Глава двенадцатая.
Обычные люди часто прячут то, что у них внутри. Так им легче жить.
Странно, но после того, как я взяла Сашу за руку, мир будто перевернулся. В нем появились новые цвета, теплые и яркие. Так было до того момента, как мы расстались. Но сейчас все было по-другому. Может, дело в том, что я отпустила старые обиды, ставшие вдруг несущественными и глупыми, а может я почувствовала, что Сашка поменялся и мне понравился новый он. Вариантов множество и любой из них может быть верным.
Саша самолично принес мне кофе из комнаты отдыха под удивленными взглядами коллег, а Марина, блондинка, задевшая Ванти в мой первый рабочий день, уронила челюсть до уровня живота, чему я, несомненно, порадовалась. Впрочем, Сашку мало волновали эмоции работников. Он смотрел только на меня. Его улыбка, взгляд, случайные прикосновения – все говорило о том, что мне это не снится. Если бы это был сон, я больше никогда бы не смогла спать. Но радость была не только от осознания факта, что мы теперь снова вместе. Сегодня возвращался домой Ванти. Мой странный добрый друг, по которому я очень сильно скучала, хоть и не признавалась в этом никому.
- Алис, все хорошо? – тихо спросил Саша, поставив кофе на стол и склоняясь ко мне. От него теперь не пахло одеколоном. Сашка пах домом. Моим домом и моей постелью.
- Да, Александр Юрьевич, - машинально ответила я, лукаво улыбнувшись.
- Опять? – устало вздохнул Саша, сжав пальцами переносицу. Он всегда так делал, когда я начинала докучать ему.
- Шуток вы не понимаете, Александр Юрьевич. Мы же на работе, - подмигнула я.
- Прости, видимо не выспался, - съязвил он и сладко потянулся. – Если тебя смущает называть меня как обычно, я готов смириться с «Александр Юрьевич». Но только на работе.
- Так точно, босс. А сейчас простите. Мне пора на совещание к Денису Алексеевичу, - я взяла отчеты и свежие копии договоров, после чего быстро чмокнув Сашку в щеку, отправилась в кабинет к руководителю направления. Денис Алексеевич очень не любил, когда кто-то опаздывал.
Денис Алексеевич сегодня был не в духе. Один из новеньких менеджеров умудрился так обрушить показатели всего отдела, что почти все сотрудники почувствовали в воздухе признаки зарождающейся бури. Хотя вина была не моя, но чувство неловкости я испытывала. Мой руководитель умел играть эмоциями тех, с кем был вынужден работать. А это черта хорошего руководителя.
После двух часов полоскания одной и той же темы, что показатели это главное, а снижение этих самых показателей, равносильно смерти для каждого, я облегченно выдохнула, когда босс разрешил всем возвращаться к своим делам. Правда, большинство сотрудников тут же отправилось курить. Без этого ритуала рабочий день в компании не начинался, а Денис Алексеевич был все-таки не монстром, а талантливым руководителем, чтобы запрещать подчиненным успокаивать, таким образом, нервы.
Выйдя на улицу, я достала из пачки сигарету и, закурив ее, блаженно зажмурилась. Не хватало еще чашки кофе, но напиток остался наверху, а подниматься мне вовсе не улыбалось. Я достала смартфон и, не обращая внимания на разговоры коллег, углубилась в просмотр входящей почты.
Несколько писем от клиентов с уточняющими вопросами, спам, предлагающий мне похудеть до размеров среднестатистической сардины, и письмо от Ванти. Короткое письмо, пропитанное волнением моего друга.
« Привет, Алиса. Мы скоро вылетаем, а я уже сижу в аэропорту. Валентин Борисович разрешил мне написать тебе, чтобы ты не волновалась. Он говорит, что мне повезло найти такого друга, как ты. Знаешь, я с ним полностью согласен.
Когда мы вернемся, то мне нужно будет сначала пройти пару тестов, а потом я пойду домой. Зайду в магазин и куплю все необходимое для шоколадного торта, как тебе нравится. Ты же придешь ко мне в гости вечером? Очень надеюсь, что придешь. Я позвоню, как самолет приземлится. Первый раз было страшно, а сейчас я ни капельки не боюсь. Ванти». Отправлено в 06:37.
