Как говорится, если ты услышал выстрел, значит, это не твоя пуля. Откатившись к подлеску, я одновременно снял АК с предохранителя и позвал Таню:

– Ты как?

– Жива, – хрипнула она.

Я не оборачивался и не видел, как и где она приземлилась. Снова залаял автомат, в десятке метров от меня пули прошили кочку, вырывая клочья мха. Мне повезло укрыться в небольшой воронке, но надо было спасать Татьяну.

– Ползи сюда, я тебя прикрою.

Я наугад принялся палить из пистолета, высунув из убежища только руку. Противник затих. В мои объятия скатилась Таня, сняла пистолет с предохранителя и принялась мне помогать. Молодец девчонка, быстро сориентировалась!

– Прикрывай, – шепнул я. – Надо бросить гранату первыми.

Ее лицо вытянулось и побледнело, она точно так же, как я, не высовываясь, принялась обстреливать место, где предположительно расположился противник.

Одной рукой сжимая гранату, второй я высунул из убежища рюкзак, чтоб спровоцировать врага и по выстрелу вычислить место его расположения. Он не заставил себя долго ждать, причем стреляли из двух точек: и слева и справа, они пытались нас обойти. Узнать бы еще их цель…

Граната полетела вправо. Грохнул взрыв. Я схватил Таню за руку и потащил за собой:

– Бежим от ствола к стволу, пока враг не очухался.

Но в себя налетчики пришли быстро и открыли огонь из дальней точки, пули впились в сосновый ствол, за которым мы спрятались. Я указал на впереди стоящую сосну:

– Беги туда, я прикрываю. Потом по ним стреляешь ты, я бегу. Поняла?

Она кивнула, сосредоточенно глядя на пистолет.

– Запасные магазины есть?

– Два. Черт… Андрей, мне страшно.

– Это нормально, Таня. Просто стреляй наугад. Нам надо быть быстрее, пока нас прячут деревья, я специально выбираю те, которые нас надежно спрячут. Все, бегу.

Поцеловав ее в щеку для поднятия боевого духа, я рванул вперед. Враг открыл огонь, только когда я был уже на месте. Мне было проще прикрывать, у меня автомат с магазинами большей емкости. Таня бежала, закрывая голову руками, словно что-то могло упасть сверху.

– Надо сообщить, что на нас напали, – сказала она, достала ПДА и принялась писать, а я тем временем дал очередь по невидимому врагу и рванул к следующей сосне. Высунул голову и чуть не получил пулю, зато рассмотрел за стволами темный силуэт, перемещающийся, как и я, короткими перебежками от сосны к сосне. Его напарник тоже показался, но спрятался, и вовремя. Потому что я открыл огонь. От них до нас было метров тридцать. Если бы не лес, исход боя был бы коротким, и вряд ли в нашу пользу, потому что налетчики точно лучше вооружены, а я воевать не собирался, у меня всего две гранаты, три запасных магазина и коробка патронов.

Знать бы еще, кто это и почему на меня напали. Вполне возможно, что просто свихнувшиеся от излучателей сталкеры, такое случалось и раньше. Тогда проще, тогда скоро прибегут Чук и Гек и мы отобьемся. На своем ПДА я написал Иггельду: «На нас напали. Скорее всего, из-за тревоги. Отключи излучатели». Спустя полминуты пришло короткое сообщение: «Ок».

Сколько ему понадобится времени, чтобы отключить излучатели? Может, правильнее выйти с налетчиками на диалог и успокоить их?

Прокралась мысль, что Пригоршня оправился от потрясения, каким-то чудом узнал, где находится Институт, сколотил команду, раздобыл оружие… Нет, это выше его умственных способностей. Даже если так, оно отзовется, и я хотя бы буду знать, что это он.

Я выстрелил для острастки, подождал, пока ко мне прибежит Таня, и прокричал, не показываясь из-за ствола:

– Мы не причиним вам вреда! Позвольте нам уйти. Мы даже не знаем, кто вы.

Воцарилась тишина. Видимо, налетчики советовались, я решил им помочь:

– Здесь аномалия, которая навязывает вам страхи и тревоги. Мы для вас не опасны.

И опять тишина. Наконец незнакомым голосом ответили:

– Ладно, идите. Спасибо, что объяснили.

