Квок

Гунч не просчитал ситуацию. Возможно, сильно укоренились в его сознании лень и привычка повелевать. А еще он недооценил меня, а главное, Овода.

Авторитет использовал меня как приманку. Обычно на крупного гунча берут лягушек, куски мяса, или… Кузьму Новикова. Точно, лучшего раздражителя Овод и найти не мог – человек, который ушел от Бугра! Вот почему Олег Владимирович так спокойно отнесся к моим наездам! Его вполне устраивало мое поведение!

Я вспомнил странное слово – квок.

Дверь распахнулась, и в комнатушку вломился шестерка. «Нет, я бы себе выбрал в охрану не лизоблюда, а профессионала. Овод, чертов Овод! Не зря он завязал мне руки впереди!» Резкий толчок от стены – и я рубанул по носу шестерки. Смачно хрустнуло, полилась юшка. Охранник запрокинул голову и успел вскрикнуть:

– Мля!

Я нырнул вниз за бутылкой, и лезвие топора ударилось о стену, отскочило, зацепило мое плечо, и, поменяв траекторию, тяжелый инструмент отлетел за кровать. Гунч тяжело дышал, вбирал в себя воздух, намереваясь заорать. Огромная туша, способная перевернуть стол и им забить меня до смерти…

Овод развинтил ручку, дернул ее в разные стороны – блеснуло лезвие. Тонкое, длиной с ладонь. Я замер, теряя драгоценные секунды. Олег Владимирович вскочил и нанес несколько быстрых ударов в лицо Гунча.

Квок-квок! Распоротая шея, линейный разрез на лбу и загнанное в плечевой сустав лезвие.

Я схватил бутылку и, вскакивая, развернулся. Перенес вес тела на правую ногу. Охранник-шестера сжал кулаки. Кровь текла с его носа, заливала верхнюю губу. Не знаю, что он собирался сказать или сделать. Я оттолкнулся опорной правой и ударил второй ногой ему в солнечное сплетение. Силы этого удара хватило на то, чтобы вытолкнуть охранника из комнаты и тем самым окончательно его дезориентировать. Пустая бутылка с отбитым горлышком уютно лежала в моей ладони. Осколки от нее разлетелись по всему торговому помещению, упали на полки и умудрились порезать мне руку. Я снова ударил охранника, только теперь в голову. Фризовец зашатался, его повело к стене, и он осел на мой левый кулак. Хрустнула челюсть, и бандит, закатив глаза, рухнул на пол.

Я очень быстро обыскал его, не нашел никакого оружия, потерял еще несколько секунд на повторный осмотр. Но парень был чист.

С моей руки закапала кровь от порезов. Я не удержался и еще раз ударил по лицу охранника. Взял с пола осколок подлинней…

Со стороны входа никто не шумел, и я понял, мешать авторитетам тут было запрещено. Но нарушать запреты – всегда приятно. Я хотел добить Гунча.

Бугор сидел на ящике и хрипел как паровой котел. Ручка, превратившаяся в нож, была приставлена к его глазу.

Хищная полуулыбка Овода окончательно превратилась в гримасу ненависти. Городской авторитет нависал над местным бугром, не давая тому двигаться. У жирдяя кровь стекала со лба, щека была пропорота, словно пуля прошла по касательной.

– И чё теперь? Еще меня в беспределе обвиняешь? – пропищал Гунч.

Даже сейчас он не сбавлял обороты, не стал жалобно просить пощады.

«Ничего, где там топор? Мы это сейчас быстро поправим. Пальцы, значит, Слепому отрезали?»

– Замерли. Оба, – прошипел грозно Овод. Потом медленно убрал лезвие от лица урода и сел на свой стул. Вот тебе и бизнесмен в костюмчике – с окровавленным жалом.

– Вот теперь поговорим без понтов. Кузьма, будьте добры, поставьте стол на место и найдите колпачок от ручки, – произнес Олег Владимирович.

Я со всего размаху ударил ногой по перевернутому столу, отправляя его в угол.

– Так мне больше нравится, – пояснил я. – Жирное тело не прячется в утесах и его можно попинать.

Я сделал резкий шаг, Гунч инстинктивно дернулся назад, чуть не свалился с ящика.

– Да я тебя! – выдохнул он.

– Угроза, повторенная несколько раз, теряет свою значимость, – сказал Овод. На его лице снова поселилась ухмылка.

– Я тебе зуб даю, тебя найдут и…

Овод потянулся с Гунчу, и тот замолчал. Городской авторитет вытер кровь с руки о свитер Бугра, чуть поддел его золотой крест и покачал головой:

– Да, Валера, ты как вкуса не имел, так и сейчас… На твой закидон я отвечу. Кузьма, расскажите о Ферме и Борзом. Пожалуйста, – добавил он.

Вот только от этого «пожалуйста» мне не стало легче. «Что он тянет? Я рад, что ставка сработала и меня не пустили в расход. То, что использовали как квок – звуковой манок для привлечения гунча, – меня не волнует. Я знал, куда шел. Осталось понять – зачем? Убить Гунча. Вот только Овод не спешит его кончать. Жаль. Удар ножом ручкой в горло – и мне станет легче ходить под этим Небом».

– Почти год тому назад, весной, я попал отмычкой в банду Чеса…

Складки и подбородки Гунча потекли вниз, он замер. Получил нежданчик от Кузьмы.

– Основной их целью было найти одного сталкера. Сталкера не простого. Он сумел попасть на территорию лаборатории и вынес оттуда артефакты и какие-то документы. Видимо, что-то в них было настолько ценное, что он вдруг решил дать деру от бандитов.

– Кто послал Чеса? – уточнил Овод.

– С его слов, авторитет по кличке Гунч…

– И чё? Все знают эту историю. Да, именно так я узнал про ученую нору, где эксперименты проводят. Именно под это мне дали деньги, – сказал Гунч, – и чё не так?!

– Не так только одно – ты ее не нашел. Кузьма, а что случилось на Ферме?

– Борзый, правый плавник Гунча, защищал ее от фризов. Отморозков и убийц, которые творили беспредел. Как я понял, они нарушили все ваши поставки и договоренности. Так вот, Борзого на эту беспонтовую защиту подписал Гунч. Именно он слил авторитет Борзого и начал торговаться с наемниками.

– Рот закрой! – успел выкрикнуть Гунч. Овод же помахал жалом. Смешно, словно дрессировщик укрощал слона. Я же, пока говорил, не терял времени даром – не скрываясь, перерезал осколком бутылки шелковый шарф, связывающий мне руки.

– Врет, – произнес Гунч, но уже тихо.

– Конечно, врет. Вот ты, родной, слил Борзого. Нормального пацана, который и сам метил в авторитеты. Кстати, по нему ни у кого из наших вопросов не было – через пару лет он бы корону надел. Это уже второй твой косяк. Про кранты всему нашему бизнесу в Зоне я уже говорил, повторяться не стану. И главное – ты не нашел лабораторию. А твои нападения на ученых привели к отказу работы с нами…

– Да харкал я на них! Ничего, скоро они все расскажут. Мы с Каримом сделали ошибку, что не с них начали… Военные, твари, перебили многих пацанов…

Я вычленил из разговора основное: они начали трясти ученых.

