Глава пятнадцатая
К моему величайшему удивлению, Геннадием оказался тот самый мужчина, что так лихо опростоволосил сегодня добрую половину банка.
– Слушаю, – сообщил он мне, после того как я вошел в бывший кабинет Силуянова, предварительно, разумеется, постучав в дверь. – Ну?
– Александр Смолин, – немного растерявшись, сказал ему я. – Добрый день.
– Помню, – безопасник взял листок, лежавший перед ним на столе. – Отдел финансового мониторинга, опоздание семь минут. Что дальше?
– А вам Ольга Михайловна по моему поводу еще не звонила? – уточнил я. – Она просто сказала мне…
– Звонила, – кивнул Геннадий. – Но, насколько я понял из ее слов, какая-либо помощь с моей стороны нужна вам не прямо сегодня и сейчас, верно? Речь шла о том, что она вам понадобится через пару дней. Все верно?
– Ну… Да, – признал я.
– Так зачем вы беспокоите меня в данный момент?
Вот тут я прямо-таки впал в ступор. Нет, вопрос мне был понятен. Что на него ответить, неясно.
Не то чтобы я привык к тому, что имя Ряжской обеспечивает мне «зелёный коридор», просто как-то… Непривычно, что ли? По сути, он меня сейчас вежливо и корректно послал куда подальше. Нет, дело знакомое, просто как-то уже подзабытое.
– Вот что, Александр Смолин из отдела финансового мониторинга, идите-ка вы к себе на рабочее место и выполняйте надлежащие служебные обязанности, – властно сообщил мне Геннадий. – И еще. Так и быть, по дружбе я вам дам один полезный совет. Без нужды не шатайтесь по коридорам, не тратьте на обед времени сверх положенного и не бегайте поминутно курить. С сегодняшнего дня это все будет фиксироваться и соответствующим образом отражаться в отчетах моей службы, которые будут отправляться… Куда надо будут отправляться. Я понятно выразился?
– Предельно, – щелкнул каблуками я. – Можно идти?
– Секунду. – Геннадий встал и подошел ко мне. – Вот, карточку возьмите с моим телефоном. Когда будет нужна помощь в означенном вопросе – звоните. Время суток не имеет значения, он включен всегда.
Выйдя из кабинета, я почесал затылок.
Однако. Похоже, у нас сменилась власть – и надолго. Чую, мы Силуянова с его казенным юмором еще не раз добрым словом вспомним.
Да и сокращения не за горами. Знаем мы, куда эти отчеты пойдут и какие выводы на их основании принимать будут. Надо Наташку с Ленкой предупредить, от греха подальше. Заступничество Ряжской на меня распространится точно, а вот на них, по тем делам, что в банке творятся – не факт. Похоже, мои изначальные благотворительные планы медным тазом накрылись. И я не знаю, стану ли, если что, обращаться к ней с лишней просьбой.
А еще… Если бы не мое ведьмачество, то сократили бы меня за милую душу! Как пить дать лететь бы мне в этом случае как голубю белому в синее небушко. Спинным мозгом чую.
Вот только выполнить пожелание сурового Геннадия посидеть и поработать мне толком не удалось. Через час в банк пожаловала досточтимая Яна свет Феликсовна, о чем мне сообщил Косачов, влетевший в кабинет как молния.
– Сашка, – просипел он, вытирая пот со лба. – Вагнеры приехали!
– А почему во множественном числе? – изумился я, откладывая в сторону копию клиентского валютного договора о закупке тигровых креветок у минской фирмы. Должно быть, братья-белорусы их прямо на картофельном поле вылавливают, среди ботвы. – Их к нам пожаловала рать? Надеюсь, они прибыли без коней, доспехов, плащей с крестами на спине и отряда наемных ландскнехтов?
– Они прибыли вдвоем, – Косачов алчно причмокнул. – Яна Вагнер и Петр Вагнер. Сашка, ты мне должен, если ты забыл! И хорошо должен. Давай, дружище, выполняй взятые на себя обязательства!
