23. Хороший план

На следующее утро Тайрон заколол еще одного вола, чтобы удовлетворить ненасытный аппетит шатека. Тот рос с пугающей быстротой и уже стал проворным и опасным хищником. Мы всегда приходили к нему втроем и проталкивали мясо в подвал длинными палками, а потом сразу запирали дверь.

На седьмой день после гибели Трима шатек уже ждал нас. Тайрон, как обычно, тащил на плече мясо. Я держал в руке факел и был начеку, в любой момент ожидая подвоха. Дейнон должен был отодвинуть засов и, медленно приоткрыв дверь, убедиться, что это прожорливое создание находится в кожистой паутине и ничем нам не угрожает.

Но на этот раз все было не так.

Шатек спрятался за дверью.

Не успел Дейнон приоткрыть дверь, как в щель высунулась тощая нога с острыми когтями.

Издав проклятие, Дейнон отпрянул назад. Я бросился вперед и со всей силы наступил шатеку на ногу. Дверь открылась шире, и я увидел перед собой горящие злобой глаза. Похоже, шатек был готов броситься на нас.

Я сунул ему в морду факел. Шатек со злобным шипением и рыком отскочил назад. Воспользовавшись моментом, Тайрон быстро забросил в подвал тушу.

Лишь после того как эта тварь набила брюхо, в подвал можно было заходить без опаски. Именно тогда Ада приходила работать над новым лаком. Иногда мы с Тайроном и Дейноном наблюдали за ней.

Встав перед инкубатором, где возлежал насытившийся шатек, она быстро, почти скороговоркой, произносила словы Нима.

Иногда шатек открывал огромный глаз и подозрительно разглядывал ее, но даже когда он спал, объясняла Ада, вводимые команды продолжали делать свое дело, формируя сознание находившегося в утробе лака.

– Я сплетаю основу и уток, чтобы соткать лабиринт высшего разума, – в какой-то момент торжественно произнесла Ада. – Я формирую синглтона, который будет сражаться на арене, стоя перед Лейфом.

Тайрон ничего на это не сказал, но бросил на меня взгляд, в котором я прочел все, что он думает по этому поводу. Теперь он всячески пытался угодить Аде, задавшись целью научиться у нее всему, чему только можно. Он ни за что не позволит мне сражаться за этим разумным лаком. Ведь он считает, что я еще слишком молод и мне необходимо продолжить обучение.

Если мы хотим окончательно уничтожить Хоба, а не только одержать победу на арене, нам придется сразиться в его логове со всеми его сущностями. Для этого, считал Тайрон, нам нужно как можно больше разумных лаков. Одного явно недостаточно.

Спустя месяц шатек отложил блестящее бурое вытянутое яйцо, около шести футов длиной, и прилепил его к родовой платформе зеленым, похожим на желатин веществом, сочившимся из его рта. Сделав свое дело, шатек умер, и перед нами возникла задача убрать его останки из подвала прежде, чем они начнут разлагаться.

За последнее время это создание выросло до размеров небольшого вола. Мы были вынуждены разделать его корпус на части, чтобы вынести их по лестнице из подвала наружу и захоронить в земле по ту сторону частокола.

Через неделю яйцо раскололось, и из него на четвереньках выползло почти идеальное человеческое существо. На первый взгляд оно было похоже на мускулистого мужчину с сильными, хорошо развитыми конечностями и чрезвычайно длинными руками.

Когда же мы с Тайроном помогли ему выпрямиться, то заметили, что у него утолщенная шея, а на шее имеется горловая втулка, как у боевого лака.

Последующие дни лак провел в глубоком сне в колодках в фургоне Тайрона, но каждый день его на час будили, чтобы покормить, вымыть и дать размяться.

Пока лак спал, Ада проводила возле него долгие часы, изливая ему прямо в уши потоки словов. Время от времени Тайрон и Дейнон подсаживались к ней, пытаясь узнать больше об этом процессе, хотя Дейнон потом сказал, что большую часть того, что она говорила, он не понял.

– Она произносит словы так быстро, что они сливаются друг с другом, превращаются в какую-то кашу, отчего невозможно понять их смысл, – посетовал он.

– Но ведь вы наверняка чему-то учитесь?

Дейнон усмехнулся.

– О да, еще как! Никогда не думал, что узнаю так много нового за такой короткий срок. Но понимаю я что-то лишь тогда, когда Ада учит непосредственно меня или Тайрон рассказывает, что от нее узнал. Но даже он не в состоянии уловить многое из того, что она тараторит. Он потом неторопливо расспрашивает ее и уточняет все, что не понял.

Однажды вечером Ада пригласила нас посмотреть на последний этап ее трудов. Она положила руку на лоб лаку. В одной лишь набедренной повязке, тот лежал на спине тихо и расслабленно, вытянув руки и ноги.

– Трим наделен сознанием, – объявила она. – Он знает, кто он такой, и обладает основными знаниями о нашем мире. Но в некотором смысле он как ребенок, которому приходится учиться методом проб и ошибок.