– Когда Чес не вернулся, я поднял все связи. Пришлось даже тебя бортануть, Овод. Не в обиду. Подмял под себя этих отморозков. Помнишь Фанерного? У них за главного тут ходил, понты кидал. А как я его на дело взял, когда просторовцев в яму закидывали, он сознание и потерял. Смешно. Так мы его туда же и кинули, на дно… Потом Фабрика. Понимаешь, Овод, все совпало. Мы просчитали все варианты, и выходило – или Фабрика, или Завод.

Гунч пищал и пищал, словно на исповеди. Я все не мог понять – зачем?! Он же признался, что слил Борзого. По понятиям дяди Севы и Овода, это уже был приговор. Или нет?

– Так вот, на Фабрике нам подножку сделали. Этот майоришка без разрешения командования такой беспредел устроил. Повязал пацанов и сталкеров – и на Большую землю отправил. Ну и похоронил немало… Прикинь, этот лось, – Гунч кивнул на меня, – чуть Карима не завалил. Тот успел убежать и спрятаться в заброшенном здании. Прикинь, Карим Волк – и убежал, поджав хвост!

Овод промолчал, я тоже решил дослушать до конца. «Вот как, значит, выжил глава наемников. Но, насколько я помнил, чтобы добраться до тех зданий, надо было преодолеть стену, потом еще метров пятьсот пройти и перебраться через мелкое озеро… Мы тогда успели за это время только спуститься с третьего этажа в подвал, а Карим сделал такой марш-бросок. Силен, зараза».

– Ну а потом – Завод. Поверь, Овод, я землю рыл! Мы туда столько сталкеров нагнали, что БАМ можно было построить! И все зря! Была там база ученых, но сгорела давно…

– И вы решили заманить военных? Ничего умнее не придумали? – поинтересовался Овод.

– Это Карим. Он откуда-то узнал точное время нападения. Лазил подле леса, а потом притопал за неделю до атаки этих… Ну и за день мы приготовились.

– Так откуда Карим знал? – опередил меня Олег Владимирович.

– А кто его знает. Мистика. Реально, мистика. – Гунч подтянул золотой крест к жирным губам, перепачканным кровью. Поцеловал. Меня передернуло от такого лицемерия… Я отбросил осколок бутылки и присел, начал искать колпачок от ручки. Заодно и поближе к кровати передвигался, а там лежал топор…

Гунч продолжил:

– Мы пытались подкупить их офицеров, так нас послали сразу. Особенно полкан их по воспитательной, который раньше хапал как не в себя…

– И что военные?

– Ничего. Кариму чуть горло не перегрызли, да и ушли, собаки, человек десять… Мы их обложили в НИИ, завтра Карим вернется, и мы их додавим… Слышь, Овод, объясни этому фраеру, что ты меня не убьешь… По масти не положено меня так по-тупому сливать.

В этот момент я нащупал рукоятку топора и крепко схватил ее.

Все замерли. Даже Гунч перестал пыхтеть. Секунды убегали в вечность очень быстро, и я понял, зачем Бугор так долго болтал. Отклонился от своего блатного наречья. Теперь он попытался манипулировать нами, хотел стравить нас…

Я медленно встал, развернулся к ним лицом.

– Чё, рыба гнилая, на измену упал? Думаешь, я не успею тебя привалить топором?

Мой голос в закрытом помещении прозвучал грозно. Я не видел себя со стороны, но Гунч, Бугор Зоны, побледнел.

– Кузьма, если вы помните наш разговор, я вам не обещал смерть данного человека, – произнес Овод.

Время таяло, и я понимал, что бить надо сразу. Инициатива уходила от меня. «Что мы имеем? – судорожно размышлял я. – Гунч – предатель, и не потому, что сгноил сталкеров. Даже денежный ущерб ему готовы были простить, если бы он откопал лабораторию. Но нет, он в пролете. Теперь, после встречи с лешим, я знаю почему. И Овод готов его наказать, но убить сам не имеет права. Да и мне позволить – тоже, я же военный».

– Я знаю только два варианта, – произнес я, просчитывая, как вырубить Овода.

– Чего тут балабонить? Ты или мне ноги целуешь и, так и быть, уходишь на фиг, или я тебя оприходую… – успел высказаться Гунч.

Олег Владимирович прервал его, не поворачиваясь ко мне:

– Раз.

– Я уверен, что кому-то из вас успею проломить башку. Может, сразу прихлопну и выпотрошу обоих авторитетов.

– Два.

– Или наша рыба погуляет. До блокпоста, а потом – куда его толстые ноги приведут. Сможет добраться до НИИ Метпром – Небо Зоны ему фемидой будет.

Гунч рыпнулся, взмахнул руками, словно отталкиваясь от воздуха. Овод резким движением вогнал ему в бедро свое жало, и Бугор рухнул на пол. До двери ему осталось доползти совсем чуток.

– Судьба пусть решает, – согласился городской авторитет.

– Да ты чего? Овод, не путай рамсы! Отведи меня к нашим, пусть они решают! – Гунч жалобно смотрелся на грязном полу. Он перевернулся на спину, водолазка задралась, оголяя жирный живот. Ручки он поднял, намекая, что даже не думает сопротивляться.

– Пополз к выходу, фраер, – произнес Овод, выдергивая жало. Он стоял ко мне спиной, но я готов был поклясться, что при этом авторитет полностью контролировал ситуацию.

– Олежка, не надо, – тонко пропищал Гунч.

– Надо, Валера, надо. За Борзого, за Севу Зауральского, – произнес без своей фирменной ухмылочки Овод.

Бугор перевернулся и пополз. Его толстая туша еле поместилась в дверной проем. Он отталкивался коленями и локтями, пытаясь побыстрее выбраться из подвала. Заработал инстинкт жертвы, Гунч пытался убежать, зная, что это глупо.

Овод прихватил с пола колпачок, сложил ручку-нож и спрятал ее во внутренний карман.

– Вам, Кузьма, нужно отдельное приглашение? – поинтересовался он. Очки на месте, ухмылка – тоже.

– Боюсь сорваться и зарубить эту тварь, – честно произнес я.

– Не стоит. Мы же с вами прекрасно знаем, что произойдет, – сказал Олег Владимирович. Он поднял свой стильный плащ, отряхнул с него мелкий мусор. Недовольно поморщился:

– Плащ придется отдать в химчистку, шарф другой покупать. Да и нового главу в Зоне теперь надо ставить. От вас, Кузьма, только хлопоты, – печально проговорил он.

Я же усмехнулся. Не подвел меня дядя Сева, не подвел и Овод. Конечно, наши интересы совпали, но не настолько сильно, чтобы отпустить меня на волю.

Я двинулся следом за Бугром. Вовремя. Тот уже поднялся и пытался ковылять по ступенькам. Он обернулся, заторопился, оставляя красные полосы на стене.

– Ползать надо на брюхе, – зло прошептал я.