Я улыбнулась, вновь перечитывая эти сроки, а затем взглянула на свои часы. 11:18. По идее, самолет Ванти уже должен был приземлиться, но волнение отступило, когда я вспомнила, что телефон друга разрядился еще в Польше.
- Скорее всего, позвонит уже дома, - буркнула я, сама себе и достала вторую сигарету. Моя слабость. После совещаний у Дениса Алексеевича возникает острая потребность выкурить две сигареты вместо одной запланированной. Значит ли это, что я превращаюсь в некое подобие обычного офисного работника, который жаждет похвалы босса и переживает за неудачи компании? Да ну, чепуха какая-то.
- Наслаждаешься свежим воздухом? – улыбаясь, спросил Сашка, подходя ко мне. Сегодня он был в той же самой одежде, в какой ночевал у меня. Его подчиненные удивленно поглядывали на топ-менеджера, который устало потирал трехдневную щетину и с сомнением проводил рукой по мятой футболке с логотипом «Black Sabbath».
- Ага, - хмыкнула я и чертыхнулась, когда зазвонил телефон, который был зажат в руке. – Прости, я сейчас. Здравствуйте, Валентин. Уже приземлились? Все хор… что? Как?!
- Алис… - Саша встревоженно взял меня под руку и заглянул в лицо, которое было белее мела.
- С ним все в порядке? Боже мой. Я могу приехать? Что значит «не пустят»? Ладно, держите меня, пожалуйста, в курсе. Хорошо? Да, до свидания.
- Что случилось? На тебе лица нет, - громко спросил Сашка, привлекая мое внимание.
- Автобус, на котором ехал Ванти из аэропорта, попал в аварию. Он сейчас в реанимации, - всхлипнула я и без стеснения обняла моего мужчину. Саша тяжело вздохнул и ласково прикоснулся губами к моему лбу.
- Что тебе сказал его доктор?
- Говорит, что он в реанимации. Автобус перевернулся на шоссе и Ванти ударился головой несколько раз. Есть подозрения, что проломлен череп и задет мозг. В сознание пока не приходил, а к нему меня не пустят, - давясь слезами, ответила я. – Почему так бывает, Саш? Единственный добрый и бескорыстный человек на этой гребанной планете может умереть в любую минуту.
- Не паникуй, - тихо, но уверенно произнес Сашка, сжав мою руку. – Успокойся для начала. Я вызову такси и отвезу тебя домой. Не спорь. С Денисом сам поговорю. Потом узнаем, где Ваня лежит, и обязательно навестим. Я обещаю, Алис.
- Хорошо, - улыбнулась я, а затем потеряла сознание. Когда теряешь сознание, меркнут звуки и свет. Только пульсирующая темнота обволакивает тебя и не дает проснуться.
- Саш, она проснулась, - откуда-то издалека донесся голос мамы. Встревоженный и грустный. Я поморщилась, а затем прикоснулась рукой к голове. Что-то мокрое и холодное. Наверняка платочек, смоченный в ледяной воде. Мама всегда так делала, когда со мной случалось подобное.
- Отлично. Алис, ты меня слышишь? – ухнул Сашкин голос совсем рядом. Я попыталась кивнуть, но боль тут же сдавила виски.
- Слышу. Голова раскалывается. Что это? – я ощутила что-то твердое и сладкое во рту.
- Шоколад. Рассасывай его, а не грызи, - велел мой благоверный, без сомнения порхая надо мной, как крестная фея из сказок. – Ты еще дважды теряла сознание, пока мы ехали домой.
- Клиенты…
- Какие к черту клиенты? – взорвался Сашка и моментально взял себя в руки. – Прости. Я сообщил Денису, что ты плохо себя чувствуешь. Претензий никаких нет. Он тоже человек и все понимает.
- Спасибо, Саш. Можно мне сигарету? Пожалуйста, - жалобно протянула я, чем вызвала смех мамы.
- Ну, раз она сигарету просит, значит все в порядке, - сказала она. Я нехотя открыла глаза и улыбнулась.
- Все в порядке. Саш, ты узнал, что с Ванти?
- Ага, - кивнул он. – Он в институте, в хирургии, если быть точнее. Рядом все его врачи и лучшие кадры. Не переживай, выкарабкается. Валентин Борисович звонил еще раз и сказал, что опасений за его жизнь нет. Мы поедем к нему завтра, а сейчас отдыхай.
