Глава 10. Нежданное путешествие

К обеду Коля Ростов с Варей Выдренковой преодолели двадцать, или около того, километров. Мимо плавно проплыли деревни: Красное село, справа Федосьино, слева – Ополье, Сорогужено, Федоровское. Синие таблички с белым текстом были сильно повреждены, и надпись порой угадывалась с огромным трудом. Сами деревеньки интереса не представляли, в основном, находились вдали от дороги и не подавали признаков жизни вообще. Ни дымка, ни следов, по которым можно бы понять, живет ли здесь кто. Глушь, она и в Африке глушь, как говаривал когда-то дед Семен, сгинувший в прошлом году при сборе картофеля за северной стеной Юрьева-Польского. Тогда серые падальщики не на шутку разъярились и не боялись даже стрельцов, вышедших, как обычно, охранять сборщиков от опасностей. Даже Тень, поселившаяся в лесу по соседству, почему-то не пугала их. Дед до последнего защищал сборщиков и ценой своей жизни не дал серым падальщикам никого сожрать. Прямо как в дикой Африке. И на ум тут же пришли слова из какого-то давно рассказанного детского стишка: «В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы…» Вся жизнь теперь – как в Африке. Только, кроме акул, горилл и крокодилов, свои твари развелись, одна чудней другой, но тоже дюже охочие до человечины.

Зато следы огромного автомобиля видны были, как на ладони. Ну, еще бы: отпечатки на асфальте бульдозерных траков не так-то просто спрятать, да и широкие колеи на снегу двух фургонов – тоже. Но святой отец, видимо, и не пытался скрыть следы. А от кого? Рыжий же надеялся, что Коля с Варей и двумя немощными старушками сгинут в городе, уже утопленном в крови. На тела мертвых вскоре соберутся со всей округи звери и сделают то, что не захотел делать Черноморов. Так бы, возможно, и случилось, если бы Коля быстро не отворил дверь. Жаль, конечно, Веру Афанасьевну и Зою Павловну, но не тащить же их силой? Коля не мог ничего сделать: старушки, видимо, сами решили умереть. О чем парень жалел больше всего, так это о лошадях, что находились в загоне на заднем дворе. К ним бы ни одна тварь не пристала, столь дикие и ужасные были кони. И почему ему не хватило мозгов пуститься в погоню на них? Видно, злость и возбуждение напрочь вышибли такую мысль из головы. Он бросился догонять раздетую Варю, а потом сгоряча они вместе сразу и рванули по следу, пока его не занесло снегом. Теперь снегопад кончился и уже не грозил засыпать отпечатки колес, но подросткам уже не имело смысла топать обратно двадцать километров. Там уже могли вовсю пировать звери.

Еще одной причиной для сожаления о забытых лошадях была Варя. Она все время, не утихая, причитала. Конечно, иногда случались перерывы в ее словоизлияниях, но ненадолго. То через несколько километров пути заболели ноги; то слишком тяжелым оказался рюкзак, который передал ей Коля, – на то, что он нес в два раза больший, девушка внимания не обратила; то Варе начали натирать лук с колчаном, вверенные ей Колей. Он и себе повесил на плечо лук со стрелами, ведь оружия много не бывает, особенно когда тебя окружает зловещий мир, населенный совсем не безобидными тварями. Потом ей стало вдруг холодно – «Я так ужасно, ужасно замерзла! Просто невыносимо!». Потом несколько раз приспичило по нужде, и – а-а-а!!! – она захотела есть. Коля, наконец, не выдержал и сказал:

– Сейчас в Симе сделаем небольшой привал. Быстро глотаем пищу и топаем дальше. Нам до вечера надо как можно больше пройти. Черт знает этих святых отцов, как далеко они укатили с нашими братьями и сестрами.

– Здорово! – Варя взмахнула руками и, как резвая кобылица, радостно побежала вниз по склону, к селу. – Давай, кто первый?

– Черт, – прошептал Ростов себе под нос. – Сожрал бы тебя кто, что ли?

Но шагу мальчик не прибавил. Надо беречь силы, а ускоренный шаг с большой нагрузкой лишь израсходует их, и тогда придется чаще отдыхать, а невероятный автомобиль Черноморова за это время умчится черт-те куда. Нет уж, пусть девушка побегает, что будет ей уроком, когда после привала придется идти дальше, а сил не останется.

Так, за размышлениями, Коля не заметил, как прошел уже половину села. Дорога сделала резкий поворот и вывела прямиком к кафе! Так это двухэтажное чудо с выбитыми окнами и называлось: «Кафе «Ключи». Синие и красные буквы облупились и потускнели, а на «и» еще выросла небольшая березка, грозя оторвать букву от стены. На бетонном крыльце, продолжающем собой уже еле различимый асфальт, стояла довольная Варя и махала рукой.

– Тут! Давай остановимся тут! – крикнула она и, когда Коля кивнул, радостно запрыгала, а потом шмыгнула в открытую дверь, не дожидаясь мальчика.

