До условленного места – поселка Раково, – мы добрались без потерь. Ни разу здесь не бывал, и мне сначала думалось, что это будет разваленная, давно покинутая деревня, но я ошибся: тут намечалась новая Рублевка, и на огромных участках начали возводить коттеджи, кое-где уже стояли трехметровые заборы с камерами, отсекающими периметр. За таким кирпичным забором обнаружился почти достроенный особняк из газобетона, там имелся цокольный гараж, как нельзя лучше подходящий для длительной отсидки.

– Фонарики включаем, костер не разводим, – распорядился я, раскладывая каремат на полу и усаживаясь на него.

Только сейчас стало ясно, до чего же я вымотался и соскучился по Олесе и детям. Когда приходил домой, она все время меня обнимала и целовала в щеку. Дальше следовало дежурное «Как дела». Если дела были не очень, я рассказывал, а она поддерживала молча, затем следовал сытный ужин. Когда мы встретимся, знаю, что она скажет: «Господи, исхудал, как летний кот! Будешь фаршированный перец?»

Дело за малым: напасть на Институт и разнести его по камешку. Побег Химика и усложнял, и облегчал дело: он нарисовал план Института вместе с потайным ходом, ему известны все уязвимые места этого сооружения. С другой стороны, теперь нас будут ждать. Вопрос только, как скоро они подготовятся. Вряд ли они рассчитывают, что Химик вернется спустя два дня.

Алеша сливался с темнотой подвала, его стало видно, когда он включил налобный фонарь и направил луч на запертые ворота.

– Интересно, какая тут стояла тачка? Сам дом стоит десятки лямов. И куда она, тачка, делась?

– Угнали, – ответил Полковник. – Я помню время, когда мародеры вытаскивали из Зоны негодные машины, где всю электронику убило всплеском, пытались продать по запчастям… Никита, по твоим расчетам, как скоро к нам должен присоединиться Андрей?

– Через день-два. Нет уверенности в его честности. Возможно, придется отбиваться… Короче говоря, нам здесь коротать время два дня, если Химик не объявится, придерживаемся изначального плана. Главное, чтоб нас раньше времени не нашли, тогда возникнут вопросы.

Алеша, запрокинув голову, оперся о стену, и световое пятно от его фонаря переместилось на потолок над входом, где качалась на ветру паутина.

– Карты у кого-нибудь есть? – спросил он. – Просто смотреть в потолок невыносимо.

– Я с огромным удовольствием посплю, – сказал Полковник и завозился с рюкзаком, доставая спальник. – И вам советую восстановить силы. Скоро они нам понадобятся.

– Забавно знать будущее, – вполголоса философствовал Алеша. – Мы должны познакомиться с Зябликом. Интересно, реальность уже изменила направление, или меняются только проплывающие по ней предметы, например мы. Кто должен умереть, тот умрет? Меня такая перспектива не радует. Познакомимся ли мы с Зябликом в этой реальности?..

Будто отвечая на его вопрос, с улицы донесся усиленный громкоговорителем бас:

– Трое в доме! Доложите о себе. Сопротивление бесполезно, вы окружены!

– Вот так номер, – выдохнул Алеша. – Интересно, так и должно быть или это что-то новенькое? Эх, Полковник, не дали тебе поспать! Надо посылать парламентера. Кто пойдет?

– Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать, – я встал, отряхнулся и направился к воротам, говоря на ходу: – Держите оборону. Похоже, придется работать по первому плану.

Полковник поднялся со вздохом и прокомментировал ситуацию:

– Плохо то, что мы здесь в западне. Если будем выбираться, нас перестреляют, как котят. И второго выхода нет. Никита, будь осторожен!

– Если верить Химику, через два дня мы должны умереть, – я шагал вперед и уговаривал себя, умирать чертовски не хотелось, а сейчас у нас были все шансы отправиться на тот свет.

Возле ворот я прижался к стене и прокричал:

– Не стреляйте! Я безоружен, меня зовут Пригоршня, я пришел поговорить!

– С кем же? – или почудилась, или в голосе и правда читалась насмешка.

– С Ганном.

– Тогда почему спрятались, как воры? – теперь я уловил угрозу.

– Мы ждем нашего друга, чтобы предоставить вам доказательства, – прокричал я из укрытия.

– Доказательства чего?

– Угрозы для нас всех.

В громкоговоритель рассмеялись. Логично. На что я рассчитывал? Что поверят моим дурацким россказням? Надо как-то спасать положение. Как?!

– Предлагаю переговоры. Я выйду с поднятыми руками, и мы поговорим.

Не самый безопасный вариант, но другого не дано. С чего я вообще взял, что на штурм Института должен пойти с группировкой Ганна? Может, при другом раскладе я познакомился бы с Зябликом, у которого в запасе отряд отличных бойцов? Реальность изменилась, ее изменил Химик, и от этой мысли сделалось тревожно, я почувствовал себя уязвимым.

– Ладно. Выходи с поднятыми руками, – прогудел кто-то из группировки Ганна. – Стреляю при любом неловком движении, имей в виду!

И как они нас нашли? Мы ж ведь не шумели, костров не разводили. Мысленно перекрестившись и простившись с семьей, я толкнул створку ворот – она со скрежетом приоткрылась. Я высунул руку, затем другую, голову. Время замерло. Бросило в жар, по спине скатилась капля пота. То ли никто не пытался меня убить, то ли пронесло.

Глаза резало от яркого света, и я видел лишь темный силуэт в проеме ворот. Наверняка нас окружили, бойцы слева и справа.

– С поднятыми руками – сюда. Затем лицом к забору, руки за голову.

Я выполнил требование, по ходу движения прозревая во всех смыслах. В меня целился киношного вида мужик в серебристом пиджаке поверх алой рубахи, заправленной в байкерские кожаные штаны с огромной бляхой, черные волосы с прядями седины свешивались до плеч. Где-то я его раньше видел, и напарника его, сморщенного старикана с белесыми глазами, оттененными черными мешками. Череп несоразмерно огромный, обтянутый тонкой желтоватой кожей. Папироса прилепилась к неестественно коричневой губе. И этот тоже до боли знаком. Где же я встречался со странной парочкой? Уж точно не в Зоне, было это гораздо раньше.

Главным у них был здоровенный мужик, похожий на ящера.

Старикан обыскал меня и крикнул:

– Безоружен. Куда его?

Минуту никто не отвечал, потом здоровяк проговорил уже знакомым басом:

– Кто такой? Чего надо?

– Пригоршня. К Бену Ганну пришел, информацию принес.

– Хммм… Сколько вас и чего прятались, а не пришли ко мне сразу?

Вот, значит, как. Меня удостоил вниманием сам Ганн.

– Нас трое. Я друга ждал, Химика, мы вместе хотели к тебе прийти, он знает то, чего не знаю я.

– Вообще интересно. Вы больные? Зачем вам переться – к нам?

