Глава четвертая.
Звери лучше людей. Они редко причиняют боль.
Вечером того же дня, когда весь офис засобирался домой, я позвонила своей подруге Ваське. Василиса с радостью согласилась составить мне компанию до ближайшего бара, потому как понимала, что это необычная просьба. По негласному кодексу, составленному давным-давно, подруга должна была поддержать другую и выслушать то, что накопилось в душе и то, что тревожило сердце.
Каждому из нас порой нужны жилетки. Это такие люди, кому мы можем высказать все свои страхи, тревоги и даже обиды. Будь это монолог или диалог, после таких бесед грустным становится лучше, а на горизонте начинает маячить надежда, бросившая измученные души позади. Васька была со мной рядом, когда я ворвалась в ее размеренную жизнь одной жуткой ночью и устроила истерику, а затем тихо расплакалась на ее плече. Василиса выслушала меня, ласково поглаживая по голове, а затем налила рома и помогла поверить в то, что все еще может быть хорошо. Даже после предательства, устроенного любимым некогда человеком. Именно ей я решила позвонить сегодня, когда Саша вонзил свои острые когти в виде слов в заживающие раны, которые сам же и нанес. Так всегда бывает. Рана перестает кровоточить, а потом покрывается коркой. И если эту корку содрать, то вернется боль. Не такая сильная, как в первый раз, но тоже неприятная, а затем процесс повторится вновь. И так раз за разом, пока рана полностью не затянется.
Выйдя на улицу, как всегда пестревшую ярким светом огней, люминесцентных ламп и разноцветием витрин, я удивилась, увидев рядом с входом в офис Ванти. Паренек стоял возле декоративной колонны и увлеченно копался в стареньком телефоне, пока не заметил меня. Он улыбнулся, но его улыбка, против обыкновения, не помогла. Мне по-прежнему хотелось напиться.
- Привет, Алиса, - я тихо вздохнула, но от внимательного взора Ванти это не ускользнуло. Наоборот, он нахмурился и подошел ближе. – Все хорошо?
- Нет, Ванти. Не хорошо. Сегодня я хочу выпить, а потом еще выпить. И пить я буду до тех пор, пока не превращусь в подобие огурца.
- Ты хочешь стать зеленой? – не понял мой знакомый, в глазах которого возник испуг.
- Нет. Я хочу ничего не чувствовать. Не думать, не говорить, не видеть и не слышать. Ты не поймешь.
- Я могу тебя проводить?
- Не в этот раз. Я встречаюсь с подругой и хочу побыть с ней.
- Прости, - паренек неловко потоптался, а я невольно посмотрела на его ноги, обутые все в те же нелепые ботинки, только старательно начищенные кремом для обуви. – Это из-за моего рассказа про доктора, да?
- Доктор тут не причем, Ванти. Просто я… черт! – устало выдохнула я, сжав виски руками. Ванти испуганно попятился, прижимая к себе рюкзак, будто надеясь на то, что он защитит его от сумасшедшей женщины, которой просто было больно. – Ты не поймешь. Иди домой, послушай музыку, почитай, попиши или что ты там обыкновенно делаешь? Я не та компания, что тебе необходима.
- Я могу понять, - тихо ответил Ванти. – Я все чувствую. Человеческое настроение так похоже на цвета. Зеленое, когда радостно. Серое, когда грустно.
- А у меня сейчас красное. Багровое, как пылающее июльское солнце на закате, если тебе так легче, - резко перебила я. Паренек потупился и шмыгнул носом. – Иди домой, Ванти. Так будет легче. Пока.
- Пока Алиса, - робко улыбнулся он, но я уже отвернулась и резво пошла в сторону Императорской площади, где собиралась встретиться с Василисой. Странно, но появился стыд, который исчез так быстро, что я даже не обратила на него внимания. Почти не обратила, но он был.
- Ванти, говоришь? – переспросила Васька, когда мы сидели в ирландском пабе в самом центре города и потягивали из высоких бокалов алкоголь. Я цедила ром, ничуть не стесняясь того, что крепкое пойло обжигает язык и гортань, а Василиса остановилась на вине. Слушающий должен быть вменяемым в отличие от того, кто говорит. Опять же, негласный кодекс подруг.
- Ага. Забавный паренек. Наивный, немного глупенький, но добрый, - мрачно ответила я, делая очередной глоток и гоняя крепкую жидкость во рту. – Крепкий зараза.