– Прямо просится фраза: «Выполняй свой долг!» – влезла в разговор Денисенкова.
– Главное, чтобы не супружеский, – добавила от себя Федотова. – Смолин, мы не хотим тебя потерять. Ты только-только стал вызывать у меня хоть какие-то чувства, отличные от материнско-сестринских.
– А, опамятовалась, Федотова, почуяла во мне мужское начало? – я, проходя мимо Наташки ткнул ей пальцами под ребра. – А вот и фиг тебе. Я теперь тебе мстить буду. Я теперь гордый.
– Придет война – хлебушка попросишь, – показала мне язык сослуживица. – Я знаешь какая злопамятная?
– Сашка, время, – Косачов постучал ногтем по стеклышку своих недешевых наручных часов. – Такие люди ждут!
– Люди, люди, – я потянулся. – Кхм… Фрукты, блин, на блюде.
– Там другое слово, – справедливо заметила Ленка. – В поговорке.
– Я джентльмен и нецензурно при дамах не выражаюсь. Хотя, по сути, эти Вагнеры они и есть. Те, кого я словом «фрукты» заменил. Надоели эти тевтоны мне хуже отрыжки.
Бедного Косачова от таких слов всего аж перекорежило.
Но в одном Витька прав – должок за мной значится. И надо его вернуть. Накой мне лишние обязательства? Тем более, что кого-кого, а Вагнеров мне не жалко. Пусть Косачов терзает их зажиточные тушки и кипятит им мозги.
Потому в переговорную мы зашли вместе – я и клиентщик, нацепивший прямо у дверей на себя невероятно радостную и солнечную улыбку. Как ему удается радоваться встрече с клиентом настолько искренне, что даже я, минуту назад слушавший его речи о том, что: «Вагнеры, конечно, уроды еще те, но, блин, у них такие обороты», верю в чистоту его помыслов?
Это талант. Без дураков – это он. Я тоже умею врать клиентам в глаза, но до его филигранного уровня, поднявшего банальную и типовую рекламную ложь на уровень высокого искусства, мне далеко. Полагаю, будь Косачов на моем месте там, в кафе «Костер», то не пришлось бы ему краснеть и выкладывать правду. Он убедил бы Ровнина в том, что приходила никакая не мара, а неприкаянная душа, и тот ему поверил.
– Это кто? – без каких-либо прелюдий и приветствий спросила у меня Яна Феликсовна и ткнула пальцем, на который был надет перстень, украшенный невероятных размером камнем, в сторону клиентщика. – Зачем здесь? Он нам не нужен.
– И вам доброе утро, – ухмыльнулся я и плюхнулся в кресло. – Он нужен. Хотите говорить со мной – сначала выслушайте его.
– Ты не права, Яна, этот молодой человек не полностью лишен манер, – сообщил Яне Феликсовне мужчина, сидящий рядом с ней и неторопливо попивавший кофе. – Он только делает вид, что таков. Ход примитивный, но изредка работает.
Так вот ты какой, Петр Вагнер, таблеточно-ампульный король.
Был он ожидаемо немолод, благообразен, умеренно-бородат, в меру упитан и более всего напоминал бюргера средней руки откуда-нибудь с дюссельдорфщины или мюнхенщины. Ему бы смешную шляпу на голову, штаны на лямках и кружку пива в руку – и как есть типичный немец-перец-колбаса.
– Я рад… – губы Косачова вот-вот должны были треснуть от ширины улыбки, но закончить стартовую, затверженную намертво фразу ему Вагнер не дал, прервав ее в самом начале.
– И мы рады, – сообщил Виктору он, достал из кармана ярко блеснувшую золотистым металлом визитницу, достал из нее глянцевый прямоугольничек и метнул его на стол. – Вот моя карточка. Звонить не надо, говорю сразу, времени на вас у меня не будет. Но можете прислать на электронный адрес свои предложения по обслуживанию, я их рассмотрю. Решение об открытии в вашем банке счетов уже принято, часть оборотов мы сюда переведем. Вашей заслуги тут нет, данное решение принималось на другом уровне, но сопровождение – это тоже важно, равно как и человек, который будет курировать наши интересы в данном учреждении, так что возможность заработать кое-какие комиссионные вы получите. Думаю, на этом все?