– Дура! – тихо выругался Ростов, осматривая обступившие кафе строения. Какой-то куполообразный ржавый металлический каркас давно разрушенного здания слева, а справа – посеревший от влаги бетонный забор, и за ним другие полуразрушенные здания непонятного назначения, возможно, какие-нибудь фермы или завод, как в Юрьеве. И высокая, наполовину обвалившаяся кирпичная труба на заднем плане, утыкающаяся в серое небо. – Набитая дура! Там же может кто-нибудь сидеть! Ну что, нельзя подождать было? Вот лучше б ее Черноморов забрал, а Ваньку десятилетнего оставил. И то дельнее б было. Он же с отцом и Яросом иногда дежурство на башне нес. Ничего, что совсем малой, зато знания впитывал, аки губка. Надо будет намекнуть ей, что нужна осторожность, а то она так и себя, и меня погубит.

Коля вошел и затворил за собой ржавую, с облупившейся черной краской дверь. Она протяжно заскрипела, но на место встала, только не закрылась до конца: не дал насквозь проржавленный механизм замка. Паренек хотел осмотреть помещение, но вместо этого застыл, как вкопанный, уставившись на девушку. От зрелища, что предстало глазам шестнадцатилетнего мальчишки, невозможно оказалось оторвать взгляд. Варя полностью сняла верхнюю часть одежды, развесив ее на барной стойке, а теперь расстегивала штаны, явно намереваясь спустить и их. Вид обнаженного девичьего тела поверг Ростова в ступор, а разум совершенно отказывался понимать действия Выдренковой. Но отводить глаза совсем не хотелось: парнишка впервые в жизни видел в таких подробностях женское тело, и где-то глубоко внутри что-то невообразимо жадное прямо-таки вопило: «Еще! Дальше! Ниже!» Зато мальчик в нем, еще так до конца и не осознавший себя мужчиной, в это время промямлил осипшим голосом:

– Ты это… Ты чего?

– Рот закрой! – скомандовала Варя, взглянув исподлобья на подростка. Девушки умеют командовать, просто скрывают это до поры до времени, притворяясь слабыми. – И подойди. Помоги мне.

– Помочь? – Ростов с трудом заставил идти ноги, будто вросшие в пол. Его словно кто-то опутал паутиной, да так плотно, что тело почти не слушалось. Он сглотнул вязкую слюну, наполнившую рот, и попытался собрать вместе разбежавшиеся куда-то далеко мысли. – Чем помочь?

– Да подойди же! – раздраженно воскликнула девушка, уперев руки в бока. Теперь она была полностью голой, спущенные штаны прикрывали от взгляда лишь щиколотки. – Что ты, женщин голых не видел?

– Э-э-э… кхм, – смог лишь пробормотать парень. Ему трудно было не только ответить на вопрос, но и разумно мыслить. Сейчас у подростка была только одна проблема: как скрыть от Вари свой все более возрастающий интерес…

– Вот так, молодец, – тем временем мягко говорила девушка, словно направляя заплутавшего в темноте слепца. – Ближе… Ближе… Еще. Умница! А теперь осмотри меня!

– За… Зачем? – только и смог пробормотать юноша, меж тем расширившимися глазами жадно оглядывая девичье тело.

– Да елки! Осмотри же меня! – не выдержала Варя. – И найди мутации, о которых говорил Черноморов! Ведь не просто же так он нас отсеял? Значит, мы действительно мутанты, и это как-нибудь должно проявиться на нашем теле. Я сейчас медленно повернусь, а ты посмотри, не выросло ли где чего лишнего? А потом я тебя осмотрю, вдруг и у тебя что-то есть.

Девушка медленно повернулась, представляя юношескому взору молодое прекрасное тело, плавные формы, упругие и белоснежные ягодицы, и Коля рассматривал ее во всех подробностях, а в голове в этот момент с огромным трудом ворочались мысли. Одна прямо-таки очень сильно беспокоила паренька. Но все никак не удавалось ухватить ее суть. И лишь только Варя повернулась вокруг своей оси, мысль сформировалась, и подростка пронзила простая догадка.

– Ну? – Выдренкова вопросительно уставилась на него. – Есть чего?

– Нет, – замотал головой Ростов, заставив себя оторвать взгляд от великолепия, представшего глазам. – Ты прекрасна во всех смыслах. И нет ни единой мутации. Ничего.

– Ты уверен? – с сомнением переспросила Варя, она быстро надела и застегнула штаны и взялась за остальную одежду. – Почему же тогда Черноморов нас отверг?

– Я… – нерешительно начал Коля. – Я… думаю…

– Ну, давай, говори.

– Наша мутация не видна глазам, – наконец-то Ростов собрал мысли в кучу и разложил их по полочкам. – Помнишь, как мы мысленно, что ли, увиделись с тобой… Ну, там… Еще в камере…

– Ну, ты пытался залезть ко мне в голову. И это нехорошо! – заметила Варя, укоризненно посмотрев на подростка и застегивая куртку.

– Да знаю! Знаю! Но ничего не могу с собой поделать, – Коля виновато пожал плечами. – А потом Черноморов сказал: «Эти одаренные дети-мутантики! Вот только такой одаренный на свете должен быть кто-то один. То есть, я!» Помнишь?

