Глава 3
Неприятности
Но оказалось, что это только цветочки, неприятности начались позже.
Через неделю заявилась комиссия Роспотребнадзора, и в смывах с дверных ручек обнаружили кишечную палочку, хотя санитарки клялись, что обрабатывали ручки раствором хлорки. Потом пожаловали пожарники – и нашли огнетушители с просроченным сроком годности.
Николай уже не сомневался, что все эти проверяющие ходят не сами по себе – их адресуют в его отделение целенаправленно. Конечно, проверяющие заходили для вида и в другие отделения, но там нарушений не обнаружили.
Неприятный звонок прозвенел, когда одна из пациенток заявила, что кое-кто из хирургов вымогал у неё взятку.
Николай Васильевич прочитал заявление недовольной пациентки, тут же пригласил доктора и зачитал текст заявления.
– Было?
– Да вы что, Николай Васильевич? Какая взятка? Ни разговора, ни намёка не было. Тем более что и хирургического вмешательства не предвиделось, лечим консервативно.
– Внимательно просмотри историю болезни. Если взятку не вымогали, с поличным не поймали – стой на своём.
Однако погасить досадный инцидент не удалось. Подтвердить обвинение пациентки было нечем, но она пожаловалась главному врачу.
Когда его вызвали «на ковёр», Николай Васильевич предполагал, что разговор будет долгим и тяжёлым.
Но вышло иначе. Главный врач, Виктор Сергеевич, обычно приветливый, держался холодно и подчёркнуто официально.
– Садитесь, Николай Васильевич. Что-то много в последнее время у руководства Минздрава, да и не только у них, претензий к руководимому вами отделению. Значительно больше, чем к другим. Нехорошо, ослабили контроль за сотрудниками, не чувствуется вашей руководящей роли. Увлеклись операционной работой. А ведь заведующий отделением не столько практический врач, сколько организатор.
Николай Васильевич только слушал. Похоже, его мнение или оправдания в свою защиту никого не интересовали.
И, как итог длительного выступления главного врача, из уст того прозвучало:
– В общем, начальством принято решение отстранить вас от руководства отделением. Вот приказ. Ознакомьтесь и распишитесь.
Такого поворота событий Николай не ожидал. Порицания, выговоры – да, но не отстранения от должности.
Он прочитал приказ. Строки прыгали, суть приказа доходила не сразу, и ему приходилось перечитывать текст снова и снова. Его снимали с должности за многочисленные недостатки в работе и переводили рядовым хирургом.
Николай в душе вскипел. За что? За надуманные обвинения? Принять приказ и смириться? Ни за что! Тем не менее он начертал свою подпись и подвинул приказ Виктору Сергеевичу.
– Можно мне лист бумаги?
– Пожалуйста.
Главный врач перевёл дух. Видно, затея Минздрава с приказом ему и самому не нравилась – ведь он-то хорошо знал цену всем своим заведующим отделениями.
Николай написал заявление об увольнении по собственному желанию с завтрашнего дня и подал его главврачу. Тот прочитал, вскинул глаза на Николая и откинулся в кресле:
– Ну зачем же так остро реагировать? Николай Васильевич, в отделении же вы остаётесь, и от операционного стола вас никто не отстраняет. Пройдет время, глядишь – уляжется, вернетесь на свою должность.
– Вы полагаете, я за должность заведующего держусь? Невелик начальник! Обойдусь.
– Не надо кипятиться, Николай Васильевич, не надо вставать в позу! Это вы сгоряча. Завтра одумаетесь, жалеть будете. Возьмите заявление назад.
– Никогда. Решение окончательное. До свидания.
Под осуждающим взглядом главврача Николай вышел из кабинета. Несколько оглушённый внезапными событиями, он прошёл в свой кабинет и стал собирать личные вещи. За многие годы их в кабинете набралось довольно изрядно, два увесистых пакета.
Ну, вот и всё. Он обвёл взглядом ставший вдруг чужим кабинет. Горечь от происшедшего заслонила, отодвинула на второй план естественный в такой ситуации вопрос: а кто будет его преемником? Кому сдавать дела? А впрочем, с сего часа это забота уже не его, а руководства. Наверняка, когда готовили приказ о его отстранении, уже подыскали подходящую кандидатуру. Лишь бы не из «варягов», а из своих, чтобы не ломали налаженный порядок.
Он отдал ключ от кабинета старшей медсестре:
– Куда это вы собрались, Николай Васильевич? Да ещё с вещами?
– Ухожу, Нина Петровна. С завтрашнего дня я не заведующий, да и вообще в больнице не работаю.
Нина Петровна, с которой он плечо к плечу проработал десяток лет, всплеснула руками и охнула:
– Как же это так?
– Неугоден стал. До свидания.
Он спустился на лифте, подошёл к своей машине на стоянке и забросил пакеты в багажник. Придётся ещё завтра прийти – пробежаться с «бегунком» по разным службам, получить трудовую книжку и расчёт.
Машину забирать со стоянки он не стал – всё равно завтра приходить.
Домой он не пошёл, а поплёлся. Голова была пустой, никаких мыслей и эмоций – слишком силён был психологический шок.
Николай прошёл уже большую часть пути, когда свернул в переулок. Там стояла небольшая старинная каменная церковь Святой Богородицы. Не сказать, что Николай был воцерковлённым человеком. Да, он был крещён, иногда бывал в церкви, но по праздникам – на Пасху и другие двунадесятые торжества. А теперь ноги сами принесли его сюда. Видно, Божий промысел.
Он вошёл, перекрестившись у входа, в намоленный веками храм, купил свечку и поставил её перед иконой Пантелеймона. Неумело помолился, постоял – куда теперь торопиться? А в храме на душе спокойнее, светлее, и вроде как очистился перед строгими ликами святых.
Сколько он так простоял, и сам не знает. Очнулся от того, что его тронула за рукав прихожанка:
– Простите, вам плохо?
– Нет, спасибо, ничего.
Придя домой, Николай уселся на диван. Семья разрушена, любимую работу он потерял. Скоро сорок пять, самое время подвести итоги. А что подводить, когда за спиной руины? Выходит, зря и жил. Суетился, о чём-то хлопотал – и всё прахом пошло.