Данный вопрос был адресован не Косачову, а мне.
– В расчете? – спросил я у Витьки.
– Полностью, – цапнув карточку со стола, ответил мне тот. – Все вышлю, причем незамедлительно. Поверьте, наш банк – оптимальный выбор для вашей компании.
– Да-да, – одарил Косачова скупой улыбкой Вагнер. – Рад знакомству.
Знакомству. Он даже имя свое Витьке произнести не дал.
Впрочем, моего коллегу это совершенно не смутило, как видно, он к подобному привык. Нет, воистину каждому свое. Я бы так не смог, как он. И еще – честно Косачов свой хлеб зарабатывает. Ведет себя иногда неправильно, но в остальном… Собачья все же у «привлеченцев» работа. Ведь даже не пошлешь никого куда подальше, хотя, наверняка, иногда очень хочется это сделать.
Мой спутник оставил на столе свои визитки, подмигнул мне и покинул переговорную.
– Итак. – Петр допил кофе и беззвучно поставил чашечку на блюдце. – Думаю, представляться нам друг другу не надо, и очерчивать круг вопросов, которые имеет смысл обсудить, тоже.
– Думаю, не надо, – согласился с ним я – Да и обсуждать нечего. У нас с вами нет никаких пересекающихся интересов – ни служебных, ни, тем более, личных. Та услуга, о которой меня просила Яна Феликсовна, насколько я понимаю, выполнена. А более нас ничего не связывает.
Кстати – вот ведь высокие у них отношения! Тогда я как-то не задумался о сути происходящего, а сейчас меня осенило. Блин, она же, выходит, ему все рассказала. И то, что невесть какую жижу в питье подмешала, и зачем это сделала. Не врет Ряжская – любит Яна деньги, если на такое пошла. Из моих знакомых никто так поступить не смог бы, даже безбашенная Маринка.
– Нечасто можно увидеть людей, которые так активно сопротивляются возможности стать немного богаче, – негромко рассмеялся Вагнер. – По идее, вас можно демонстрировать как некий уникум. Скажите, вот такое упорство… Дело непосредственно в нас, или в чем-то еще? Или, может, вы просто не любите немцев как нацию? Я, знаете ли, в молодые годы с подобным сталкивался. Немного, но было.
– Да нет, – немного растерялся я. Подобного националистического поворота разговора я не ожидал. – Немцы и немцы, чего там. Все на одной планете живем. Правда, Меркель эта ваша… Ладно, не об этом речь. Просто – не хочу я популяризировать то, что добыла у меня ваша супруга. Не хочу – и все.
Вагнер сплел пальцы рук в «замок» и с интересом уставился на меня. В переговорной установилось молчание.
– Думаю, дело не в популяризации снадобья, – наконец сообщил мне он. – Вы, Александр, себя лишний раз напоказ не желаете выставлять. Не хотите – и не надо, никто не против. Мы – люди и всегда можем прийти к такому решению, которое будет обоюдовыгодным. И к той форме делового общения, которая устроит всех – и вас, и нас.
– Скажите, а почему вы так вцепились в это зелье? – задал я наконец вопрос, который интересовал меня все сильнее и сильнее. – Есть же масса аналогов, причем с ними уже не надо проходить всякие там тесты, лицензирование и тому подобную тягомотину. Ну не в простоте же компонентов дело?
Супруги переглянулись, и это мне очень не понравилось. Сдается мне, не только в этом зелье дело. Тут что-то другое.
– Знаете, Александр, московский деловой мир – одна большая деревня, – взгляд Петра перестал быть рассеянным, теперь у него были глаза снайпера перед выстрелом. – И новости в нем разносятся быстро. Даже быстрее, чем вы можете себе представить. Вот, например, милейшее существо Зоя Звонарева. Никак она не могла забеременеть. Уж чего только не делала, чего не пробовала!
– Бедная девочка, – без тени сочувствия добавила Яна Феликсовна.