Удар обухом по бедру – и Гунч с криком осел на лестницу. Очень хотелось рубануть его наотмашь пожарным топором. «Нет. Пусть Зона рассудит, а я устал убивать».

Я дождался Овода. Как я и думал, он наступил на спину Гунча и первым выбрался из подвала. Что-то прокричал, получил ответ и лишь тогда махнул рукой, разрешая выйти и нам.

Бугор дополз до старого тополя и, цепляясь за него, поднялся на ноги. Я же зарядил топор в знакомое дерево, вытащил из того же ствола нож, забрал свой пистолет.

– Чего трясешься? – спросил я и передернул затвор пистолета. – Тебе вон через тот холм, дальше – железнодорожная насыпь. Там – как захочешь: или через проход с аномалией, или на блокпост.

– Олежка, да уйми ты этого психа! – закричал Гунч.

– Давай, Валера, топай. Может, еще свидимся, – сказал Овод.

– Гниды. Я же вас обоих убью. Я же тебя сам сдам ментам! А тебя – тебя сожгу!

Жирдяй потряс кулаками. Щеки его ходили волнами, кровь стекала по лицу. Он развернулся и медленно побрел за холм.

– У него есть шанс дойти? – спросил Овод. Впервые я услышал в его голосе нотки неуверенности.

– У всех есть шанс. Правда, у него – минимальный. Он привык, что вокруг него суетятся слуги, привык жрать в три глотки и не привык ходить даже по проложенной дороге. А тут, по Зоне…

Гунч почти перевалил за гребень холма, когда появились собаки. Стая. Их вожак остановился на миг, словно размышляя, за кем гнаться. Я смотрел на него спокойно, представляя, как наступаю ногой на его спину и придавливаю к земле, как хрустит его хребет под моей подошвой…

Меня начало мутить. Я отдал мутантам Зоны на съедение морального мутанта. Почему-то это меня не успокаивало, я чувствовал вину и сожаления.

Раздался крик Гунча. Тонкий, противный, бабский. Овод засунул руки в карман пальто и произнес:

– Кузьма, знаете, почему Валера имел такую странную кличку? Гунч?

Крик на секунду затих, а потом разорвал ночную тишину с новой силой.

– Он, когда еще весил под сотню килограммов, сел на долгое время. Дело было далеко, там, где хвойные леса устилают землю на многие-многие километры… – продолжил городской авторитет. Я вытер уголки рта, слушая, как под крики Гунча мне рассказывают его же историю. – Рванул Гунч на побег. Не сам, конечно, захватил он паренька с собой. Искали их, да в тех лесах батальоны прятать можно. Через несколько недель вышел Гунч к условленной избе…

– Сам? – спросил я, уже зная ответ.

– Ну, как сам… На плече его висела нога паренька, на ней – следы зубов. Именно тогда у Гунча и загноилась нижняя челюсть.

Крик захлебнулся, сменился утробными звуками. Стая начала пировать, терзая такой большой шмат еды.

– Слышал, но не верил, – спокойно ответил я. – А дальше как?

– Вскоре амнистию объявили, и многих выпустили на волю. Гунч же новые документы сварганил – и все, нормально жил, брюхо наедал. Засветился по глупости, довелось на дно лечь. Самое оно – в Зону подался, – закончил читать курс истории Олег Владимирович.

Я накинул капюшон на голову, скрывая лицо от света луны. Что же, еще и сутки не прошли, а я уже отомстил – правда, наполовину. За майора Ставра, за пацанов, за просторовцев и сталкеров.

– Кузьма, осталось дело за малым, – произнес авторитет с Большой земли.

– Не факт. Иногда малое забирает больше сил. – Я не выпускал пистолет из рук, хотя понимал, что на капюшоне моем уже застыла красная точка прицела.

– Я заберу своих людей, – сказал Овод.

– Своих – это бандитов, фризовцев? Хорошее предложение. Вопрос в другом: они к вам вернутся живыми или мертвыми?

Снова за моей спиной стояли трое. Утро мы встретили в походе, до НИИ Метпром оставалось пройти совсем немного. Очередная бессонная ночь осталась позади, в памяти и истории Зоны. «Сколько таких баек ты знаешь, а, Зона? На таком маленьком клочке Земли похоронено великое множество людей, словно тут идет вечная битва. Сталкеры и бандиты лезут в Зону и пропадают – как в черной дыре».

Наша группа стояла ровно на том самом месте, где был наш блокпост. Впереди широкая дорога упиралась в НИИ. На снегу – пятна крови, в воздухе – запах гари.

– Все? – спросил Генерал.

– Все, кто хотел. Пора штурмовать, – уверенно заявил Фрид.

– Еще десять минут. Я пообещал своим пацанам, у них есть время до половины. Вы же дали слово мне, – спокойно произнес Овод.

– Мы дали слово Шаху. Если бы знали, то… – начал просторовец.

Я подставил ладонь одинокой снежинке. «Вот странно, весь мой путь в Зоне насыщен встречами с разными людьми. Получается, Ренат Баранов – единственный, кто со мной был с самого начала. А сейчас за мной троица, которою я почти не знаю. Генерал от «Закона». Рядом с ним – Фрид. С таким погонялом только в «Просторе» и куролесить. Олег Владимирович… Не сдал он меня как стеклотару, зато слил Гунча. Слил красиво, перед своими остался в почете и уважении. Овод. Смертельный укол». Ночь пролетела в бесконечных волнениях и постоянном движении. Бедные мутанты не могли понять, отчего не спится людям. Зверюги кидались на свет наших фонарей, умирали под пулями, а на их место приходили другие порождения Зоны.

После смерти Гунча я переборол отвращение и поднялся на холм. Даже не верилось, что в человеке может быть столько много крови. Собаки увлеченно поедали остатки бандита, а я думал, насколько интересные в жизни случаются совпадения. «Гунч съел подельника, теперь его самого схарчили мутанты… Получается, Зоне нравится наказывать людей? Их же пороками? Что же мне тогда припасено от нее, родимой? Чего мне надо бояться?» Я, как мне казалось, знал ответ – Карима Волка. Человека, которого я уже два раза списывал со счетов.

– Шах! – громко позвал меня Фрид.

– Ждем, – сказал я.

Так и замерли.

За ночь мы успели многое. Овод попросил проводить его до Бара. Мы прошли туда, словно нанизывая бусинки, собирая всех в одну группу: капитан и Патлатый с блокпоста – оба мрачные, но готовые помогать своим в НИИ Метпром; охрана Овода – с рожами уголовников, по сравнению с ними даже фризовцы выглядели сопливыми пацанами; мой спиногрыз – Адлер со своим «ромбом», они честно ждали меня на блокпосте под мостом…

Ночью по Зоне идти опасно, мы потратили много патронов. Добрались до Склада, там и переговорили с Генералом и Фридом. Олег Владимирович, хоть и не показывал вида, продрог до костей.

Вот там, на Складе, меня и накрыло. На этот раз я ничего не натворил, хотя Ренат после убеждал, что разговаривать на повышенных тонах с лидерами всех группировок мне не стоило.