По своей природе, как и большинство мужчин, Николай был за патриархат – не деспотичный, а мягкий. Мужик должен мамонта выследить, убить и притащить к пещере, а уж разделать его и приготовить – это дело женщины. Женщина – это в первую очередь быт, дом, крепость, крепкий тыл, куда ты возвращаешься и где можно снять доспехи, поставить в угол оружие и расслабиться. Вокруг свои – жена, ребёнок, можно отдохнуть, отмякнуть душой. Здесь мужик – как улитка без панциря, беззащитен.
И здесь женщина наносит ему удар в самое болезненное место, когда его не ожидаешь. О, женщины, как вы коварны, сколь изощрён ваш ум!
Был у него приятель, так он избегал женщин, любящих кошек:
– «Кошатницы» – все сплошь социопатки. Она эгоистка до мозга костей, которая считает, что только своим присутствием рядом с тобой уже осчастливила тебя. У неё вечно пустой холодильник, поскольку квартира её – храм имени Её Самой. Ищи лучше «собачницу», – говорил он.
– А если у неё ни кошки, ни собаки в доме, тогда как? – посмеялся Николай.
– Может оказаться стервой, её будут интересовать только твои деньги и личный уют.
– Брось, ты обобщаешь, – посмеялся Николай. Но при этом он понимал, что в словах приятеля что-то было.
Два дня Николай бегал по кабинетам, подписывая «бегунок» и сдавая дела новому заведующему – Андрею Витальевичу, переведённому в областную больницу из четвёртой городской. Наконец он получил на руки трудовую книжку и расчёт в кассе.
Денег оказалось даже больше, чем он ожидал, – компенсация за отпуск и зарплата. Вот только жить на них придётся неопределённо долго, минимум – месяц. Пока он устроится на новом месте, да пока зарплаты дождётся… Придётся быть поэкономнее.
Он забрал со стоянки свою машину. Всё, больше с больницей его ничего не связывало. Сколько лет он ей отдал, сколько бессонных ночей на дежурствах провёл, сколько пота и нервов оставил! И вот такой бесславный уход!
Сотрудники в отделении и в больнице уже всё знали. Большинство сочувствовали, но были и такие, кто злорадно ухмылялся. Пусть им!
Дома Николай включил телевизор – хотелось отвлечься от дурных мыслей. Он смотрел на экран, но всё пролетало мимо ушей. И спал он ночью плохо.
Утром проснулся, как всегда, как привык за многие годы – в 6.30. Сначала подхватился и заторопился в ванную бриться, но потом вспомнил события последних дней и вернулся в постель, досыпать. Что поделаешь, привычка… Это как у лошади, что в старину вращала на шахтах ворот насоса. Её на поверхность подняли, а она всё равно по кругу ходит.
Только он впал в дрёму, как зазвонил мобильный.
Николай чертыхнулся: надо было его отключить, небось пациенты звонят. Но, дотянувшись рукой до телефона, ответил:
– Да, слушаю.
– Николай Васильевич, ты?
– Ну, если вы ему звоните, то это я.
– Прости, не представился сразу. Алексей Бесхлебный, однокашник твой, из второй группы. Вспомнил?
– Вспомнил, привет.
Был такой парень в параллельной группе, невысокий крепыш. Здоровались они в коридоре, порой перебрасывались парой слов на лекциях – но не более. И свой номер телефона Николай ему уж точно не давал.
– Не разбудил?
– Уже нет.
– Есть деловой разговор. Я слышал, ты из областной клиники ушёл?
М-да, хорошие новости на волах едут, плохие мухой летят. Совсем по пословице.
– Ушёл. Скорее, ушли.
– Да и чёрт с ними! Хомут на шею всегда найдётся. Где встретимся?
– Ты позвонил, ты и предлагай.
– В двенадцать, кафе «Славянское». Это на…
– Я знаю, – перебил его Николай, – до встречи.
Кафе было неплохим – уютное, хорошая кухня. Музыка есть – добрая старая классика. Но звучит она негромко, и можно поговорить, не повышая голоса. А заодно и пообедать по-человечески.
Николай выпил чаю, тщательно выбрился и освежился одеколоном. Хороший одеколон или мужская туалетная вода были его маленькой слабостью. От мужчины должен исходить приятный запах, а не запах пота, как от рабочей лошади. Выбирал он одеколон тщательно, на громкие имена или красивый флакон не смотрел. И брал не то, что модно, а то, что ему нравилось. Сейчас он пользовался «True instinct». Ему нравился запах дуба, табака – истинно мужские ароматы, а не гламур.
На встречу он надел джемпер и джинсы. Встреча была неофициальной, а потому можно обойтись и без галстука. Не любил он стягивать шею, чувствовал себя, как будто с удавкой.
Прогулялся пешком по проспекту, с удовольствием разглядывая витрины магазинов. Было холодно, мела снежная позёмка.
Зима, через месяц Новый год. И это будет первый Новый год, который он встретит не с семьёй.
Николай свернул с проспекта и по обледеневшему тротуару добрался до кафе. Сдав в гардеробе меховую куртку, он вошёл в зал. Времени было ровно двенадцать – работа приучила его к точности.
Из-за одного столика призывно махнули рукой, и Николай направился туда.
За столиком сидел однокурсник. Встреться он с ним на улице – не узнал бы. Раздобрел, полысел, поседел – только глаза прежние остались.
Алексей поднялся навстречу, и, поздоровавшись, крепко пожал Николаю руку.
– Садись. Ты точен, и это радует. Я тут на свой вкус заказал, сделал на двоих. Ты не возражаешь?
– Нет.
Мужчины сразу перешли на «ты». Хоть друзьями они никогда не были и после окончания института не встречались, но всё же однокашниками остались, и встреча неофициальная.
– Тогда поедим, я проголодался.
Официант принёс коньяк, жареные свиные рёбрышки и салат из крабов. Коньяк был из дорогих, серии КВВ, не ниже – Николай толк в коньяке понимал. Хотя коньяк был в графинчике, но после первой рюмки Николай оценил его вкус – язык не обманешь.
Первый тост подняли за встречу и принялись за салат – настоящее крабовое мясо, а не палочки из минтая со вкусом краба. Потом пропустили по рюмочке за «альма матер» и взялись за рёбрышки. Повар знал толк в своём деле: мясо было сочным, в самый раз.