Я обратил внимание, что Ада называла его «он» и по имени, а не «лак». Было ясно, что она считает нынешнего Трима больше человеком, чем прежнего.

– Очнись! – скомандовал она. – Самопроверка!

Лак посмотрел на нее, но обычного ответа не дал.

– Слушай! – продолжила она. – Слушай внимательно. Плоть моей теплой руки лежит на твоем лбу. Ты чувствуешь ее?

– Я чувствую ее, – тихо ответил лак.

– Значит, ты живой, – произнесла Ада. – Ты живешь, чтобы служить, сражаться и чувствовать. Ты живешь, чтобы чувствовать, как в тебе пульсирует жизнь. Сражаться и побеждать – вот смысл твоей жизни. Способность чувствовать и познавать жизнь будет твоей наградой.

– С кем я буду сражаться?

– Ты будешь сражаться с подобными тебе. Ты будешь сражаться с ними в ритуальных поединках. С тобой будет Лейф. Вы будете сражаться вместе. Затем, в нужное время, ты сойдешься в бою с особым врагом, сильным и опасным. Его зовут Хоб, и он должен умереть. Такова твоя цель. Вот почему я сделала тебя таким, какой ты есть. Ты принадлежишь Лейфу и будешь ему во всем подчиняться. Посмотри на Лейфа! Он твой хозяин! – приказала Ада, положив вторую руку мне на плечо.

При этих ее словах Тайрон неодобрительно хмыкнул. Но было уже поздно: лак медленно повернул голову и посмотрел на меня. Его глаза блеснули в свете факела. Ошибки не было – они светились разумом.

Я почувствовал на себе взгляд Квин и, посмотрев на нее, заметил на губах девушки странную, загадочную улыбку.

– Лейф твой хозяин! – повторила Ада, не сводя глаз с лака. – А твое имя – Трим!

– Так, значит, дело сделано? – спросил Тайрон.

– Да, процесс завершен. Теперь нам нужно приучить Лейфа и Трима работать вместе и как можно эффективнее. Мы можем привести в порядок тренировочный зал. Пусть занимаются прямо здесь.

– В моем доме им будет лучше, – возразил Тайрон. – Там есть все необходимые условия. Кроме того, соседи могут обратить внимание на мое длительное отсутствие. Кое у кого возникнут вопросы. Я должен вернуться к своей обычной жизни. Если хочешь, можешь переехать ко мне, тебе в моем доме будет уютно. Я всегда к твоим услугам.

Ада улыбнулась и кивнула:

– Я приму твое предложение.

Позднее, когда уже стемнело, я взял факел и пошел прогуляться вокруг частокола вместе с Квин. После ужина мы частенько отправлялись на прогулку и обсуждали события дня. Мне всегда нравилось поболтать с ней.

– Почему ты сегодня так загадочно мне улыбнулась? – спросил я.

– Загадочно? Что ты имеешь в виду?

– Да, загадочно, потому что я не мог угадать, о чем ты думаешь, – с улыбкой ответил я.

– Я думала о том, каким счастливым выглядел ты и как рассердился отец. У него разве что пар из ушей не шел! Похоже, тебя ждут бои на Арене 13, Лейф, причем даже раньше, чем рассчитывает отец.

– Он этого не допустит, – возразил я. – Он сказал, что просто подыгрывает Аде, но в его планы не входит так скоро выпускать меня на арену.

– Я бы не стала зарекаться! – возразила Квин. – Думаю, скоро ты увидишь, как Ада умеет добиваться своего.

Внезапно мы услышали волчий вой. Он раздавался совсем рядом, прямо за частоколом.

Квин ахнула, схватила меня за руку и прижалась к моему плечу.

– Он может перескочить сюда? – спросила она.

Я поднял факел над головой и посмотрел вверх.

– Нет, волку не перескочить через эту стену, – ответил я, хотя подумал, что двуногий вервейт вполне мог бы это сделать. Вервейты сражались с гентхаями на арене – но нападают ли они на людей вне поединков? Зря я тогда не задал этот вопрос Конниту.

Я повел Квин к хижине, в которой она спала. Пока мы шли, она крепко держала меня за руку. А когда настал момент расставания, поцеловала меня в щеку. Я попытался не придавать этому слишком большого значения, но поцелуй не шел у меня из головы, и я, прежде чем уснуть, все думал и думал о нем.

Создание и предварительное программирование Трима завершились, и на следующий день мы отправились домой. Обратный путь был долгим – теперь из-за прожорливого шатека у нас оставалось лишь четыре вола. Наконец через неделю мы вернулись в дом Тайрона в Джиндине, и я почти сразу приступил к тренировкам вместе с Тримом.

Работа с новым лаком стала для меня откровением. Вскоре мы придумали новый, улучшенный вариант Улума. Трим оказался способным учеником и все схватывал на лету.

Но разница между ним и другими лаками слегка пугала меня. Всякий раз чувствуя на себе их взгляды, я испытывал неловкость. Интересно, о чем же они могут думать? Но Трим был вполне разумен, его высказывания выходили далеко за пределы обмена словами Нима.