– Да-да, – подтвердил ее супруг. – Я и сам принимал участие в ее судьбе, устраивал в одну швейцарскую клинику, куда без рекомендаций пациентов даже за большие деньги не принимают. Все впустую, даже тамошние мастера руками развели. И тут я узнаю, что она в положении, срок пять недель. И как же это ей удалось?
– И в самом деле – как? – захлопал глазами я.
– А кто ее приятельница? – ехидно прищурившись, спросила у меня Яна Феликсовна.
Тут я и вовсе промолчал, только голову к плечу склонил и дальше стал слушать.
– Ну я и сам отвечу на данный вопрос, – продолжил Вагнер. – Ряжская, Ольга Михайловна. А после я узнаю, что и другая ее подруга излечилась, на этот раз от мигрени, с которой ей даже в профильной франкфуртской клинике помочь не смогли. Так та ее доняла, что бедолага чуть дара речи от боли за последние несколько месяцев не лишилась. А теперь – глядите-ка, эта бывшая больная умчалась с молодым кавалером куда-то в район Карибских островов дайвингом заниматься. Причем глубинное давление ей отныне безразлично. И знаете, Александр, что объединяет эти два случая и еще почти с десяток других?
– Конечно, знаю, – пожал плечами я. – Они все побывали тут, в этой самой переговорке. Это я им всем помог.
– Неожиданно, – огладил бородку Вагнер. – Думал, отпираться станете.
– Зачем? – изумился я. – Какой смысл? Факт есть факт, его доказать проще, чем опровергнуть.
– Вот вам и ответ, – Петр чуть наклонился вперед. – Нам нужно не только то зелье, что заставило меня вспомнить подростковый возраст и реализовать все его эротические мечты. Нам нужно все, Александр. И мы готовы за это платить. Хорошо платить.
– А как насчет доли? – немного насмешливо глянул я на Яну Феликсовну. – Ну чтобы новое название бизнеса звучало как… э-э-э-э… «Вагнер, Вагнер и Смолин»?
– Я оценил юмор, – усмехнулся Петр. – Разумеется – нет. Но если вам угодно устроиться в нашу компанию в качестве сотрудника, то я исключительно «за».
– Надеюсь, должность будет не ниже заместителя генерального директора?
Кроме шуток – вот он, реальный шанс свалить из банка в относительно счастливое будущее. А что? Кабинет выпросить себе можно с видом… Не знаю. На что-нибудь. Опять же любые ингредиенты всегда будут под рукой, бесплатно и без ограничений.
Правда, есть один минус. За это все я соглашусь быть чем-то вроде дойной коровы. Даже не чем-то, а прямо ей. И, к слову, меня довольно быстро забьют сразу после того, как поймут, что выдоить больше нечего.
И этот минус перевешивает все остальное. Хотя я бы все равно не согласился. Ну вот не нравятся мне эти Вагнеры. Нет, может они и неплохие люди, но – не нравятся. Субъективно? На сто процентов. Но я на объективность и не подписывался.
Да и к банку я привык, так что несерьезные это всё мысли.
– Почти, – вместо Петра ответила его жена. – Консультант по особым вопросам. Ну или что-то в этом роде. Александр, ты можешь быть крайне полезен для нашего бизнеса, но это не означает, что перед тобой немедленно откроются врата великих возможностей. Пост в семейном предприятии Вагнеров нельзя получить за красивые глаза, его можно только заработать. Как, впрочем, и в других серьезных компаниях. Так что поменьше читай глянцевые журналы и многотомные фантастические романчики с выдуманными историями успеха. Ах, он сделал нечто необычное и его сразу завалили всем-всем-всем – машина, деньги, большой пост и квартира за счет компании. Какая чушь! Не бывает.
– Все определяет полезность человека, – гораздо более мягким тоном сообщил мне Вагнер. – Мы умеем мотивировать тех, кто представляет интерес для нашего бизнеса, и выбрасывать за борт бездельников, не желающих работать.
– А если я скажу «нет»? Снова и снова? Что тогда?
