Глава двенадцатая
Получилось у меня добыть желаемое. Вышел, так сказать, каменный цветок. Пусть не сразу – но все-таки.
Сначала три раза на выходе я получал, назовем это так, «плацебо». Конечный результат представлял собой серо-зеленоватые кристаллы размером с небольшую горошину. Родька съедал один из них, а после, причмокивая, сообщал:
– Не яд. Но и другого ничего не чую. Эта штука память никому не отобьет. Расслабить живот – расслабит, да и то не наверняка.
После этого я снова изучал список ингредиентов, что-то менял, что-то добавлял, что-то убирал. Понятно ведь, что дело только в них. Нет, если бы то зелье, что я хотел сварганить, было подвязано на заговор или заклятие, то причина неудач не вызывала сомнений. Но здесь-то этого нет. Точнее – подвязано-то оно подвязано, но только на любовную часть. «Пусть эта дева только меня видит, только меня слышит…», ну и так далее. Память в нем даже не упоминалась. Значит, что? Эта стадия процесса существует автономно, сама по себе, и добавлена в данный рецепт до кучи, чтобы нейтрализовать последствия в виде отцов, братьев и дядьев тех девиц, коих развеселый Митрий, предварительно опоив, таскал на сеновал.
Вот только непонятно, как отвязать одну часть от другой.
Я ломал над этим голову почти весь день, и только к вечеру нашел ответ.
«Злат корень». Он же «родиола розовая», если вести речь о сегодняшнем названии данного растения. Часто встречающийся в рецептах компонент, и этот исключением не был.
Я-то полагал, что он относится к любовной части заклятия, потому как почти всегда и почти везде отвечает за стимуляцию работы или половых желез, или надпочечников. Ну и еще глухоту им лечат, точнее, как в книге написано, «тугоухость».
Но я и подумать не мог, что злат корень стимулирует работу памяти. Мне об этом поведал интернет, в который я полез, отчаявшись найти ответ в книге. Решил на всякий случай пробить каждый из компонентов, во избежание. Их в данном рецепте было более двадцати, так что простым перебором из разряда: «этот уберем, этот добавим, авось получится чего» никак не обойтись было.
Кстати – симптоматично. Выходит, что в разрезе информационного поля наше время все-таки старое уделывает одной левой, что бы там ни говорили ортодоксально настроенные сторонники Покона.
Не скажу, что все получилось сразу после того, как я добавил в варево этот недостающий компонент, но все же ближе к ночи воспоследовало.
– Что-то есть, – сообщил мне мой слуга, слизнув с лапы очередной кристаллик, на этот раз, правда, уже радикально желтый. Как видно, злат корень изменил цветовую гамму конечного продукта. – Сам понимаешь, хозяин, что именно не скажу, но есть. Но не яд, этого-то тут нету.
– Прав он, – подтвердил Вавила Силыч, проведя длиннопалой рукой над кристаллами, которые я выложил на маленькое блюдце. – Имеется в них какая-то начинка магическая. Может, и та, что тебе потребна.
– Главное, чтобы не первоначальная, – вздохнул я. – Чтобы опять на меня бросаться женщины не начали. Коли такое еще раз случится в банке, мне точно до конца своих дней не отмыться. И так вон слухи разные ходить начали, а если еще и это… Банковский мир тесен до невозможности, а после крайнего вала цбшных репрессий он еще и узок стал, как одно место. Все всех если и не лично знают, то через знакомых наверняка. Так что даже переход из одного банка в другой вопрос не решит.
– Хозяин, а тебе не плевать на то, что другие говорят? – спросил Родька, выливая из плошки в раковину остатки варочной воды, в которой, собственно, и вызревали желтые кристаллы. – Собаки лают – ветер носит. Денежку платят – да и ладно. А на каждый роток не накинешь платок.