– Ну… что-то было такое… – пожала плечами девушка. – Только я тогда не в себе была. У меня ж братика забрали.

– Так вот, думаю, наша мутация невидима для глаз.

– То есть? – не понимая, спросила Варя. – Как это?

– Ну… я думаю, это из-за наших мысленных упражнений. Рыжий тоже такой, и, поняв, что мы можем управлять мыслями и влезать в головы других, он так и сказал, чтобы мы не стали ему соперниками. Понимаешь?

– Не очень, – тут же ответила девушка, толком не соображая, о чем хочет сказать Коля. – То есть, из-за того, что мы можем видеть, не видя глазами, он и назвал нас мутантами? Но это же бред!

– Не совсем. Он же сам так может! Помнишь, как он отбирал? Я тогда почувствовал реальную боль в голове, а ты? И что-то темное мелькнуло, нет, даже нависло надо мной.

– И я то же почувствовала, – кивнула Выдренкова.

– Вот, именно тогда он и определил, что мы можем это… Даже не знаю, как сказать. Видеть, ощущать чувства других людей. Их мысли. И, может, даже управлять ими. И это он посчитал мутацией. Поэтому нет на наших телах ничего.

– Здорово, – почему-то сказала Варя, потом пожала плечами и буркнула: – Ладно, раздевайся. Я тебя быстренько осмотрю, а то мало ли…

– В смысле, мало ли? – Коля нахмурился. Его почему-то бросило в пот от мысли, что придется раздеваться перед девушкой. – Я же сказал, что наша мутация невидима для глаз. И ты ничего не найдешь.

– А я сказала – раздевайся! – теперь девушка нахмурила брови. – А то он меня, видите ли, осмотрел, а сам, как маленькая девочка, мнется! Давай-давай! Нечего мне тут возражать!

Паренек густо покраснел, но пересилил свою стеснительность, тяжко вздохнул и не слушающимися руками начал расстегивать пуговицы на грязном, давно потерявшем свой цвет пуховике. Надо, так надо…

Смеркалось, поэтому следовало срочно найти убежище на ночь, чтобы поесть и поспать, не боясь быть кем-нибудь съеденным. Темнота в середине осени настигает внезапно, а фонарика у подростков не было. Коле до сих пор было стыдно за то, что пришлось обнажиться перед Варей, поэтому они шли молча, лишь мысли юноши кружили вокруг красивого голого тела девушки, никак не хотелось прогонять столь яркий, притягательный образ. После привала они отмахали уже достаточно, пересекли границу Владимирской и Ярославской областей, обозначенную табличкой: «Ярославская область. Переславский муниципальный округ». Впереди виднелось какое-то поселение. По центру села возвышались две церкви. Одна – белая с одной часовней и одним куполом, другая – из красного кирпича с пятью куполами, слишком дряхлая на вид. Перед поселением на столбе висела табличка: «Елизарово».

Следы транспортного средства, увезшего детей, все так же вели прямо, а сильный, промозглый, но теплый ветер лишь растворял последние крохи снега на асфальте и окружающих деревьях. Мир менялся столь быстро, что подростки поражались. Из бело-серого пейзаж вокруг становился серо-черным. А церкви, маячившие впереди, давали надежду хоть на какой-то кров. Сейчас Коля с Варей дойдут до них и устроятся на долгую ночевку. Поедят и отдохнут, выспятся, наконец, а то прошлая ужасная ночь не прошла для подростков без следа. Она, казалось, высосала все силы, а потом Ростов с Выдренковой пустились следом за рыжим, забравшим детей, и у них почти не было времени отдыхать, не считая короткого привала, во время которого они рассматривали друг друга. Парень с девушкой уже валились с ног. Побыстрее бы что-нибудь пожевать и растянуться хоть на земле, давая отдых измученным и ноющим мышцам.

– Подожди здесь, – сказал Коля, когда они подошли к одной из церквей. – Я гляну, как внутри…

– Нет уж! Вместе пойдем! Я не хочу торчать посреди дороги в темноте.

Коля махнул рукой, и они вместе обошли сначала одну церковь, потом другую. Окна были заколочены, а двери закрыты, причем изнутри – нигде снаружи не было видно замков. Что-то тут не так. Может, здесь кто-то живет? Ростов заглянул в узкую щель меж дверью и косяком, и где-то далеко внутри разглядел довольно тусклый свет.

– Тут кто-то есть, – прошептал подросток.

– Пойдем отсюда, а? – с надеждой и страхом попросила Варя. – Лучше где-нибудь в другом месте поспим.

– А где – в другом? – спросил Коля. – Уже темно, как будем по развалинам домов лазить? А? Еще наткнемся на что-нибудь. А еще хуже, на кого-нибудь.