– Что тогда? – задумался Петр. – Что же тогда… Пока не знаю. Но смею заверить, варианты решения данной задачки найдутся. Как говорили в годы моей молодости: «нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики». Большевиков уже нет, но фраза хорошая и правильная.
– Нет, – решил я прекратить эту беседу, которая, увы, начала меня немного утомлять. – Я не стану с вами сотрудничать. И дело не в том, что мне не нужны деньги. Они всегда нужны. Просто – не хочу. Вот так, без объяснения причин. И еще – поверьте, все равно бы ничего не получилось. Не прошел бы ни один рецепт ни опробирование, ни лицензирование. Или как там у вас это называется? Просто в силу того, что не все строится на науке и технике.
– Яна мне говорила, что вы чародей или что-то вроде этого, – благожелательно произнес Вагнер. – Увы, в это я не верю. Есть наука, другого ничего нет. В то, что вы химик-самоучка – верю. Даже в то, что вы гениальный алхимик, верю. Алхимия – тоже наука. Зелье Фауста, золото из свинца, и так далее. Да это и неважно. Равно как и любые бюрократическо-фармакологические процедуры. Кто-кто, а вы по роду своей службы должны понимать, что одни бумажные формальности всегда улаживаются при помощи других бумажных формальностей, тех, что с водяными знаками. В России живем. Кстати, и отказы особо несговорчивых переговорщиков тоже всегда можно урегулировать. Нет-нет, я не о насилии. Есть масса других методов убеждения, вполне законных. Так что – до скорой встречи.
Ну вот как с такими людьми общаться? Ты им про Фому, они тебе про Ерему.
– Знаете, видимо мне придется аргументировать свой отказ по-другому, – сказал Петру я. – Вы отчего-то не хотите меня слышать. Будь по-вашему. Только не забудьте, что я хотел договориться так, чтобы все остались более-менее довольны.
– С нетерпением жду, – встал с кресла Вагнер. – Так и быть, первый ход за вами. Ну, а потом я сделаю свой.
– Не сделаете, – покачал головой я и успокоил встрепенувшуюся Яну Феликсовну: – Нет-нет, это не угроза. Это констатация факта. До завтра, Петр… Увы, не знаю вашего отчества.
– Францевич, – любезно подсказал мне Вагнер. – Правда, завтра мы вряд ли увидимся. Рано утром я улетаю в Цюрих, на симпозиум.
– Не улетаете, – покачал головой я. – Боюсь, ничего не получится с симпозиумом. Думаю, завтра утром мы встретимся здесь же и продолжим эту беседу.
Я помахал им ладошкой и вышел из переговорной, но к себе не пошел. Надо будет дождаться, пока они уйдут, и пошарить на том кресле, где он сидел, да и около него. Волос Яны Феликсовны – это хорошо. Но если бы еще и его раздобыть! Двойной удар – двойной Ван Дамм! Блин, какая чепуха иногда в голову лезет! И вообще – надо притормаживать, а то скоро с этим коллекционированием волос я в Жана Батиста Гренуя из романа Зюскинда превращусь.
А ведь есть чашка, там, должно быть, осталась его слюна, которую, если верить книге, при правильном подходе можно использовать даже эффективней, чем волос, но мне не до конца понятно, как ее оттуда собрать. Да и брезгливо, если начистоту. Это даже более веский довод, чем затруднения в сборе исходного материала. Бррр, даже думать противно на эту тему!
Но, вообще-то, самый лучший вариант для подобных вещей, это, конечно же, кровь. Имея на руках хотя бы каплю крови того человека, которому ты хочешь испортить жизнь, добиться можно очень многого. Даже его смерти.
Правда, все мои предшественники в один голос советуют быть очень и очень аккуратным в работе с кровью, и намекают на какие-то нехорошие последствия этого шага. Но вот только не пишут, какие именно они могут быть, эти самые последствия. А – зря. Вот если я узнаю, что там к чему, то напишу про это подробно и начистоту.
