#Глава 21

– Значит, ты просто улетел от своих братьев, когда те вздумали тебя отлупить? – уточнил Хант. – А я думал, ты им задал перцу, ты же старший, так ведь?

– Задал. На другой день. Отловил каждого в отдельности и поколотил. – Иоко усмехнулся. – Не без этого. Они стали бояться меня, потому что понимали, что я в любой момент могу их заколдовать. Тогда я сам еще не знал, что могу найти Посох и управлять им, у меня еще не было учителя. Но власть над людьми уже появилась и мне ничего не стоило напустить ужас или напугать.

– А к своей родне в Каменный дол ты приезжал? – спросила я, по-прежнему разглядывая карту.

– Ни разу. Отец не пускал, боялся, что я переметнусь к настоящим Хранителям. Он желал использовать мою магию, но только для личного обогащения. А Хранители – не личные Чародеи. Это те, кто служит людям.

– Ты многое вспомнил. Голова не болит?

– Болит, но не так, как раньше. Просто стучит в висках немного. Теперь легче. – Иоко улыбнулся как-то криво, лишь одним уголком губ, и попросил: – Давай читать книгу дальше.

Я перевернула страницу и увидела, что из середины книги вырваны листы. Не много – может, четыре или шесть листов, самая середина. Дальше опять шли карты – множество карт. И заканчивалась книга длинным списком коротких надписей на самой последней странице.

– Кто-то выдернул середину книги, – разочарованно протянула я. – Наверняка Валес постарался, больше некому.

– Ну-ка, дай сюда. – Иоко решительно забрал у меня книгу, торопливо пролистал и с сожалением согласился: – Да, вырвана самая середина. Возможно, это сделал Валес, его не стоит сбрасывать со счетов. Значит, он был моим учителем…

Иоко качнул головой, вернул мне тетрадь и растянулся на нагретом камне.

– Пора спать, – решительно сказал он.

– Постой. На последней странице в тетради знаешь, что написано?

Я наклонилась над ней и тихо прочла:

– Что это? – не поняла я.

– Это условия освобождения Времени, – серьезно пояснила Эви. – Они уже начали сбываться, я же говорила. Совсем скоро Время будет освобождено и Мир Синих Трав возродится к жизни.

– Если только не помешает Хозяин, – деловито сказал Хант и в подтверждение стукнул хвостом.

– Хозяин будет мешать, и чем дальше будем двигаться, тем быстрее спадет с Иоко его проклятие. Иоко освободится, вернет свое прошлое и найдет свою сущность, – снова предсказала Эви.

– Да откуда ты знаешь? – недоверчиво прищурился Лука.

– Знаю. – Эви весело улыбнулась. – Знаю. Тут в книге все написано. Жаль, что вырваны средние страницы, и тем не менее мы уже многое узнали.

– Не совсем, – возразила я и ткнула пальцем в тетрадь, – тут еще много непонятного. Какой призрак должен стать человеком, например? И кто такой Ходящий по волнам?

– Ну, Ходящего по волнам мы встретим уже очень скоро, когда будем преодолевать Воющий Пролив, – медленно протянул Иоко. – Это серьезное испытание, и нам придется нелегко.

– Если только не найдем свое судно, – подсказал Хант, став серьезным и важным, что с ним бывало крайне редко.

– Что за свое судно? – спросила я, точно так же выделив голосом слово «свое».

– Легенда ходит такая среди Проводников. – Иоко растянулся на камне, заложил руки под голову и принялся рассказывать: – У Вейма есть свои призраки. Почти у каждого уцелевшего города есть призраки. Бывшие люди, которые помнят его историю и отпугивают ненужных путников. Хотя как раз путников в Безвременье и нет. Так вот, говорят, что если подружишься с призраком, он подберет для тебя такое судно, которому не страшны будут бури и штормы Воющего Пролива, оно доставит тебя целым и невредимым на берег Туманной Зыби, туда, где начинается множество синих дорог и где можно найти Дерево Хозяина – самый главный портал.

– Что за Туманная Зыбь? – удивилась я.

