Глава 6
Гарольд проснулся на чемодане и осмотрелся.
— Вставай давай! — толкнул его Чарли и Гарольд нехотя поднялся с чемодана.
— Что ещё? — посмотрел он на брата и потянулся.
— Бери свой саквояж и пошли! — услышал Гарри в ответ.
— Куда? — нехотя спросил Гарольд.
— Мы едем на другом пароходе!
— Каком?
— Большом, — торжественно объявил уже Уильям и Гарольд посмотрел на стоявший неподалёку «Титаник».
— Этом, что ли? — удивился мальчик.
— Да, папа поменял билеты и мы плывём на нём, — повернулся к нему Уильям.
Гарольд поднял единственный, оставшийся стоять, небольшой саквояжик, в который был уложен его фотоаппарат и несколько книжек, а так же ворох носовых платков, зубная щётка, зубной порошок, почему-то аж три полотенца, куча чистых носков и прочий, как ему казалось, ненужный в путешествии хлам.
— Ну вы подождите меня! — обиженно закричал Гарольд бросившись за братьями догонявшими маму и девочек.
Возле трапа «Титаника» ещё не было никого кроме горсточки пассажиров и скучающего билетчика. Было ещё совсем темно, почти ночь и Гарольду это нравилось. «Вот если бы я ещё путешествовал один! — подумал тут мальчик, — то это было бы здорово»!
Впопыхах, размечтавшись, Гарольд задел саквояжем незнакомого мальчика, удивлённо смотревшего то вверх, то на сам «Титаник».
— Ой! — испугался Гарольд.
— Простите… — проговорил мальчик, посмотрел на Гарольда и изменился в лице.
— Извини, пожалуйста, — покраснел Гарольд, — я очень спешу. А то меня не пустят туда…
— Э… — хотел было что-то сказать мальчик, но не сумел найти слов и к тому же его позвали.
— Тони! Тони! — услышал Гарольд со стороны.
Они оба глянули в сторону откуда звали мальчика, которого, как выяснилось, зовут Тони.
Гарольд увидел, что семья его нового знакомого даже больше чем у него и даже улыбнулся, поняв, что не так уж и надоели ему Чарли с Уильямом.
— Это тебя, — вздохнул Гарольд, — и мне пора, — улыбнулся он и пошёл на посадку, где все ждали его одного, а папа был готов предъявить билеты.
Уже на борту все остановились и Фредерик, чуть обняв Августу, улыбнулся ей.
— Ну ты не волнуйся за нас, всё будет в порядке. Будем приходить вас проведывать каждый час.
— Ну не стоит так тревожиться, — ответила Августа.
— А что? А что? — заволновался Гарольд.
— Проснулись! — перекривлял его Чарли, — с добрым утром, ваше величество!
Гарольд надул губы и отвернулся.
— Мама, Лилли, Сид и Джесси едут в своей каюте, а мы сами по себе! — сообщил ему Уильям.
Гарольд расстроенно посмотрел на маму, потом на братьев и снова на маму.
— Ты всё проспал, Гарри, — улыбнулась мама, наклонилась и поцеловала его, — пожалуйста, слушайся папу и Чарли. И не ссорьтесь с Уиллом. Хорошо?
— Угу, — кивнул Гарри, — конечно, мамочка, я обещаю.
— Умница, — ответила Августа и пригрозила пальцем Уильяму, — не обижай брата!
— Да не буду я его обижать! — махнул Уильям.
— Ну, давайте прощаться до завтрака, — поднял саквояж Фредерик, — увидимся в столовой ровно в восемь.
— Готовы? — посмотрел он на сыновей.
— Готовы, — словно выдохнули Гарольд и Уильям и пошли следом за отцом.
— Пока, мамочка! — помахал Гарольд матери и скрылся на широкой лестнице ведущей вниз, в каюты…
— Мам, — одёрнула задумавшуюся Августу Джесси, — а чего ты переживаешь? Они же не уезжают никуда?
— Я не переживаю, — вздохнула Августа в ответ и приняла Сиднея у Лилли, — идёмте девочки. До завтрака надо успеть отдохнуть, а нам ещё надо найти свою каюту…
Длинный коридор в каютах Третьего класса был пуст и только кое где встречались одинокие пассажиры искавшие свои каюты, точно так же, кто сам, кто с семьями.
Фредерик посматривал в билеты и искал каюту. Гарольд едва поспевал за отцом и братьями, и мальчику казалось, что папа и Чарли бегут впереди, Уильям пытается убежать от него, и поэтому он, то и дело начинал волноваться и канючить.
— Да угомонись уже ты! — остановился Уильям обернувшись к брату.
— Чего сразу так «угомонись»? — обиделся Гарольд, — вам хорошо, а я устал и хочу спать!
Фредерик, не обращая ни малейшего внимания на детей, остановился и поздоровался со стоящими возле одной из кают пассажирами, мужчиной, женщиной и мальчиком возраста Гарольда.
— Добрый вечер, — услышал Гарольд голос отца.
— Френсис Голдсмит-старший, — ответил ему мужчина, приветственно кивнув.
Гарольд, подойдя ближе, рассмотрел тех с кем им предстояло ехать вместе.
— А это младший, — указал мужчина на мальчика, а затем кивнул на женщину, — и моя супруга, Эмили.
— Браун, — ответила женщина, так же приветливо кивнув Фредерику.
— Фредерик Джозеф Гудвин, — поздоровался с ней Фредерик и пожал руку Френсису.
— У меня к Вам уже есть предложение, — неловко улыбнулся Френсис Фредерику.
— Слушаю вас, мистер Голдсмит, — кивнул Фредерик.