– Что же делать? – девушка схватилась за рукав Коли и крепко-крепко сжала. Все-таки страх – чувство весьма неприятное, и хотя Ростов чувствовал себя не лучше, но он был мужчиной, и в этой ситуации просто обязан был вести себя, как мужчина. А значит, отбросить страх и хоть что-нибудь предпринять, ведь Варя сейчас надеялась на него, ждала от него защиты и настоящих мужских поступков.

И Коля постучал. Первый раз тихо и неуверенно, а затем набрался смелости и заколотил по высокой двери со всей силы. Внутри что-то загремело, а потом все надолго затихло. Подростки стояли уже в полной темноте и боялись дышать, словно своим дыханием могли спугнуть живущего здесь. На всякий случай Ростов снял с предохранителя АКСУ – мало ли что? Затем паренек не выдержал и заколотил по двери ботинком. Старая деревянная дверь дребезжала так, будто каждая доска отбивала собственный ритм.

– Кто там? – наконец спросил испуганный мужской голос. – У меня все дома! Идите своей дорогой! Не мешайте мне одиночествовать.

– Извините, – закричал тут же Ростов первое, что пришло на ум. – Вы детей не видели?

– Каких детей? – мужчина за дверью был явно озадачен. – Никаких детей я не видел! Идите себе с миром.

– Э-э-э… Пожалуйста! – Коля вновь предпринял попытку наладить контакт с неизвестным, понимая, что, заговорив про детей, сморозил глупость. – Нам негде переночевать! Откройте, пожалуйста!

– Голубчик! – возразил голос. – А при чем здесь я и хата моя? Найдите себе свою и ночуйте на здоровье. – Неизвестный замолчал, и Коля было подумал, что о мысли переночевать в храме можно забыть, но голос вдруг раздался снова, на этот раз с заинтересованностью. – А что значит «нам»? Сколько вас там?

– Нас? – Ростов тут же ухватился за это слово. А вдруг повезет, и незнакомец впустит их? – Всего двое. Я и моя девушка.

– Ты что?! – быстро прошептала ему на ухо Варя и ткнула кулаком в бок. – Какая девушка?

– Лучше так, – столь же тихо прошептал в ответ Коля. – Чтобы он думал, что мы вместе, и не приставал к тебе!

– Черт! – тут же откликнулась Выдренкова, понимая, что в словах подростка есть здравая мысль. И действительно, пусть незнакомец думает, что они вместе.

– Всего двое? – уточнил голос.

– Ага! – подтвердил Ростов.

– И всего лишь переночевать?

– Точно! Мы не задержимся. Выспимся и уйдем. Ну, дяденька, ну пустите, пожалуйста!

– Нет, – вдруг последовал отказ, а затем – быстрые удаляющиеся шаги. Ростову вдруг стало так обидно, что он не выдержал и нажал на спусковой крючок. Автоматная трель разнеслась по округе, яркие вспышки выстрелов ослепили глаза подростков, а дерево затрещало под градом пуль. И почти моментально все стихло. Коля убрал палец со спускового крючка и опустил оружие, испугавшись. Ведь он успел расстрелять целый магазин.

– Я ведь могу и так попросить! Хотите? – крикнул мальчик и притих, вслушиваясь в опустившуюся тишину. Он не только испугался своей смелости. Он боялся, что задел хозяина этого храма и тот убит или истекает кровью на полу. Тогда им точно придется искать новое убежище. Что за идиотский поступок? С чего вдруг палец нажал на крючок? Нельзя же быть таким растяпой! Но тут размышления Ростова прервал звук открывающейся щеколды, и высунувшийся мужчина, затаскивая Колю и Варю внутрь, прошептал:

– Вы кретины какого сорта? Тупые кретины, дебильные кретины или имбецильные? – мужчина закрыл дверь на щеколду и повернулся к друзьям. Подростки отпрянули: они никогда не видели более безобразного лица. Слабый свет откуда-то из полутемных недр церкви лишь усиливал впечатление. Вся в шрамах и нарывах, из которых сочилась какая-то жидкость, рожа хозяина выглядела пугающе и вызывала отвращение. Ростов выставил вперед автомат. Но, видимо, незнакомец знал об отталкивающем действии своей наружности, а потому не обратил на реакцию подростков никакого внимания. Он лишь быстро сказал:

– Ну, так какого рода вы кретины? – и развел руки в стороны. – Мало того, что расстучались на всю округу, так еще и палить начали, как сумасшедшие! А не думали ли вы головой когда-нибудь? Видимо, никогда! Столько шума в здешних полях даже я себе не позволяю! Кретины! Да сюда вся живность сбежится, что последнее время из радиоактивных мест мигрирует! Вы об этом не думали?

– Извините, – сказала Варя. – Мы не хотели. Нам, правда, негде заночевать, и завтра мы уйдем. Обещаем.

– Негде переночевать? Негде переночевать! Черт возьми! Да пустых домов вокруг, что крольчиха нарожала! А вам, идиотам, вздумалось ломиться ко мне!

– Нас тьма застала врасплох, – вставил Коля между двумя бранными возгласами незнакомца. – Мы дико извиняемся и готовы отдать что угодно, чтобы оплатить ночлег.