Можно ли верить этому человеку? Трудно сказать. Лучше перестраховаться. Я посмотрел на бледную уставшую Таню.

– Действуем, как и раньше: я бегу, ты прикрываешь, потом наоборот.

Она прикрыла веки, кивнула и покачнулась, ухватилась за ствол.

– Что с тобой? Перенервничала? – я схватил ее за руку.

Она открыла глаза, помотала головой:

– Не знаю. Голова кружится, ходить тяжело. Пить хочется.

Тревожные симптомы. Такое случается, когда… Я легонько встряхнул ее:

– Ты случайно не ранена?

Я расстегнул камуфляжную куртку, стянул ее и увидел аккуратное отверстие сзади, куртка даже не напиталась кровью. Пуля вошла в подреберье справа под углом, видимо, на излете. Крови было немного – красное пятно на серой майке и темная струйка, стекающая за пояс. Опасное ранение. Может быть повреждена почка и печень, селезенка… Если пуля вошла внутрь, а не застряла между ребрами и в мышцах.

– Сейчас будет больно, – предупредил я. – Держись за дерево.

Я задрал майку и принялся ощупывать рану. Похоже, Тане не повезло, а значит, ей нужно срочно в операционную. Девушка закричала и дернулась.

– Извини, уже все, – я опустил ее майку. – Теперь держись за меня, и мы медленно идем в Институт.

– Все так плохо? – прошептала она и пожаловалась. – Внутри жжет.

– Потерпи. Главное, добраться до лаборатории.

– Я так и знала, – вздохнула она и вцепилась в меня крепче. – Я не должна быть счастливой…

– Отставить разговоры, – распорядился я и шагнул из убежища, открывшись для неприятельских пуль.

Никто в нас не выстрелил. Значит, уговоры подействовали, и никакой это не Пригоршня. Считай, повезло. Мы поковыляли к «Трем поросятам». Таня с каждой минутой становилась все слабее, все крепче за меня цеплялась.

– Все будет хорошо, – успокаивал ее я. – Иггельд починит тебя, а потом вместе отсюда уйдем. Мне надоел риск.

Я врал и сам верил, и в каждое слово вкладывал по огромному куску души. Только бы она жила! До чего нелепая случайность! Надо ее мотивировать, чтобы она цеплялась за жизнь.

Навстречу выбежали Чук и Гек, похожие, как братья, с автоматами на изготовку. Чук прицелился перед собой:

– Что?

– Кто? – воскликнул Гек.

– Залетные. Не выдержали пси-воздействия, начали паниковать. Не повезло. Помогите нам добраться.

– Приказано разобраться с нарушителями, – Чук погладил эспаньолку. – До Института осталось немного, метров четыреста. Как далеко отсюда на вас напали?

– Полкилометра.

– Сколько их?

– Минимум двое. Вооружены. Есть гранаты.

– Спасибо.

Охранники исчезли в лесу, а мы поковыляли дальше. Таня повисла на мне и еле шевелила ногами. По-хорошему надо бы сделать носилки, чтоб не тревожить рану, но это долго, быстрее так доберемся.

– Говори со мной, не закрывай глаза.

– Очень хочется пить, – ноготки Тани царапнули спину – она попыталась зацепиться за пояс.

Можно ли ей пить? Если поврежден кишечник, однозначно нет. Скорее всего, не поврежден. Зато налицо внутреннее кровотечение. Одной рукой придерживая Таню, я отцепил флягу, свинтил крышку, она повисла на цепочке, и поднес горлышко к Таниным губам. Пила она жадно, давилась водой, потеки капали на ее грудь.

– Больно. Внутри жжет, как кипяток разлили. У нас нет серьезной операционной.

– Зато есть хирург, общий наркоз и артефакты. В Зоне как, если сразу не умер, выживешь.

Таня улыбнулась, прижалась щекой к моей груди и зажмурилась:

– Спасибо! Я счастлива. Теперь не страшно и умереть.

– Еще раз услышу про смерть…

Она встала на цыпочки и закрыла мой рот поцелуем, я аж оторопел.

В лесу загрохотал автомат. Неужели Чук и Гек решили отомстить налетчикам? Иггельд запрещал отвечать на агрессию вблизи Института. Или времена изменились? Или стреляют не охранники? В любом случае лучше ускорить темп.

