Андерс и Кира

Он стоял под дождем в двадцати метрах от своего дома и смотрел на единственное окно, светившееся теплым желтым светом. Окно его дома. Оно было приоткрыто, и оттуда лилась музыка — Кира играла на виолончели. Совершенно невероятно, но она научилась играть на ней уже во взрослом возрасте. В детстве ее обучали игре на фортепиано, но у Андерса не было денег купить ей фортепиано, чтобы она могла продолжить музицировать.

После свадьбы, которую отец Киры посчитал мезальянсом, они вынуждены были довольствоваться теми скудными копейками, что он зарабатывал.

Кира пришла на помощь — устроилась учительницей в школу и никогда ни в чем его не упрекала. Она говорила, что им всего хватает, но Андерс был уверен — она врала. Ведь ей приходилось перешивать платья, мыть самой посуду, готовить, стирать и делать еще тысячу домашних дел, к которым она была совершенно не приспособлена. Сначала у нее ничего не получалось — мокрая посуда вылетала из рук и билась (в первый год их совместной жизни Кира разбила тридцать четыре тарелки и двенадцать чашек), белье отчаянно линяло, и у Андерса вскоре не осталось ни одной идеально белой рубашки, кастрюли пригорали, и частенько им приходилось довольствоваться на ночь бутербродами. Он поэтому и сменил работу в управлении, которой так гордилась Кира, но которая отнимала слишком много времени и сил. Должность простого охранника в тюрьме особого режима давала ему возможность чаще бывать дома и брать половину обязанностей на себя.

Это и было его ошибкой. Денег стало меньше, дом ветшал, на тонких руках Киры отчетливо проступили вены — она очень похудела. Хотя тогда ему казалось, что они были действительно счастливы. Родился старший сын, а вскоре за ним младший. А потом денег просто не стало — малыши требовали постоянных расходов.

Тогда он и начал заниматься делами. Самый популярный парень города, он знал всех и вся, мог купить, продать, снова перекупить и перепродать. Он был тут и там, частенько на подхвате у Антонио.

Кире он говорил, что помогает людям. Она бы никогда в жизни не одобрила мелкое мошенничество. Ежедневно он добавлял в кипящий котел ненависти к самому себе по капле. Мелкие мошенники — категория людей, которых Кира всегда презирала. Но больше всего Андерса злило не то, что он не оправдал надежд жены, а то, что Кирин отец оказался прав. Папаша пришел на их венчание и вместо поздравления произнес речь, начинавшуюся словами: «Дочь, ты вышла замуж за неудачника». Сам он понимал, что говорил, — композитор с мировым именем, царь Мидас с единственной слабостью — дочерью. Он был идеальным мужчиной, и Андерсу было слишком тяжело с ним тягаться.

Отец верил, что придет тот день, когда дочь вернется к нему с внуками. А двери его дома всегда будут открыты.

Андерс прекрасно понимал, что, преуспей он на ниве мошенничества, Кира и ее папаша, конечно, не стали бы им гордиться. Но, по крайней мере, они бы его уважали и боялись. Он должен был им показать, кто в доме хозяин.

Когда Кира обнаружила у него в кармане небольшой пакетик с белым порошком, она выставила его за двери. Тогда он впервые провел ночь у Карины. А она начала играть на виолончели.

После он валялся у нее в ногах и клялся, что не употребляет, просто так получилось, что надо было передать порошок одному человеку. Кира тогда просто посмотрела на него и спросила:

— Неужели ты на большее не способен?

И он понял намек, он долго шел к этому.

И вот теперь, благодаря щедрости красивой девушки из булочной, у него было то, чем он смог бы удивить жену. То, что она действительно заслужила. Доказательство того, что она не зря вышла за него замуж.

Бриллиантовое колье. Андерс медленно приближался к дому, раздумывая, что и как ей скажет. Лучше, наверное, ничего не говорить. Просто напустить на себя важный вид. Сказать, что все эти годы он просто откладывал деньги, чтобы ее удивить. И каждый день он думал о ней… Нет, это не годится. Звучит как издевательство. Думал о ней и ходил к Карине. Нужно придумать что-нибудь другое, более убедительное. Как же преподнести ей это дурацкое колье?

Подойдя к дому, Андерс засомневался. Возможно, трата денег на побрякушки была не лучшей идеей. Но серьги, которые презентовал дочери папаша три дня тому назад на день рождения, прожигали дыру у него в голове. Изумруды с бриллиантами. Ничего. Теперь у него есть что ответить старому козлу.

Андерс решил импровизировать. В конце концов, чувство юмора и экспромт всегда были его сильной стороной и никогда не подводили.

Он решительно зашел в дом и поднялся на второй этаж. Мальчишки спали — он сам уложил их в кровать несколько часов назад, перед тем как уйти из дома, чтобы прорепетировать речь. Их и из пушки до утра не разбудить.

Андерс медленно подошел к комнате, за дверью которой плакала виолончель.

Он открыл дверь, мелодия прервалась. Кира развернулась и посмотрела на мужа. Он по-прежнему был прекрасен тонкой, почти неуловимой красотой, не набрал ни грамма лишнего веса, энергия сквозила в каждом движении. Он был необыкновенным. Наверное, поэтому она так и не смогла его удержать. В два шага Андерс подошел к ней и достал из кармана бархатную коробочку.

— Это тебе. С прошедшим. Извини, что не вовремя, просто не успели доставить заказ.

Он протянул ей коробочку. Поколебавшись, Кира открыла ее и подняла на мужа глаза, полные боли.

— Где ты это взял?

— Купил.

— Купил? Ты думаешь я не знаю, сколько это стоит?

— Какая разница, сколько это стоит! Ты стоишь не меньше! Это достойное тебя украшение, не то что какие-то там серьги…

— Это ты… Ты помог ему убежать?

Сердце Андерса екнуло. Как она узнала? Откуда?

— О чем ты говоришь? Кому убежать? — Он попытался сохранить лицо.

— Ты… — Кира задохнулась. Ради денег ее муж помог освободить того, кто мог нанести вред ей, ее детям. Пожалуй, папа был действительно прав. Они никогда, никогда, никогда не смогут понять друг друга. Как бы отчаянно она ни пыталась сохранить семью, быть хорошей женой, отказаться от прежней жизни, чтобы создать новую, ей это не удалось. Пришло время это признать. Она снова подняла глаза на мужа и твердо заявила:

— Я требую развода, Андерс.