– Я обещал устранить Гунча? Он – мертв! – кричал я.

– Верно. Зато ты привел их авторитета, а он гонит пургу! – возмущался Фрид.

– Уважаемый, я предлагаю хороший вариант. Пургу несет кто-то другой, – спокойно вмешался Овод.

– Хороший для кого? – гундел Генерал. – Предлагаешь создать безопасный коридор и выпустить преступников?! Так они снова вернутся!

– Стоп! – Я встал между ними. – Это хорошее решение. Я объясню…

– Ну-ну, – произнес просторовец.

– Хорошее оно тем, что никого до конца не устраивает. Да, я сам хотел похоронить всех бандитов под бетонными стенами Агропрома. Генерал, ты же упоминал, что наших сил не хватит против сотни бандитов?

– Есть такое дело, – согласился тот.

– Просторовец, для тебя же главное – фризовцы? Вот мы и разделим их, центрифугируем.

– Чего? – не понял Фрид.

– Когда надо кровь разделить на элементы и плазму, ее засовывают в центрифугу. Малява Олега – это центрифуга для бандитов. Нормальные выйдут через коридор с минимумом оружия. Отморозки останутся…

– Ага. А если кто-то из фризов проскользнет? А? По коридорчику, перед нашими лицами? Скинет ствол, а потом, когда отоспится, водочки выпьет, – и снова: привет Зона!? – Просторовец изобразил двумя пальцами, как бодро бежит фризовец.

– Это его выбор. Вернется – значит, ты его и пристрелишь, – произнес я.

– Добавлю. Мы не будем мстить за отморозков. – Овод поднял ворот плаща. Ветер в дворик не залетал, зато ночной холод старался заморозить всех вокруг, превратить в неподвижные фигуры.

– Такая тактика существует, – произнес Генерал.

– Да что б вас аномалия порвала! – выругался Фрид.

– Знаете, вам очень повезло, что интересы военных представляет Кузьма. Не смотрите на его молодость, он мыслит категориями не простого служаки или сталкера. Любой из вас попытался бы убить Гунча, Кузьма же разыграл сцену до конца… И выжал максимум…

Так, в суете, ночь и прошла. Сначала Овод послал гонца с малявой. Я думал, тот не вернется или вернется, но разобранный по кускам. Дисциплина у бандитов основана на авторитарной силе. Гунч сгинул, Карим Волк – вышел на боевое задание. «Закон» и «Простор» отправили своих людей к мобильному лагерю Антонова.

Рассвет совпал с окружением НИИ Метпром. Были тут и сталкеры, вооруженные в основном ружьями и дробовиками. Старик Бортник провел людей через поле с аномалиями. Судя по настроению, сталкеры были настроены решительно, желая выплеснуть ненависть, накопленную за последние полгода. Они шли мстить за прошлое, за погибших парней. Они шли бороться за свое будущее, за привычное Небо над головой.

Среди них я заметил моих попутчиков, усача и получившего по носу мужика. Зато курносого я обнаружил на дереве. Повешенным. Бортник, как и обещал, заставил подняться всех сталкеров.

– Ждем, – произнес я.

«Простор» и «Закон» перекрыли основные дороги и занимались фильтрацией фризовцев. Время, выделенное бандитам на то, чтобы сдаться, истекало, а я смотрел на утреннее небо. Я устал, мне хотелось поставить точку в этой истории. Хотелось оставить все здесь и ломануться к лаборатории. «Нельзя. Батя явно не захочет просто так отдавать НИИ Метпром “Закону”.»

– Крайний, – объявил я.

В кожаной куртке, покрытой корочкой льда, с высоко натянутым под горло гольфом, вышедший бандит прятал от меня лицо. Вязаная шапка была натянута до бровей. Я почувствовал его взгляд.

– Стой, – зло крикнул я. Последний бандит и Олег Владимирович остановились.

– Я не вам, Олег, – сказал я, проходя рядом с ним. Генерал и Фрид удивленно наблюдали, взяли оружие на изготовку.

Я сдернул свитер с лица сдавшегося бандита.

– Здравствуй, Пятно.

– Привет…

Промерзшая кожаная куртка погасила силу моего удара, но и этого хватило. Пятно рухнул на колени. Я присел, аккуратно положил автомат на колени.

– Рассказывай, как докатился до такой жизни?

Тот сопел. Выглядел он похуже, чем я, когда сидел в камере. Кроме врожденного пятна на щеке, появились гематомы, была рассечена бровь. Да и сама одежда его была явно не по погоде. Оружия я не заметил, но продолжал контролировать движения мерзавца.

– Кузьма, мы начинаем? – спросил Генерал.

– Да, – разрешил я.

– С этим что делать? Ты его знаешь? В расход, может, пустить? – Это уже Фрид уточнил.

– Я сам, – произнес и понял, что получилось двусмысленно: то ли сам разберусь, то ли сам пущу в расход. Пятно снял шапку, посмотрел на Небо.

Снег заскрипел, группы пошли на зачистку НИИ. Только Овод замер, контролируя, как бандиты медленно бредут в сторону Границы.

– Как, как. Просто, Кузьма, очень просто. Куда мне было податься? Назад в село? Что там делать? Водку пить? А тут: ходку сделал – и уже месяц можно есть и пить. Всяко лучше, чем в селе, – начал говорить Пятно.

– Ты на жалость не дави. Чего ты с бандитами связался? – Я крепко схватил его за ворот куртки.

– Чего-чего… В сталкеры только самоубийцы идут! Да и не брал никто! Как узнают, что я «срочку» оттарабанил – все, даже разговора нет! Говорят: на Границе стоял, мол, нас обирал, а теперь с нами в Зону?! Ну а эти людей набирали в городе. Выпили, вроде ничего так, только пьют много…

– Пятно, ну ты и… Паша Зарубко, на голову тебя меньше, а фризов давил как каток. Ты же им шестеришь… Помнишь Пашу!? – Я чувствовал, как от злости сжимаются кулаки.

– Чего его помнить?! – удивился Пятно. – Чуть не пристрелил меня! Я выбежал, смотрю, Паша с автомата стреляет из-за угла. Ну, я ему и кричу: «Солдатик, свои!» А он как развернется – и бах! Хорошо хоть я упал в снег и назад отполз…

Я замотал головой, пытаясь понять: вдруг мне все это кажется.

– Паша Зарубко погиб несколько дней тому назад! – крикнул я.

– Да какое?! Вчера мы штурмовали, загнали их в помещения. Значит, вчера я Пашу и видел! Я ж его знаю хорошо! Он мне в части, когда вместе служили, чуть глаз гвоздем не выбил! Потом мировую заключили, он водки принес… – произнес Пятно.

Я улыбнулся. Даже свинцовые тучи, похожие на разлитую лужу бензина, показались мне самыми приятными в этом мире. «Паша – жив! Жив Пашка-то!!!»

– Пятно, бросай ты Зону. Только что она тебе намекнула: убирайся и живи нормальной жизнью. Без нее, без бандитов и артефактов. Понял? – спросил я и передернул затвор автомата.