– Потому что только вы достаточно отморожены, чтобы помочь нам.

Я так и не обернулся, чтобы рассмотреть Ганна. Он грянул смехом, на два голоса засмеялись его гангстеры. Я и правда выгляжу по-дурацки. Надо было сразу его искать и разговаривать, сейчас мои доводы будут выглядеть, как школьные оправдания. «Меня мама не разбудила, и я опоздал».

– Понимаю, что мои слова звучат странно, но, поверь, это важно. Просто выслушай, а потом делай выводы.

– Я твой бред уже пять драгоценных минут слушаю. Мужики, давайте этого клоуна на допрос.

– А остальных? – спросили из-за спины.

Ганн ненадолго задумался.

– Остальных – завалите. Этот уж больно смешной, интересно, что он на допросе мне споет.

– Если вы сделаете это, то через несколько дней все мы исчезнем. На наше место придут люди без воли…

И снова смех, теперь все трое засмеялись одновременно. Мне тоже хотелось засмеяться – от отчаянья. Но пока оставалась надежда, резких движений я не делал.

– Вы что-нибудь слышали об Институте, который в окрестностях Заднего Двора?

– Ты слышал? – со странным, каким-то птичьим акцентом, проговорил предположительно темноволосый. – Я – ниет. Там делают таких идиотов?

– Ага, – прохрипел старик, дохнул в спину табачным дымом. – Как есть дебил. Я бы его сразу пристрелил. А, Ганн? Что думаешь?

– Думаю, что он может говорить правду. Потому что уж очень нелепы его оправдания. Очень часто правда безумнее любой лжи. Только отчаявшийся псих пойдет к нам за помощью, учитывая, какая у нас репутация. Есть только одна проблемка: нам пофиг все, что творится за пределами Ракова. У нас собственная реальность. А остальной мир пусть горит в аду, он нам не интересен.

Изначально я хотел типа сдать Иггельда, как будто это он выпотрошил схрон Ганна, теперь в моей голове все смешалось, я отчаянно искал выход, но все мои слова падали в пустоту. Как нелепо, как некстати я сюда приперся!

Интересно, как разворачивались события в реальности, которой больше нет? Удалось ли мне уговорить Ганна, или я вообще к нему не пошел? Суда по всему, я встретил Зяблика… Нет-нет, я пошел именно сюда, без Химика мы узнали план строения Института, значит, Зяблик… Странный нелюдимый парень, о котором рассказывал Вуд, тоже ото всех прячется, как и группировка Ганна.

– Мне нужен Зяблик, – брякнул я. – Он подтвердит, что я говорю правду и мы все в опасности.

Кто-то из этой троицы присвистнул. Я все так же стоял лицом к забору и не видел, сколько людей за моей спиной. Наверняка Алеша и Полковник приготовились дать бой и сейчас взяли на мушки гангстеров. Только бы они не начали действовать без команды! У меня появился шанс.

– Если станиет опасно, – снова защебетал темноволосый, он странно коверкал «е», ни разу не слышал такого акцента. – Мы просто отсуда свалием. Наприемиер, ко мние.

– Вы не поймете, что вами управляют, станете добрыми, благостными и законопослушными, – продолжил я капать им на мозги. – Речь идет о ментальном воздействии на ваше сознание. Вы просто лишитесь воли и начнете танцевать под чужую дудку.

– Значиет, свалием прямо сиечас…

– Винс, заткнись! Откуда ты знаешь про Зяблика?

Есть! Я попал в яблочко! Все-таки Зяблик с ними. Выдыхать, конечно, рано, но появился шанс выжить.

– Мне про него сказал Спрут. Думаю, знаете такого, а если не знаете, то слышали. Они со Спрутом вместе были, когда в первый раз испытывали тот артефакт. Тогда что-то пошло не так, и артефакт то ли разрушился, то ли кто-то его уничтожил. Но в этот раз все получится. Спросите у Зяблика, он расскажет. Химик работал в Институте, он скоро приедет и, если интересно, посвятит вас в подробности.

Я повернулся. Сперва увидел черный ствол автомата, глядящий мне в лицо, затем – самого Ганна вблизи. Это было здоровенное человекообразное существо с лицом, напоминающим морду ящерицы: лупоглазое, тонкогубое, ротастое, с крошечным черепом.

Черноволосый Винс в серебристом пиджаке стоял справа от него, лысый старик – слева. Еще двое стояли у стен по обе стороны от ворот в гараж, где готовились к бою Алеша и Полковник.

– Винс, веди этого на допрос, – распорядился Ганн, махнув стволом АК. – Крэнк, позови Зяблика.

Винс вскинул голову, на его лице читалось разочарование, видимо, он жаждал моей крови.

– А сам? – спросил он.

– Не твое дело!

Ганн направился к выходу из двора, я последовал за ним, все так же заведя руки за голову. Винс шагал позади, и от его присутствия становилось не по себе. Странные тут люди, особенно странен кровожадный Винс. А Крэнк чего стоит! У него на лбу кровью написано: «Маньяк». А у Винса: «Убийца-рецидивист». Прав был Вуд, когда советовал не связываться с этой группировкой!

По грязи мы миновали плохо обжитую часть Ракова и очутились в мини-Рублевке с роскошными дворцами и заборами ценой в самолет. Хозяева соревновались друг с другом вышиной и вычурностью заборов, из-за которых выглядывали разноцветные крыши с башенками, куполами, китайские крыши, похожие на перевернутые лодки.

Шагающий впереди Ганн замер, повернулся к нам, приложив палец к губам:

– Тихо! Слышите?

Сперва я услышал только свист ветра, но вскоре донесся едва различимый мерный гул, который то нарастал, то исчезал. Ясно было одно: гул приближался. Он напоминал топот миллионов мутантских лап во время гона, но вскоре стало ясно, что мутанты тут ни при чем, гул этот механический. Я улыбнулся от уха до уха, душа замерла в предвкушении. Так ждут встречи с другом, которого не видел много лет. Так ждут долгожданный отпуск… Нет, сильнее, гораздо сильнее!

Рокот все усиливался, улыбка моя ширилась, росла тревога на лицах гангстеров.

Ай да Химик, ай да молодец! Не обманул, завел Малыша! Сколько я мечтал о броневике, когда был юным, глупым и романтичным! Сколько работал на него, а потом он работал на меня, выручал в передрягах! Сердце забилось чаще. Казалось, что под ногами вибрирует почва…

А вот и он – блестящий вертолетный корпус, отсюда видны выбоины от пуль, тракторная резина вездехода, две огневые точки наверху, которые уже Химик устанавливал. Смотришь на Малыша и понимаешь, что у врага нет шансов. Наполняешься уверенностью, ведь его даже из подствольника не с первого раза разворотишь. Нам не хватало только его – машины с огневой мощью, пуленепробиваемой.