Перекусив, они вымыли руки и выпили по третьей.
– Ну-с, коллега, приступим.
– Погоди, как ты узнал, что меня «ушли»?
– Человечек знакомый в министерстве есть. За мзду малую информацию, интересную мне, сливает.
– Хм, ты хорошо устроился.
– Не жалуюсь. Так вот, спрашиваю сразу – пойдёшь ко мне работать?
– В каком качестве?
– В прежнем, в каком и в больнице своей был.
– Подожди, что-то я не соображу. Ты где работаешь?
– Разве я не сказал? У меня своя клиника.
– Наследство получил из Америки? – улыбнулся Николай.
Открыть свою клинику стоит дорого. Здание, оборудование сумасшедших денег стоит. Хотя название может быть и громким, а за ним может стоять пшик. И помещение арендовано, и оборудование бэушное, купленное у корейцев.
– Вроде того, – Алексей был уклончив.
– А почему я?
– Голова на плечах, руки из нужного места растут, с людьми ладишь, опыт есть.
– Резонно. Только ведь я не один такой в городе.
– Верно. Был у меня заведующий. Кандидат наук, оперировал великолепно, а с персоналом не ладил. Заносчив, чванлив, имеет только одно мнение – своё. Не сработались.
– Прежде чем дать согласие, я бы посмотреть хотел.
– Кто бы спорил? Когда?
– Вот доедим и поедем.
– Лады.
Они не спеша допили коньяк под шоколад, Алексей сам рассчитался с официантом и щедро дал чаевые.
– Едем. – Он поднялся первым.
Одевшись, они подошли к машине. Выпив, Николай за руль не садился, и теперь он едва не открыл рот – хотел предложить поехать на такси.
Однако в машине оказался водитель.
Машина была неплохой – «Ниссан Тиана». Комфортабельная, но не броская, не «шестисотый» «Мерседес».
Доехали до клиники – она оказалась на окраине.
– Далековато, – выйдя из машины, сказал Николай.
– Зато тихо, и воздух чистый, это ценится. Серьёзные люди без проблем доберутся, а несерьёзные мне не нужны.
Здание было небольшое, двухэтажное, с хорошим ремонтом: стеклопакеты, на крыше – металлочерепица. И внутри обстановка была солидной и уютной.
Прошли в кабинет директора клиники.
– Надевай халат и бахилы – у меня с этим строго, – Алексей подал ему пакет, в котором находился одноразовый бумазейный халат и голубые бахилы.
Николай переоделся, как и Алексей, и даже шапочку надел.
– Идём. На первом этаже у меня терапия, на втором – хирургия.
Николай думал, что его в медицине трудно чем-либо удивить. Однако, увидев в операционных оборудование, потерял дар речи. Всё было импортное, новое, достойных производителей, и только в одной операционной – на миллионы рублей. А их две.
Хирургов – трое. Один – спец по эндоскопическим операциям, второй – пластический, третий – уролог.
Отделение поделено пластиковыми перегородками на три части.
– У каждого – своя территория, а общее руководство – за тобой. Ну и оперировать будешь, что само собой.
– Как за границей побывал, ей-богу. В областной больнице оборудование хуже.
– Чиновники от медицины воруют много. Если бы без «откатов» и «распилов», больница такое же имела бы. А мне у кого воровать? У себя?
– Так ты и владелец, и директор в одном лице?
– Тебя это сильно удивляет?
– Да нет…
– Садись. Что скажешь?
– Насчёт работы?
– Для того и пригласил.
– Согласен. Условия мне понравились.
– Ты о зарплате не спросил. Другие обычно с этого начинают.
– Полагаю, меньше, чем я получал, не дашь. Небось через чиновника своего оклады знаешь.
Алексей хохотнул и кивнул в знак согласия:
– Верно мыслишь. Трудовую взял?
– Нет, я же только на переговоры шёл.
– Пиши заявление. Завтра утром жду с документами. Сам знаешь – паспорт, диплом, сертификаты.
– Один вопрос.
– Валяй, хоть два.
– Неужели клиника себя окупает?
– Представь себе! С пациентов беру дорого. Город большой, богатых людей хватает. Зато и уход на уровне, и врачи лучшие. Я ведь любого желающего к себе не возьму. У клиники уровень определённый быть должен, и уровень довольно высокий. Хочу сразу предупредить: контингент сложный, капризный. Думают – денег много, купят всё, в том числе и здоровье. Заблуждаются, конечно. Ты с ними не спорь. Кивай, а делай как положено. Но спрашивать за недочёты буду строго, не взыщи.
– Не привыкать.
– Я выговоров не объявляю, штрафую сразу, причём серьёзно уже на первый раз. После второго раза увольняю.
– Принимается.
– Тогда до завтра. Тебя отвезут.
На следующий день Николай приехал к клинике на машине – добираться общественным транспортом было уж очень неудобно.
Все формальности заняли не больше четверти часа. С документов сняли ксерокопии, да Николай расписался пару раз.
– Идём, представлю тебя сотрудникам.
Алексей представил его немногочисленному коллективу:
– Прошу любить и жаловать. Ваш новый заведующий отделением, Николай Васильевич Жариков.
– Пожалуйста, ко мне в кабинет, познакомимся поближе.
В кабинете врачи представились. Николая главным образом интересовал объём проводимых вмешательств. И когда он услышал, то удивился. Операции проводились на высоком техническом уровне, пожалуй, повыше, чем на его прежнем месте работы. Большую часть операций проводили лапароскопически, а если делали большую, с разрезом, то рану ушивал пластический хирург. Рубчик получался тонким, едва заметным. Для людей публичных это было крайне важно, а для богатых – очень желательно.
Палаты были почти все одноместные, с уровнем комфорта не ниже четырёхзвёздочной гостиницы: телевизор, холодильник, климатическая установка, душ и санузел. Даже кровати стояли итальянские, с водяным матрасом. Это и удобно, и пролежней не заработаешь.
На каждого пациента – отдельная медсестра и палатная санитарка. Не больница – сказка. Но только для богатых.
И у Николая, как у заведующего, проблем немного. Не успел заявку дать, скажем – для профилактики оборудования, как её выполняют.