— Моя супруга едет на корме, вместе с другими женщинами, а у нас в общей сложности получается четверо мальчишек. Я думаю, что им интереснее было бы ехать вместе, вчетвером в одной каюте, чем со взрослыми? Что вы скажете, если я предложу Вам поменяться местами с моим сыном?
— Не имею возражений, — согласился, не споря, Фредерик и сунул Чарли маленький чемоданчик.
— Спрячь это надёжнее, Чарли, и никому не давай, особенно этому ходячему любопытству, — кивнул Фредерик на Гарольда.
— Без проблем, папа! — улыбнулся Чарли и зашёл в каюту.
Пока шёл разговор, знакомство, Гарольд и мальчик рассматривали друг друга оценивающе и то и дело переводили взгляд то на ботинки, то на кепки, то снова на ботинки.
— Мне кажется, что мы подружимся, — наконец, произнёс весело мальчик.
— Я тоже так думаю, — согласился с ним Гарольд.
— Френсис Джон Уильям Голдсмит-младший, — торжественно протянул Гарольду руку мальчик.
— Зачем такое вычурное представление? — удивился Гарольд, пожав ему руку.
— Гарольд Виктор Гудвин, — сделав как можно серьёзнее лицо произнёс Гарри.
— Привет, Гарри! — рассмеялся мальчик.
— Привет, Фрэнки! — улыбнулся Гарольд и увидел, что братья уже давно в каюте.
— Малыши на нижних полках! — раздался голос Чарли из каюты.
Гарольд заглянул в каюту и заметил как Чарли спрятал чемоданчик отца под подушку на своей полке.
— Ну! — обиделся Гарольд, привыкший, что всегда спит наверху.
— Хе! — лихо запрыгнул на верхнюю полку Уилл и ехидно посмотрел на Гарольда.
— Дома належался сверху! Теперь моя очередь!
Гарольд присел на своё место и посмотрел на Фрэнки.
— И вот так всегда! — обиженно вздохнул он.
— Не расстраивайся, — улыбнулся Гарольду Фрэнки, присев на своё место, — внизу меньше укачивает. Мы с мамой уже плавали в Америку и я это точно знаю.
— А я первый раз на таком большом пароходе, — вздохнул печально Гарольд.
— Тогда давай тут облазим всё! Тут должно быть много интересного! — пересел, буквально перепрыгнул, Фрэнки к нему.
— Самое интересное на носу, — шепнул он Гарольду на ухо.
— А что там? — удивился Гарольд и улыбнулся.
— А ещё можно что-нибудь пошвырять за борт! — продолжал Фрэнки.
— А не заругают? — спросил Гарольд удивившись тому, что можно так безнаказанно шалить.
— Не! Порядок! Я уже проверял! — усмехнулся Фрэнки по дружески обняв Гарольда.
С верхней полки спрыгнул Чарли.
— Не удивляйся, малыш, если что, — рассмеялся он Фрэнки, — он головой ударился недавно.
Фрэнк удивлённо посмотрел на нового друга, потом на Чарли и снова на Гарольда.
— Ты больше не будешь меня унижать! — возмущённо вскрикнул Гарольд, глянув на Чарли.
— Что??? — не понял Чарли.
Гарольд поднялся и ступил вперёд к Чарли.
— Я сказал, что ты не будешь больше меня унижать.
— Да иди ты, мелочь, — отмахнулся Чарли и вышел из каюты.
— А что с тобой случилось? — испугался за Гарольда Фрэнки.
— Да ничего не случилось, — ответил Гарольд, — это Чарли корчит из себя самого старшего.
— Ну, мне кажется он в этом прав, — посмотрел на Гарольда Фрэнки.
— А ты не хочешь погулять на палубе? — спросил его Гарольд.
— Буду рад составить тебе компанию, — почти по взрослому сказал Фрэнк и мальчики вышли следом за Чарли…
Время шло. Гарольд и Фрэнки вдоволь нагулялись на палубе, посмотрели на чаек, и вернувшись, в свою каюту успели даже поспать, чтобы не пропустить самый торжественный момент, когда «Титаник» должен был отчаливать и уходить в открытое море.
В каютах, коридорах, на палубе уже было шумно, и везде толпились, толкались и суетились пассажиры. Даже при всём желании теперь невозможно было отдохнуть.
ФРАНЦИЯ; ШЕРБУР; 10 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА
— Господин барон? — радостно махнул рукой Виктору Астор, едва показавшись в холле у парадной лестницы.
— Джон! — развёл руками Виктор и ступил навстречу Астору, — я рад тебя увидеть тут. Честно признаться, я только на боту узнал, что ты тоже едешь этим рейсом!
— Да уж, — остановился Астор и слегка улыбнулся, — можно сказать это наше свадебное путешествие.
Он посмотрел на супругу, которую держал под руку.
— Разреши познакомить тебя со своей супругой, Виктор, — сказал Астор, — это Мадлен, моя новая и единственная спутница жизни.
— Очень приятно, — кивнул вежливо улыбнувшись Виктор, посмотрев на Мадлен, — для меня честь видеть Вас, леди Астор.
— Мой старый друг, барон Виктор фон Готт, — представил Астор Виктора, — ну, а остальное, я думаю, он сам про себя расскажет.
— Моё почтение, господин барон, — улыбнулась Мадлен, — я слышала, что Вы из России, и много путешествуете? Джон говорит, что вы вместе были в Египте?
— Да, леди Астор, — ответил Виктор, — в Египте и в Палестине.