– Еще один разрушенный город. Только там не осталось призраков, поэтому никто не помнит, как он назывался раньше. Сразу же за его развалинами находится четвертое Убежище – придорожный дом Агамы. Вот туда нам и надо попасть. А дальше посмотрим, – пояснил Иоко.

– Долгая дорога, – нахмурился Лука. – Меня укачивает на воде. Всегда укачивало. Я знаю точно.

– Ты же вырос у моря, – ответила я. – А меня сроду нигде не укачивало, я всегда хорошо переношу качку и отлично плаваю.

– Ну, поплавать в проливе вам не удастся. – Хант оскалил клыки, шмыгнул носом и добавил: – Там водятся твари похуже хасов. Прыгающие рыбы, что вгрызаются в людей и жрут их мясо. Откусывают по кусочкам, представляете? – Хант выпучил глаза. – Они попали в Безвременье из портала еще в старые времена, когда тут был Мир Синих Трав. А сейчас размножились так, что спасу нет. И каждый раз их все больше и больше.

– Как же плыть на судне?

– Вот именно. Вам нужен будет призрак, который распугивал бы этих рыб, так ведь, Иоко?

– Нужен, ты прав. Вы нам нужны, – он усмехнулся, – я уже давно признал, что цены вам нет, ребята.

– Все, что нам нужно, – это попасть к Агаме и узнать, можно ли открыть портал и убраться отсюда, – мрачно произнес Лука. – Я бы умотал прямо сейчас, будь такая возможность.

– Сначала тебя надо сделать человеком, – повернулся к нему Иоко, – иначе окажешься в своем мире бесплотным духом и тебя почти никто не увидит, кроме людей, наделенных особенными способностями. Будешь мотаться там неприкаянный, и никто не услышит даже твоего голоса. Сомневаюсь, что тебе хочется именно этого.

– Значит, в моем мире я вообще буду законченным призраком? – хмуро переспросил Лука. – И много таких призраков уже обитает в нашем мире?

– Да полно, – весело подсказал Хант. – Просачиваются не только из Безвременья, но и из других миров, которые захватил Хозяин. И живут себе, поживают. Нашептывают людям всякие гадости, устраивают мелкие пакости. Милое дело.

– Я сейчас тебя стукну, – вдруг серьезно пообещала Эви.

Эта угроза из уст маленькой девочки прозвучала смешно, но Хант сморщился и сказал, что ладно, он замолчит и не будет ничего такого говорить.

– Все это ерунда. Нам действительно надо найти свое судно, – заговорил вдруг Иоко. – Если возможно. Если у нас получится.

– Не бойтесь, я знаю всех призраков Вейма. Там встречаются потрясающие уроды, просто загляденье. Но есть среди них и нормальные. Надо бы найти одну девчонку, у нее точно есть судно. И если уговорим ее переправить нас через пролив, считайте, что нам повезло. Правда, Эви?

Хант изловчился и заглянул Эви в лицо, стараясь ее развеселить.

Девочка, хмурясь, оттолкнула его и грустным голосом заявила, что это будет непросто.

– Но мы попробуем. Давайте спать. Ужасно хочу спать, – сказал Иоко. – Потом поболтаем.

– Мы же хорошо разговариваем, интересно, – тут же возразил Хант.

– Они устали, дубина, – пояснил Лука. – Они же не призраки. Они устают. Им нужен отдых. Поэтому пошли отсюда, сядем где-нибудь в сторонке и поиграем в камешки. Не будем им мешать.

– Да, идите и играйте, – сказала Эви, – а я тоже отдохну. Спокойного отдыха, мальчики.

Вопросов на самом деле оставалось много. Закрыв глаза, я какое-то время размышляла над тем, что прочитала в тетрадке. Значит, часть предсказаний уже начала сбываться. Надо будет поговорить об этом с Иоко, вдруг он еще что-то вспомнил?

Я подумала также, что Эви, похоже, знает об этих записях в тетради. Только откуда?

