Глава 7
«Нам было всё до звезды»
(1996–1998)

Вернувшуюся после первого тура «Агату Кристи» родные и близкие встречали в холле «Горок» яркими самодельными плакатами: «Настроение – бодряк, у "Агаты" отходняк!» Но радостное оживление от возвращения в семейный круг продолжалось недолго: предстояли новые гастроли. Длительный тур уже не скрашивало ощущение новизны, всё было известно заранее. «Мы ведь гастролируем уже почти семь лет подряд, – говорил Вадик. – И некая усталость накопилась. Она чувствуется и прорывается в самое неожиданное время. На каждом из нас уже остался её отпечаток, и иной раз мне кажется, что он неисправимый». Утомляла не музыка, раздражал гастрольный быт. «Сами концерты нас в упадок сил не приводят, – объяснял Козлов. – Утомляет то, что вокруг них, – вокзалы, гостиницы и связанные с ними неприятные бытовые ситуации».

Ничего удивительного: на выездах «агатовцы» почти круглосуточно всей группой находились в ограниченном пространстве. «Мы дружно строились и шли обедать, вместе обедали, вечером так же строились и шли на ужин, вместе ужинали, – рассказывает постоянный техник группы Александр Таушканов. – Потом – концерт. Потом расходились по номерам поспать, утром все вместе – на самолёт. После гастролей приезжали домой – и всё равно все вместе в "Горках". Хочешь поужинать – спускаешься в ресторан, а там всё те же. Опять сидишь с ними же за одним столом. Передоз одного и того же общения. Нам стало понятно, почему каждый из музыкантов "Led Zeppelin" или "The Rolling Stones" летал на гастроли на отдельном самолёте». По словам Котова, подобный «передоз» иногда реально угрожал существованию коллектива: «На гастролях, когда не то что играешь вместе – живёшь вместе со всеми, часто бывает такое напряжение, что ещё слово, ещё жест – и всё. Всё рухнет. Группа распадётся. Я не знаю, как мы через это умудрялись проходить».

Вадим Самойлов и Андрей Котов

Фото Александра Кузнецова

Больше других бодрился перед журналистами Глеб, самый молодой из всех: «Распространено мнение, что чем больше у артиста концертов, тем больше он разменивается и, как следствие, не может на концерте искренне испытывать чувства, которые в итоге приходится имитировать. У нас наоборот. Чем больше концертов, тем меньше думаешь о том, как бы правильно спеть, как бы слова не забыть, сыграть те ноты… Наоборот, ты о них забываешь, это переходит в механику, и, освободившись от технических проблем, ты уже находишься в своей музыке, и тебе ничто уже не мешает. Появляется ощущение свободы».

Но и для Глеба длительные туры оборачивались проблемами – страдала нервная система. Успокаивая его, Козлов ссылался на медицинскую практику: «Астено-невротические состояния – болезнь любого гастролирующего музыканта. Это я говорю как бывший врач. Если вспомнить мировой опыт, этого не избежал почти никто. Да и у нас в России масса таких примеров. Но до клиники мы, слава Богу, ещё не дошли».

Саша сглазил. Сначала Глеб угодил в клинику неврозов: «На пике популярности в 1996 году депрессивное состояние дошло до такой стадии, что потребовало вмешательства психоневролога. Неподготовленная нервная система не выдержала популярности. А подготовиться к этому мы никак не могли. Потому что не ожидали такого оборота событий. Когда мы начинали, ни о какой звёздности вообще не было и речи. Никто не представлял, как всё это будет, чем грозит. И спросить у Аллы Пугачёвой совета, что в таких ситуациях делают, мы не могли».

Пройдя курс лечения, Глеб чуть не угодил в другую больницу, теперь травматологическую. Концерт в Таллине проходил на открытой площадке в день какого-то городского праздника. От переизбытка чувств один из зрителей запустил в музыкантов пустой бутылкой. Она попала в микрофонную стойку, которая ударила сидящего Глеба по зубам. Зубы уцелели, но после этого случая Самойлов-младший решил завязать с восьмилетним сидением на сцене. Он даже обсуждал варианты расположения своего тела в сценическом пространстве с журналистами: «Вместо стула Вадик с Сашей предлагают мне шезлонг или кресло-качалку, но, по-моему, лучший вариант – санитарная койка с дыркой, а снизу – утка».

В конце концов Глеб решил не выделываться и просто встал. Это эпохальное событие произошло 5 июля 1996 года в Зелёном театре столичного парка Горького: «Я встал, потому что началась клаустрофобия. Этот стул меня как бы замыкал, ограничивал мое жизненное пространство. И вот во время концерта я отшвырнул стул и больше не садился».

Летом 1996 года «Агата Кристи» наряду с множеством артистов самых разных жанров, в том числе с ведущими рок-группами страны, отправилась в знаменитый тур «Голосуй, или проиграешь». В организации этого масштабного мероприятия приняла активное участие корпорация «Rise Music». Никто не скрывал, что весь тур затеян в поддержку избирательной кампании действующего президента Бориса Ельцина, но «агатовцев» это не смущало. У них были разные политические взгляды, но музыканты относились к этому вполне толерантно. «У нас в группе Саша – радикальный ельцинист, Вадик – центрист, я – правый славянофил, а Андрей – бизнесмен и криминогенная структура», – шутил Глеб. Козлов относился к этой теме серьёзнее: «Широкие политические жесты не входят в наши планы. Главное, чтобы не вернулось время идеологических запретов 70-х – начала 80-х годов, а мы при любой политической обстановке будем играть всё, что нам нравится, всё, что мы любим».

Предвыборный тур был изнурительным: практически каждый день – новый город, один или два концерта. По европейской части России музыканты передвигались на автобусах. На подъезде к Саратову автоколонну встретил милицейский эскорт и с мигалками проводил до гостиницы. Впечатлённый такими почестями концертный директор «Rise Music» Женя Фридлянд натянул купленную в Москве резиновую маску Ельцина и стал помахивать прохожим из окна автобуса. По городу поползли слухи. Спустя час на пресс-конференции музыкантов уже спрашивали, какую роль на их концерте будет исполнять приехавший с «Агатой» Михаил Горбачёв.

До городов Урала и Сибири добирались на специально арендованном самолёте. На земле у участников тура не хватало времени, чтобы просто поболтать, поэтому дружеские беседы велись в основном в воздухе. У Глеба завязались теплые отношения с басистом «Наутилуса» Гогой Копыловым, который после каждого взлёта орал через весь салон: «Глебушка, а-а!» В конце концов кто-то не выдержал и попросил Бутусова дать басисту хоть какой-то закуски, а то он уже который день хлебушка просит.

Глеб Самойлов и Игорь «Гога» Копылов

Фото Александра Кузнецова

Закуска на предвыборном борту была большим дефицитом, чем алкоголь. Утомлённые рокеры подкрепляли силы выпивкой. «Агатовцы» не отставали от остальных. Впрочем, это лекарство являлось неизменным атрибутом не только избирательной кампании. «Какое-то время каждый из нас в каждую поездку покупал с собой бутылку Bailey’s. В чистом виде его пить нельзя, он очень приторный, поэтому мы пили его с водкой», – вспоминал о гастрольных буднях Вадик.

Если доводилось в очередной город гастрольного маршрута прибыть в подпитии, «агатовцы» не стеснялись своего полуразвинченного состояния, и в результате в местных газетах появлялись примерно такие интервью:

«Корреспондент: Чем ты занимаешься в свободное от музыки время?

Глеб: Я пытаюсь летать.

Корреспондент: Получается?

Глеб: Нет.

Корреспондент: А в каком состоянии ты это делаешь? Точнее, пытаешься…

Глеб: В трезвом.

Корреспондент: Неужто алкоголь и "Агата Кристи" – вещи несовместимые?

Глеб: Совместимые, совместимые. Очень даже.

Корреспондент: И в каких дозах?

Глеб: В безумных.

Корреспондент: А на сцену когда-нибудь позволяли себе в не совсем кондиционном виде выйти?

Глеб: Да.

Корреспондент: Пропагандируете алкоголь?

Глеб: Нет. Мы выходим на сцену, поём песни, но не кричим: "Пейте водку!" Ничего такого не было. Кроме того, когда я пью до такого состояния, что кто-то из зрителей заметит это, кричать "Пейте алкоголь!" у меня уже нет сил.

Александр: Вообще, звезда имеет право быть пьяной. Даже на сцене. Это право заработано долгим кропотливым трудом.

Глеб: И долгим лечением!

Корреспондент: Глеб, если ты пытаешься летать исключительно в трезвом состоянии, что же получается при принятии алкоголя?

Глеб: Алкоголь и наркотики приземляют человека, возвращают его на землю и заставляют вращаться где-то на земле.

Корреспондент: А что важнее?

Глеб: Для меня всегда было важнее летать.

Корреспондент: Значит, большая часть жизни проходит без алкоголя?