— Мы там занимались поисками знаменитого Ковчега, но так ничего и не нашли, — уточнил Астор посмотрев на Мадлен и подмигнул Виктору, — а что ты скажешь, если сегодня мы выпьем с тобой по бокалу хорошего вина? — спросил он как-то непринуждённо и весело, — я везу с собой неплохую коллекцию настоящего бургундского, и душа мечется в сомнениях — пробовать, или не пробовать!
— Если только ты обещаешь рассказать мне о своей поездке в Египет и… — его прервал громкий женский голос.
— Боже ж ты мой! Кого я вижу! — выросла внезапно за четой Асторов средних лет дама с папиросой в мундштуке, — барон фон Готт тут и уже встречает старых друзей!
— Миссис Браун, — усмехнулся Виктор и мгновенно оказался в её объятиях.
— А ну признавайся, мой друг, ты знал что мы едем втроём и сядем на «Титаник»? — почти кричала радостно Маргарет Браун.
— Это было не трудно догадаться, — улыбнулся ей Виктор, — что может быть заманчивее «Титаника» в наши дни?
— Да мы и не думали на него садиться! Мы вообще хотели сдать билеты и прогуляться по Лувру, но твой дружок, этот настырный и любопытный полковник Астор, настоял на своём! — рассмеялась Маргарет Браун, — нет, ну до чего мне он всегда кажется родным, этот наш фон Готт! — сказала она весело Астору, — как будто мой родной сын, или племянник, или мальчишка которого я в детстве спасла от плохих полицейских! Что скажешь, Астор?
— Думаю, что мальчишка, которого ты ещё спасёшь, Марго, — рассмеялся ей в ответ Астор, — ну так что насчёт вместе отужинать и начать дегустацию моей коллекции?
— Я только за! — задорно кивнула Маргарет Браун, — я всю дорогу тебе говорила, что везти с собой выпивку за сотни миль и любоваться на неё, это высшей степени глупость! Ну согласись, Виктор? — посмотрела Браун на Виктора.
— Думаю, мы сегодня исправим ситуацию кивнул Виктор, — у нас неделя впереди!
Маргарет Браун замолчала и посмотрела на вход.
— Гуггенхайм, — прошептала она подмигнув Виктору, — и с кем это он?
Все оглянулись и посмотрели на приближавшегося к ним Гуггенхайма.
— Если мне не врут глаза, то это мадам Обар, — тихо сказал Виктор.
— И не смей осуждать его, — одёрнула его Браун, — он свободный человек. И недавно развёлся с женой, с которой уже два года жил порознь.
— Я слышал, он готовится к свадьбе? — спросил Астор.
— Я всегда в курсе таких событий и смею тебя заверить, что это так, — улыбнулась Браун и помахала рукой Гуггенхайму.
Тот, вежливо поклонившись, так же вежливо улыбнулся и проследовал на лестницу.
— Ну всё, — сказала Браун, — пропал наш Бени.
— Почему? — не понял Астор.
— Эти светские блюстительницы целомудрия его съедят, — усмехнулась она, — как будто человек не имеет право путешествовать с тем с кем хочет! Как крепнет нравственность когда дряхлеет плоть! — рассмеялась Маргарет Браун и взяла под руку Виктора, — ну, а ты барон, не хочешь стать моим компаньоном сегодня?
— Почту за честь, миссис Браун! — улыбнулся в ответ Виктор и в этот момент «Титаник» дал гудок к отплытию.
«Титаник» как раз отчаливал от пристани. Фредерик не вышел на палубу. Он раскладывал вещи. В этом не было особой необходимости и по крайней мере он этим занимался лишь для того, чтобы чем-то занять себя. Голдсмит тут же перелистывал в очередной раз одну и ту же вчерашнюю газету.
Уже когда отчалили из Шербура, дверь каюты открылась и снова захлопнулась. В каюту вошёл человек в военной форме иностранной армии. Человек был одет в длиннополую шинель с зелёными погонами. На погонах были видны два продольных оранжевых просвета. Он почти на глаза надвинул фуражку с маленьким чёрным козырьком и с овальной, серебристой блестящей кокардой на околыше. Сапоги сверкнули на фоне яркого света.
Новый пассажир лихо бросил небольшой саквояж на полку, так же лихо, туда же закинул шинель и посмотрел на своих спутников. Он поправил портупею, красный орденский крест у самого ворота, два серебряных креста на груди, аксельбант и приветственно кивнул.
— Приветствую, господа, — негромко произнёс Виктор, почти по-военному.
— Очень рады, — оторвался от газеты Голдсмит, а Фредерик оставил своё занятие, глянул на Виктора, и улыбнулся.
— Значит, едем вместе? — спросил Виктор, снял фуражку и положил её к саквояжу.
— Получается что так, — ответил Фредерик, присев на нижнюю полку.
Виктор сел напротив него.
— Нас некому представить, — начал Виктор, — давайте знакомиться? Виктор Иосифович фон Готт, полковник, из России, следую из Петербурга в Нью-Йорк. Наверное, самая занимательная часть путешествия будет проходить на этом пароходе.
— Полковник? И следуете Третьим классом? — оторвался от газеты Голдсмит и с интересом посмотрел на Виктора.
— Ну, знаете ли, — ответил, слегка улыбнувшись, Виктор, — не люблю Первых классов. Точнее не самих классов, а некоторых пассажиров. С ними не о чем поговорить. Все разговоры состоят в обсуждениях здоровья совершенно незнакомых мне людей и вчерашней мигрени какой-нибудь знатной мадам. Скучно, понимаете.
— Да уж куда лучше, — согласился с ним Голдсмит, — я Френсис Голдсмит, старший. Младший едет в соседней каюте. Имею небольшую мастерскую, делаю инструменты.
— Музыкальные?
— Совершенно верно!
