда крыша едет. У нас она едет от музыки, желательно, чтобы у наших слушателей она тоже ехала от этого. А вот куда – вопрос более сложный».

Позже братья признавались, что пристрастились к наркотикам они как раз в эпоху наибольшей популярности «Агаты Кристи». «Наркотики – это жажда получить те удовольствия, о которых мечталось, когда шёл по пути к звёздности, – говорил Глеб. – А когда стал звездой, понимаешь, что тебе не хватает счастья, не хватает удовольствия и то, что с тобой сейчас приключилось, – это совершенно не то, о чём ты мечтал. Если человек слабый, он эту нехватку компенсирует веществами». Примерно о том же самом рассуждал и Вадим: «Это путь художника. И путь очень опасный, потому что он может привести к серьёзным потрясениям. Люди, которые начинают сочинять в юности, особенно подвержены этим вещам. Со временем начинаешь понимать, что все эти вещи не обязательно переживать в жизни».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

После выхода альбома «Ураган» о том, что многие его песни навеяны наркотическими трипами, заговорили многие. Знатоки приводили подтверждавшие этот тезис цитаты: «На последней дозе воздуха и сна», «Вино и гашиш, Стамбул и Париж», «Закинулся бумагой – и сам себе звезда», «Треснув, лопается вена – чёрная река»… С одной стороны, Глеб не отрицал, что «Ураган» сочинялся в период его запретных увлечений: «Это абсолютно нонконформистский альбом, такой вскрытый нерв. У нас было жуткое истощение, была попытка уйти от шоу-бизнесовой реальности в наркотики». С другой стороны, он всегда яростно отрицал, что хоть когда-нибудь сочинял с замутнёнными мозгами: «Любые стимуляторы позволяют чувствовать себя довольным и таким образом отвлекают от творчества. Творческий зуд может быть только на трезвую голову».

Превращение братьев в наркоманов не прошло мимо внимания их близких. «Вадик успокаивал меня, что отлично контролирует ситуацию, – вспоминает Татьяна Самойлова. – Кокаин давал ему чувство эйфории, чувство уверенности во всём, даже в том, что он завтра сможет остановиться и бросить. Потом он сказал мне, что кокаина ему стало мало и он перешёл на героин. Он испытывал усталость от окружающей действительности и видел отличный выход: закинуться и уйти в прекрасный мир, где нет никаких проблем. Думаю, что ни меня, ни Янки в том мире не существовало».

Глебу в тот период тоже наскучила мирская суета: «В свободное время я или на гитаре пытаюсь играть, или читать, или кино смотреть пытаюсь. А когда делать нечего, в основном схожу с ума». Позже он рассказывал, что в любую минуту прямо в «Горки» ему могли доставить любые снадобья, способные скрасить окружающую действительность, что он чуть ли не гонорары получал наркотиками. Владимир Месхи опровергает это: «Наркоманами они стали сами. Братья всё время чего-то просили и требовали, но мы саботировали их желания. У нас было слишком много дурных примеров вокруг. Люди сыпались и гибли».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Как бы то ни было, апартаменты Самойловых в «Горках» их гостям порой напоминали наркопритоны. «Однажды я приехал к ним в пансионат, – рассказывает Михаил Козырев. – Попав туда, я как-то сразу понял, что почва для их мрачных текстов, которые становились всё печальнее и печальнее, всё отчаяннее и отчаяннее, имелась. Было очевидно, что эта база – не только про музыку. Она была про гедонизм, про любовь к жизни со всеми запретными составляющими. Там можно было пожелать что угодно, и через три минуты специально обученные люди тебе это привозили. Я там переночевал одну ночь, и у меня было ощущение, что по стенам моей комнаты снизу вверх бежали маленькие экзотические крокодильчики, что я попал в какой-то загородный притон Пабло Эскобара, не меньше. Я был потрясён: все эти "Мы летим, а вы ползёте, чудаки вы, чудаки" приобрели реальную материальную составляющую. Я увидел, что группа существует в состоянии крайне опасном для жизни».

Забавы «агатовцев» не могли долго оставаться тайной для живших в том же здании сотрудников «Росремстроя». Василий Кузнецов вспоминает, как однажды Глеб вдруг забрался в ресторане под стол, сломал стул и начал отстреливаться из ножки от немцев. Обитатели «Горок» воспринимали такое соседство как прикол: «Они же, в конце концов, относительно безобидные». О том, что с «Агатой» что-то не так, узнал и Кадушин: «Я человек достаточно терпимый к разным слабостям талантливых людей, но когда до меня дошли разговоры о том, что ребята балуются наркотиками, было уже поздно. Вадим смотрел сквозь меня стеклянными глазами, что-то говорил, но явно ничего не понимал. Было бесполезно о чём-то разговаривать».

К лету 1998 года Кадушин уже охладел к музыкальному бизнесу. «Павел Николаевич – гениальный финансист, "Райс" был лишь небольшим кусочком его деятельности, – говорит Месхи. – Но мы были вынуждены соответствовать первому месту в рейтинге бизнес-компаний и заниматься попсовыми проектами, на которые давали деньги инвесторы. Рынок изменился, жизнь стала дороже. Появились другие лидеры, им "Агата Кристи" не могла составить конкуренцию. Но и тогда не проблемой было найти деньги на "Агату", проблемой было их вернуть. Из поп-рок-группы она стала превращаться в альтернативную, стала уходить в андеграунд, который было тяжело продавать. "Ураган" стал последним альбомом, с которым мы работали. В группе начался кризис. Это выливалось в конфликты с Кадушиным».

«Период дружеских и доверительных отношений с Вадимом был не длинный, – рассказывает сам Павел. – Он совпал с периодом вложений, когда деньги только давались, давались… А потом начались наркотики, и общаться стало не с кем. Проект забуксовал, и мы его разделили. Вадим был одним из инициаторов этого. Он говорил, что "Rise-концерт", "Extraphone" – это всё нахлебники, что они на его шее сидят: "Я думал, они хорошие, а они все тебя обманывают, нами не занимаются, нас бросили". Я сказал: "Ты же сам их всех привёл: и издательство, и продюсеров, и концертников, сказал, что они всё сделают, надо только деньги вложить. Я деньги вложил и назад их не получил. Ко мне какие претензии?" Он ответил: "Давай, всё разделим, я не буду за них отвечать, и всё будет хорошо. Мы-то с тобой хорошие, а во всём виноваты жулики-продюсеры. Если я буду заниматься группой сам, если мы будем работать отдельно, будет лучше". Разделили всё на отдельные структуры. Подписали бумаги, зафиксировали мои вложения и решили, кто как будет развиваться. Я стал уделять этому гораздо меньше времени. Грубо говоря, стал в каждом из проектов просто финансовым партнёром».

Вадик комментировал расставание группы с большой музыкальной корпорацией так: «Из Райс-ЛИС’С мы ушли, поскольку годы работы с ними продемонстрировали несостоятельность их продюсерской компании. Может быть, они хорошо концерты делают, а вот что касается исполнительной части, то они не умеют работать. У нас было в связи с этим очень много проблем. Сейчас у нас есть компаньон, инвестор. Собственно говоря, у нас независимый бюджет».

Вадим Самойлов и Павел Кадушин

Пока шёл процесс развода, «Агата» формально ещё оставалась под эгидой «Райс-ЛИС’С», но уже потеряла продюсерскую поддержку. Дело двигалось к записи очередного альбома, а без человека, который занялся бы продвижением группы в самом широком смысле слова, обойтись было невозможно. Вспомнили о Лене Евграфовой, которая прекрасно справилась с раскруткой юбилейного концерта. «Группе понравилась моя работа, и они предложили мне более плотное сотрудничество. У продюсеров "Райса" уже не хватало на группу времени. Нужен был отдельный человек для более мелкой вёрстки, как я это называю. Я занималась общим продвижением группы, но когда думали, как назвать мою должность, не нашли ничего лучшего, чем название "PR-директор". Пиар – это "связи с общественностью", и мы решили понимать термин "общественность" гораздо шире, чем просто работа с прессой. Я старалась обеспечить группе творческую среду. Надо снять клип – я шла искать режиссёра, который подходит языку группы. Выпускается альбом – я шла искать подходящий лейбл. Всё это функции продюсера, но продюсером в "Агате Кристи" я быть не могла – они ещё числились в "Райсе", а там были свои продюсеры. Главным я считала выполнить работу, которую некому было взять на себя, а как будет называться моя должность, мне казалось не важным. Зря я согласилась на такое название должности. Меня постоянно с кем-то путали».