- Спасибо Саш. Ты такой хороший…
- Хороший, хороший, - согласился Сашка, заботливо укрывая меня одеялом. Тепло, ушедшее после страшной новости, вновь вернулось, приглашая меня вступить в сонное царство. Как я могла этому противиться, ведь я всего лишь слабая женщина. А где-то далеко, на окраине города, боролся за жизнь мой друг, которому я никак не могла помочь.
Следующим утром, когда я напилась успокоительного и оперлась на Сашкино крепкое плечо, мы поехали в институт, где сейчас лежал Ванти. Дорога была длинной и долгой, как и мои тягучие мысли, которые я отгоняла воображаемым веником, чтобы не думать о плохом.
Саша молча вел машину по шоссе, изредка бурча себе под нос ругательства по поводу неадекватных водителей, которые явно спешили на тот свет. А я старалась его не отвлекать, полностью сосредоточившись на том, что мне предстоит увидеть.
Спустя сорок минут мы заехали через проходную во внутренний двор научного городка и направились к корпусу хирургии. Возле главного входа нас уже ждал Валентин Борисович, нервно курящий сигареты одна за другой, и знакомая мне по фотографиям женщина, доктор Андриянц. Было удивительно наблюдать за тем, как переживают профессиональные доктора, у которых должен уже выработаться стальной иммунитет к чужому горю и проблемам. Но они сейчас стояли возле входа и лица их были мрачны. - Здравствуйте, Алиса, - тихо поприветствовал меня Валентин Борисович. – Это моя коллега, доктор Андриянц.
- Здравствуйте. Очень приятно, - я пожала руки докторов и представила Сашу. – Александр.
- Здравствуйте, - кивнул Сашка.
- Как состояние Ванти? – тут же спросила я, ни на секунду не забывая о цели визита.
- Пока тяжелое, но хирурги говорят, что опасений за его жизнь нет, - ответила доктор Андриянц. У нее был глухой голос с властными нотками. Сильная женщина сильна во всем, а она, без сомнения, была очень сильной.
- Что вообще случилось? – встрял Сашка, поддерживая меня за руку.
- Когда мы возвращались из аэропорта, то сели в разные машины. Я повез директора и Галину, - хмыкнул Валентин Борисович, доставая очередную сигарету. – А Ванти поехал с другими врачами и ассистентами в автобусе. Он сказал мне тогда, что давно хочет избавиться от страха общественного транспорта. А я, старый дурак, согласился.
- Не говорите так. Вы здесь абсолютно не причем, - поспешила дополнить я.
- Простите, Алиса. Старики, как я, склонны к самобичеванию. Но не будем об этом. За несколько километров до института, навстречу автобусу вылетела иномарка. Не справилась с заносом. Водитель постарался выполнить маневр уклонения, но это ему не удалось. Он на полной скорости протаранил автобус по касательной и улетел в кювет. К сожалению, Ванти сидел на правой стороне, за водителем, куда и пришелся основной удар. Удар был очень сильным, и автобус перевернулся на скользкой трассе. Большая часть пассажиров рассыпалась по салону, как горох. Ванти несколько раз ударился головой о металлические поручни и выступающие части. Ассистенты тут же связались со мной, когда его удалось вытащить и оказать первую помощь. Я приехал, как только смог и было решено перевезти Ванти в институт. Здесь лучшая кафедра хирургии в городе, а до больницы он мог и не дожить. Жуткое зрелище.
- Вы говорили, что у него подозрения насчет того, что проломлен череп и задет мозг, - напомнила я, после того, как Валентин Борисович закончил.
- Да, к счастью повреждения несерьезные. Благодаря быстрой операции, удалось избежать кровоизлияния и спасти Ванти жизнь. Но учитывая специфику его синдрома, случившееся может еще аукнуться в будущем. Мы внимательно наблюдаем за ним и готовы к любому развитию событий.
- Спасибо, доктор, - вздохнул Сашка. – Алиса может его увидеть? Хотя бы на минуту.
- Да. Он сейчас в отдельной палате под капельницей. Увы, без сознания. Зайти в палату не получится, но стеклянная перегородка позволит вам убедиться, что он жив. Пойдемте, я провожу вас, - я сжала Сашину руку и, не отпуская ее, двинулась следом за доктором, который рассеянно махнул рукой вперед.