— А я играю на скрипке, — сообщил ему Виктор и посмотрел на сидящего напротив него Фредерика.
— Фредерик, — протянул тот ему руку, слегка привстав, — Фредерик Гудвин. Можно просто Фрэд.
— Можно просто Виктор, — улыбнулся ему полковник.
— Знаете, — сказал Фредерик, — мне кажется, что мы с Вами раньше встречались… Ваше лицо…
— Знакомое?
— Именно. Только я почему-то не могу вспомнить, где именно мы встречались.
— Ну… — рассмеялся Виктор, — в одном из моих любимых романов главный герой сказал, что его физиономия имеет странную особенность. Всем кажется, что её раньше где-то видели! Так вот, в этом мы с ним очень похожи.
— И ваша улыбка… прям как у моего сына… — рассмеялся в ответ Фредерик, — на одну сторону…
— Кривая? Ну, вы тоже так улыбаетесь, — ответил Виктор, — вот и ваш сын так улыбается.
— Возможно, он ведь берёт пример с меня, — согласился Фредерик.
— А народ, господа, сейчас прощается с провожающими, — отложил газету Голдсмит, — поразительно! Они друг друга даже не знают! А столпотворение такое, что можно подумать, будто уехала одна половина Шербура, а вторая вышла её провожать.
— Да уж, — согласился с ним Виктор, — наверное, все они очень близкие родственники пассажиров Первого класса!
— Они даже не знают друг друга, — ответил ему Фредерик, — мы прибыли в Саутгемптон самыми первыми, когда пристань была совершенно пустая.
— Ночью? — переспросил Виктор.
— Ночью, и сели на пароход, — добавил Фредерик.
— Я вам сочувствую. Ночи холодные.
— Да ну, бросьте. Дети были только рады. Их ведь никто не отсылал спать. А сон на чемоданах, как я понял, им был более интересен, чем в кровати.
— Что верно — то верно, — согласился Виктор и потянулся за саквояжем, — ну, так может по маленькой, за встречу и… за приятное путешествие? У меня с собой замечательный бренди!
В дверь постучали. Вошёл стюард.
— Ваши билеты… Он собрал билеты, посмотрел на билет Виктора.
— Господин барон? Поразительно… В соседней каюте едет мальчик, с таким же именем, как и у вас… Это добрый знак!
— Ну, так… — пожал плечами Виктор, — я думаю, ему будет большое счастье!
— Приятного путешествия, господа, — стюард ничего не ответил, кивнул и вышел.
Фредерик посмотрел на Виктора.
— Зная всех детей в соседней каюте, я могу предположить, что этот мальчик мой сын. Он ведь тоже Виктор. Гарольд Виктор Гудвин. А вы тоже Гарольд?
— В той стране откуда я родом, говорят Харальд, — поправил его Виктор, — Харальд Виктор Фридрих Йозеф фон Готт.
— Вы, наверное, благородных кровей? Стюард назвал Вас бароном.
— Да ну, бросьте, — поставил на небольшой столик бутылку бренди Виктор, — все эти «фон», «барон» появились, когда после смерти родителей я оказался в приёмной семье, а затем в кантонистской школе. Это так у нас называются военные школы для детей. Фон Готт это фамилия моей мачехи. Душевная и добрая была женщина, мир её праху. Нужно было как-то выживать. А как выживать мальчишке, сыну простого инженера, во враждебном окружении? Только бить в зубы своим обидчикам и на ходу придумывать себе новую историю! Тогда и родился барон фон Готт. В моих детских фантазиях. А до этого был мальчик с буйной фантазией, которого звали Виктором, сын бедных папы и мамы бежавших на чужбину, росший в маленьком местечке, на городской окраине, на фабричной заставе. Лишившийся своей семьи, чуть сам не отдавший Богу душу и воспитанный безутешной вдовой с младенцем на руках, потерявшей мужа. И эта фантазия и вера в чудеса помогли мне выжить и стать тем, кто я есть сейчас.
— А почему вы пошли в военную школу? — поинтересовался Фредерик.
— Иначе было невозможно получить хорошее образование, — ответил ему Виктор, — военная школа мне дала возможность учиться дальше. Я окончил университет, юнкерское училище и даже успел повоевать в Русско-Японской.
— И какой факультет Вы окончили в университете?
— Я физик, военный инженер, — сказал Виктор, — учился в Сорбонне, но после неё ещё и в Александровском военном училище. Мой отец и предположить не мог, что я пойду его путём. Но пойду немного дальше, чем он.
— Очевидно там мы и встречались, но не обратили внимание друг на друга, — подумал Фредерик и даже обрадовался, — вот и мой сын фантазёр. И я часто боюсь за него. Он ужасно инфантилен, впечатлителен и… как бы это сказать?
— Сентиментален? Не от мира сего, как говорят в России?
— Именно. Вы правильно выразились, — согласился Фредерик, — он постоянно расстраивается по таким мелочам, на которые можно было бы не обращать внимания.
— Я вас успокою, — ответил ему Виктор, — я видел много солдат. Такие вот впечатлительные, инфантильные, сентиментальные мальчики совершали самые безумные и отважные поступки, героические подвиги. Спасали жизни ближних, друзей, даже совершенно незнакомых людей, часто при этом не щадя своих жизней. Наверное, они мало задумывались о себе…
Он помолчал.
— А те, кто в детском возрасте хвастаются перед девочками своими мускулами, как правило, всегда бежали первыми, бросая всех, забывая даже о родных людях. Так что, ваш сын в своей грядущей жизни, будет борец. И борец этот уже борется не за одного себя.
— Хотите сказать, что он будет солдатом? — спросил Фредерик.
