Глава десятая
Наутро майор Рязанов увидел безрадостную картину. В здании райкома БААС действительно намечалась сходка главарей боевиков — иначе к чему бы такие приготовления? Здание по периметру окружили духи. Заботливые командиры пытались унифицировать своих вояк, выдали всем одинаковые черные бейсболки, украшенные белыми письменами с призывом уничтожать неверных. В остальном — сплошная «махновщина».
Впрочем, это некорректная параллель. Лихие хлопцы приснопамятного батьки в сравнении с этим зверьем — просто образец благородства.
Ночью к зданию духи согнали гражданских. Женщины, дети, старики со старухами сидели на земле по периметру, тоскливо смотрели под ноги. Люди машинально жались друг к другу, женщины обнимали детей. Их было не меньше сотни — запуганных, изможденных, страдающих от голода.
Автоматчики прохаживались неподалеку, равнодушно на них смотрели. Сегодня почти все они были в масках.
Майор слышал версию, что многим террористам просто стыдно. Вдруг их узнают соседи, бывшие коллеги, дальние родственники. Потом стыда не оберешься. Придется доказывать, что ты поборник чистоты ислама, а не какой-то бандит! А под маской можно делать что хочешь, совесть чиста, и никто к ответу не призовет!
Еще человек тридцать боевики загнали на крышу. Люди там испуганно мотали головами и гадали, что происходит.
Максим поморщился. Все просто и понятно. Это не экзекуция, не акция устрашения, а всего лишь мера самозащиты. Не исключено, что всех этих людей экстремисты даже отпустят — когда закончится встреча полевых командиров, все разъедутся, и исчезнет опасность, что свалившийся с неба российский истребитель нанесет по зданию точечный удар.
— Все понимают, суки… — пробормотал побледневший Лапунов, — не исключают утечку информации, знают, что наши по мирным жителям не ударят, до и сирийцы тоже. Беспилотникам тут делать нечего. Десант сюда не сбросишь, чтобы всех главарей бандитских перерезать. У нас пока не готовят смертников.
Максим глянул на часы — десять утра. Рано еще. Но все готово к приему дорогих и не очень гостей.
Снайпер на соседнем здании болтал ногами, свесив их с козырька. С земли он не просматривался. Даже люди, которых духи согнали на эту крышу, не могли его видеть из-за сложного «рельефа» кровли. Под рукой у этого «Хоттабыча» лежала снайперская винтовка Драгунова с примкнутым магазином. Других источников потенциальной опасности майор пока не видел.
Слева сидел, привалившись спиной к подоконнику, капитан Лапунов и с интересом смотрел на командира. Мол, пора поесть, а мы еще толком не спали.
Справа вил гнездо Али, усердно пыхтел, все никак не мог найти удобную позу. С этим парнем в последние сутки офицеры почти сроднились — он не только не мешал им, но и делал важную работу.
Ефремов дежурил на другой стороне здания.
Через полчаса с восточной стороны к бывшему райкому подъехал открытый джип. Из него высадились двое мужчин и настороженно поглядели по сторонам. Один походил на бедуина, второй носил тюбетейку вроде узбекской. На груди у него вместо ожерелья висели перекрещенные пулеметные ленты.
Бородатый мордоворот на парковке сделал им приглашающий жест. Парочка отправилась к зданию, явно испытывая неуверенность в сегодняшнем дне. Ковровую дорожку боевики им расстилать не стали, но охранники, стоявшие на входе, вымученно улыбались.
— Кто такие, Али? — напрягся Максим.
— А я знаю? — отозвался парень. — Может, туркоманы, представители одной из оппозиционных групп, которых тут тьма, или Альянса демократических сил. Есть у нас и такое чудо. Их Америка горячо поддерживает — хотя бы за то, что они чуток цивилизованны — головы людям не рубят, как исламисты, а просто расстреливают. Но если это они — значит, от курдов отмежевались. Те нынче делают вид, что они правильные, помогают нам пехотой, разведданными делятся, очень хотят прибрать к рукам хотя бы с десяток кварталов на севере города, где живет преимущественно их народ.
Потом к зданию пешком подошли несколько человек с запада. Все угрюмые, умотанные, в черных шапочках и с бородами-лопатами. Эти ничего не боялись, шагали спокойно, словно по бульвару. Охранники почтительно поздоровались с ними, визитеры ответили им.
— Эх, потянулся народ… — пробормотал Лапунов. — Командир, не пора наше снайперское хозяйство подтаскивать?
— Рано еще, подождать надо… Али, а это что за джентльмены?