К своим обязанностям Лена приступила в конце лета 1998 года, хотя официально оформилась на работу лишь в марте 1999-го. Одной из первых задач, которые ей предстояло решить, стало купирование наркотического хвоста, тянувшегося за «Агатой Кристи» после выхода в эфир «Сумерек». За прошедшие полгода в отчётах о гастрольных пресс-конференциях частенько можно было прочитать что-то типа: «На вопрос "Есть ли опыт принятия стимуляторов?" братья Самойловы единодушно ответили – да! По их мнению, подобный опыт есть у 70 процентов населения планеты».

Такие заявления отрицательно влияли на уже и так пошатнувшийся имидж «Агаты Кристи». Евграфова настаивала, что «любое обсуждение в средствах массовой информации этой темы является продвижением наркотиков. Даже упоминание о них только раскручивает наркотическую тему. Группа со мной согласилась. Глеб считал, что рассказы о том, как он справился с наркотиками, – это всё равно продвижение этих веществ, потому что люди будут думать, что каждый может попробовать, а потом справиться. Мы решили, что группа, общаясь с прессой, будет вообще избегать этой темы. В дальнейшем, договариваясь об интервью, мы ставили условия: не обсуждать запрещённые вещества, потому что мы не хотим продвигать наркотики. Такой ответ журналистами принимался».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Нет, наркотики исчезли из жизни Самойловых далеко не сразу, но говорить об их употреблении братья стали гораздо меньше. О своём походе на программу «Сумерки» Вадик публично упомянул, кажется, всего один раз – 9 марта 2001 года, выступая перед учениками родной школы в Асбесте: «Я очень пожалел, что в ней участвовал. Я там всё рассказал о моём печальном опыте экспериментов с этими веществами, а зря. Молодой человек смотрит на такого, как я, который употреблял, а потом перестал употреблять такие вещи серьёзные, как героин, и у него складывается впечатление, что он тоже так сможет. Ребята, выживают единицы! Поэтому я вас Богом прошу – во имя себя, во имя ваших родителей, во имя ваших детей будущих – не пробуйте, вы сразу же крест поставите на жизни! Выживают единицы! Я видел здоровенных мужиков, которые за дозу на ломках готовы были сделать всё что угодно. И при этом до того они были стальными людьми. Ребята, это такое зло, из которого никто из вас не сможет выбраться, особенно если употребит это в вашем возрасте».

В эфире «Сумерек» Вадим сделал ещё одно признание: «К своему стыду, я сам предлагал попробовать наркотики. Мы познакомились с моей любимой девушкой Настей как раз в период моего увлечения кокаином. Я, такой честный, хотел поделиться с ней своим образом жизни. Сейчас я понимаю, что это был безответственный поступок». С 22-летней Анастасией Кручининой Самойлов познакомился ещё летом 1996 года. Питерская студентка и модель стала причиной распада его семьи. Добившись своего, Настя начала щедро раздавать интервью: «Моя жизнь была очень тоскливой. Она клонилась к какому-то закату, я никак не могла найти себя. Мне оставалось только ждать и надеяться на сказку… Вадим очень сильно меня любит и очень красиво ухаживает. Если мне плохо или просто лень, он может всё за меня сделать: отправить меня на работу, собрать, чуть ли не накрасить. Где бы мы ни были, он всегда держит меня за руку, всегда всем представляет меня как свою любимую девушку. Самый его необычный подарок – ночная пижама. Я очень долго смеялась, потому что в пижаме выгляжу, как ребёнок… Стрессы мы снимаем музыкой и совместным времяпровождением. Тот круг, к которому сейчас близок Вадим, меня не принимает, потому что многие из этих людей – подруги и друзья его жены. Мне на это плевать, лишь бы не лезли в нашу жизнь».

Фанатки «Агаты» отнеслись к появлению Насти крайне неприязненно. Законных жён музыкантов они, скрипя зубами, ещё соглашались терпеть, но с появлением юной проныры, занявшей место рядом с их кумиром, смириться было невозможно. Особенно досаждали Вадику питерские землячки его подруги: «Месяца два назад нас предупредили по телефону, что в Питере кто-то готовит настоящий теракт – собирается нас взорвать. Они же считают нас своей собственностью. Неприязнь к Насте они как объясняют? Настя отняла у нас Вадика. Значит, надо вместе, сообща устранить соперницу. А потом можно будет придумать себе новую». К счастью, до взрыва дело не дошло. Питерские фанатки лишь исписали подъезд своей счастливой конкурентки лозунгами «Настя – дура!» и намалевали на двери её родителей большой крест.

Глеб относился к Насте спокойно: «Не понимаю, откуда такая неприязнь к ней. Ведь это Вадик бросил семью, а не она. Глупо будет с моей стороны не общаться со спутницей Вадима, кто бы она ни была». Семейная жизнь самого Глеба со стороны казалась безоблачной. Его жена оградила мужа от всех бытовых забот: «Он не создан для быта, для тихой семейной жизни. Но эти недостатки я легко переношу. Он не ленится только в том, что касается творчества. На первый взгляд может показаться, что он очень ленив, любит, чтобы ему всё подавали. На самом деле за этим скрывается напряжённая внутренняя работа. Я это понимаю и поэтому безропотно тащусь за продуктами с тележкой, с коляской, с ребёнком на "Домодедовскую" (это 40 минут пути), а с "Домодедовской" тащу весь этот ворох покупок, а если нужно что-то купить маленькому, то это ещё поездки по городу… Я знаю, что он меня жалеет и хочет помочь, но у него просто не хватает на всё времени. Кроме того, он так боится, что на него будут показывать пальцем, что ему легче смотреть, как мы с маленьким мучаемся, чем поехать с нами в город. Но я всегда любила заниматься домашним хозяйством, и, потом, я знала, на что иду».

Напряжённая внутренняя работа в это время действительно кипела. Готовился к записи новый альбом, писались новые песни. Правда, отражение в текстах Глеба нашла вовсе не семейная идиллия: «Страшные сказки, страшные и печальные песни писать гораздо легче. Поэтому все, у кого не хватает таланта писать радостное и позитивное, – пишут печальное. Мне, например, приходила в голову такая чернуха, что становилось понятно, что она меня ещё больше разрушит, а в плане саморазрушительной музыки мы уже сделали всё, что могли. Но музыка не должна только веселить. Я добивался, чтобы люди не выходили из состояния депрессии. Мои стихи предназначены, чтобы люди чувствовали боль этого мира, чтобы чувствовали в себе необходимость этот мир менять. Мне не жалко ни себя, ни их».

Глеб и Татьяна Самойловы с сыном

Фото из журнала «Музобоз», 1998

После конфликта с «Райсом» «агатовцам» наверняка хотелось доказать всем, что они способны сами не только написать и записать альбом, но и самостоятельно его раскрутить. Кроме того, после записи «Урагана» прошло уже два года – стандартный срок между релизами группы. «Между нашими альбомами не такие уж и большие промежутки, – говорил Козлов. – Полтора-два года – это немного по сравнению с мировой практикой. Мы не вычисляем сроки выхода нового альбома. Вдруг внутри появляется естественное желание написать новую песню, вторую, и возникает мысль о новом альбоме. Мы начинаем делиться друг с другом новыми идеями, происходит всеобщее вовлечение в этот процесс, который уже невозможно остановить. А чтобы идеи сгенерировались, надо ещё отдохнуть от прошлой тяжёлой работы. Для нас создание альбома – довольно тяжёлый труд. И период релаксации у нас как раз составляет год-полтора». Глеб видел причину захода на новый альбом в другом: «На творчество вдохновляет неумение заниматься ничем другим, кроме творчества. Ещё вдохновляют те, кто спустя полтора года после выхода очередного альбома подходят, хлопают по плечу, и говорят: "Ну что? Не выпустить ли нам что-нибудь новенькое?" Вот такого хлопка по плечу вполне достаточно, чтобы снова начать работать. А потом сам себя стимулируешь, разжигаешь, опьяняешь, и приходит вдохновение».