Однажды, когда я остался наедине с ним в тренировочном зале, он впервые заговорил со мной. Дейнон в тот момент колдовал над шаблонами. Тайрон сидел в своем кабинете и занимался какими-то делами. Триму была дана команда «вольно», я же, скрестив ноги, сидел на полу и пытался отдышаться после энергичной тренировки.

– Кем ты был? – неожиданно спросил лак.

Я озадаченно посмотрел на него, не зная, что ответить.

– Кем ты был до этого? – настойчиво спросил Трим.

– Никем, – ответил я. – Меня не существовало. Я был лишь искоркой во взгляде моего отца.

– Искоркой? Что это?

– Искорка – это огонек, маленькое начало чего-то. Например, искорка интереса. Отец любил мою мать, и я родился от его семени и появился на свет из ее утробы. До этого меня не было.

– Ты в этом уверен?

Я пожал плечами:

– В этом мире никто ни в чем не может быть уверен.

– Я дважды рожденный, – произнес лак. – Я мало помню о своей первой жизни. Но там была боль. Сейчас она кажется далекой, но это были невыносимые муки. Я не просил, чтобы меня произвели на свет.

Его слова меня встревожили. Ада говорила, он ничего не будет помнить о том ужасе, когда его сожрал шатек. Если он это пережил и помнил свои мучения, с нашей стороны было нехорошо создавать его заново, даже если нам непременно нужно победить Хоба.

Неожиданно мне стало стыдно. Он говорит со мной как человек и все же остается рабом, которого всего одним словом легко заставить замолчать и вынудить делать то, что нам нужно. Трим пристально смотрел на меня, и я поспешил ответить.

– Я тоже, – сказал я. – Никто из людей не просит, чтобы его произвели на свет. Ты жалеешь, что родился?

– Жить хорошо. Мне нравится сражаться. Сражаться – хорошо. Я жду, когда смогу убить врага.

– Я тоже жду. Хоб убил мою мать и стал причиной смерти моего отца.

– Мы заставим его заплатить за это и за смерть Тала, – сказал Трим. – Мы будем убивать его много раз, пока не погибнут все его «я». Он будет умирать много раз. И я каждый раз буду радоваться этому. Но ты не умрешь, Лейф. Я буду тебя защищать. Я не допущу, чтобы тебя убили.

– Спасибо тебе, Трим. Но я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал. Если когда-нибудь нам будет грозить поражение от Хоба, но при этом моя смерть даст шанс на победу, прошу, не надо меня защищать. Я охотно пожертвую жизнью ради уничтожения Хоба.

– Я сделаю это только тогда, когда такая победа поможет нам уничтожить все сущности Хоба. Победы над одной только его сущностью будет мало.

Странные мысли, однако, вращались в его голове.

– Пусть так и будет, – кивнул я.

Трим замолчал. Мне стало интересно, о чем и что он думает.

Мне также не давал покоя вопрос, как скоро Тайрон начнет спорить с Адой. Она упорно работала над тем, чтобы мое имя как можно скорее появилось в Списках Арены 13, тогда как он считал, что с этим не стоит торопиться. Однако он с удовольствием у нее учился. В его доме теперь царила добрая атмосфера труда и радости от наших общих успехов. Я знал, что Тайрону не хочется рисковать этим.

Прежде чем осмелиться спорить с Адой, Тайрон выждал целых две недели, после чего созвал собрание. В тот вечер мы все впятером собрались в его кабинете. Начал он с того, что перечислил причины, почему мой выход на Арену 13 представляется ему преждевременным.

– Мы должны быть головы к тому моменту, когда Хоб ослабнет, – закончил он. – Когда у него останется всего несколько сущностей. Это будет миг высочайшей опасности, причем не только для нас, но и для всего города. Кто знает, какое оружие может быть спрятано в его логове? Оружие, которое в момент угрозы он применит против нас. Я планировал, что не один лак, а много лаков поведут охоту на него в его цитадели. У меня есть деньги, чтобы купить еще нескольких. Мы можем сделать эту работу зимой, когда снова приедет Торговец. В следующем сезоне Лейф сможет начать участвовать в поединках против Хоба на арене и постепенно отнимать у него сущности. Мы же тем временем приготовимся нанести ему удар прямо в сердце. И тогда мы сможем проникнуть в его цитадель и уничтожить его там раз и навсегда.

Я слушал Тайрона, не веря собственным ушам. Неужели он передумал и согласился с тем, что я буду сражаться вместе с Тримом на Арене 13? И да, его предложение показалось мне разумным. Я обуздаю собственное нетерпение и проведу этот год в тренировках. Буду готовиться к поединкам, буду оттачивать свои навыки до совершенства.

Прежде чем заговорить, Ада окинула Тайрона долгим взглядом. Затем лицо ее озарилось улыбкой:

– Это хороший план, Тайрон. Но сначала выслушай меня, потому что мой план еще лучше!