— Возможно. Если он останется романтиком, — ответил Виктор, — а если он им останется, то полковник Гудвин лет через тридцать будет писать об этом лайнере свои мемуары, которыми будут зачитываться внуки тех, кто едет с ним на одном пароходе в Первом классе.
Он опять помолчал.
— Знаете? А вообще это будет интересно! Внуки Джона Джейкоба Астора, который в настоящий момент со своей новой супругой пьёт кофе тут, в «Парижском Кафе», будут гордиться тем, что Ваш сын и их дед плыли вместе на «Титанике»!
— Наверняка они, хотя бы тогда, поместят Гарольда и наши с Фрэнком семьи в каюты Первого класса! — рассмеялся Фредерик.
Виктор тоже засмеялся и разлил бренди по стопкам.
— За встречу, господа! И пусть вам всем повезёт…
…Столпотворение и толкотня в коридорах уже были позади и «Титаник» уже давно ушёл в открытое море. Пассажиры высыпали на палубы и там снова было не протолкнуться, как и в те минуты, когда покидали Саутгемптон. Это вселяло надежду. Можно было спокойно, лишь изредка встречая одиноких пассажиров и натыкаясь на суетливых стюардов, искать нужную каюту.
— 13… 15… 17… — тихонько считал Энтони и наконец нашёл то что искал, — 21…
Он постучал в двери и осторожно их открыл.
— Привет, — дружно кивнули ему Гарольд и Фрэнки, оторвавшись от толстого журнала с картинками, когда он заглянул в каюту и улыбнулся.
— Э… м… — не мог найтись в себе Энтони, — а можно к вам в гости?
— Заходи, — весело махнул Фрэнки, — а ты наш сосед?
— Почти, — пожал плечами Энтони, — если вы не будете против, я хочу познакомиться с кем нибудь. Дело в том, что оба моих брата старше меня, а сёстры предпочитают играть отдельно.
— Вот здорово! — встал с полки Фрэнки и подойдя, по деловому протянул ему руку, — я Фрэнк, а это мой друг, Гарольд! Ты проходи, — тут же он потянул Энтони за собой, — мы сейчас читаем журнал Географического Общества! И там много картинок! Ты любишь смотреть картинки? — не унимался Фрэнки усаживая Энтони рядом с Гарольдом.
Гарольд криво улыбнулся посмотрев на обескураженного Энтони.
— А я тебя помню.
— Я тоже, — улыбнулся в ответ Энтони, — я тебя чуть с ног не сбил, когда любовался «Титаником» на причале.
— Мне показалось, что это я чуть не сбил тебя, — снова улыбнулся Гарольд, — я часто бываю рассеян, ты извинишь?
— Конечно, — кивнул в ответ Энтони, — а что вы читаете?
— Вот, — протянул ему журнал Гарольд, — здесь про Америку. Фрэнки прихватил его с собой из дома, чтобы не скучать в дороге.
Энтони взял журнал и пролистал его.
— Должно быть интересно? Но тут много преувеличений и фантазии.
— Почему? — удивились мальчики.
— Гм… — указал Энтони на рисунок Статуи Свободы, — её ночью не подсвечивают прожекторами. Это будет лет через десять, если не позже. И надземного метро в порту нет. Так что обманывает ваш журнал!
Фрэнки вздохнул и расстроенно глянул на Энтони.
— А что такое метро?
— Метрополитен, — отдал ему журнал Энтони, — подземные или наземные поезда. Обычные ездят по земле, а метро под землёй, или всегда над землёй.
— Я никогда такого не слышал! — покрутил головой Гарольд, едва не вскрикнув от удивления, — а разве поезд может ходить под землёй?
Энтони усмехнулся и улыбнулся.
— Ну в туннелях же они ходят? Когда-нибудь и под Ла-Маншем пророют туннель. И из Лондона в Париж можно будет доехать на поезде, даже без остановок!
— Вот здорово! — влез с ногами на койку Фрэнки и присел на коленки, — только дыма там будет огого!
— Почему дыма? — спросил Энтони.
— Ну так от паровоза! — ответил, подумав, Фрэнки, — он же это… чух-чух-чух, — изобразил он паровоз.
Энтони рассмеялся.
— Скоро и паровозы без дыма будут бегать!
— Да ну, — махнул Гарольд, — ты прям как мой папа! Тот тоже всё время рассказывает про то что будет, и знаешь, — глянул он на Энтони, — а я ему верю!
— А кто твой папа? — спросил Энтони облокотившись на стенку и повернувшись к Гарольду.
— Он… — подумал Гарольд, — он учёный! Правда работает, почему-то, электриком. И он тоже строил этот корабль. Его зовут Фредерик Гудвин! Правда ты его не знаешь.
— Ну почему же… — подумал Энтони, — он строил «Титаник»?
— Ага, — кивнули в ответ Фрэнки и Гарольд.
— Он тут всю электрику делал, — сказал тихо Гарольд.
— Во дела… — удивился Энтони посмотрев куда-то вниз.
— Ребята! — хлопнул себя по лбу, как-то внезапно, Фрэнки, — нам же надо показаться нашим мамам! По крайней мере я обещал, и забыл совсем! Ты не обещал, Гарри? — спросил он у Гарольда.
— Я? Нет, но думаю, что это хорошая мысль, — он посмотрел на Энтони и приветливо улыбнулся, — ты не против, если мы пригласим тебя пройтись в гости нашим мамам и моим сёстрам? Я уверен, что вы подружитесь с Джесси. Просто вряд ли тебе понравится компания Уильяма и Чарли.
— Я не против, — согласился Энтони, — а почему мне не понравится компания, как я понял, твоих старших братьев? Неужели ты с ними не дружишь?
