Глава восьмая. Добро пожаловать в Пекин.

Сбылась моя мечта. Я наконец-то посетил Пекин, столицу Китая и жемчужину всея Азии. Кто решит со мной поспорить, пусть спорит. Я все равно останусь при своем мнении. Китай – великая страна с уникальным и даже особенным колоритом. Здесь вы не найдете турецких пляжей, великих пирамид Гиза или европейский архитектурный стиль. Только тысячи извилистых улочек с маленькими картинными домиками в старой части города, небоскребы, царапающие небо своими шпилями, звуки всех языков мира, смешавшихся в новом Вавилоне. А еще вы увидите настоящую китайскую сказку, выраженную в запахах, преданиях, легендах и мистических историях. Игра престолов покажется детской книгой по сравнению с историей Китая.

Миллионы лет назад великая богиня Нюйва сидела на берегу широкой реки Хуанхэ. Она брала желтую глину и сминала ее своими волшебными пальцами. Комочки глины падали из ее рук на землю и превращались в людей, которые в будущем заселят эту страну.

Страну, давшую миру умнейших философов, талантливейших поэтов и грозных военачальников. Мастеров живописи и скульптуры, боевых искусств и приготовления пищи. Архитекторов, мудрецов, писателей, актеров и даже спортсменов. Эти люди придумают бумагу, удешевят дорогую электронику, напишут тысячи интересных сказок и снимут тысячи интересных фильмов. Они построят Запретный город и завалят его такими сокровищами, какие не видывал ни один из смертных. Они возведут Великую Стену, ограждающую весь мир от этой могучей цивилизации. Они принесут Китаю ту славу, которую он заслуживает. Конфуций, императрица ЦыСи, император Пу И, Джеки Чан, Яо Мин, Джон Ву, Сяопин, Цинь Шихуанди, Сунь Укун – великий царь обезьян, Мао Цзэдун, Брюс Ли. Каждый из них сделал для мира нечто большее, чем просто внес вклад в историю. Они изменили мир.

- Барин, - серьезно сказал Нафаня, заглянув мне через плечо. – Я понимаю, что тебя переполняют эмоции, но может пойдем уже погуляем? Ты битый час что-то строчишь, а бисова баба уже подбивает барыню тебя кипятком облить. Мол, в Китае так все делали.

- Для меня это не просто писанина, бабайка, - ответил я, делая глоток зеленого чая. – Это была моя мечта, и я хочу сразу записать все, что почувствовал, только оказавшись здесь.

- Ладно, ладно. Пойду пока барыне твоей паука в постель закину. Видел тут одного. Махонький. Как карликовый Олег, - махнул рукой домовенок, шествуя к выходу.

- Я тебе закину. Сразу продам китайцам, как особую разновидность чау-чау. Будешь потом по циркам выступать и люд честной развлекать, - погрозил я, но домовой благополучно пропустил это мимо ушей.

Весь полет домовые проспали и сейчас наверстывали свое, допекая своих хозяев. Нафаня сразу же полез проверять холодильник и очень оскорбился не найдя там ничего съестного, но заботливая Алина сбегала вниз и попросила администратора заказать еду в наш номер. Чуча, не удовлетворившись чистотой нашего временного жилища, принялась наводить порядок и вытирать пыль из труднодоступных мест, куда китайские горничные не удосужились заглянуть. Нафаня тут же съязвил на эту тему и обозвал домовиху рабыней Изаурой, за что был бит маленьким веником и отправлен убирать кухню. Когда дело касалось уборки, дух не мог противиться приказаниям бисовой бабы и понуро плелся выполнять ее «бесовские капризы». А я решил записать немного впечатлений в ноутбук, с которым редко расставался даже на отдыхе. За этим занятием меня застала Алина, когда устала пререкаться с домовыми и поглощать китайскую еду в одиночестве. Досталось и мне от расстроенной жены, которую бросили на погибель с двумя духами. Плюнув, я выключил верный компьютер и велел всем собираться на прогулку, благо после перелета уставших не было. Ватага прокричала «ура» и разбежалась по номеру, дав мне насладиться сигареткой в тишине и покое.

- Андриюшко, - робко дернул меня за руку Нафаня, когда мы ехали в автобусе прямиком к Запретному городу, который я мечтал увидеть самым первым.

- Чего? – тихо ответил я, повернувшись к духу, который сидел у меня на плече. Алина без стеснения держала Чучу на руках, ибо домовиха оседлала хозяйскую сумочку. Несмотря на меры предосторожности на нас мало кто обращал внимания, да и сам автобус был полупустым, что позволило всему семейству оккупировать задние сиденья.