В этот раз фиксировать нагрянувшее вдохновение решили в домашних условиях – прямо в пансионате, в комнате Олега Зуева, оборудовали студию. «Наш звукорежиссёр – большой мастак по всяким компьютерным делам, – рассказывал Козлов. – И он за лето набил свой компьютер всевозможными программами. Мы пришли к заключению, что можно делать хорошего качества музыку и дома».

Компьютерная техника образца 1998 года заставляла Зуева изрядно напрягаться: «Мы никогда не стремились к идеальному звуку. Его нет. Да и быть не может. Мы стремились к тому, чтобы выжать из аппаратуры максимум необходимого звучания. Глебу в некоторых песнях был нужен управляемый фильтр. Сейчас это решается в два клика, а тогда необходимо было достать из секвенсора трек, обработать его во внешнем редакторе и запихнуть обратно. Обычно не подходило. Поэтому данная операция повторялась много раз, пока не добивались нужного звука. А если честно, то все ошибки – от собственной невнимательности: сигнал пропал, значит, что-то не включили, и так далее».

Запись альбома в домашних условиях оказалась весьма хлопотным делом. «Я весело бегал по студии в "Горках" на костылях и с гипсом, – рассказывал Зуев. – Это создавало массу комичных ситуаций: то не успел добежать до компьютера, то до студии не успел. Синтезатор сломался – сами чинили. А чего стоили крики соседей, когда записывали гитару через комбик! Парни по отдельности приходили на студию и писали демо. Потом собиралось большое жюри, и отсеивалось то, что кому-то не нравилось. Это не значило, что песенка плоха, а просто не к месту. Я подготавливал предварительное сведение, выполняя или возражая против каких-либо пожеланий авторов, потом приходил Вадим, и все вместе сводили всё это дело в микс. То есть мастер-шефом был он».

Запись в «Горках» стала, по мнению Евграфовой, результатом творческих амбиций и экономических обстоятельств: «Новые технологии, позволявшие устроить студию дома, ещё больше замыкали "Агату" внутри собственной кастрюли. Это создавало дополнительный вызов для творческого человека: попробовать сделать всё без посторонних, без тех, кто не врубается в то, чего ты хочешь. Кроме того, надо иметь в виду и материальный фактор. Альбом писался во время финансового кризиса 1998 года, и лишних денег на профессиональную студию взять было негде».

Новый альбом получил название «Чудеса». В него вошли одиннадцать песен Глеба и три – Саши. «В этом альбоме все песни отсеяли сами авторы, – рассказывал Самойлов-младший. – Саша Козлов написал несколько песен и сам отрезал большую их часть. Я тоже много песен сам отсёк. Просто возникло ощущение, что это не те песни, за которые стоило бы рубиться. Вадим так и не стал выносить свои предложения. Он взял творческий отпуск на неопределённое время. Каждый художник имеет право на отдых. Ничего, Бог даст – напишет и новый мегахит, типа "Viva Kalman!" или "Чёрной луны", или что-то совсем-совсем новое…»

Глеб Самойлов

Фото Игоря Верещагина

С музыкальной точки зрения «Чудеса» оказались очередным прыжком в сторону. «Это такое декадентское ретро-техно в некоторых вещах. В других – сочетание гитарного звука с наивностью драм-машины 1980-х, европейская музыка, отсылающая, может быть, к средневековью мелодически и гармонически», – описывал музыку нового альбома Глеб. Через два года он заявлял, что «Чудеса» опередили своё время: «В 1998 году мы записали альбом, который был построен аранжировочно и по настроению на новой волне образца начала 1980-х годов. Грубо говоря, то, чем сейчас занимается вся популярная музыка, мы сделали тогда. На нас посыпались обвинения, что это старьё, что так никто не играет… Сейчас, через 2 года, выяснилось, что очень даже можно так играть».

К раскрутке нового альбома приступили ещё до того, как тираж «Чудес» появился на прилавках. Среди всех песен явно выделялся потенциальный хит – «Ковёр-вертолёт». Его мелодия принадлежала Козлову. «Первоначально она была представлена совсем в другом виде, – вспоминал Вадик. – Она была медленная такая: "тай-та-тара-та-та-та…" Сила Саши заключалась в том, что, когда мы с Глебом дрались за конечный вариант, Саня умел наши творческие энергии соединить вместе. Поэтому многие его мелодии становились хитами. Мы без предвзятости уделяли ему максимум творческой энергии. Это касается и песни "Ковёр-вертолёт". Она вроде бы совсем не агатовская изначально, в результате стала совершенно агатовской». На эту песню и решили снимать первый клип.

Сперва Владимир Месхи и режиссёр Виктор Конисевич подумывали, а не изобразить ли им под эту зажигательную мелодию гонки «агатовцев» верхом на сперматозоидах. Однако дабы не раздражать ревнителей морали, решили сделать клип в форме компьютерной игры-симулятора. «Агатовцев» снимали 3 ноября в одном из кабинетов «Райса». Коренных обитателей выгнали за стеклянную стену, а канцелярский антураж замаскировали клубами дыма. Правда, оказалось, что дым-машина плохо совместима с кубатурой обычного офиса: музыканты и съёмочная группа чуть не задохнулись в этом аквариуме.

Премьера компьютерного клипа состоялась 12 декабря в эфире недавно запустившегося канала «MTV-Россия». «В первое время на MTV работала сильнейшая команда, – вспоминает Евграфова. – У них были полностью развязаны руки – они могли поддерживать то, что им хотелось. Мы прекрасно нашли общий язык и вместе сделали много интересного. Это было безумно увлекательное сотворчество. Устроили специальный "Weekend с «Агатой Кристи»", провели автограф-сессию прямо в скверике у офиса "MTV-Russia". MTV-шники даже переделали одну из серий культового мультфильма про Бивиса и Баттхеда, где эти придурки обсуждали клип "Два корабля". Я даже не знаю, было ли это согласовано с американским руководством MTV, но получилось очень смешно и хорошо. Первую программу "Star Track" о российской группе сняли про "Агату Кристи". Это уж наверняка потребовало согласования с Америкой. Такое сотрудничество нравилось и MTV-шникам, и группе».

Буквально через день в эфире впервые прозвучали позывные «Нашего радио», организованного Михаилом Козыревым: «"Агата Кристи" с самого начала заняла у нас форматообразующую позицию. Было понятно, что когда она звучит, ни один человек не переключится на другую волну. Особо депрессивных песен я не ставил, но у "Агаты" в каждом альбоме был один-два хита, как будто специально заточенных под эфир».

Кадр из клипа «Ковёр-вертолёт»

Медиаподдержка и внимание к любым начинаниям «Агаты» были обеспечены, но братья Самойловы не очень-то ценили хорошее отношение к ним журналистов. Антон Чернин, работавший на «Нашем радио», готовил программу «Наш архив», включавшую короткую историю о создании песни плюс саму песню: «Я позвонил Глебу, представился и попросил рассказать историю песни "Я буду там". Он ответил: "Хорошо, Антон. Сейчас я расскажу вам историю создания этой песни"… Пип, и связь прервалась. Я перезвонил, и попросил продолжить. Он ответил: "К сожалению, Антон, к сказанному мне добавить нечего". Пип, и связь прервалась. Эта история долго крутилась в качестве внутристанционного анекдота».

На телеинтервью братья позволяли себе приходить с рассеянными взорами и заплетающимися языками. Но чем неразборчивей становилась дикция Вадика и Глеба, тем монументальней и философичней становились задвигаемые ими телеги. Пространным рассуждениям о глубине собственного творчества братьев мешали даже одногруппники. «Я иногда пытался шутить на интервью и иронизировать над окружающей действительностью, – вспоминает Котов. – Быстро выяснилось, что мой стёб отвлекает публику от главного, от того, как всё круто происходит у "Агаты Кристи". Это вызывало раздражение братьев, особенно у старшего: "Над этим нельзя смеяться. Это очень серьёзные вещи. Андрей позволяет себе стебаться, потому что не понимает всего пафоса". А я не знал, что делать, мне было стыдно, подобно им, говорить с умным видом вообще всё что угодно – и хорошее, и плохое, и глупое, и умное – всё в одну кучу. Я понял, что на интервью могу шуткой приземлить их звёздность, и решил на эфиры больше не ходить. Потом выяснилось, что на интервью не очень приветствуется и Саня Козлов. Он боролся, ругался и скандалил, чтобы его брали на ТВ, но тех, кто хотел вещать, и так было много – целых два».