Ганн прицелился в катящий навстречу нам броневик. Винс покрутил головой и прицелился в меня, глаза его распахнулись, на лбу выступила испарина.

– Только не выстрели, пожалуйста, – я попытался улыбнуться. – Это приехал Химик, я ждал его.

Малыш остановился, но мотор Химик не заглушил. За выпуклыми стеклами я различил его силуэт, Вуд Ганна не любил и предпочел сюда не соваться. Боковым зрением я продолжал наблюдать за Ганном. Он все еще целился в броневик, но на его лице расцветала улыбка, глаза сияли. В конце концов он опустил ствол и восторженно прошептал:

– Вот это тачка! Хочу такой. Не знаю, что ты мне собирался предложить, но я согласен оказать тебе услугу в обмен на него, – он указал на Малыша.

Вот это псих! Прав был старина Вуд, Ганн неадекватен, он напоминает бандита из гангстерского фильма, полностью оторванного. Винс не понял, что его босс сменил гнев на милость и непонимающе вертел башкой, переводя взгляд с меня на него. Наконец сообразил, что ветер переменился, и попятился к воротам в цоколь-гараж, где прятались Алеша и Полковник.

– Что ты там собирался мне предложить? – спросил Ганн, глядя на Малыша влюбленными глазами, когда-то и я так же на него смотрел.

– Нам надо посовещаться, – я отодвинул Ганна с дороги и, не оборачиваясь, зашагал к броневику.

Распахнулась дверца с пассажирской стороны, и из салона вывалился Химик, пропустил меня в салон, оперся о корпус машины. Выглядел он так, словно не спал неделю: бледный, под глазами черные круги, бурая с проседью щетина кажется клочковатой и свалявшейся, словно ему не сорок с небольшим, а больше пятидесяти. За рулем сидел Вуд и тарабанил пальцами по рулю, нервно поглядывал по сторонам, угол его века дергался, по всему видно, не в радость ему поездка, однако он зачем-то приперся в логово человека, с которым предпочитал не встречаться.

Я плюхнулся на сиденье, подняв облако пыли, и сердце защемило. Малыша никак нельзя назвать бездушной железякой, потому что в нем часть меня, он – олицетворение времени, когда я был счастлив и свободен… Если разобраться, сейчас я тоже счастлив, но по-другому, то время, когда я мог очертя голову окунуться в приключения, ушло безвозвратно, а ощущение осталось. Как же это называется?.. Фантомные боли. Когда болит рука или нога, которой нет. Я погладил руль, посмотрел на аппарели, управляющие пулеметными точками, их Химик поставил недавно, при мне такого не было.

– Он хочет Малыша, – проговорил я и понял, что мой голос выдает то, что я расстроен, пришлось пояснять: – Понимаю, что другого выбора нет, но это все равно что отдавать своего ребенка чужим людям или любимого пса – на живодерню.

– Очень тебя понимаю, – прошептал Химик, голос его еле шелестел. – Но ты им все равно не пользуешься, а у меня осталось мало времени…

Он смолк, зажал нос и запрокинул голову, сквозь пальцы на рубаху побежала кровь.

– У него обострение, – объяснил Вуд недовольным голосом. – Пришлось подстраховать, вдруг не доехал бы.

Теперь все ясно. Зря я не поверил Химику в первый раз, он и правда болен, и вроде неизлечимо… Черт побери, когда я снова обрел напарника, он собрался на тот свет. Неужели в Зоне нет артефакта, способного исцелить его?

Вспомнился рассказ Химика про Институт. Такой артефакт есть, он может вылечить любую болезнь, но взамен заберет волю, перекроит сознание по желанию нового хозяина. Химик предпочел смерть рабству. Не хотел бы оказаться на его месте, потому что я не имею права выбирать свободу, у меня семья, за которую я в ответе.

Химик вытер окровавленное лицо салфеткой, шмыгнул носом и невесело улыбнулся:

– Да, Пригоршня, это будет мой последний бой. Рецидив только начался, пару дней я должен протянуть… Что там у нас на повестке дня? Отдавать ли Малыша? Ты сам все понимаешь, выбора нет…

– Ни в коем случае не отдавать сразу, – вмешался в разговор Вуд. – Ганн отморозок, он машину заберет, а вас пристрелит. Надо что-то придумать, чтоб не подпускать его к броневику.

– Ты останешься за рулем, мы пойдем на переговоры, если нас не будет долго, уезжай. Думаю, Ганн не станет с нами расправляться, и все у нас срастется. Мы предложим ему Малыша в обмен на помощь.

– Правильно, – кивнул я. – Хорошо, что ты успел, ты сможешь его мотивировать, расскажешь, что за дела творятся под землей, только…

– Не дрейфь, не помру.

Он выпрямился, расправил плечи и расхлябанной походкой направился к Вуду, который ждал в десяти метрах от Малыша, я топал следом, поглядывая по сторонам. Черноволосый странный мужик в серебристом пиджаке поглядывал с подозрением, лысый старик прятался в зарослях травы. Еще двое заняли позицию за стенами недостроенного дома, по обе стороны от ворот в гараж, где прятались Алеша и Полковник.

Они приготовились дать бой и умереть героями, теперь, наверное, выдыхают с облегчением.

Химик протянул руку Ганну, представился, тот ответил на рукопожатие, смерил меня оценивающим взглядом.

– Ты хочешь наш броневик, нам нужна твоя помощь, – начал переговоры Химик, от его болезненности и следа не осталось, это был напористый Химик, которого я знал раньше. – Где бы нам перетереть в более комфортных условиях? Разговор предстоит долгий, но, думаю, мы поладим.

Я указал в места, где засели люди Ганна:

– Мы уже не воюем, правда? Пусть твои бойцы покинут позиции.

Ганн скривился, покачал рептильей головой и прогудел:

– Джокер, Соло, вас заметили, выходите. Крэнк, хватил собирать репья!

Лысый старик зашуршал в траве, поднялся и смачно сплюнул. Остальные решили не попадаться нам на глаза. Ганн указал на черноволосого:

– Ты пойдешь с нами.

– Двое моих людей, которые сейчас в гараже, тоже пойдут с нами.

Известие Ганну не понравилось, он поморщился, но промолчал, я позвал Алешу и Полковника, они вышли, прикрывая глаза от яркого света, с автоматами на изготовку и с рюкзаками. Остановились в десятке метров от Ганна.

– Чего стоите, как сосватанные, – проворчал он, разглядывая темнокожего Алешу, хмыкнул. – Надо же, подводная лодка в степях Украины. Негр – в аномальной Зоне! Ты сюда как, по туристической визе приехал, патент на работу купил?

– Меня зовут Алеша, – проговорил он вкрадчиво и замер, наслаждаясь эффектом: жабьи выпуклые глаза Ганна полезли на лоб. – Я коренной москвич, в Москве родился еще мой прадедушка, Леонид Моисеевич Гольденштейн.

