Глава тринадцатая

– Евгения, – бархатно произнес я в трубку, как только на том конце провода раздался заветный щелчок и негромкое сопение. – Категорически приветствую. Как ваше ничего?

– Чего надо? – просто и прозаично ответила девушка на мою витиеватую фразу. – Если поболтать позвонил – иди в задницу. Я целый день не жрамши, а потому не в духе.

– Приземленное ты существо, Мезенцева, – вздохнул я. – Бездушное. Я ей звоню сказать, что она вчера заставила меня взглянуть на себя другими глазами, что ночь не спал и день о том, чтобы ее голос услышать, мечтал, а мне в ответ – «не жрамши».

– Сейчас трубку повешу, – предупредила меня Женька.

– Не надо, – попросил у нее я. – Не хочешь о чувствах – давай о более прозаических вещах пообщаемся. Жень, а меня убить хотят.

– Тоже мне новость, – фыркнула Мезенцева. – Это всем давно известно. А учитывая то, какая ты язва и зануда, странно, что еще такое маленькое количество людей за твоей головой охотится. Еще немного, и я сама пополню их ряды.

– Не-не, ты не поняла, – совсем уже развеселился я. – Прямо сейчас. Злым колдунством!

– Порчей, – поправил меня Родька. – Порча и волшба – разные вещи.

– Верно-верно, – подтвердил Вавила Силыч.

– Так, стоп, – остановила меня девушка. – Ты сейчас серьезно или это опять шутка юмора в твоем стиле?

– Серьезней некуда, – убрал усмешку из голоса я. – Вот, стою на лестнице, в квартиру опасаюсь заходить. Иглу с какой-то хренью прямо над порогом воткнули, как только я его перешагну, то… Не знаю, что именно произойдет, но точно радоваться будет нечему.

– Плохо, – подытожила Мезенцева.

– Ну да, хорошего мало, – поддержал ее я.

– Да не в этом смысле, – немного нервно произнесла моя собеседница. – Пожрать я не успела. Только сковородку на плиту поставила, тут ты звонишь.

– Слушай, ну если все в это упирается, давай Ровнина наберу, – предложил я. – Тем более что он сам мне предлагал, мол, если что – звони. А ты отдыхай тогда.

– Не вздумай! – переполошилась Женька. – Я сейчас приеду. А, чччерт… Ну через час, точнее.

– Чего так долго? – удивился я. – Время пробок пошло на убыль, Третье транспортное уже едет.

– Это ты у нас богатенький Буратино с финансового Поля Чудес, – буркнула девушка. – А я госслужащая, на такси часто ездить не могу. Потому что если барствовать, то мне в конце месяца из питания останется только кусание собственных локтей. Для фигуры подобное полезно, для продолжительности жизни – нет.

– Жень, вызови такси, а я его здесь оплачу, – предложил я. – Не мудри.

– Благодетель, – притворно всхлипнула собеседница на том конце провода. – Кормилец!

– Женщина, – начал закипать я. – Не хочешь – не надо! Тогда я на самом деле звоню Ровнину, который решит все вопросы адекватней и быстрее чем ты! Я, знаешь ли, тоже хочу есть! И устал как собака. Короче – едешь?

– Еду, – тоже на повышенных тонах ответила Мезенцева. – Но знай – я тебя теперь не люблю еще сильнее, чем раньше!

– Детский сад – штаны на лямках, – прокомментировал я данное высказывание. Правда, уже после того как отключил смартфон.

– Порча не волшба, – подергал меня за брючину Родька. – Ты девку ту, из телефона, не путай. И сам не путайся. Порча – это порча, а волшба…

– Это волшба, – закончил я за него. – Мне это и до того известно было. Хотя, если честно, я особой разницы не вижу.

– Как же, – подал голос Вавила Силыч. – Есть она, и преизрядная. Волшбу далеко не всякий может в ход пустить, а только тот, кто силу должную имеет и умения. А порчу любой навести сможет, было бы желание.

– Прямо любой-любой? – удивился я.

