LXXVI
Иоганн лихорадочно огляделся. На площади перед собором не было ни души – должно быть, все прятались по домам.
Что теперь? Где им искать Элизабет и Йозефу? Где располагались тюрьмы инквизиции?
Не раздумывай над тем, чего не знаешь.
Иоганн закусил губу. Снова огляделся: у некоторых надгробий мерцали свечи, словно одинокие души в море тьмы.
Подумай над тем, что тебе известно.
Над головой темнело вечернее небо. Собор Святого Стефана каменным монолитом высился в сумерках, словно стремился продавить своей массой маленькую часовню.
Маленькая часовня.
Часовня добродетельной Магдалины.
Отец фон Фрайзинг.
Здесь я чувствую себя ближе к Господу, чем во всех этих дворцах.
– У меня есть идея, – сказал Иоганн и побежал через кладбище к часовне.
Он взбежал по ступеням и отворил тяжелую дверь.
В часовне было темно, горели всего несколько свечей. Лист подождал пару мгновений, пока глаза не привыкнут к полумраку. Деревянные скамьи пустовали, лишь в первом ряду застыла фигура.
– Святой отец? Брат фон Фрайзинг? – окликнул ее Иоганн.
Фигура не шевельнулась.
* * *
Бернард вернулся за стол. Базилиус усердно записывал, а фон Пранк тем временем задумчиво рассматривал Йозефу и Элизабет. «Если Бернард ничего из вас не вытянет, я сам возьмусь за дело. У меня все начинают говорить».
Кроме одного.
Генерал нахмурился. Элизабет смотрела, как солдаты поднимают из ямы девочку. Наконец, сглотнув, она в отчаянии спросила Йозефу:
– Что же нам делать? Ведь мы должны что-то сделать…
– Предоставь это мне, – ответила Йозефа. Ее взгляд был полон решимости.
– Йозефа, только не…
– Говорю же, предоставь это мне.
Когда Викторию подняли, она жалобно заплакала.
Палач шагнул к девочке. Рядом с ней он походил на огромного медведя; одна его ладонь была величиной с ее лицо.
– Это я во всем виновата! – закричала Элизабет что было сил.
В комнате повисло напряженное молчание. Все взгляды обратились к ней.
– Отпустите девочку! Это я принесла болезнь в город, это из-за меня началась эпидемия!
Палач неуверенно взглянул на Бернарда.
– Послушай, милая, – произнес тот нарочито добрым голосом. – Нам и так все известно. Спрашиваю в последний раз: где Иоганн Лист?
Элизабет понимала, что на этот вопрос она ответить не сможет. Даже если б она знала, то ни за что не выдала бы Иоганна.
Бернард словно прочел ответ по ее глазам.
– Продолжай, – приказал он палачу.
* * *
– Святой отец?
Иоганн медленно прошел вперед. Человек на скамье шевельнулся, повернул голову, но Лист не мог разглядеть его лица. Время тянулось бесконечно долго. Если это не…
– Иоганн? – Человек поднялся со скамьи.
– Черт возьми, это и впрямь вы, – воскликнул Иоганн.
– Не богохульствуй!
Этот укор был настоящей отрадой для его слуха. Иоганн подошел к монаху и крепко обнял его. Пруссак между тем тоже вошел в часовню.
– Что случилось, Иоганн? – спросил фон Фрайзинг, приподняв бровь.
– Они схватили Элизабет и Йозефу.
– Кто? – спросил монах, хотя уже знал ответ.
– Они заперли их в клети и увезли. Будь прокляты эти… – Лист не договорил. Но какой толк был от сдержанности? – Похоже, это инквизиция.
– Бернард, цепной пес… – Фон Фрайзинг сжал кулаки.
– И вы знаете, где они?
– Не уверен. Есть немало мест, куда их могли увезти.
– Ты – священник, как ты мог допустить такое? – Пруссак пнул по скамье.
Иезуит спокойно посмотрел на него.
– У нас так же, как и у солдат, есть хорошие командиры и скверные. И не всегда мы можем идти против командования.
– Я восстал против произвола командиров, когда был солдатом, – процедил Пруссак и кивнул на Иоганна. – И он тоже.
Монах покачал головой.
– Брось, у нас нет на это времени. И брат фон Фрайзинг на нашей стороне. – Иоганн сделал глубокий вдох. – Предположим худшее – место, куда можно завести большую повозку. Где никто их не увидит и не услышит. И где от них легко избавиться. – Мужество покидало его с каждым сказанным словом.
Фон Фрайзинг задумался и стал расхаживать из стороны в сторону.
Пруссак опустился на скамью и закрыл глаза. Перед глазами у него возник образ Йозефы, и тоска по ней казалась невыносимой.
– Такое место… – бормотал на ходу фон Фрайзинг. Потом резко остановился. – Блутгассе.
– Блутгассе? – спросил удивленно Иоганн.
– Тут недалеко; раньше там были скотобойни, отсюда и название. Деревянные строения в свое время снесли и на их фундаменте возвели новые. Но подвалы в несколько уровней так и остались. И в здании на углу улицы обосновались доминиканцы.
– Как туда попасть?
– От часовни прямо, и сразу за собором направо, после первого здания снова направо… – Он задумался на секунду. – Я проведу вас.
– Это ни к чему, – сказал Иоганн. – Вы и так нам здорово помогли.
– Нет-нет, твой друг прав, – возразил монах и криво улыбнулся. – И солдаты должны бороться против произвола. А я на протяжении всей своей жизни был воином Божьим и провел немало сражений на Его стороне – так не отступлюсь и теперь.
Фон Фрайзинг подхватил свой посох, лежавший у скамьи, и широким шагом двинулся к выходу. Иоганн и Пруссак последовали за ним.