Глеб: Нет, к сожалению, большая часть жизни заключается в том, что я пытаюсь оторваться от своего желания летать».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Подобные публикации их героям не нравились, но винили они в этом не себя, а интервьюеров. Пресс-конференции являлись обязательным пунктом любых гастролей, и отказаться от них не было возможности, но «Агата» зачастую стала превращать эти мероприятия в фарс. Братья (а именно к ним адресовалось большинство вопросов) сходу объявляли, что отвечать будут максимум десять минут: «Тратить время на общение с прессой мы не намерены». При этом они в любой момент могли «обидеться» на самый невинный вопрос и покинуть зал, а то и потребовать выгнать взашей чересчур дотошного журналиста. «Когда ездишь по просторам родины, отыграв примерно 150 концертов, в каждом городе порядок примерно одинаковый: гостиница, площадка, пресс-конференция. Насмотревшись передачи "Акулы пера", провинциальные журналисты хотят спросить что-нибудь этакое, но задают одни и те же вопросы. Когда это достаёт очень сильно, мы можем себе позволить выгнать кого-нибудь. Если начинается откровенное хамство, мы просим человека покинуть помещение. А с остальными продолжаем разговор. Если человек не выходит сам – обращаемся к охране. Когда такое хамство повторяется каждый день, приходится защищать себя от него», – объяснял своё поведение Вадик.

Фото Владимира Фридкеса, 1997

Заезжие звёзды открыто демонстрировали свою усталость от всех этих провинциальных зрителей, организаторов и журналистов. Глеб жаловался: «На гастролях постоянно находятся люди, которым от тебя что-то нужно». «Не то чтобы мы им ставим это в вину, – поддерживал брата Вадик. – Просто действительно устаёшь от общения с фанатами, уборщицей, милиционером, которые работают на концерте… В общении с журналистами есть хоть какой-то смысл. А в основном это просто люди, которые купили билет и пришли на тебя посмотреть. И ты должен уделить им время. У него вот тут ребёнок стоит, сфотографироваться нужно, что-то подписать, ответить на какие-то вопросы. "А что вы сейчас вот эту песню не поёте?" Или так: "Вот раньше вы приезжали, мне больше нравилось. А теперь что-то совсем не понравилось". Или так: "Мне все ваши альбомы нравятся, кроме последнего. Потому что он плохой"». Скорее всего, артистам действительно досаждали поклонники, но, открыто демонстрируя пренебрежение ими, «агатовцы» лишний раз настраивали против себя провинциальную прессу.

При этом на пресс-конференциях Самойловы постоянно подчёркивали, что сами они родом из маленького городка на Урале. В сочетании с обвинениями журналистов в провинциальности выглядело это довольно забавно. «Я когда приехал в Москву, на разных тусовках стеснялся подойти к людям, которых видел только по телевизору, поздороваться и заговорить, – рассказывал старший брат. – Это трактовалось, что я сноб и никого знать не хочу. А это был типичный случай для мальчиков из провинции». «Нам предстояло долгое и довольно мучительное перерождение из провинциальных мальчиков с весьма иллюзорными амбициями в тех людей, которыми мы стали», – вторил ему младший.

К столичным журналистам «агатовцы» относились куда терпимей: они понимали вес слов, которые может услышать вся страна. Глеб, приходя на телеэфиры, переодевался в специальный романтический чёрный наряд, а Вадик, по воспоминаниям Котова, даже учился давать интервью: «Когда мы садились в самолёт, он брал с собой пачку глянцевых журналов и весь полёт штудировал их, изучая, как знаменитые люди отвечают на вопросы. Это продолжалось примерно полгода, и он научился говорить то, что нужно журналисту и публике».

Многочисленные интервью «Агаты Кристи» 1995–1997 годов довольно однообразны. Журналисты задавали одинаковые вопросы, а музыканты давали на них отработанные ответы. «Я не завидую ребятам, – говорил по этому поводу Котов. – Вопросы то и дело повторяются и вертятся вокруг одних и тех же тем. Сначала Вадим, Глеб и Саша придумывали всё новые ответы, а потом это всё закончилось, и они стали повторяться, что не слишком приятно…» В самом деле, Глеб в дцатый раз твердил, что мечтает научиться летать, а у Вадика мозоль на языке вскочила от разъяснений, что «Опиум для никого» – это не про наркотики, а всего лишь литературные аллюзии. Эскапады в эфире братья позволяли себе редко, да и они были вполне в рамках соблюдаемых всеми правил игры. «Любое их резкое высказывание, любое оскандаливание на телешоу срабатывало со знаком "плюс", – утверждает Владимир Месхи. – Правда, их в аэропортах стали более тщательно проверять на наличие каких-нибудь препаратов, но до каких-то серьёзных инцидентов дело пока не доходило».

Порой «Агате Кристи» прилетало от журналистов совсем с неожиданной стороны. На программе «Акулы пера» жеманный музыкальный критик Сергей Соседов томно спросил: «Вы поёте: "Я оптимист, я гетеросексуалист". А другой споёт: "Я оптимист, я голубых кровей артист". И во что вы превратите сцену, господа? В разборку между большинствами и меньшинствами? По-моему, у вас оскудела фантазия и не искрится мысль. Зачем вы оскорбляете само понятие творчества подобными экзерсисами?» Опешившие музыканты под хохот зала наперебой бросились оправдываться. Козлов: «Мы не страдаем никакими фобиями. Мы очень корректны по отношению к различным меньшинствам, у нас даже есть друзья из этого круга». Глеб: «В этой же песне не поётся "Бей голубых!"». Вадим: «Это не доктрина, не заявление, это случай, когда мы можем посмеяться. Если вы внимательно прислушаетесь к песне и к тому, как она исполняется, вы заметите большую иронию. Мы вообще нетерпимы к любому экстремизму. И к оголтелым гетеросексуалистам, и к оголтелым гомосексуалистам. Мы смеемся над теми, кто слишком всерьёз к этому относится».

Глеб Самойлов

Фото Игоря Верещагина

Позже Глебу пришлось возвращаться к этой теме: «Многие не обратили внимания на заложенную в тексте иронию. "Гетеросексуалист" возник как ответ на новую моду на унисекс, как ответ на появившееся мнение, что только гомосексуалисты могут творить настоящее искусство. Хотя в этой песне велика доля самоиронии».

Без самоиронии прожить действительно становилось трудно. В 1996 году «Агата Кристи» оказалась единственным в стране музыкальным коллективом, о котором писали и серьёзные издания, вроде «Коммерсанта», «Собеседника» или «Fuzz’а», и цветастые журнальчики, типа «Тусовочки», «Сооl’а» и «Между нами, девочками». В первых анализировались музыка, тексты и идеология группы, а во вторых описывались мягкие игрушки, которыми заваливают «Агату» на концертах, и пикантные истории из школьного прошлого ребят.

И тем, и другим изданиям одинаково понравился роман, завязавшийся летом 1996 года у «Агаты Кристи» с модной танцевальной рейв-культурой. Его начало ознаменовал запущенный в радиоэфиры сингл «Чёрная луна (Soft Radio Triplex House mix)», смикшированный Андреем Ивановым из группы «Triplex». По мнению знатоков, он стал первым официальным ремиксом, который начали крутить столичные радиостанции. «Рейв-культура – это вторая волна психоделической революции, которая произошла на просторах России, – заявил по поводу выхода сингла Вадим. – Мы могли бы написать целый альбом в стиле рейв, но у нас нет цели делать модную музыку, которая, как правило, живёт очень короткое время. Мы пытаемся использовать не столько ритм и звуки, сколько эмоциональную окраску рейва».

Результат первого опыта понравился. «Rise Music» заказала нескольким ведущим российским ди-джеям ремиксы на песни «Агаты Кристи». Братья Самойловы приняли в работе над сборником самое активное участие. В конце сентября на прилавках появился диск с эпатирующим названием «Heroin 0». Обозвать сборник из 11 треков именно так придумал Глеб: «Ну да, я люблю ходить на дискотеки и слушать рейв. И идея этого сборника – моя. Ремиксы сделали мои друзья из творческого объединения "Эклектика", кстати, лучшие ди-джеи Москвы. Они профессионально занимаются техно или рейвом. Нас они просто попросили напеть. Хотелось, чтобы "Агату Кристи" было не просто модно слушать, но модно под неё танцевать. Для меня абсолютно естественным было вливание в рейв-культуру. Я всю жизнь об этом мечтал. Долгое время я не мог писать, потому что зачем писать песни, если есть вот эта культура, которая меня полностью удовлетворяет? Я был самым настоящим упёртым рейвером. И более того, я понимал, что рок-н-ролл без влияния техно-музыки уже не может существовать». Презентация сборника «Heroin 0» состоялась в московском клубе «Титаник» 19 октября. В это время уже полным ходом шла запись другого диска – долгожданного нового альбома «Агаты Кристи».

Диск должен был стать первым выпущенным группой уже в статусе суперпопулярного коллектива, поэтому работали над ним с особой ответственностью. Сочинение нового материала началось сразу после окончания летнего тура, но заняться творчеством прямо с колес получилось не у всех. «Гастроли очень сильно затягивают, – сокрушался Вадик. – Когда мы устроили перерыв в связи с записью альбома, я три недели привыкал жить по-новому». Глеб, наоборот, будто бы ждал возможности выразить в песнях все переживания последних двух лет: «Мы очень много колесили по России на автобусах. И очень часто проезжали через застывшие в веках деревеньки, леса. Возникало щемящее чувство тоски, разделённости с этим и безумное желание найти точки соприкосновения. У меня тогда в душе накопилось слишком много эмоций. Я боялся, что я разорвусь, если я не выложу их в той форме, слушая которую, я сам бы себе поверил. Я абсолютно не думал о повторении коммерческого успеха "Опиума". Я морально был не готов к этим полным залам. Гастроли способствовали дикой усталости, нервному перенапряжению и отчаянию».