Черноволосый подошел к Алеше и вытаращился так, словно увидел инопланетянина, было заметно, что он желает одного – потрогать Алешу. Он что, негров никогда не видел?

– Он здоров? – черноволосый указал на Алешу прикладом.

Ганн объяснил:

– Винсент гость из другого мира, он дальше Зоны не ходил. Да, Винс, здесь живут такие темнокожие люди.

– А я уж думал, париень обгориел.

Теперь понятно, откуда его тягучий птичий акцент. Интересно, лысый старик – местный рецидивист или тоже попаданец? Над каждым из этих людей витали статьи и сроки. Сразу видно – отморозки. Как минимум убийцы, как максимум – маньяки-потрошители. И черноволосый, и лысый дед кого-то мне напоминали, каких-то киношных персонажей.

Химик упер руки в боки:

– Так что, прямо тут будем говорить?

– Обижаешь, брат! – чтобы продемонстрировать дружественность намерений, Ганн повернулся спиной к нам и зашагал к распахнутым воротам. – Приглашаю разделить трапезу в моем скромном жилище и обсудить детали сделки. Интересно, что вам от меня нужно.

Мы сидели в холле роскошного особняка во второй, обжитой части Ракова, которая запросто посоревновалась бы с Рублевкой, и ждали, когда приведут Зяблика. Пока шли сюда, в доме и окрестностях я видел еще четверых бойцов группировки, раньше думалось, что у Ганна максимум пять человек в банде, теперь стало ясно, что с десяток, и это хорошо. Оставалось надеяться, что группировка беспрекословно подчинится Ганну и пойдет на штурм Института.

Химик узнал в черноволосом гангстере Винсента Вегу из «Криминального чтива», а я в лысом старике, который, как и Винс, был с нами, Голлума из «Властелина колец». Сам Ганн походил на рептилоида, вот же неприятный тип!

Алеша и Полковник расположились на слегка затертом кожаном диване и с удовольствием лакомились сыром, нарезанным с помидорами. Ганн играл бокалом с коньяком, мы с Химиком от пойла отказались, надо было сохранить светлую голову, Винсу и Голлуму он не предлагал выпить.

Химик расселся в кресле, слегка запрокинув голову, он держался молодцом: губы поджаты, на лице безразличие вперемешку с презрением. Так посмотришь на него: просто устал человек, ни за что не скажешь, что он смертельно болен и еле держится…

А может, и не еле держится, ведь я ничего не знаю о лейкозе. Слышал только, что он бывает у детей, они лысенькие лежат в больнице, а потом или выздоравливают, или умирают.

Ганн нервничал, ерзал в кресле, поглядывал на дверь, слишком демонстративно играл с бокалом, забывая пить коньяк. Наконец не выдержал, закурил сигару, потянуло дорогим чуть отсыревшим табаком.

Химик держал ситуацию под контролем и не спешил делиться предложением, он понял, что крупная рыба Ганн уже клюнула, но вытаскивать ее рано, нужно ослабить и загонять, то подтягивая, то ослабляя леску. Молодец Химик, выбрал правильную стратегию, сам я не стал бы действовать так, просто не догадался бы.

Когда привели Зяблика, он оказался глухонемым – вот так сюрприз! Вот в чем секрет его легендарной молчаливости. Пришлось разговаривать с ним письменно. Его посадили между мной и Химиком на второй диван, куда Ганн попросту не влез, и пришлось зачитывать наш «разговор», происходящий на бумаге.

Ганна происходящее вывело из равновесия, он сам не заметил, как из хозяина положения превратился в просящего, теперь главным был Химик. Наверное, все, что сейчас писал Зяблик про эксперимент в подземном Институте, мутации небольшого количества людей в ходе эксперимента, о потайном ходе и количестве сотрудников я уже слышал в той реальности, но не ощущалось дежавю, все происходило заново.

В «беседе» я не участвовал, мне нечего было сказать, я анализировал ситуацию. Для начала Химик решил ознакомить Ганна с положением вещей: вот, есть Институт, там творятся страшные вещи, Зяблик стал его жертвой. Сейчас Иггельд собирается эксперимент повторить, но в больших масштабах. Химик глянул на меня, и я подключился к делу, рассказал о смертельном «молоке», о смерти друга и Литвинове, который мне сперва помог, а потом договорился с Соловьевым и попытался убрать.

Радостное лицо Ганна становилось все более мрачным, он успокоился, окаменел и лишь переводил взгляд с меня на Химика.

Закончив диалог с Зябликом, Химик снова откинулся на спинку дивана и проговорил:

– Вот такие вести мы тебе принесли. Скоро Иггельд пустит импульс, и все мы превратимся в марионеток.

Ганн отреагировал странно, если не сказать по-детски:

– Почему именно мне? Вам не кажется, что я не гожусь на роль спасителя мира?

Я развел руками:

– К тебе направил Спрут. Видимо, потому что только в твоей группировке нет людей, которые, сами того не зная, подчиняются Иггельду.

Химик продолжил:

– Мы собрались брать Институт штурмом и предлагаем тебе присоединиться. Помимо того что вы спасете свои шкуры, вам достанется наш броневик. Я не обещаю, что будет легко, скорее всего, будет смертельно опасно, но нас много, а Иггельд еще не подготовился и не починил излучатель. Предлагаю выдвигаться прямо сейчас, чтобы лишить его шансов. К тому же у нас есть браслеты, которые в случае чего защитят от импульса, – Химик закатил рукав и показал точно такой же, как у меня, браслет.

Ганн потер подбородок, залпом осушил коньяк и налил себе из стеклянной колбы на прикроватном столике, заглотнул кусок ветчины – точно жаба, проглатывающая добычу.

Черноволосый Винс возмутился:

– Нафиег надо! Давайте лучше пиериениесиемся. Напримиер, в мой мир.

Ганн зыркнул на него так, что он замолчал.

– Нечего нам делать в твоей людоедской реальности. Я вас услышал. Мне хочется оставаться собой и рассекать на вашем броневике, умирать – не хочется. Н-да. Воевать тоже не особо тянет, – он поднялся и направился к двери. – Винс, Голлум, зовите всех, надо посовещаться. Плохо, что они не слышали нас сейчас.

Он жестом велел Зяблику подняться, и он тоже последовал к двери.

Мы остались вчетвером в огромном зале с хрустальной люстрой, похожей на огромную медузу из учебника биологии. С минуту все молча думали о своем, первым вскочил Алеша и принялся мерить шагами комнату.

– Черт побери, я на такое не подписывался, я просто хотел немного заработать и помочь хорошим людям!

– Это Зона, детка, – Химик развел руками. – Можешь нас покинуть.

Теперь руками развел Алеша:

– Не могу! Я-то теперь все знаю. Лучше бы не знал.