– Умом-то это понимаю, – вздохнул я. – А поделать с собой ничего не могу. Пережитки детства. Нас воспитывали так, понимаешь? Имидж все, важно верно себя позиционировать в обществе, репутация – основа существования в социуме… Ерунда, конечно, полная, но вот только быстро это все из головы не выкинешь. Знаешь, это только в книжках какой-нибудь диванный воин вроде меня хлоп – и сразу из продавца телефонов на Митинском рынке в посланника римского сената превращается. С Цезарем через губу разговаривает, метресс-патрицианок поджуживает и северных варваров гоняет. А так не бывает. Не может из вчерашнего тюфяка легат за один день получиться. Даже если какой-нибудь магией тело из студня в торс «мечта жирдяя» переделать, то склад мышления все равно тот же останется. На перековку сознания время нужно, и очень много. Чтобы из ничего чем-то стать. Вот и у меня так же. Понятно, что начхать мне теперь не только на мнение коллег по работе, но и на саму работу в целом, но рефлексы-то твердят обратное. А вдруг все чего не то подумают, а вдруг мне это боком выйдет? И вертится эта хрень в башке, и вертится, и не выкинешь ты ее оттуда никак, потому что взращивалось такое отношение к жизни в нас десятилетиями.
– Ужас, – сочувственно засопел Родька. – А что такое римский сенат? И кто такие метрессы-патрицианки?
– Организация такая была в старые времена – решил не вдаваться в подробности я и погонял желтые кристаллики по блюдцу, чуть наклонив его. – Однако надо бы провести экспериментальные испытания. Не хочется ждать до завтра. Только на ком? Я, конечно, могу и на себе, но как-то это неспортивно. Сам сделал, сам испытал…
– Марина дома, – отведя глаза в сторону, сообщил мне Вавила Силыч, который традиционно составлял нам компанию. – Час назад пришла.
– И не жалко? – не удержался я от откровенно провокационного вопроса. – А вдруг чего не так пойдет?
Шутки шутками, а если вдруг чего? Снесет ей мое зелье память о последних двух-трех годах – и как тогда быть? С другой стороны – да ничего тогда. Чего для нее принципиально изменится? Все то же самое будет, что и сейчас.
Она бы, кстати, даже раздумывать не стала в аналогичном случае. Сразу бы мне в рот эту пилюльку запихала.
– Ее ни одна холера не возьмет, – заверил меня подъездный. – Она вчера пьяная в ванне заснула. И что? Утонула? Нет. Даже воды не нахлебалась. Зато соседей залила! Теперь у Никишкиных все стены в потеках, а они только-только ремонт сделали.
– Все-все! – замахал руками я. – Понятно. Сейчас джинсы натяну и пойду мстить за никишкинский ремонт.
А вот вторая стадия эксперимента проводилась уже на работе, с учетом недостатков, выявленных ранее.
Работать получившееся зелье работало, но очень уж изрядный отрезок времени убирало из памяти испытуемого. Маринка не только забыла, что я к ней в гости пришел, но и то, как сегодня домой вернулась. После того как препарат сработал, она была уверена, что находится аж в метро!
Видели бы вы ее глаза! И как искренне она убеждала меня в том, что в жизни больше кальян курить не будет, потому что ничего хорошего с ней после этой процедуры не происходит, а одна только хренотень случается! А теперь вот еще и провалы в памяти появились.
Второй раз подвергать ее данному испытанию я не стал, поразмыслив, рассудил, что дело, должно быть, в бадане листовом, после чего сварил новую партию зелья, изрядно уменьшив в нем количество данного компонента, и отложил продолжение тестов до завтрашнего дня. От привычки переживать о том, что будет сказано за моей спиной, я пока не отучился, но вот от излишней сентиментальности потихоньку отвыкаю. Конечно, какие-то особо жесткие сборы или рецепты я на коллегах проверять не стану, опыт с Романовой меня кое-чему научил, но вот милые и безобидные финтифлюшки вроде этих кристаллов… А почему бы и нет?
Получившийся результат меня порадовал. Правда, два раза пришлось выслушать рассказ Наташки о том, как она вчера со свекровью поругалась, после того как та в очередной раз изысканно-афористично объясняла ей, насколько большую ошибку сделал ее сыночек, связавшись с такой прошмандовкой, как она. Но, как по мне, это небольшая плата за успешное завершение дела. Зато выяснил, что при данной дозировке компонентов память испытуемого стирается где-то в радиусе десяти-двенадцати минут. И что бадан, как видно, работает на обе части заклинания Митрия, усиливая и ту, и другую.
Еще я испытал гордость за себя, любимого. В первый раз мне удалось не просто воспроизвести чьи-то готовые наработки, а практически создать что-то свое. Ну, может, и не создать, но все-таки, все-таки… Шаг вперед есть шаг вперед.