— Они зануды, — ответил Гарольд и вздохнув добавил, — серьёзно, жуткие зануды.
Фрэнки, глядя на Энтони, закивал головой соглашаясь с Гарольдом.
— Ну ладно, — рассмеялся Энтони, — идёмте уже, парни!
…Августа стелила постель для Джесси на верхней полке, когда двери открылись и шумный голос Фрэнки огласил прибытие мальчишек.
— Фрэнки, — одёрнула сына Эмили Браун и пригрозила ему пальцем, — веди себя прилично! Это что ещё за крики?
— Ну мамочка! — будто виновато остановился Фрэнки посреди маленькой каюты, хитро поглядывая на маму, — мы с мальчиками решили вас проведать и посмотреть как вы тут устроились!
— Проведали? — строго посмотрела на него Эмили Браун, — теперь сядь и веди себя прилично.
— Здравствуй, милый мой, — улыбнулась Августа стоявшему в дверях Гарольду, из-за которого робко выглядывал Энтони.
— Здравствуй, мама, — вздохнул Гарольд.
Фрэнки плюхнулся на полку рядом с Эмили Браун и вздохнул громче чем Гарольд говорил.
— Ну, познакомь с другом? — обернулась к нему Августа, отложив плед.
— А… — вдруг вспомнил Гарольд, — это Энтони, — пропустил он Энтони вперёд, — он тоже едет в Нью-Йорк… мы с ним сегодня подружились.
— Рада, что ты хоть с кем-то подружился, — улыбнулась Августа, — наверное произойдёт что-то невероятное?
— Невероятное уже произошло, — выглянула из-за Августы Джесси, качавшая в коляске Сиднея.
Энтони посмотрел на Джесси слегка смутившись.
— Ой… — опомнился Гарольд, — Джесси, это Энтони, — указал он на друга.
— Я уже слышала, — встала Джесси рядом с мамой, — а ты хочешь познакомиться с Сидом? — глянула она на Энтони.
— Сиднеем? — удивлённо переспросил Энтони, — д…да, — кивнул он неловко.
— Поздоровайся с ним, — сказала Джесси и присела обратно на полку.
Энтони подошёл к коляске, наклонился к Сиднею и помахал ему рукой.
— Привет… — тихо сказал он, — таким я тебя и представлял, малыш… Ну? Так ты и есть Сидней Лесли Гудвин?
— Да, — улыбнулась Джесси, — правда ему идёт это имя? Как ты думаешь, ему нравиться его новый медвежонок?
Сидней улыбался Энтони, играя синеньким пушистым медвежонком с грустными глазками из пуговичек.
— Да… — вздохнул Энтони посмотрев на Джесси, — и медвежонок кажется… знакомым таким…
— Ты прям как Гарри, — рассмеялась Джесси, — ему тоже всё казалось знакомым, когда он ударился головой об мостовую. Но сейчас это прошло.
— Наверно да, — опустил глаза Энтони, — а как зовут медвежонка?
— Мистер Дружок! — улыбнулась Джесси, — это Гарольд придумал. Теперь медвежонка зовут Мистер Дружок.
— Чудесное имя, — согласился Энтони.
— Ну, нам пора! — раздался громкий голос Фрэнки, — идёмте, ребята! Я вам покажу где можно посмотреть на котлы!
— Френсис Голдсмит! — вскричала Эмили Браун на сына, и Фрэнки обернулся на крик, моментально изменившись в лице, — не дай Бог я узнаю, что ты повёл мальчиков в котельную! Проявлять своё любопытство будешь в моём присутствии, или в присутствии отца!
— Ну мамочка… — глаза Фрэнки вмиг стали удивлёнными и обиженными. Он грустно опустил голову и поплёлся к выходу. Гарольд, оглядываясь на Энтони, пошёл следом за ним.
— Мне пора, — снова посмотрел на Джесси Энтони, — мисс, Вы не будете против, если я приглашу Вас, как нибудь, прогуляться по палубе?
— Я не возражаю, если мамочка разрешит, — улыбнулась Джесси глянув на Августу, — ты же разрешишь, мамочка?
Августа вздохнула и погладила её по голове, после чего улыбнулась Энтони.
— Разрешу, но только после вечернего чая и под присмотром.
— Спасибо, миссис Гудвин! — обрадовался Энтони и побежал догонять друзей.
В коридоре, улыбаясь, Фрэнки что-то шептал на ухо Гарольду.
Гарольд только соглашался, кивая головой.
— Эй, ты с нами? — позвал Фрэнки вышедшего из каюты Энтони, едва тот закрыл за собой двери.
— А что? — тихо спросил Энтони.
— По канату лазить, — шепнул Фрэнки.
— Ну… — подумал Энтони, — какому ещё канату?
— На кране! — шепнул, расплывшись победоносно в улыбке, Фрэнки, — там такой здоровенный канат натянут. Я только что придумал, что мы на спор над палубой пролезем, кто быстрее!
— Скорее уж, кто до конца пролезет, — подумал Энтони, — а ничего, что он липкой смазкой смазан? Прилипнешь так, что отдирать с самим канатом придётся!
— Какой ещё смазкой? — усмехнулся Фрэнки, — нет там никакой смазки!
— Ну… — снова задумался Энтони, — в принципе я не против, но ты полезешь первым.
— Здорово! — обрадовался Фрэнки, — мы мигом, туда и назад! Никто ничего не узнает!
Энтони осмотрелся. Гарольд задумчиво стоял и чесал затылок.
— Я вот что подумал, — сказал Гарольд, — я на вас лучше снизу посмотрю.