— Клейма на этих джентльменах ставить негде… — заявил парень. — Один из них — сам мулла Ахмадар из «Ахрар аш-Шам» — организации воинствующих салафитов. В принципе, одна компания — ИГИЛ, «ан-Нусра», эти… но совместно почти не действовали, общих дел не вели. Трудно представить, что у них возможно общее командование.
В десять часов сорок минут из здания вышли двое — явно не высшие чины, зато полностью экипированные. Первый рослый, похожий на гориллу, с автоматом АК-74 за спиной. В руке он держал портативную рацию. Второй был ниже, скромнее сложен. Голову его покрывала серая шапочка — из тех, что в раскатанном виде превращаются в маски. За спиной у этого типа висело что-то длинное в чехле. Неясное чувство подсказало майору, что это не гитара. Эти люди быстро перебежали дорогу, остановились, задрали головы.
Спецназовцы отшатнулись. Нет, духи их не увидели! Когда Максим опять припал к амбразуре, они спешили в обход здания.
Вот чего тут не хватало! Тоже головы садовые, вспомнили! Снайпер на крышу либо к окну. Так положено, и не сегодня придумано!
Тут Рязанов заметил, что у Али от волнения округлились глаза. Он был похож на рыбу, выброшенную на берег. Максим не успел открыть рот — Али грязно выругался, да не как попало, а чисто по-русски и почти без «искажений»!
— Максим, это же Юсуф… — заявил парень. — Ну, один из тех, кого Хураши отправил за мной приглядывать. Второй был Ислам, они оба любовались моим трупом… Это личный телохранитель Хураши.
— Мне плевать, кто там любовался твоим трупом, — отрезал Максим, — важнее знать, что они сейчас задумали… Ефремов, ты на связи? — Он развернул микрофон.
— Говорите, товарищ майор, — быстро среагировал Серега.
— Двое идут, посмотри…
— Вижу, товарищ майор… Через завалы лезут, к подъезду подались. Не иначе бандиты снайперов по постам разводят, товарищ майор. Чего это они спохватились?
— Ты уверен, что они идут в подъезд?
— Уже заходят, това…
— Быстро вали оттуда! Встречаемся в холле.
Бойцы пулями улетели из комнаты, не забыв схватить все самое важное. Можно ликвидировать обоих, но у Юсуфа рация, он обязан докладывать. Иначе эти поганцы всполошатся.
Майор вбежал в холл, к лифтовой шахте. Мысли его беспорядочно метались.
«Это плохо, — обругал он себя, — мысли должны метаться стройными рядами, строго по ранжиру! На какой этаж Юсуф посадит снайпера? Четвертый, пятый, крыша — никак не ниже. Значит, все на третий, а там посмотрим. Точное время: 10.44».
Максим оглянулся и бросил через плечо:
— За мной, не шуметь, третий этаж. Где, черт возьми, Ефремов?
— Здесь я, товарищ майор… — вышмыгнул из-за шахты лифта молодой боец. — Заплутал, блин, в трех соснах…
Они на цыпочках спускались на третий этаж. Только не шуметь, и чтобы крошка не хрустела под ногами, как ржаные сухари! Майор первым спрыгнул на площадку между этажами, приложил палец к губам, перегнулся через уцелевшие перила.
Наверх поднимались двое боевиков, покашливали, о чем-то говорили. Еще немного, и они будут на втором этаже. Покачивались плечи, чернели головы. Наверх духи не смотрели — не догадывались, что это могло бы спасти им жизнь.
Максим выдохнул и заскользил дальше. Увлекательный квест, черт побери! Любая мелочная оплошка — а они на каждом шагу — и операция под ударом!
Он первым влетел в проем коридора, прижался к стене. За ним с горящими глазами прыгнул Лапунов, потом Али. Серега что-то мешкал — где этот чертов резинщик?!
Ефремов не бежал, шел на цыпочках, высоко поднимая ноги. При этом он скорчил такую уморительную физиономию, что хоть в телевизор, вместо Петросяна! Старший лейтенант сделал знак: подвинься, командир — прижался к стене, выдохнул…
В этот «исторический» момент на последнем пролете и возникли поборники радикального ислама. Они поднимались не спеша, с достоинством. Попискивала рация на поясе у Юсуфа.
Если этот тип здесь, значит, на горизонте нарисовался Хураши, обнаружил, что его горе-соратники не выставили снайперов, пришел в ярость и приказал немедленно устранить недоработки. А спецназу опять выкручиваться!
Командир покосился на своих ребят. Они застыли. Стоит этой парочке заглянуть в коридор… и можно искать другую профессию, гражданскую!