- Странное имя, Лиска. Почему Ванти, если он Ваня?
- Кто его знает. Может дело в дурацких правилах, придуманных им самим. Я думаю, что он чем-то болен.
- Везет тебе на таких красавцев, - рассмеялась Вася. Я хмыкнула в ответ. – Но ты же не о нем хочешь поговорить?
- Саша. Александр, мать его, Юрьевич, снова сношал мне мозги.
- Не первый раз. И не последний, - пожала плечами подруга. – Вновь просил прощения и говорил, что не будет больше?
- Ага. Будто он маленький ребенок, который маме в обувь нагадил. Потом его простят, и все пойдет своим чередом, до очередного недержания, которое вывалится в родительские сапоги. А так и будет, Вася. Поверь мне.
- Верю, моя пьяная женщина с крайне странной философией, - хохотнула Василиса, поднимая бокал. – За то, чтобы никто не гадил в наши души.
- Так точно, - бокалы звякнули, и беседа вернулась в прежнее русло.
Вечерние бары настолько уникальны, что вы можете встретить здесь абсолютного любого человека. Грустных пьяниц, как я, которые топят боль в алкоголе. Веселых людей, радующихся удачной сделке или встрече с давними друзьями. Отчаявшихся, обездоленных, сирых и убогих, пропивающих последние крохи. Бары – это маленькая жизнь. Не такая как реальная, но тоже жизнь.
Васька отлучилась в туалет, чтобы попудрить носик, а я осталась одна, если не считать стакан с ромом и полупустую бутылку на столе. Мужчины, явившиеся сюда в поисках очередной дырки на одну ночь, обходили меня стороной, стоило им взглянуть на мое лицо. Боюсь представить, что они там увидели. Хотя, кого я обманываю. Мне было плевать и на них, и на всех прочих. Только мыслям было все равно. Они кружились в голове, зажигая те воспоминания, о которых я предпочитала забыть. Да, истина в вине, как говорили древние мужи, а они были умными дядьками. И тут пришло одно воспоминание, когда мы с Сашей еще были вместе, а на горизонте не маячили холеные девушки с длинными ногами и искусственными губами.
Однажды вечером, два года назад, Саша прислал мне интригующую смс-ку и велел, как можно скорее вернуться домой. Я спешно попрощалась с мамой, гадая, что же задумал мой возлюбленный, после чего вызвала такси. Метро бы слишком долго ехало, а нетерпение буквально сжигало меня изнутри.
Войдя в квартиру Саши, я тихонько ойкнула. Пол устилали лепестки роз, как в дешевой голливудской мелодраме, на столике, возле кровати, охлаждалось в ведре со льдом шампанское, а на подушке лежала Сашкина любимая гитара. Японский стратокастер восьмидесятых годов, который он любил больше меня. По крайней мере, мне так казалось.
Мой мужчина стоял возле окна, задумчиво скрестив руки на широкой груди. В такие моменты я невольно любовалась им. Точеный профиль, как у породистых аристократов, тонкая кожа и пульсирующие под ней вены, а также аромат его любимого одеколона. Легкий и призрачный вдалеке, сметающий тебя целой гаммой ароматов, стоило подойти ближе. Саша любил эффектность во всем. Во внешности, запахах, одежде.
С загадочной улыбкой он помог мне раздеться, а затем провел в комнату, где меня ждал потрясающий ужин из редких деликатесов, дорогого шампанского и лукавого взора моего возлюбленного. На все расспросы он просто поднимал руку, как бы говоря, что я сама все узнаю. Совсем скоро.
Когда шампанское наполнило голову приятной легкостью, а тело растворилось в нирване, Сашка взял в руки гитару, подключил его к комбику, стоящему возле кровати и ласково коснулся струн. Мелодия, выходящая из-под его пальцев, была потрясающей. Так звучит нежность, сладость и волшебство, если бы какой-нибудь маг смешал все эти ингредиенты вместе. А потом он запел. Я всегда любила слушать, как Саша поет, но в этот раз он превзошел сам себя. Голос моего мужчины ласкал слух и заставлял дрожать каждую частицу тела. Он пел, а я могла лишь сидеть в полнейшем восторге и наблюдать за тем, как движутся его губы, как руки уверенно скользят по гитаре, наполняя комнату звуками чувственной баллады. Когда песня закончилась, Саша обнял меня и сказал, что эту песню написал для особенной девушки. Для его Алиски.