– Если знать как – отчего нет? – подтвердил подъездный. – Правда, сила действия разная будет у порчи или там сглаза. Если зло в человеке велико и желание насолить ближнему тоже – знатная может выйти неприятность. А если нет стремления серьезно нагадить, а так, для баловства кто-то решил пошалить, то и опасаться нечего. Как бы тебе так объяснить… А! Вот! Знающая ворожея может такую порчу на глаз навести, что тот бельмом закроется или вовсе вытечет. Да еще и носовертку до кучи накликает, сопли до колен висеть будут. А девка-дура, которая где-то в интернетах ваших наговор нашла, даже ячмень хороший на око соперницы не посадит. Так, прыщ вскочит, да и все. А то и его не будет.

– Любопытно, – заинтересовался я и снова посмотрел на иголку. – Так значит, эту дрянь мне не ведьма подсунула под дверь? И не колдун какой?

– Ведьма? – Вавила Силыч скрипуче хохотнул. – Откуда ей тут взяться, ведьме? У тебя нож в притолоке торчит, ты забыл? Да и я бы ее сразу почуял, как и колдуна настоящего. Человек это был, человек. Если точнее – женщина средних лет.

– Так ты ее видел? – сразу подобрался я.

– Со спины, – досадливо поморщился подъездный. – Я не сразу понял, что к чему, а когда в окно-то глянул, уходила она уже. По фигуре видно – не девка молодая, а по походке, что не старуха. Стало быть, посередке она как раз, между девкой и бабкой. Лет тридцать – сорок ей. Хотя, с другой стороны, теперь и не поймешь, кто каких лет. Иная девка еще в возраст не войдет, а зад такой отъест, что твои ворота! Вот раньше удобнее было. На плат глянешь – и все ясно сразу. Коли плат яркий – девка. Коли с цветами или же вышивкой – баба. Ну, а коли черный – так вдовица.

Совсем неясно стало. Какой-такой тетке непонятного возраста я так насолить мог, что она мне иголку с порчей в дверь воткнула? По отдельности и то, и другое случиться могло, но чтобы вместе это свелось…

Все страннее и страннее дело поворачивается.

Ничего не понимаю.

На лестничной площадке я ошиваться не стал, спустился вниз и уселся на лавочку возле подъезда. Хорошо хоть дождя не было, а то совсем бы меня грусть-печаль заела.

Мезенцева подкатила к дому минут через пятьдесят, вылезла из машины туча-тучей, и без всяких слов махнула головой – мол, расплатись.

Сдается мне, дело не в том, что она есть хочет и потому так зла. Просто не любит эта девушка не соответствовать самой себе в своих же глазах. «Я со всем справлюсь сама – и все тут», – вот ее лозунг. Она и тогда, после кладбища, меня послала не потому, что я потерянная в ее глазах личность ведьмачьего рода, а исключительно по причине того, что мне довелось увидеть ее страх. Тот, которого быть не должно в принципе, поскольку с ее точки зрения подобное недопустимо. Вот и перепало мне по полной программе тогда.

Бзик у нее на этой почве. И ее верный спутник пистолет из той же оперы, она с его помощью самоутверждается. Короче – старику Фрейду она понравилась бы. Идеальный образец пациента для клинических исследований.

– Ну? – требовательно спросила Мезенцева у меня, когда такси отъехало от подъезда. – Веди, показывай, где тут твоя иголка. Слу-у-ушай, а если я ее сломаю, ты помрешь?

– Чем дольше я с тобой общаюсь, тем мне страшнее думать об эффективности работы правоохранительной системы в Российской Федерации, – без тени шутки произнес я. – Если в ней все станут такие как ты, то такие как мы вымрут.

– В смысле – ведьмаки? – уточнила девушка. – Ну и ладно. Вымрете – и хрен с вами. Мы стоим на страже мирных граждан, а вы не в нашей юрисдикции.

– Давай твоему шефу позвоним? – предложил я. – Думаю, он нас рассудит. Третьего дня мы как раз про что-то подобное говорили, и у него на этот счет была другая точка зрения.

– Почему я даже не удивлена? – презрительно скривилась Евгения. – Чуть что, сразу «шефу позвоним». Ладно, пошли уже. Холодно на улице.

На лестничной площадке она сначала потопталась у входа в мою квартиру с невероятно серьезным видом, внимательно изучила все вокруг, потом, сопя, было собралась схватится за дверную ручку, и тут я не выдержал.