Вот только с пациентами оказалось сложно. Питание индивидуальное: утром больные заказывали меню на следующий день, но лечащий врач некоторые блюда вычёркивал – нельзя по состоянию здоровья.
Особенно капризны были пожилые – их в больницу устроили состоятельные дети. В преклонном возрасте и так многие чудят, а уж при деньгах обидчивы и капризны до безобразия.
Разница между этой клиникой и бывшим местом работы Николая в плане пациентов была разительной. К концу месяца Николай даже подумывать стал, не поторопился ли он с новым местом работы? Но постепенно привык.
В каждой профессии, в каждой работе есть свои плюсы и минусы. В этой минусы нивелировала зарплата. Когда он получил на новом месте первую, то вначале подумал, что кассирша ошиблась или бухгалтер запятую не там поставил.
– Девушка… – нерешительно обратился он к кассирше.
– Меня Лена зовут, – приветливо улыбнулась в ответ та.
– Леночка, в ведомости всё верно, ошибки нет?
– Нет, что вы! У нас и прежний заведующий столько же получал.
Николай немного успокоился. Это три его зарплаты на прежнем месте! Неплохо!
Под Новый год все пациенты выписались, а новые не поступили. Кому охота праздники на больничной койке провести? Это обычные, муниципальные больницы после праздников перегружены: выпили, подрались, неудачно упали, попали в пьяную аварию. А у них травматологии нет, а хирургические болезни потерпят, если ничего экстренного нет – вроде аппендицита или приступа желчнокаменной болезни.
Николай не спеша ехал домой. На все праздничные дни персонал расписан, и случись что-либо экстренное – мигом по звонку в больницу явятся. Это называлось «дежурство на дому». Дежуранту нельзя было выпивать и отключать телефон.
«Надо бы заехать в магазин, купить Лёшке и Аксинье подарки. Послезавтра праздник, а более близких людей у меня нет», – подумал он.
Остановив машину у крупного универмага, Николай позвонил Алексею:
– Лёш, привет, это я. Праздник на носу. Ты что бы хотел в подарок?
– Наконец-то вспомнил! Ты куда пропал на две недели?
– Много событий за это время произошло, расскажу при встрече.
– Ты лучше денег дай, а я сам куплю, что мне нужно.
– С Аксиньей не поссорился, всё в порядке?
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Да так.
– Ну пока.
В разговоре оба избегали слов «отец» и «сын». Дурацкая ситуация.
Так, сыну деньги. Аксинье что? Если вещи – мерить надо, да и вкусы её он не знает. А деньги неудобно, он пока для неё чужой человек. Что молодежь хочет? Пожалуй, всякие электронные штучки. Вот когда он вещи Аксинье перевозил, ни компьютера, ни ноутбука среди них не было. Компьютер – громоздко, а вот ноут – в самый раз будет. И практично, и удобно.
Николай выбрался из машины и направился в магазин – там на первом этаже располагался отдел электроники. Он выбрал ноутбук с неплохими характеристиками, опробовал, оплатил – причём сразу с сумкой, с диском антивируса Касперского. Дарить – так на полную катушку.
На улице стоял лёгкий морозец и дул ветерок, понизу мела позёмка. «В такую погоду в тёплой квартире в удобном кресле сидеть бы, – поймал себя на мысли Николай. – Старею, наверное. Или устал?»
За последнее время произошло много событий, перевернувших всю его жизнь. Развод, потеря семьи, новая работа, съёмная квартира и неустроенный быт… И сами события не из радостных, и навалились сразу. Прямо по поговорке: «Пришла беда – отворяй ворота».
Николай уселся в кабину, и только тронулся, как на край тротуара выскочила молодая, лет тридцати пяти, женщина. В одной руке она держала два объёмистых пакета, другой отчаянно махала.
Николай обычно попутчиков не брал – не «бомбила», но тут остановился.
– Ой, дяденька, подвезите! Такси нет, частники не останавливаются. Мне в Армянскую слободу.
– Садитесь, – Николай разблокировал дверь. Хм, неужели он так старо выглядит, что она его дяденькой назвала?
Армянская слобода далеко, но назвался груздем – полезай в кузов.
Название слободе дали ещё при Екатерине II, когда она по просьбе купцов-армян выделила им в городе земли. Века прошли, армян в слободе сильно поубавилось, многие после распада Союза перебрались в Москву, Питер и за границу, а название так и осталось. Да и не слобода это теперь – обычные городские кварталы.
Всю дорогу женщина оживлённо болтала. Николай был занят управлением машиной: снежок на дороге укатали, было скользко, и до сознания доходили лишь отдельные слова.
– Подарки купила. Мужу – джемпер итальянский, свекрови – фен. Как думаете, понравятся?
И тут же, не дожидаясь ответа, – о мерзкой погоде, о склочных соседях. Потом переключилась на отношения на работе.
У Николая голова кругом пошла. Как можно столько болтать без умолку? У него от такого многословия уже шум в голове. «Никогда никого не подвозил и впредь не буду», – решил он. Уж лучше музыку слушать.
– Ой, где-то там остановитесь.
Николай остановился.
– Сколько с меня?
– Нисколько.
– Вот спасибо вам! А то как бы я добралась? Руки заняты, а в автобус не влезешь. Счастливо встретить Новый год!
Женщина наконец вышла. Мама дорогая, как же её муж терпит? Даже если она в быту ангел, слушать её постоянно очень утомительно.
Николай задумался. На новогодние праздники студенты обычно уезжают домой, потом возвращаются на сессию, а дальше – каникулы. Надо бы подарки вручить сейчас. Он набрал номер Аксиньи:
– Здравствуйте, Николай Васильевич! – отозвалась девушка.
– Ты дома?
– Конечно! Зубрю, грызу гранит науки.
– Если я заеду на пару минут, не сильно отвлеку?
– Нет, – Аксинья засмеялась. – Жду.
Николай развернулся и через четверть часа уже входил в знакомый подъезд. Неожиданно остановился: эх, простофиля, надо бы хозяйке квартиры тоже подарок купить! Не догадался!
Дверь на звонок открыла Аксинья:
– Здравствуйте ещё раз, проходите.
Николай Васильевич снял ботинки, сбросил куртку.
– А Валентина Степановна где же?
– На работе, после восьми вернётся. Вы к ней?
– Нет, к тебе.
– Проходите в комнату.