– Выпей таблетку другого цвета, – посоветовал Химик. – И хватит бегать, от тебя кружится голова.

Возмущенный Алеша рухнул на черный диван и слился с фоном. Пока все думали, как спасти мир, мои мысли были заняты вопросом, как помочь Химику.

– Нельзя все так оставлять, – проговорил я, не понимая, что мыслю вслух. – Химик, должно быть средство…

– «Ведьмин коготь», – кивнул он. – Я им пользовался постоянно, но с каждым разом все труднее отходить от лечения, этот раз меня точно убьет. «Гематоген» – мертвому припарка. Снимает жар, начинаются кровотечения…

– А что, если захватить Институт? Мы его захватим, починим излучатель, и я отправлю тебе импульс на выздоровление безо всякой там команды?

Химик криво усмехнулся, но я заметил, что его глаза вспыхнули надеждой:

– Забавно. Пару дней назад ты готов был меня четвертовать, а теперь согласен ради меня рискнуть. Это вариант, кстати. Остается отнять артефакт у Иггельда, – он задумался, и его улыбка стала шире. – Придется помогать тебе решить дела в большом мире и разобраться с Литвиновым и прочими, это будет сложнее, чем взять Институт.

– Да, я пока об этом не думаю. Скорее всего, придется скрываться вместе с семьей… Но это мелочи, главное, чтоб они были живы.

– Кстати, ты их спрятал?

– Конечно. Ты можешь считать меня дураком… Да что уж там, по части мозгов ты и правда сильнее, но я многому научился за эти годы.

– Заметно, Пригоршня…

Мы говорили, не замечая Алешу и Полковника, смолкли, когда дверь распахнулась и порог переступил Ганн вместе со свитой. Выглядел он грозным и решительным. За ним шагали Винсент, Голлум, мужик с разукрашенным лицом, волосатый здоровяк (то ли от природы мохнат, то ли мутант)… Когда в комнату вошла грудастая брюнетка, каких рисуют на обложках, что говорится, в зобу дыханье сперло. Она уселась на подлокотник кресла, где сидел Винс, закинула ногу за ногу, а этот идиот даже не догадался уступить ей место.

– Давай браслеты, – сразу перешел к делу Ганн, подошел ко мне и протянул руку.

Химик не спешил:

– Я так понимаю, вы принимаете наше предложение?

В холле ждали два лысых мужика: один высокий рыжебородый, другой сбитый, с бородой, похожей на бурую варежку. Варежка вскочил, пожал мне руку:

– Меня зовут Бро, дано задание вооружиться, гоу в оружейную!

Химик переложил это увлекательное занятие на мои плечи. К Институту мы решили ехать на Малыше, потому можно было брать хоть тонну оружия, и стесняться в выборе я не стал, нагреб «калашей», подствольников и патронов к ним, гранат, даже парочку РПГ взял. Позже к нам присоединился Ганн, который взял несколько огнеметов, баллонов с хлором, чтоб «выкурить мышей из норы». Оружейная опустела наполовину, но все равно в ней оставалось много интересного.

Вооружались мы около часа. Поначалу Бро предлагал автоматы, пистолеты, винтовки и скупо давал им характеристики, словно Википедию читал, но когда к нам пришла брюнетка Пуля, чтоб выбрать себе снайперку, Бро расцвел и запорхал вокруг нее. Не будь я женат, сам запорхал бы, но, похоже, мужчинами она не интересовалась: воспринимала невысокого мускулистого Варежку-Бро как назойливое насекомое, а меня – как фон.

Ганн наблюдал за цирком и наконец выдал:

– Бро, попустись уже. А то похож на раздутого индюка. Не даст она тебе, ей красавчики нравятся, пусть и безмозглые наподобие Винса.

– Да, красавчики, – мечтательно протянула она, не глядя на Ганна. – Завидуй молча.

Через час мы упаковались и все собрались в холле, где Ганн зачитывал список оружия, составленный Бро, обсуждал его – вдруг что забыли. Меня волновали две вещи: откуда у Ганна столько оружия? Наверное, забрели в заброшенную воинскую часть и вынесли все, что смогли поднять. Второй вопрос: как помочь Химику, который замер на диване, платком зажимая кровоточащий нос. На его щеках расцвел нездоровый румянец.

Когда в Малыша собрались нести баллоны с хлором, подал голос Химик:

– У них там полно противогазов и склад чуть менее богатый, чем здесь. Чего там только нет, включая ПНВ с инфравизорами. На будут ждать и наверняка наденут противогазы. К тому же у них там мутанты, которые плохо дохнут. Будьте готовы к атаке. На месте Иггельда я вызвал бы к Институту всех верных мне людей, так что берите броники, все равно не на горбу нести.

– А я говорил! – Бро воздел палец и с укоризной посмотрел на Пулю, теперь она сидела в кресле, а Винс уселся на подлокотнике и накручивал на палец прядь ее волос.

– Твои предложения? – поинтересовался Ганн.

Из всех гангстеров он был самым смышленым.

– Ни в коем случае не жечь бар «Три поросенка». Иначе бревнами завалит главный вход, и туда будет не попасть, нам останется караулить выбегающих возле резервного выхода. Внутри охраны мало, мы быстрее с ними справимся, если ударим с двух сторон. Это раз. Два: выдвигаться нужно прямо сейчас, чем быстрее нагрянем, тем меньше у Иггельда будет времени на подготовку.

– Молодец, – одобрила его план Пуля. – Мне нравится.

Зяблик разложил на полу огромную нарисованную вручную карту со схемой Института, Ганн встал прямо на карту, в то место, где Институт, протянул Химику красный фломастер:

– Нарисуй, где здесь огневые точки, их нужно взорвать в первую очередь…

Выдвинулись мы, толком не пообедав, у каждого была рация и сигнальная ракета. Пятеро с нашей стороны, от гангстеров семеро: Ганн-рептилоид, Голлум, Винсент, Пуля. Волосатого детину звали Чуи, рыжего бородача – Соло, мужика с татуированным лицом – Джокер. Не рецидивисты, а сборная команда из Голливуда. Отряд самоубийц, мать его. Впереди медленно ехал, даже скорее крался, Малыш, вел его Вуд, Химик сидел рядом и выбирал маршрут. У него обострилось чутье аномалий, при необходимости Вуд сворачивал.

С броневиком было всяко удобнее: он сминал вырубки своим весом, ездил по деревцам туда-сюда, и мы шли за ним, как пехота за танком. Неуверенность отступила, меня объял мальчишеский азарт, теперь я знал, что все у нас получится! Насчет выжить не знаю, но от Института мы точно камня на камне не оставим, потому что Малыш – единственный механизм в Зоне, его разве что прямым попаданием из подствольника разворотишь. Ну, или из снайперки пробьешь, но не остановишь, потому что собирался он вручную, и все уязвимые части двигателя дополнительно защищены.