Плюс в моей копилке появился очень и очень полезный товар, как и было сказано выше. Правда, тут следует быть очень осторожным в его реализации, больно сфера применения у него может быть разная. Как бы крайним, если что, не оказаться.
Мало того – вечером появился еще один аргумент, подкрепивший эти мои размышления. Вечером в банк заявилась Яна Феликсовна, как всегда подтянутая и немного надменная.
– Александр, я в растерянности, – сообщила она мне вместо «здравствуйте», когда была прикрыта дверь в переговорную и я уселся в кресло напротив нее. – И не только!
– Не только в растерянности? – уточнил я. – Или не только вы пребываете в ней?
– Не только я. – Яна Феликсовна достала из сумочки знакомый мне пузырек, уровень жидкости в котором изрядно уменьшился, и поставила его на стол. – В растерянности ряд сотрудников компании моего мужа. Отменных, замечу, фармацевтов и химиков.
– Разобрали зелье на запчасти, – понимающе кивнул я. – А после снова собрали. И, что обидно, оно не работает?
– Именно так, – подтвердила визитерша.
– Ай-яй-яй, – покачал головой я. – А как же защита интеллектуальной собственности? Моей, имеется в виду? Хотели скопировать рецепт и выдать за свой?
– Сначала нет, – даже не смутилась женщина. – Я, разумеется, доверяю словам Ольги, но давать своему Петеру невесть какое снадобье… Поймите меня правильно, Саша.
– Согласен, – признал ее правоту я. – Но потом-то?
– А потом оно сработало так, как вы сказали, – глаза Яны Феликсовны подернулись поволокой. – Да еще как! Такого даже в институтские времена с нами не было. И что особенно любопытно – состав-то простенький, причем совершенно без химических добавок. В отличие от препаратов, направленных на усиление мужской… Ну, вы поняли?
– Понял-понял, – покивал я. – И?
– Себестоимость копеечная выходит, потому что компоненты наипростейшие, – женщина облизала губы. – При правильной постановке дела и хорошей рекламной компании на данном лекарстве можно поиметь хороший гешефт. Саша, это бизнес, деньги можно и нужно делать на всем.
– Но? – не скрывая иронии, заулыбался я.
– Но… – Яна Феликсовна недовольно сморщилась. – Ничего не получилось. Повторюсь – ваш образец разобрали на молекулы и повторили в точности. И – не функционирует, хоть проверяли его на десятке подопытных. Я и премию своим умникам обещала, и увольнение – все впустую. Ваш работает, а их – нет.
Что примечательно – бизнес-леди была абсолютно искренней в своем негодовании. Сам факт того, что данный рассказ, по сути своей, повествует о том, как она хотела обокрасть меня и почему у нее это не получилось, Яну Феликсовну явно не волновал.
– Два вопроса, Саша, – веско подытожила она. – Почему? И – сколько?
– Почему-почему? – задумчиво пропел я, сложил руки на животе, сплел пальцы в «замок» и мило улыбнулся. – Потому. Так бывает.
– Александр, шутки, ирония – это все очень мило, – жестко произнесла визитерша. – Сейчас речь идет о деньгах. Не скажу, что о гигантских или даже просто о больших, ваше средство не панацея от всех хворей, или хотя бы тех, которые являются мировым бедствием. Но все равно это деньги. Большие состояния не возникают вдруг, они являются плодом длительного труда, правонарушений различной степени тяжести и бережливого отношения к каждой копеечке. Потому давайте уже добавим в наш разговор серьезности и перейдем к условиям. Повторю свой вопрос – сколько? Сколько вы хотите за финальную часть рецепта?
– Не продается, – без тени улыбки сообщил я женщине. – И прошу больше эту тему в наших беседах не поднимать. А то ведь и бесед никаких не будет.
Вот так и отдай результат вчерашних бдений в подобные руки. Его тоже разберут на молекулы и повторят. И он будет работать, потому что не закрыт заклятием или наговором. Хуже, чем у меня, менее эффективно – но будет. Вывод – рано мне еще себя нахваливать, потому как дальше собственного носа не вижу. А судьбе спасибо за то, что предупредила о возможной ошибке.