На столе стопкой лежали учебники и несколько раскрытых тетрадей с конспектами.
– Аксинья, Новый год на носу. Боюсь, ты на праздники домой уедешь. Поэтому хочу подарок тебе заранее вручить, – Николай Васильевич протянул девушке сумку с ноутбуком.
– Что здесь?
– Ноутбук.
Аксинья, уже протянувшая за подарком руку, резко отдёрнула её.
– Нет, не возьму, это слишком дорого. Меня мама ругать будет.
– Не для игрушек я его тебе купил – для учёбы. Хочу, чтобы у моего сына была грамотная жена, а у меня – добрая невестка.
Чувствовалось, что девушка колеблется.
– Бери, я от чистого сердца дарю. И надеюсь, что у вас с Лёшкой всё наилучшим образом сладится. Думаю, я ещё погуляю на вашей свадьбе.
Аксинья вспыхнула и залилась румянцем.
– Не возьмёшь – обижусь, – продолжал настаивать на своём Николай. Ну не мог он ей объяснить, что она его дочь и вполне могла бы рассчитывать на более серьёзные подарки. Он просто положил сумку на стол, расстегнул молнию и достал ноутбук.
– Пользоваться им умеешь?
– Умею, но до Лёши мне ещё далеко.
– Попроси, он научит.
– Спасибо. Даже не знаю, как мне вас благодарить.
– Хорошими оценками.
– Может, чайку попьёте?
Николай уже готов был согласиться, но тут его взгляд упал на стопку учебников и тетрадей.
– Спасибо, но не буду мешать. Давай после сессии вечером с Лёшей в кафе сходим, отметим сдачу, отдохнём.
– Я только за! – радостно отозвалась девушка.
– Ну вот и договорились. Хозяйке привет от меня передавай и пожелание доброго здоровья.
– Обязательно.
Из машины Николай позвонил сыну:
– Ты дома?
– Дома.
– Я подъеду, отзвонюсь – выйди.
– Хорошо.
Ехать было недолго. Когда он свернул к дому, у подъезда – такого знакомого – в свете фонаря уже маячила фигура сына.
Николай опустил стекло:
– Садись, чего мёрзнуть?
Лёша уселся.
Николай достал деньги и протянул сыну.
– Хватит? Рассказывай, как дела?
– Как сажа бела. Мать целыми днями где-то пропадает.
– Может, на работу устроилась?
– Мать? – удивился Лёша.
– Ну да. Жить-то она как-то должна? Я ушёл, деньги и беззаботное житьё кончились.
– Я как-то не подумал, прости. А как ты?
– На новую работу перешёл.
Лёша даже не спросил, куда и кем. Николая это как-то зацепило – неужели он ему настолько чужой? Или сейчас вся молодёжь такая? Мало он ему внимания уделял! Всё время на работе, деньги зарабатывал. Придёт с очередного дежурства, дневник проверит:
– Ну как ты, сын?
По вихрам потреплет – вот и всё общение. Воспитанием сына занималась жена, уже бывшая. Эх, вернуть бы всё назад, отмотать хотя бы лет десять! К чёрту мебель, посудомойку, лучше с сыном лишний раз пообщался бы, в зоопарк сходил, или куда там ещё детей водят. Хотя, если честно, для мужчины работа – это всё. Если работа по душе. Но всё же – недодал он сыну мужского внимания, о чём сейчас сожалел.
– А у меня сессия после праздников, времени нет.
– Да понял я, сам студентом был. Иди уж.
Лёшка с видимым облегчением выбрался из машины.
Николай смотрел на уходящего сына, и ему было его очень жалко. Парень не виноват ни в чём, мать его вела себя непотребно. А теперь и его, Николая, отцом не называет, и настоящего своего отца вряд ли увидит. Горько на душе.
К проезду возле дома вывернула машина, ослепила на ходу светом фар и остановилась. Из неё вышла женщина и направилась к подъезду. Уже поравнявшись, узнала машину Николая, его самого за рулём и отшатнулась в испуге. Да ведь это бывшая жена, Оксана! Да и как её было узнать? Не виделись всего ничего, а на ней новая дублёнка.
Оксана юркнула в подъезд. Неужели подумала, что он мириться приехал или отношения выяснять? Она для него умерла, была – и нет. За прошедшее после развода время он её только раз и вспоминал, да и то недобрым словом – когда его комиссии допекли, когда он заявление об уходе писал. М-да, такая не пропадёт… Не успели разбежаться, а на ней уже обновка, причём не из дешёвых.
Николай поехал к себе. Впереди несколько выходных дней, а заняться нечем. В ночной клуб пойти – возраст не тот. В кафе или в ресторан? Так туда с друзьями ходят, да и сами заведения уже заранее расписаны под корпоративы. В первый раз остро почувствовалось одиночество. В рабочие дни скучать некогда, а праздник подоспел – и тоска взяла.
Он посмотрел телевизор, поужинал и лёг спать.
На следующее утро Николай проснулся поздно, едва ли не в полдень, зато почувствовал, что выспался от души. Он привёл себя в божеский вид и отправился в супермаркет – хотел запастись продуктами хотя бы на три дня.
В магазине было столпотворение. Полное ощущение, что конец света близко и люди спешат потратить последние деньги на чревоугодие.
Он купил бутылку коньяка, консервов и полуфабрикатов, несколько шоколадок. Готовить Николай, как и многие мужчины, не любил, уж лучше потратить это время с пользой на что-нибудь другое. А то полдня у плиты простоял, съел – и никакого видимого результата.
Дома он обзвонил немногочисленных друзей, поздравил с наступающим праздником, сам выслушал поздравления. Заняться было решительно нечем. Погонял телевизор по всем каналам, попробовал почитать книгу – нет настроения, и всё тут.
Улёгся спать и проснулся, когда уже стемнело. Сколько он себя помнил, это был первый такой Новый год. Всегда он встречал его или с родителями, или уже со своей семьёй. Всё-таки Новый год – праздник семейный. А теперь он один как перст. И непривычно, и скучно. Ощущение – как будто он выкинут из жизни на обочину.
Николай посмотрел в окно. В доме напротив почти все окна светились огнями, мигали огоньками новогодние гирлянды, слышалась музыка.