Андрей Котов

Фото Владимира Фридкеса

У Андрея к тому времени тоже появился собственный материал, и он попробовал предложить его коллегам, но идею расширить композиторский состав до квартета встретили холодно: «Я спрашивал, можно ли мне писать песни. Вадик ответил, что, конечно, можно, но не факт, что они будут приняты. Отговорка была в том, что исторически сложилось, что в коллективе только три автора. "Это что, неизменная вещь?" – "Ну вот так сложилось"».

Правда, песни самого Вадика в новом альбоме не нашли места. Зато Глеб разошёлся. Он сочинил больше трёх десятков песен, из которых, как обычно, осталась треть. Эта треть несла на себе печать расстроенных нервов автора: «Когда мы писали "Ураган", у меня сносило крышу, я отчаянно цеплялся за жизнь, не понимал, ради чего мне дальше жить. Я оказывался на самой грани бытия и небытия, когда наиболее остро чувствуешь любую боль… Когда я смотрел телевизор и узнавал, что шахтёрам не выплатили зарплату, – мне хотелось выброситься из окна, потому что – нервы нараспашку. Я понял, что либо я должен выразить то, что чувствую, либо разорваться, как надутый воздушный шар. Я мучительно думал, ради чего мне жить, и нашёл выход – всё в строчки. Для меня лучший способ борьбы с внутренними демонами – выражать их в песнях. Я не знаю, как справляются с этим люди, которые не пишут песен, стихов, книжек».

Внутренние демоны и впечатления Глеба от поездок по стране наиболее причудливо переплелись в композиции «Ураган», давшей имя всему альбому. Слушатели воспринимали её как песнь о сыновней любви к маме, но автор вложил в неё более изощрённый смысл: «Песня о маме – это льстивая поблажка менталитету российскому: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Половина народа у себя в душе слушают блатные песни, а главные блатные песни – про маму. На груди у многих россиян – "Не забуду мать родную". Если добавить одну букву в слово "ураган", получится "уркаган", и текст встаёт на своё место. Типа, сбежал с зоны к маме уркаган и говорит: "Вот, мама, затравили меня собаками, задушили меня менты поганые. Приехал к тебе помирать". Как и во всех песнях этого альбома, здесь, с одной стороны, ощущение трагичности происходящего, а с другой стороны, тоска по утерянному раю, уверенность в существовании чего-то неземного и горечь из-за невозможности это уловить…»

Над новым альбомом шла самая кропотливая работа за всю историю «Агаты Кристи». Комнату Олега Зуева в пансионате переоборудовали под мини-студию, в которой записывались демо-версии песен. Новые треки по многу раз слушали всем коллективом, обдумывали, обсуждали. В этом процессе, как не странно, принимали участие даже фанатки. На дворе стоял жаркий сентябрь, окна в комнатах были открыты, и под ними кучковалась стайка МГПшниц, выползших из трансформаторной будки. Они шумно выражали свою реакцию на новые треки, и этот глас народа волей-неволей влиял на группу. Весь отобранный материал оттачивался на репетиционной базе, которая находилась в пустом офисном здании в промзоне неподалёку от пансионата.

Затем работа над отобранными композициями переместилась на профессиональную студию «Olympic Studio Moscow», принадлежавшую Аркадию Укупнику. Козлов был уверен, что на самом современном оборудовании удастся добиться самого современного звучания: «Саунд у нас делает сама группа, – в этом у нас Вадик профи, – поэтому, как будет звучать "Агата Кристи", мы решаем сами. Альбом должен делаться со звуком настоящего времени. Каждый наш альбом по звуку кардинально отличен от предыдущего. Мода на звук меняется каждые полтора-два года, и наш новый альбом будет сильно отличаться от "Опиума". Могу похвастаться, что в нём использовано много передовых технологий с точки зрения программирования, аранжировок, звукозаписи вообще».

Сашиной установке на следование модным течениям активно сопротивлялся Глеб. Для него главным была не современность звучания, а то, чтобы звук максимально соответствовал сути материала. Демоверсию «Двух кораблей» в пансионате записали на простенькой драммашине. На студии имелся гораздо более современный и качественный инструмент, но звучал он как-то не так. Глеб устроил скандал: «Характер получается не тот. Пусть качество будет хуже, но характер для этой песни мне нужен старый».

Вадим Самойлов

Фото Владимира Якубова

Таким образом, в студии постоянно пахло конфликтом. За плечами у Вадика стояли Саша и Глеб, следившие за каждым его движением. Первый бился за модный звук, а второй осуществлял авторский надзор, следя за соответствием конечного результата сути замысла. Из-за этого голосовать приходилось чуть ли не за каждую ноту. «Работа в студии во время записи альбома зачастую нас сильно ожесточает, приводит к такой границе, когда мы волками друг на друга смотрим, – говорит Козлов. – Утешаешься тем, что если твое мнение не принято, то оно не принято большинством голосов».

Кропотливый продакшн занял почти всю осень. Окончательный вариант альбома был готов к середине ноября. «Могу сказать как музыкант и саунд-продюссер, по тому, как всё получилось в итоге, мой любимый альбом, наверное, "Ураган", – подытоживал трёхмесячный труд Вадим. – По слову, по звуку, по концепту это наиболее близкая мне работа». «Наша музыка стала более жёсткой и агрессивной, но всё это искренне», – соглашался Саша.

«Агатовцы» понимали, что «Ураган» – шаг в сторону от магистральной линии «Позорной звезды» и «Опиума», и с замиранием сердца ждали, как оценит этот шаг публика. «Мы очень боялись, что попадём в категорию модных групп – то есть будет сезонный интерес, и всё, – говорил Вадик. – Нам надо было записать этот альбом, вывернув себя наизнанку – перейти из разряда модных групп в разряд постоянно вызывающих интерес. Ждём результата».

Фото из журнала «МК-бульвар», 1998

Меньше других «агатовцев» переживал за новый альбом Глеб. Причина на то у него имелась самая уважительная: 27 ноября на свет появился ещё один Глеб. Таня решила не полагаться на российскую медицину и рожала сына прямо в «Горках». Наверное, это был первый постоялец фешенебельного пансионата, заявившийся не через дверь. Таня заранее в специальном центре овладела искусством родов в воду и, позвав помощницу из этого центра, поудобнее устроилась в ванне своего номера. Она хотела, чтобы сын появился на свет непременно под звуки «Урагана», но процесс затянулся на 11 часов, так что акушерке пришлось прослушать новинку «Агаты Кристи» раз 10. Под какую именно папину песню наследник осмелился появиться на свет, история умалчивает.

Глеб никогда не считал себя хорошим семьянином. «Лично я не хочу иметь в семье никакого другого живого существа, кроме жены, разумеется, – утверждал он за год до рождения сына. – Жена – это то минимальное зло, которое может позволить себе индивидуум. Я даже к цветам тяжело отношусь, потому что я чувствую, что это совершенно другой организм и он мне враждебен». От прежних взглядов Самойлова-младшего мало что осталось, как только он узнал об обрушившемся на него счастье. Случилось это по телефону: Глеб находился на гастролях в Курске. А увидел сына он только 3 декабря. «Долго думали с женой, как его назвать. Решили: сын – свой человек, что ж его чужим именем крестить? Назвали Глебом. Будет теперь Глеб Глебович». Правда, поначалу малышу папины песни не нравились, видать, переслушал он их в первые минуты жизни. Засыпал Самойлов – самый младший исключительно под «В траве сидел кузнечик» – только эту детскую песню его мама с папой помнили до конца. «Сейчас я ощущаю, что в моей жизни появилась стабильность и большая радость. Даже не представляю, как я жил без сына. Природа берет своё», – делился с журналистами Глеб.

Вскоре после того, как на этаже «Агаты Кристи» в «Горках» появился новый постоялец, произошло ещё одно событие семейного характера: Вадик расстался с женой и дочерью. Сначала в разрыв никто не поверил – он в отличие от брата всем казался примерным семьянином и отличным отцом. «Ни с одних гастролей Самойлов не возвращался без подарка для Янки, – вспоминает Таня-старшая. – Он знал, что дочке очень нравится песенка "Jingle Bells", и в нашей комнате она играла постоянно: пусть у ребёнка всегда будет новогоднее настроение. Дочка была для него светом в окошке. Мне казалось, что ради неё он родину продаст».

Всё случилось донельзя банально: Таня каким-то женским чутьем поняла, что муж ей изменяет. Состоялся серьёзный разговор, во время которого Вадим пообещал разорвать все отношения на стороне. Когда Самойлов вышел покурить, на столе зажужжал забытый им пейджер. Бросив взгляд на экран, Таня прочитала, что именно Вадикова подружка пишет о ней. Это стало последней каплей: «Все уговаривали меня потерпеть, мол, всё наладится, но я не понимала, ради чего терпеть: прежних отношений быть не могло, а других мне не нужно. Да и человек стал совершенно другим. Мне и самой это иногда казалось диким, ведь я считала наши отношения непридуманными. Но дальнейшие события заставили меня гораздо более трезво взглянуть на нашу прошлую жизнь. Ведь он нам с Янкой сразу перестал помогать материально. Двух недель мне хватило на то, чтобы понять, что больше нам от него ничего не будет, и я начала искать работу. Нашла, но если бы не Паша Кадушин, который на первых порах помог с деньгами, нам пришлось бы совсем туго. Очень трудно было пережить это морально, потерять веру в человека. Я не понимаю, как он мог отрезать от себя и дочку тоже».