Утром мы еще долго нежились в кровати, не рискуя отпустить те эмоции, что владели нашими разгоряченными телами. Сашка даже записал эту песню и торжественно вручил мне диск с обложкой, которую нарисовал сам. Эта песня надолго поселилась в моем телефоне, и когда мой мужчина звонил, то именно эта волшебная мелодия звучала из динамиков.
Но любое волшебство исчезает, оставляя на душе грусть и боль. Песня, адресованная мне, играла в комнате в тот вечер, когда я вернулась из рабочей поездки. Под эту чертову песню, Саша любил другую на дорогих шелках нашей кровати. По волшебству музыки пробежала трещина, чтобы в итоге рассыпаться миллионом осколков. Сказка ушла, а романтический вечер обратился в пепел, еле тлеющий на углях прошлого счастья.
- Прости, Лис. В туалете очередь, - сообщила Васька, приземляясь на свой стул и жадно приникая к бокалу с вином. – Ты чего такая кислая?
- Песню одну вспомнила, - отмахнулась я. – А еще у меня лед закончился.
- Я закажу, - подруга подняла руку, подзывая официанта, и когда тот подошел к столику с вежливой улыбочкой, сделала заказ. Странно, но я сравнила улыбку этого человека с улыбкой Ванти. Ванти, который вновь появился в моих мыслях, а может он никуда и не исчезал. Никто не улыбался, как Ванти.
Василиса улыбалась надменно, Саша с легкой хитрецой, мама улыбалась устало, а Денис Алексеевич вежливо и тактично. Только робкий Ванти улыбался по-доброму. Искренне и тепло.
- Алис, я за тебя беспокоюсь. Закончим пить и по домам? – тревожно спросила Вася.
- Да, пожалуй, на сегодня хватит, - протянула я, залпом выпивая остатки рома. – Вызови мне такси, пожалуйста.
- Конечно, милая. Я тебя даже до дома довезу, - покачала головой подруга. Я сжала ее руки в своих руках и благодарно улыбнулась.
- Спасибо, Васенька.
- Пожалуйста, Алисонька. Официант! Счет, будьте добры.
Мама грустно улыбнулась, когда Вася помогла мне войти в квартиру и добраться до кровати. Я чмокнула маму в щечку, а потом пробубнила, что отправляюсь спать. Затем был легкий удар о подушку, теплое одеяло, накрывшее меня с головой, и сумасшедшие мысли, яркими искрами вспыхивающие где-то в вышине. Снов не было. Совсем.
Утром я отправилась на работу очень рано. Мне было стыдно показаться маме на глаза. Всегда было стыдно. Хоть я и выросла, но для мамы я всегда буду маленькой девочкой, которой нельзя пить и целоваться с мальчиками возле подъезда.
На улицах было пусто. Люди только просыпались, умывались и морально готовились к очередному рабочему дню. Лишь некоторые, подобно мне, медленно или быстро бежали по темному асфальту. Ночью был дождь, и воздух наполнили запахи прибитой водой пыли, мокрых листьев и чего-то неуловимо прохладного.
Я заказала чашку кофе в том кафе, где всегда обедала с Ванти, а когда вышла на улицу, то увидела моего знакомого, который сидел за столиком и сосредоточенно орудовал отверткой, пытаясь починить разбитый плеер. Стыд вернулся, когда я вспомнила, на какой ноте мы расстались прошлым вечером. Я тихо встала сбоку, но Ванти был поглощен процессом и не обращал на меня внимания.
- Кхм… Привет, Ванти, - кашлянула я, привлекая его внимание. Паренек вздрогнул, быстро поднял взгляд и также быстро его опустил обратно на стол, где на мокрой скатерти лежал разбитый плеер.
- Здравствуйте, Алиса, - пробормотал он, сметая одной рукой останки устройства и отвертку в рюкзак, после чего поднялся и устремился в сторону, буркнув напоследок извинения.
- Ванти, подожди, - крикнула я, пытаясь догнать его. Увы, но каблуки мешали нормально бежать, еще и пальто ограничивало движение. Паренек резко остановился и замер, вжав голову в плечи. Я чуть не влетела ему в спину и справилась с инерцией в последний момент. – Прости меня.
- За что? Ты не сделала ничего плохого, - тихо ответил он.
- Сделала. Вчера я была очень расстроена и наговорила тебе гадостей.