Николай ещё сильнее ощутил одиночество. Кому-то это состояние может нравиться, но он не интраверт.
Николай любил компании по праздникам, хоть это и нечасто случалось. Немного выпить, потанцевать, посмеяться над остротами – да просто поговорить за жизнь.
Он открыл консервы и, как мог, сервировал небольшой кухонный стол.
По телевизору по всем каналам шли концерты, и Николая раздражало, что, какой канал ни включи, на экране мелькали одни и те же лица. У нас что, артисты и певцы перевелись?
Он наполнил коньяком две рюмки и поставил одну на противоположную сторону стола.
– Ну, Коля, за Старый год! Не скажу, что он был для тебя удачным, но выжить удалось.
Он опрокинул стопку, закусил шоколадкой и пересел за противоположный конец стола.
– Палка всегда о двух концах, Коля! Учись в плохом видеть хорошее. Развёлся с женой? Так она тебе изменяла – зачем тебе предательница в семье? Потерял работу? Так новую нашёл, и более высокооплачиваемую. Значит, уходящий год был не так уж и плох. А посему – выпьем за него!
Николай выпил вторую рюмку. Коньяк прокатился по пищеводу и разлился теплом. В голову слегка ударило хмелем.
Он посмотрел на часы – до Нового года ещё два часа. Времени поужинать и выпить хватит с лихвой.
За окном раздались взрывы петард, и взлетел первый фейерверк – нетерпеливые мальчишки уже пробовали припасённый арсенал.
В дверь позвонили, и Николай удивился – кто бы это мог быть? Гостей он не приглашал, а нового адреса съёмной квартиры никто, кроме Лёшки, не знал.
Он поплёлся открывать дверь.
За ней стояла шумная компания слегка подвыпивших людей. Мужчины держали в руках шампанское, женщины – пакеты.
– Ой, по-моему, мальчики, мы ошиблись.
Мальчикам было уже явно за тридцать.
– Здесь Ольшанские проживают?
– Простите, нет.
– Неужели квартирой ошиблись? Ольга, звони, а то мы рискуем Новый год на лестнице встретить.
Николай прикрыл дверь и на секунду даже позавидовал им. Сейчас вся компания заявится к кому-то в гости, и начнётся веселье.
Он вернулся к столу. Однако не успел наполнить рюмки, как в дверь снова позвонили. Праздник, а выпить спокойно не дадут.
Пришлось снова идти в прихожую и открывать дверь.
Пьяненькая компания уже ушла, но на площадке стояла женщина, явно из подъезда – в домашнем халате и тапочках.
– Простите, ради бога! У меня в квартире свет погас. Подруга пришла, а тут катастрофа. Я звонила в аварийную службу, а там даже трубку не поднимают.
– Вообще-то я не электрик.
– Жаль…
Женщина повернулась и уже собралась уходить, но вид у неё был очень расстроенный.
– Погодите. А вы из какой квартиры?
– Да напротив вашей, вот моя дверь.
– Хорошо, я посмотрю щиток.
В электричестве Николай разбирался на уровне школьного курса физики. Лампочку вкрутить, розетку починить – для него это был уже высший пилотаж.
Он открыл щиток, нашёл «автоматы» и попробовал пощёлкать.
Из двери квартиры напротив выскочила женщина:
– Надя, ура! Свет загорелся!
– Мужчина, спасибо, вы нас просто спасли. Праздник, а мы без света.
Николай попытался уйти к себе, но ему не дали:
– Мужчина, извините – не знаем вашего имени, но, может быть, вы присоединитесь к нам? Всё веселее будет.
– С чего вы решили, что я один?
– Одеты вы не празднично, да и тихо у вас.
Вот ведь разведчицы! Он хотел отказаться и передумал. Никто и ни к чему его не обязывает, а в компании, пусть и в незнакомой, всё веселее. Да и скованность после второй рюмки проходит.
– Согласен. Только прихвачу с собой кое-что.
– Я дверь не закрываю.
Николай забрал коньяк, из холодильника прихватил шпроты, маслины, ветчину и банку красной икры. Не идти же к чужому столу с пустыми руками?
Заперев свою дверь, он постучал соседке. Дверь была не заперта, приоткрылась, и он услышал донёсшийся с кухни разговор:
– Говорю тебе, я всегда его одного видела…
Николай кашлянул, привлекая внимание.
– Проходите!
Шагнув за порог кухни, Николай вручил хозяйке пакет.
– Ой, зачем вы? Не надо было… У нас и так всего полно.
Стол в комнате был накрыт. Шампанское, селёдка «под шубой», какие-то салаты. Торт, свечи горят, в углу работает телевизор.
– Уже одиннадцать. Давайте за стол, Старый год проводим. Меня зовут Надеждой, Надей, а мою подругу – Ольгой.
Женщинам было лет по тридцать пять – тридцать семь. Николай на секунду замешкался – как ему представиться? Николаем Васильевичем? Сразу покажется женщинам человеком значительно более старшим по возрасту, да и прозвучит официально.
– Николай, – выбрал он единственный вариант. Он же праздновать в компанию пришёл, не хозяин, а гость – зачем ему вести себя чопорно?
Николай откупорил шампанское, разлил женщинам по фужерам, себе плеснул коньяку. Надя сказала тост, все дружно выпили и принялись за закуски.
– Я так проголодалась, просто ужас! – сказала Надя с набитым ртом.
Потом они подняли фужеры и рюмку ещё раз.
– Что же это я? – подхватилась Надя. – Сейчас горячее принесу.
Она скрылась на кухне, тут же вернулась, неся на подносе жаренного в духовке гуся, и торжественно водрузила его на стол.
– У американцев индейка на Рождество, а у нас по русской традиции – гусь.
Гусь оказался хорош на вкус и Николаю понравился.
Только они съели по куску, как по телевизору с поздравлением начал выступать президент.
Николай вновь наполнил фужеры, пробили куранты. Его компания дружно закричала: «Ура!» Они выпили, поздравив друг друга.
А за окном началась канонада. Визжали, свистели, взрывались хлопушки, петарды, ракеты, фейерверки. Небо озарялось всполохами.
Вся компания прильнула к окну, оживлённо обсуждая происходящее.
– Красиво как!
Через четверть часа запасы китайской продукции были израсходованы, и компания вернулась за стол.