Еще один день в Мире Безвременья прошел спокойно. Мы выспались, потом отыскали небольшой ручеек и умылись. У нас было серебряное ведерко, что принес нам Хант еще в Нооме, и я, набрав в него воды, ополоснулась по пояс. Высокие кусты были надежным укрытием, а хасов и лусов отпугивала Эви.

Существует великое множество книг про путешественников, но в них почему-то никогда не рассказывается о том, как они приводили себя в порядок, как стирали свою одежду, умывались и так далее. Меня всегда занимал один вопрос – неужели они ходили в нестиранной одежде и воняли потом?

Я понимала, что это рассуждения избалованной девочки, которая выросла в условиях цивилизации и не представляет себе жизни без дезодоранта и любимого геля для душа. Но ведь без ежедневного душа действительно становишься похожей на свинью! Поэтому я изыскивала любые возможности привести себя в порядок. Конечно, я опять выстирала с мылом рубашку – я никогда не ходила два дня в одной рубашке. Но в моем мире заботиться об одежде было гораздо проще, потому что имелась стиральная машинка, куда я кидала вещи, а потом забирала чистые из сушилки. И одежды было очень много – на любую погоду и любой вкус.

Сейчас я старалась тщательно распределять ее. У меня были четыре клетчатые рубашки с короткими рукавами и одна с длинными. Та, которую я выстирала, будет сохнуть, и когда двинемся в путь, она еще останется влажной. Одну я надела на себя. И две другие ждали своей очереди.

С носками дело было хуже. Носков была всего одна пара. И они не успевали сохнуть, поэтому я пользовалась ими через день и радовалась, что ноги не очень потеют в кедах.

Иногда я представляла, какой жуткой вонью понесло бы от моих ступней, если бы я сняла кеды, – хоть нос зажимай. Это смешило и пугало одновременно, поэтому я каждый день – или вечер, если уж быть точной, – занималась личной гигиеной, приводя себя в порядок.

Иоко тоже мылся, отдельно от меня, но ему было проще. Рубашка у него имелась только одна, темно-синяя, длинная и с широкими рукавами. Он стирал ее каждое утро и развешивал на солнце, а вечером надевал и двигался дальше. Правда, у него не было шампуня, геля для душа и даже нормального мыла.

Пришлось предложить ему так называемое «волшебство нашего мира». Оно удивило его, но он по достоинству оценил все средства гигиены.

Мы все больше сближались с ним и все лучше понимали друг друга. И шагая по траве к большим камням, я как нельзя лучше понимала, что просто влюбляюсь в своего Проводника.

Но что я могла поделать?

Мы двинулись дальше, и это была все такая же спокойная дорога под двумя лунами в компании призраков. Хант пел нам какие-то глупые песни, Лука вместе с Эви исследовал поблизости травы и хасов, а я только удивлялась чудесному, как никогда, настроению.

Вокруг стояла блаженная ночная прохлада, Иоко шел совсем рядом, и хотелось мечтать о чем-то сказочном и необыкновенном.

– Словно в сказке, – сказал Иоко, уловив, как обычно, настрой моих мыслей.

– Только нерадостная получается сказка, – ответила я.

– Во всех сказках так. Сначала все плохо и злые герои воюют с хорошими, но в конце добро побеждает зло.

– А ты добрый или злой? Ты на чьей стороне?

Вопрос был хитрым. С одной стороны, я видела, что Иоко меняется и желает исправить то, что сделал. С другой – я не была уверена, что перемены закрепились и его память не пропадет вновь, что он не вспомнит что-то плохое о себе, о том, например, почему решил служить Хозяину.

– Я на злой стороне, Со. Вообще-то я ворон. Слуга Хозяина. Ты же знаешь.

– Тогда я попала в беду.

– Мы все попали в беду. Но нам всем надо помнить, что этот мир – совсем не тот, каким кажется. Здесь все наоборот. Призраки оказываются друзьями, а черный колдун помогает своей жертве. Я ведь черный колдун, нас в Мире Синих Трав называли не только Хранителями. Мы всегда были черными колдунами, знаешь ли.

– Звучит ужасно.