Интервью братьев Самойловых

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Каша во рту у звёзд неизбежно вновь и вновь вызывала вопросы об их отношениях с наркотиками. Лишними аргументами в пользу версий о злоупотреблениях стали тексты песен нового альбома, в первую очередь «Глюков» и «Ковра-вертолёта». Глеб яростно отрицал, что эти песни – про наркоту. По его словам, текст «Глюков» был написан в 15 лет: «Он создан лишь благодаря силе моего воображения». Что касается «Ковра», то он вообще, по словам автора, был продиктован исключительно сыновьими чувствами: «Песня появилась после моего разговора с мамой. Она проходила какой-то тест, где был вопрос: "В каких обстоятельствах вы чувствовали бы себя комфортнее всего?" Я сказал: "Наверное, если бы я умел летать". Оказалось, и мама так же ответила. То есть песня посвящена маме и к наркотикам никакого отношения не имеет. Только к полёту».

Несмотря на явный успех клипа «Ковёр-вертолёт», «Чудеса» продавались гораздо хуже, чем даже «Ураган». Владимир Месхи считает это вполне закономерным: «"Агата" хотела большего, но уже не могла. "Моряк" или "Ковёр-вертолёт" – это уже не такие хиты, как "Сказочная тайга" или "Опиум". "Вертолёт" был последним клипом, которым мы занимались вместе. У нас исчезла та коммуникация, которая была раньше».

«Агатовцы» довольно болезненно переживали явную неудачу своего нового детища. Глеб считал, что отчаянных криков его души никто не понял: «После "Урагана" я остался жив, но что происходит, что будет дальше? "Чудеса" – альбом человека, непонятно куда идущего, не знающего, ради чего жить, заново познающего свои способности, возможности, учащегося ходить, говорить, думать…» Вадик пытался найти плюсы в том, что группа, несмотря ни на что, сохранила собственное лицо: «Синдром после-популярности – это когда сначала ты взлетаешь очень сильно и все твои песни напевают, а потом от тебя требуют того же самого. И ты боишься, с одной стороны, что надо делать что-то в продолжение, а с другой стороны, повторяться не хочется. Это мучительная вещь, мы её прошли и решили не повторяться, писать только то, что нам нравится».

Козлов винил в провале альбома «Райс-ЛИС’С» и масс-медиа: «Из-за скандала с продюсерским центром здорово пострадал промоушен нашего альбома "Чудеса". К сожалению, из-за всего происшедшего денег на должную раскрутку альбома нам не хватило. Кроме того, я внимательно слежу за прессой и могу сказать, что ещё не вышло ни одной рецензии на "Чудеса". А наши коллеги-музыканты новый альбом не ругают, что приятно». Глеб выражал свои переживания по поводу отсутствия обратной связи более романтично: «Есть постоянный страх, что мы носимся в замкнутом пространстве, невозможно получать ощущения извне, если для тебя весь мир – это сцена, на которую ты выходишь, и собственная душа, в которой ты по ночам копаешься. Я часто повторяю, что мы работаем в жанре депрессивной популярной музыки, только вот музыка популярна у слушателей, а депрессии – у нас…»

В таком настроении группа отправилась в тур в поддержку нового альбома. Судя по газетным отчётам из разных городов России, везде наблюдалась примерно одинаковая картина: зал, заполненный на 50–70 %, пьяные подростки, готовые прыгать у самой сцены подо всё что угодно, зрители постарше, покидавшие концерт под новые депрессивные песни «Агаты». По ходу тура программа менялась в соответствии с запросами аудитории: новых песен становилось меньше, а проверенных хитов – всё больше. К концу гастролей из поддерживаемых «Чудес» исполнялся чуть ли не один «Ковёр-вертолёт».

Совместный тур «Агаты Кристи» и «Алисы», март 1999 года

В марте 1999 года состоялся второй совместный тур «Агаты Кристи» и «Алисы». «Алиса» отмечала полтора десятка лет существования, «Агата» – новый альбом. Оба события решили совместить в названии «15 лет красно-чёрных чудес». Для совместных гастролей, чтобы соответствовать мрачновато-пафосным песням Кинчева, «агатовцы» подогнали свою программу поближе к традициям русского рока. Песни из «Чудес» оказались как нельзя кстати. Напряжённый гастрольный график (8 городов за две недели), видимо, очень утомлял братьев. Уже после второго концерта в нижегородской газете появилась заметка Александра Григорьева, с некоторым натурализмом описывавшая их релаксацию:

«На пресс-конференцию в пивной клуб "Крейзи бизон" музыканты "Агаты Кристи" прибыли, мягко говоря, нетрезвыми. Старшего Самойлова откровенно шатало, а от Глеба за версту тащило перегаром. В их мутные глазки впору было вставлять спички. Кроме того, журналистам пришлось почти два часа ждать "их величества", пока они пытались прийти в чувство после концерта. И только вездесущие фанатки восторженно попискивали у входа: "Это всё из-за Вадика! Я своими глазами видела, он так долго блевал в туалете!" – "Ещё бы! Сначала три здоровенных тарелки гречи с гуляшом спорол, а потом текилу стаканами бузгал!" – "Все равно он котик!" – "Спрашиваешь!"

– Глеб, почему вы так сильно задержались?

– Так это… как сказать… задержались, в общем!

– Вам не кажется несколько нелогичным соседство "Агаты" и "Алисы" на одной площадке? Кинчев проповедует жизнь свободную от наркотиков, а у вас – что ни песня, то "опиум", "героин", "гашиш"…

– Это всё ерунда. Никаких наркотиков мы не потребляем. По крайней мере, сейчас. Вот выпить – другое дело!

– Это заметно.

– Ну, каждый расслабляется, как может…

– Глядя на то, как выкладывается на сцене 40-летний Кинчев, вам не приходило в голову, что ваша физическая форма слабовата?

– Я искренне завидую людям, не склонным к полноте! – "проснулся" Вадим Самойлов. – Но что ж поделать, такие уж мы толстые и жирные! Настоящие уральские парни.

– Кстати, есть очень хочется! – добавил ненасытный Глеб.

И братья, галантно извинившись, проследовали в зал, где остальные музыканты уже «трескали» котлеты, запивая холодным пивом: "Вадик, ещё по чуть-чуть?"».

Тур закончился удачно и даже имел продолжение на международном уровне. Ещё зимой некий антрепренёр, вывозивший в США российских артистов, задумал серию концертов под завораживающим названием «Монстры русского рока» и подписал контракты с главными монстрами – «Алисой» и «Агатой Кристи». Концерты намечались на последние дни марта, но 24 марта войска НАТО начали бомбить Югославию. Верные идеям панславизма российские рокеры наотрез отказались ехать на недружественную территорию страны-агрессора, однако после изучения контракта, грозившего огромными неустойками, геополитический пыл несколько поугас. Выступления в Нью-Йорке и Чикаго состоялись, правда, как рассказывали сами музыканты, каждое из них предварялось гневной антиамериканской речью. Публика, на 99 % состоявшая из бывших жителей бывшего СССР, эти спичи горячо поддерживала. Американская аппаратура оказалась более патриотичной и на первом концерте отказалась озвучивать недружественных артистов. «В Нью-Йорке был полный раскосец, – вспоминал Глеб. – Там у нас напряжение не совпало – в Штатах 110, а у нас вся аппаратура на 220 рассчитана. С частотой тоже – чёрт-те что. В общем, выключалось всё. Одну песню закончили под аккомпанемент одних барабанов». Котов уточняет, что перед первым концертом в ожидании адаптера разрядился компьютер с партиями баса и переключателем гитарных тембров. Свой сет «Агата Кристи» всё-таки доиграла, а ко второму концерту приспособилась к заокеанскому напряжению в сети. Правда, те, кто видел все американские выступления «Агаты», утверждали, что первый, бескомпьютерный концерт получился самым энергичным и нервным.

Из-за океана Самойловы вернулись уже не в привычные «Горки», а в съёмные квартиры в Москве. Глеб с семьей поселился в районе метро «Павелецкая». За прошедшие годы фанатки, составлявшие боевое ядро МГП, уже подросли и остепенились, но Самойлов-младший всё равно переживал за безопасность жены и сына: «Адреса узнаются моментально, а я не хочу, чтобы вокруг ребёнка было много народа с непонятными намерениями. У девочек-фанаток могут возникнуть безумные идеи». Опасался он не зря. Позже Глеб вспоминал про хорошо знакомую всем «агатовцам» поклонницу Машу: «В трезвом состоянии она была совершенно вменяемым человеком, в пьяном виде по ночам разбегалась по лестнице и долбилась мне в железную дверь. И что ты сделаешь? Откроешь двери и дашь ей по роже – будешь виноват. Вызовешь милицию – будешь смешон. А в подъезде постоянно сидели ещё несколько пьяных девочек. Утром на полу – битые бутылки, на стене кровью что-нибудь написано».