– Правый верхний угол. Жень, во-о-он там. Фонарик дать?

– Сама вижу, – буркнула оперативница, всем своим видом давая понять, что где-где, а тут ей помощь не нужна. – Не мешай, пожалуйста.

Вот ведь вредная девчонка. Ну видно же, что никак она иголку найти не могла. Неудивительно, что у нее даже любовника нет. Теперь-то я Нифонтову верю на все сто.

– Есть такое, – невысокая Мезенцева только что не подпрыгивала, дабы лучше рассмотреть искомый предмет. – Торчит! Слушай, а ты уверен, что на ней порча? Это, часом, не шутка?

– Жень, ты последняя, над кем бы я стал шутить, – снова даже не пришлось кривить душой мне. – Во-первых у тебя нет чувства юмора. У тебя даже с сарказмом и то проблемы.

– Ну-ну, – Женька повернулась ко мне и преувеличенно внимательно стала меня слушать. – А во-вторых?

– У меня нет особой радости вообще с тобой разговаривать, так что – нет, это не шутка.

– Ну тогда ладно. – Евгения обогнула меня и плюхнулась задом на ступеньку. – Сидим, ждем, молчим.

– Если не секрет – чего? – полюбопытствовал я. – У моря погоды?

Девушка сурово сдвинула брови и прижала указательный палец к губам. Я показал ей кулак.

– Вдохновения мы ждем, – попутно изображая пантомиму «ой, как страшно», сообщила все-таки она мне. – Чего же еще?

– Слушай, для подобных целей ты могла бы и не приезжать, – уже всерьез начал сердиться я. – Вон фотку тебе «ммской» я бы послал – да и все!

– Фото – замершая жизнь, – пригладила свои рыжие волосы Мезенцева. – Оно не заменит процедуры личного осмотра места происшествия. Ну и, конечно же, радостные минуты общения с тобой!

Внизу хлопнула дверь, после зажужжал лифт и спустя минуту открыл свои двери на нашем этаже. Из него вышла девушка со смутно знакомым лицом.

– Вика, привет, – встала с лестницы Мезенцева. – Спасибо, что приехала!

Да-да, Вика. Виктория. Вечно хмурая сотрудница отдела, которая в свое время здорово помогла мне на кладбище, тогда, когда я моему ныне покойному наставнику подставу готовил. Она у них вроде как главная по заклинаниям. Что-то вроде эксперта и карманной чародейки в одном флаконе.

Вот Мезенцева! Так вроде дура дурой, а соображает, кого позвать надо.

– Надо – значит надо, – почти равнодушно произнесла Виктория. – Добрый вечер, Александр. Что у вас случилось?

– Порча, – быстро ответил я и ткнул пальцем в сторону двери. – Вон там. Мощная и жуткая.

– Действительно? – Виктория подошла к двери поближе. – Прямо такая уж жуткая? Пока ничего такого не ощущаю. Флюиды хорошей порчи издалека можно уловить, а тут таким и не пахнет.

Сотрудница отдела, как и мы до нее, привстала на «носочки» и провела рукой над тем местом, где торчала иголка, после чего я увидел, как там, в полумраке, на секунду сверкнула маленькая красная искорка.

– Ничего жуткого и тем более мощного, – повернулась девушка к нам с Мезенцевой. – Примитивная работа, я бы сказала – топорная. Поводов для паники нет совершенно. Нет, для обычного человека она могла представлять определенную угрозу, это да, но вы, Александр, даже не почесались бы. Вы ведьмак, вам опасаться нечего. Ваша сила защищает от подобной кустарщины более чем надежно. Жень, и к чему были все эти твои вопли из серии «хватай мешки, вокзал отходит?». Я понимаю, что ты испугалась за нашего общего друга, но не настолько же? Могла бы и просто фотку прислать, не дергая меня из дому.

Даже так? Кто-то за меня, выходит, переживает все же. Приятно. А какой повод для злословия у меня теперь появился!

Но это потом. Сейчас интереснее другое.