– Не только звучит. Так оно и было на самом деле. Черные колдуны служили Миру Синих Трав. Они охраняли его от вторжений, защищали. У черных колдунов было великое поручение, которое они не выполнили.

– Значит, черные колдуны были не такими уж и страшными.

– Напрасно ты так считаешь. Валес тоже черный колдун. И изменился он еще до того, как наступило Безвременье. Большая сила и большая власть испортили его.

– Ты вспоминаешь что-то новое? – спохватилась я.

– Нет. На самом деле нет, просто пытаюсь понять, как все произошло. Может, Агама это знает и все нам расскажет.

– Да, в книге написано, что историю знают живые.

– Зато я вспомнил, чему учил меня в первый год Валес. Это были спокойные и тихие времена, когда Миру Синих Трав ничто не угрожало. Зато он сам угрожал другим мирам, проникая в них и забирая детей. Большинство считало, что это нормально, что те, кто живет в Мире Прозрачных Островов, не настоящие люди. Вот тогда Валес и обучал меня, чтобы я стал полноправным Хранителем. Однако чтобы исполнить свое предназначение, Хранитель должен был понять себя, почувствовать призвание и стать личностью, чтобы все его желания, мысли и чувства находились в гармонии с Миром Синих Трав. Он должен был понять себя, а потом почувствовать и этот мир. Потому что только тогда Энергия Жизни полностью подчинится Хранителю и он станет не просто владеть Посохом, но ощущать течение времени, понимать чувства и переживания людей. Он получит особые способности и умение предвидеть опасность. Хранители как никто другой могли уберечь Мир Синих Трав от уничтожения. Но не уберегли.

– Почему? – задала я глупый вопрос.

– Потому что направили свою силу и свои способности в другое русло.

– Какое?

– Обогащение. Думаю, их привлекла возможность наживы. У Хранителей был устав, которому они подчинялись.

– Что за устав?

– Не могу вспомнить. Но знаю, что правила были.

– Легко ли это – познавать себя и находить свое призвание? Что ты для этого делал?

– Много чего. У Хранителей было много задач, и я помогал им в первый год обучения, когда овладевал Посохом – он не сразу подчинился мне. В этом плане у тебя, Со, гораздо больше способностей.

– А толку? Сражаться я все равно не умею. Ты обещал заниматься со мной, но как-то все не выходит.

– Это не так просто, как ты думаешь. Посох не меч и не палка для физических упражнений. Посох – это твоя сущность. Ты впитываешь гармонию мира, в котором живешь, наполняешься и ею, и силой, и в этом случае тебе подчинится любая палка. Другими словами, Посохом может стать что угодно.

– Разве меня наполняет гармония вашего мира? Вовсе нет. Безвременье не впечатляет меня, а Мир Синих Трав пугает и ужасает. Мир рабов и жестокости.

– Нет, Со, – Иоко выразительно посмотрел на меня, и я уловила легкую улыбку, спрятавшуюся возле глаз, – тебя наполняет гармония твоего мира. Ты пришла сюда уже наполненная.

– Чем?

– Тебе видней. Это ты сама должна определить для себя. В этом и есть весь секрет. Надо знать себя настолько, чтобы найти в самом себе неиссякаемый источник силы.

Я снова запуталась и озадаченно замолкла.

Где во мне источник силы? Вся моя жизнь – постоянные переживания из-за родимого пятна. Правда, еще были мои рисунки. Я много рисовала, и не только приснившееся Безвременье, но и карандашами и акварелью.

Чаще всего я рисовала Приморский бульвар, а это огромные солнечные часы, голуби на мощеных плиткой дорожках, гнутые скамейки, высокие фонари. И конечно же – море.

Может, в этом все дело? Может, я действительно слишком плохо себя знаю?

А ночь все длилась и длилась, как заговоренная. Обе луны висели довольно высоко и заливали прохладным призрачным светом дорогу, травы и холмы. По пути мы подкрепились, напились воды из небольшого ручейка, растекавшегося в ленивую мелкую речушку, и продолжили шагать и шагать, преодолевая холм за холмом, равнину за равниной.