Мы планировали добраться до Заднего Двора, вблизи которого Институт, рано утром, чтоб ночью поменьше попадаться на глаза сталкерам, и утром же ударить. Получалось по-дурацки, потому что почти этим же маршрутом Химик добирался до Малыша, а потом ехал к нам, и он несколько раз проделывал один и тот же путь, но иначе никак.

Когда начало смеркаться, мы сгрудились вокруг Малыша, как цыплята возле курицы-наседки. Вуд включил свет, и прожекторы-фары разорвали сгущающуюся мглу. Или показалось, или тени врассыпную бросились с нашей дороги.

Когда началась болотистая местность, Вуд заглушил двигатель, и я с ужасом подумал, что Химик не пережил дороги, но дверца с его стороны распахнулась, и усталым голосом он объявил двухчасовой привал. Я был с ним солидарен – несколько часов сна нас хоть немного восстановят перед финальной битвой. На страже остались разрисованный Джокер и Винс, остальные повалились спать вокруг броневика на небольшом замшелом пригорке.

Засыпая, я думал о том, что раньше не думал о Химике, меня вообще не интересовало, о чем его мысли. Теперь понял, что совершенно не знаю его. Была ли у него мечта? Такая, как у меня, – купить броневичок, купаться в деньгах где-то в Техасе, тискать грудастую блондинку с большими губами. В итоге грудастая блондинка у меня есть, но я не в Техасе, а в скучной Москве. А чего хотел Химик? Постичь секреты Зоны и тайны мироздания? Разбогатеть? Аж интересно стало, но я, конечно же, не спросил, забрал свои мысли в сон.

Когда меня растолкал Винс, еще царила глубокая ночь, тихонько поскрипывал сверчок, в разрывах туч мерцали звезды. Аж засмотрелся, в городе их не увидишь. Над ухом звенел комар, покусанное кровососущими веко не поднималось до конца. Если комары есть, значит, тут хорошее место, не гиблое.

Зарычал двигателем Малыш. Он был громким, звучал, будто ругался.

Когда мы подобрались близко к Институту, я ощутил тревогу, о которой предупреждал Химик, и не поддался панике. Движение людей Ганна тоже стали резкими, нервными, но гангстеры предупреждены, а значит, вооружены. Плохо, что панику рождает инфразвук, от которого не защищают артефакты.

Первым делом мы заложили взрывчатку там, где стояли точки с инфразвуком, попавшиеся нам на пути. Там же Иггельд планировал установить излучатели, через которые собрался транслировать свою волю на всю Зону, но приходилось терпеть воздействие инфразвука, потому что пока свое присутствие обнаруживать рано.

Дальше по плану было минирование огневых точек, туда отправили Зяблика, он помнил, где именно они находились. Вернулся он непривычно довольный, потер руки, кивнул, и Малыш тихонько покатил дальше. Вскоре пришлось его оставить, чтоб не привлекать внимание охраны ревом мотора. Благо был ветер, который трещал в деревьях и относил звук на юг.

Химик выбрался из кабины, твердым шагом направился ко мне и замершему рядом Ганну.

– Я сбежал из Института несколько дней назад, – напомнил он. – На меня началась охота. Иггельд наверняка знает и про тебя, Пригоршня, и о том, что мы с тобой объединимся. Не верит в это, но считается. Так что, скорее всего, нас будут ждать. Действовать надо осторожно, поначалу стрелять с глушителями, тогда, может, получится проникнуть в Институт… Хотя нет, вряд ли. На месте Иггельда я перекодировал бы входную дверь, по-любому ее придется взрывать.

– Как только снимете охрану, сигнализируй по рации, – распорядился Ганн. – Основная ударная группа едет к «Трем поросятам»… Назвали же! Пуля и Джокер занимают позиции возле запасного входа, всех выпускают, потом расстреливают. Если кто-то уходит, не страшно, потом добьем. Зяблик идет на север, он отличный разведчик, если кто пойдет оттуда, даст знать, это мы с ним отдельно обсудим. Всем понятно?

Химик повторил:

– Алеша, Полковник, Пригоршня, Винсент – штурмуете главный вход. Чуи и Соло ждут в засаде с баллонами хлора наготове. Пригоршня и Винс устраняют охрану, остальные прикрывают. Ганн, Вуд, вы остаетесь здесь, как только Зяблик подаст сигнал, взрываем огневые точки. Дальше Пригоршня взрывает входную дверь, все надевают противогазы и начинают штурм, я иду с вами, потому что знаю Институт изнутри.

– Потянешь? – спросил я, Химик улыбнулся:

– Куда ж я денусь.

Его заинтересовало мое предложение активировать арт и послать в мироздание программу с выздоровлением, без подавления чужой воли. Только бы Ганна не заинтересовал артефакт! Тогда он попытается устранить нас и прибрать его к рукам, то-то он приставил к каждому нашему бойцу по своему. Химик, похоже, догадался, потому не позволил разделить нашу команду во время первоначального плана. Уж очень лакомый кусок – артефакт. К тому же Химик сдал Ганну Литвинова и Соловьева, чтоб найти их, много труда не надо. Через них можно распространить свое влияние на весь мир.

На дело мы пошли группами: мы своей группой, гангстеры – своей. Вуду было велено запереться в броневике и никого внутрь не впускать – во избежание. Да, воры держат слово, но отморозкам это западло.

– Химик, – прошептал я, когда мы немного оторвались от группы Ганна. – Тебе не кажется, что нас могут убрать, как только мы доберемся до арта?

– Еще как кажется. Скажи Алеше, я – Полковнику.

Фонарики мы не включали, шли почти ощупью, и Алеша растворялся в темноте. Я схватил его за рюкзак и поделился соображениями. Оказалось, и он, и Полковник подозревали Ганна в корысти, уж очень легко тот согласился идти с нами, невзирая на все риски.

– Без арта в руках мы ему не мешаем, – сказал Химик. – Так что пока опасаться нечего.

Бар «Три поросенка» утопал во тьме, лишь еле тлел над дверью фонарь, работавший на солнечных батарейках. Мы залегли в малиннике, Соло и Чуи с радостью избавились от тяжелых баллонов с хлором. Я и Голлум одновременно посмотрели в инфравизоры, и лысый скрипучим шепотом озвучил увиденное:

– Двое возле входа. Один сидит за столом, второй спит, сидя на возвышенности… Предположительно за стойкой. Пятеро на втором этаже. Двое дежурят возле окон. Один смотрит на нас, сука. Второй – в другую сторону.

– Итого восемь, – прошелестел Химик, забрал у меня инфравизор и долго смотрел на здание. – Многовато, у Иггельда гораздо меньше охраны. Значит, нас уже ждут, и это плохо. А вот что еще не заметили – хорошо.