– А вы кем работаете, Николай?
– Менеджером по продажам, – почему-то соврал он. Почему – и сам не понял.
– А чем торгуете?
– Медицинской техникой. А вы?
– Мы учителя в гимназии.
Николай обвёл взглядом комнату. Для учителя, да ещё одиночки, в ней было слишком хорошо.
– Учителя так хорошо зарабатывают?
– От мужа осталось.
– Развелись?
– Умер. От рака желудка. За полгода сгорел.
– Простите, не знал.
«Вот же бестолочь, – укорил себя Николай, – если сам развёлся, так это не значит, что и другие тоже. Разные причины для одиночества могут быть».
Они выпили, закусили. Женщины спели несколько песен, и их потянуло на танцы. Николай был единственным мужчиной, и пришлось постараться. Сам он давно не танцевал – как-то не случалось, и теперь получил удовольствие.
Но гость хорош, когда он уходит вовремя, поэтому Николай демонстративно посмотрел на часы:
– Мне пора. Благодарю за приятный вечер.
– Ещё детское время, останьтесь.
Нет, пожалуй, для первого раза достаточно.
Он прошёл в свою квартиру. Соседка с подругой подвернулась вовремя. Всё лучше, чем одному сидеть. Не иначе – Божьим промыслом. Совсем по пословице: «Не было ни гроша, и вдруг алтын». Вот интересно, алтын – это сколько? Хм, дурацкие мысли лезут в голову после выпитого.
Зато спалось спокойно. Дом затих, и первое оживление появилось далеко за полдень.
Николай и сам проспал до полудня, а проснувшись, принял душ, побрился. Он привык находиться в форме при любых обстоятельствах, и эту привычку сформировала у него работа. Ещё в начале карьеры его могли вызвать к экстренному пациенту в любое время дня и ночи, в том числе и в выходные. Ну неудобно же: хирург – и небритый, неухоженный. Хотя, видя на телеэкране депутатов или других публичных личностей с модной трехдневной небритостью, он иногда сомневался. Он не прав или так мир изменился, а он отстал? Так ведь он не стар, в самом расцвете мужских сил. Здоровья ему хоть отбавляй, душа молода, есть жизненный опыт и мудрость.
Мужчины взрослеют позже женщин. Какой мужчина не играет с маленьким сыном игрушечной железной дорогой? И не потому что это отцовская обязанность, а потому что ему самому интересно.
А вот в женщинах после развода Николай разуверился. До двадцати лет девушки мечтают о принце на белом коне, учитывая реальность – на «Мерседесе». Только принцев в мире единицы, и на всех не хватает. Осознав суровую действительность, они начинают искать красивых и богатых. Непременно – состоятельных. Есть такие, только вот характер у них не сахар. И тогда семейная жизнь превращается в существование в золотой клетке.
Но «золотых птичек» тоже немного.
Многие дамы, дабы не остаться в одиночестве, выходят замуж за тех, кто предложил им замужество. Ведь быть незамужней – это как носить печать неудавшейся личной жизни, человека ущербного. Сколько Николай встречал в своей жизни пациенток, которые, будучи незамужними, носили обручальное кольцо для солидности.
Раздался звонок в дверь. Распахнув её, Николай увидел вчерашних подружек.
– Николай, мы приглашаем вас продолжить праздник.
– Неудобно как-то…
– У нас столько еды осталось, а вы, наверное, голодны.
– Уговорили.
Николай выгреб из холодильника запасы. Идти в гости к едва знакомым людям с пустыми руками – фи!
Женщины прихорошились, надели другие платья, демонстрируя наряды.
Они перекусили, выпили, и Николаю пришлось развлекать подружек анекдотами. Обе оказались смешливыми, а может, выпитое подействовало. Снова потанцевали, и постепенно сложилась непринуждённая комфортная обстановка. Никто не грузил своими проблемами, хотя у каждого они были – просто праздновали и общались. Живое общение отвлекает от одиночества, грустных мыслей. Теперь, оставшись после развода один, Николай понял, почему некоторые сотрудники просили поставить их в графике дежурств на праздничные дни. И платят вдвойне, и дома скучать не придётся.
Развод – это тоже школа жизни.
Николаю с новыми знакомыми было спокойно. Глазки, правда, строили, не без того, но это уже по неискоренимой женской привычке. И ещё любопытство – тоже неотъёмлемая черта женского характера.
– А вы почему один, Николай? Новый год – праздник семейный.
– Был семейный, да весь вышел. Развёлся я.
– Как говорят все мужчины, жена стервой оказалась?
– Больше о личной жизни – ни слова. В каждой избушке свои погремушки.
Подружки переглянулись. Ну да, сейчас прикидывают, как охотиться начнут. Мужчина одинокий, и не пьянь подзаборная. Зарабатывает, судя по машине, неплохо. Большая часть женщин в марках не разбирается, но что машина не из дешёвых, чуют сразу и безошибочно. Нюх у них, наверное, на деньги. А впрочем, это скорее атавизм. Небогатый или нищий мужчина не сможет обеспечить семью, появившегося ребёнка, и женщина подсознательно выбирает добытчика и защитника, чтобы вырастить потомство.
Вечером Николай откланялся. Заводить более тесное знакомство он не собирался, слишком свежа была на сердце и в душе саднящая рана, слишком тяжелы воспоминания. Может быть, и даже скорее всего, пройдёт время, и он снова будет с интересом смотреть на женщин, но не сейчас. Время – лучший лекарь от любовных недугов.
Вернувшись в съёмную квартиру, он позвонил Наталье, матери Аксиньи, поздравил её с наступившим Новым годом и пожелал всего хорошего.
– Спасибо, – по голосу Натальи чувствовалось, что она улыбается. – Дочку балуешь, ноутбук купил.
– Исправляю ошибки нашей молодости. Дочь наша, и значит, не виновата она в наших с тобой грехах. А ноутбук – необходимость, без компьютера студенту сейчас сложно.
– Знаю, Аксинья не раз заговаривала о компьютере. Но она знает мою зарплату.
– Ты подскажи, что ей ещё надо. У меня ситуация сложная. Я для неё сейчас никто, отец ухажёра, не более. И подарок она брать не хотела. Лучше в следующий раз я тебе деньги переведу, а ты уже ей отдашь. Скажешь – премия или ещё что-то. А то она меня неправильно понять может. Вижу, отношения с сыном у них хорошие.