Вадим Самойлов с дочерью Яной

Фото Татьяны Самойловой

Вадик событие в своей личной жизни комментировал скупо: «Не все близкие готовы разделить постоянные странствия музыкантов, всю эту нагрузку. Моя бывшая жена не стала этого делать». При этом в интервью он часто упоминал о Яне: «Когда ей было восемь, она сказала, что её любимая песня – "Серое небо" из альбома "Ураган". Не самая лёгкая песня для ребёнка… Я был потрясён и ещё раз погордился ею». Маленькую дочь Вадик видел только во время нечастых концертов в Екатеринбурге…

В самом начале 1997 года альбом «Ураган» пошёл в народ. С обложки отпечатанного в Германии компакт-диска ползли девушка и мальчик. «В Питере есть уникальный ребёнок, – рассказывал Козлов о маленькой фотомодели. Его зовут Эдик, ему всего 7 лет. Он знает все наши песни наизусть, может цитировать их с любой строчки. Мы предложили ему сняться в нашем клипе "Два корабля" и поместили его фото на обложку».

Первыми с новой работой познакомились журналисты, которые быстро убедились, что она обманула их самые смелые ожидания. В 1995 году некто С. Чёрный писал в «Собеседнике»: «Восемь лет фанаты разводили руками: ну как же так, "Коварство и любовь" так не похожи на "Декаданс", а "Декаданс" – на "Позорную звезду"… Всё, успокойтесь! Теперь всё будет похоже на "Опиум". Могу спорить – Самойловы остановятся на "Опиуме"». На что бы ни спорил С. Чёрный, он явно проиграл: "Ураган" походил на "Опиум" разве что фамилиями музыкантов.

Журналисты были в растерянности, они не знали, как относиться к новой работе лучшей группы прошлого года. Ни в «Fuzz’е», ни в «Живом звуке» так и не появились рецензии на «Ураган». «Нормальные журналисты, столкнувшись с нашим ненормальным альбомом, растеряны и не знают, что о нём написать, – сокрушался Глеб. – Я слежу за прессой очень внимательно. Он прошёл незамеченным. Рецензии на незначительные альбомы встречаются в каждом номере, а "Ураган" принят бесшумно, не знаю почему. Журналисты ведь такие: пока презентации не произошло, пока фуршет не состоялся – незачем и писать об альбоме».

Фото Дмитрия Лекая (Журнал «Fuzz»)

Издания, отозвавшиеся на релиз, писали о нём скупо и мрачно: «Ещё больше мертвецов, ещё больше извращений, ещё больше войны, катастроф и урагана страстей. Мёртвые абсолютно все – влюблённый легионер, капитан, матросы и сам Ураган с мёртвыми глазами: "Не смотри в глаза, мёртвые глаза У-ра-га-на!" И не пытайтесь найти больше, чем там есть на самом деле. С какой стороны вы ни начнёте слушать, первые слова будут о мёртвом».

«Никто не хотел делать диск мрачным, – спорил с подобными оценками Вадим. – Более того, нам он таким не кажется. Я считаю, что "Ураган" – альбом достаточно жизнеутверждающий. Может быть, не с первого прослушивания, но он заставляет человека задуматься». «Это матросские, весёлые, залихватские песни, – объяснял потаённый смысл альбома Глеб. – Насколько они у нас вообще могут быть весёлыми и залихватскими».

Если такие аргументы не переубеждали собеседника, Вадим начинал серьёзный разговор: «Отсюда, из Москвы, могло казаться, что наши прошлые альбомы совсем не похожи на "Ураган". Но для меня этот альбом – продолжение прежней линии. Я не могу сказать, что в последнее время мы резко изменились, потому что китч и пафос диска "Коварство и любовь" тоже были очень вычурными. И этот интерес к себе, самокопание всегда в нас присутствовали. Просто с возрастом человек становится более закрытым, но в то же время и более искренним. А песня и должна быть искренней, честной. Поэтому наши альбомы меняются вовсе не в связи с конъюнктурой рынка, а только потому, что меняемся мы сами. "Ураган" – это слова взрослого человека. Глеб как поэт вообще сейчас сильно вырос. "Ураган" – очень хороший альбом. Я могу говорить об этом спокойно, потому что там нет моих песен. Мне кажется, что этот альбом – ступень в русской музыке. Я бы поставил его в один ряд с теми пластинками, которые в своё время произвели впечатление на меня: "Невидимка" "Наутилуса Помпилиуса", "Группа крови" "Кино" или "Энергия" "Алисы" – альбомами, которые становятся вехами. Я в этом уверен!»

Лидеры упомянутых великих русских рок-коллективов в отличие от журналистов сумели оценить «Ураган» по достоинству. О нём с похвалой отозвался Бутусов. «После выхода "Урагана" к нам подошёл Кинчев познакомиться, поздороваться и поговорить за жизнь, – рассказывал Глеб. – Нам было очень приятно, потому что за Костю мы всегда переживали и внутри себя были в его армии. Вообще, с последним диском мы получили признание людей, которых уважаем, и для нас это важно». О том же самом говорил и Котов: «Интересная штука произошла: я вдруг почувствовал резкую перемену в отношении к нам со стороны коллег по цеху, особенно рокеров. Как-то все вдруг стали подходить и говорить: "Да, ребята, ну вы молодцы, сильный альбом сделали"».

Теперь требовалось, чтобы новые песни приняла публика. «Сейчас, наверное, произойдёт очень большой отсев людей, – опасался Глеб. – Наверное, как раз те люди, которые нас понимали, как мы себя понимали, они останутся. Но я думаю, что большое количество других отсеется. Останутся такие вот книжные мальчики-девочки, и слава Богу, пускай бы они остались».

Кадры из клипа «Два корабля»

Чтобы народ быстрее распробовал «Ураган», были сняты два клипа. Видеоверсию «Двух кораблей» с размахом снимал Виктор Конисевич: «Клип навороченный. Там очень много компонентов, а времени на съёмки, как обычно, продюсеры дали немного. За один день был задекорирован московский дельфинарий. Для дельфинов были изготовлены специальные прибамбасы, на которых висели мины. По замыслу дельфины должны были плавать под водой и таскать эти мины. Есть такие дрессированные дельфины, которые уничтожают корабли». Весёлые посвисты хвостатых миноносцев, принимавших всю эту движуху за игру, органично вплелись в фонограмму клипа. А сами «агатовцы» устали на съёмках гораздо больше, чем водоплавающие актёры. Этого специально добивался режиссёр – ему хотелось получить трагичное выражение на лицах музыкантов. «Эти съёмки можно назвать героическими, – рассказывал Вадик. – Мы провисели часа четыре на подвешенной на тросах посередине бассейна платформе, таком маленьком квадратике три на три метра. Нам пришлось находиться на нём всё время съёмок, не сходя с места, постоянно рискуя свалиться в бассейн, в котором под нами плавали всякие рыбы». «Ноги, кстати, у нас до сих пор вибрируют, – жаловался Глеб. – Вообще, в клипах нам сниматься тяжело. Вечно что-то не получается: то купальники нам не идут, то вечерние платья не налазят. Очень трудно петь под фанеру. Приходится изображать то, что у нас происходит во время концертных выступлений. Мы завидуем всем артистам, которые умеют выступать под фонограмму. Лучшие съёмки у нас получались, когда приходилось что-нибудь употреблять, например алкоголь».

В атмосфере весёлого и несколько пьяного безумия проходили съёмки и клипа «Моряк». Снимал его режиссёр Андрей Лукашевич: «Я очень долго ходил с этой песней. Она ввергла меня в жуткую депрессию, я ничего не мог придумать. Предложил обратиться к Ренате Литвиновой. Мне показалось, что есть параллели между образами мыслей "Агаты" и Ренаты. Рената написала сценарий. Я его чуть-чуть поправил, буквально в пару мест внёс чуть больше иронии. У Ренаты всё было очень страшно, ещё страшнее, чем выглядит». Поначалу история об опознании трупа с оторванной головой вызвала оторопь даже у «агатовцев». «Когда я прочитал сценарий всем известной оптимистки Ренаты Литвиновой, то, честно говоря, не сразу понял, почему у героя оторвана голова. Но в принципе, на мой взгляд, ход удачный», – говорил Козлов.

Кадры из клипа «Моряк»

Снимали клип в конце марта 1997 года. Роли в «Моряке» исполнили литовская актриса Рената Микайлёните, а также в то время ещё мало кому известные молодые актёры Ростислав Хаит и Леонид Барац: «Сценарий нам был неизвестен, нам заплатили просто по 50 рублей за "носилки потаскать". Мы даже с самими "агатовцами" тогда не общались, просто как нанятые люди носили носилки вдоль нашей общаги у Рижского вокзала. Нас тогда часто пользовали в разных клипах, от "Агаты Кристи" до Светланы Рерих». Все мужские и женские реплики в клипе озвучила сама Рената Литвинова.