Больницы всегда одинаковы. Будь это институт или обычная поликлиника. Здесь всегда слабо пахнет лекарствами, хлоркой и чем-то неуловимым. Наверное, надеждой, а может и страхом. Страхом за судьбу того, кто тебе дорог.
Валентин Борисович не обманул. Ванти лежал в отдельной палате, рядом с которой постоянно дежурил врач. Сейчас это был молоденький практикант, который внимательно следил за показаниями на зеленом дисплее, где мерцала плетизмограмма, говорящая о том, что мой друг жив и его сердце бьется. Робко и неуверенно, но бьется.
Я вцепилась в Сашкину руку так сильно, что он даже зашипел, но вырываться не стал. Знал, что мне нужна его рука, чтобы не упасть опять в темную пропасть. Но мои глаза были прикованы к лежащему в палате Ванти, чья голова была обмотана странными желтыми бинтами, а во рту торчала трубка.
Его бледное безжизненное лицо было таким жалким, что я поневоле вспомнила день нашего знакомства, посиделки в кафе и парке, когда Ванти решил показать мне звезды. Тогда он улыбался, а нынешний Ванти был во тьме, которая могла, как отпустить его, так и поглотить навеки.
Слезы, еле державшиеся в моих глазах, наконец-то брызнули подобно мощному водопаду, но меня никто не осуждал. Саша ласково поглаживал по голове, Валентин Борисович и доктор Андриянц тактично отвернулись, а практикант был занят записью показателей Ванти.
- Алиса, поверьте, мы сделаем для Ванти все возможное, - тихо сказала доктор Андриянц, подходя ко мне и заставляя посмотреть в ее лицо. – Все возможное. Он – часть нашей семьи и каждый человек института это знает. Он многим помог. Кому словом, кому делом, а кому и простой улыбкой. Теперь наш черед отплатить ему добротой за доброту.
- Спасибо. Вы будете держать меня в курсе? – всхлипнув, попыталась улыбнуться я. Улыбка вышла кривой и неестественной, но меня это мало волновало.
- Конечно, Алиса, - Валентин Борисович осторожно взял меня под другую руку и настойчиво повел к выходу. – Я буду вам звонить, и если будут изменения, тут же сообщу. Ах, да. Пока вы не ушли, я хотел бы вам кое-что показать. Александр, вы оставите нас на несколько минут?
- Все хорошо, Саш. Прогрей пока машину, а я скоро спущусь. Валентин меня проводит, если что.
- Ладно, - буркнул Сашка, который никому не доверял мою хрупкую фигурку. Он нежно поцеловал меня в щеку и смахнул остатки слез со щеки, после чего направился к раздвижным дверям лифта.
- Что вы хотели мне показать? – напомнила я, когда Саша уехал.
- Ванти просил меня об одном одолжении, - тихо ответил доктор. – Если с ним что-нибудь случится, я должен вам передать одну вещь. Она у меня в кабинете. Пойдемте, милая. Я рядом, не бойтесь.
- Пока, Ванти, - вновь улыбнулась я, посмотрев сквозь толстое стекло на своего друга. – Я буду тебя навещать.
Ванти молчал. Только писк медицинских приборов был мне ответом.
В знакомом кабинете Валентина Борисовича, я сидела на том же стуле, как и в первую встречу. Доктор копался в ящике стола, выискивая нужную ему вещь. Странно, но в кабинете по-прежнему пахло ягодным чаем, который смешивал Ванти, только еще добавились нотки табака, чего не было ранее. Валентин Борисович тоже переживал. Я чувствовала это. Он переживал за Ванти так, как переживает отец за своего сына.
- Вот, - отвлек меня его голос. Доктор подошел ко мне и протянул тетрадь, с которыми частенько ходил Ванти. – Он просил передать вам это. Только у меня одна просьба. Как прочтете, верните, пожалуйста. Это неотъемлемая часть наших исследований.
- Да, конечно, - кивнула я, беря тетрадь. Обычная тетрадь, которые заполняют сотрудники бухгалтерии, кладовщики и охранники, только в центре, где указываются данные, стояло одно имя. Мое имя. «Алиса».
- Я не читал эту тетрадь. Как не читал никто. Таково желание Ванти, а мы прислушивались к его словам, - задумчиво произнес Валентин Борисович. – Он сказал лишь то, что эту тетрадь ведет с первого дня вашей встречи. Он не заводил отдельных тетрадей для своих друзей, Алиса. Никогда. Вы единственная.