Фото из журнала «Музобоз», 1998

Несмотря на перманентную осаду, за железной дверью царила семейная идиллия. По словам Евграфовой, «Глеб в то время если и тяготился чем-нибудь, то не семьей, а самим собой». Татьяна окружала обоих Глебов заботой и вниманием. Папа вместо "баюшки-баю" пел сыну песни «Агаты Кристи», а вместо просмотров «Спокойной ночи, малыши» они играли в «Sony PlayStation». Казалось, что Глеб-старший одомашнился: «Я своё оттусовал лет этак пять назад. Был ярым рейвером, переклубился во всех городах бывшего Советского Союза. Теперь меня на дискотеки не тянет, мне дома комфортнее. В этой квартире я уже прижился. Люблю кино посмотреть, телевизор, новости всякие. А на ночь, чтобы уснуть, предпочитаю книги духовного содержания».

Вадику было не до литературы. Съехав из «Горок», он жил практически на два города: сняв квартиру в Москве, они с Настей при каждом удобном случае срывались в её родной Питер. Газеты даже начали обсуждать возможность переезда Самойлова в северную столицу на ПМЖ, сообщали, что он прописался у Настиных родителей и что пара уже собирается идти в ЗАГС. Последнее Вадим опровергал: «Нет, мы не подумываем о свадьбе как таковой. Мы не собираемся ставить штампы в паспорте. Просто живём в гражданском браке, и нам этого достаточно, большего не надо. А Настя так и остаётся моей невестой».

Парадоксальным образом отсутствие у братьев собственного жилья, постоянное ощущение непостоянства подталкивали их на создание новых песен. «Мне кажется, самое больное для человека – оторванность от корней, – рассуждал Глеб. – Нельзя человека выдёргивать, это не все выдерживают. Мне, чтобы родину свою представить, нужно представить расстояние в 2 000 км, Асбест, Свердловск и Москву. Я от души завидую Косте Кинчеву, когда он мне показывает школу, где учился, дом, где у бабушки жил, огород, из которого воровали чего-то… Человек так и должен жить, его нельзя раздёргивать. Может быть, если б у нас не было этой оторванности, то и надрыва бы такого в песнях не было. Тоска по ощущению дома, тоска по потерянному раю – лишний стимул для творчества. Вы послушайте наши песни и подумайте: этим людям что-нибудь доставляет радость? Конечно ничего уже».

Вполне логично, что песни, вдохновлённые оторванностью от корней, сочинялись в буквальном смысле слова на ходу – в купе поезда молодёжной акции «Да!». В сентябре-октябре 1999 года этот состав, набитый артистами, колесил по России. Официальным поводом для посещения десятков городов было выявление проблем, волновавших молодёжь. На самом деле поп-певцы Влад Сташевский, Натали, группы «Браво», «Ляпис Трубецкой» и «Агата Кристи» ненавязчиво уговаривали своих зрителей на предстоящих выборах в Государственную Думу голосовать за избирательный блок «Отечество – Вся Россия». Артисты-агитаторы в гостиницах не останавливались, жили прямо в поезде, примерно через день давая концерты в разных городах. Персональные купе братьев Самойловых находились через стенку. «Я ложился спать в двенадцать, просыпался в девять, – рассказывал старший. – Глеб ложился в четыре, а просыпался в два. Утром я забирал у него гитару и бренчал. Вечером он забирал инструмент и бренчал. Таким способом, показывая друг другу то, что получается, черкаясь в своих блокнотах, с элементом здоровой конкуренции, мы напридумывали много песен. Чтобы сочинить песню, нужно что-то из себя выковырять, а это лучше делать наедине с собой. Только потом, трепеща и дрожа, можно показывать это другим». «Нас потихоньку перевозили из города в город, – вспоминал младший. – Было много свободного времени, гитара в руках, необходимое уединение, и стук колёс уже не мешал».

За пять недель акции насочинялось четыре десятка новых песен. Но прежде чем начинать их записывать, «Агате» хотелось всё-таки пробудить интерес публики к «Чудесам». Это решили сделать с помощью ещё одного клипа. Его снял режиссёр Алексей Орлов на песню Глеба «Дорога паука», написанную под впечатлением от рассказа немецкого писателя Ганса Эверса «Паук». При этом «Агате» впервые пришлось обходиться без финансовой помощи «Райса». Тем не менее первого ноября состоялась премьера нового клипа. «В кризисное время мы не могли рассчитывать на дорогие съёмки, – говорит Евграфова. – Решили сделать крутой концертный клип. Взяли кадры "Максидрома", а Глеб придумал применить разорванное изображение, как будто на старой, поцарапанной плёнке, и идею с титрами из текста Эверса. Мы сделали акцент на эфир MTV. Минималистический клип здорово выстрелил и держался пять или шесть недель на первом месте в "Горячей десятке" MTV. Мы сами были трепетно удивлены этим».

Несмотря на явный успех «Дороги паука» на MTV, ни один другой канал не рискнул поставить получившийся мрачным клип в свой эфир. Не проявили интереса к песне и радиостанции. «Все говорили одно и то же: "У вас же были хорошие, весёлые песни!" – возмущался Глеб. – Наш директор Лена Евграфова предложила специально для владельцев радиостанций записать альбом, в котором будет пять песен "Сказочная тайга" и пять "Ковёр-вертолёт". Они требуют продолжения беззаботной незатейливой тематики, им подавай розовые шарики». Козлов утешал себя и коллег: «Зато песня в народ пойдёт! Радио и телевидение – это как капризные дамы, угодить им нелегко, а подстраиваться под них глупо. Есть кассеты, диски, концерты… Так что достойная песня всегда до слушателя дойдёт».

Чтобы песни и достоверная информация о группе доходили до публики быстрее, 14 октября 1999 года начал работать официальный сайт «Агаты Кристи» www.agata.ru. Во Всемирной паутине российский коллектив появился за год до этого – страничку, посвящённую группе, по собственной инициативе создал их поклонник из Чикаго, студент-программист Рустам. Благодаря ему по адресу http://www.rusmusic.com/agata появились дискография, история группы и фотоальбом. Узнав о своём присутствии в Сети и пообщавшись в чате с уже тусовавшимися там фанатами, «агатовцы» поняли перспективность новых технологий. Через год, презентуя официальный сайт «Агаты», будущий яростный борец с пиратством в Интернете Вадим Самойлов расхваливал преимущества бесплатного распространения музыки и даже признавался в страшном грехе скачивания пиратского контента: «Мы поддерживаем Интернет. Некоторые негодуют, что через него музыки сейчас себе все нахватают, никто пластинки покупать не будет. Нас эта проблема вообще не волнует, поскольку пластинки покупаются и пиратским образом. Поэтому пускай в какую-нибудь деревню Черёмушки Удмуртской области музыка хоть так дойдёт. А ещё я Интернет полюбил за то, что альбом "Depeche Mode" ещё нигде не вышел, а у нас с Глебом он уже есть».

В конце ноября началась работа над новым альбомом. С момента выхода «Чудес» прошло всего лишь чуть больше года, но в осеннем агитпоезде написалось столько, что материал требовал реализации. Правда, тексты сочинённых под стук колёс песен почему-то вертелись в основном вокруг темы фашизма и фигуры Адольфа Гитлера. Выбор героя Глеб считал правильным: «В нашем альбоме больше всего точек соприкосновения не с идеологией Гитлера, а с оценкой его личности: от светлых идей до предательства этих идей. История, начавшаяся с маленького предательства, привела к тому, что Гитлер стал марионеткой в руках американских капиталистов, которые в то время владели всем военным производством в Германии. Есть неприглядные факты, которые все боятся обнародовать».

Неудивительно, что название нового альбома «Майн Кайф?», явно отсылавшее к книге Фюрера «Mein Kampf», возникло в самом начале работы. «Редкий случай, когда название придумалось ещё до того, как альбом был записан. Оно было сначала рабочим, а потом – основным», – говорил Вадим.