— Почему это ещё? — удивился Фрэнки.
— Я это… — покраснел Гарольд, — в общем… должен же кто-то судить, как я понимаю?
— Ага! — рассмеялся Фрэнки, — ты просто боишься высоты!
— Угу, — кивнул Гарольд опустив глаза.
— Ладно, пойдёмте уже, — обнял Энтони за плечи, смущённого насмешками Фрэнки, Гарольда и мальчики шумно двинулись по коридору.
Энтони усмехнулся глянув на Фрэнки.
— Так ты Фрэнк Голдсмит?
— Ну, — кивнул Фрэнки, — а кто же ещё? Тут только два Фрэнка Голдсмита! Я и мой папа! И кстати, а ты никогда не был на самом носу корабля?…
…Над прогулочной палубой, где было не так уж и много народа, раздался дикий крик, больше напоминавший визг, или даже писк.
— Ой мамочка!!! — вопил Фрэнки, повисший над палубой на длиннющем канате грузового крана, — ой мамочка! Я прилип! Я совсем прилип!!!
— Ты чего там кричишь? — удивлённо смотрел на висевшего вверху друга Гарольд, переглядываясь с Энтони, — ты же обещал пролезть по канату и спрыгнуть вниз!
— Я прилип! Я совсем прилип! Я не могу оторвать от него руки! — заплакал Фрэнки, — ой что теперь будет! Снимите меня отсюда, немедленно! Я не хочу тут больше лазить!
— А я тебе говорил! — развёл руками Энтони, — и как мы теперь тебя снимем? Так что, давай сам теперь ползи назад!
— Как я могу ползти, если я прилип!? — крикнул в ответ Фрэнки и заплакал, не столько от страха, сколько ради того, чтобы его услышали.
Вокруг уже собирались любопытные пассажиры, указывая на висящего над палубой Фрэнки пальцами и толкующие, что неплохо было бы попросить у матросов лестницу.
Фрэнки понял, что оказался в центре внимания и изо всех сил старался изобразить невозмутимость, но комичность ситуации взяла верх и он даже зажмурил глаза от стыда.
— Эй! Мартышка! Ты там крепко держишься? — услышали Гарольд и Энтони позади себя чей-то голос.
— Я не держусь! Оно само меня держит! — пропищал в ответ Фрэнки.
— Ну я даже не сомневаюсь! — ответил кто-то сзади, — канат для того и смазали липкой смазкой, чтобы по нему мартышки, вроде тебя, не лазили!
Мальчики оглянулись.
— Ой! Офицер Лайтоллер! — воскликнул Энтони, — а Вы не поможете его снять?
— Молодой человек? Мы знакомы? — чуть улыбнувшись, посмотрел на Энтони Лайтоллер.
— Пока что нет, но уже да! — ответил Энтони.
— «Пока что нет, но уже да», это надо запомнить, — рассмеялся Лайтоллер и полез на кран.
Он вылез по корпусу крана к канату, перехватил Фрэнки и снеся его вниз на плече, поставил на палубу.
— Смотри мне, мартышка! — пригрозил он Фрэнки пальцем.
— Спасибо, сэр, только маме не говорите. Она же меня убьёт! — взмолился Фрэнки, стараясь оттереть руки от смазки, но ладони липли друг к другу и со стороны казалось, что Фрэнки о чём-то сильно умоляет Лайтоллера.
— Убьёт, — согласился с ним Лайтоллер, — поэтому, если не хочешь получить хорошую взбучку, бегом отмывать руки. А я обещаю, что никому ничего не скажу.
— Да сэр, мы ему поможем! — кивнул с каким-то задором Лайтоллеру Энтони.
— Только его маме не говорите, — проговорил Гарольд, — она у него знаете какая?
— Какая? — улыбнулся Лайтоллер.
— Ууууу! — показал кулак Гарольд.
— Понятно, — строго кивнул Лайтоллер и через миг, улыбнувшись Гарольду, взял под козырёк и пошёл по своим делам.
— Бегом мыть руки! — схватил Энтони, за плечи, Фрэнки и буквально потащил его в к спуску в каюты…
«Титаник» ушёл в открытый океан. Плавно, словно стрела скользя по волнам в сопровождении чаек, четырёхтрубный красавец уносился на запад будто бы догоняя солнце.
Было тепло, даже казалось жарко. Лёгкий ветер, вперемешку с неповторимым запахом моря выгнал пассажиров на палубы.
Молодой человек вышел на корму и осмотревшись нашёл свободную лавочку. Он подошёл к ней, постоял, немного подумал и присев достал из кармана пиджака толстую тетрадку в твёрдом кожаном переплёте. Открыл её и вытащив из другого кармана острый карандаш он принялся писать.
Он писал долго, листок за листком, страницу за страницей, время от времени останавливаясь и глядя на океан о чём то начинал думать. Потом снова писал. Улыбался себе, изменялся в лице и снова улыбался.
Он был молод. Совсем ещё ребёнок и на вид ему можно было дать пятнадцать лет, с большой натяжкой. И ребёнок угадывался почти сразу. Если бы не серьёзные глаза, и не взрослый деловой серый костюм, что был пошит явно не по его размеру, то можно было подумать, что это школьник делает домашнее задание просто примостившись на лавочке.
— И что мы пишем? — услышал молодой человек рядом с собой голос девушки.
— Ой… простите… — оторвался он от своей тетрадки, чуть не выронив карандаш, — я должно быть поступил очень бестактно, заняв единственную свободную лавочку…
Парнишка встал и увидел Лилли.
— Да сидите Вы, — рассмеялась Лилли, присев на лавочку, — ну? Я Вас напугала?
— Позволите? — присел рядом парнишка.