Пятно быстро уходил по протоптанной дороге. Олег Владимирович дал знак, и его охрана потянулась следом за бывшим солдатом с пятном на лице.

– Знаете, Кузьма, я намеревался выразить уверенность, что мы еще встретимся. А потом в горле будто кость стала. Вы опасный человек, опасный тем, что несете несчастье другим людям. Конечно, когда гибнут ваши враги, то это для вас плюс. Думаю, я не ошибусь, сказав, что многие ваши друзья погибли в Зоне. – Олег Владимирович стоял надо мной и словно зачитывал приговор. Я поднялся.

– Боитесь со мной общаться?

– Боюсь. Не вас – судьбы боюсь. Зоны, по-вашему.

– Не всегда же я несу несчастье.

– Кузьма, рано или поздно ваша удача для вас закончится. Мне кажется, что время пришло. Пойдемте со мной. Без всяких обязательств, прямо сейчас, – предложил Овод.

– Слышите? Это наши с пулемета гасят отморозков. – Я улыбался.

– Прощайте, Кузьма. С вами было приятно решать дела, – произнес Олег Владимирович, авторитет по кличке Овод. Он поспешил за своими, уводя бандитов от расправы.

– Если бы за каждое предостережение мне давали по артефакту, я бы уже вагонами их на Большую землю отправлял, – произнес я.

И с улыбкой на лице двинулся зачищать НИИ Метпром.

Бой. Стрельба, крики и взрывы гранат. Все же многих вывел Овод, зато выполнили просьбу Генерала – уравняли шансы. Я почти не принимал участие в атаке на фризов. Меня берегли и охраняли, не давая пуститься в танец со смертью.

– Хватит бегать. Ты теперь за людей отвечаешь, – пробурчал Генерал. С ним согласился Фрид, что ему было, вообще-то, не свойственно. Я заметил, просторовец всегда выступает против командира «Закона», если даже тот говорит абсолютно верные факты. А тут он заявил:

– Сейчас прилетит шальная пуля или психованная граната, и потом что мы твоим военным доказывать будем? Вот этот труп с нами договорился?

Мы замерли в пятидесяти метрах от забора НИИ Метпром. Железнодорожные пути, старые вагоны и здание остались левее. Оттуда уже выбили любителей черных плащей. Популяция отморозков резко сократилась. Зажали мы их красиво. Со стороны зданий НИИ воодушевленные военные, имея преимущество по высоте, не давали противнику укрыться за забором.

Спецгруппа, которую я видел в Ангаре, состояла из бойцов «Простора» и «Закона». Такие разные по духу, вооружению и общению, они слаженно выполняли боевое задание.

Фризы пытались бежать через поле, нарываясь на аномалии и сталкеров. Отряд, который сидел в засаде, мстил от души, широкой сталкерской души. Бортник, помня о яме с трупами, пообещал, что никто из отморозков не уйдет живым. На вопрос, хватит ли патронов, он ответил без хвастовства:

– Не хватит, так мы их в аномалии затолкаем…

Автоматные очереди, отборный мат и взрывы продолжались почти час. Тучи стали светлее, и даже появились прорехи, в которые заглядывало солнышко. Зимнее, недовольное, оно дарило надежду, что скоро все закончится.

– Все, зачистили Зону от падали, – произнес я после пятиминутной тишины.

– Подожди, где-то явно еще затаились, – сказал Генерал. Он, в черной законовской форме, очень выделялся на фоне белого покрывала снега.

– Как бы через месяц снова не собрались. Зря мы выпустили, надо было всех крошить, – добавил Фрид и, подняв винтовку, стал рассматривать местность в прицел.

– Ты же сам знаешь, из пяти новичков четверо идут в бандиты, и только один – в группировку. Так что положи мы в этом поле ваших людей, и «Закон» с «Простором» загнулись бы, как чахоточные…

– Ты не преуменьшай. Нас тут только часть воюет, остальные – в Центре, – недовольно возразил Генерал.

Я подумал, что он прав. Дело в масштабе восприятия. В детстве для меня большая часть мира ограничивалась двором. Подрос – и мой городок казался мне огромным! А был он маленький и серый. Так и сейчас, мне казалось, вся Зона вращается вокруг загадочной лаборатории, НИИ Метпром, Завода и Границы. Оказалось, что я и середины не достиг…

Я проверил автомат и двинулся по дороге к НИИ.

– Эй, ты куда!? – удивился Генерал.

– Надоело ждать! – ответил я.

Фрид засмеялся:

– Это по-нашему! Двум смертям не бывать – одной не миновать!

Законовец выругался, но через несколько минут оба догнали меня и зашагали рядом. Я знал, зачем рискую. Батя, который организовал оборону части, и я – солдатики из одной коробки. Операция «Стужа» была провалена, из западни вырвались лишь несколько человек. Почти сразу, с рассветом, накатилось бандитское формирование, и шансы на выживание у военных резко поползли вниз.

Дальнейшие мои действия, думаю, Бате понравились. Чем меньше бандитов в Зоне, тем ему легче выполнять свои задумки. Как я понял, самая главная его цель – найти лабораторию.

«Но что сейчас творится в голове Бати? Он, боевой офицер, понимает: уничтожили бандитов, зато окружили НИИ другие элементы. Для нас, военных, что сталкеры, что «Простор», – не самые лучшие друзья…»

Я ускорил шаг. Надо было успеть к Бате, пока кто-то по глупости или со страха не застрелил наших новых товарищей.

На снегу пылали красным цветом пятна крови. Вокруг были разбросаны тела бандитов. Возле бетонных плит – сразу трое. Видимо, закинули им гранату, среагировать они не успели. Так и посекло осколками. Чуть дальше, у дерева, обхватив ствол, как родного брата, застыл навечно еще один боец организованной преступной группировки. А нет, посмотрев с другого ракурса, я понял – он зацепился за низкую ветку. Это снайпер отработал – за себя и за Слепого.

По этой же дороге меня вел Ставр. Ночью, после прорыва поста бандитов, мы тащили с Хрипом на себе Бортника. Ренат прикрывал наши спины. Мы, испуганные, ломились в темноту, боясь каждого шороха…

Теперь стояло утро, и уже брат Хрипа – Адлер вместе с Барановым зачищал остатки фризовцев. Я же вместе с главами группировок приближался к основному зданию НИИ. Шел выгонять Батю из его засиженной берлоги.

«Как же все поменялось! Меньше чем за полгода… Ренат, который боялся стрелять, теперь выпускает очередь за очередью, стараясь убить как можно больше бандитов. Вместо Хрипа огонь теперь по врагам ведет Адлер, которому я должен, и должен немало – жизнь его брата».

Из размышлений меня вырвали звуки ружейных выстрелов.

– Все, крыс добивают в поле. Ломанулись – а там сталкеры. Многие помнят своих обидчиков в лицо, – сказал Фрид. Он резко вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. Я припал на колено, поднял свой ствол.

– Отбой! Ветер капюшон заколыхал, вот я и среагировал, – произнес просторовец.

– Я первый, – приказал я.