Кстати, и Нифонтов еще летом меня предупреждал о том, что играми с кровью увлекаться не стоит, а ему в этом вопросе верить можно. Если я не ошибаюсь, речь шла о том, что кто-то из наших настолько увлекся темой крови, что устроил где-то на югах бойню, которую еле смогли остановить.
Ну мне такое не грозит. Я человек мирный и зла никому не желаю. Главное, не загонять меня в угол.
С этого мысли перескочили на Морану, которая как раз действовала по уму, давая мне возможность маневра.
Вот все-таки интересно, отчего ведьмаки не хотели ей служить? Версия Ровнина была красива и элегантна, но, увы, не внушала мне должного доверия. Во-первых, потому что он был из отдела «15-К», а они там все хитрюшки жуткие. Во-вторых, потому как он мог и не владеть объективной информацией. Он же судил со своей колокольни.
Нет, все-таки плохо жить на свете без учителя-наставника. Нет возможности припасть к первоисточнику.
Хотя… Есть у меня один если не первоисточник, что кладезь знаний точно. Не хотел я его беспокоить, но, как видно, придется. Тем более что погода за окном разгулялась и дорожки на кладбище, надеюсь, к вечеру подсохнут. Да и повод у меня есть. Пусть условный – но есть. Проведать друга перед зимой и заранее поздравить со всеми праздниками. Ну, с другом я, конечно, погорячился, но тем не менее.
Как ни странно, я на самом деле соскучился по тишине темных кладбищенских аллей, и тому состоянию сопричастности к миру мертвых, которое меня там охватывало. Как видно, та часть меня, которая уже не была человеком, требовала своего. Хотя – чего удивляться? Моя судьба – Ходящий близ Смерти, и где мне еще чувствовать себя своим, как не в ее исконных владениях?
Опять же – не удивлюсь, если господин Вагнер часикам к двум-трем ночи изрядно изменит свою материалистическую точку зрения и начнет меня разыскивать. Да и толстовские убеждения, которыми он так бравировал, тоже могут отказать, когда его женушка будет пучить глаза и задыхаться. В такие моменты, как известно, любые средства хороши. Ну а понять, откуда ноги растут, ему будет несложно. Да и Яна Феликсовна, я так думаю, вспомнит свой волос, что с плеча мной снят был.
Да, надо бы Ряжской звякнуть, предупредить о том, что ее тоже могут в ночи побеспокоить. Причем, возможно, даже дважды. В первый раз, чтобы адрес узнать побыстрее, а во второй, когда меня дома не застанут и найти на телефоне не смогут. Возможно, я ошибаюсь и переоцениваю свою значимость, но, сдается мне, все же начнет Петр Францевич ей названивать. А кому еще? Больше некому.
А я буду на кладбище. Оттуда и на работу поеду. Где-где, а там-то меня никто не найдет. На свое счастье. Не знаю, откуда у меня есть такая уверенность, но точно знаю – если кто-то из смертных там задумает причинить мне вред, то это будет очень, очень большой ошибкой с его стороны. И дело не только в покровительстве Хозяина.
Разумеется, есть еще риски того, что этот самый Вагнер после того, как все кончится, может захотеть со мной счеты свести. Например – ноги переломать или череп пробить. Не та я персона, чтобы со мной на равных бороться, это мне предельно ясно. Самооценка у меня подросла, но не настолько, чтобы бессовестно себе льстить.
Но, думаю, до такого не дойдет. Перепугается он нынче ночью изрядно, а завтра… Завтра будет завтра.
Кстати – забавно будет, если все совсем по другому сценарию пойдет. А что если он не только за жену не испугается, а еще начнет приговаривать: «Ну! Ну, давай же, Яночка! Пора тебе к мамочке, туда, за белое облачко, за желтую луну, в Eden Himmelreich». Я вообще немецкий не учил, но как звучит по-ихнему «царство небесное» знаю. И еще несколько слов, преимущественно непристойных. Там, в принципе, любые слова звучат или как ругательства, или как команды. Даже самые безобидные из них.
А что, такое тоже возможно. Супруга ему, прямо скажем, досталась та еще. Внешне симпатичная, но характер как у Малюты Скуратова. Так что как бы он ей еще и подушкой не помог.