При первом просмотре «Моряк» неожиданно понравился всем «агатовцам». А вот руководству главного телеканала России ОРТ он не приглянулся. Клип запретили показывать с формулировкой «Негативно влияет на психику зрителя и не соответствует имиджу общенационального канала». «Как бы мы ни подделывались под общепринятые тенденции, всегда появляется дядя, который найдёт, что запретить, – возмущался Вадик. – А наш клип запретили из-за одного кадра, в котором труп из папье-маше лежит с отрубленной головой. Там всё сделано откровенно кукольно, игрушечно, без кусков мяса, однако это не понравилось на Центральном телевидении». Руководство других телеканалов отнеслось к «моряцкой» расчленёнке более толерантно, и песня стала хитом.

«Агата Кристи» планировала снять ещё один клип на песню из «Урагана». Из-за выбора в группе разгорелись ожесточённые споры. Глеб настаивал на съёмках видеверсии заглавного трека, а остальные поддерживали идею продюсеров снять клип на более лёгкую козловскую «Грязь». «Насчёт того, как "раскручивать" альбом, мы можем спорить до хрипоты и ломать копья, – говорил Саша. – Понятно, что для Глеба "Ураган" – песня очень личная, написанная о своей боли и страдании. Естественно, всё, что связано с ней, он воспринимает очень болезненно». Самойлова-младшего удалось убедить, только пообещав, что клип на «Ураган» тоже будет снят. В реальности ни он, ни клип на «Грязь» так и не состоялись…

17 апреля шоу-бизнес-судьба занесла «Агату Кристи» в Монако. Там состоялось вручение премии «World Music Awards», которую получают артисты, продавшие у себя на родине наибольшее количество альбомов в прошедшем году. В «Salle des Etoiles» собрались сливки музыкального общества: Великобританию представляли «Spice Girls», Швецию – «Ace of Base», Испанию – Хулио Иглесиас. «Агата Кристи» получала приз за рекордные продажи «Опиума», правда организаторы церемонии не решились объявлять на весь мир наркологическое название альбома.

Поездка в Монако не задалась с самого начала. Сперва «агатовцы» чуть не опоздали на самолёт, а затем едва не пропустили и саму церемонию. «У организаторов, видимо, был горький опыт общения с пьяными русскими, и они запретили нам до окончания церемонии приближаться к алкоголю, – рассказывал Котов. – Но мы с Вадиком всё равно решили сбегать в ресторан "Planet Hollywood" и пропустить по 50 грамм. Но пока мы торчали в баре, по телевизору началась трансляция церемонии. На сцену уже вышел принц Монако Альбер, и мы пулей побежали обратно». Двери зала уже закрылись, пришлось опоздавшим ждать перерыва между выступлениями.

«Агате Кристи» премию вручали супермодель Ева Герцигова и барабанщик «Bon Jovi» Тико Торрес. Вадик и Саша произнесли по-английски дежурные благодарности, и только Глеб, глядя в камеру, сказал по-русски что-то искреннее: «Спасибо всем, кто любит нас в России, и спасибо городу Асбесту, мерси». Затем «Агата» под фонограмму (как и все прочие лауреаты) сыграла «Чёрную луну». Сидевшие в зале звёзды дружно ударили в ладоши. К этой «овации» Вадик отнёсся спокойно: «Кто-то считал это хлопками вежливости, кто-то – искренними аплодисментами. Есть определённый этикет: даже если бы это никому не понравилось, всё равно бы хлопали». В довершение всех приключений Саша где-то посеял фотоаппарат, вместе с которым бесследно пропали снимки «агатовцев» в обнимку с Клаудией Шиффер, Лайонелом Ричи и другими знаменитостями.

«Агата Кристи» и Павел Кадушин, Монте-Карло, апрель 1997 года

Поставив очередную награду на полку в московском офисе, группа отправилась в тур в поддержку «Урагана». По городам и весям двигались уже опытные музыканты, закалённые двумя предыдущими гастрольными годами. «Наш опыт концертной деятельности весьма успешен, – рассказывал перед концертами Вадик. – Мы собираемся его продолжить. По маршруту, включающему приблизительно городов двадцать, мы везём большой комплект звуковой и световой аппаратуры на двух фургонах и тридцать человек обслуживающего персонала». Техническая сторона шоу действительно была на высоте. «На сцене громоздятся экраны "Антарекс", которые усиливают музыкальные изощрения ассоциативным видеорядом. Используется система расстановки акустики по принципу "Pink Floyd": с любой точки зала зритель получает возможность ощутить всю мощь и качество звука», – восторженно писали газеты.

С приёмом у публики дело обстояло сложнее. Клипы из нового альбома уже хорошо покрутились на телеэкранах, но реакция зрителей на концертах была прохладнее прошлогодней. Для Глеба это стало неприятным открытием: «Первыми концертами мы остались не очень довольны. Мало времени прошло с момента выхода альбома, люди в первый раз слышали новые песни. Это было интересно, но всё-таки мы привыкли к более активной реакции публики. Сейчас видно, что люди послушали альбом, поют все песни, работа наша, как мне кажется, дошла до людей и полюбилась. Да, в новой программе нет убойных хитов типа "На тебе, как на войне" или "Сказочная тайга". Это – минус. Но на концертах "Ураган" всё-таки вызывает очень даже сильную реакцию».

Фанатки всё так же неистовствовали. В Северодвинске, например, они выбили двери в зрительном зале и стёкла в автобусе музыкантов. Мэр города после этого даже запретил все рок-концерты на целый сезон. Девчонок хватило, чтобы окружить автобус и устроить скандал районного масштаба, но оказалось недостаточно, чтобы заполнить даже небольшой зал в том же Северодвинске – треть кресел зияла пустотой.

Повысить ликвидность билетов на концерты попытались путём кадровых перестановок. Опытного Евгения Фридлянда сменил на должности концертного директора Спартак Гафаров. Он уже два года работал с «Агатой» как администратор, а до этого танцевал в балете у певицы Лады Дэнс. Смена директора делу помогла мало. Любовь публики к «Агате Кристи» явно охладевала.

Журналистов в 1997 году больше интересовала уже не музыка, а всё активнее гулявшие слухи о пристрастии братьев к запрещённым препаратам и то, каким образом это пристрастие отражается в их песнях. В ту пору Самойловы единодушно давали на подобные вопросы отрицательный ответ, а наркотические аллюзии в текстах объясняли неправильным их пониманием. «Когда пишешь песню, варишься в ней очень долго, и образы, которые возникают, кажутся тебе такими естественными, такими понятными. Потом с ужасом понимаешь, что никто тебя не понимает», – объяснял Глеб.

Подобные аргументы работали слабо. Всё чаще на встречах с журналистами происходили сцены наподобие перепалки в Ярославле после концерта в местном цирке.

«Первым начал вкрадчиво "душить" гостей юноша с телевидения. Ребята отвечали на его вопросы, постепенно накаляясь:

– Вот у вас про анашу!

– Да нет у нас ничего про анашу!

– Признайтесь, сочиняли ведь песни в "закинутом" состоянии?

– Ни фига! Наша психоделия – внутренняя, "былинная". Русская народная психоделия, а не какая-то внешняя, возникающая посредством шприца или кокаиновой линии.

– Ваш новый сборник…

– У нас нет сборников! Это полноценный диск.

– Мне кажется, молодёжи будут непонятны "ураганные" песни…

– Они непонятны только журналистам! Слушай, парень, иди ты на…! Надоел…

Раздражённого Глеба смело с лавки».

Обстановку накаляло ещё и то, что большинство вопросов журналисты задавали Глебу, явно считая его не только автором почти всего материала, но и лидером группы. Вадика эти свидетельства разбалансировки коллектива не радовали. Раздражали его и вопросы о том, почему он стал писать и петь меньше песен: «Нельзя сказать, что я ничего не делаю. Возможно, я не могу пока понять, что со мной сейчас происходит. Может, я не в том направлении ищу. А может, действия не в том порядке совершаю. Что касается промо, продюсирования, то вся забота здесь ложится на меня, это забирает массу времени и сил, и у меня просто не было физических возможностей написать много песен. У Глеба такая возможность была, на него пришлась основная работа по сочинительству альбома. Да, заметные песни поёт Глеб, хотя сугубо арифметически, если посмотреть, то треть песен поёт он, треть – я, а треть – мы вместе».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

То, что ситуация вокруг «Урагана» не внушает группе оптимизма, чувствовали даже зрители. Михаил Козырев вспоминает выступление «Агаты» 24 мая на фестивале «Максидром-97»: «Они начали с песни "Два корабля". Я смотрел на это из зала и в какой-то момент оцепенел: было ощущение, что люди на сцене поют себе реквием, у них есть возможность попрощаться навсегда, и они это делают. Это было трагическое потрясающее выступление».

Отношение «агатовцев» к происходящему действительно отдавало трагизмом. «Так отчаянно популярны, как во времена "Опиума" мы уже никогда не будем, – говорил Самойлов-старший. – Подобное может продолжаться всего 2–3 года. С нами осталась небольшая часть преданных фэнов. Мы думали, что люди видят в наших песнях то самое, что мы в них закладываем, но оказалось, что таких людей мало. Мы испугались, что, может быть, нас никто и раньше не понимал и никто никогда не поймет». Младший брат вторил ему: «После оглушительного успеха ты уверен, что тебя понимает огромное количество людей, что они тебя безоговорочно любят. И вдруг, когда ты начинаешь делать что-то не совпадающее с их интересами, происходит непонимание. Вот тогда наступает депрессия».