Изредка попадались каменные столбы с надписями, сообщавшими, что до Скверной Ямы осталось три, потом два перехода, и наконец мы увидели высокий столб из синего кирпича с каменной табличкой, которая возвещала, что мы находимся в опасной близости от Скверной Ямы.

«Берегись, путник!» – призывала она.

– Что еще за Скверная Яма? – поинтересовалась я.

От усталости говорить особенно не хотелось и мыслей в голове осталось совсем мало.

– Раньше в этих местах пропадали люди, поэтому никакие дороги сюда не вели. Вернее, была одна, старая и заброшенная, но по ней предпочитали не ходить, – тут же пояснил Хант, довольный, что может поделиться своими знаниями.

– А при чем тут Скверная Яма? – не поняла я.

– Это старый портал, – пояснил Иоко, оглянувшись. Он бодро шагал впереди и, видимо, совсем не испытывал усталости. – Давным-давно, еще до моего рождения, через этот портал проникали в мир жуткие твари, пожиравшие людей. Вот тогда и поставили столбы, предупреждающие путников об опасности. Портал представлял собой большую яму, полную тьмы, которую нельзя было ни засыпать, ни залить водой. Да и как засыпать портал? Потом Хранители наложили на яму заклятие силы и сумели удержать тварей от проникновения, но дорогу все равно предпочитали обходить стороной.

– А сейчас Яма опасна?

– Сейчас порталы оберегает Хозяин, и он сам наделил силой Валеса, чтобы тот запечатал Яму.

– Валес запечатал Скверную Яму, и поэтому твари больше не проникали сюда? – Я даже остановилась от поразившей меня мысли. – Так нам надо обойти это место, иначе…

Договорить я не успела.

Едва мы миновали последний столб с полуразбитой надписью о том, что надо беречься, как перед нами открылась ровная, словно столешница, равнина, упиравшаяся в невысокую горную гряду с гладкими ровными зубцами. Травы на ней вдруг зашелестели и сразу все склонились к самой земле, и вся равнина словно поникла, поменяла при этом цвет, посветлела и набухла, налилась зловещей тишиной. Воздух замер, стал тяжелым, словно стеклянным.

– Что это? – еле слышно прошептала я.

– Бегите! – крикнул Хант и тут же пропал. Вместе с ним исчезла и Эви.

Лишь Лука остался, дотронулся до моей руки – вернее, попытался дотронуться – и вытянул вперед указательный палец.

Я посмотрела туда, куда он указывал, и наконец увидела Скверную Яму. Она расползалась ровно посередине равнины и разрасталась на глазах. Идеально круглое окно, полное мрака, чернее ночи, гуще самой густой смолы, более зловещее, чем самые зловещие драконы.

Вот тогда я и поняла, почему ее назвали Скверной Ямой. Трудно найти что-либо более скверное!

Я рванулась бежать, но Иоко положил ладонь мне на плечо, покачал головой и очень тихо произнес:

– Не убежишь. От этой твари никто не может убежать. Если уж она тебя обнаружила и задумала вылезти, то настигнет, как бы быстро ты ни работала ногами.

– Что делать?

– Сражаться. Эта тварь смертная, ее можно убить. Я это уже делал.

Мы замерли, не отрывая глаз от жуткого зрелища. И вот показалось первое щупальце. Оно походило на щупальце осьминога, такое же вытянутое, длинное и извивающееся, только гладкое, как пиявка. Оно поползло по примятой траве, увеличиваясь прямо на глазах. Потом появилось второе щупальце, и третье.

– Сколько у него щупальцев? – прошептала я.

– Четыре. И тело без головы. Оно похоже на морскую звезду, только с четырьмя щупальцами. Оно присасывает к себе людей, смачивает своим соком и растворяет. Другими словами, ест людей, – пояснил Иоко и поднял Посох.

Тот сразу же засветился, заискрил, и на обоих его концах появились длинные тонкие лезвия, сияющие голубым светом.

– Убьем его! – решительно сказал Иоко.