У Сереги Ефремова плутовато блестели глаза. Парню так и хотелось съязвить. Максим показал ему кулак и тут же пожалел об этом. Серега чуть не прыснул, сделал огромные глаза, заткнул рот кулаком.
В коридор эти лопухи не заглянули, протащились мимо. Юсуф был совсем рядом, можно было по плечу его похлопать. Майор тоже чуть не рассмеялся, представив реакцию этого громилы на такое приветствие.
Бойцы терпеливо ждали, пока вояки поднимутся на четвертый этаж, а потом и на пятый, поскольку предыдущий их чем-то не устроил. Максим выскользнул в проем, сел на корточки, слушал. С таким же успехом боевики могли подняться на крышу. Сложившаяся ситуация не удовлетворяла его, требовалась информация.
— Максим, я прослежу за ними, — заявил Али. — Я легче любого из вас, нагружен меньше, меня не заметят.
— Давай, — согласился Максим, — но ради бога, Али, помни, что это не игра, будь на связи…
— Ради какого бога, командир? — Али осклабился и двинулся на лестницу.
Ходить бесшумно он умел. Еще бы невидимо!
Майор отступил в коридор. Товарищи молчали, никто не острил. Секунды били молоточками по стенке черепа, вызывали ноющую боль. Напряжение становилось нестерпимым.
— Максим, это я, нахожусь на пятом этаже… — раздался в ухе глухой шепот сирийца. — Прячусь за шахтой лифта… Хорошо, что они этот этаж выбрали, а не четвертый. Там поняли бы, что здесь недавно были люди… Боевики в квартире напротив лифта, ищут позицию для снайпера, кажется, нашли… Юсуф по рации должен сообщить координаты стрелка, чтобы свои по ошибке не прибили его. Подожди, сейчас поближе подойду.
Этот парень был рисковый, работал на грани. Полминуты тишины, нервы на пределе.
— Снайпер угнездился, у него позиция, с которой он видит все вокруг, кроме трех сторон здания БААС. У него СВД и пистолет, бронежилет не носит. Маску снял. Он, похоже, турок, воюет за деньги, молодой, гад. Все, Максим, они прощаются, Юсуф уходит. Сейчас мимо меня пойдет. Я за ним двину, пропущу его.
— Не вздумай препятствовать, пусть уходит.
— Не дурак, знаю.
Офицеры спецназа уже устали помалкивать, угрюмо смотрели на майора. Он на всякий случай приложил палец к губам, прижался к стене. Юсуф прыгал через ступени, что-то бормотал себе под нос. Спускаться было проще, чем подниматься. Он расшвыривал ногами обломки кирпичей, ухмылялся чему-то своему. Бандит спрыгнул на площадку, покосился в черноту коридора, приютившую людей с оголенным оружием. Именно здесь он решил остановиться и отстегнуть от пояса рацию! Затрещали помехи эфира, прорезался каркающий голос.
— Это Юсуф, — хрипло известил кого-то боевик. — Кызылай на пятом этаже, окно в центре. В здании чисто… — он снова глянул в проем, нахмурился. — Ты все запомнил, Азамат? Пусть не пугаются, не пристрелите его. Конец связи.
Боевик сунул рацию за пояс, вытянул шею, прислушался, повертел головой. Его хищная физиономия приобрела какое-то волчье, голодное выражение. Интуиция бандита работала, включилось звериное чутье.
Максим напрягся. В принципе, свой доклад этот здоровяк уже сделал, в ближайшие минуты его не хватятся…
Юсуф хорошенько подумал и решил все же заглянуть в коридор. Никакие протесты здравого смысла не могли его отговорить. Он сделал шаг навстречу смерти.
В этот миг Али едва все не испортил! Он спускался по лестнице, не мог знать, что Юсуф сделает здесь продолжительную остановку. Шаркнула подошва, задрожали перила, и Али бесшумно выпрыгнул на площадку между этажами. Юсуф засек движение боковым зрением, резко повернулся. Упс! Али присел от неожиданности и застыл, словно преступник, схваченный с поличным.
Оба окаменели, смотрели друг на друга огромными глазами, забыли про свои автоматы, висевшие за спинами! Али прилип к полу как кролик перед удавом. А Юсуф как будто встретился с привидением. Он смертельно побледнел, покрылся пятнами. Задрожала и отвисла челюсть, заросшая клочковатой бородой.
На него было жалко смотреть. Дикий страх обуял человека. Для правоверного нет ничего хуже встречи с мертвецом, труп которого он видел своими глазами! Видимо, хозяин не сообщил ему со слов Бургуди, что Али Фаттах не настолько мертв, как это казалось.