Когда переступали порог «Трех поросят», Таня была в сознании. Тощий носатый бармен из новеньких глянул на нас с подозрением, Таню узнал, меня – нет. Я посмотрел на его запястье: браслета у него не было.

Он нервно дернул головой в сторону двери:

– Кто стреляет? Что?..

– Не знаю.

Я посадил Таню на стул, она уронила голову на сложенные на столе руки, а сам нажал тревожную кнопку и проорал в коммуникатор: «Говорит Химик. На нас напали неизвестные. В лесу перестрелка. О подробностях не знаю, у меня раненый, готовьте операционную».

Бармен побледнел и распахнул висящий на стене шкаф, где был настоящий арсенал: АК нескольких модификаций, пистолеты, обрезы, коллиматорные прицелы. Если эти идиоты сюда сунутся, то им конец. Точнее, хотелось, чтобы они сунулись, их прихлопнули и Танино ранение не осталось неотмщенным.

Проскользнула мысль, что зря я израсходовал «отвертку», она могла бы ускорить время… Что делает новый арт, я понятия не имел.

Распахнулась дверь, и из института выбежали два охранника. Оба засуетились возле стойки, а я побежал к Тане, которая, потеряв сознание, растеклась по столу. Пришлось брать ее на руки.

Я едва не рухнул, потому что пол качнулся. Из-под него, сминая стойку, шкафы, стулья, поднялась самая настоящая пушка на железной станине. Патроны к ней были размером с ладонь.

Надо же, сколько сюрпризов хранит Институт. Интуиция подсказывала, что скоро станет ясно, есть ли здесь подземный ход. Пока охранники суетились с пушкой, бармен подбежал ко мне, помог спуститься. Дверь-иллюминатор с кодовым замком была открытой, и я с Таней на руках протопал мимо пустого КПП. Уксус и Бали выбежали из подсобки, вооруженные до зубов, посмотрели на капельки крови, падающие на пол, ничего спрашивать не стали.

Я преградил дорогу бегущим навстречу хирургу с биологом:

– У меня раненый. Операционная готова?

Хирург вытаращил глаза:

– Не было распоряжений.

– Идем, – распорядился я, качнул Таню, и ее рука выскользнула, свесилась до пола.

Хирург свел у переносицы кустистые брови, повторил мрачно:

– Не было распоряжений…

– Иггельд должен был…

– Иггельд распорядился срочно прибыть в лабораторию.

Хирург отодвинул меня и зашагал дальше. Хотелось выхватить пистолет и заставить его подчиняться, но я понимал, что быстрее подготовлю все сам, а его Иггельд приведет позже. Ногой распахнул дверь, положил Таню на кушетку, пощупал пульс на сонной артерии – живая! Пока живая, пульс нитевидный, дыхание сбивчивое, кожа бледная, под закрытыми веками катаются глазные яблоки.

Распахнул шкаф с медицинскими приборами в поисках внутривенного наркоза и поймал себя на мысли, что не знаю, как его вводить. Было бы больше времени, разобрался бы, теперь же… Придется возвращать хирурга. Не помню, как его зовут.

В лаборатории встревоженный Иггельд раздавал всем прибывшим, а было их шесть человек, браслеты, даже Уксусу перепало. Меня никто не заметил, пришлось кричать:

– Мне срочно нужен хирург! У меня раненый.

Иггельд одарил меня мрачным взглядом, сел в кресло:

– Хоть бы спросил, что происходит. На нас напали. Чук и Гек убиты, наверху идет бой. Штурмующих человек десять, точно не скажу. Вооружены до зубов. Но ничего, сейчас буду отражать нападение. – Он улыбнулся, даже скорее не улыбнулся, а хищно оскалился, полностью уверенный в своих силах.

Проскользнула мысль, что способ отражения атаки мне неизвестен, но вдаваться в подробности я не стал, для меня главной была Танина жизнь.

– То есть ничего страшного, – проговорил хирург, надевая браслет, и остановил на мне равнодушный взгляд. – Что делать мне с девушкой?

– Выполнять клятву Гиппократа, – Иггельд сжал подлокотники, надавил на кнопку, и сверху на его голову опустился шлем, я отметил, что артефакт, из-за которого я чуть не погиб, уже внутри машины.