Спасение от этой депрессии Глеб попытался найти в религии. В 1997 году он крестился. «Я долгое время болтался между Небом и Землей, читал Кастанеду, Шри Ауробиндо, прошёл через всякого рода мистические приключения, но христианству я всегда верил. Это слишком красиво, чтобы не быть правдой. Чувство, что я больше не могу быть разделённым, толкнуло меня на крещение. На меня повлияли два человека. Один – это моя жена Таня. Второй – Костя Кинчев. Крестился я в маленькой церкви, настоятель которой восстанавливал храм без помощи богатых людей, собственными силами. И в какой-то момент на меня снизошёл горячий столб. Это было абсолютно чёткое физическое ощущение. Вышло оно слезами. Всё остальное время я просто проревел».

Глеб Самойлов

Фото Владимира Фридкеса

Приход Глеба к православию заставил его по-новому взглянуть на своё прежнее творчество: «Даже когда я писал что-то, как мне тогда казалось, антирелигиозное, – это ведь просто от страха потерять Бога. Сейчас я могу сказать: все мои песни были религиозны. Более того – они все христианские. Иногда в песнях мне хотелось быть плохишом, богоборцем. Но тем самым я ведь всё равно признавал христианскую систему координат». Воцерковление Самойлова-младшего повлияло даже на концертный репертуар «Агаты Кристи»: «Я сказал брату: "Вадик, сейчас у тебя в песне «Нисхождение» по тексту идёт «глупые ангелы». Спой, пожалуйста, не «глупые», а «добрые ангелы»…" Вадик меня понял, и слава Богу».

Если спасение от раздрая в душе можно было поискать в церкви, то проблемы финансово-экономического характера решались гораздо сложнее. К середине 1997 года наметилась трещинка в отношениях между «Агатой Кристи», Павлом Кадушиным и корпорацией «Райс-ЛИС’С» (с прошлой осени «Rise Music» объединилась с концертной фирмой Сергея Лисовского).

Небольшие конфликты случались и раньше. Один из них, например, был связан с отмечавшимся в апреле 1996 года 50-летием Владимира Жириновского, политика с неоднозначной репутацией. «У меня были знакомые, которые работали с ЛДПР, – рассказывает Кадушин. – На юбилей Владимира Вольфовича они делали концерт в ГЦКЗ "Россия". Спросили, может ли "Агата" принять в нём участие. Я ответил: "Почему нет?" Денег они не предлагали. Это был вопрос наших отношений».

«В те времена выступление на дне рождения такого человека стало бы страшным ударом по репутации рок-группы, – вспоминает Котов. – Мы многократно обсуждали это, пока находились на гастролях. Все были резко против. После возвращения Вадик предложил поехать к Кадушину всей группой: "Я боюсь, что мне одному не хватит сил отказать Генеральному". Поехали. Приехали в офис. Через пять минут разговора Вадик сказал: "Ребята, ну давайте всё-таки поможем Павлу Николаевичу, он ведь наш друг. Давайте сыграем". Мы остались втроём. Кадушин и Вадик стали нас уговаривать. Через десять минут сломался Козлов. "Павел Николаевич так много для нас сделал, я согласен выступить у Жириновского". Мы с Глебом вдвоём остались стоять, как в школе перед директорами. Глеб начал сдаваться: "Если мы не поедем, то Вадик споёт под фанеру один, а всё равно будут говорить, что мы все выступили". Тогда я сказал: "Я в любом случае не поеду". Меня тут же вывели из офиса со словами: "Андрей, ты настоящий мужик, ты молодец, спасибо"».

В кабинете продолжилась утрамбовка Глеба. Улучив момент, тот сбежал в буфет, залпом выпил два стакана коньяку и стал кричать: «Да пусть все эти бандиты, которые приезжают от Жириновского, отымеют меня куда угодно, но я выступать не буду!» Пришлось Вадику объяснять Кадушину, что его младший брат почему-то воспринял всё это очень болезненно, закрылся в туалете и сказал, что не поедет ни за что. «Вечером Вадик обвинил меня, что это всё я подстроил и напоил Глеба, – продолжает Котов. – Ко мне прибежал перепуганный Зуев: "Андрюха, зачем вы так? Нас же всех будут увозить в лес и закапывать". Было очень смешно. Кончилось всё это ничем. Кадушин с Самойловым съездили на юбилейный концерт, как простые зрители. Но после этого Вадик мне впервые сказал, что мы не сможем больше сотрудничать, потому что я подвожу весь коллектив, и раззвонил повсюду, что я уволен. Мы приехали в Питер, где все удивились: "Как же так, ведь ты уволен?" – "Может, я и уволен, но как видите – сижу и барабаню". И барабанил ещё лет двенадцать».

Павел Кадушин и Вадим Самойлов, 1997

Подобные стычки были не более чем забавными эпизодами, и проблема заключалась не в них. Корень конфликта заключался в том, как были оформлены отношения между «Агатой Кристи» и Кадушиным в 1994 году. Решение всех финансовых вопросов замкнул на себя Вадик, став единственным посредником между источником денег и группой. Остальные музыканты пребывали в уверенности, что Кадушин оплачивает расходы «Агаты Кристи» исключительно из любви к искусству. «Тех, кто нам помогает, мы давно уже не называем спонсорами, это наши хорошие добрые друзья, – говорил Козлов в 1995 году. – Отношения самые дружеские. Они действительно любят нашу группу, нашу музыку, и их вклад в нашу группу неоценим. Если раньше наше сотрудничество строилось на голом энтузиазме, то теперь корпорация "Росремстрой" активно внедряется в шоу-бизнес и делает это довольно успешно». «Если сначала отношения были просто спонсорские, то теперь они стали взаимовыгодными, – поддерживал коллегу Котов. – Они сняли клип, потом другой, потом возникла программа по развитию шоу-бизнеса и продюсерский центр "Rise Music". Мы все там работаем».

Павел Кадушин вряд ли слышал эти славословия в свой адрес, он вообще из «агатовцев» общался в основном с Вадиком. «Я с музыкантами ни о чём не договаривался. Обо всём я договаривался только с Вадимом. Я думаю, он точно понимал разницу между инвестором и спонсором. Другое дело – хотел ли он её принимать». Самойлов-старший регулярно бывал на совещаниях у Генерального, как называли Кадушина. Возвращаясь, он в общих чертах доносил до коллег перспективные планы. Кадушина такой стиль общения вполне устраивал. «Жёстких контрактных отношений у нас не существует, – говорил он в середине 1990-х. – Но они люди, заинтересованные в финансовом результате, и сами чувствуют не хуже меня, когда нужно, допустим, делать новый альбом. Я напрягаюсь только тогда, когда они вообще ничего не делают или выдвигают несоизмеримые требования. Но, в принципе, я доволен этим сотрудничеством, мне интересно…»

Пару лет «агатовцы» безропотно ждали обещанных лидером группы квартир и машин. В конце 1996 года всерьёз обсуждалась возможность покупки участка на Пахре под строительство домов. В «Горках» жилось комфортно, но какая-то временность всё равно ощущалась. В 1997 году вдруг выяснилось, что пансионат – удовольствие не бесплатное. Все затраты на проживание и питание музыкантов аккуратно подсчитывались, заносились в графу «Расходы» и вычитались из доходов группы. Траты были немаленькие. «Три раза в день шесть человек с семьями, ни в чём себе не отказывая, питались по московским ресторанным ценам. Кроме того, мы на несколько раз выпили весь дорогой алкоголь в ресторане и баре… Можно было призадуматься, сколько это стоило, – говорит Котов. – Но ежемесячные общие счета предъявлялись Вадику. Остальные про них не знали». Кадушин подтверждает, что Самойлов был в курсе «небесплатности» пансионата: «О том, что за всё надо будет платить, Вадим прекрасно знал. Но это было для музыкантов не так дорого – в те годы они все нормально зарабатывали».

То, что стоимость проживания группы вычиталась из её доходов, не нравилось продюсерам. «Мы были не согласны с некоторыми схемами Кадушина, – говорит Месхи. – Например, расходы на жильё всегда являются личными тратами музыкантов, а здесь они ложились на "Райс"».

Летом 1997-го счета за проживание по какой-то причине попросили оплатить наличными непосредственно «агатовцев». Заплатив сумму, в несколько раз превышавшую стоимость аренды квартиры в Москве, Котов тут же съехал из «Горок» и снял трешку недалеко от метро «Домодедовская». В течение года его примеру последовали остальные «агатовцы», за исключением братьев. «В Москву переехали в первую очередь из-за денег, потому что это стоило гораздо дешевле, – рассказывает Александр Таушканов. – Была и психологическая причина: давайте разбегаться хоть на два-три дня, жить личной жизнью».

Ещё одним открытием для музыкантов стало то, что помещение в соседней промзоне НПО «Физика», которое «Агата Кристи» использовала как репетиционную базу, предоставлялось Кадушиным не бесплатно. «Выяснилось, что аренда этой базы тоже вставлялась в счёт "Агате", – удивляется Котов. – За сколько мы это арендовали – не знал никто из нас».