- Ты сделала это не со зла. Я чувствую, когда люди говорят со злым умыслом. Вчера тебе было грустно. Мне тоже было грустно, - Ванти повернулся и смешно покачал головой. – Я боялся, что обидел тебя, и ты не хочешь со мной дружить. Всю ночь я писал дневник, пока голова не стала болеть очень сильно, а потом решил погулять.
- Что ты делал в кафе? – спросила я, стараясь перейти с неприятной для паренька темы. Ванти улыбнулся и почесал лоб, напомнив мне Фунтика. Бульдог тоже любил чесать лапой голову, даже фыркал похожим образом, как и мой друг. Друг? Странное слово.
У меня было мало друзей и дело не в том, что я вредная женщина. Мне легче одной, когда можно спокойно заняться своими делами, а не изображать из себя Жанну д’Арк, ведущую французский народ к победе. Я не люблю лицемерить и общаться с кем-то потому, что так надо. Обычно я отвечала односложно, дабы дать понять человеку, что вежливое общение не для меня. С Ванти было по-другому. Он действительно мог бы быть хорошим другом. Только что-то все равно останавливало, не давало раскрыться полностью. Таковая моя защита от боли. Боли прошлой и той, что еще может случиться.
- Пытался починить мамин подарок, - честно ответил Ванти, пока я размышляла на тему дружбы. Паренек грустно улыбнулся и дополнил. – Я не преследовал тебя. Привык уже, что друзья часто уходят, оставляя меня одного. Мне без них грустно, но доктор говорит, что так будет не всегда.
- Я чувствую себя виноватой, - хмыкнула я, запахивая пальто, когда озорник ветер забрался под плотную ткань и вызвал тысячи мурашек на спине.
- Ты не виновата, Алиса. Просто тебе было грустно. Как и мне. Друг поймет и не обидится. Для меня ты друг, даже если это не взаимно. Я не заставляю тебя и не хочу напугать. Мне нравится с тобой говорить. Этого очень не хватает, - я впервые прикоснулась к плечу Ванти, заставив парня вздрогнуть. – Прости, привычка. Доктор говорит, что мне еще работать над этим и работать.
- Понимаю. Слушай, у меня сегодня короткий день и я хотела бы показать тебе одно место, если ты не против?
- Какое? – удивленно спросил Ванти, спрятав руки в карманы толстовки. – Это сюрприз?
- Да. Ты не против? – он покачал головой, а я облегченно выдохнула. Добрый Ванти не держал на меня зла. Это было важно. Не знаю почему, просто это было важно. – Встретимся возле входа в мой офис в три часа дня. Хорошо?
- Да, Алиса, - улыбнулся паренек, а в моей груди вновь стало тепло. – Я рад, что ты не злишься на меня.
- Тогда, до встречи?
- До встречи, Алиса. Я буду ждать в два часа и ноль минут возле офиса, - он рассмеялся настолько чисто и беззаботно, что мне даже стало неловко. В его смехе сквозило то, чего не было у меня. Ванти был счастлив.
Короткий день был вызван тем, что Денис Алексеевич, поразившийся моими успехами в деле заключения выгодных контрактов, позволил немного отдохнуть. Изначально я хотела просто пойти домой и поваляться в кровати, но чувство вины все еще жило во мне. Нет ничего страшнее расстроенной женщины, а Ванти был не при чем, когда я вызверилась на него прошлым вечером. Вину следовало загладить, и у меня были кое-какие мысли на сей счет.
Быстро закончив с рабочими делами и ответив на тысячу глупых вопросов клиентов, я зашла в офис Дениса Алексеевича, чтобы уведомить босса о своем уходе. По лицу, расползшемуся в улыбке, я поняла, что все сделала правильно. Руководитель милостиво кивнул и вернулся к своим проблемам, напомнив мне закончить еженедельный отчет, который полагалось сдать в пятницу. То есть завтра.
Ванти уже ждал меня возле офиса, тревожно поглядывая на часы, которые носил на правой руке. Я помахала ему рукой и, подойдя ближе, спросила, готов ли он к обещанному сюрпризу. Паренек кивнул, и мы пошли вперед. В одно интересное место, которое я давно хотела посетить.