– Я что-то не поняла. Сначала ты отговаривал, меня просил вмешаться.
– Не по телефону, долго объяснять. А ехать – зима, скользко.
– Да и не добраться сейчас до нас. Зима нынче снежная, дороги замело. Если и расчистят, то после праздников.
Пожелав Наталье здоровья и счастья, Николай простился. И ведь придётся ехать, объяснять ситуацию. А то нелепо получается: то он отговаривал от отношений и вероятной женитьбы, однако сейчас почему-то не против. С её, Натальиной, точки зрения – странно, какие-то не мужские метания.
После праздников наступили трудовые будни. В работу Николай окунулся с головой, до самозабвения. Свою работу он любил, большие нагрузки не были для него в тягость, тем более что, судя по зарплате, труд его ценили.
Николай поставил перед собой первоочередную цель – купить квартиру. Пусть однокомнатную, но свою. Съёмное жильё угнетало. Чужая мебель, чужой дух. Как и любой мужчина, он пытался приспособить окружающий мир под себя. У женщин психология другая, они сами приспосабливаются под окружающую их действительность. Никуда не денешься, наследственность, гены.
В одну из встреч, когда Николай привёз сыну деньги, Лёшка его удивил:
– Покажи мне отца – того, настоящего.
– Зачем он тебе? Боюсь, он не знает о твоём существовании, за двадцать лет ни разу не поинтересовался.
– В глаза хочу посмотреть, – заупрямился Лёшка.
– Ты не мазохист, только душу разбередишь. А это больно.
– Всё равно.
– Мать попроси. Полагаю, она до сих пор с ним общается. А мне это удовольствия не доставляет.
– Ты тряпка! Мог бы и морду ему набить! Ты думаешь, я не понял, почему ты работу сменил?
– Устраивать кулачные бои? Сейчас двадцать первый век, и мне не двадцать лет.
– Трус! – Алексей хлопнул дверцей машины и ушёл, не попрощавшись.
Николаю стало обидно. Он его растил до двадцати лет, воспитывал, и вдруг получить в лицо – «трус»? Как плевок! Или он заслужил?
Вернувшись на квартиру, Николай приготовил немудрящий ужин – сосиски с яичницей, но аппетит пропал. Это Лёшка максималист или он на самом деле тряпка и трус? Вопрос, наверное, в другом. Можно было морду набить, побороться за свою женщину. Но если она сама жила двойной жизнью, то стоила ли она этой борьбы? Право на ошибку Николай признавал за любым человеком, но на ежедневный, многолетний осознанный обман? Нет! Да жена его просто не уважала, ни в грош не ставила. Выходит, никакой любви с её стороны и не было никогда, не было изначально. Был только холодный расчёт, меркантильность. Вот только от Лёшки услышать такие слова он не ожидал. В запале сын это сказал или обдуманно, но только сильно задел за живое.
Вот и выходило, что он сам ошибся, ещё при выборе невесты. А теперь расплачивается. Как там в Библии? «И Аз воздам…» Вот и ему воздаётся сторицей за его слепоту.
Лёшка не звонил и не просил встреч два месяца. Николай же, хоть и беспокоился за сына, первым решил не звонить. И не гордыня это была. Позвонить первому означало для Николая признать, что Лёшка прав. А это далеко не так. Просто не готов он был к такому разговору. Подсознательно понимал, что прав, только аргументов в свою защиту сразу привести не смог.
Пришла весна, неожиданно ранняя и тёплая. Быстро стаял снег, на улицах – потоп.
Николай, хоть и экономил, но решил съездить в выходные к Наталье, в Сухую Балку – надо же объясниться и деньги передать.
В полдень субботы он уже стоял у почты.
– Здравствуй, Коля. Или Николаем Васильевичем называть?
– Не юродствуй.
– Пойдём ко мне домой, чего на работе разговаривать? Тем более что суббота, у меня рабочий день короткий. Чайку попьём, поговорим.
– Пойдём.
Они вышли из здания почты, и Николай распахнул перед Натальей дверцу машины:
– Садись.
– Да нам недалеко…
– Мне потом за машиной идти. Где у вас магазин?
– А что купить надо?
– Продукты.
Наталья усмехнулась:
– Я как знала, пирожков напекла.
Тем не менее в магазин Николай зашёл. Купил коробку конфет да разных консервов. Время обеденное, и чай, даже с пирожками, – утешение слабое.
Увидев его с пакетом, Наталья улыбнулась:
– Зачем было тратиться? Уж накормлю.
Но у Николая были свои принципы, и изменять им он не хотел.
Наталья и в самом деле накормила вкусно. Борщ, пирожки, какие он любил – с рисом, луком и яйцом. Сладкие он не очень привечал.
– Спасибо! – Николай отодвинул кружку. Потом достал из кармана деньги и положил на стол. – Для Аксиньи.
Наталья кивнула.
– Объясниться хочу. Сначала я был против того, чтобы твоя… – он поправился, – …наша дочь встречалась с моим сыном. Теперь ситуация изменилась. Сын оказался мне не родным. Так что препятствий нет никаких. С женой я развёлся.
У Натальи от удивления глаза стали круглыми:
– Я думала, такое только в индийском кино бывает. А оказывается, жизнь покруче.
– Да, захочешь – не придумаешь. Я работу сменил, живу на съёмной квартире. Лёшке, которого воспитал, как сына, помогаю. Выходит, наследница у меня одна, Аксинья.
– Как же ты узнал? Да и точно ли?
– Точнее не бывает, генетический анализ показал.
– Видала по телевизору. Стало быть, жёнушка твоя бывшая стервой оказалась?
– Выходит, так. Сам виноват, не разглядел вовремя.
– Да, всю жизнь чужого воспитывал, как кукушонка.
– Наталья, я же о дочери не знал! И не узнал бы, если бы Лёшка в дом её не привёл.
– Наверное, Бог наказал. Ты знаешь, я в церковь ходила, как родила, молилась, чтобы он тебя покарал. Выходит, сбылось. А радости нет. Наоборот, гадко себя чувствую.
– Думаешь, дошли твои молитвы?
– Они от всей души были, искренние. Потому и дошли.