Похоже, Иггельд будет его тестировать, и он точно не собирается лечить нападающих, артефакт обладает неизвестными мне свойствами. Подумаю об этом позже, сейчас надо проследить, чтобы врач выполнил свои обязанности. Если Иггельд уверен, что враг не пройдет, значит, так и будет.

Распахнув дверь лаборатории, я метнулся к Тане, собрался проверить пульс, но и так было ясно, что она жива: ее грудная клетка вздымалась и опадала. Хирург склонился над ней:

– Переверни ее, надо осмотреть рану.

Вдвоем мы положили Таню на бок, хирург принялся ощупывать рану, качать головой и жевать губами:

– Внутреннее кровотечение, она потеряла много крови. Подготовь физраствор, инъекции для наркоза, глюкозу и штакетник для системы. Справишься?

Возле шкафа он загремел инструментами. Все это хранилось в шкафу, куда я уже сегодня лазал.

– Без проблем. Как думаешь, ее удастся спасти?

Он повторил фразу, которую я сегодня уже говорил:

– Кто сразу в Зоне не помер, тот выживет.

Подготовив необходимое, я метнулся к полке с маркированными контейнерами и принялся искать «гематоген» – он пригодится уже после операции. Хирург разрезал Танину майку, прощупал живот, помотал головой. Во флакон глюкозы ввел препарат для наркоза, наложил жгут и с пятого раза попал в Танину вену, зафиксировал иглу лейкопластырем.

Медленно ползли две вереницы мыслей: первая – о Танином ранении и несправедливости, вторая – начались ли испытания артефакта. Картинка в голове сложилась в единое целое: артефакт опасен для окружающих, Пригоршня был прав. Непонятно только, каким боком тут исцеление от всех болезней? Если бы Танина жизнь не висела на волоске, проанализировал бы ситуацию, теперь же понимание приходило урывками.

Наверху громыхнуло так, что под ногами качнулась земля, я невольно схватился за стену, а хирург выругался и бросился проверять, вводится ли раствор в вену. На секунду свет погас, замигали красные лампочки, взвыла сирена, теперь медблок был будто бы залит кровью.

Хирург выпрямил спину и запрокинул голову, словно собирался сквозь потолок посмотреть, что там, наверху. Ожил коммуникатор: «Тревога! Вооруженное нападение неизвестных. Охрана в наземной точке мертва. Враг пытается прорваться в Институт. Внимание! Приказ вооружиться и отражать нападение!»

Хирург скосил глаза на Таню, надел перчатки, сжал-разжал пальцы над лотком со скальпелями и зажимами. Без помощи артов полостная операция в таких условиях вряд ли увенчалась бы успехом, в Зоне у нас был шанс.

Когда флакон опустел наполовину, хирург обработал Танин живот антисептиком и собрался оперировать, но дверь распахнулась, и в медблок ворвался всклокоченный Иггельд, на его шее болтался противогаз, он размахивал АК с укороченным стволом.

– Что… – Он увидел Таню и воскликнул, вытаращив глаза: – Нас обложили. Мой план не сработал! Как они нас нашли? Почему на них не действуют излучатели?

– Если бы все получилось, что было бы? – спросил я осторожно.

Иггельд злобно зыркнул на Таню, схватил меня за руку и вывел в коридор:

– Они вернулись бы домой, – он приблизил свое лицо к моему и прошептал: – Их слишком много, мы не отобьемся. Надо уходить.

Я оттолкнул его, прижал к стене:

– Таня ранена, ей нужна помощь…

– Она не жилец. Вчера, позавчера мы спасли бы ее, сегодня надо спасать собственные шкуры, если замешкаемся хотя бы на минуту, нам всем конец. У них столько взрывчатки, что вывернет даже нашу бронедверь.

Он прав. С точки зрения логики он прав, но мы ведь люди, как бы мне ни хотелось быть отстраненным и циничным, ни за что не забуду Танино признание и то, как она слабела, истекая кровью и цепляясь за меня. Оставить ее на верную смерть? Остаться и умереть вместе с ней?

Иггельд шумно вдохнул, выдохнул и уронил:

– Ладно, я понял, тебе нужна помощь. Так уж и быть, я помогу тебе.

Мне не понравился лихорадочный блеск его черных глаз.