- Спасибо, Валентин. Я могу идти?
- Да. Я позвоню вам вечером. Если все пойдет по плану, то через два дня я разрешу вам увидеть его. Пока он очень слаб, а риск инфекции чрезвычайно велик. Надеюсь, вы понимаете, Алиса.
- Да. Понимаю, конечно. Спасибо вам за заботу, - улыбнулась я и, положив тетрадь в сумку, вышла из кабинета.
- Алис, все хорошо? – спросил Саша, когда я села в машину и закурила сигарету.
- Да, прости. Навалилось всякого, вот и голова кругом.
- Ничего. Тебя домой отвезти?
- Ага. Ты не против, если я спать лягу, как приедем? – зевнула я. Усталость и чудовищный стресс дали о себе знать. Тело, чуть только отошло от переживаний, сразу же принялось выключаться.
- Нет, конечно. Что за глупые вопросы? – возмутился Саша, но я уже дремала в кресле. Он что-то пробурчал и мягко тронулся с места. Сейчас мне хотелось только спать. И желательно без снов. Совсем.
Проснулась я только вечером, проспав без малого семь часов. Мама, зная о моем тяжелом состоянии, даже не пыталась меня будить. Лишь теплый кофе стоял на тумбочке рядом с кроватью, напоминая о том, что она дома и заботится обо мне.
Зевнув, я расположила подушку так, чтобы сесть и потянулась к телефону. Десять сообщений от Сашки. Все, как одно. «Как себя чувствуешь?», «Если что-то нужно, позвони» и все в таком духе. Последнее было «Я приеду вечером после встречи с заказчиками. Люблю тебя, Лиска».
От этого сообщения на душе вновь стало тепло. Сердце будто бережно завернули в мягкий плед и напоили дорогим вином из лучших погребов Франции. Всегда приятно, когда тебя любят, и вдвойне приятно, что любовь может быть взаимной. Улыбнувшись, я написала ответ и поставила телефон на беззвучный режим. Что-то мне подсказывало, что читать дневник Ванти лучше тогда, когда меня никто не будет отвлекать, а время подходящее. Взяв в руки тетрадь, я открыла ее на первой странице и погрузилась в чтение.
«Сегодня я познакомился с Алисой. Это очень интересная девушка, только очень грустная. Она заступилась за меня, когда Витя и Марина смеялись надо мной. Я не злюсь на них. Просто не умею и не хочу.
Сначала я испугался Алисы, но ее глаза не были злыми. Голос был, а глаза нет. Но в моменты, когда она улыбается, я вижу ее душу. У нее нежная и хрупкая душа, которой кто-то сделал больно. Я хочу помочь ей, но что-то меня останавливает».
Я отложила тетрадь в сторону и взяла с тумбочки салфетки, после чего аккуратно промокнула глаза. Ванти писал не так, как обычно говорил со мной. Здесь он еще забитый паренек, над которым издеваются те, у кого нет души и сердца. Даже его почерк робкий и неуверенный, но очень красивый. Круглые буквы, длинные хвосты, уверенные точки. Только буква «А» отличается. Заглавную Ванти пишет так, как это делают профессиональные каллиграфы. Хвостики причудливо заплетаются в кольца, а линии такие мягкие, что тянет прилечь на них. Прописная «а», маленькая и аккуратная. Но завивающийся хвостик присутствует и здесь. Будто Ванти сознательно старался сделать букву «А» более узнаваемой. Вздохнув и сделав глоток кофе, я вернулась к дневнику.
«Я удивился, когда Алиса пригласила меня на обед. Правда, обедом это сложно назвать потому, что я пил чай, а Алиса кофе. Даже кофе она пила красиво. Слегка морщила губы, отпивала глоток, а потом с наслаждением выдыхала. Я стеснялся на нее смотреть, а она внимательно меня изучала.