В курсе я про нравы этой самой бизнес-элиты, наслушался рассказов кредитников и операционистов. А уж они-то все видели, все знают.
В общем – веселился я про себя изрядно, представляя события грядущей ночи. И даже тот факт, что никакого крючочка, на который я мог бы подцепить мужскую половину семейства Вагнеров, я не нашел, настроение мне не портил.
За работу по призыву лихоманки я принялся аж за полночь. Ну а куда спешить? Пусть госпожа Вагнер баиньки ляжет, пусть безмятежно посапывает, грезя о горе золота, потому что тогда страх от внезапно навалившейся на нее хвори будет куда сильнее. Это не ведьмачество, это голая психология. Человек со сна уязвим сильнее некуда, и, в большинстве случаев, эта паника нарастает с осознанием непонимания происходящего. Знаю, что фраза звучит жутко, но, по сути, так оно и есть.
Еще я поразмышлял о том, какую же из сестер призвать. Сначала вроде остановился на Грынуше-грудее, а потом как-то засомневался – может, кого похуже на супругу Петра Францевича напустить? Жалко мне ее не было совершенно, потому совесть молчала.
Вообще-то их, сестер-лихоманок, аж двенадцать. Самую старшую из них и, по совместительству, самую лютую до человечьего горя зовут Кумоха. Она насылает весеннюю избыву-простуду. Проще говоря – весенний грипп, тот, что самый тяжкий, переходящий в ангину или, того хуже, в воспаление легких. Кто болел таким – тот поймет. Сейчас и с антибиотиками эдакую напасть пережить нелегко, а в старые времена, полагаю, народ мёр будь здоров как.
Но самая страшная из сестер не она. Самая страшная – Невея-огнеястра, та, что «антонов огонь» на людей насылает. Проще говоря – гангрену и все от нее производное. Как писал ведьмак Евпл, который, похоже, немало промышлял целительством: «Аще она до тела человечьего притягнула, то живота тому горемыке нет».
Я немного подумал и решил, что за страх Вагнер мне мстить, может, и не станет, а вот за супружнину смерть, страшную да лютую, «обратку» включит непременно.
Остальные сестры были попроще. Условно, разумеется. Пухнея ведала разнообразными «жирянками» и отеками, Корчея отвечала за эпилепсию и аналогичные напасти, Знобея за ломоту костную и лихорадки, Глядея за непрестанную бессонницу и следующее за ней безумие. Кстати, последняя для моей цели подходила почти идеально, но очень уж это процесс не быстрый. Тут дней пять надо, чтобы Яну Феликсовну как следует скрутило, а у меня столько нет. За это время семейство Вагнеров меня достанет до печени. Да и бяку какую-то мне Петр Францевич обещал, не хотелось бы до нее доводить.
В общем, перебрал я всех сестриц и понял, что Грынуша-Грудея все-таки идеальный выбор. Не очень опасна по сути своей, но при этом сработать должна впечатляюще. В груди у Яны Феликсовны должно сдавить «аки наковальную дуру кузнечную на грудну жилу поставити да там и оставити», добавим сюда «харкание пенное», да еще и «хрипун давильный». Уж не знаю, что за хрипун такой, но звучит здорово.
Все необходимые компоненты у меня были уже подобраны. Предвидя подобное развитие событий, я еще пару дней назад отложил в сторонку корень росянки, толченые листья лесного ореха, взятые на исходе лета, душицу для усиления эффекта, и все остальное прочее. Ну и, конечно, веточку золотой розги, для подстраховки, чтобы эта пакость, грешным делом, потом ко мне не привязалась. Хорошая штука эта золотая розга, доложу я вам. Мощнейший щит от подобных созданий. Кстати, ей ведь и от порчи спасаются, мне про это Вавила Силыч рассказал. Только непонятно, чего раньше молчал.
Он, кстати, тоже находился здесь, на кухне, и, вздыхая, наблюдал за моими приготовлениями. Что к чему он уже понял, но молчал, подав голос только тогда, когда я взял в руки мешочек с могильной землей.