Глеб утверждал, что непосредственно с «Mein Kampf» не знаком: «Эту дерьмовую и смешную книгу я не читал и не собираюсь. Наш альбом о том, как человек, теряя веру во что-то светлое, убивает в себе человека, становится кровожадным, переживает личную драму. Обвинения в фашизме мне вообще кажутся смехотворными, потому что пафос альбома изначально антитоталитарен».

Вадим Самойлов

Фото Игоря Верещагина

По словам Вадика, именно он настоял на том, чтобы в конце названия стоял вопросительный знак. Глеб неожиданно легко согласился на эту добавку и даже придумал для неё некий смысл: «Название достаточно ироничное, стёбное. А вопросительный знак нужен для того, чтобы человек задумался: твой ли это кайф – получать удовольствие от насилия, твой ли это кайф – потерять веру. Мы понимаем, что иронию в названии не все прочувствуют. Но все нас никогда не понимали. А тем, кто не прочувствует "Майн Кайф?", и "Агата Кристи", наверное, не очень интересна. Пора уже писать музыку, по крайней мере, рок-музыку, без оглядки на то, кто тебя поймёт».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Работа над альбомом шла в студии Олега Зуева, которая вместе с хозяином перебралась из «Горок» в съёмную московскую квартиру. «Уже вторую пластинку мы пишем в домашних условиях, – рассказывал Вадим. – Работать можно в любое время, главное договориться с соседями. У нас это получилось, и до полуночи мы можем довольно громко играть музыку. Я думаю, мечта каждого артиста – иметь свою студию, проводить там неограниченное количество времени. Пять лет назад о компьютерной студии и думать не мечталось, а сейчас это вполне реально. "Чудеса" были записаны на одном компьютере, а сейчас их уже два. Всё это для того, чтобы можно было экспериментировать вволю». Козлов тоже радовался новым возможностям: «Это почти домашние условия. Можно подумать, изменить что-то один раз, второй, третий, что-то выкинуть, потом снова вернуть. Мы не ограничены студийным временем и его стоимостью. Мы обрели ту свободу, о которой долго мечтали. Это для нас очень существенный положительный факт».

Глеб был не столь эмоционален, но зато работал как заведённый. Для Зуева было шоком, когда в 10 часов утра 2 января 2000 года к нему в дверь позвонил Самойлов-младший и принялся колдовать над демо-версиями. «Общая концепция альбома в виде целого блока песен привносится мной. А песни Вадика и Саши её либо дополняют, либо расширяют. А поскольку я монополизировал написание всех (за редким исключением) текстов, то мне и флаг в руки. Я ребятам за оказанное доверие благодарен». Правда, несколько раз трудовой энтузиазм Глеба оборачивался приступами депрессии: «Иногда приходили такие темы и такие строчки, что я чувствовал – это жуткая чернуха. Становилось жалко не людей, а себя самого – они меня ещё больше разрушат, потому что когда поешь такое, то саморазрушаешься».

Несмотря на такие мысли, работа над альбомом быстро продвигалась вперёд. «Если раньше мы по нескольку дней вбивали в секвенсор клавишные партии одной песни, то теперь за один день мы управляемся с тремя, – рапортовал о ходе записи Вадик. – Это говорит о том, что клавишных стало намного меньше. Гитарные партии мы играем вживую». Зуев еле успевал фиксировать всё, что придумывали «агатовцы»: «В мои задачи входило приносить самые последние или самые интересные технологические решения из мира цифры. Под каждый альбом я разрабатывал новые звуки или находил их где-нибудь, чтобы звук не стоял на месте, чтобы у каждого альбома было своё звуковое дыхание».

В ходе рекорд-сессии Глеб сам отсеял большую часть из тридцати сочинённых для альбома песен. Вадик, чьи мелодии последний раз появлялись ещё на «Опиуме», предложил два наброска, которые понравились всем. Саша тоже, как обычно, принёс два или три мотива, но братья сочли, что эти мелодии никак не вписываются в концепцию нового диска: «Наши векторы сильно разошлись. Было очевидно, что предложенный мной материал и то, что уже сделано Вадиком и Глебом, – это две совершенно разные музыки. Я это понимал, да и они довольно быстро это мне объяснили. Я не стал упорствовать, не стал настаивать. Да, действительно, в данном случае нам не удалось найти общий язык, но трагедии в этом я не вижу – альбом достаточно хорош и без моего участия».

20 февраля 2000 года в очередной день рождения «Агаты Кристи» песня «Секрет» из нового альбома прозвучала на волнах «Нашего радио» и «Европы плюс». «В детстве у Глеба была неразделённая любовь, – рассказывал об истории песни Вадим. – Как выяснилось много позже, любовь была взаимной, но он узнал об этом спустя 15 лет. Девочка выросла и вышла замуж, а Глеб написал "Секрет"». Песня неплохо покрутилась на радио, и в апреле на неё сняли довольно наивный клип из жизни учеников старших классов.

Сам Глеб, правда, признавался, что ему больше нравится песня «Странное Рождество»: «Она писалась очень просто, быстро, и я не воспринимал её серьёзно и глубоко, пока мы не сделали её на демонстрационном уровне. Тогда меня, как ледяной сосулькой, насквозь пробила вся мистическая глубина. Я чувствую, что эта песня больше, чем я, что в ней такое творится, чего даже я постигнуть не могу». Для усиления впечатления Глеб во вступлении к своему шедевру замешал фрагменты любимого фильма «Сказка странствий», мотив бессмертного хита «В лесу родилась ёлочка» и шлягера Аллы Пугачевой «Так же, как все»…

В апреле дома у Зуева приступили к сведению альбома. Самойловым новый альбом явно очень нравился. Их не смущало отсутствие в нём треков, обещавших стать хитами. «"Сказочной Тайги" у нас больше не будет. Хватит в игрушки играть, всё-таки лет-то нам уже не мало. У нас не было задачи создать супер-хит. Мы позволяем себе более амбициозные вещи, а именно писать музыку, которая нравится нам. Мы не пытаемся, как это сейчас говорят, просчитать маркетинг этой музыки и не надеемся на массовую истерию вокруг наших новых песен. Но мы уверены, что очень много людей к нам повернутся снова».

Особую гордость авторов составляла концептуальность их новой работы. «Нас никогда не оставляло желание сделать из пластинки целое драматургическое произведение, – говорил Вадим. – Все наши альбомы получались в какой-то мере концептуальными, но чтобы настолько… Если бы я себя чувствовал группой "Pink Floyd", для меня этот альбом был бы "Стеной". Его нужно воспринимать полностью, отдельные песни достаточно скупо дают представление о нём. Я бы назвал его квинтэссенцией альбомов "Позорная звезда", "Коварство и любовь" и "Ураган". Получился такой конгломерат. "Майн кайф?" немножко иной, чем "Ураган". Он одновременно и мелодичнее, и жёстче. А современные звуки, которые можно там услышать, – это только форма самовыражения».

Глеб Самойлов

Фото Игоря Верещагина

Самым заметным из звуков, которыми самовыражались «агатовцы», был вокал Глеба. Он не пел, а шептал, вопил или театрально декламировал: «Я вообще скоро стану мастером художественного шёпота, свиста и шипения. В альбоме "Майн Кайф?" было трудно простым пением передать драматургию сюжета. Но голос я не потерял».

Когда компакт-диски с «Майн Кайф?» появились в Москве, «Агата Кристи» старалась всячески подчеркнуть военную тематику альбома. Обложка вызывала в памяти кадры затопленного берлинского метро из киноэпопеи «Освобождение», а презентацию планировалось провести на Поклонной горе. Находящиеся там Музей Победы и выставку военной техники Глеб презрительно называл «развлечениями», а задуманную презентацию – «пощёчиной общественному вкусу». Но столичная мэрия отказалась согласовать провокационное мероприятие, и выход альбома пришлось отметить скромнее – 1 июля концертом с участием друзей в клубе «16 тонн».