Мужчина замолчал и вдруг совершенно спокойно произнес:

– Пойдемте к столу, я вас напою чаем, – Коля с Варей переглянулись, какими-то неестественными были смены настроения у этого человека. А он быстро прошествовал мимо и уже из-за стены прокричал: – Только ничего не трогайте и никуда не лезьте. В гостях надо вести себя прилично.

Голова болела нестерпимо. Коля еле разлепил веки, слипающиеся, словно их сшили друг с другом толстыми капроновыми нитками. Где он? Мальчик осмотрел помещение: какая-то яма, освещенная висевшими под потолком светильниками – банками с жиром, в которых плавали фитили, нещадно коптившие. В одной стене оказался проход, закрытый решеткой из деревянных прутьев, связанных толстыми веревками. Сверху, в деревянном потолке, который, наверное, был полом какого-то помещения, находился люк, но что-то подсказывало Ростову, что он не только не дотянется до него, но и не откроет. Вокруг стоял удушливый запах падали, смешанный с вонью экскрементов, словно мальчик попал в логово какого-нибудь животного.

Что же случилось?

Последнее, что помнил юноша, – как в компании Вари распивал чай, предложенный незнакомцем. И его странные слова: «Настойка из трав. Ничем не хуже чая, а во многом даже лучше. Снимает хвори, чистит желудок, очень бодрит, а в некоторых случаях помогает уснуть». Черт! Попались, как наивные дети! Ну почему они не ушли, когда незнакомец прогонял их? Чего стоило развернуться и поискать убежище в другом доме? Наверное, виной всему глупость и неопытность. Ведь мальчишке раньше не приходилось иметь дела с чужими за пределами Юрьева-Польского.

Коля встал и, пошатываясь, обошел яму два на два метра. Он ощущал злость на себя, на Варю, на этого урода, который посадил его сюда, да и на всех участников событий, приведших к такому положению. Ростов в каком-то погребе, Выдренкова – неизвестно где, наедине с незнакомцем, и что он с ней делает – неясно. И что дальше делать – тоже. Парень подошел к решетке и выглянул наружу.

Прямо от его ямы вел узкий и низкий проход, выкопанный в земле. Грязные склянки с горящими фитилями висели по сторонам через каждые десять метров и давали хоть какое-то представление об этой рукотворной норе. То слева, то справа в проход выходили похожие решетки, видно, там были ямы, подобные Колиной. А дальше по коридору находились непонятные приспособления, разглядеть которые Ростов не мог. Еще из прохода несло ужасным смрадом, и где-то потявкивал серый падальщик.

Что все это значит? Что вообще происходит? Кроме того, на поясном ремне обнаружился нож. Не мог же незнакомец совершить такую грубую ошибку и оставить пацану оружие? Или мог? Или специально оставил? Но зачем? Столь странная ситуация вызывала у мальчика не только недоумение, но и страх. Медленно текли минуты. Что же будет дальше?

А что знал о незнакомце Коля? Да почти ничего. Разве только… Странная ситуация заставила мозг работать, искать ответы. Природная наблюдательность помогла заметить некоторые черты незнакомца, нюансы его поведения и обстановки внутри церкви.

Он явно не священник. Одет не так, как одевался их батюшка. Церковь за двадцать лет превратилась просто в здание, склад какого-то хлама. А все церковное со стен давно уже снято. Еще этого типа точит какая-то болезнь. Ведь неспроста же лицо его – один большой шрам, по которому в изобилии разбросаны фурункулы, словно веснушки на лице у рыжего, забравшего детей? А эти лампы? Откуда у мужчины жир в таком количестве? Наверное, вытапливает из тел… Кого? Тварей? Вспомнилась вдруг его фраза, брошенная при встрече: «Да сюда вся живность сбежится, что последнее время из радиоактивных мест мигрирует!» Точно! Он отлавливает мигрирующих животных, но как? У Коли все похолодело внутри. И этот погреб, и те, что дальше, а также странные приспособления там, в темноте, в подземном проходе сложились в одну картину. Тут, видимо, целая сеть разветвленных ходов с ловушками, в которые твари и попадаются. А потом он их разделывает – жир топит, а мясо сушит: вот чьим сушеным мясом он их угощал!

И сейчас Коля находился в одном из помещений большой ловушки, созданной для поимки тварей. Но почему? Зачем все это одинокому человеку? Почему сразу не убил, когда усыпил? Ответ тут напрашивался один. И он совершенно не нравился Ростову.

И в это время, словно в подтверждение его мыслям, сверху в люке открылось маленькое окошко, и уродец красными воспаленными глазами посмотрел на мальчишку, злорадно ухмыляясь.

– Смотрю я, вы совсем одомашненные? Пороха не нюхавшие, да и жизни тоже? Я вообще не представляю, каким наивным дурачком надо быть, чтобы довериться незнакомцу! А пока будешь тут развлекаться, ответь все же на мой вопрос: какого рода ты кретин? Вернее, вы с этой дурочкой. Но ее участь полегче. Жить будет. Правда, не так, как ей хотелось бы… Так что о ней не беспокойся. Лучше думай, как будешь выживать, а я посмотрю сверху на это представление. Ох, и давно у меня не было ничего подобного. Вы, это… молодцы, что заскочили! Приятного времяпрепровождения! – и мужчина захлопнул окошко, а через несколько секунд решетка, отделяющая яму от прохода, начала подниматься вверх, открывая Коле доступ в страшный коридор, куда Ростову совсем не хотелось.