- На меня вон тот мужик подозрительно смотрит, - хмыкнул домовенок, кивнув в сторону пожилого китайца, сидящего напротив нас. – Презрительно так. Будто я забулдыга какой и не достоин ездить в автобусе. И баба рядом с ним такая же. Прищурилась и глаз не сводит.

- Наф. Это китайцы. Они всегда так смотрят по причине раскосых глаз, - улыбнулся я, делая вид, что говорю это Алине. Та прыснула в кулак и ласково погладила Нафаню по голове, позволив мне продолжить. – Вот тебе и кажется, что они на тебя смотрят презрительно. А женщина вообще спит.

- Да? А я думаю, чего она храпит и пялится на нас, - повеселел домовой, и даже показал ей язык. Но затем вновь стал серьезным. – Барин. Говорю тебе, они осознанно нас презирают. Еще и тарабарщину в голове какую-то произносят.

- Стало быть, мысли ты их не понимаешь, хоть и слышишь? – спросила Аля, присоединяясь к разговору.

- Твоя правда, барыня, - ухнул Нафаня, поежившись под взглядом пожилого китайца. – У, малина. Ненавистный, как барин, когда я у него сигареты дорогие взял покурить.

- Не взял покурить, а украл и скурил, возомнив себя августейшим монархом, - буркнул я. Нафаня в долгу не остался и ущипнул меня за ухо, обозвав гадким и жадным. – Наша остановка следующая, если я правильно расслышал.

- Наконец-то, - облегченно произнесла молчавшая до этого Чуча. – Лучше свежий воздух, чем эгоистичный оглоед, думающий, что все вертится вокруг него.

- Тю, бисова баба обиделась, - радостно хихикнул Нафаня, спрыгивая с моего плеча. – Все еще злится, что мы к Джекману ее не поехали.

- Началось, - покачала головой Алина, увидев, как ее домовиха превращается в фурию, готовую вырвать наглому Нафанаилу язык и один глаз. Но я не обратил на это внимания. За окном раскинулась площадь Тяньаньмэнь, где рукой было подать до Запретного города.

Величественный дворец, состоящий из девяти тысяч девятисот девяноста девяти комнат, веками был резиденцией китайских императоров, императриц и членов их семей. За этими стенами творилась история великой державы, здесь принимались послы других стран и именно здесь хранились величайшие сокровища Китая. В древности, проникшему в Запретный город была уготована смертная казнь без надежды на прощение. Все по той причине, что император был подобен богам, и вторжение в его святая святых было сродни святотатству. И сейчас, ступая по плитам двора, я невольно ежился от осознания того факта, что прикасаюсь к истории. Даже Нафаню поразило это зрелище, и он чинно прошествовал внутрь под яростными лицами мраморных львов, только пару раз щелкнув своим фотоаппаратом, с которым после свадьбы не расставался вообще.

В Зале Верховной Гармонии я принялся рассказывать Алине все, что знал об этом месте. Мы не слушали экскурсовода и даже не смотрели за домовыми, которые вели себя довольно спокойно. Аля во все глаза наблюдала за убранством зала, а я, поддавшись порыву, рассказывал ей о том, что здесь происходило, и где сидел император. Но Алина, посмотрев в сторону императорского трона, тихо ойкнула, а спустя пару мгновений, к ней присоединился и я. На резном троне собственной персоной восседал Нафаня и царственно всех окидывал своим взглядом.

- Андриюшко, смотри. Я – Пу И. Подать мне шелков и нагих служанок, - вальяжно крикнул домовой, устраиваясь поудобнее на троне.

- А ну слезь, - прошипел я, в бессильном гневе воздев руки к резному потолку. – Это же памятник истории, а ты его своей задницей оскверняешь!

- Ну и что, - беззаботно ответил Нафаня, показав мне язык. – Я благородных кровей и мне позволительно.

- Если ты что-то сломаешь, я тебя прибью, потом закопаю, потом откопаю и опять прибью, - шипение плавно перешло в сипение, и ко мне на помощь бросилась Алина, которая тоже принялась уговаривать домового спуститься с трона. Но тот ехидно улыбался и показывал нам кукиши вперемешку с языком.

- Так, хватит, - устало буркнула Чуча и быстрее луча света, взлетела на постамент, после чего картинно влепила Нафане подзатыльник. – А ну вали отсюда, дегенератор мохнатый. Историю будешь калечить? Барина с барыней доводить? Они же нас больше не возьмут никуда!