– А кто подобное мог сотворить? – я подошел поближе к Виктории. – Ну кто автор этой порчи? Как бы так объяснить…

– Из ваших он или не из ваших? – уточнила чародейка – Нет, не из ваших точно. Это дело рук человеческих. Чистоты плетения нет, защиты нет, заговор на крови девственницы, но сделан так грубо, что аж скулы сводит. Ни один обитатель мира Ночи так бестолково кровь использовать не будет. Тем более такую мощную. Это работа дилетанта, который что-то слышал, что-то видел, но ничегошеньки в процессе наложения порчи не понял. Нет, некий опыт у создателя сего безобразия есть, но мизерный, не более того. Чудо, что вы вообще эту порчу как-то умудрились почуять. Кстати – а как вы ее обнаружили?

– Это мой слуга, – рассеяно ответил я, пытаясь понять, это что же за человек такой мне свинью подкладывает. – Он ее опознал и меня предупредил.

– Слуга? – тоненькие брови Виктории изумленно поднялись вверх. – А, поняла. Мохнатик вроде того, что у нас недавно поселился? Да, это смекалистые ребята, они могут.

– Как Афонька, кстати? – понял, о ком идет речь я. – Обжился? Не пьет?

– При деле, – ответила вместо чародейки Евгения. – Архив наш сторожит, и попутно его в порядок приводит.

– Это хорошо, – я потер щеки ладонями. – И все-таки – кто же мне эту хрюшку подложил, а? И, главное, вводные просто сумасшедшие – это человек, дилетант, но имеющий представление о том, что именно он сотворил. Блин, сейчас башка взорвется.

– Кстати, на это порча и направлена, – впервые на моей памяти улыбнулась Виктория. – Головная боль.

– Чего-то жиденько, – изумилась Мезенцева. – Всего-то? Ладно бы на гниение внутренностей или тому подобное. А тут – головная боль. Пфе!

– Ты просто по молодости не знаешь, что такое постоянная изматывающая головная боль, – холодно объяснила чародейка коллеге. – Непрекращающаяся, все время нарастающая и ничем не купируемая. Это ад на земле. Зубная боль на фоне подобного бедствия детские игры на лужайке.

– Ой, старушка нашлась, – округлила глаза Мезенцева. – У нас разница лет в семь.

Виктория ничего на это ей отвечать не стала, она снова подошла к двери, достала из вместительной дамской сумки, что висела у нее на плече, коробочку, из той извлекла пинцет и уже им вытащила иголку.

– Нет, на редкость слабая работа, – сообщила она мне, повертев иголку перед глазами. – Уровень доморощенных колдунов и ведьм, которые всему учились по интернетным сайтам. Кстати, скорее всего так эта бяка и изготовлена, рецепт откуда-нибудь из сети взят. Что ты так на меня смотришь, Мезенцева? Да, и там кое-что найти можно, представь себе. Причем – работающее. Дураков на свете много, иные сами не понимают, что в свободный доступ выкладывают.

– Однако! – только и смог сказать я.

– Повторюсь – тебе это ничем не грозило, – негромко продолжила Виктория. – Будь ты тем, кем раньше, то послезавтра к вечеру уже бы на стенку лез от боли. Но ты теперь другой, потому не переживай. И еще – молодец твой слуга, похвали его за наблюдательность. Раз об этой безделице предупредил, то чего посерьезней точно не пропустит.

Она достала из сумки маленькую пустую стеклянную пробирку, вынула из ее горлышка деревянную затычку и аккуратно опустила иглу внутрь.

Родька, который, естественно, подслушивал, не мог пропустить таких хороших слов о своей персоне. Он вылез невесть откуда и в пояс поклонился Виктории, поблескивая глазами.

– Какая прелесть, – со слабой улыбкой сообщила нам чародейка. – Еще и воспитанный. Не то что наш Афоня, который не здоровается никогда.

Она присела на корточки и протянула Родьке руку. Тот вытер свою лапку о шерсть и ответил на рукопожатие, да еще и ножкой шаркнул. Было видно, что Виктория ему понравилась, не то что Маринка или Мезенцева.

А у меня в голове все вертелось – «доморощенные колдуны», «доморощенные колдуны». Две женщины и мужчина, амулеты, которые дети Ночи носить сроду не станут, Силуянов…

Что-то крутилось в голове, вот только ухвати мысль за хвостик – и все встанет на свои места.

Чего-то не хватало, чего-то важного, последнего связующего звена.

Стоп!