Что же до предложения Яны Феликсовны… Заманчиво. Легкие деньги, по сути. Вот только не хочу я с ней работать. Очень уж жадна да властна. Поручусь, что следующей ступенькой разговора будет вопрос о том, какие еще интересные штучки есть у меня в ассортименте, и сколько я за них хочу.
И кончится это все очень плохо. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем думает женщина, сидящая напротив. Выдоить меня как корову, а после списать в архив, предварительно предупредив о том, чтобы я нигде даже не отсвечивал. Или вовсе прикопать где-нибудь в Подмосковье, чтобы, грешным делом, конкурентам рецептуру не слил. Фармакологический бизнес один из самых прибыльных и самых жестоких в мире, хуже даже продуктового. В нем крутятся гигантские деньги, а потому слабым там не место. И людям со стороны – тоже.
Вот только в одно она так и не поверила. Что там, во флаконе, не просто лекарство, созданное по формуле. Она слишком верит в науку и не желает осознавать, что имеется нечто такое, что невозможно будет повторить ни одному из ее умников.
И это тоже может стать проблемой. Ясно ведь, что она от меня не отстанет. Это не разумная и расчетливая Ряжская, которая пошла правильным путем, ища ко мне подходы не напрямую и издалека. Госпожа Вагнер будет действовать по принципу «не мытьем, так катаньем». Видно ведь, что баба жесткая. Хотя, повторюсь, учитывая сферу ее бизнеса, это и не удивительно. Если добром не пойду на контакт, меня всегда можно прихватить по дороге домой, а после вдумчиво разговорить в каком-нибудь уютном помещении без окон и с плохой вентиляцией.
Вот только этого мне и не хватало для полного счастья. Так и знал, что вся эта знахарская практика добром не закончится.
Одно хорошо – здесь хоть понятно, что делать, в отличие от остальных моих заморочек.
Если Яна Феликсовна от уговоров соберется перейти к более решительным действиям, и я это почую, то ей гарантирована веселая жизнь. Такая, что про это долго говорить будут.
Не только банковский круг узок, в бизнес-структурах крупные и средние игроки тоже все друг про друга знают. Если с кем-то что-то происходит, то все в курсе, что именно и за какие грехи. Понятно, что я там не предмет разговора и никогда им не стану, но уверен в том, что Ольга свет Михайловна донесет до нужных ушей, что случилось с Яной Вагнер, и почему так вышло. Имеется в виду до тех, с кем я уже работал и тех, с кем еще предстоит.
– Не люблю говорить банальные вещи, – чуть наклонилась вперед Вагнер. – Но придется. Саша, все продается и все покупается. Вопрос всегда только в цене.
– А бывают еще исключения из правил, – я встал с кресла, поняв, что дальнейший разговор не имеет смысла. – Отнесите меня к ним. Яна Феликсовна, я был рад вам помочь с личной проблемой, но это разовая акция. Заниматься потоковым изготовлением снадобий я не собираюсь. Равно как и создавать серию медикаментозных средств под общим названием «Зелья знахаря Ляксандра». У вас ведь что-то подобное в планах уже есть? Если да – так нет. Это все без меня.
– Если бы можно было без тебя, то я и разговоры эти не вела, а уже выслушивала предложения маркетологов и креативщиков относительно старта продаж нашего нового препарата, – буднично ответила мне Вагнер. – Да еще и посмеялась бы, представляя твое недовольство. Я не ангел, но и ты человечек так себе. Дерьма в тебе много. Но вот беда – ты нужен, без тебя пасьянс не сходится. Потому пару деньков подумай, рассуди, что к чему, определись с ценой и звони. Вот моя карточка. Да, еще важное. Цена должна быть именно ценой. Никаких процентов с продаж, никаких долей, даже не заводи об этом речь. Бизнес Вагнеров – это бизнес Вагнеров. Посторонним там не место, не питай никаких иллюзий на этот счет. Карточку возьми.
– Знал бы – принес сегодня средство от тугоухости, – подавив зевок (естественно притворный), сообщил Яне Феликсовне я. – Мне неинтересно ваше предложение. И мне не нужна ваша карточка, нам не о чем говорить. Услышьте меня, пожалуйста. И сразу просьба – не надо больше сюда приходить. И Ряжская меня на этот раз не упросит, предупреждаю сразу.