Али первым выбрался из ступора, стал осторожно выворачивать плечо, чтобы стряхнуть с него автомат. Юсуф опомнился, сдавленно вскрикнул — и сделал то же самое значительно быстрее!
Максим метнулся из коридора, обхватил вражескую голову предплечьем, полоснул ножом по горлу — и быстро отпрыгнул, чтобы не превратиться в багровый натюрморт.
Боевик умирал мучительно, неохотно, очень долго. Не важно, в рай или в ад покатилась его душа. В Алеппо она точно не осталась.
Из коридора выбирались спецназовцы, делали озадаченные лица.
— Ну, ты и тормоз, Али… — заявил Лапунов.
Паренек в ответ лишь сокрушенно вздохнул.
«Труп врага — конечно, неплохо, но не будет ли это связано с некоторыми неудобствами? — подумал майор. — Время 10.55. Гости съезжаются».
Он поднял голову, прислушался. В принципе, они не нашумели. Снайпер Кызылай (действительно турок) не должен был слышать, что произошло тремя этажами ниже.
Максим качнул головой. Мол, пошли. Бойцы спецназа и сирийский разведчик заскользили вверх. Эта беготня по этажам начинала утомлять их.
Снайпер устроился у окна квартиры, выходящей на улицу Базрани. Под оконным проемом зияла пробоина от снаряда. В ней он и пристроил винтовку, разложив сошки. Видимо, с этой позиции открывался прекрасный вид на подконтрольную территорию. Особым рвением этот спец не отличался — возможно, считал свою работу формальностью. Рация лежала рядом. Очевидно, Кызылай доложил начальству, что вышел на позицию.
Он отполз от окна, стянул маску и принялся расстилать на полу соломенный коврик, похожий на пляжный. Сибарит, не иначе. Любитель праздности и удовольствия.
Турок услышал шорох и удивленно вскинул глаза. В них блеснул страх, но было уже поздно. Лапунов вылетел из проема, набросился на него, повалил, придавил к полу, словно страстный любовник, вцепился сильными пальцами в горло, начисто лишил жертву возможности орать.
Обычно этот номер срабатывал. Но этот индивид оказался скользким как уж. Он задыхался, тужился, вырвался каким-то невероятным рывком и сам схватил офицера за горло. В затуманенном взоре включилось торжество — впрочем, ненадолго.
Рука капитана что-то нашарила в груде обгоревшего хлама. Выбора у него не имелось, он схватил, что было, и треснул боевика по виску. Потом ударил еще раз — в то же место. Хрустнула прожженная пластмасса, какое-то устройство развалилось на две половинки. Турок откинул голову, потерял сознание. Из рассеченной кожи на виске сочилась кровь.
Лапунов скатился с него, сел на корточки, машинально сжимая в кулаке остатки своего «боевого молота».
— Чем это ты его? — спросил Максим.
Денис повертел эту штуковину в руке, пожал плечами и сказал:
— Думаю, беспроводной телефон.
— Забавно, — ухмыльнулся Максим. — Теперь найди бестелефонный провод — а дальше знаешь, что делать…
Офицеры оттащили снайпера за ноги, чтобы не светиться у окна. Во время транспортировки он очнулся, взвился, как раненый лебедь — и снова получил по черепу. Процесс умерщвления не затянулся. «Бестелефонных проводов» в мусоре хватало. Мертвое тело спецназовцы заволокли в соседнее помещение, чтобы не смущало взор.
Майор Рязанов обдумывал свежую ситуацию.
«Шанс проскочить — небольшой, но есть. Если товарищи по оружию не свяжутся с Юсуфом, не станут надоедать Кызылаю… Первый доложил, что снайпер на позиции; второй, возможно, тоже. Если не тянуть резину, работать быстро — то все еще может выгореть».
— Али, тебе особо ответственное задание, — заявил он. — Будешь лежать здесь и изображать Кызылая. Не высовывайся, мордой не свети, но всячески обозначай свое присутствие. Натяни маску этого парня. Духи тебя увидят и не станут с тобой связываться. Зачем? Когда все закончится, ты поймешь, бросай винтовку и чеши отсюда на хрен. Все понимаешь?
— Прости, Максим, я иногда делаю ошибки, как и вы, но не тупой… — Али волновался, — все сделаю, не переживай…
— Мы будем четко под тобой. Двойной свист — сигнал к отходу. За мной, парни! — скомандовал Максим. — Время уходит.
Он был спокоен как удав, собран, сосредоточен. Схлынуло волнение, остался холодный расчет и легкое недоумение: разве можно не выполнить поставленную задачу? Они лежали, затаившись, каждый на своем месте.