Возражений не последовало, да и понятное дело – до центральных ворот оставалось метров двадцать. Поломанный БМП стоял на месте, преграждая путь. Я поднял руку вверх, словно собирался коснуться низких туч.

Черный ствол крупнокалиберного пулемета наблюдал за мной с подозрением. Сейчас им, пулеметом, управлял испуганный солдатик. Да, задели машину не слабо: колеса были вырваны с мясом, след от попадания гранатомета зиял в бочине. Рядом – трупы фризов, растерзанные на части. Я опустил руку, лишь подойдя вплотную.

– Эй, в консерве, кто есть – выходи! Кузьма Шах вернулся!

Люк со скрежетом открылся, и показалась чумазая усатая морда.

– Кузьма, ты живой!!! Сказали, всех положили на Заводе!

Я заулыбался. Усатого этого я помнил, именно он помогал ампутировать пальцы солдату, который в коллекторе залез в аномалию. Серьезный тип, усы торчат, глаза блестят.

– За подмогой ходил! – крикнул я.

– Не слышу! Как вчера попали с гранатомета, так и не слышу!

Теперь ясно стало, почему он так орет. Оглох маленько.

– Да свадьбы заживет! – прокричал я и показал, что мы пойдем к зданию.

Усатый махнул, разрешая. Генерал и Фрид присоединились ко мне, а солдат отдал честь. Законовец ответил четким козырянием, просторовец же просто приложил два пальца к виску.

Во внутреннем периметре трупов было еще больше. Сердце затрепетало от жалости, когда я заметил знакомую форму. Вот и наши молодые пацаны, мертвые, смотрят в злое небо Зоны.

Я интуитивно двигался к зданию с мозаикой на торцевой стене. Чуть замедлился. Мысленно состарил мозаичного профессора и подумал, насколько точно совпал он с тем, что был в моем видении в лесу.

На территории части снег был плотно утоптан – видимо, бегали тут немало. Обороняли здание.

Дверь открылась и, наставив на нас ствол «калаша», показался на свет наш повар.

– Пельмешек, ты чего, столовую врагу сдал? – спросил я.

– О! Пацаны, это Кузьма! – громко сказал он. В окнах зашуршали, появились знакомые лица. День под огнем противника заставил этих ребят повзрослеть быстрее, чем год спокойной службы.

– Где Батя? На крыше? Или зачищает остатки фризов?

Пельмешек выбрался, погладил себя по животу, внимательно посмотрел на Фрида и Генерала.

– Батя? Нет, Бате сейчас не до крыши… Кузьма, это что же такое происходит?

– Подмогу привел. Нормальные мужики, почти все – военные в прошлом, – сказал я. – Где полковник? Кто главный?

– Батя… Короче, в кабинет Ставра топайте, и сами все поймете…

На ступеньках блестели гильзы, угрюмые лица военных, моих военных, смотрели на нас с подозрением. Вот и знакомая дверь, которую в этот раз никто не охранял. Я стукнул для приличия и дернул ручку, ввалился в осиротевший кабинет. За столом сидел Батя, все такой же кряжистый, вот только седины прибавилось. Взгляд у него был тяжелый, словно придавливал к полу, однако какой-то странный. Будто Батя пытался прожечь глазами дыру за моей спиной…

– Кто? – рыкнул он.

Я шагнул в комнату и, нарушая устав, приложил руку к непокрытой голове.

– Сержант Новиков, прибыл с подкреплением из местных новобранцев, – доложил я.

– Паша? – с такой же интонацией спросил Батя.

Паша Зарубко стоял возле стены, в слепой для меня зоне. Я радостно ему улыбнулся, хотел обнять. Но он настороженно осмотрелся и доложил:

– Так точно, Кузьма Новиков и двое неизвестных.

Батя чуть повернулся к окну, и я осознал, в чем причина странности его поведения. Он ослеп.

Генерал и Фрид выглядели так, словно собрались воевать месяц без перерыва, – с оружием, в бронежилетах… Люди войны. Себе они не изменили – сели по разные углы многострадального скрипучего дивана.

Батя так и сидел за столом, чуть нагнув голову и внимательно выслушивая наши истории.

– Вот так мы и вырвались с Ренатом. Он сейчас внизу, зачищает фризов, – докладывал я.

– К нам вовремя Павел вернулся. Подняли по тревоге часть, вышли навстречу и спасли еще восьмерых, – произнес Батя.

Я повернулся к Зарубко:

– А ты прощаться хотел! Как сумел выскочить?

– Да как заяц прошмыгнул. Они когда из «Мухи» фигачить начали, я через окно сиганул. Дальше по нашим же следам и потопал в часть. Слепого встретил, он затаился, я чуть на него не наступил. Вот он мне и сказал: беги, поднимай в ружье…

Паша замолчал. Скулы его заострились, он насупился. Получалось, бросил он Слепого?

– Паш, ты все верно сделал, – сказал я.

Меня поддержал Батя:

– Я ему это уже сутки талдычу. Не выйди мы навстречу нашим парням, то фризы нагнали бы этих восьмерых. Они же с высоты прыгали, ноги через одного – повреждены: переломы, растяжения. Павел, не в службу, спустись вниз, пусть беленькой принесут. И стаканы.

Я хлопнул Пашу по плечу, пытаясь показать этим жестом, что жизнь налаживается. Тот без слов, зато с автоматом в руках, выскользнул за дверь. Восемь, а не шесть спаслось с крыши Цеха. Плюс две жизни – это много или мало? Как по мне, очень много, и это меня радовало.

– Теперь он – твои глаза, полковник? – спросил Фрид.

– Угу. Судя по развязному тону, ты у нас представляешь преступную группировку «Простор»? – рыкнул Батя.

– Полковник, разрешите не вставать, – вальяжно ответил Фрид. – У меня тут интерес маленький: покрошить в хлам фризов и наемников. Это пусть ваш будущий командир спецназа докладывает, как он сдал базу.

Просторовец достал из кармана семечки и приготовился их лузгать.

– Скорлупки – себе в карман, убирать за тобой никто не будет, – произнес Батя.

Фрид послушно спрятал свое лакомство. Я аж подпрыгнул: вдруг не совсем ослеп полковник. Даже уточнил:

– Батя, ты как… с глазами? Граната светошумовая?

– Если бы… Твой мозгоправ, чтобы он в гробу крутился как пропеллер. Надавал мне по мозгам, вот и начал я слепнуть. Сейчас только серые пятна и тени вижу… Не любит нас, военных, Зона, – пробормотал Батя, потом встрепенулся. – Отставить демагогию. Давай, сержант, выкладывай, где ты нас сдал. Смотри, сейчас время военное, могу и к стенке поставить.

– Это лишнее, полковник, – вмешался Генерал. Батя промолчал, лишь требовательно постучал пальцами по столу.

– Задача. При попытке уничтожения военного отряда в живых осталось меньше половины. Командир отряда погиб, двое, я и Баранов, смогли выйти к сборищу группировок. Основная цель бандитов – найти лабораторию – провалилась, и теперь они пытаются выпотрошить военных, узнать как можно больше. Общее количество фризовцев – около сотни. В защите части – чуть больше тридцати человек, БТР и боевой офицер.