– Маленький, – почти ласково проворковала бизнес-леди. – Ты даже не представляешь, какое количество средств есть для того, чтобы убедить несговорчивого потенциального партнера в своей правоте. Нет-нет, я сейчас не о бандитах или насилии, это все прошлое, такой ерундой никто в наши дни не занимается. Есть другие способы, более чем эффективные. Это я с тобой говорю, что-то объяснить пытаюсь. Но если мы не найдем точек соприкосновения, то в дело вступит мой муж. Его, как ты понимаешь, тоже заинтересовала коммерческая сторона вопроса, связанного с твоим зельем. И, поверь…
– Не надо, – я говорил тихо, почти шептал. – Не надо всего этого, Яна Феликсовна. Поймите одну простую вещь – я умею не только исцелять. Больше скажу – все эти зелья самая слабая сторона моих познаний. И не дай вам бог узнать, что у меня еще в закромах есть. И вашему мужу тоже.
– Это угроза?
– Это предупреждение, – произнес я и скривился. – Тьфу. Как в каком-то скверном фильме диалог получился, даже противно стало.
И я вышел из переговорки, потому что дальше беседа в любом случае зашла бы в тупик.
Надеюсь, у нее хватит ума понять то, что я хотел сказать. А если нет – то ей же хуже. Волос ее у меня есть, так что данную раздачу я уже, считай, выиграл. Напущу на нее какую-то из сестер-лихоманок, заклинание их призыва у меня в книге есть. Какую-нибудь такую, чтобы было понятно, что это не просто грипп или ОРЗ. Грынушу-грудею напущу или Глухею. А может, и вовсе Глядею, чтобы утром встала, а света белого и нет, ночь кругом сплошная. И будет она ее терзать до тех пор, пока я не скомандую лихоманке «фу» и волос не сожгу.
И вся фармакологическая империя госпожи Вагнер не поможет ей в излечении данной хвори. Вообще никак.
Правда, тут и «ответку» схлопотать недолго, в виде тяжелых кулаков сотрудников их безопасности, потому, пожалуй, надо сразу и этот угол обстрела прикрыть. Заранее. От греха. Так сказать – нанести превентивный удар.
Я спустился в цокольный этаж, с удовлетворением убедился в том, что обеденная комната пуста, и набрал госпожу Ряжскую.
– Да, – после первого же гудка отозвалась она. – Саша, говори, но быстро. Я на благотворительном мероприятии, мне скоро речь говорить и чек вручать.
– Так особо говорить и нечего, – бодро протараторил я. – Спасибо вам, Ольга Михайловна, за те знакомства, что вы мне подбрасываете! Не люди от вас приходят, а чистое золото. Душа радуется!
– Судя по количеству яда в голосе, опять у нас с тобой все не слава богу, – спокойно отметила женщина. – Ладно, отправлю Жанну первой, сама за ней пойду. Я перезвоню буквально через пару секунд.
Обманула. Перезвонила минут через десять, я за это время успел сначала коварно стащить и сожрать чей-то вишневый йогурт, а после еще и несколько печенек. Сам-то я сегодня ничего съестного не принес. Забыл с этой суетой о желудке. Непорядок.
В «МакДак» арбатский сходить, что ли? Девчуль заодно порадовать.
– Извини, – сказала мне Ряжская, когда я ответил на вызов. – Пришлось все-таки первой идти выступать. Мы генеральные спонсоры этого проекта… Ладно, это тебе неинтересно. Что там у тебя опять произошло? Только давай сразу к делу, без этих твоих упражнений в остроумии. Ясно, четко, детально. Слушаю.
Что, я правда так несмешно шучу? Уже вторая дама высшего бизнес-света мне про это сегодня говорит.
Может, просто им глубины моего юмора недоступны? Остальным-то нравится.
Ладно, чего бы генерального спонсора чего-то там не уважить. Детально – так детально.
И я выложил всю суть нашего разговора с госпожой Вагнер почти в том виде, как оно случилось на самом деле. Разве что только маленько сгустил краски, рассказывая о ее роли в беседе, и сделал себя если не невинно оскорбленным агнцем, то добрым и светлым человеком, на которого катят незаслуженную бочку.