По пути Ванти рассказывал мне о том, что послушал из классики за последнее время и как его увлек Дебюсси, а я жарко доказывала, что панк-рок тоже имеет право на жизнь и в энергии запросто уделает даже Бетховена. Увы, но мой спутник не ведал о таком музыкальном жанре, и мне пришлось дать ему один наушник, который Ванти долго не решался вдеть в ухо, боясь, что тот провалится внутрь, и я расстроюсь. Наконец, когда мое гневное лицо сломило его защиту, и паренек подчинился требованиям, я включила особо любимых мной панков Bad Religion и их вечный хит «Dearly beloved». Лицо Ванти вытянулось, когда песня началась, а затем зрачки его расширились, заполнив собой всю радужку. Поразительно, как музыка меняет человека, стоит лишь посмотреть в глаза. Все эмоции пролетают почти мгновенно, пока не остается та, которая и явит вам мнение человека о той или иной мелодии.
- Как тебе? – осторожно спросила я, помогая пареньку вытащить наушник. Ванти помолчал немного, будто осмысливая услышанное, а затем робко улыбнулся. Как делал всегда, сообщая мне о том, что может не понравиться.
- Мне показалось, что эта песня грустная. Человек, который пел ее, он кого-то потерял, да?
- Ты знаешь английский? – удивилась я. Ванти кивнул, не решаясь поднять глаза.
- Да. Доктор помогал мне его учить, когда я был еще в школе. А песня грустная, но очень хорошая. Можешь записать мне на кассету? Пожалуйста, - я кивнула и ласково улыбнулась, стараясь снять возникшее напряжение. Помогло. Ванти расслабился и тихо вздохнул. – Плеер сломался, а дома только кассетный магнитофон. У меня много маминых кассет, но я предпочитаю классику.
- Я помню. Кстати, мы пришли.
Мы остановились рядом с кованой решеткой, на которой висела табличка из потемневшего желтоватого металла. «Контактный зоопарк». Ванти нерешительно замер перед входом и мне пришлось пройти первой. Мой спутник тут же пошел следом, на мгновение остановившись и втянув носом воздух. Пахло сеном, но я была уверена в том, что Ванти чувствовал что-то еще. Это было понятно по его улыбке.
- Зверюшки?- спросил он.
- Да, Ванти. Здесь живут зверюшки, - тихо ответила я, беря паренька под руку.
Зоопарк привел моего друга в полный восторг. С невероятной нежностью Ванти гладил маленького жеребенка по гриве и смеялся, когда тот тыкался ему в руку, ища чего-нибудь вкусного. Но больше всего ему понравились еноты. В зоопарке их было двое. Ларс и Джеймс. Да. Кто-то из работников наверняка был фанатом Metallica. Джеймс сразу же полюбил Ванти и почти не слазил с его рук, а потом забрался на колени и там, свернувшись клубочком, прикорнул. Паренек ласково пробегал длинными пальцами по мягкой шерстке зверька и улыбался одними губами, не решаясь нарушить смехом сладкий сон непоседы Джеймса. - Зверюшки очень хорошие. Они лучше некоторых людей, - тихо сказал мне Ванти, в который раз гладя енота по спинке. – Звери редко причиняют боль.
- Да, ты прав, - кивнула я, сидя рядом с пареньком. На моих коленях свернулся Ларс, изредка покусывая мой палец. Впрочем, он делал это весьма аккуратно, словно знал, что его держит девушка.
- Спасибо, Алиса. Это потрясающий сюрприз, - улыбнулся Ванти, когда Джеймс громко чихнул. – Я очень люблю зверюшек, а они любят меня. Я давно не был в зоопарке.
- Почему?
- Меня мама туда водила, когда я был маленький, а потом мама ушла, - паренек свободной рукой вытер глаза, не прекращая почесывать енота.
- У тебя хорошая мама, - вздохнула я, вспомнив о своей маме, которая сейчас ждала меня дома. – Вы с ней видитесь?
- Иногда я прихожу к ней в гости и долго рассказываю о том, что у меня случилось в жизни. Мама молчит, но мне становится легче, когда я возвращаюсь домой. В груди становится очень тепло, будто она прикасается ко мне своими руками, - Ванти осторожно прижал ладонь к сердцу.
- Что случилось с твоей мамой? Она в больнице? – спросила я, чувствуя, что мой собеседник постепенно обнажает передо мной душу. Ответ Ванти был простым и невероятно грустным.
- Нет, она там, - палец парня указывал вверх, где по бирюзовому небу пробегали ослепительно белые облака.
- Давно она… ушла? – замялась я, стараясь не испугать Ванти очевидными словами.
- Девять лет, пять месяцев и восемнадцать дней назад, - машинально ответил он, проведя рукой по губам. – Я очень скучаю по ней.