– Задача ясна, – четко сказал Батя, продолжая выстукивать по столу.

– Единственный позитивный фактор – это информация о встрече авторитетов в Зоне. Именно она позволила мне нарушить расстановку сил. При ликвидации авторитета Гунча и уменьшении количества бандитов представители группировок согласились нам помочь, – продолжал я.

– Разумное решение, – прокомментировал Генерал.

– Так и есть. Не, мы, конечно, пришли бы на помощь и так, но не сразу, – встрял Фрид.

– Мы бы и сами отбились, – сказал Батя. – Подкрепление пришло с Большой земли.

– Ага, подкрепление – это те вояки с южного блокпоста? Они сейчас вместе со сталкерами фризов в поле гоняют. Маловато их, – сказал Фрид.

– Понятно. И какое решение этой задачи, Новиков? Вернее, ваше ошибочное решение? Отдать НИИ Метпром?

– Решение – эвакуация раненых, вывод военных за Границу и предоставление отчета, в котором будет указано, почему надо заново сформировать часть. Конечно, меня вряд ли кто спросит, а вот ваше мнение явно будут учитывать, – сказал я.

Батя перестал стучать по столу. Встал, вытащил откуда-то пистолет и засунул в кобуру.

– Боец все верно порешал, – сказал Фрид. – Замечу, что мне база «Закона» в этой точке не нужна, но против правды не попрешь.

– Да мне плевать, что он вам пообещал. Я базу мутантам не сдал, бандитам не сдал и вам не отдам, – спокойно произнес спецназовец. – А тебя, уважаемый сержант, под трибунал отдам.

– Зря ты так. Не нужен такой боец? Я заберу себе, – сказал Генерал.

– С чего бы это? Он, может, свободу любит, – вмешался Фрид.

– Полковник, это еще не все, – спокойно сказал я. – Вывод будет оправдан при выполнении главной задачи.

– Опчача! – Просторовец хлопнул в ладоши.

Батя обогнул стол, крепко вцепился мне в плечо. Да, возраст – возрастом, а сил ему было не занимать.

– Я тут вспомнил, твой начальник Зуб, будет земля ему пухом, тебе посылку передал. Лежит у тебя на кровати. Пошли, проводишь, заодно и уточним детали, – спокойно произнес Батя, продолжая сдавливать мне плечо.

Я не успел ответить, в кабинет ввалился Паша, гремя бутылкой и стаканами.

– Разливай, – сказал я ему. – Мы сейчас вернемся.

Я шел впереди, Батя по-прежнему крепко сжимал мое плечо. Если он пытался меня напугать, то получалось у него это слабо. По моим ощущениям, я вел за собой слепого человека. Человека, который почти все потерял: боевых друзей, часть и здоровье. И тут, сбывалась его главная мечта в жизни.

Мы двигались по знакомому коридору: поворот, лестница. Вот и моя каморка, где стояли панцирные кровати. Так и есть, картонная коробка. Небольшая.

– Никого? – спросил Батя.

Я повернулся к нему лицом.

– Нет.

Он резко схватил меня за затылок, я заблокировал его руку.

– Щенок, ты зачем при всех секретную информацию говоришь? – прошипел командир.

– Затем, что слово дал – отдать этот кусок бетона, спасая ваши жизни. Сколько здесь пацанов? Тридцать? Тридцать трупов – ради чего? – понизив голос, ответил я.

– Не тебе решать.

– Объясняю для особо одаренных полковников. Решить ситуацию я мог только таким путем. Сказки про большое подкрепление вы можете оставить «духам» или сталкерам. Вся помощь – это небольшой отряд с южного блокпоста. Вся! Где я не прав? Я не сливал операцию «Стужа», это не мой прокол. Я выжил и не убежал за Границу, а смог подтянуть силы и зачистить от фризов Зону. Теперь сталкеры снова будут нормально собирать артефакты. Теперь снова самым опасным здесь станет сама Зона, с ее мутантами и аномалиями, а не двуногие твари в черных плащах.

Я дернул руку Бати, освобождаясь.

– Ты прав. Если знаешь, где находится лаборатория, то прав вдвойне. Прости, сынок, устал я быть слепым. Лучше бы мне руку оторвало…

Полковник нашарил кровать, сел на нее, чуть не раздавив коробку.

– Ты точно уверен, что знаешь, где находится лаборатория?

– Я ее видел при нападении странного мутанта. Все сходится, – произнес я. – Вопрос есть небольшой.

– Про группировку? – угадал Батя.

– Да.

– Группировка «Сон» – секретный отряд военных сталкеров. Основа набрана из твоей части, и мы служим инструментом для решения проблем в Зоне. В нее входил твой начальник, начмед Зуб, твой провожатый, сталкер Трофимыч. Он-то и знал Семена, который разыскал и пролез в лабораторию.

– А Ставр?

– Нет. Он догадывался про нас, но у него была своя цель. Освободить Зону от бандитов.

– Почему так мало людей в группе?

– Остальные погибли. Почти год назад мы получили наводку, что есть секретная лаборатория. Вернее, они тут все тайные, а эта вообще выпала из нашего поля зрения. Мы собирали информацию по косвенным признакам. То, что Семен ее нашел, странно. Я подметил ненормальную связь – все, что запланировано, проваливается, а все, что спонтанно, то получается. Смотри, мы ее искали и попали в засаду. Подготовили операцию «Стужа» – и тоже провал. Откуда они знали?

– Гунч упоминал мистику.

Я соврал. Я сам так же узнал про встречу с Гунчем. Все очень просто: младший сотрудник Антонов звонит по старому телефону и узнает все от профессора из лаборатории. Вот теперь осталась маленькая деталь…

Батя нащупал коробку, кинул ее в мою сторону. Я легко ее поймал одной рукой, разорвал обертку и вытащил письмо и нож.

– Это же нож Унылого, – удивился я.

– Не знаю. Зуб говорил, ты с ним вернулся из Зоны.

Я повертел его, чувствуя, как нарастает желание всадить его кому-нибудь по самую рукоятку. Плохой это был нож, он жаждал смерти. Я засунул его в лямки бронежилета. Батя встал, нащупал мое плечо, и мы пошли назад в кабинет.

– Кузьма, я начну выводить людей, а ты найди лабораторию.

– И что дальше?

– Ничего. Просто удостоверься, что ты не ошибся. Я еще в том году к твоему рассказу про мутанта отнесся скептически, а сейчас верю.

– В том году, это два дня назад? – спросил я, открывая двери.

В кабинете кроме глав группировок находились Ренат и Адлер.

Баранов громко сопел, поражая краснотой своих щек, а вот Адлер аж побледнел. Испугался? Или от бешенства? Что ж его так растревожило?

– Кузьма, ромб, который к Антонову отправили, погиб в перестрелке с наемниками. Сам Антонов кровью истекает, – зло выпалил Рыжий.

– Значит, пытали, и, наверное, он сказал все, что знает, – произнес Батя. Я же спросил:

– Карим?