Особого ажиотажа у покупателей «Майн Кайф?» не вызвал. Альбому требовалась медиаподдержка, но «Секрет» уже вылетел из горячей ротации, а другие песни альбома все столичные радиостанции крутить отказывались. Даже традиционно дружелюбное к «Агате Кристи» «Наше радио» не горело желанием знакомить своих слушателей с новыми треками группы. Как говорил Вадик, «Миша Козырев изначально был против названия альбома и просил некоторых людей повлиять на меня, чтобы я сменил его. Козырев, очень сильно переживая за группу, иногда берёт на себя роль продюсера. Мне это не совсем нравится. Мне бы хотелось, чтобы мы сами определяли, какую песню будем раскручивать, какую песню ставить на радио». Впрочем, даже попадая в эфир «Нашего радио», «агатовцы» не всегда могли достойно представить свои новинки. «Когда записывалась программа-презентация альбома "Майн Кайф?", основную часть беседы вёл Глеб, – вспоминает редактор эфира Антон Чернин. – Он вошёл, сразу спросил, где тут туалет, заскочил туда, вернулся сильно бодрым и с азартом стал вещать о новом альбоме. С каждой фразой его речь замедлялась, как будто у диктофона садились батарейки. Во время рекламной паузы он опять сбегал в туалет и опять стартанул бодро».

Подобные передачи ситуацию не спасали. «Во время записи при обсуждении материала у меня был только совещательный голос, – говорит Елена Евграфова. – Я старалась не высказывать своё мнение. Да и какой смысл? Если у людей идёт такое, то ты можешь думать только о том, как это адаптировать. Проблем с промо не наблюдалось. Проблема была в том, что промоутировать особо было нечего. Дикого объёма медиаподдержки у нас тогда не было. "Секрет" MTV крутило, и МУЗ-ТВ чем-то помогало, а больше в эфире почти ничего не появлялось. Альбом получился никакой в плане продвижения. Искали какие-то ходы, пробовали выпускать синглы. Это было продвинутым по тем временам решением».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Выпустить макси-синглы с ремиксами придумал Глеб. Идею одобрили, и первый сингл всё с тем же «Секретом» появился за десять дней до выхода альбома, 20 июня. «Мысль выпустить макси-сингл до релиза альбома возникла совершенно неожиданно, – говорил Глеб. – Просить кого-нибудь сделать ремиксы не было времени. У диджеев их производство занимает неделю-две, а нам понадобилось два-три часа. Два ремикса на "Секрет" сделаны мной, а ремикс песни "Никогда" сделан Вадиком. Хотелось самим поэкспериментировать. Все делают танцевальные ремиксы, а вот хардкор-ремиксы не делал никто. Вот и сказалось моё увлечение хардкором. Причём очень древним таким, наивным. Кроме того, на синглах будут песни, не вошедшие в альбом, но тем не менее нам нравящиеся. Я уверен, некоторые из них просто хиты». Свои ремиксы «агатовцы» называли «издевательством над собственным творчеством». Делая «Дракула-микс», Глеб убрал из «Секрета» припев, заменив его истошным детским воплем «Я не знаю, дяденька». Получившийся педофильский эффект казался автору очень забавным.

Людей, отличавшихся таким же чувством юмора, оказалось не очень много: и сингл, и «Майн Кайф?» продавались плохо. А тут ещё посыпались обвинения «Агаты» в мрачной агрессивности их новых песен и даже в пропаганде фашизма. «Наш альбом не является мрачным или чёрным, – отбивался Козлов. – Он романтичен, мелодичен и в то же время эмоционален как никогда. Мы не должны никого ничему учить. Равно как никого ни от чего оберегать. Пусть каждый понимает название альбома и его содержание в меру своей умственной развитости или наоборот – недоразвитости. Но я полагаю, что люди не настолько тупы, чтобы воспринимать это в прямом лобовом аспекте».

«Я знаю, что есть люди, которые примут и поймут нас любыми, – мечтал Вадик. – Есть люди, которые вновь нас откроют. Я думаю, будет разнообразная и разноликая реакция, которая кого-то оттолкнёт от нас, а кого-то, наоборот, приблизит».

«Тексты "Майн Кайф?" очень ироничны, – доказывал Глеб. – Это, скорее, каламбур. А то, что называют мрачностью, – это, скорее, стиль, фирменное звучание группы. Люди в наших песнях находят непонятную энергию. Пессимизм это или нет, но что-то настоящее, животное у них это пробуждает».

Нервное напряжение во время работы, с одной стороны, и разочарование, что эту работу мало кто принял, подвели Глеба к грани сумасшествия: «Иногда количество мрачности перетекает в какое-то потустороннее веселье, безудержный смех, клоунаду. Это вполне нормально для нас, но трудно понять человеку со стороны. В это врубается либо психиатр, либо человек, больной теми же проблемами… Были моменты полного отчаяния. Когда я в очередной раз "плясал" на карнизе третьего этажа, надеясь в танце красиво упасть вниз, появилось единственное, что меня могло отвлечь и спасти. Знакомая девочка соседская увидела и заревела: "Дядя Глеб! Дядя Глеб!" Естественно, моё внимание тут же переключилось на ребёнка, я начал ей говорить: "Не плачь, не плачь", успокаивать ее… Было много случаев, когда я находился на грани смерти, и всегда что-то такое происходило…» Отвечая на вопрос, кто он по психотипу: меланхолик или флегматик, Глеб в то время говорил просто: «Я – шизофреник».

Работа над «Майн Кайф?» оказала на младшего Самойлова ещё одно воздействие: «Именно с этого альбома я начал какие-то политические контакты. Сейчас я радикал». Весной 2000 года в России состоялась президентская кампания, и это тоже обострило политические воззрения Глеба: «На последних выборах я ни за кого не голосовал. Мне всё равно, кто пришёл бы к власти. Я не верю в этот фарс, который сейчас называется демократией. С одной стороны, помпезное пение о том, что мы возрождаем великую Россию, с другой – абсолютно потерянная, разрушенная страна. А всё, что происходит наверху, – это провал! Я не говорю конкретно о президенте Путине, он может быть каким угодно хорошим человеком, но дело в том, что тёмные силы нас злобно гнетут. У нас страны как таковой практически не существует, остались люди. Я проголосовал бы за Бога, за православие. Всё помимо этого – тёмные силы, против которых каждый человек должен пытаться устоять».

Нового президента Глеб рассматривал с музыкально-патриотической точки зрения: «Сегодня "Агата Кристи" не вписывается в формат радиостанций и телевидений. Все независимые рок-станции и рок-программы убиты… Может быть, к Путину стоит обратиться, чтобы было такое радио, где передавали бы исключительно русский православный рок. Всё, что способствует величию России, – под каким бы знаком оно ни находилось, – я приветствую. Что Сталин, что Путин – оба действуют по одному рецепту: после беспредела и смуты дадим твёрдую руку. Но без веры и добра этот порядок ничего не значит».

Почему-то в 2000 году Глеб был уверен, что его последние песни способствуют правильному воспитанию подрастающего поколения: «Хотелось бы помочь сформировать у молодёжи способность свободно мыслить, воспитать патриотические, культурные ценности, не говоря уже о религии и вере, вопреки всему окружающему ужасу. Нам косвенно удаётся песнями воспитывать патриотизм, мы раскрепощаем ум слушателя, обращаем его к вере, но, естественно, не поучая. Петь патриотические гимны – только во вред патриотизму. Для начала нужно научить молодёжь думать независимо от западных штампов, навязываемых телевидением. Я надеюсь, что группа "Агата Кристи" оттягивает людей от Запада».

Однако молодёжь оттягиваться под новую «Агату Кристи» не хотела. Выступление на фестивале «Нашествие» 19 августа публике не понравилось. По словам Антона Чернина, «все "играли по соседям". Это была просто тень от тени великой группы». Тридцатилетие Глеба, отмечавшееся 4 августа в клубе «Манхэттен-экспресс», помимо приглашённых гостей собрало лишь несколько десятков алкоголизированных фанаток.

В конце лета затеяли выпуск очередного сингла и съёмки очередного клипа. Для этих целей выбрали песню «Выпить море». Своё пристрастие к теме Н2О Глеб объяснял с юмором: «Я в детстве часто писался, поэтому сейчас я часто пою о море, океане, на морские темы». Этот клип можно считать 100 %-ным творением братьев Самойловых – они были в нём сценаристами, режиссёрами, монтажёрами и исполнителями главных ролей. Анонсируя клип, они обещали, что «на экране будет твориться полное безобразие, но скучно не будет». Зрители, видевшие получившийся конвульсивный танцевальный дуэт, соглашались лишь с первой половиной этого утверждения.