- Прости, Ванти.
- Доктор говорит, что она теперь там, где ей хорошо, и она за мной присматривает. Знаешь, Алиса, иногда, когда я сплю, мама приходит ко мне во сне. Читает мне сказки про зверюшек, как раньше, улыбается, гладит по голове и целует в щеку. Утром у меня болит грудь, а глаза становятся красными и жутко чешутся. Я никому не говорил, но мама была моим самым лучшим другом. Она знала, когда мне плохо, всегда помогала и дарила подарки. Ее голос был немного скрипучим, но звучал он так, будто музыка, если ее можно выразить в виде звука голоса. Понимаешь?
- Да, - я промокнула платочком глаза и взяла Ванти за руку. Странно, но он не вздрогнул. Только тихо вздохнул.
- Она хорошая. В последнее время, я часто с ней говорю. Когда ложусь спать, когда встаю, даже когда работаю. Только на работе приходится говорить с ней мысленно. Доктор посоветовал так делать. Он сказал, что мысли должны оставаться в голове и с ними нужно делиться только с друзьями. Когда я слушаю музыку, мама тоже слушает ее. Я чувствую это, Алиса. Ты будешь смеяться, но это так. Поэтому я так расстроился, когда разбился плеер. Я попробую его починить, если получится. Он уже ломался, но не так серьезно, как в этот раз. Многие подарки мамы уже сломались. Кружка с зайчиком, из которой я пил в детстве. Я случайно разбил ее, когда мыл. Я проплакал два дня, а потом пришел к доктору и он дал мне какие-то конфеты, после которых я уснул и немного поправился. Валентин Борисович сказал, что я тоже немного разбился, а конфеты помогли мне собраться вновь. Я попросил у него таких конфет, чтобы починить кружку мамы, но он ответил, что конфеты помогают только людям, а после того, как я спросил, помогут ли конфетки маме, он обнял меня, долго дрожал и хлюпал носом. Он хороший, но мама лучше. Я скучаю по ней, Алиса. У тебя глаза блестят и тебе опять грустно?
- Немного, - всхлипнула я и попыталась улыбнуться. Ванти осторожно прикоснулся к моей руке, и было видно, как ему это тяжело дается. Затем он медленно провел пальцами по бледному рисунку моих вен и широко улыбнулся.
- У тебя красивая кожа. Она как шерстка Джеймса. Такая же нежная.
- Спасибо, Ванти. Спасибо.
- Пожалуйста, Алиса. Пойдем? А то работники недобро на меня косятся, а рядом с ними стоят дети, которые тоже хотят погладить Ларса и Джеймса.
- Да, мы долго тут пробыли, но я рада, что ты мне все рассказал.
- Я не мог иначе. Ты мой друг и мои мысли я могу рассказывать тебе, как и говорил доктор. А мы еще придем сюда? Кажется, Джеймс расстроен, что я его разбудил, - паренек ласково почесал енота за ушком, а затем посадил в небольшой вольер, где тот сидел до нашего прихода.
- Придем, Ванти. Обязательно придем, - ответила я. – Когда захочешь.
- Спасибо, Алиса. Это был потрясающий сюрприз.
Домой я возвращалась поздно и в полнейшей прострации. Хотелось вдохнуть воздух всего мира, но даже им я бы не смогла насытиться. Из головы не выходила история Ванти про его маму, которая не бросила сына и всегда его поддерживала, радуя незначительными мелочами. Грусть не ушла, но это была светлая грусть. Так бывает после просмотра доброго романтического фильма, когда герои преодолевают трудности и несмотря ни на что остаются вместе. Мне не хватало таких эмоций, а сейчас в груди было привычно тепло. Как всегда после встреч с Ванти.
Открыв дверь в квартиру, я увидела, что на кухне горит свет и слышен тихий свист закипающего чайника. Мама не спала и ждала меня, как ждала всегда, на то она и мама. Комок в моей груди подступил к горлу и я, не сдерживая эмоций, ворвалась на кухню и сжала маму в своих объятиях. А потом заплакала.
Мама удивленно охнула и прижала меня к груди, после чего ласково погладила волосы, как в детстве. А слезы все бежали и бежали из глаз. Лишь через несколько минут, я смогла немного успокоиться.
- Алиса, у тебя все хорошо? – спросила мама. Я прижала ее руку к своим губам и ответила.
- Да, просто я очень люблю тебя.