Возможно, если бы Андрей с самого начала знал, что «Агата Кристи» и музыка в целом для Павла Кадушина – исключительно бизнес-проект, то он бы не удивлялся. Если взглянуть на ситуацию с проживанием группы в «Горках» по-деловому, то всё выглядит логично: расходы, вычеты, доходы, прибыль или убыток. «Павел Николаевич все деньги, которые давал группе, всегда ставил в расход, то есть они должны были быть покрыты, – объясняет Василий Кузнецов, финансовый директор многих проектов Кадушина. – Вполне закономерно, что оплата за проживание вычиталась из доходов от концертной деятельности».

После такого поворота музыканты другими глазами посмотрели на свои заработки и на прибыльность «Агаты Кристи» вообще. Они отнюдь не бедствовали, но и сверхдоходами назвать их гонорары было сложно. Машины в группе имелись у Котова и у Самойлова-старшего. Андрей ещё с екатеринбургских времён не представлял жизни без автомобиля и в Москве довольно быстро обзавёлся джипом. Вадик к дарёной «девятке» добавил авто представительского класса: «У меня была возможность выбирать из числа самых экзотических машин: от самых дорогих до среднедорогих. Я остановился на "Форде", потому что надо жить по средствам. "Девятку" я хочу отправить в Свердловск, а "Форд-таурус" оставить в Москве». «Вадиму нужна была машина получше, и он взял у меня "Форд", – говорит бывший хозяин этого автомобиля Павел Кадушин. – Машину записали ему в долг. Это была такая незначительная сумма, по сравнению с другими в тот период, что я даже почти не помню о ней».

«Мы так и не купили квартиры, даже машины есть не у всех, – оценивал материальное положение коллектива Козлов. – Безусловно, каждый что-то приобретает и для себя. Глеб, например, купил разноцветные галоши». Обутый Глеб жаловался: «У меня прописки московской нет и квартиры в Москве нет. Обидно, но мы верующие люди. Обижаться на жизнь – значит роптать на Бога. Что дал, то и дал». Правда порой Самойлов-младший начинал возлагать надежды на чуть более низкие инстанции и наивно спрашивал у коллег: «А не может Лужков дать нам квартиры?» На решение жилищной проблемы это никак не влияло.

То, что члены самой популярной группы в стране не имеют возможности купить собственное жильё, казалось странным. «Агатовцы» стали припоминать моменты, выглядевшие подозрительными. Например, как концертный директор Евгений Фридлянд отвозил все деньги, полученные за концерты в Сибири, на организацию лейбла «Extraphone», входившего в структуру «Rise Music». Или что в одном из туров на автобусах группы красовались спонсорские наклейки сигарет «North Star», но деньги за эту рекламу растворились где-то в коридорах организовавшего тур «Rise Music». На совещании по итогам 1996 года с участием музыкантов было зафиксировано, что «концертный отдел имеет перед "Агатой Кристи" моральный долг в десятки тысяч долларов». Моральный долг был, а денег – нет. Это действовало на нервы.

Фото из журнала «Все дела», 1998

Больше неоплаченных моральных долгов раздражала неофициальная информация. По словам Котова, Григорий Кадушин говорил: «Ребята, в этом году вы просрали две квартиры. Если бы не такое ведение дел, как у Вадика, вы бы уже давно могли себе жильё купить в Москве». После таких слов Андрей, имевший опыт коммерческой деятельности, больше других добивался прояснения финансовой ситуации. Однако Вадик не желал видеть аудитора в родном коллективе и всячески отодвигал ударника от бухгалтерских вопросов. «Котов был самый продуманный и нормальный мужик, – говорит Василий Кузнецов. – Он был наиболее подкованным в коммерческом плане и умел считать деньги. От принятия решений его отодвигал Самойлов, которому хотелось получать гораздо больше, чем, как он считал, второстепенные члены группы. Видимо, не всем нравилось, когда могли проверить отчётность».

До Кадушина денежные споры внутри группы почти не доходили: «Козлов и Котов не были участниками бизнес-проекта – они были музыкантами, хотя Саша и являлся соавтором музыки. Они получали зарплату и проценты от концертов. С ними рассчитывался Вадим, и, по его словам, перед ними никаких долгов не было. Глеб никогда не занимался делами. Вадим понимал, что без Глеба нет репертуара, и поэтому выделил его как главного автора. Фактически, старший брат был менеджером, организатором группы, а Глеб – главной творческой единицей, а я всё это финансировал».

Сам Вадим редко комментировал экономическую сторону жизни «Агаты Кристи». «Наши туры были прибыльны и неплохо прошли, – говорил он в 1997 году. – На самом деле особенного конфликта между нами и "Райс-ЛИС’С" нет. В основном это ведь газеты раздувают. При этом, несмотря на внешний успех, полные залы, стадионы, нельзя сказать, что наша жизнь окончательно и комфортно обустроена. Финансовая почва под ногами по-прежнему не очень твёрдая». Десять лет спустя он высказывался определённее: «Мой личный гонорар тогда составлял иногда побольше, иногда поменьше – 500–700 долларов. У нас была неправильная бизнес-схема. Мы не заработали тех денег, которые, наверное, могли бы заработать. С другой стороны, кто мы такие? Приехали из Асбеста уральские парни, которые не ориентируются в довольно агрессивной среде шоу-бизнеса. Не знают толком, как это работает. Естественно, с нами произошло то, что должно было в таких обстоятельствах произойти».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Павел Кадушин, у которого сохранились все финансовые документы 1990-х годов, видит картину несколько иначе: «У братьев были нормальные зарплаты. Они могли получать по $10–15 тысяч в месяц. Вадику 100 тысяч за год можно было собрать спокойно. И Глебу, если Вадик с ним нормально делился. Музыканты получали меньше. У них был тариф 200–300 долларов с концерта, то есть 2–3 тысячи долларов в месяц. Если не гулять, на квартиру-то можно было скопить точно. Но копить – это тяжело. А они очень много прокурили…»

Так была ли всё-таки «Агата Кристи» финансово прибыльным проектом? Владимир Месхи утверждает: «"Агата Кристи" была прибыльной ровно настолько, насколько группа, собиравшая дворцы спорта могла быть прибыльна на тот момент. Безусловно, страсть к перфекционизму и улучшению качества постоянно требовала каких-то затрат. Клипы были недешёвые, и их выходило по три на каждый альбом. Расходы, в том числе их проживание в пансионате утяжеляли финансовую нагрузку на проект, но он всё равно был прибыльным».

Вадим Самойлов

Фото Владимира Фридкеса

Василий Кузнецов утверждает, что прибыль группы зависела исключительно от личных качеств музыкантов: «Кадушин пытался приучить "Агату" к финансовой дисциплине, планированию доходов и расходов, требовал с Вадима финансовые отчёты, но планы не исполнялись: то у одного проблемы, то у другого творческий кризис. Доходов становилось меньше, а расходов – больше. Вместо планируемой прибыли получались убытки».

Кадушин в 1997 году сомневался в 100 %-ной окупаемости своей затеи: «По большому счёту, прибыль в этом случае меня не особо интересовала, хорошо бы вложенные деньги вернулись, плюс реклама – уже неплохо. Но опыта маловато было, поэтому изначально получилось финансирование проекта, который вряд ли окупится, если его рассматривать как бизнес. Деньги тратили неправильно, много и не туда, куда нужно. Поэтому как коммерческий проект вряд ли "Агата Кристи" когда-нибудь станет прибыльной». Сегодня он выражается куда определённей: «Прибыльным этот проект никогда не был, он всегда был планово убыточный. В одном месяце минус был больше, в другом – меньше. Поработали довольно долго. В принципе, было понятно, что и как делать, но написать на бумаге и выполнить – это две разные вещи. Надо было работать, а работать особо никто не хотел. Либо воровали, либо подворовывали, либо обманывали. В шоу-бизнесе трудятся немного не те люди, которые готовы заработать и разделить прибыль с партнером. Продюсеры ещё хуже музыкантов – лишь бы им самим деньги получить».

В 1997 году ситуацию вокруг «Агаты» усугубил внешний процесс слияния и поглощения. «Сразу после тура "Голосуй или проиграешь" в корпорации появился новый акционер – Сергей Лисовский, – рассказывает Месхи. – Он считал, что надо работать только с попсовыми топовыми артистами. Это привело "Райс-ЛИС’С" к кризису. Момент ориентации на свежих артистов был утерян. Мы занялись обслуживанием больших звёзд, типа Киркорова. Штат увеличился, фирма стала крупной и неповоротливой».

Сотрудничество с поп-профессионалами заставило Кадушина по-другому взглянуть на работоспособность «Агаты Кристи». «Киркоров делал с нами тур, давал 50 концертов за 3 месяца. Стоил он при этом не намного дороже "Агаты". Он свои 50 концертов отбомбил и реально зарабатывал по $200 тысяч в месяц. "Агата Кристи" никогда не играла 20 концертов в месяц».

На количество выступлений влияло ещё и то, что спрос на «Ураган» был заметно меньше, чем на «Опиум». То, что новый альбом продавался (и покупался) на каждом углу, на доходы никак не влияло. Дружественный Китай завалил Россию сотнями тысяч пиратских копий популярного диска, а продажи официальных CD неуклонно сокращались. «Чтобы артист спокойно мог жить на проценты с аудионосителей, их тиражи должны быть минимум двести тысяч экземпляров. Только при этом условии артист сможет не ехать на концерт, на который ему не хочется ехать. Сможет просто отдохнуть и разобраться в себе. В нашей же стране даже у самых топовых звёзд рекорд проданных официальных дисков не превышает ста тысяч», – сокрушался Козлов. Интерес публики попытались вернуть с помощью участия «Агаты Кристи» в сверхпопулярном новогоднем телепроекте «Старые песни о главном 3». Группе предложили создать свою версию хита Раймонда Паулса «Листья жёлтые», но получившийся вариант оказался слишком радикален для ностальгического телешоу.