— Разумеется, — ответила, слегка улыбнувшись, Лилли.
— Разрешите представиться? — снова встал парнишка, — Эдгардо Эндрю, — кивнул он, — я следую в Нью-Йорк на этом пароходе.
Лилли улыбнулась.
— Ну я заметила, что пароход следует именно в Нью-Йорк. Я Лиллиана Гудвин и тоже еду в Нью-Йорк, на этом же самом пароходе.
Она снова улыбнулась.
— Вы так и будете стоять, или присядете?
— С Вашего позволения, мисс Лиллиана, — присел Эдгардо.
— А что Вы пишите? — посмотрела Лилли на тетрадку Эдгардо.
— О, пустяки мисс, это мой дневник и я начал вести его совсем недавно, — ответил, покачав головой Эдгардо, — я уверяю Вас, там только приличные вещи и ничего крамольного.
— А Вы воспитаны, мистер Эдгардо, — улыбнулась Лилли, — судя по всему Вы немного ошиблись классом, или у Вас не хватило денег на билет.
— Судя по всему, — опустил глаза Эдгардо.
— Я думаю Вы сын богатых родителей и родители не совсем в курсе, что Вы тут находитесь? — спросила Лилли.
— Да, Вы правы мисс, — ответил Эдгардо, — папа и мама не знают что я уехал в Америку.
— Сбежали из дома, или из школы? — спросила Лилли доброжелательно, стараясь приободрить Эдгардо.
Тот усмехнулся и посмотрел на Лилли.
— И тут почти угадали, — ответил он рассмеявшись, — из пансиона Святого Томаса. Родителям написал, что не приеду на Пасху, а в пансионе отпросился к родителям. А сам добавил себе возраст в метрике и взял билет на этот пароход. Благо, какой-то старик был добр ко мне и помог взять билеты в кассе.
— И что думаете делать в Америке? — поинтересовалась Лилли.
— Известно что! — радостно произнёс Эдгардо, — я стану журналистом! У меня уже есть опыт! Я вёл нашу стенгазету и умею красиво писать!
Лилли засмеялась, и даже отвернулась, чтобы Эдгардо не увидел как она смеётся. Парнишка был смешной и глупый, как ей показалось. Но потом повернулась к нему.
— Вы прям как мой младший брат. Он такой же серьёзный, когда его ловят на наивнейшем вранье, в которое он верит сам. Только ему девять, а вам сколько? Пятнадцать?
Эдгардо опустил глаза и вздохнул.
— Да мисс, только никому не говорите, прошу Вас. Иначе меня высадят с корабля.
— Куда же Вас высадят? Мы уже прошли Куинстаун, так что следующая остановка Галифакс и Нью-Йорк, — улыбнулась Лилли, — не думаю, что кому-то будет интересно, чтобы вылавливать Вас и уличать в подлоге документов.
Она посмотрела на океан.
— Что Вы скажете, если я попрошу Вас сопровождать меня во время прогулке по палубе? — спросила Лилли.
— О, я буду только рад стать Вашим сопровождающим! — обрадовался Эдгардо.
— Хорошо, — улыбнулась в ответ Лилли, — только имейте ввиду, что я симпатизирую суфражисткам и что у меня большая семья. Так что глаза будут везде. Не удивляйтесь, если мы встретим мою матушку, или какой-то парень поинтересуется вашей личностью. Это будет Чарли, мой брат. Но самое страшное это три шпиона девяти, десяти и двенадцати лет, которые могут появиться из ниоткуда и в любой момент.
— Не думаю, что им придётся волноваться, мисс, будьте уверены, — улыбнулся Эдгардо спрятав дневник в карман пиджака..
…Эмили Браун уже битый час пыталась отмыть чёрные от смазки и мазута руки сына.
— Вы непослушный, хулиганистый мальчишка! — приговаривала она, стараясь казаться как можно более строгой, а Фрэнки поглядывал на переминающихся с ноги на ногу друзей, стоявших у входа. Гарольд, то и дело тупил взгляд в пол, а Энтони только печально вздыхал и старался не смотреть на Эмили Браун.
— Вот вы только посмотрите! — не обращала на них внимания Эмили Браун, — вот мальчики — не полезли на этот кран, а Вы, мистер Голдсмит? Я непременно скажу Вашему отцу, чтобы он наказал Вас, как следует!
Фрэнки знал, что если мама сердится на него, она всегда начинает обращаться к нему на «Вы».
— Не надо ничего говорить папочке! Мамочка! — взмолился Фрэнки, готовый заплакать, — давай ему ничего не скажем, и он ничего не узнает!
— Если бы от твоих выходках уже не гудел бы весь пароход, то возможно это бы и помогло, — строго ответила Эмили Браун, и Фрэнки облегчённо вздохнул. Мама уже не ругалась.
Он посмотрел на свои чёрные от липкой смазки ладони и глянул на маму, стараясь как можно милее улыбнуться.
— Мамочка, а можно мы пойдём погуляем?
— Ну уж нет! — пригрозила пальцем сыну Эмили Браун, — мальчики могут гулять сколько угодно, а ты, хулиган, сиди в каюте и отмывай свои руки.
— Ну почему, — обижено спросил Фрэнки.
— Потому что у мальчиков хватила благоразумия не лазить там, где нельзя играть детям! — ответила Эмили Браун, — а вот Фрэнсис Голдсмит слишком любопытен для своих восьми лет!
— Эх, — простонал расстроенно Фрэнки и попытался хлопнуть в ладоши.
Ладошки тут же слиплись.
— Мамочка, они опять слиплись, — всё-таки заплакал Фрэнки и показал руки маме…