Мальчик достал нож и, опустившись на колени, быстро шмыгнул в проход. Надо скорее проползти решетки, за которыми могут скрываться какие-нибудь звери. Тявканье серого падальщика не предвещало ничего хорошего. Теперь парень не сомневался, что безумец откроет заслоны и выпустит тварей. И Колю сейчас гнал страх, он никогда не сражался ни с падальщиком, ни с кошаком, тем более, одним ножом. Лучше попытаться убежать от них, чем нарываться на прямое столкновение. И страх, как ни странно, помогал мальчику, выбрасывая в кровь адреналин, усиливающий чувства Ростова, силу и скорость реакции.

Мимо первой решетки Коля проскочил, прижимаясь к противоположной стене лаза. Тут же сквозь прутья до него попытался добраться серый падальщик, разразившийся гневным лаем, но прутья оказались слишком близко расположенными друг к другу, и псина не смогла просунуть узкую пасть, чтобы укусить мальчика. А тот уже семенил на коленях дальше, стараясь теперь держаться другой стены. И когда проползал у следующей решетки, был атакован кошаком, чья тонкая лапа пролезла сквозь прутья и несколько раз оцарапала паренька, раздирая одежду и кожу. Боль пронзила бок мальчика, и он с удвоенной энергией поспешил убраться из-под удара. Подгонял страх!

– Черт! – прошептал Ростов и остановился. Путь преграждала ловушка: часть бороны́, уложенная заточенными кольями вверх, и какие-то странные рычажки. Ну, тут понятно: нажмешь на рычажок, и борона́ прихлопнет тебя к стенке, пронзая острыми зубьями. На стене, кстати, тоже оказалась укреплена борона́ колышками наружу. Где-то за стеной должен быть механизм, тянущий за веревки и схлопывающий капкан. Довольно простая ловушка, только для более крупных жертв, чем мыши и крысы. И Коля осторожно полез через опасную преграду, стараясь не задеть рычажки и острые металлические колья. Паренек несколько раз зацепился и порвал штаны, но перебрался через препятствие, не задев спускового механизма. Ростов хотел уже с облегчением вздохнуть, но тут открылась первая клетка, и ужасная псина с всклокоченной шерстью и сверкающими яростью в полутьме глазами вырвалась на волю. Мутант знал, куда бежать, и в считанные секунды оказался возле мальчика, но неудачно поставил ногу. И прямо на глазах у Коли ловушка захлопнулась. Падальщик заскулил от боли на высокой ноте – несколько кольев прошило туловище, а мощный механизм смял его, ломая кости. Только псина еще не умерла. Ее налитые кровью глаза смотрели на парня, а пасть разевалась и клацала огромными зубами, даже в агонии пытаясь достать жертву.

Коля в ступоре сидел на сырой земле и с ужасом смотрел на эту совершенно дикую картину, пока решетка второй ямы не начала подниматься. В слабом свете еле заметно виднелись черные лапы, которые кошак уже просовывал в надежде побыстрей выскользнуть из ямы. Оцепенение спало мгновенно: мальчик на уровне инстинктов осознал, что, если продолжит сидеть, станет закуской для зверя. Тогда Ростов изогнулся и на коленях рванул к следующей преграде из двух кусков бороны́, лихорадочно стараясь ее преодолеть с наименьшим для себя ущербом, а в это время кошак выскочил из ямы и так же, как и псина, сразу устремился за Колей. Одно спасло подростка – зверь остановился перед ловушкой с серым падальщиком и обнюхал жертву. Свежая кровь, капающая с твари, сводила голодного зверя с ума, одурманивала. Кошак макнул язык в теплую парну́ю кровь и, словно обезумев, вцепился в безвольно свисающую лапу мутанта.

Коля успешно преодолел взведенный капкан и в недоумении остановился на развилке. Чавканье, раздававшееся позади, лишь подстегивало человека. Ну? Куда? Налево или направо? Слева коридор свободно выходил в очередную яму, а справа – перекрывался новой решеткой. За ней двигалось что-то темное, явно больше и кошака, и падальщика, вместе взятых. Так и не рассмотрев неизвестное существо, Ростов бросился налево и, будучи уже в яме, стал лихорадочно соображать, что же делать, ведь животное, пока еще находившееся за решеткой, скоро выпустят на волю. И куда оно бросится? Конечно, за мальчиком, ведь между ним и тварью не останется никаких преград. Ни-ка-ких! А Коля оказался в тупике, и выход только один, но подросток до него не допрыгнет! Потому как этот выход – люк наверху! Что же делать?