- Иду, иду. Отстань, бисова баба. Уже и посидеть нельзя, - Нафаня нехотя слез с трона, потирая красное ухо. – Эта дерется, Андрейка шипит, как простуженный чайник, а Нафанюшка просто устал. О, а это кто?

- Простите. С вами все хорошо? – раздался рядом вопрос. Я повернул голову в сторону голоса и выдавил из себя глупую улыбку.

- Да, а почему вы спрашиваете? – на чистом английском спросил я молодого китайца в черных брюках и белой рубашке. На груди у него блестела металлическая табличка с именем «Томас».

- Странно себя ведете, - подозрительно ответил тот, окинув меня взглядом с ног до головы. – Шипите, бормочете что-то, трясетесь. Вам плохо? Могу проводить к доктору.

- Нет, спасибо. Все хорошо. Понимаете, я историк по образованию. Приехал из России, чтобы воочию увидеть этот памятник китайской культуры и немного не совладал с эмоциями. Похожее ощущение будет у человека, который встретит любимого актера или музыканта.

- О, коллега, - улыбнулся парень, сверкнув белоснежными зубами. – У меня есть кое-что, способное вас заинтересовать, как историка.

- Серьезно? – настал мой черед удивляться, но Томас вежливо указал мне на неприметную серую дверь за троном и пригласил следовать за ним. По пути он рассказал о том, что уже второй год проводит исследования обширной коллекции сокровищ императрицы Цыси и всю свою сознательную жизнь мечтал посвятить этой работе все свободное время. Аля, улыбаясь, шла за нами, не выпуская из рук Нафаню, который еще обиженно дулся на домовиху, отбившую ему ухо до состояния вареника с вишней. Я же вовсю вертел головой, рассматривая внутреннее убранство таинственной комнаты, которая оказалась личными покоями императора, где он готовился к аудиенциям. Но главный сюрприз ждал меня в центре комнатки. В большом кубе из пуленепробиваемого стекла на белой ткани возлежала церемониальная корона императрицы Цыси. Я поперхнулся словами, которые могли бы вылететь из моего рта, но они бы не передали и доли той красоты, что я увидел. Алина тоже смотрела на сокровище, широко раскрыв глаза и рот.

- Чепуха какая-то, - раздался в тишине голос Нафани. – Я такую сам смастерить могу. Ишь ты. Сокровище трех царств.

Томас любезно провел нас по некоторым закрытым залам и дал достаточно времени, чтобы все рассмотреть и запечатлеть на фотоаппарат. Сокровищница Запретного города в своем объеме сравнима с банком Гринготтс из Гарри Поттера, но почему-то я был уверен, что запросто переплюнет при всем уважении к Джоан Роулинг.

Когда на Пекин опустилась ночь, мы наконец-то покинули Запретный город. Я захлебывался от эмоций, а мои спутники отчаянно зевали и демонстрировали крайнюю степень усталости. Даже верный смутьян Нафаня не кидался в прохожих своими соплями и мирно дремал у меня на плече. И зря. Вечером Пекин прекрасен. Он загорается миллионами ярких красок, огней и неоновых ламп. Куда там старому Нью-Йорку. Только здесь вы узнаете, что такое ночная жизнь.

Мы перекусили в небольшом китайском ресторанчике, где Нафаня ухитрился ошпарить рот, поспорив с Чучей, что запросто осушит целый чайник прямо из носика. И он это сделал. Правда, маленький дуралей не догадался о том, что внутри чайника крутой кипяток, но Нафаня стоически сдержался. Лишь две большие и злые слезы остались на его щеках, как напоминание о женском коварстве.

- Я вот тебе тоже придумаю пакость, бисова ты баба, - прошипел он, в который раз прополаскивая рот ледяной водой. – Вовек не забудешь гнева Нафаниного.

- Придумай, - лениво ответила Чуча, добившаяся своего и теперь посматривающая на домовенка взглядом победителя. – О, смотрите!

- Что она там увидела? – спросил я, ибо сидел спиной к окну и не мог лицезреть то, что вызвало такие эмоции у домовихи.

- Гадалка, - лукаво ответила Алина, взяв меня за руку. – Пойдем, дорогой? Погадаем тебе на жизнь-судьбу твою. Позолоти ручку, а?

- Так, жена тоже переутомилась, - констатировал я, но идею не отринул. – Пошли в обитель магии и колдовства.

- Пойдем, барин, - буркнул Нафаня, высунув распухший язык. – Энти бабы токмо беды приносят. Может китайцы скажут, как с ними ладить?