Голова майора в цементной крошке, ствол СВДС обмотан паклей, магазин на 10 патронов приставлен, затвор передернут. В двух метрах от него притаился Лапунов со второй винтовкой. Оружие к стрельбе офицеры приготовили быстро. Магазины снаряжены снайперскими патронами 7Н1. До цели — триста метров с копейками, и это нормально: согласно ТТХ дальность прямого выстрела из СВД по грудной мишени составляет 430 метров. К ствольной коробке примкнут оптический прицел ПСО. На ствол, поверх штатного пламегасителя, накручен тактический глушитель-пламегаситель ТГП-В. Под рукой — запасной магазин, но он вряд ли понадобится.
— Девятый, ты на месте? — прошептал Максим.
— Так точно, товарищ майор, — прозвучал глухой голос в ухе. — Жалко, что я вас покинул, скучно одному…
— Давай без ерничанья.
— Хорошо, как скажете, товарищ майор… Я на лоджии первого этажа в доме, что слева от вас. Вижу выход из здания, кучу гражданских. С улицы ко мне не заберутся, груда препятствий. Есть два пути отхода — через холл на другую сторону и в подвал, связанный с системой канализации. Если к вам повалит толпа, я смогу ее на какое-то время задержать и проредить. Рядом со мной — группа парней на минивэне, все в черном, такие вальяжные, самоуверенные, но в военном деле — полные олухи, уж поверьте моему опыту. Они не станут препятствием…
— Хорошо, сиди, заройся и не высовывайся.
Майор отстранился от оптического прицела, чтобы воспользоваться спутниковым телефоном. Подполковник Авилов откликнулся быстро. Голос его вибрировал, он не пытался сохранять спокойствие.
— Даниил Александрович, мы на улице Базрани, 38. В лучшие времена здесь заседал райком партии БААС… Встреча уже идет, Хураши здесь, гости съехались. Мы на позиции, начинаем работу. Благословите, товарищ подполковник.
— Благословляю, Максим… — Авилов и не думал шутить. — Подожди, мы можем нанести удар с воздуха. Пара бомб — и это здание просто развалится, никто не выживет…
— Нельзя, товарищ подполковник, они согнали гражданских. Штатские везде — на крыше, вокруг здания.
— Черт!
— Пришлите беспилотник. Пусть отвлечет внимание, держится в паре кварталов к югу. Там дым клубами, горит что-то. Рискованно, могут подбить, но мы вам не многостаночники…
— Хорошо, я понял тебя, Максим, уже связываюсь. Вы знаете, как будете уходить?
— Так далеко, Даниил Александрович, мы не заглядывали, — непросто шутить, когда от напряжения челюсть сводит. — Уйдем, не волнуйтесь, готовьте встречу и оставайтесь на связи…
Снова пристальное внимание, взгляд через перекрестие оптического прицела. Дул западный ветер, сносил дым. Здание напротив тушевала легкая дымка. С запада, из района Старого города, доносилась глухая канонада.
Давно поднялось солнце, светило, жарило. Люди на крыше здания страдали от зноя, укрывали детей платками, какими-то рваными одеялами. Искать тень было бессмысленно — ее на крыше точно не было.
Снайпер на правой башне временами обозначал свое присутствие, но усердия не проявлял. Он щурился на солнце, нацепил черные очки, но и они плохо спасали. Улица Базрани тянулась на юго-восток. Спецназовцы для него сливались с солнцем, и это, как ни крути, было крупной удачей. Доставить сложности этот парень мог, но не сейчас.
У здания стояли машины, толпились по периметру штатские, прохаживались часовые, покрикивая на мирных горожан. На парковке у восточного угла тоже замерли несколько автомобилей. Крайний — тот самый минивэн, о котором говорил Ефремов. Трое мужчин в черном мешковатом облачении вели непринужденную «светскую» беседу.
Встреча полевых командиров проходила на четвертом этаже, и большинство ее участников Максим прекрасно видел! Вытянутое пространство, три широких окна, за которыми сидели и сновали люди. Помощников и охрану на совещание не пустили, только «высшие лица».
На часах 11.07, беседа пока не началась. Главари боевиков кого-то ждали, обменивались репликами, вежливо кивали друг другу.
То, что было недоступно взгляду майора, мог видеть Лапунов, чья позиция находилась правее. Только бы не спугнуть эту чертову птицу-удачу…
— Командир, я их вижу, можем работать, — глухо сообщил Лапунов. — Всех не срежем, но хоть кого-то…
— Надо убрать как можно больше, Денис, — отозвался он. — Ждем момента. Приготовься ликвидировать снайпера на башне — он может доставить нам неприятности…
Ветер разгулялся не на шутку — так некстати! Нужно ждать, когда утихнут порывы. Максим размеренно дышал, глаза его прилипли к окнам. В прицеле возникали участники совещания.