Преграда! Точно! Паренек ухватился за эту мысль, за это простое до безобразия слово и посмотрел на стену, из-за которой спускалась решетка. Та полностью уходила вверх, а стена была… из обычной земли! Точно! А у мальчика нож! Больше не думая, подросток бросился к стене и остервенело стал втыкать в нее нож прямо над лазом, из которого выполз.

Р-р-раз!

Нож легко вошел в глину, а она не только не успела замерзнуть, но и напиталась водой, что делало ее очень пластичной.

Р-р-раз! Р-р-раз!

И целый пласт в две ладони почти вырезан!

Р-р-раз!

Подцепил, и пласт упал к ногам, освобождая новую глину. И так раз за разом. Времени думать, когда же его настигнет неведомая тварь, не было совершенно. Ритмичные движения поглотили мальчика полностью. Пласты глины отлетали один за другим, а нож вгрызался в стену все глубже. Краем сознания Коля различал странный вой, от которого могла свернуться кровь в венах, но упорно тыкал ножом в стену и старался не думать, что же будет, когда чудовище из последней клетки настигнет человека, который так и не успел… Не успел спасти свою жизнь… Но тут нож врезался в стену слишком быстро: там, за раскромсанной глиной, была пустота, как и предполагал Ростов. А также – толстая веревка. Теперь мальчик встал на цыпочки, ведь роста не хватало, и потянулся к веревке обеими руками, чтобы одной придержать ее, а другой – разрезать. Когда резал, физически ощущал, как содрогается земля от прыжков неведомого монстра, а уши резал демонический вой. Вот-вот! Сейчас! Уже! Тварь настигнет мальчика, и все! Ну же, веревка как веревка, а ведет себя как не веревка! Ну почему в самых страшных ситуациях в голове возникают самые дурацкие мысли? И… хряп!

Коля отлетел от стены: в нее что-то ощутимо ударилось. Но ударилось в уже упавшую решетку. Неподатливая веревка была наконец-то перепилена, и преграда перед невообразимым зверем опустилась на мгновение раньше, чем тварь успела проскользнуть внутрь и полакомиться мальчиком. Тот, как робот, кое-как переставляя негнущиеся конечности, еле отполз задом к противоположной стене, тяжело дыша и чуть не плача, и прислонился к холодной и сырой глине, ничуть не заботясь, что может простыть. Какая теперь забота о здоровье, когда с той стороны деревянной решетки, связанной веревками, чудовище, плевать хотевшее на все преграды? Видно, чудик, что затащил их с Варей сюда, использовал для этой твари другую решетку. Наверное, металлическую, если чудовище не могло вырваться, пока преграду не подняли. А теперь…

Теперь оно, жутко ревя, отходило на несколько шагов и вновь бросалось на преграду. Все было бы хорошо, если б стена сверху не оказалась кощунственно испорчена Колей и его ножом. А сейчас, хоть решетка из дерева и выдерживала, но стена… Стена никак не хотела противостоять монстру: сверху отваливались большущие куски глины, и решетка постепенно выпирала наружу. Монстр, как видно, любил добиваться своего.

Слой глины только что съехал вниз, и Ростов зажмурился, предчувствуя скорую гибель, но вдруг рев чудовища изменился. И черный сгусток шерсти перестал таранить решетку, а наоборот, стал отползать назад. В следующий миг мутант разразился криком ярости и невообразимой злости. Коля в удивлении распахнул глаза. О том, что творится за решеткой, мальчик мог только гадать. Но вдруг понял: кошак, почуяв нового опасного противника, сзади нападал на неведомое и неповоротливое чудовище и заставлял его пятиться, чтобы отразить подлую атаку. И оно от боли выло и ревело, но не могло развернуться.

Ростов на мгновение перевел дух и в поисках выхода воззрился на потолок. Ничего не получится, люк слишком высоко – не достать никак. И это плохо! Чем бы ни закончилась схватка между чудовищем и кошаком, кто-то из них да выживет и вернется за Колей. Так что же делать? Видно, уже ничего. Но одно он еще мог сделать точно – поддержать в столь страшный миг Варю, где бы та ни оказалась. Ведь он еще не забыл, как в катакомбах Юрьева он совершенно случайно соприкоснулся с ней сознанием. И понял, что и девушка точно такая же. И если не может сама путешествовать от головы к голове, то все-таки способна чувствовать и ощущать мальчика.

Стараясь не обращать внимания на звуки борьбы в норе, Ростов закрыл глаза и попытался успокоиться, откинув все страхи, заполонившие сознание, что оказалось не так просто. Пришлось представить родные катакомбы, такие знакомые и пропитанные простыми людскими запахами и звуками, которых сейчас сильно не хватало. Рев неизвестной твари, шипение и рычание большой дикой кошки постепенно отползли на задний план, а смрад растворился где-то на задворках сознания, сменяясь криком и гамом детей, старческим покашливанием и далеким криком дородной тетушки Лиды, которая несколько дней назад сбежала с Яросом и другими из поселения: «А ну, едрить-колотить, сорванцы! Хватит мне тут картофан сырой воровать! Живенько свалили помогать взрослым, а то тряпкой-тоть мокрой как накостыляю!» Как все знакомо, какое все родное и близкое… Память – она такая. Возвращает нас к истокам, заставляет задуматься, переосмыслить что-то, а еще – успокаивает. Разум освобождается от назойливого сегодня и совершенно спокойно бродит по закоулкам памяти.