– Узнаю Яну, – дослушав, констатировала Ряжская. – Если где-то пахнуло деньгами, она стойку как московская борзая делает. Моя вина, не учла данного нюанса, знакомя ее с тобой. Могла бы и предусмотреть. Но ты не волнуйся, я с ней поговорю.
– Не думаю, что разговоры здесь особо помогут, – заметил я. – Она мне показалась более чем самодостаточной дамой, для которой чьи-то пожелания не слишком существенны, особенно если дело касается предполагаемой выгоды. Да и постоять я за себя, если надо смогу. Так, что мало кое-кому не покажется. С другой целью звоню.
– Загнать мне пару шпилек в бок? – не без ехидства осведомилась Ряжская. – Ставь где-нибудь плюсик, получилось.
– Дать маячок, где меня искать, если вдруг пропаду с ваших голубых экранов, – без тени шутки в голосе объяснил я. – Что-то мне подсказывает, что чета Вагнеров в погоне за гешефтом может далеко зайти.
– Но не настолько же, – укоризненно проговорила Ольга Михайловна. – Саша, на дворе не веселые девяностые, такими методами уже никто не пользуется.
Они что, все под копирку разговаривают?
– И тем не менее, – помолчав, сказал я. – Случаи бывают разные, как говаривал один беспечный поросенок. Вы Алеше вашему про это скажите.
– Ладно, – согласилась Ряжская. – А с Яной я все же пообщаюсь. Мы как раз завтра на прием с мужем идем, она с Петром там тоже будет. Причем формальный повод для «фи» у меня есть. Она забыла, что тебя с ней познакомила я, а значит ты… Неважно.
Неважно. Как раз важно. «А значит, ты мой человек» – это вы хотели сказать, Ольга Михайловна, ведь так? Причем это не неосторожная оговорка, все было произнесено вполне себе опосредованно.
Ладно, пусть будет так. Пока – пусть будет.
– Мне еще хотелось бы донести до нее, что она может потерять больше, чем приобрести, – тщательно взвешивая слова, произнес я. – Если начать на меня давить, то я могу потерять над собой контроль, и кончится это не очень хорошо. Не стану описывать как именно, но поверьте мне на слово. Я не люблю пугать и стращать, особенно людей, возможности и связи которых значительно превышают мои, но что мне остается делать? Опять же, вы наверняка знаете, кто является самым опасным животным на планете?
– Лев? – предположила Ряжская.
– Не-а. Крыса, загнанная в угол. Она способна на такое, что льву не снилось. И мне очень важно, чтобы госпожа Вагнер поняла, что не надо меня загонять в этот самый угол.
– Главное, что это поняла я, – подумав, сообщила мне Ряжская. – А до нее я это как-нибудь донесу.
На том мы и распрощались. Не знаю, как Ольга Михайловна, а я был доволен случившимся разговором. Он один хрен назревал. Так что где-то я даже был благодарен Яне Феликсовне. Если что – не буду на нее Глядею насылать. Грынушей ограничусь. Все-таки слепота – это очень страшно. Хватит с нее и стремительно прогрессирующей грудной жабы.
Я же не зверь, правда?
Да, вот еще что. Надо будет себе на ближайших выходных сейф купить. Небольшой. Домашний. Книгу в нем хранить и разные полезные приблуды, вроде волос особо дорогих мне людей, как та же Ряжская, например. Тем более что коллекция может и расшириться. Не хотелось бы потерять что-то из нее. Да и денежные знаки тоже не дело хранить просто так, как бог на душу положит, распиханными по разным тайникам в квартире. Пусть в одном месте лежат.
Выбору сейфа я и посветил остаток рабочего дня, а во время дороги домой размышлял, поставить ли мне его просто так, на пол, или все-таки вызвать рабочих и встроить в стену, как делают все приличные люди? В стену, конечно, лучше, но вот выдержит ли вышеупомянутая стена такое вмешательство в себя? Дом у нас не новый, потенциальный кандидат на реновацию, так что как бы Вавилу Силыча безработным не оставить. Он ведь не простит мне этого.
В подобных мыслях я дошел до квартиры и было полез за ключами, но достать их не успел, потому что на меня сразу с двух сторон набросились Родька и Вавила Силыч, наперебой тараторя:
– Не открывай дверь! Не подходи к ней!