– Жень, а я ведь знаю, кто на меня охоту объявил, – глупо улыбнувшись, сообщил я оперативнице, которая с усмешкой глядела на Викторию, гладившую Родьку по голове. – Точнее – есть у меня версия, причем более чем состоятельная.

– Излагай, – предложила мне девушка. – Почему не послушать?

– Это они, – я показал на Викторию.

– «Они» – кто? – опешила Женька. – Вика и ее клоны?

– Да нет, – я даже ногой топнул. – Эти самые потомственные колдуны и прочие хироманты-гадальщики. И дело тут не в моей ведьмачьей сущности, потенциальной опасности для человечества и так далее. Все просто и обыденно, аж до скуки. Деньги, Женя, деньги.

– Бредит? – спросила у Вики Мезенцева, та пожала плечами. – Какие деньги, Смолин? Ты мелкая сошка в банке, откуда у тебя деньги? Я имею в виду – большие. Такие, за которые убивают.

– У хозяина есть деньги! – возмутился тут Родька, задетый за живое. – Мы не голодранцы, как некоторые. Те, которые вон себе портки нормальные купить не могут и в рванине ходят! Тьфу!

И он указал коготком на джинсы Евгении, которые согласно тенденциям современной моды имели несколько фигурных прорех в районе колен.

– Болтун – находка для шпиона, – сообщила в никуда Виктория.

– Яблочко от яблони, – заметила Мезенцева и обратилась ко мне: – Прокомментируй слова этого существа, Смолин.

– Во-первых, это не существо, – встал в позу я. – Это мой друг, и его зовут Родион.

Родька подбоченился и выпучил глаза, как бы говоря: «да-да-да».

– Во-вторых, – я замялся. – Ну-у-у, ты просто немного не в курсе. Я тут в последнее время немного промышляю… Как бы так сказать…

– Практической магией, – подсказала мне Виктория. – Верно угадала?

– Не совсем, – уклончиво ответил я. – Магии я не знаю, не мой профиль. Скорее, смесью знахарства и алхимии.

– У нас деньжищ в доме вот такая пачка! – все никак не мог успокоиться Родька, он подбежал к Женьке и дернул ее за штанину. – Вот такая! Во!

И он показал лапками размер пачки, преувеличив его раза в три. Или даже в пять. Вот поганец! Уйдут гостьи – я ему язык вырежу. Черенком ложки, чтобы больнее было.

– Очень интересно, – скрестила руки на груди Мезенцева. – Почку он, значит, продает. Хотелось бы уточнить – чью?

Лязгнула дверь соседней квартиры, из нее высунулась голова Константина.

– Сосед, ты чего шумишь? – спросил он, что-то жуя. – Никак дверь не откроешь? Так ты слесаря, что ли…

– Все нормально, – успокоил я его, достал из кармана куртки ключи и потряс ими в воздухе. – Извини за шум.

– Да я вижу, что нормально, – ухмыльнулся тот. – Я-то ему про слесаря! Ну и правильно, гуляй, пока неженат. Потом все, потом уже таких красоток не вызовешь. У жен нюх как у овчарок, они это дело на раз просекают.

И голова соседа снова скрылась за дверью.

– В первый раз меня за проститутку приняли, – с удивлением сказала Виктория. – Всякое бывало, но такого… Мезенцева, что ты опять пыхтишь как чайник? Это не оскорбление, это комплимент. Это значит, что мы еще не так плохо выглядим и сохранили товарный вид.

– Пошли чайку попьем? – предложил я. – Чего мы тут, на площадке, в самом-то деле?

– Ну да, логово алхимика, – оценила Виктория мою домашнюю лабораторию, только войдя на кухню. – Странно. Я слышала, что ты вроде как Ходящий близ Смерти. Зачем же тогда это все?

– Мы, ведьмаки, народ работящий, – усмехнулся я. – И – многопрофильный. А если честно, пока занимаюсь тем, что хоть как-то получается. Стараюсь пройти от малого к большому. Родька, чайник ставь. Опять же – печеньки-баранки на стол.

– И колбасу с сыром, – потребовала Мезенцева. – Хотя – какая колбаса? У тебя денег полпуда! Икру и осетрину подавай!