Коля, наконец, сосредоточился, впал в свою излюбленную полудрему и огляделся. Как всегда, все вокруг было в серо-черных полутонах. Если чадящие лампады еле мигали бледным призрачным светом, то яростные мутанты чуть дальше в норе казались черными, поглощающими свет сгустками. Варя… Парень отбросил все опасения на свой счет и легко поднялся наверх, прямо сквозь крышку люка. И оказался во второй церкви. Те же лампадки с жиром коптили в нескольких местах, а к потолку были подвешены туши мутантов, от мала до велика, причем, никогда мальчиком не виданных. С одних уже успели содрать шкуру, другие, еще не ободранные, уже смердели за несколько шагов, и в некоторых ощутимо что-то копошилось, мелкое и многочисленное. Червяки изнутри пожирали тварей. Что за?! Ростову пришлось сдержать порыв рвоты, иначе он вернулся бы назад, в тело. Пришлось отвлечься, подумать о чем-нибудь другом. Но мысли беспрестанно возвращались к пиршеству червей: неужели незнакомец и их ест? Черт! Как же это отвратительно! И Коля усилием воли послал себя дальше – в другую церковь, где обитал монстр в человеческом обличии.

В слабом свете самодельных светильников Коля различил Варю. Незнакомец уложил связанную девушку на раскладушку посередине церкви и расставлял вокруг банки с жиром, зажигая фитили. Вокруг мужчины клубилась черная субстанция, указывая Ростову, насколько сильно прогнила душа урода. Девушка не спала, но путы обездвижили ее, а кляп не давал закричать, и только яростное мычание обреченной жертвы тихо доносилось из-под грязной веревки. А мужик ходил вокруг и тихо приговаривал:

– Вы, это… Хорошо, что зашли. Ага. У меня давно женского общества нет. Последнюю твари загрызли. Уж очень нерасторопная баба оказалась – толстая и неповоротливая, вот звери ее и подловили. А предыдущую пришлось наказать. Она сбежать пыталась. Вот я ее и засушил, а потом мы вместе с ней знатно пировали целый месяц.

Варя от таких сведений и ужаса задергалась еще сильнее, но путы оказались крепкими, а незнакомец присел на край раскладушки и придержал жертву. – Ты, это… Не дергайся, родная. Нам теперь жить долго и счастливо, ведь никто тебе не поможет. Твой этот… парень. Он послужит благому делу. Покормит наш праздничный ужин. И если станешь моей возлюбленной и никогда не будешь рыпаться, то у тебя будет блестящая карьера… В качестве моей жены. Да ладно тебе! – обезображенный уродец почти весело махнул рукой в ответ на очередное буйство Вари. – Стерпится – слюбится! Ага. Только пойми: никто тебе не поможет. И выбирай из двух зол. Жить со мной или умереть с любимым! Он, должно быть, корчится сейчас с перегрызенной глоткой в яме…

Незаметный же Коля приблизился к раскладушке, постарался прикоснуться к руке Вари и изо всех сил сосредоточился, чтобы она почувствовала его присутствие. И девушка вздрогнула и сжала кулак, до которого Ростов дотронулся. Глаза ее расширились, скосились вбок и уставились прямо на подростка.

«Помоги!» – невыразимо громко раздалось в его голове. И беззвучный для уродца вопль был наполнен таким ужасом, что Ростов замялся, стушевался и заметался вне своего тела от огромного желания помочь и отсутствия такой возможности.

«Сейчас! – быстро заговорил он, стараясь дать ей понять, что все будет хорошо, но мог только повторять. – Сейчас! Сейчас!»

И эта страшная мука – видеть, как издеваются над беззащитным, но очень близким тебе человеком, лишь добавила парню сил. Где-то внутри открылись новые ресурсы, и Коля воспарил над церковью в поисках хоть какого-то выхода. Но его не было! Не было! Лишь мрачные тени ужасных тварей, бродивших в десятках километров от поселения, но как они могут помочь? Нужны люди. Чтобы спасти от страшных людей, всегда нужны только люди. Другие, светлые и честные, порядочные и храбрые… Но где их сейчас найдешь?

И тут, словно услышав мольбы подростка, на холме, с которого несколько часов назад спустились Коля с Варей, показались люди. Ростов ни с чем бы не спутал скользившие во мраке чистые души. Хоть они мчались слишком быстро для людей, но то были люди. Наверное, они оседлали лошадей, о которых забыли подростки. Но ведь они могут проехать мимо, так и не догадавшись, что за стенами храма творится ужасное. Коля забеспокоился, что упустит их, собрал все свои силы, в мощном душевном порыве метнувшись к странникам, и послал им всего одно слово:

«Помогите!»

И тут же погрузился в небытие, потеряв сознание в холодной и влажной яме, пропахшей миазмами ужасных тварей…