По помещению прохаживался мрачноватый невысокий мужчина с рукой, покоящейся на перевязи. По описанию — Хураши, а с учетом этой самой руки — точно он! Бледный, движения скованные — видно, что боль отдается в пострадавшей конечности.
Рядом с ним появился мужчина в белом одеянии и с платком на голове — предположительно сторонник «светского государства». Сразу видно демократа, мать его. Он что-то вкрадчиво вещал Хураши, тот отрывисто кивал.
За столом в расслабленной позе сидел мулла Ахмадар из «Ахрар аш-Шам». Он демонстративно зевал, выказывая пренебрежение собравшемуся обществу.
Параллельно Хураши курсировал мужчина средних лет с салафитской бородкой, растущей из складок на шее, и полным отсутствием растительности под носом. Макушку его украшал головной убор сомнительной привлекательности — черный, с диагональными белыми полосами.
Правее за столом общались двое, обмениваясь вежливыми улыбками. Один был полностью в «партикулярном» — неплохой костюм, водолазка, сам худощавый, никакой излишней растительности на лице, не считая седой щетины, кожа иссечена зажившими шрамами. Тоже «демократ»? Собеседник его выглядел воинственно — опрятный камуфляж, разгрузочный жилет, физиономия молодая, сытая, с окладистой черной бородой.
У дальней стены, скрестив руки на груди, стоял еще один участник «сопротивления». Он явно не доверял собравшимся, косился на них исподлобья. Но прибыл на встречу — жизнь заставила. Этот тип выглядел как заправский офицер действующей армии — полевая куртка, весь перепоясан, черная растительность на лице до самых глаз…
Показался локоть. Еще один представитель боевиков сидел спиной к окну и плохо просматривался. Но вот он привстал, посмотрел в окно, сощурился на яркое солнце. Армейское серое кепи, борода умеренной длины, клетчатый шарф вокруг горла и на верхней части груди — тоже колоритный и породистый, харизму некуда девать…
Их было семеро — не считая Хураши. Других не видно. То же самое подтвердил Лапунов, оценивающий обстановку под другим углом. Совещание не начиналось, его участники кого-то ждали.
На несколько секунд у окна возник лично Хураши. Он недовольно глянул вниз, посмотрел на часы и отступил в тень.
Кого же, интересно, ждали эти ублюдки? Майора Рязанова, кого еще! Или, если угодно, полевого командира Абу Мусара Мусташи, у которого в Хартаме томятся больше двухсот подготовленных бойцов, способных радикально изменить ситуацию в городе!
Подходящий момент никак не наступал. Нужно было какое-то событие, гарантирующее успешное начало отстрела этой публики. Раздался рев. Над центром города пронесся истребитель ВВС Сирии, оставляя за собой слабый дымный шлейф. Все главари боевиков повернулись к окнам, некоторые подошли к ним.
— Давай, Денис!
Звук выстрела слился с затихающим ревом самолета. Снайпер на башне как-то вздрогнул… и остался лежать. Со стороны могло показаться, что он жив. Но его голова упала на каменный бруствер. Пуля ювелирно вписалась в череп, не повредив очки. Под ней расползалась лужа.
Из здания выбежал крепко сбитый боевик с рацией в руке, завертел головой. Сердце майора беспокойно екнуло. Наверное, это некто Ислам, напарник мертвого Юсуфа. Али упоминал о нем. Его товарищ давно не выходит на связь. Да, это странно. Ислам хочет выяснить, где его носит. Боевик метнулся влево, потом передумал, побежал направо за угол. Что у них там? Беседка для курения?
Напряжение сдавило череп Максима.
Снова в окне возник Хураши, тоже с рацией в руке. Он был еще бледнее, кусал губы, беспокоился. На это имелись самые серьезные основания. Мысль о том, что его надули, еще не закрепилась в сознании этого господина, но ее первые предвестники уже щекотали ему нервы. Лицо Хураши потемнело, выражало недоумение. Нет, это невозможно! Он хитрый лис, прожженный, опытный, изворотливый, его не обманешь, он сразу почувствовал бы фальшь! Но предчувствия — штука сильная.
Хураши попятился в тень от греха подальше. Прежде чем скрыться за стеной, он поднес к губам рацию.
Взоры всех участников совещания, которое так и не началось, приковались к нему.
Огонь, джентльмены!