«Агата Кристи» быстро двигалась к обочине интереса шоу-бизнес-гигантов. На вопросы журналистов типа «"Райс-ЛИС’С" делает масштабнейшие туры Пугачёвых-Киркоровых и гребёт деньги лопатой. Почему они забыли, что всё начиналось с "Агаты Кристи"?» Козлов отвечал совсем невесело: «Это совершенно не оригинальная история, которая повторяется со многими артистами. И говорить о том, насколько это обидно, не слишком-то большое откровение с нашей стороны».

Судорожные попытки поправить финансовое положение группы привели лишь к тому, что в декабре 1997 года на махинациях с концертными гонорарами поймали Спартака Гафарова. Изгнанного с позором директора сменил на этом посту Евгений Лучицкий. Произошло это во время совместного тура по городам Сибири «Агаты Кристи» и «Алисы».

Знакомство с Кинчевым, завязавшееся после выхода «Урагана», обернулось гастролью по десятку городов. «Компания, организующая туры рок-групп, сделала нам предложение по просьбе Кости, – рассказывал Козлов. – Честно говоря, это предложение вызвало у нас шок: многие из нас были поклонниками "Алисы" с самых первых её альбомов. Буквально с первых совместных концертов мы обнаружили взаимную симпатию, которая потом переросла в крепкую дружбу». Чтобы продемонстрировать равновеликость двух команд, группы выступали в шахматном порядке: в одном городе – «Агата» и «Алиса», в следующем – «Алиса» и «Агата». Все остались довольны друг другом и договорились, что совместный тур не станет последним.

Стремительно надвигалось десятилетие группы. Необходимо его было отпраздновать так, чтобы всем меломанам, артистам и деятелям шоу-бизнеса стало окончательно ясно, что «Агата Кристи» позиций не сдаёт и по-прежнему является самой популярной рок-группой России. Юбилейный концерт решили провести в 20-тысячном «Олимпийском». Но одного, пусть даже и грандиозного шоу, сочли недостаточным. Зрители пошумят, разойдутся и через неделю забудут собственный восторг. Чтобы пережитые чувства вспоминались почаще, решили снять видеоверсию концерта, причём выпустить её по горячим следам в кратчайшие сроки.

Фильм-концерт попросили сделать руководителя, режиссёра и ведущего музыкальной «Программы А» Сергея Антипова. Его команда уже снимала выступления «Агаты Кристи» 17 июля 1997 года на фестивале «Славянский базар» в Витебске, и получившийся результат очень понравился всем «агатовцам». Осуществить идею с выпуском на видеокассете ещё не снятого фильма предложили Елене Евграфовой, менеджеру музыкальных видеопроектов студии «Союз»: «Я познакомилась с "Агатой" в июне 1997 года. В поддержку сборника "Союз-21" артисты, участвовавшие в нём, отправились в тур. Мне посоветовали обратить внимание на шоу "Агаты Кристи": "Они круто работают живьём". Я вняла совету и не пожалела. Мне понравилось. Осенью вдруг позвонил Котов, сказал, что у них задуман юбилейный концерт в "Олимпийском", они хотят его снимать. Я взялась за этот большой проект. Мне пришлось решать много сложных вопросов, утрясать интересы "Райса", "Союза" и телевидения».

Все участники этого проекта были заинтересованы в аншлаге: артисты-юбиляры лучше всего смотрелись бы на фоне огромной восторженной толпы. Поэтому в конце января 1998 года был затеян двухнедельный промотур по радио- и телестанциям. «Мы с группой не вылезали из микроавтобуса, переезжая с эфира на эфир, – говорит Евграфова. – С утра до вечера мы перетекали из студии в студию, везде рассказывая и про предстоящий концерт, и про видеофильм, и про то, что кассета с ним обязательно выйдет ровно через три недели после юбилея. 14 марта предъявитель билета с концерта получит 30 %-ную скидку на кассету в магазине студии "Союз" в ЦУМе».

На радио «MAXIMUM» как бешеный крутился рекламный ролик юбилейного концерта. На фоне фрагмента «Viva Kalman» шёл душевный текст: «Младенцы, родившиеся в ночь, когда была написана эта песня, уже пошли в школу, и родители наверняка возьмут их с собой на концерт…» В качестве дополнительной приманки «агатовцы» во всех эфирах делали особый акцент на звук, которым будут наслаждаться гости на их юбилее. Его задумали сделать по образцу «Pink Floyd», выступавших в том же «Олимпийском». Чтобы зрители в дальних секторах слышали неотражённое эхо, над ними планировалось повесить особые динамики, на которые специальная компьютерная программа с микросекундной задержкой будет подавать звук со сцены. Сама сцена, как уверяли музыканты, будет эксклюзивно разработана и смонтирована только для юбилея «Агаты Кристи». Деньги, и немалые, на всё это великолепие были щедро выписаны Кадушиным.

Реальность оказалась не столь радужной. Придя на репетицию, группа обнаружила, что выступать ей придётся на той же сцене, на которой до этого уже прошли какие-то два концерта, организованные продюсерами «Райс-ЛИС’С». Обещанной площадки, выдвинутой вперёд, вглубь зрительного зала, не наблюдалось. Специальных динамиков над секторами тоже не было. У кого-то что-то не получилось… С большим трудом удалось убедить руководство «Олимпийского» убрать часть кресел из партера. Танцпол в центре зрительного зала на крупной площадке был организован впервые в Москве. Администрация долго рассчитывала площадь, занимаемую среднестатистическим зрителем, и вычислила, что в стоячем партере поместится всего две тысячи человек. Из-за такой осторожности вечером 21 февраля на танцполе толкучки не было.

Юбилейный концерт группы «Агата Кристи» в «Олимпийском», 21 февраля 1998 года

Юбилейный концерт удался на славу. Вняв рекламе, в «Олимпийский» пришли поклонники «Агаты Кристи» как минимум трёх поколений. Все они вне зависимости от возраста, пола и социального положения, пели, орали, плясали и получали удовольствие. Сцена стреляла лазерами, вспыхивала софитами, клубилась дымом и грохотала любимыми песнями. Юбиляров заставили трижды выйти на бис. В качестве финальной песни прозвучало «Собачье сердце», сочинённое десять лет назад.

Первый круглый юбилей не предполагает алкоголя, поэтому концерт в «Олимпийском» прошёл всухую. «У нас получилось совершенно безумное празднование десятилетия, – гордился Глеб. – Мы абсолютно не пили, у нас не было даже банкета ни до, ни после, ни во время. Мы просто отыграли концерт, как лошади, и, как лошади, разъехались по стойлам. А там был релаксивный сон, почти что анабиоз».

История юбилейного концерта на этом не завершилась. Отоспавшись, «агатовцы» на пару недель практически переселились в вагончик «Siemens», стоявший в глубине парка Сокольники. В этой сказочной тайге кипела работа над звуковой дорожкой видеоверсии шоу в «Олимпийском». «Концерт писался на многоканальный магнитофон, как полноценный альбом-лайв, – вспоминает Евграфова. – Требовалась огромная работа по его сведению и пост-продакшену, а сроки были очень сжатые. Процессом сведения звука руководил Вадик, но участвовала в нём вся группа».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Бонусом к фильму-концерту стала не исполнявшаяся в «Олимпийском» песня «Серое небо». Глеб придумал её сразу по окончании школы, в далёком уже 1987 году. Видеорядом к песне послужили уникальные фотографии из архивов музыкантов. Этот фотоклип концептуально завершил весь большой юбилейный проект.

Ровно через три недели, как и было обещано, в магазин «ВсеСОЮЗный» поступили видеокассеты «"Агата Кристи". 10 лет жизни». Огромная толпа собралась в ЦУМе. Большинство покупателей имели на руках билеты из «Олимпийского», но когда узнавали, что в обмен на скидку им надо отдать эти реликвии, многие расставаться с кусочками бумаги отказались: «Лучше мы заплатим за кассету полную цену, но билеты останутся на память об уникальном шоу "Агаты Кристи"». За день только в одном магазине разошёлся практически весь тираж. Первый в России проект с объявленной заранее датой выхода музыкальной видеокассеты завершился удачно.

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Финансовые итоги юбилейного концерта оказались не столь успешными. Как вспоминает Самойлов, музыканты получили за него по $700. «Хорошо, что Вадим за концерты в "Олимпийском" вообще что-то получил, – говорит Кадушин. – Этот юбилей принёс убытков несколько десятков тысяч долларов, а может быть и больше сотни. Это были большие убытки».

Несмотря на всё, настроение «агатовцев» в конце февраля 1998 года было хорошее. «Я надеюсь, что самое тяжёлое для нас позади, – говорил в эти дни Козлов. – Я надеюсь, что дальше будет светлее и легче. Кстати, Глеб тут мне несколько новых вещей показал для будущего альбома. Материал – просто супер!»

«Агата Кристи», 2000

Фото из архива группы «Агата Кристи»