На съёмках клипа «Выпить море»

Фото из архива группы «Агата Кристи»

В макси-сингл включили не вошедшую в альбом песню «Ползёт» и два ремикса на «Выпить море». Для одного из них Глеб пригласил популярного тогда эстрадного певца Влада Сташевского, с которым познакомился год назад в агитпоезде. «Работа у нас проистекала очень весело и грамотно, – рассказывал Самойлов. – Песня идёт около четырёх минут, запись длилась минут сорок. За это время мною, Владом и звукооператором было выпито три бутылки водки и записано восемь треков, из которых для окончательного варианта выбрали, конечно, последний. Восьмой трек после третьей бутылки водки показал, что Влад отлично попадает в ноты, хотя песню эту он раньше даже не слышал».

И на сингл, и на клип братья возлагали большие надежды, но жизнь разбила их в пух и прах. 12 августа произошла трагедия: затонула вместе с экипажем атомная подводная лодка «Курск», а попытки спасения оставшихся в ней ещё живых моряков закончились неудачей. Телеканалы и радиостанции отказались крутить песню, опасаясь, что слова «А на море море воля/Мертвецы хотят обратно/Надо только выпить море» могут вызвать ассоциации с недавней катастрофой. «Песня написана до трагедии "Курска", и клип снят до неё, – возмущался Глеб. – Реакция центральных каналов, которые отказались его показывать, попахивает ханжеством. Теперь что, вообще песен о море не петь только потому, что эта тема животрепещуща? Это просто глупость».

На съёмках клипа «Выпить море»

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Более успешным оказалось сотрудничество «Агаты Кристи» с кинематографом. Сначала Алексей Балабанов, работавший над сиквелом своего культового «Брата», обратился к Глебу и попросил «какую-нибудь простую-простую песню, чтобы простых людей за душу щипало». Глеб ответил, что настолько простые песни умеет писать только его брат. Тогда Балабанов позвонил Вадику, с которым был знаком ещё со свердловских времен. У Самойлова-старшего кстати оказался неприкаянный трек: «Песню "Никогда" Глеб всё никак не мог встроить в свою концепцию альбома. А тут мне позвонил Лёша Балабанов: "Вадь, слушай, у тебя есть какая-нибудь песенка? Мне тут поприсылали, но нет того, чего хочется". Ну я ему выслал "Никогда", он перезвонил: "Это то, что нужно!" Когда я увидел, что моя песня об утопической любви, к которой стремишься всю жизнь, звучит в кульминации фильма, я был впечатлён». Помимо «Никогда» в саундтрек «Брата-2» вошли «Секрет» и его инструментальная версия, записанная специально для фильма.

На съёмках клипа «Пуля», 2001

Фото из архива группы «Агата Кристи»

После успешного кинодебюта «Агаты Кристи» к ней обратился актёр Сергей Бодров, снимавший свой режиссёрский дебют. В фильм «Сёстры» вошли пять старых композиций «Агаты» и специально сочинённая для картины песня «Пуля». Так как звуковая дорожка к фильму записывалась в формате Dolby Surround, оказалось мало просто передать режиссёру аудиотреки. Все старые и новые песни пришлось специально пересводить в новом звуковом формате. Заодно записали основную инструментальную тему всего фильма.

Параллельно с работами для кино Вадик увлёкся продюсированием молодых групп. В 2000 году он трудился над альбомами «3000» группы «Смысловые галлюцинации» и «Сны» Юлии Чичериной: «Саундпродюсер – это немножко больше, чем просто звукорежиссёр. Я человек назойливый в смысле музыки и позволяю себе настойчиво предлагать какие-то изменения, но людям, с которыми я работаю, это, видимо, нравится». Правда, музыканты продюсируемых Вадимом групп вспоминают рабочий процесс с улыбкой: «Вадик находился тогда не в самой лучшей форме и руководил записью, почти не просыпаясь. В студии он сидел за клавишами. После него на инструменте остались многочисленные ожоги – он начинал кемарить и постоянно втыкался сигаретой прямо в клавиши». Закончить работу с «Галлюцинациями» Вадик так и не смог. По просьбе группы, у которой срывались оговоренные контрактом жёсткие сроки, альбом досводили Котов и звукорежиссёр студии при училище имени Гнесиных Александр «Лев» Коновалов.

Сегодня Самойлов и не пытается скрывать, что конец тысячелетия не был его звёздным часом: «Альбомы 1998-го и 2000-го делались в период, когда у меня было плохое состояние. Я практически отстранился от группы. Мы с Глебом оба периодически отстранялись: то он уйдёт во все тяжкие, то я. Периодами, когда получалось хоть что-то, мы вместе что-нибудь делали. Это результат начинавшейся деградации. Мы подползали к дну, на котором после 2000 года оказались».

3 декабря о плохом состоянии «Агаты Кристи» сообщило всей России федеральное телевидение. Ведущий Владимир Познер пригласил Глеба в прямой эфир самой популярной аналитической программы «Времена», причём в качестве «свежей головы» (гостя, который должен подытоживать обсуждавшиеся проблемы). «Глеб никак не вписывался в подготовленный сценарий, по которому должен был развиваться диалог, – говорит присутствовавшая на съёмках Евграфова. – Мы, наивные люди, думали, что у Познера ток-шоу, а там заранее расписаны вопросы и ответы, и маркерами разного цвета на листочках отмечено, что кому предполагалось говорить. Глеб несколько раз начинал рассуждать совсем не по писаному. Познер попытался вернуть его в намеченную лыжню, а затем просто применил запрещённый прием».

Хотя речь во «Временах» шла совсем не про наркотики, на последних минутах эфира ведущий вдруг процитировал строки из «Опиума для никого» и заговорил об ответственности автора песни за разгул наркомании в России. Глеб стал отвечать, что это было давно, что среди поклонников «Агаты» почти нет наркоманов, что он православный христианин, а это несовместимо с употреблением, что обсуждение рок-звёздами проблемы наркотиков только привлекает внимание молодёжи к этой теме. Он говорил правильные и убедительные слова, но дикция его явно хромала, как будто язык одеревенел. К этому и прицепился Познер: «Я могу вам задать неприятный вопрос? Вы сейчас выпивши?» – «Нет». – «Значит, мне показалось». Пошли финальные титры программы.

«Глеб был трезвым, – утверждает Евграфова. – Я не ожидала, что журналист уровня Познера не в состоянии как-то по-другому выправить диалог. Я считала, что он лучше умеет вести эфир. После этого я вычеркнула Познера из своего списка уважаемых мною профессионалов. Я была разочарована». Сама «свежая голова» в эфире другого канала высказалась брутальнее: «Неуважаемый мною ведущий Познер пытался выбить из седла каждого собеседника. Когда он понял, что со мной этот номер не проходит, он сделал ход конём и ударил под дых. Этому хамству его, наверное, в Америке научили».

Несмотря на то, что в данном конкретном случае телеведущий был не прав, подозревая Глеба в нетрезвости, пересуды о плохом поведении братьев вновь вспыхнули не на пустом месте. «Вторая половина 1990-х была парадом всех тяжких: то у меня наркотики, у Глеба – алкоголь, то наоборот, – говорит Вадик. – Гастрольная жизнь очень тяжёлая, психологическая нагрузка огромная, – не справлялись. И часто казалось, что все эти штуки как-то расслабят, простимулируют. Да, сначала это действовало, но потом неизменно возникали проблемы со здоровьем, психикой, жизнью». Глеб, отстаивая своё право писать обо всём, что ему хочется, фактически признавался в наркотической подоплёке своих мрачных текстов: «Я ни о чём таком, что бы не происходило со мной, не пел и не пою. Я не виноват, что от этого люди, бывает, умирают. Я сейчас говорю не только о наркотиках, а о моём понимании мира в принципе. Люди умирают в любом случае, даже от спортзалов. Давайте на фитнес в суд подавать».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Подавать в суд на «Агату» никто не собирался. На группу массовый зритель просто махнул рукой. Самойловы как будто даже радовались этому и изо всех сил пытались намалевать на будущем (своём и группы) жирный крест. «Альбомы "Ураган", "Чудеса" и "Майн кайф?" начали и завершили концептуальную линию в развитии "Агаты Кристи". "Майн кайф?" ставит некую точку», – говорил Вадик, словно бы отвергая возможность многоточия…

«Агата Кристи», 10 февраля 2001 года

Фото из архива группы «Агата Кристи»