Офицеры били одновременно, кучно. Всех мерзавцев не извести, но надо поразить как можно больше! Триста метров — действительно, какая хрень!
Первая пуля досталась боевику со скрещенными руками, стоявшему у стены. Она взломала его череп в районе переносицы. Мужчина сполз по стенке, продолжая держать руки в прежнем положении.
Обладатель армейской шапочки и клетчатого платка начал подниматься со стула, когда пуля Лапунова перебила ему позвоночник. Вторая вошла чуть выше — там, где сердце.
Мужчина в гражданской одежде выплюнул сгусток крови, растянулся на столе, разбросал по нему руки.
В помещении началась паника.
Персонаж воинственного вида с молодой физиономией резким движением перевернул стол и зацепил им «демократа», укутанного в белые одежды. Тот отлетел к окну и пастью схватил пулю, метко выпущенную майором Рязановым.
Это вам за девчат, погибших в госпитале!
Паника еще не охватила окрестности, бурлила в отдельно взятом зале. Те, кто выжил, сообразили, что стреляют с улицы, и попадали на пол. Теперь пули не причиняли им вреда. Но они орали так, что люди на улице стали задирать головы, впадать в беспокойство.
Где Хураши? Максим совершил ошибку. С него надо было начинать. А теперь уже поздно, спрятался, гад.
— Сволочи, попрятались! А ну, выходите! — заявил Лапунов. — Командир, мы половину этих уродов сделали!
Мало это или нормально? Объединения боевиков уже не будет, это точно, дурных нема!
Майор выпустил последний патрон. Затворная рама остановилась в заднем положении. Он выбил магазин, схватил второй.
Забегали боевики, начали стрелять в воздух. Из-за угла выпрыгнул ошарашенный Ислам, весь перекошенный, словно проглотил недозрелый лимон.
А в комнате творилась форменная свистопляска. Летели стулья, переворачивались столы. Выжившие главари бандитов спешили покинуть помещение, вываливались на лестничную площадку, которая просматривалась лишь кусками, летели вниз. Рядовые боевики спешили им навстречу.
Теперь у офицеров не было возможности прицелиться. Им приходилось стрелять наудачу, а это ни к чему не приводило!
Что это? Над головами спецназовцев вдруг заработала винтовка! Глушителя на ней не было, выстрелы били по ушам. Али решил примкнуть к всеобщему веселью? А почему бы и нет? Режим тишины уже не актуален.
Парень попал! Молодой обладатель воинственной внешности взмахнул руками и покатился по ступеням. Молодец, Али!
Остались двое — мулла Ахмадар и тип в полосатой шапке с бородой, растущей из шеи.
«Хураши не видно. Дьявол! Ладно, с ним позднее разберемся», — решил Максим.
Теперь офицеры стреляли навскидку, лишь бы кого-то зацепить.
Боевики окружили своих начальников, и вся толпа покатилась вниз. На улице творилось что-то невообразимое. Взбешенные духи выбегали из здания, палили по развалинам, метались, не получая приказа. Кричали в страхе гражданские, жались друг к дружке.
Паника охватила и людей, сидящих на крыше. Женщины и дети забегали по ней.
Толпа уже вывалилась наружу. Автоматчики бежали вдоль здания, залегали за обломками бетонных плит. Важных персон прикрывали телохранители.
Первым они волокли смертельно бледного муллу. «Видный» деятель «Ахрар аш-Шам» струхнул не на шутку, он с трудом переставлял ноги. Его окружили, заслонили собой трое боевиков. Стрелять по ним было опасно, в зоне поражения могли оказаться гражданские.
Максим скрипел зубами, на матерной ноте выражался Лапунов. Али на верхотуре тоже воздержался от дальнейшей стрельбы.
Но Сереге Ефремову, окопавшемуся на лоджии разрушенного здания, эта картина предстала в совершенно ином ракурсе! Про этого парня его товарищи в горячке забыли. Он открыл огонь, бил плотно, кучно, с дистанции не более семидесяти метров. Пули поражали боевиков, вгрызались в бронежилеты, в конечности. Духи падали, орали как оглашенные, катались по земле.
В мгновение ока никого не осталось вокруг муллы Ахмадара. Борода его от страха растопырилась, как половая щетка. Он бросился обратно к дверям, закрывая голову руками. Слетела шапочка с макушки, обвисла мотня, за которую цеплялись штанины. Пуля ударила в затылок этого «уважаемого» деятеля.
Трое боевиков в черном у микроавтобуса заметались как ошпаренные, начали стрелять по позиции Ефремова. Но его там уже не было. Он ответил им с соседней лоджии. Люди в черном даже не поняли, что с ними случилось, повалились практически одновременно.