– Александр, может, не надо? – спросил он у меня. – В прошлый-то раз как неладно получилось, вспомни.
– Не надо? – я посмотрел на мешочек и убрал его обратно, в кожаный короб с массой отделений, который я завел специально для хранения трав и всего прочего, что помогало мне в моих новых занятиях. Дорого он мне встал, но оно того стоило – Да, пожалуй что и не надо. Это уже крайность, согласен.
Могильная земля придавала сестрам-лихоманкам особую силу, она давала им возможность забрать жизнь того, в кого они вцепились, быстрее, чем обычно. У меня же нет цели убивать настырную бизнес-леди. Мне ее надо всего лишь припугнуть.
– Да я вообще, – объяснил мне подъездный. – С людьми ведь по-людски надо договариваться, это-то к чему?
– Вавила Силыч, и рад бы по-людски, – приложил руки к сердцу я. – Да не хотят они меня слышать, понимаешь? А вот запрячь как Савраску и загонять до смерти очень желают. Оно мне надо?
– Нет, так-то конечно, – признал подъездный. – Так никто не хочет.
– То-то и оно, – изрек я. – Родька, паразит, ты где шаришься?
– Пять минуточек, хозяин! – проорал слуга из комнаты. – Ну надо же глянуть, убьет Дениска этого гада или нет?
Родька подсел на криминальные сериалы. Они ему нравились тем, что говорили в них мало, а всё большей частью либо стреляли, либо дрались, либо ели.
– Охти мне! – и в самом деле, через пять минут он влетел на кухню, весь взъерошенный. – Застрелил он этого лиходея заугольного! Но Колю-то, Колю подставил как! Да и старшой их, Серегей, не одобрил его, нет! Но лично я…
– Лично ты завтра без телевизора останешься, – пообещал я ему. – Мы тут сидим, его ждем, а он там кино смотрит!
– Вона! – Родька и в самом деле успел забраться на стол, занять свое место, схватить плошку, а теперь преданно пучил глаза, демонстрируя мне свою готовность к чему угодно. – Командуй, хозяин!
– Орел, – сообщил я Вавиле Силычу. – Краса и гордость!
Тот только ухмыльнулся, понимая, что я шутки шучу.
– Начинаем? – спросил Родька и поднял вверх пестик.
– Листья ореха, шесть штук, – скомандовал я. – Понеслась!
Дело спорилось, уже минут через сорок я снял с огня и перелил бурую, вонючую и дико неаппетитно выглядящую жижу в глиняную плошку, после опустил туда волос и начал начитывать заклятие.
Как только зазвучали первые слова, жижа еще и булькать начала, словно закипая, в кухне стало ощутимо холодно, да еще и запахло чем-то таким… Даже не знаю… Как в больнице, но не лекарствами или там столовой. Это был запах болезни, нездоровья, а может, и смерти.
Вавила Силыч даже поежился на своей табуретке и обхватил плечи руками.
– … терзай, мучь да хладом могильным обдавай. И буде так по слову моему! – закончил я заклятие.
Жижа, которая по мере чтения все более и более убывала из миски, с последними словами испарилась из нее совсем. Или, вернее, буквально втянулась в волос, который один только и остался на дне. Причем он свернулся в колечко и поменял цвет, став седым. Впрочем, не исключено, что как раз наоборот – принял свой естественный цвет. Может, Яна Феликсовна крашеная?
– Получилось? – спросил у меня Вавила Силыч.
– Фиг знает, – передернул плечами я, пинцетом беря волос и отправляя его в полиэтиленовый пакетик. – Скоро узнаем. Если в дверь названивать начнут, а после в нее ногами бить – точно получилось. Жаль, я этого не услышу.
– А ты куда? – удивился подъездный. – В ночь-то?
– На кладбище, – засунул пакетик в рабочую сумку я. – Поеду, меж могилками поброжу, о жизни подумаю. Родька, бездельник, куда ты опять мой телефон засунул? Надо же такси вызвать.