Начало рассветать, тьма сделалась прозрачной, посветлело небо на востоке. Казалось, что стало проще, но это обманчивое впечатление, особенно для тех, кто наблюдает и выискивает: в так называемой куриной слепоте проще проскользнуть серой незаметной тенью.

– Здорово, что я инфравизор забрал, – шепнул Химик.

Винсент, который сменил серебристый пиджак и алую кофту на камуфляж, снял куртку и толстые камуфляжные штаны, оставшись в облегающей флиске цвета хаки и подштанниках неопределенного цвета, переобулся в кожаные мокасины, свел руки за спиной и, сцепив пальцы в замок, перевернул их через голову, покрутил головой, повращал стопами и объяснил:

– Я могу подходить так, что миеня ние замиетят. Крэнк тоже можиет, потому мы идием вдвоием.

Только сейчас я вспомнил о флаконе с отравой, которая подчиняет чужой воле.

– Пару человек оставьте, просто вырубите, у меня есть кое-что, что заставит их работать на нас.

Винс сосредоточенно кивнул, сунул пистолет в кобуру под мышкой, увешался ножами, протянул Голлуму пистолет с глушителем. Очень хотелось бы посмотреть, как они работают, вблизи, но придется – через инфравизор, который Винс отдал мне.

Закончив разминаться, Винс уставился на Голлума, дождался, пока он подготовится. Полковник не удержался:

– Продемонстрируйте, пожалуйста, ваши способности.

Винс бесшумно сорвался с места, оказался за спиной Алеши, приложив ребро ладони к его горлу. У Полковника распахнулись глаза от удивления, Алеша аж рот разинул, сверкнул ослепительно-белыми белками глаз.

– Круто, – выдохнул он, потирая шею, когда Винс его отпустил. – Возьми в ученики!

– Ты чиорный, у тебя получится хорошо. Всио, ушли.

– Проверь растяжки, – посоветовал я и глубоко вдохнул прохладный воздух.

Всё, наша война началась.

Две серые тени проскользнули мимо нас и растворились в темноте, мы с Химиком включили тепловизоры и уставились на бар «Три поросенка». Отчетливые красные силуэты двигались к зданию – осторожно, высоко поднимая ноги и разглядывая пространство перед собой. В баре дежурили ничего не подозревающие охранники. Один и правда спал, второй чесал в затылке. Этот второй сидел лицом ко входу. Интересно, как провернут операцию гангстеры?

Силуэты наших союзников разделились, один возле входа прижался к стене, второй обошел бар и без труда проскользнул в окно, подошел к спящему и замер с ножом в руке. Я думал, он его прирежет, но нет, застыл, приготовился.

Возле двери стоял старик Голлум, словно прочитав мысли Винса, он пошел к входу, распахнул дверь… Я следил за Голлумом и не заметил, что Винс двинулся одновременно с ним. Когда дверь распахнулась, охранник начал вставать, потянувшись к пистолету, но не успел – к нему метнулся Винс, перерезал ему горло, придержал тело.

Голлум тем временем разделался со вторым охранником, суда по всему, произошло все беззвучно, потому что пятеро на втором этаже не шелохнулись. Двое часовых продолжали смотреть перед собой, трое спали.

Винс зашагал по лестнице, следом за ним – Голлум. Что они сделали, не знаю, но часовые засуетились, забегали по комнате. Теперь Винс и Голлум не церемонились, застрелили бодрствующих, затем – спящих. Винс помнил о моей просьбе и придушил одного из охранников.

– Дело сделано, – проговорил я, достал из рюкзака пузырек с наркотиком, который все это время таскал с собой, и побежал к «Трем поросятам», остальные последовали за мной.

Когда я распахнул дверь в одну из спален, Винс вязал пленника, тот не сопротивлялся, был, судя по всему, без сознания. Следом за мной вошел Химик, остановился, держась за дверной косяк, вытер пот со лба и устремился к пленному.

– Переверни его, – велел он Винсу, и он подчинился.

Пленный – молодой парень лед двадцати пяти, рыжий, под щетиной проглядывают веснушки. Химик встряхнул его, посадив на кровати, прислонил спиной к стене:

– Ты кто такой?

Парень повертел головой, непонимающе огляделся.

– Знайка.

– Очень смешно. Что ты тут делаешь?

– Охраняю, – бесцветным голосом ответил он.

– Кого?

Парень пожал плечами, скривился, как от головной боли, из левого глаза на щеку капнула слеза.

– Не знаю. Позвали, я пришел.

– Кто звал?

– Не знаю. Я должен был прийти и пришел.

– Что и от кого охраняешь?

– Место… важное место от всех.

– Будиешь иему своио зелье давать? – спросил Винс, придерживающий парня за плечо.

Химик вынес вердикт:

– Это чужой. Он под влиянием и на Иггельда не работает. Код от входа тоже не знает…

Не успел он договорить, как Винс перерезал парню горло и бросил дергающееся тело на кровать. Точно, голливудский фильм: мы вместе с головорезами в комнате, залитой кровью, среди трупов, пытаемся наказать главного злодея.

– Плохо, – Химик сел прямо на пол, скрестил ноги и подпер голову руками. – Иггельд позвал людей, которые под программой, и скоро их тут будет много, если еще не.

Я передал слова Химика по рации остальным и отключился.

– Ну, что, Химик, попробуем открыть дверь? Если не получится, будем взрывать.

Мы спустились на первый этаж, по лесенке за барной стойкой – под землю, где имелось несколько ходов. Химик повернул, и путь нам преградила бронированная дверь наподобие иллюминатора с рулем-ручкой посередине. Химик принялся крутить ее вправо-влево, а я с замирающим сердцем ждал. Наши союзники наверху тоже ждали.

Дверь щелкнула… И взвыла сирена.

– Черт, они ее перекодировали! Винс, взрывчатку!

Через Алешу Вин передал мне сверток с антеннкой, я примотал ее к рулю, надеясь, что дверь сорвет с петель, а не деформирует так, что мы вообще туда не войдем.

– Уходим! – скомандовал я.

Мы выбежали из «Трех поросят», последним выходил я и плотно закрыл люк, ведущий вниз. Отбежав метров на сто от бара, превратившегося в братскую могилу, я прокричал в рацию:

– Все готово. Точки заминированы?

– Давно, – отозвался Джокер. – Ганн?

– На «один» активирую взрывчатку. Три, два, один…

Я закрыл уши ладонями, Химик сделал так же. Взрывы грянули одновременно и слились в один, земля вздрогнула и рванулась навстречу. В предрассветной серости двухэтажная изба «Три поросенка» складывалась карточным домиком, из окон, брызнувших стеклами, вырывались огненные сполохи.

Черное небо перечеркнула сигнальная ракета для Зяблика.

– Только бы не загорелся, – шепотом молился Химик.

Из-под бревен повалил густой черный дым. Полковник бросился его тушить… Огнетушителем! Он его забрал из бара, видимо, когда мы выбегали. Еще не родившийся огонь огрызался черными дымными струями, шипел и захлебывался белой пеной.