Успел ли спрятаться Серега — вопрос интересный.
Боевиков у здания была тьма, и все они открыли огонь по первому этажу разрушенного здания. Летели щепки, камни, пыль стояла столбом. Духи бросились на приступ, уже не встречая сопротивления.
Товарищам оставалось только молиться за Серегу Ефремова.
Под шумок пытался улизнуть хитроватый тип в полосатом головном уборе. Он бежал в кольце своих охранников и пронзительно кричал на них, требовал, чтобы держались ближе. Один из этих ублюдков схватил за руку женщину, поволок за собой. В нее вцепился ребенок, в него — другой.
Максим не выстрелил.
Неповоротливый черный джип сдавал назад. Телохранители запихали своего господина в салон, потом залезли туда сами. Женщину со всем ее выводком они отбросили как уже ненужный щит. Водитель дал по газам, и джип скрылся за углом.
— Ушел, гад, — выдохнул Лапунов.
— Первый, Первый, это Второй! — кричал в спутниковый телефон Максим. — Где ваш чертов беспилотник, Первый?! Черный джип «Ленд Крузер» движется к югу от здания номер 38! В нем объект, подлежащий ликвидации! Это последний. Остальные отработаны, кроме Хураши! Вы слышите меня, Первый?
— Я слышу тебя, Максим! — ворвался в эфир подполковник Авилов. — Кажется, оператор засек это транспортное средство… Вы еще там, Второй? Какого хрена? Валите оттуда к чертовой матери, ищите убежище!
«Если духи прицепились к нам, то уже не отпустят. Вот и пришли те неприятности, с которыми я планировал бороться по мере их поступления!» — подумал Максим.
Боевики засекли позицию снайперов, бросились через дорогу, но уперлись в завал. С улицы проникнуть в здание было невозможно без помощи мощного бульдозера. Духи немного покаркали и пустились в обход. Несколько десятков взбешенных тварей рвались покончить с горсткой противников, учинивших жуткую бойню.
Максим издал пронзительный двойной свист. Ему хотелось верить, что Али все поймет.
Спецназовцы бросили снайперские винтовки, предварительно разбив камнями затворные рамы, подхватили М-16 и побежали в холл.
По лестнице скатился Али с выпученными глазами, возбужденный до крайности.
— Не успеем! — выкрикнул Лапунов. — Они уже у подъезда!
— На второй этаж! — гаркнул Максим. — Попробуем повторить тот же трюк!
— Ну, не знаю, — засомневался Лапунов, — шутка, повторенная дважды…
— Сюда идите, за мной! — выдал Али и бросился к лифту.
«Там же шахта, — сообразил Максим. — Почему бы нет?»
Двери лифтовой шахты никак не желали раздвигаться. Али приволок кусок арматуры, всунул между створками, и они со скрежетом разъехались. Парень для пущей надежности распер их этой самой арматурой.
Прыгающий свет фонаря озарил щербатые стены, толстые кабели, свисающие до дна шахты от кабины, застрявшей на самом верху. Возник резонный вопрос: а надежно ли она там засела? Не прихлопнет ли всех троих?
— Надо спускаться, командир, — убитым голосом сказал Лапунов. — Ну да, западня, а что делать? Эти твари уже в здании, не выстоим, а пожить еще хочется…
Жить хотелось так, что челюсти трещали! Автомат за спину, фонарик в зубы — куда еще?
Майор дотянулся до ближайшего кабеля, подергал его. Кабина не упала. Да и не факт, что все эти «сопли» свешиваются именно с нее. Он передал этот кабель Али, тот сделал обреченную мину, вцепился в него и пропал во мраке.
Поблизости еще два. Некогда ждать, пока Али доберется до дна. Боевики уже неслись по лестнице, стреляли в потолок для острастки!
Майор буквально столкнул в шахту Лапунова. Тот выл, съезжая вниз, обжигал руки. Эх, перчатки бы сюда.
Облава уже захлестнула третий этаж, растекалась по зданию, рвалась выше. От топота дрожали надломанные бетонные конструкции.
Максим извернулся, выудил из подсумка гранату, вырвал кольцо и отправил ее накатом в сторону лестницы. Она еще прыгала по ступеням навстречу претендентам на увлекательную поездку в мусульманский рай, а он уже вцепился в шершавый электрический кабель.
Граната рванула. Дым окутал лестничный пролет.
Майор не спешил бросаться вниз, висел и раскачивался. Когда амплитуда стала приличной, он выбил ногой распорку между створками, и те со скрежетом сомкнулись. Максим начал перебирать руками и устремился вниз.