– Ты зря так резвишься, – негромко произнесла Виктория. – Вон то милое существо почти дошло до стадии кипения. Обрати внимание, как он на тебя нехорошо смотрит. Я вот не знаю, на что способны слуги ведьмаков и какой мощи проклятия они могут накладывать, но что на это способны – не сомневаюсь.

Тут, я думаю, она переборщила, насчет проклятий, имеется в виду. Но вот остальное – это да. Кружка Евгении досталась с отбитой ручкой и выщербленным краем, уж не знаю, где Родька у меня дома такую нашел, а колбаса, масло и сыр были поставлены на стол максимально далеко от того места, где она пристроилась. И сахарница тоже.

– Итак, – Виктория отпила чаю. – Ты полагаешь, что охоту устроили именно представители псевдомагического цеха?

– Судя по всему – да, – я рассмеялся. – Вот же! Я-то гадаю, психую, даже, чего уж там, побаиваюсь. А тут всего-то матушки Агафьи с белыми магами Атлантиды объединились и конкурента выжить пытаются. И, главное, говорил же мне умный… Ну почти умный человек, что конкуренция у них будь здоров какая, и что они за копейку друг другу глотки грызут! А я его не слушал.

– Вообще, очень похоже на правду, – подумав, сказала Виктория. – Я как-то сталкивалась с этой стороной жизни, все именно так. И – да, подобная примитивная порча – это как раз их уровень. Выше им не подняться, там же нет ни опыта, ни знаний, ни, что главное, природного или приобретенного дара. Без него ничего путного не получится.

– А почему бы им просто стрелка не нанять? – Мезенцева, не обращая внимания на недовольное сопение Родьки, намазала хлеб маслом, положила на него сыр, а на сыр колбасу, после подумала и добавила еще того и другого. – Куда проще и эффективнее. Погоди, так тот твой безопасник… А-а-а-а! Да, и в самом деле все совпадает. А еще становится понятно, как ему мозги до такой степени запорошили. Магии эти граждане не знают, но вот психологи и гипнотизеры они хорошие. А то и просто отличные. И не таких ломали, как твой, как там его… Неважно. Мне Пал Палыч про эту публику тоже рассказывал.

Ну да. Кусочки мозаичной смальты, переставшие быть просто разноцветными камушками, один за другим со щелчками вставали на свои места.

Москва – город большой, но при этом горячие новости по нему разносятся с невероятной скоростью. Профессиональные новости, имеется в виду. В какой-то банк проверка еще не нагрянула, но его конкуренты уже в курсе, что «идут к ним, идут». Причем знают даже фамилию руководителя проверки, то, что «брать на этот раз она будет» и что «за лицензией идут. Капец им».

Сбывается не всегда, но, тем не менее, так есть.

Вот, должно быть, и обо мне такая весть прошуршала по профессиональной среде целителей, колдунов и предсказательниц. Не исключено, что даже суммы гонораров были озвучены, и имена тех, кто мне эти гонорары заплатил. И про то, что я исправно добивался результата там, где они раньше терпели фиаско, тоже стало известно.

А после эти люди поняли, что я пришел за их деньгами и уже начал их к себе подгребать. Пока детской лопаткой, но скоро подгоню экскаватор. Вот тогда они и объединились, забыв прежнюю конкуренцию и разногласия, которые, несомненно, в их цехе присутствуют. Так сказать – перед лицом общего врага.

И начали действовать. Собрали информацию, нашли Силуянова, обработали его как следует, может, и какой дурман в ход пустив, а после натравили на меня. Ну а когда не получилось, запулили следующий шар, в виде порчи.

Не знаю, поняли они, кто я на самом деле, или нет, да это и неважно. Хотя, думаю, что знать о мире Ночи они знают, очень уж близки границы того, чем они занимаются, и моя новая среда обитания. Да и не все там такие, как испанский колдун Максиваксио, есть среди них люди, видящие чуть дальше, чем остальные. Достаточно вспомнить ту же бабушку Сану Раю. Вот только меня они с ним не связали, надо полагать. Все как всегда – люди меряют других по себе. А что у меня получилось то, где они провалились – так это случайность.