Мы поговорили о моей работе и ее работе. Алиса тоже работает в «ЭйДжей», только менеджером. Ее не смутило, что я обычный курьер. Наоборот, она даже улыбнулась мне, а я сделал комплимент по поводу ее глаз. Валентин Борисович советовал мне чаще говорить обычным людям комплименты, но я не могу пока с собой ничего поделать и говорю только то, что чувствую. Наверное, это плохо, но Алисе понравилось. Я даже рискнул предложить ей печенье. Люди редко соглашаются и чаще всего просто кричат на меня, но Алиса взяла мое печенье и даже съела пару штучек. Она не лгала мне, говоря о том, что ей понравилось. Ее глаза не могли лгать. Я чувствовал это.
Потом я рассказал ей о своих друзьях. О Лёне, который тоже работает в той же компании, что и она. Алиса рассмеялась и сказала, что пока мало с кем знакома и сегодня ее первый рабочий день. Но когда я начал рассказывать ей о Лёне, она изменилась. Передо мной сидела грустная и красивая девушка, у которой очень сильно блестели глаза. У меня тоже блестели глаза, но я не смог сдержаться и одна слезинка пробежала на щеке. Как же мне было стыдно. Я впервые после долгого времени говорил с незнакомым человеком и умудрился опростоволоситься, но Алиса меня успокоила. Она вселяла в меня уверенность и надежду в то, что не все люди плохие. Алиса хорошая. Потом Алиса извинилась и ушла на работу. Я тоже пошел. Нужно было отнести четыре письма для финансового отдела.
Вечером, когда я шел с работы мимо офиса Алисы, а я всегда там хожу, меня окликнул Витя. Он иногда смеется надо мной, но порой дает деньги за то, что я покупаю ему в магазине пиво и приношу в офис. Он обнял меня за плечи, а я еще боюсь, когда ко мне кто-то прикасается, и отвел в переулок. Дальше я смутно помню. Только удары и то, что мне было очень больно. А потом я услышал голос Алисы и почувствовал ее руку на своем плече.
Она помогла мне подняться и даже отряхнула одежду. Странно, но я не почувствовал страха, когда она ко мне прикоснулась. Алиса очень добрая, хоть и хочет показаться злой и неприступной. Я привык к этому. Обычные люди часто прячут то, что у них внутри. Так им легче жить.
Только мне все равно было грустно. Разбился плеер, который мне подарила мама. Еще один из ее подарков ушел. Алиса грустно усмехнулась и пообещала, что у меня будет новый плеер, но мне был нужен тот, который мне подарила мама. Он хранил тепло ее души. А мне так порой не хватает мамы.
Но грусть ушла быстро. Я предложил проводить Алису до дома, но она сказала, что сама меня проводит. Это было очень мило с ее стороны. Я разбил губу, и у меня кружилась голова. Так часто бывало, когда меня кто-то поколотит. Обычные люди в одиночестве могут быть добрыми и хорошими, но чаще всего они злые. Алиса не такая. Я чувствую это, и я был прав.
Когда мы шли к моему дому, я завел разговор о музыке. Мне нравилась классическая музыка, а Алиса говорила о чем-то странном. Она назвала это панк-рок, а потом сказала, что классическую музыку не любит. Когда я спросил о том, почему она не любит классическую музыку, Алиса рассказала мне грустную историю про свою собачку Фунтика. История была такой грустной, что я расплакался, но Алиса не смеялась надо мной. Она удивилась, что кто-то может плакать. А мне просто было грустно. В тот момент я подумал, что Фунтик, наверное, там, где моя мама. И с ним все хорошо. Он бегает по зеленой травке и весело гоняет бабочек. Глаза Алисы заблестели, и я дал ей чистый платок. Мама всегда говорила, что у мужчины должен быть с собой чистый носовой платок на всякий случай. Она была права.
Когда мы подошли к моему дому, Алиса пожелала мне спокойной ночи и пошла к метро. Странно, но я чувствовал, что ее душа перестала болеть на какой-то миг. Я был уверен в том, что она придет домой, включит Шопена и будет спать. А во сне увидит Фунтика. Я тоже часто вижу в своих снах маму. Она всегда рядом».
Вздохнув, я закрыла тетрадь и шумно высморкалась в салфетку. Ванти не представлял, что он сделал для меня в тот вечер. Он дал мне надежду и убрал ноющую боль. Я поверила в то, что Фунтик счастлив там, куда ушел. Боже, я даже разговаривать стала, как Ванти. Впрочем, это меня не смущало. Просто Ванти все чувствовал не так, как обычные люди. Он был лучше их, но даже не догадывался об этом.