– Да.

– Что же, я его предупреждал, что придет сезон охоты на волков, – произнес я. Нож маньяка Унылого шевельнулся, словно попытался выпрыгнуть на свободу, соглашаясь со мной.

Батя выпил стакан за товарищей, четко и быстро изложил текущую ситуацию.

– Я дам команду на эвакуацию с НИИ. Согласно нормативным документам, такая возможность прогнозировалась: сверхмощный Всплеск, резкое увеличение поголовья мутантов или кардинальное изменение распределения сил в Зоне.

– Что взамен? – насторожился Генерал.

– Провести моих ребят, помочь зачистить наемников. Всё, – сказал командир.

– Всё? – уточнил глава «Закона».

– А тебе что – мало? Дают – бери! Бьют – стреляй в того, кто тебя бьет, – вмешался Фрид. – Я готов пройтись. Кого вести?

– Кузьма – за главного. Баранов – в поддержку… – начал полковник.

– От «Закона» – я? – спросил Генерал. Именно спросил, и я понял, что Батя поставил себя здесь самым главным.

– Нет. Будем заниматься эвакуацией. Рыжий еще тут? Тогда Рыжий и несколько ребят… Ренат, останься и перестань кашлять как прокаженный, – распорядился Батя.

Буднично и просто. Как же он сопротивлялся поначалу! Все верно, надо человека заинтересовать, и тогда он сам проявит инициативу, сам будет пытаться достичь цели. Найдет время, найдет возможности.

Я заглянул в подвал, пополнил запасы патронов. Вокруг меня вертелись солдаты, бегал Паша с поручениями командира, Пельмешек пытался затащить меня на кухню. Часть задышала и начала подавать активные признаки жизни.

Выжили. Отбились. Порвали отморозков на кровавые куски.

Я же достал письмо. Почерк мамы. Мелкий, торопливый, словно она спешила. Я читал и не заметил, как оказался на свежем воздухе. Лишь когда крупинки льда застучали по бумаге, я позволил себе выдохнуть. Отец попал в больницу, не выдержало сердце. Мать просила меня вернуться, ей не хватало денег и сил… Мама ошиблась, у отца не было любовницы, он ей не изменял. Зато были враги, которые и наговорили ей эту чушь. Как слег отец с больницу, в них проснулась совесть, пришли выговориться и за прощением. Плохо, видимо, знали они мою маму. Прокляла. Так она и написала – прокляла.

Это письмо датировалось началом декабря. Тогда мы с Ренатом отрабатывали «двойку»…

Во двор вылетел Адлер, отвлекая меня от мрачных мыслей.

– Вот ты где! Не убежал!

– От кого мне бегать? – угрюмо произнес я. – Это от меня должны прятаться.

– Ну, ты не перегибай… – протянул Рыжий.

Я понимал, что он прав, но горечь во рту переместилась в район сердца и там осела мелкой пылью.

– Мне еще раз «ромб» «Закона» раскидать?

Адлер закусил нижнюю губу, осуждающе покачал головой.

– Ладно, где Ренат и твои пацаны? – спросил я.

– Да твой Батя и Генерал с ними чирикают. Меня даже попросили выйти.

– Догоните, – произнес я и направился к изуродованной боевой машине.

Ждать я не мог, сердце колотилось от гнева на весь мир. Я устал мерить этот клочок земли убитыми товарищами. Как я начал бег по крыше в том году, так и продолжал. Без остановки и без передышки. Вот только бы добраться до финиша.

Меня догнали Адлер с двумя бойцами и Ренат Баранов в теплом бушлате и вязаной шапочке. Следом плелся недовольный Фрид, а главное, знакомый сталкер с усами. Именно с ним и его напарником я добрался до Бара.

– Здоров, сталкер, – сказал я.

– Юра, – протянул он мне руку.

– Кузьма, – ответил я, пожимая его ладонь.

– Ну, куда вас провести, Кузьма? Бортник сказал, что помощь наша нужна, а его твой седой командир попросил. Где эта чертова лаборатория? – проговорил он залпом.

Я спокойно ответил. Услышав то, что я сказал, закашлял Ренат, матюгнулся Адлер и даже присвистнул Фрид.

– Двинули, – приказал я, пропуская вперед проводника.

Мы шли по заснеженному полю, через озеро, и всю дорогу я думал, анализировал, размышлял, вспоминал, пока из этого вороха мыслей, будоражащих мой воспаленный разум, меня не вырвал сталкер Юра.

– Вон она, ваша Фабрика, – процедил он.

Фабрика. Чертова Фабрика! Коробка с двойным дном! Это же надо додуматься – спрятать лабораторию внутри другой!

– Быстро провел. Если хочешь – топай назад. Тут сейчас стрелять начнут, – ответил я.

– Уже. Видишь, лыжню проложил, – обиженно произнес сталкер.

Ренат закашлялся, схаркнул зеленые комки слизи на бетонные блоки. Помню, именно тут Хрип мастерски застрелил бандитов. Быстро и бесшумно. Адлер толкнул Бару в бок:

– Не кашляй, всех вокруг перепугаешь.

– Следы по центру, за цистерной и ведут к воротам, – произнес Фрид.

– Делимся. Фрид, ждем твоего сигнала.

Просторовец сплюнул шелуху и ринулся к Фабрике. Быстро и мягко, он несся, как барс. Миг, еще миг – и он уже у бетонного забора. Где-то там сидел наблюдатель, пялился на падающий снег… Вот его и должен был убрать с нашего пути любитель семечек.

– Так, штурмующая группа – Юра, Адлер со своим «ромбом», и Фрид подтянется. Я с Барановым – в группе поддержки. Вопросы есть?

– Пусть с нами кто-то из этих пойдет, – просипел Ренат и снова зашелся кашлем.

– Зачем? – удивился Рыжий.

– Зачем? – переспросил и я.

– Да я что-то вообще расклеился, да и Батя попросил, – сказал Ренат, опуская глаза. Щеки у него пылали.

– Приготовились, – произнес я.

Проверил автомат, пистолет в кобуре. Нож – на месте.

«Интересно, зачем Батя оставлял Рената и законовцев в кабинете? Долго что-то они там решали, не могли поделить НИИ?» Я почувствовал, что ухватился за кончик интересной мысли, и ее надо покрутить, изучить…

Глухо ударило по ушам. Прогремел взрыв, но странный, словно рвануло где-то в глубине помещения. «Или при входе в подвал! Черт, значит, Карим точно тут, и они пытаются вскрыть дверь в лабораторию!»

– Двинули! – приказал я.

Наш сборный отряд рванул вперед, в снежную пелену. «Быстрее! Быстрее! Если наемники забаррикадируются, то долго придется их выкуривать!»

Пот катился по моему лбу, я скинул капюшон, расширил сектор обзора. Увидел цистерну, где погиб от шальной пули Хрип. Вот и ворота!

Я чуть не нажал на спусковой крючок, но вовремя дернулся – Фрид высунулся неожиданно. Он показал на этаж со станками и потом вниз.

– Штурмуем, – выдохнул я.