Повторюсь – это неважно. Главное, что когда они поймут, что и порча не сработала, то сделают следующий шаг. Причем неизвестно какой. А если и в самом деле плюнут, да и наймут стрелка, чтобы тот мне голову продырявил? Понятное дело, что они сначала не хотели связываться с откровенной уголовщиной такого плана. Заказное убийство штука серьезная, его расследовать будут по полной. Одно дело свихнувшийся сотрудник банка, в состоянии аффекта придушивший коллегу, а после неспособный толком объяснить, что к чему, да к тому же несущий откровенную ересь про демоническую природу убиенного, и совсем другое пальба из оружия. Сейчас не девяностые, закон и порядок какой-никакой присутствует. Но если все аргументы кончатся, они могут и на такое пойти. Бах – и раскину я мозгами по асфальту.

Так что надо думать, как их обогнать.

Но вообще мне изрядно полегчало. Теперь я знал, откуда ноги растут у моих проблем, что дает возможность для маневра. И ответного удара. Поглядим еще, у кого зубы крепче.

Вот ведь. Я чего только не перебирал, сверхъестественные теории строил, а в результате все, как всегда, уперлось в сплошь материальное. Нет, не выжить Моране в нашем современном мире. Никак не выжить. Если уж я, плоть от плоти его, маху дал, то куда ей лезть, с ее замашками и закидонами?

– Искать их надо, – жуя, сказала Женька. – Пока они еще чего не учудили. Вон сделают Сашке дырку в голове – и все.

Она ткнула мне пальцем в лоб и издала звук вроде «пффф».

– И этот человек говорил мне, что слово материально, – хлопнул я ее ладонью по пальцу. – Но в целом у дураков мысли сходятся.

– Женя, а когда Нифонтов возвращается? – спросила Виктория, и благосклонно кивнула Родьке, который подлил ей кипяточку в чашку и пододвинул поближе розетку с вареньем.

Кстати – а откуда у нас варенье? Не было же его?

– Послезавтра вроде, – прочавкала Мезенцева. – Так Олег Георгиевич сказал.

– Послезавтра, – задумчиво произнесла мрачная красавица. – Это хорошо. В самый раз. Впрочем, полагаю, если что, то Александр с этими людьми справится без особых хлопот. Как мне думается, он способен на многое. Да, Александр?

– Вы о чем? – спросил я у нее.

– Сидеть и ждать у моря погоды – это не лучший способ решения имеющихся проблем, – объяснила мне Виктория. – Врага надо знать в лицо.

– Полностью с вами согласен, – подтвердил я. – Как раз думаю, как бы этих поганцев найти. Вот только пока в голову ничего не приходит. Ну не таскаться же по всем магическим салонам с расспросами? Тем более что их в Москве как на бобике блох. В каждой подворотне либо потомственная ведьма, либо великий маг сидят.

– А вот это как раз не очень сложно. – Виктория достала из сумки все ту же стеклянную пробирку. – Хвостик от клубочка я тебе дам, а ты его после разматывай. Ну и Коля тебе, я думаю, поможет. Он к тебе очень хорошо относится. И вон Женя тоже.

– Пальцем не шевельну, – заверила нас Мезенцева, пожирая второй бутерброд.

– Врет. – Виктория вытащила пинцетом иголку. – Не слушайте ее. Она мне сегодня, когда позвонила…

– Бубуб-бубу-у-у! – негодующе пробубнила с набитым ртом Мезенцева. – Бу-у-у-у!

– Молчу-молчу, – усмехнулась Виктория и повертела иголку перед глазами. – Ну до чего же все-таки грубая работа. Ужас. Куда мы катимся? Ведь какие традиции у русской и славянской волшбы, какое прошлое! И вот, на тебе.

Я, кажется, начал понимать, куда она гнет. И если это так, то жизнь станет еще проще. Вот только Нифонтов в этом раскладе будет лишним. Не он мне тут нужен, а кое-кто другой. Кто действует куда эффективней.

Виктория провела ладонью над иголкой и что-то прошептала, что именно, я не разобрал. Секундой позже на кончике иглы, том, что с прорезью для нитки, снова загорелся алый огонек. Губы Виктории опять шевельнулись, глаза сузились, и она снова резко провела ладонью над иглой.

По блестящему в электрическом освещении металлу пробежала красная волна, от окончания иглы к ее острию, и оно на секунду вспыхнуло ярко-белым светом.