– Это шикарно, – проскрежетал Голлум, поскреб лысый череп, аж страшно стало, что он разорвет тонкую желтоватую кожицу.

Не дожидаясь команды, Алеша, Соло и Чуи принялись растаскивать бревна, чтобы освободить проход. Все, кроме Химика, к ним присоединились. Химик забрал огнетушитель у Полковника и гасил остатки пламени.

Затрещала рация, проговорил Ганн:

– Химик, что у вас?

– Возгорания нет, разбираем завал, чтоб пробраться к главному входу. У вас?

– Спокойно…

Не успел он закончить, как вдалеке загрохотал автомат, ему огрызнулся второй, и севернее, там, куда отправился Зяблик, началась перестрелка. Взмыла в небо сигнальная ракета, грохнула граната, и автомат Зяблика смолк.

Винсент и Голлум витиевато выругались в два голоса. Ганн заорал из рации:

– Джокер, передислоцироваться севернее! Соло, Чуи, занять позиции и прикрывать! Химик, Пригоршня и ваша звездобратия, работайте, мать вашу, скорее! Пошлите кого-нибудь вперед, нам нужно знать, как велика прибывшая группа поддержки. При необходимости переместимся к вам вместе с броневиком.

– Я в разведку, – вызвался Алеша, вытирая руки, испачканные гарью, о штаны. – Меня ночью не видно…

– В разведку лучше Винсу, – предложил Голлум. – Его не заметят, а ты здоровый, ты – работай!

Мы с Алешей ухватили огромное бревно и откатили в сторону. Работы осталось немного, успеть бы до момента, когда к Иггельду придет помощь!

Винс исчез, он отправился навстречу опасности с инфравизором, теперь остался один прибор у Химика. Вряд ли он есть у наступающих с севера – уж очень дорогая игрушка, только богатые группировки могут его себе позволить.

Вскоре мы раскидали еще дымящиеся бревна, испачкались гарью с головы до ног, как трубочисты. Из образовавшейся черной щели дохнуло горелым, повалил дым, осталось сдвинуть несколько бревен, и можно спуститься ко входу в Институт, посмотреть, что там…

– В триехстах метрах от миеня – шестеро. Идут цепью, – отчитался Винсент по рации – Мои действия?

Ганн принял грамотное решение:

– Пропусти их вперед. Когда завяжется перестрелка с остальными, ударишь в тыл.

– Ок.

Одно бревно, второе… Третье. Кряхтит Алеша, откатывая обугленное полено, я ему помогаю. Со скрежетом оно поддалось, приваленное другими. Открылся черный зев прохода. Химик включил фонарик и посветил в темноту.

Круто уходящие вниз ступени посыпала штукатурка и клочья глины. Чтобы разглядеть, что дальше, надо спуститься. Алеша полез первым, за ним – я, отодвинув Химика.

Стену разворотило, вырвало кусок бетона и оголило глину, стену напротив посекло осколками. Алеша посветил на дверь-иллюминатор. Луч скользнул по почерневшей стали и утонул в дыре – дверь приоткрылась вовнутрь Института, и оттуда лился приглушенный свет.

– Назад! – скомандовал я.

Алеша успел прижаться к стене раньше, чем раздался выстрел. Возле входа поставили часовых.

– Уходи, прикрываю, – я выпустил в пролом три пули, ни одна не достигла цели, зато Алеша как ошпаренный пролетел мимо меня.

Сам я поднимался задом, целясь перед собой. Из подствольника жахнуть бы, да самому достанется. Наверху грохотали и матерились.

– Пригоршня, шиевиелись! – Винсент орал так, что я понял: лучше не медлить.

Когда поднялся, после темноты серый свет казался до невозможности ярким. Соло и Чуи уже притащили баллоны с хлором и собирались пустить в Институт газ.

– У них противогазы, – напомнил Химик. – Могут успеть их надеть. Охрана точно не успеет, а вот остальные…

На севере, уже совсем близко, завязалась перестрелка. Насколько я понимал, встречал врагов один Джокер. А может, уже не один, может, подключился Винсент. Чуи и Соло отдали нам баллоны и побежали помогать своим. Так было даже лучше, мы им не доверяли.

Полковник надел противогаз, мы сделали так же. Потом он установил баллон между двумя бревнами и открыл его – с шипением вырвался белесо-желтый газ. Он растекался вокруг, молочной рекой стекал по ступенькам и дальше – в Институт, напоминая сжиженный азот.

– Радиус поражения – сто-двести метров, – проговорил Полковник, устанавливая рядом с первым баллоном второй. – Хлор тяжелее воздуха, оно весь пойдет под землю. Думаю, этого достаточно, чтобы их оттуда вытравить. Андрей, как думаете, что они предпримут?

– Наденут противогазы, где-нибудь окопаются, например в одном из нижних ярусов, и будут ждать подмогу. Они постараются нас задержать как можно дольше. Когда мы отвоюем достаточно территории, Иггельд выпустит мутантов, на которых все заживает, как на терминаторах, они точно покрошат большую часть наших. А потом или мы его прикончим, или нас прикончат те, кто подоспеет к нему на помощь.

Неподалеку грохнула граната. Ганн из рации крикнул:

– Доложить обстановку!

Я отчитался:

– Удалось взорвать дверь. Но за ней – охрана. Пускаем газ.

– Говорит Крэнк. Жив. Отстреливаюсь.

– Диержу оборону. Двоих грохнул, – это Винс.

– Соло. Жив. Чуи убит. Зяблик – непонятно. Не откликается.

– Джокер. Легко ранен в бедро. Лечусь.

Ганн выругался и обратился к нам:

– Живо надели противогазы и – на штурм.

Химик отзеркалил:

– Надели противогазы и – на штурм с другой стороны, мы должны взять их в клещи.

– У меня нет людей, – огрызнулся Ганн. – Все они у вас. Моя функция – прикрывать вас на броневике.

– Так пусть валят к тебе, – заорал Химик. – Тут узкий проход, толку от них будет, как с козла молока. Слышали меня? Винс, Соло, Крэнк, идете к Ганну и штурмуете Институт с черного входа.

В разговор вмешалась Пуля:

– Мы вроде собрались ждать, когда они побегут…

– Планы меняются, – проговорил Химик тоном, которому трудно возражать, каждое его слово, как пуля, достигало цели. – Они не побегут, они запрутся внутри и попытаются держаться, пока не придет подмога. Мы вчетвером идем с главного входа. Остальные – с черного. Вуд, Ганн, Пуля и Джокер прикрывают нас на поверхности. Все ясно? Не обсуждается! Я лучше понимаю, что здесь происходит.

Ганн громко ругнулся, но возражать не стал. Мы вчетвером надели противогазы и друг за другом начали спускаться по лестнице вслед за смертельным белесым туманом.