У меня даже ключи из рук выпали от неожиданности.
– Вы! Чего? – я даже запинаться начал. – С ума совсем сошли?
– Нельзя-а-а-а! – свистящим шепотом сообщил мне Родька, выпучил свои круглые глаза и потыкал лапой в сторону двери. – Туда – нельзя!
Я посмотрел на дверь. Какая была – такая и осталась. Закрыта вроде. Бомбы не видать. Может, с той стороны, в квартире чего не так?
– Объясните уже, в чем дело? – потребовал я, подбирая ключи и все-таки отступая назад на несколько шагов. – А то говорите загадками.
– Тут показывать надо, – произнес Вавила Силыч, а после замер, прислушиваясь к чему-то. – Родь, вроде сюда едет! А ну, прячься!
Я совсем уж перестал чего-либо понимать, но после сообразил – это подъездный о лифте говорит.
Собственно – его рядом уже не было. И Родька тоже куда-то испарился, я остался на лестничной площадке один.
Лифт на самом деле остановился на нашем этаже, и из него вышел мой сосед из квартиры напротив, Константин.
– Привет, Саш, – бросил он мне, перекладывая пакет с символикой торговой сети «Дикси» из одной руки в другую. – А ты чего тут стоишь? Ждешь кого?
– Да вот, – я демонстративно порылся в сумке, и досадливо поморщился. – Ключи, похоже, на работе оставил. Там все доставал, когда внешний жесткий диск найти не мог, и, по ходу, обратно не все положил. Придется снова на службу ехать.
– Беда, – посочувствовал мне Константин, открывая свою дверь. – Ты же где-то в центре работаешь? Такие петли, да еще в понедельник вечером… Врагу не пожелаешь.
Я печально вздохнул, давая ему понять, как мне невесело.
– Ну, удачки, – приободрил меня сосед и скрылся в своей квартире.
Хлопнула дверь, лязгнул замок.
Нет, все-таки во временах наступившего тотального равнодушия есть свои плюсы. Никто никому не мешает существовать. Прояви Константин сочувствие, свойственное москвичам былых времен, и не выяснил бы я, почему домой мне никак нельзя идти.
А узнать это мне ох как хочется!
Неужто я мадам Вагнер недооценил, и меня дома уже поджидают плечистые ребята с веревками, кляпом и ростовым мешком?
– Ушел, – вылез из какой-то совершенно неприметной дырки под потолком Вавила Силыч, а после шустро сполз по стене на пол. – Родион, ты где есть?
Родька, оказывается, ловко мимикрировал под дверь соседней со мной квартиры, схожей по колеру с его шерстью. То еще зрелище, доложу я вам, когда на ровной дверной поверхности начинают моргать два круглых глаза. Увидишь такое спьяну – навеки завяжешь. Причем без всяких «торпед» и клиник.
– Вернемся к нашим баранам, – потребовал я, а после сказал своему слуге, который завертел головой: – В переносном смысле. Родя, нет тут никаких баранов, это пословица такая! Вавила Силыч, объясни уже – в чем дело?
– Вон, – подъездный показал пальцем на правый верхний край двери. – Смотри. Только трогать даже думать не моги!
– Дверь, – напрягая зрение, сказал я. – Железная. Чуть облезшая. Погоди секунду.
Достав смартфон, я активировал в нем режим фонарика и осветил угол.
– Все тоже самое. И что я увидеть должен?
– На раму смотри, на самый край, – просопел азартно Родька. – Неужто не видишь?
Вижу. И в самом деле там что-то есть. Что-то маленькое поблескивает.
– Игла это, – произнес Вавила Силыч. – И не простая. Порча на ней. Какая именно – не скажу, мы такое не определяем. Но что порча есть – это точно. Открой ты дверь – и все, она твоя.
– Весело, – я осветил иглу поярче, а после даже на цыпочки привстал, чтобы рассмотреть ее получше. – Это что-то новенькое.
– И чего теперь делать будем? – всхлипнул мой слуга. – Домой-то как попасть? Нешто к Маринке этой шалопутной ночевать пойдем?
– Видно будет, – ответил ему я, отошел от двери, выключил в смартфоне фонарик и полез в записную книжку.
